ПЕСНЯ СЛЕПОГО ЦЫГАНА
1
Май выдался жарким и сезон пикников начался довольно рано. Новенький «Москвич» цвета спелой вишни мчался в сторону небольшого озера, любимого места горожан, где многие труженики проводили досуг .В легковушке двое молодых людей—паренек цыганской внешности, которого звали Арсен и девушка -турчанка , красавица по имени Инзира—жаждали отдыха и веселья на лоне природы. Девушка сидела за рулем и мастерски вела машину. Арсен, включив магнитофон на полную мощность, «пританцовывал» сидя на месте и подпевал вместе с цыганским хором, записанным на пленку. Инзира весело хохотала, поглядывая на него. Они свернули за пригорок и увидели водную ширь сверкающего на солнце озера. Зрелище было настолько красивым, что они оба, восторженно закричали :
--Ура, приехали!
Место они нашли превосходное, вокруг заросли разросшихся диких кустарников. Рядом не было ни души. Пока Арсен раздевался, его спутница уже залезла в воду и оттуда подала голос:
--Я здесь.
Парень поискал ее глазами. Она сидела в камышах, распустив волосы, будто русалка .
--Лови,--кинула ему три стебля камыша, которые удачно приземлились на песчаный берег и, задорно хохоча, поплыла к середине озера. Плавала она хорошо, мастерски загребая руками. Арсен огляделся вокруг. Какая красота! Здесь он был впервые, а она каждый год приезжала сюда на майские праздники с бывшим мужем и уверяла Арсена, что именно тут самое лучшее место для уединения. Правда, в прошлом году, вылезая из воды, муж напоролся на какую-то арматуру, сильно поранив ногу, но это ерунда, рана быстро зажила.
Арсен раскинул руки навстречу маю, солнцу и свободе:
--Здравствуй, озеро!—счастливо крикнул он и сконфуженно огляделся, не видит ли кто.
Инзира доплыла почти до середины озера и помахала ему рукой. Он ответил ей тем же, весело крикнув ей:
--Привет водяному, русалочка моя!
Солнце приближалось к зениту. Высоко в небе парил орел, широко раскинув могучие крылья. Несмотря на то, что был только конец мая, предстоящее лето уже обещало быть незабываемо жарким. Арсен посмотрел на часы. Было около одиннадцати утра.
--Инзира, вылезай из воды, пора шашлыки готовить!—крикнул он ей и направился было к машине за провиантом как услышал ее тревожный голос:
-- Арсен, я тону, спаси меня!
Голова девушки то появлялась, то исчезала в воде. Она беспомощно махала руками. «Инзира тонет»--промелькнуло у парня в голове и он, не раздумывая, с разбегу бросился в воду . Арсен не слышал веселый смех девушки, разыгравшей его. Внезапная сильная боль в глазах заставила его резко встать, благо было еще мелко в этом месте. Он стоял к ней спиной и чувствовал ,как по лицу стекает кровь тонкими струйками. Боль была нестерпимой и он застонал. Инзира, не видя этого ужаса, медленно плыла к нему по-собачьи, укоризненно приговаривая с долей шутки:
--Эх ты, спасатель, даже не доплыл до меня. –И отметила про себя , что ее бывший тоже в прошлом году не захотел ее спасать, когда она звала на помощь, так и топтался на берегу. Это было неприятно. –У меня второй разряд по плаванью,--засмеялась она и недовольно пробормотала,-- сама кого хочешь спасу,--и осеклась, когда Арсен повернулся к ней лицом, которое было все в крови. Он руками закрывал глаза и корчился от боли, зовя ее:
--Инзира, ты где? Ты выплыла, ты цела?
Она, усиленно работая руками , доплыла до него и встала как вкопанная , не в силах пошевелится и онемев от этого ужасного зрелища. Арсен опустил руки. На его лице было сплошное кровяное месиво вместо правого глаза, который раскурочила арматура, покоившаяся на дне озера, около самого берега, и коварно ожидавшая очередной жертвы.
--Инзира, ты здесь?—снова закричал он, не видя ее и сам пошел вслепую на берег ,--помоги мне, я ничего не вижу.
