За древними каменными глыбами, изъеденными ветрами, что постоянно дуют из Пустой Четверти, крался человек. В руке он сжимал воронёный армейский револьвер.
В эту душную ночь археолог Кархед Иберн, ассистировавший доктору Игнатусу Блекстоуну на раскопках, спал плохо. Ему снился кошмар, будто бы он оказался на узких улочках древнего циклопического города меж стен из черного с зелёными прожилками минерала. Стены были сплошь испещрены глифами. Магические знаки постоянно меняли свои очертания и археолог чувствовал, что они несут в себе некий потаенный и зловещий смысл. Он бесконечно долго блуждал среди непонятных строений, но куда бы ни сворачивал, гигантская пирамида находящаяся в центре и подпирающая собой пасмурное низкое небо, была видна из любой части лабиринта голых улиц.
Несколько раз ночью археолог просыпался, лежал с открытыми глазами, и глубоко дышал, охваченный жутким и тягостным впечатлением от увиденного. Однако, стоило его чувствам лишь чуть притупиться, как он снова забывался беспокойным сном. И в тот же миг оказывался на улицах гигантского города и снова был вынужден наблюдал его тревожные пейзажи.
Тем не менее, Иберн не предал сну большого значения, сведя всё к переутомлению, вкупе с разгулявшейся фантазией. Кошмар легко можно было объяснить тем эмоциональным потрясением, которое было вызвано последними событиями. В тоннелях под храмом они с доктором обнаружили странные катакомбы. Да еще эти рассказы Блэкстоуна о запретных культах и непознанных явлениях...
Добравшись, наконец, до трёх людей, что подобно ему скрывались за камнями, археолог кивнул Антонию и Ливию - они охраняли место раскопок - и окликнул третьего человека по имени Дингирмах. Тот не обратил на археолога ни малейшего внимания и продолжал пристально вглядываться во тьму ночи, с мрачным видом сжимая в руках ружье.
- Ну? – Иберн сонно зевнул. – Вы уверены?
- Да. Рабочие видели здесь подозрительные фигуры, - мрачно буркнул Ливий. – Только вот Дингирмах всё время бормочет, что это не мародёры, а какие-то там «маскимы» и «мелезы». Глупые местные предрассудки.
Мародёры, промышлявшие разграблением гробниц и храмов, не были редкостью в этих диких землях. Обычно ими становились обнищавшие пастухи да крестьяне. Но иногда попадались и настоящие мастера своего дела. Такие могли проникнуть куда угодно, а затем бесшумно исчезнуть с награбленным добром, не оставив за собой никаких следов.
Иберн выглянул из своего укрытия, чтобы осмотреться. Вход в храм находился на расстоянии двадцати-тридцати шагов. Чтобы добраться до него, нужно было пересечь песчаную площадку. Проблема состояла в том, что площадка была освещена четырьмя прожекторами и хорошо просматривалась со всех сторон. Если они пойдут ко входу через нее, то легко могут спугнуть грабителей или, что еще хуже, - попасть под огонь, если те были вооружены.
Археолог задержал взгляд на прямоугольнике входа и его вдруг пробрала дрожь. Ему показалось, что темнота зашевелилась, и он даже увидел…
В животе похолодело и ноги подкосились. Он с тихим стоном упал на колени и выронил револьвер. Что-то навалилось на него. Иберн чувствовал, как его трясут за плечо, пытаясь привести в сознание. Перед глазами всё плыло, и он не столько услышал, сколько ощутил всем своим телом утробный голос, доносящийся из потаённых глубин храма. Он был глух и археолог не смог разобрать слов. Вместе с низкими, рокочущим эхом из темного входа вырвалось что-то невыразимо огромное, заполнившее собой все пространство вокруг Иберна, и его разумом овладел нестерпимый ужас.
В сознание археолог пришел от истошного вопля Дингирмаха. Тот выбежал на песчаную площадку, и что-то неразборчиво кричал на своём родном языке.
