- Есть одна тайна, это расслабление, - сказал дед. – Абсолютное расслабление. Мне это с детства мой отец прививал. У нас две улицы регулярно дрались стенка на стенку, и молодые и старые. Весело это. Если серьезные бои, то зимой на льду реки, мужчины в тулупах, шапках и варежках меховых, в такой одежде трудно друг друга покалечить, да и не стремились к этому. И дрались расслабленные. Это трудно объяснить, проще показать.
Вячеслав был удивлен. Дед собирается показывать ему приемы кулачного боя, сидя в кресле? Но дед подкатил на коляске к углу большой комнаты, где в ряд стояли гири:
- Двухпудовка мне тяжеловата сейчас, а вот с пудовичком смотри!
Дед поднял гирю, но как поднял! Точно это была резиновая гиря, а не шестнадцать килограммов железа.
Вячеслав легко выжал гирю, но именно легко выжал, а дед поднял словно пушинку.
- Да не в этом дело, что легко поднял, - сказал дед. – А в том, что, поднимая гирю, я был весь расслаблен, понимаешь? Все мышцы, которые не участвуют в подъеме, были абсолютно расслаблены, а ты поднимаешь, и у тебя напряжены все мышцы, и ноги напряжены и спина, и грудь и руки.
Дед поднял еще раз, не было заметно вообще никакого напряжения, опять была полная иллюзия того, что поднимал даже не резиновую гирю, а воздушный шарик.
Вячеслав был потрясен, он не понимал, как такое могло быть?
- Ответ на вопрос находится здесь, - сказал дед и постучал себе пальцем по лбу.- Наша психика – вещь загадочная. Был такой психиатр, психолог и мыслитель Юнг, он очень увлекался всякими восточными философиями, и как полагаю, ключевые какие-то вещи для своих статей взял у йогов, так вот Юнг утверждал, что Бог живет в нашей психике. Понимаешь? Не в уме, сознании, а в психике. Психика человека шире, чем его сознание, грандиознее, никто не знает, что у нас тут на самом деле.
И дед еще раз постучал себе пальцем по лбу.
- Я с детства усвоил, что в кулачном бою главное – это расслабление, и отец этому учил, да и дрались все так, а не по иному. А в 1916 году я поступил в Московский университет.
- За чей же счет ты учился, дедушка? – удивился Вячеслав.
- Так твой прадед, а мой отец был управляющим в хозяйстве помещика Воронцова,- сказал дед. – Только ты не думай, - поморщился он, - что поместье – это крестьяне крепостные или отбывающие барщину и отработки. Нет, это было вполне процветающее капиталистическое хозяйство с агрономами, зоотехниками, ветеринарами и даже инженерами. И жизнь была в России не та, что вам в учебниках пишут. Нормальная была жизнь для всех, особенно тех, кто умел и хотел работать. У отца было хорошее жалование, я вполне мог учиться в Университете и заниматься наукой.
- Почему ты мне никогда не говорил об этом?
- Маленький ты был, да и не к чему было все это рассказывать. А я еще до Университета очень увлекался всякими вещами, популярными тогда в России всякими паранормальными явлениями, как говорят сейчас. Это тебе и телепатия, и всякие психологические опыты. Я даже входил в группу Гурджиева, был такой мистик, еще узнаешь про него. К тому же я был театрал, с отцом и матерью мы часто приезжали в Москву на лучшие спектакли. Я поклонялся тогда Станиславскому. И когда стал учиться в Москве, то стал ходить еще и в театральную студию.
Дед помолчал, а потом добавил без всяких эмоций:
- К 1916 году Москва была великим городом, в ней было все. В случае победы в войне с Германией, а мы были в шаге от этого, Москва стала бы центром мира. Но Москва еще вернет себе свое лицо.
- Так вот, - продолжал дед, - прихожу я в студию, где учат по системе Станиславского, а там тоже на первом месте умение расслабляться, там огромный интерес к йоге, а к тому времени было уже у нас переведено на русский язык не мало книг индийских гуру. И это всецело мной овладело. Как расслабить все мышцы? Расслабить так, чтобы фактически их напряжение никак не задевало сознание. И что будет, если расслабиться до такой степени?
Я занимался этим постоянно. Что-то стало получаться. Вот тут мне пришла в голову мысль, а что если расслабляться, делая какие-то физические упражнения? Ведь в русском кулачном бою это есть. Если ты успеваешь в драке расслаблять мышцы, то ты меньше соперника устаешь. Пришло это еще из воинских искусств, когда битвы длились долгие часы, и важна была выносливость.
Но вместе с расслаблением стали происходить странные вещи. Я не говорю уж о том, что я стал по желанию впадать в медитативное состояние, когда хотел. Что-то более серьезное происходило с психикой. Помнишь слова Юнга о том, что в нашей психике живет Бог?
Я стал добиваться всего, чего я хотел. Меня любили те женщины, которые нравились мне.
Дед сделал паузу, отпил из большой розовой чашки крепкого чая.
А Вячеслав вспомнил ту соседку деда, которая ухаживает за дедом и явно к нему не равнодушна. Вот тебе и доказательство того, что дед остался в силе добиваться своего!
- Я попал в группу студентов, с которой занимался сам академик Павлов. Я сдавал экзамены на пятерки. Я проходил на спор без билета куда хотел, например, в театр. Неприглашенным пришел на вечеринку, которую устраивали известные тогда Мережковский и Гиппиус. А с ними спорил сам Максим Горький. И никто не спросил у меня, как я туда попал. Но это пустяки. Если мне было нужно, я опаздывал на поезд, к примеру, то и поезд задерживался, и я на него успевал.
Не сказать, что я делал для этого усилия. Главное и заключалось в том, что я не делал никаких усилий, не приказывал внутри себя, не требовал, не тужился. Сознание мое было расслабленно так же, как и мышцы мои. Я просто формулировал свое желание, были и некоторые вещи, которые тебе сейчас будут непонятны, но ничего сверхъестественного.
Короче, когда мы ставим наш мозг в непривычное для него положение, например, расслабляемся в то время, когда мы должны напрягаться, то мозг отвечает нам такими же сюрпризами.
- Дед, - перебил его Вячеслав, - и я могу стать чемпионом, если научусь этому?
Чувства переполняли юношу, он уже видел себя в свитере с гордой надписью «СССР», получавшего золотую медаль на Олимпийских играх!
Дед засмеялся:
- О чем я тебе твержу, чудак, я тебе говорю о великом волшебстве, об умении жить счастливо, об умении добиваться вообще всего, а ты хочешь быть чемпионом.
Потом дед очень спокойно сказал, что скоро умрет. И что у Вячеслава все будет хорошо.
Вот такой был странный разговор. Скобянников запомнил все слова сказанные тогда дедом. А дед, действительно, скоро умер, не доставив никому никаких хлопот.