Дикий крик ужаса вырвался из ее горла ,и она опрометью бросилась бежать, сама не зная куда. Но спустя минуту испуганная девушка опомнилась и, тяжело дыша, заставила себя обернуться. Арсен самостоятельно вышел на берег и стоя на коленях на горячем песке раскачивался телом и громко , озлобленно закричал:
--Ну ,помоги же ты мне, чертова русалка, отвези меня в город, в больницу! Мне больно…
Тут только до Инзиры дошло, что надо действовать. Она на трясущихся ногах подошла к нему и повела в машину и, с трудом уложив на заднее сиденье, села за руль. Девушка давила на газ, рискуя попасть в аварию. Проезжавшие мимо автомобили сигналили ей , шофера расплывались в идиотской улыбке, заглядываясь на нее. На посту ГАИ ее остановили и Инзира , чертыхаясь, вышла со злой физиономией, с растекшейся тушью вокруг глаз. Гаишник вытаращил глаза, оглядывая ее с головы до ног, и тут только до нее дошло, что она в одном бикини, вся в крови, с запутанными водорослями на распущенных еще мокрых волосах. Она мельком взглянула на себя в отражение в окне и ужаснулась : «Точно, чертова русалка» и быстро накинув на себя халатик, заголосила, указывая на заднее сиденье и бессильно падая на колени:
--Помогите мне, там муж мой кровью истекает! Ему надо в больницу.
Гаишник заглянул в машину и, больше ничего не спрашивая, вместе с напарником быстро вытащил его из «Москвича». Вдвоем они перенесли парня в свой милицейский газик. Гаишник включил сигнализацию, и они помчались в город. Самой за руль своей машины Инзире сесть запретили. Ее место занял молоденький лейтенант милиции, который всю дорогу с любопытством поглядывал на турчанку в зеркало, сидевшую на заднем сиденье. Он пытался развлечь ее комплиментами, но, поняв состояние не отвечающей на его заигрывание девушки, замолк. Ее раздирали противоречивые чувства. Она была бесконечно благодарна милиции , что те оказали помощь , не вдаваясь в подробности, и в то же время неистово ругала себя за легкомысленный свой поступок. Неужели она не верила в его любовь и в то, что Арсен способен в любой ситуации помочь ей, что требовалось проверить его, так правдоподобно зовя на помощь, притворяясь тонущей? Она вспомнила, как он назвал ее вначале ласково русалочкой, а потом чертовой русалкой.
--Какая я дура,--вслух сказала она.
--Что?—не понял лейтенант.
Она не ответила ему, вспоминая то счастливое время, когда они с Арсеном впервые встретились.
Это случилось около полугода назад, в начале зимы. Она работала заведующей в частном продуктовом магазинчике. Ее отец, преуспевающий предприниматель, предоставил ей такую возможность, как только она развелась со своим непутевым мужем, уже целый год сидящим на ее шее, а точнее шее ее отца. Инзира оказалась толковой преемницей, скоро дела ее пошли в гору. А когда отец купил ей квартиру, она окончательно перестала быть от него зависимой. Кавалеров у нее было предостаточно, но глаз она положила на грузчика Арсена, брюнета-красавца с голубыми ,словно прозрачными, глазами. Было необычно видеть такое несоответствие, тем более, что Арсен был цыганом. Его длинные волнистые волосы всегда были схвачены сзади тугой резинкой, что придавало ему особый шарм. Тело парня не было накаченным, напротив, он был жилистым и сильным. Тяжелые ящики тягал один, отказываясь от чужой помощи. Инзира взяла его к себе в магазин, как только он едва заикнулся о том, что ищет работу, даже, невзирая на то, что у парня не было паспорта. Она откровенно любовалась им и искала любой повод, вызывая к себе, недоумевающего, что же он такого сотворил, «на ковер», чтобы лишний раз услышать его мелодичный голос, взглянуть в пронизывающие душу глаза, чувствуя ,как замирает сердце от его взгляда. Ее отнюдь не останавливала разница в возрасте-- Арсен был на целых семь лет моложе ее. А то, что парень был цыганских кровей, она узнала позже, и даже это не смогло остановить ее от своих «преследований», как потом оказалось, несвободного парня. Арсен жил в гражданском браке с русской девушкой по имени Женя. Женя была на втором месяце беременности и парень , чтобы прокормить свою семью искал все пути заработать побольше денег. По вечерам он играл на аккордеоне и пел песни в местном ресторане, а днем устроился грузчиком. Он был бесконечно благодарен Инзире, за то, что та взяла его к себе, потому что в других местах его не брали из-за отсутствия паспорта. Инзира пользовалась его благодарностью и потихоньку «приручала» его. Ее целью было теперь выманить его из семьи и у нее это стало уже получаться. Вначале она ему прибавила зарплату, вскоре поставила бригадиром. А однажды, окончательно осмелев, пригласила к себе, якобы помочь сделать перестановку в гостиной. Перестановку они так и не сделали, но познакомились «поближе». А когда она, включив магнитофон, стала танцевать арабский танец, то заметила, как горят его глаза и тогда поняла, что ей удалось заманить его в свои сети. Теперь нужно было увести его из семьи. Арсен упирался, но с каждым днем все слабее. И в один прекрасный момент перебрался окончательно к ней со своими немногочисленными вещами, сказав, что Женя, узнав об его измене, в которой он сам же и сознался, пошла делать аборт и теперь их больше ничего не связывает. Они жили, как казалось Инзире , счастливо. Она старалась не обращать внимания на его некоторую подавленность и, по вечерам поднимала настроение арабскими танцами, извиваясь перед ним, будто одалиска перед султаном. Он виртуозно играл на аккордеоне, а она так же виртуозно танцевала. В этот момент Арсен был счастлив. Инзира была и красавицей , и умницей, и прекрасной танцовщицей. О такой жене можно было бы только мечтать! Они подходили друг к другу. Но вскоре закрыли обанкротившийся ресторан, где он работал ,и парень заскучал без любимого дела. Это было видно по его потускневшим глазам. И когда начались майские праздники, Инзира решила развлечь его выездом на природу. Арсен был рад ее предложению и веселился всю дорогу. Откуда было ей знать, чем закончится такая вылазка на природу, так и не начавшись?