- Демоны, что он делает?!
Паника и безумие овладели проводником и он метался из стороны в сторону. Вдруг его выкрики стали более сбивчивыми и он закрутился на месте, словно пытаясь разглядеть что-то в темноте, окружавшей место раскопок.
- Иблис! Иблис! Шайтан! – орал обезумевший Дингирмах.
- Да что это с ним?! Нас же сейчас всех…
- Помолчи… - прервал археолог Антония.
Он внимательно всмотрелся в темноту. Охранники замерли в молчаливом ожидании. И вскоре Иберн увидел. Фигуры двигались на границе темноты. Они напоминали людей. Но в них было нечто такое, что заставило его снова ощутить присутствие потустороннего.
- Великая Ризенна, - во рту у археолога пересохло. – Быстрее! Быстрее на площадку!!! - не своим голосом заорал он и бросился к Дингирмаху.
Охранники, не задавая лишних вопросов, поспешили вслед за ним.
Ночные фантомы обступили пятно света, которое создавали прожекторы, но их фигуры оставались расплывчаты. Они словно бы колыхались во мраке. Антоний и Ливий, увидев их, побледнели.
- Демон меня побери! Кто это? Может, местные дикари? – голос Ливия осип, и он выстрелил в воздух, думая так их напугать, но фигуры не двинулись с места.
Антоний же начал выходить из себя, продолжая слышать неистовые крики Дингирмаха, который теперь снова оказался рядом с ними. Он выхватил у проводника ружье и влепил ему затрещину. Тот, зарыдав, упал ничком на песок.
Внезапно один из прожекторов ярко вспыхнул и погас. Человекоподобные существа с тихим шипеньем, мало походившим на речь, приблизились на несколько шагов. Люди внутри освещенного круга замерли на месте, заворожено глядя на существ. Следом погас второй прожектор. Это событие вывело Антония из ступора, он начал беспорядочно стрелять в темные фигуры. Предпоследний прожектор несколько раз мигнул, отключился и спятивший проводник вместе Антонием оказались за границей светового круга. Иберн и Ливий услышали последний выстрел. Прекратился плач Дингирмаха. На равнину упала мертвая тишина. Лишь было слышно, как начало что-то щелкать внутри последнего прожектора.
Тогда археолог и охранник, подгоняемые неописуемым ужасом и не чуя ног, бросились ко входу в храм. В тот самый момент, когда они достигли цели, единственный оставшийся источник света взорвался и тьма завладела площадкой перед храмом.
***
Спотыкаясь и падая, Иберн бежал по коридорам в полной темноте. Давно потеряв своего товарища и счёт бесчисленным поворотам, он двигался вниз, туда, откуда звучал голос. В словах и их ритмике чувствовалась Мощь. Древняя и непостижимая. Они гулко отдавались в голове археолога, отпечатываясь в сознании.
- UR IA UR IA ATTA ENLTR URV KNS IA AISN IA NIBEBL ENLTR URV UR IA UR IA…
Всё его естество пыталось сопротивляться, хотело повернуть назад, но неведомая сила влекла все ниже и ниже в глубокие катакомбы, где многие тысячелетия не ступала нога человека.
Наконец, миновав жуткие лабиринты подземных строений, задыхающийся от быстрого бега Иберн ввалился через узкий проход в высокую залу, что была освещена единственным синим фонарем, и тут же бессильно повалился на каменный пол.
***
… Вниз, вниз… Глубже во мрак… Семь ключей от от Врат. Я слышу слова Того-кто-перед-Вратами… Глубже во мрак… Вниз скользя… Слуга Тех-что-пребывают-за-Порогом… Вещь из бездны… Хтонический символ… Я открою пред тобой источник теллурической энергии…
Археолог открыл глаза и с трудом поднялся на ноги. В настигшем его полузабытьи он слышал все тот же проклятый голос, что манил все глубже и глубже. Руки его ещё тряслись, а воображение рисовало туманные силуэты, прятавшиеся в тёмных углах и тянущие к нему свои бесформенные руки.