Милицейская машина с шумом ворвалась во двор ближайшей больницы. Подбежали врачи с носилками и унесли Арсена, совсем ослабевшего и потерявшего много крови. Инзира сидела в приемном покое и сбивчиво объясняла, как все произошло. Спустя несколько часов она узнала, что ему наложили швы. И что видеть он больше никогда не сможет.
2
Ранним майским утром у Жени начались схватки. Ее мама Луиза Егоровна вызвала «скорую» и суматошно начала искать вещи, приговаривая: «Дотянули резинку…Раньше надо было собирать». А Женя думала об Арсене, которого она продолжала любить несмотря ни на что. Он даже и не знает, что она ждет ребенка. Когда они разошлись, у нее шел уже четвертый месяц беременности, но Женя все-таки надеялась, что ей сделают аборт. Аборт ей не сделали. Это был уже третий удар в ее самостоятельной жизни. Первым была смерть тети, потом предательство Арсена. Больную тетю, за которой она приехала из архангельской области ухаживать, Женя потеряла не так давно. Она окончила медицинское училище, умела делать уколы и ставить капельницы. Только благодаря ей уже умирающая было тетя, протянула целый год. Бездетная родственница завещала квартиру Жене, и теперь у нее был свой уголок. Потом девушка встретила Арсена , молодые люди полюбили друг друга, как говорится, с первого взгляда , и Женя без всякого страха и сомнений пригласила жить его к себе, несмотря на то, что у парня не было даже паспорта, как и у многих цыган. Они зажили счастливо. Когда Женя забеременела, будущий отец так был рад этому! В первый же день муж , поглаживая ее живот, сказал: «Мальчика назовешь сама, а девочку назовем Бертой в честь моей матери.» И она не стала возражать, потому что помнила, с каким восторгом он отзывался о покойной маме, как ее любил . Узнав из писем Арсена о том, что он скоро станет папой, к ним приезжали однажды его отец со старым другом Арсена Янушем из глухой деревни, которые гостили совсем недолго. Они оставили для будущего ребенка новое лоскутное цыганское одеяльце, сшитое руками его бабушки, целую пачку крупных купюр (деньги вскладчину собирал весь табор) и фотографию мамы Арсена по его просьбе. Женя тогда очень удивилась, что его мать совсем не была похожа на цыганку, напротив она была белокожей и светловолосой .На фото она снималась молоденькой девушкой и была чертовски мила. «Вот в кого эти голубые глаза, словно сделанные из стекла»--подумала тогда Женя, любуясь своим мужем.
Когда Женя узнала, что ей не сделают аборт и придется рожать, она запаниковала. Арсен предал ее, как же она сможет одна растить ребенка!? И тогда она решилась написать письмо своей матери в деревню с просьбой о помощи. Она скрыла от нее ,что жила с человеком, который ее бросил. Написала коротко— так получилось. Мать же в ее словах поняла скрытый смысл, который звучал просто— нагуляла. Она долго злилась , но все-таки приехала. Не бросать же на произвол судьбы единственную дочь! Об отце будущего ребенка они обе старались не заводить разговор. Мать— чтобы не травмировать дочь, а дочь—чтобы мама не знала, что ребенок родится от цыгана. Цыган Луиза Егоровна не любила.
«Скорая» приехала быстро, и уже ровно в 11 часов утра Женя родила здоровенькую девочку. Девочка родилась светленькой, совсем не похожей на цыганочку, и молодая мама была этому только рада— не придется оправдываться перед своей матерью, что биологический отец был не из русских. Она с грустью вспомнила о том, как они с Арсеном дружно жили, пока он не устроился работать в магазин грузчиком. Он очень старался, хотел, чтобы Женечка ни в чем не нуждалась, ела фрукты и ее любимую курицу, а на это нужны были деньги. Вечером он пел в ресторане, а день целиком был свободен, вот он и пошел на подработку. Больше всего девушка боялась, что его уведет какая-нибудь красотка в ресторане и каждый вечер, когда он уходил на работу, страшно ревновала его. Но опасность пришла с другой стороны. Не на музыканта позарились коварные женщины , а на простого грузчика.
Женя, как и обещала Арсену, дочь назвала Бертой, слабо веря в то, что Арсен одумается и вернется к ней. Луиза Егоровна, конечно, была против этого чужеземного имени, но молодая мама уж очень просила, уверяла, что давно хочет, чтобы у ее доченьки было имя, которым она называла любимую куклу. Луиза Егоровна силилась вспомнить этот момент, да так и не вспомнила, на слово поверив ей и махнув рукой. Внучку по имени она так и не называла, звала по своему— Белочкой. Дома скучать было некогда. Женщины суетились над малышкой. Радовала мама, хлопочущая и сияющая, у которой будто крылья выросли за спиной. И куда это делись хвори и недомогания! Мама оберегала Женю, кутая ее грудь, дабы не дай Бог дочка не простудилась и молоко не пропало. Радовала Белочка, не доставлявшая особых хлопот. Дочурка глядела на мир удивленными глазками и посасывала грудь, сладко причмокивая. Но вскоре у Жени молоко, как она не береглась, все же пропало. Молодая мама запаниковала, дочь плакала, требуя грудь. Пришлось переходить на детское питание. К счастью Белочка не стала от него отказываться, оказалась «всеядной» девочкой. Денег стало катастрофически не хватать. Жили на одну пенсию Луизы Егоровны, почти четверть из которой уходила на питание ее внучки. Женя решила устроиться на работу на завод, все равно от нее толка никакого— молока в грудях нет. Мать была против этого решения— это было очень вредное производство . Но как-то раз Луиза Егоровна пришла домой из очередной прогулки с внучкой с хорошей новостью:
-- Я на остановке объявление прочла. «Требуется сиделка больному мужчине, гарантирую хорошую оплату». Вот адрес. Давай-ка попробуем. У тебя медицинское образование, уколы делать умеешь. Сидеть с ним надо всего до 17-00. У тебя и опыт есть, ты целый год за тетей ухаживала. А я с внученькой посижу. Лучше, чем на вредное производство идти.
Женя приняла ее предложение без особой охоты. С чужими людьми ей сидеть не хотелось, вдруг какой-нибудь дядька противный окажется. Но, подумав, решила попробовать, если что, то в любой момент откажется. Но самое главное—это деньги. Если действительно будут платить прилично, то можно и потерпеть, решила она. На следующее утро Женя уже бодро шагала по указанному адресу. У подъезда она определила, что квартира находится на первом этаже, это обрадовало—не надо высоко подниматься, и уже было собралась зайти в него, как до ее слуха дошла до боли знакомая мелодия, раздававшаяся из этой квартиры, а следом и знакомый голос, певший песню: «Что сказать про море голубое, море это солнце и вода. Жили ведь когда-то вместе двое, их разъединили города» Когда-то она сочинила стихи, а Арсен музыку, получилась красивая песня. И вот она зазвучала, будто приглашая к себе. Сердце девушки от счастья забилось в бешеном ритме. Она залетела в подъезд, и, перепрыгивая через две ступеньки, с силой нажала на кнопку звонка, улыбаясь до ушей.
--Иду уже, иду…- услышала она недовольный женский голос,--Зачем же так настойчиво?
Ей открыла приятного вида девушка- мусульманка в деловом костюме и аккуратно собранными в пучок густыми черными волосами на голове. Она оглядела оценивающе Женю, у которой с лица медленно сползала счастливая улыбка.
--Вы по объявлению?-деловито спросила она,
--Д-да, --поникшим голосом ответила девушка.
--Заходите. Как вас зовут?-она подошла к зеркалу, торопливо крася губы, видимо, собираясь куда-то уходить.
Женя представилась.
--Меня -Инзира, -сказала хозяйка и еще внимательнее оглядела ее. Девушка была из бедных, в сером застиранном платье, на ногах стоптанные туфли, невзрачное лицо без всякого намека даже на дешевую на косметику. Обычная простушка, сделала она вывод, ничего особенного, опасности для ее личной жизни не представляет.