Если верить рассказам Блэкстоуна, сейчас он находился в намного более древних, чем сам храм, катакомбах. На них они наткнулись утром прошлого дня. А теперь Иберн был внутри этого проклятого подземелья ночью и в совершенном одиночестве. Впрочем, был еще Ливий. Он наверняка бродил где-нибудь рядом. Если, конечно, остался жив.
Грубо отёсанный камень стен, испещрённый клинописными символами, сменяли черные плиты, покрытые глифами, которые он видел во сне. Иберн старался не смотреть на магические знаки. Катакомбы были так похожи на руины в Аль-Атаре, что это подталкивало к мыслям об их единой истории возникновения. Археолог подозревал, кто мог быть создателем этих древнейших строений. Но он боялся найти точный ответ и повторить судьбу своего старого друга Алиуса Эмериуса. Погибший интересовался древними культами и занимался запретными науками. Наверное, это и послужило причиной его таинственного исчезновения во время раскопок на острове Рьёнор.
Как-то раз Иберну попался в руки журнал Алиуса, в котором он писал о своем потрясающем открытии, и делал намеки, указывающие на причины некоей грандиозной катастрофы. Однако, наибольший интерес представляла последняя страница. Запись, датированная первым мая. Текст её был разрознен и большую часть страницы покрывали магические знаки. Всё это свидетельствовало о пошатнувшемся здравомыслии погибшего друга.
Археолог взял со стола фонарь и осветил гигантскую конусообразную колонну, что находилась в центре помещения. Обошёл её вокруг, внимательно рассматривая древние письмена, пытаясь таким образом привести свои мысли в порядок и успокоиться. На колонне была изображена высокая башня, стоявшая на вершине горы, над ней древний мастер изобразил солнечный диск. Иберн отчасти понимал написанное на колонне, хотя вместе с Игнатусом они перевели лишь только малую толику текста.
«Выше мира стоит Ониксовая Башня на Полуночных горах, человеческий глаз не может видеть свет в выси над Башней рождаемый. Но здесь он, сверху Полуночных гор сияет Центральное Солнце. Башня - ключ ко всему в мире. Она отдает свет человеку и внутренность его свет озаряет. Храбрые и достойные радуются с тобой в божественности. Они достойные и пропустит их Тот-кто-перед-Вратами. Недостойные и слабые духом не будут знать покоя в месте божьей кары. Белое солнце светит над миром, даешь ты дневной свет. Темное Солнце внутренность нашу озаряешь, даешь нам божественный свет познания...»
Истошный крик прорезал тьму подземелий и археолог от ужаса выронил фонарь. Его луч заплясал на стенах и тени, раскачиваясь, приняли демонические очертания. Иберн не мигая смотрел в узкий лаз катакомб откуда донесся вопль. Держа револьвер в вытянутых руках, он стоял, боясь даже дышать, готовый встретиться лицом к лицу с тем ужасом, что обитает здесь. Но вместо этого он услышал тот же самый голос, что произносил древнее заклятье. Археолог поднял с пола светильник и сделал первый шаг навстречу тем тайнам, что никогда не должны увидеть свет дня.
Под ногами захрустели человеческие кости. Он продвигался вперёд очень медленно, будто пытаясь отсрочить свою встречу с тем, что притаилось во мраке. Он шёл и шёл вперёд, и в душе у него уже не было того страха, что сопутствовал ему вначале. Место его заняло холодное равнодушие ко своей дальнейшей судьбе. Демоны, которые гнездятся в этих катакомбах не получат его душу, ведь последний патрон он оставит для себя.
Узкие туннели вскоре кончились, и он вышел в довольно большое помещение освещённое десятком факелов, где взору открылась ужасная картина.