Инзира проводила ее на кухню и попросила показать паспорт, который девушка предусмотрительно взяла с собой на всякий случай. Потом Женя предоставила ей медицинский диплом, чтобы не было сомнений, что пришла добросовестная особа. Хозяйка была, казалось, довольна. Она торопливо сказала ей, что надо ухаживать за слепым молодым человеком, объяснила простые обязанности— накормить, «выгулить», сводить до туалета, короче, всегда быть рядом с ним и выполнять все его прихоти, кроме , конечно, сама знает каких. Оплачивать услуги Инзира обещала ежедневно и довольно неплохую сумму. Женю все устраивало. Она думала, что речь идет о ее слепом муже, но никак не об Арсене. Может, он у них просто гостит. Она не испытывала никакого беспокойства по этому поводу и внимательно слушала все ее наставления. Инзира пошла в зал, чтобы подготовить мужа к встрече с новой сиделкой:
--Арсен, сиделка пришла. Да отложи ты в сторону свою гармошку!
--Подай мне очки,--услышала Женя знакомый голос. «Очки? Почему очки… Он никогда не носил очков,»-промелькнуло у нее в голове.
--Познакомьтесь, это мой муж Арсен,--сказала Инзира и обратилась к мужу,--рядом со мной твоя новая сиделка Женя. Уже третью сиделку меняем, невозможно с тобой,-- проворчала она и взглянув на часы, ахнула. -Я уже опаздываю. Женя, закройте за мной дверь.
--Да-да, конечно,--Женя не могла оторвать глаз от Арсена. Он сидел в кресле в темных очках. Правую его щеку «украшал» шрам. От длинных волос уже ничего не осталось. Он был коротко подстрижен. Арсен сидел неподвижно, и, казалось, напряженно.
--Женя, ну что же вы, закройте двери за мной, наконец,--услышала она нервный голос хозяйки и поспешила в прихожую.
В зале в бессилии она оперлась на косяк, чтобы не упасть и, молча, смотрела на Арсена. С ее глаз тонкой струйкой текли соленые слезы, в горле образовался предательский ком, готовый разорваться, превратив ее тихие слезы в громкие рыдания. Она боялась сдвинуться с места, а он молчал. Его голубые бездонные, глаза, такие проникновенные и любимые теперь были спрятаны под густой вуалью вечного мрака.
--Женька, родная моя, это ты?--неожиданно услышала она.
Арсен ее узнал! Он не забыл ее голос. Женя была поражена. Но ей не хотелось быть узнанной. Теперь, когда он был с другой, пусть все остается на своих местах. Не будет она их тревожить.
--Вы меня путаете с кем-то, я ваша сиделка,--еле выдавила она.
--Женя, это ты. - уже уверенно подтвердил он свои слова.
--Нет, это не я! - закричала она, этим выдав себя, и поздно спохватилась.
На лице Арсена растянулась улыбка.
--Подойди ко мне, малыш, -тихо сказал он,- я так по тебе скучал.
Женя не подошла- она упала ему на грудь. Слезы бурным потоком хлынули ему на рубашку. Ком в горле разорвался сам собой. Она рыдала, а он целовал ее соленые щеки. Она гладила его широкий шрам, а он целовал ее глаза. Ей хотелось сорвать с глаз темные очки, все еще не веря в его слепоту, но он удержал ее руку.
--Не снимай, малыш, не надо…
Немного успокоившись, она спросила его:
--Как это случилось?
И он все рассказал, но ни разу не сказал ничего плохого в адрес Инзиры, которая, чувствуя свою вину, не покидала его, а наоборот, старалась облегчить его жизнь, приглашая в дом все новых и новых сиделок, оплачивая их услуги. Сама она никак не могла ради него прекращать свою бурную трудовую деятельность. Сиделки были обычными старушками или слишком болтливыми и любопытными, или такими молчаливыми, что ему иногда казалось, что дома никого нет. И он без конца выговаривал Инзире — кого ты опять мне нашла? Женя сидела у него на коленях, внимательно слушала его и гладила по коротко стриженым волосам. Арсен на мгновение замолчал, а потом тихо спросил:
--Как ты живешь без меня, малыш? Я так виноват перед тобой.
--А у нас с тобой дочка родилась,--просто сказала Женя, будто о ни о чем не значащемся событии, продолжая поглаживать его волосы.
Арсен вздрогнул.
--Дочка? -- переспросил он. -- Ты разве…не сделала аборт?
--Нет,--улыбнулась Женя,--и ни капли об этом не жалею.
--Как же так…--растерянно пробормотал он.--Что же я наделал?!
И в следующую минуту прижал ее к себе так, что она чуть не задохнулась.
--Дочка…у нас…А я ее так никогда и не увижу.-- Он выпустил Женю из объятий и с силой ударил по столу.—Какой я дурак , на кого тебя променял?!—с горечью в голосе крикнул он.
--Успокойся,-- Женя даже испугалась за него, такую бурную реакцию она никак не ожидала. Она взяла его ладони в свои.-- Я рядом, успокойся.
Арсен немного помолчал, стараясь взять себя в руки, а потом спросил:
--Бертой назвала?
--Бертой,-подтвердила Женя.