На каменном полу в луже крови лежал труп Ливия с перерезанным горлом. Над телом возвышалась фигура, словно вернувшаяся из мира легенд. Человек в одеянии атарийского жреца с копьем, покрытым жуткого и противоестественного вида символами в одной руке и окровавленным кинжалом в другой, стоял к археологу спиной. Человек находился в состоянии транса. Он сипел и рычал, иногда выкрикивая непонятные Иберну слова. Тому казалось, что он перенёсся во времена древней Атарии, где подобные мрачные жрецы приносили человеческие жертвы чудовищным богам, след которых навсегда затерялся во тьме веков. Археолог бросил фонарь и достал револьвер. Звук упавшего предмета вывел убийцу из транса, и он обернулся к незваному гостю. Подведённые чёрным глаза жреца блестели в темных прорезях бронзовой маски. Он чудовищно взвыл, и бросился навстречу Иберну, замахнувшись кинжалом. Археолог успел увернуться от атаки и ударил жреца по лицу. Бронзовая маска смялась, безумец отлетел от Иберна, выронив копьё и кинжал. Однако, тут же вскочил на ноги, бросился на него с голыми руками и повалил на пол. Завязалась жестокая борьба. Наконец, жрец начал брать вверх и принялся душить Иберна. Тот судорожно нащупал на полу фонарь и ударил своего противника им по голове. Злобно шипя, культист свалился со своей жертвы и добрался до копья. Иберн же вновь завладел револьвером.
- ENTLR UR IA UR IA!!! – проорал жрец, поднялся на ноги и снова бросился в атаку.
Грянули выстрелы, эхом отразившись от сводов залы. Одна пуля попала жрецу в ногу, другая пробила левый бок кирасы, а последняя повредила плечо. Не выпуская ритуального оружия из рук, тот упал и попытался доползти до Иберна. С ненавистью смотря на него, жрец дергался, бешено извиваясь, как подыхающая змея и оставлял за собой кровавый след.
Когда конвульсии культиста стихли, стрелявший подошёл и снял с него маску. Он и так догадывался, кто мог скрываться под ней, но когда подозрения археолога оправдались...
Перед ним лежал умирающий Блекстоун. Он ухмылялся, глядя на своего ассистента, и из последних сил пытался что-то сказать. Неясно почему, но Иберн склонился над ним и услышал его последние слова.
- Как и велено Магистром... Crux Mundi... Жертва принесена... Сеть сорвана... Magnus Ancient Uno... Великое хтоническое божество... Пробудилось... Все ради... Мы...
Пронзительный вопль повис в тишине, так что Иберн вздрогнул от ужаса. Затем до него докатился нечеловеческий, ужасающий рёв. Писклявый и в тоже время очень громкий, он поднимался всё выше по тембру, пока не стал напоминать скрежет металла о стекло.
Из тьмы катакомб на археолога взирал ряд ярко-синих, блестящих глаз. Иберн ощутил, как его сковывает пронзительный холод, исходящий от них. Нечеловеческая злоба вкупе с подобной же мудростью источалась этой тварью, что обитала во тьме.
Вот и все. Время пришло. Сейчас, или никогда.
-О, великая Ризенна! Богиня огня и непорочности духовной! - начал археолог, глядя на колышущееся бесформенное нечто, что стремительно двигалось ему навстречу. – Укрепи веру мою и руку мою, - он приставил дуло револьвера к виску и отступил на шаг назад, - ибо добываю я справедливость на бранном поле. Огради... - Иберн проглотил ком в горле и закрыл глаза, - огради от всякого зла и искушений! - Чудовище было уже почти совсем рядом. Слова молитвы тонули в оглушительной какофонии звуков, издаваемых тварью. - Ведь принесу на лезвии меча я Слово Твоё к порогу Врага Твоего! - Факелы на стенах погасли и подземелье погрузилось в непроглядную тьму. Иберн судорожно вдохнул и ...направил ствол револьвера в сторону синих глаз.
Звук выстрела утонул в чудовищном реве и оглушительном писке в катакомбах под древним храмом.