--Не забыла меня.
--Нет.
В следующую минуту она утонула в его объятиях.
--Господи, как я счастлив, Женька! -- крикнул он. -- Ты самая прекрасная, девочка моя… Расскажи, какая она, на кого похожа?—страстно начал он расспрашивать.
Женя помолчала, не зная, говорить ли правду. И все- таки сказала:
--На твою маму.
--На мою маму… --выдохнул Арсен и счастливо рассмеялся, --Такая же белокурая и голубоглазая .Будет такой же красивой, как она. И когда у нее день рождения?
-Двадцать третьего мая.
-Двадцать третьего мая…--словно эхо повторил он, и словно догадался, - в одиннадцать часов утра?
--Да, а ты откуда знаешь? - удивилась Женя.
Он, судорожно обхватив голову, застонал:
---В этот день и в это время я лишился зрения, Женька.
--Что?- ахнула Женя.
Он опустил руки и тихо прошептал:
--Такое вот совпадение. Наверное, это проклятие цыганское... Я лишился глаз, которые она мне подарила, чтобы не видеть свою доченьку, похожую на нее. Это проклятие!—в бешенстве крикнул Арсен и нервно затрясся.
Женя тоже была ошеломлена этой новостью. Такое странное стечение обстоятельств… Но она никогда не верила ни в проклятия, ни во всякую подобную чушь. Вдруг девушка заметила , что с одного его глаза потекли слезы, и сняла с него очки, почти не испугавшись зрелища, которое увидела.
-- У тебя вместо правого глаза шрам, и щека вся в шрамах--сказала она, рассматривая его. –А левый как будто цел. У тебя слезы текут.
Женя рассматривала его не как любимого человека, а как медицинский работник, правда еще не практикующийся. Медучилище она закончила на «отлично» и очень гордилась этим.
-- Я знаю, но это ничего не значит,--горько вздохнул он и добавил, стараясь больше не думать о грустном.— Ты принесешь мне дочку?
--Конечно, принесу,--радостно согласилась Женя.—Только не знаю как… Вдруг Инзира узнает, что мы с тобой не чужие друг другу и откажет мне за тобой ухаживать.
-- А мы ей ничего не расскажем,-- весело сказал он и взял ее ладони в свои.-- Ты останешься моей любимой сиделкой. Тебе ведь нужны деньги?
--Я готова за тобой ухаживать совершенно бесплатно,--улыбнулась девушка.
--Ни в коем случае. Инзира богата. Ко мне относится уже не так ,как раньше, но вполне терпимо. Извини, что бросил тебя ради нее. Она меня словно приворожила своими арабскими танцами что ли…Я был опьянен ею.
--Хватит об этом,--перебила его Женя. Эта тема ей была неприятна.—Лучше давай-ка я тебя завтраком накормлю.
Она помогла ему встать и повела на кухню. Целый день они провели вместе, вспоминая счастливое прошлое . Арсен играл на аккордеоне, и они вместе пели их любимые песни. Жене даже пришла в голову смелая мысль увести его от Инзиры, но, подумав, она решила пока не торопиться с этим. Во-первых, им самим не на что жить—даже не хватало денег на питание дочке, во-вторых , что она скажет маме, которая если узнает, что муж ее из цыган, да к тому же слепой, не поймет ее. Это был самый главный аргумент, и она решила оставить все как есть и не рассказывать об Арсене своей матери. А Белочку она все равно ему принесет.
Когда пришла с работы Инзира, то была приятна удивлена, что у Арсена ,как никогда хорошее настроение, что он хорошо покушал и даже два часа погулял. Об этом доложила ей новоиспеченная сиделка. Женя получила некоторую сумму денег, которая ей причиталась за день и , довольная, ушла домой.
3
Целый вечер с лица Арсена не сползала глупая счастливая улыбка. Он включил радио, настроил канал с юмористической передачей и смеялся до слез. Инзира сначала мало обращала на это внимания, а потом насторожилась. С самой выписки из больницы, в которой он провел больше месяца, у мужа было никудышное настроение. Арсен был угрюм, мало говорил, иногда не отвечал на ее вопросы, будто не слышал и не хотел слышать ее. А она очень старалась. Готовила ему вкусные обеды и завтраки, развлекала его веселой болтовней, от которой он быстро уставал. Короче, возилась с ним ,как с малым ребенком, а он не замечал этого. А однажды сказал ей:
--Я плохо сплю. Дай мне снотворного.
Она принесла таблетки, ни о чем не догадываясь, и ушла на кухню. Внезапная догадка осенила ее и она, ворвавшись в комнату, увидела , как он преподнес горсть таблеток ко рту. В одно мгновение Инзира оказалась возле него и с силой ударила по ладони. Таблетки, словно брызги, разлетелись по комнате.
--Не смей этого делать,--закричала она.—Я же люблю тебя и слепого , и кривого, всякого…
Тогда она говорила правду и сама настраивала себя на то, что ей всю жизнь придется прожить со слепым человеком, требующим особенного к себе внимания. Но время шло, и любовь ее как-то стала ослабевать. Того Арсена, веселого, красивого и мужественного больше не было. Был искалеченный хмурый молодой человек. Ему не было еще и двадцати лет, а он уже был ни на что не способен. Он не хотел учиться жить заново, не хотел самостоятельно передвигаться, не хотел кушать, и от этого сильно похудел, плохо спал и кричал во сне. Звал по имени бывшую жену. В это время Инзира ее ненавидела. Чтобы не бросать работу ради него, она стала приглашать домой сиделок. Приходили старушки одна зануднее другой. Похоже, их прельщали только деньги и они не очень –то следили за молодым человеком, которому от них ничего не надо было. Он целый день сидел в кресле, слушал радио и молчал, крутя ручку приемника , чтобы найти нужный канал. Потом, не выдержав их присутствия, просил Инзиру рассчитать их .Ей приходилось снова метаться в поисках сиделки. Честно говоря, он ее уже достал. Но выхода из положения она не видела. А теперь, глядя на него такого веселого и обновленного, она стала догадываться, что все дело в этой сиделке Жене. Чем-то она его проняла. Вроде, такая обычная деревенщина , ни рожи ни кожи. Ах да, Арсен же не может ее видеть! А если бы увидел, не стал бы и заводить разговор. Думая об этом, она завела сама себя до такой степени, что стала даже ревновать его к сиделке. А вдруг у них что-то было?! Инзира вкрадчиво подошла к нему, погладила по руке. От неожиданности Арсен даже дернулся.
--Ты такой сегодня веселый,--завела она разговор,--Чем вы занимались целый день?
От хорошего настроения у него не осталось и следа.
--Читали «Войну и мир» Льва Толстого,--сказал он.
--Целый день?—поняв его сарказм ,прищурилась Инзира.
--Целый день,--подтвердил он.—Захватывающая книга, а главное толстая.
--Четыре тома. Долго придется читать.
--На наш век хватит.
Арсен почему-то злился на нее, Инзира это почувствовала. Но в чем она была виновата, не могла этого понять. Может все дело в сиделке? И она решила на следующий день нагрянуть домой среди бела дня с определенной целью—застать их в постели. Больше ни о чем она не расспрашивала мужа, оставив одного со своими мыслями на весь оставшийся вечер.
4
--Ну и как прошел твой первый рабочий день,--спросила Луиза Егоровна, едва Женя появилась на пороге. Женя расплылась в улыбке.
--Прекрасно,--и достала из кармана деньги. Луиза Егоровна пересчитала их и осталась довольна.
--А что за клиент?—полюбопытствовала она.
--Да слепой один молодой парень,--намеренно нехотя сказала Женя.—Его жена оплачивает услуги, а сама на работу уходит. Работа совсем не тяжелая, парень хороший, не капризный.
Говорила она спокойно, стараясь прятать глаза, в которых блестел огонек счастья. Улыбка не сходила с ее лица. Но мама не заметила перемены в ее настроении, целиком занятая внучкой.
--Сейчас мы спать будем,--сюсюкала она с ней, укрывая ее цыганским лоскутным одеялком, --потом покушаем. Мы с Белочкой и погуляли, и искупались… Соседки на лавочке посмотрели на нее сегодня , тьфу-тьфу, чтоб не сглазили, удивились, что она такая беленькая, сказали, что ты с нерусским парнем жила.—Она строго на нее посмотрела,--Это правда, Женя?
Женя побледнела. Вот этого она никак не ожидала.
--Много они знают, эти сплетницы,--фыркнула она.—Они свечку не держали. У меня другой парень был, русский. А это просто хороший знакомый,—нашлась она что ответить.
Хорошее настроение сразу пропало. Но Луиза Егоровна, кажется, поверила. Весь вечер женщины провозились с малышкой. Мама Жени больше не возвращалась к неприятному для дочери разговору и девушка успокоилась.
На следующий день Женя летела к Арсену как на крыльях, так хотелось быстрее его увидеть! Ее встретила угрюмая Инзира. У девушки екнула сердце— так холодно она на нее посмотрела, будто подозревала в чем-то. Но в следующую минуту Инзира взяла себя в руки и очень премило улыбнулась.
--Здравствуй, Женя.—сказала она,--а мы тебя уже ждем не дождемся. Наконец, мой муж остался доволен сиделкой. Эти бабульки ему порядком надоели.—она взяла сумочку и ключи от машины.—Я побежала,--и громко крикнула мужу из коридора,--до свидания, милый.
Арсен буркнул что-то несвязное. Женя, закрыв за хозяйкой двери, неслышно подошла к нему и шепнула прямо в ухо:
--Привет , мой рыцарь.
Арсен поймал ее за руку.
--Привет, малыш.
Так они называли друг друга в те дни, когда жили вместе. Время будто сделав крутой оборот на 360 градусов, вернулось обратно. Они снова были вместе. Хоть ненадолго, но вместе.
--Женька, я хочу видеть нашу дочь,--горячо заговорил Арсен,—сегодня же, сейчас же.
--Но как мы можем это сделать?—удивилась Женя,--Что я скажу маме, куда я забираю дочку, я же на работе. Я бы и сама не прочь принести ее , но это невозможно.
--Тогда мы поедем к тебе домой,—просто сказал он.—Помоги мне одеться.
Это решение не возникло само собой, Арсен обдумывал такую «бредовую» идею все утро. Нестерпимо хотелось назад , к Жене, к дочери, хотя бы на часик. Женя молчала, обдумывая, как это можно сделать.
--Не бойся, мы ненадолго уйдем. Инзира даже не заметит наше отсутствие,--успокоил ее Арсен .—Вполне хватит и одного часа.
--Хорошо,-- выдавила из себя Женя. Она была бы рада этому предложению, но ее смущало одно обстоятельство — ее мама. –Только я тебя об одном попрошу,--сказала она и помолчала, собираясь с мыслями, --не говори , пожалуйста моей маме, что ты мой бывший муж. Я ей не рассказала о тебе. Для нее мой клиент посторонний человек.
Арсен удивился этой просьбе.
--Ты что, не доверяешь своей матери? Неужели ты думаешь, что она тебя не поймет?—в эту минуту на мгновение он вспомнил свою покойную мать, с которой в детстве делился всеми своими и горестями , и радостью.
--Что ты, мама у меня чудесная,-- уверила его Женя,--просто она… не любит цыган. Я ей сказала, что наша дочь от русского ,ведь она на тебя не похожа,--сказала она и тут же пожалела об этом.
Улыбка сползла с лица Арсена.
--Ну что ж, пусть будет по-твоему,--вздохнул он.—Принеси мои вещи, они должны быть в шкафу.
Женя помогла ему одеться, и они вышли на улицу. Глазастые соседки проследили за ними взглядом до самой остановки, которая находилась неподалеку. Молодые люди сели на подошедший троллейбус и уехали.
Дома Луиза Егоровна очень удивилась их приходу и в то же время обрадовалась. Она усадила Арсена в комнате в кресло и потащила дочку на кухню.
--Как ты додумалась привезти его сюда,--горячо зашептала она, ставя чайник на газ,--Он же слепой, ему, наверно, тяжело переносить такие поездки.
--Он сам захотел приехать, надоело взаперти сидеть. Захотелось в гости. – Женя сочиняла на ходу.
Заплакала маленькая Берта и она поспешила к кроватке. Она видела, как напрягся Арсен всем телом, услышав ее плач. Женя осторожно положила малышку ему на колени и та сразу успокоилась. Девушка заметила мелкую дрожь в руках бывшего мужа, так он волновался.
--Доченька моя ,--забыв обо всем, с нежностью сказал Арсен, осторожно поглаживая ее личико,--родная моя.
--Тише, мама услышит,--предупредила его Женя и оглянулась.
Мама стояла в дверях, побледневшая и ошарашенная. Она все видела и слышала.
--Что это значит?—строго спросила она.—Я так поняла, это он отец Белочки?
Услышав ее голос, Арсен замешкался и прижал девочку к себе покрепче, вдруг испугавшись, что у него сейчас отберут это сокровище. Он ждал, как ответит Женя на ее вопрос, но Женя испуганно молчала.
--Да, это я ее отец,--решительно сказал он, взяв все на себя. Он никогда не откажется от своей дочки!
--Объявился?!—в голосе Луизы Егоровны звучал сарказм.
--Мама, ну ты же ничего не знаешь!—взмолилась Женя.—это я его нашла , совершенно случайно, по тому объявлению, которое ты же сама и принесла. Я тебе все сейчас расскажу.
И они с Арсеном, перебивая друг друга, рассказали о себе всю правду— как познакомились, как вместе жили, как расстались и снова встретились. История их любви тронула Луизу Егоровну. То, что парень кается в своем предательстве по отношению к ее дочери, ее порадовало. Она внимательнее пригляделась к парню. Все было бы хорошо, но он слеп! И к тому же внучка совершенно на него не похожа. Она даже стала сомневаться , его ли это дочь. Арсен смуглый и чернявый, девочка же родилась беленькой , ни на кого не похожей, даже на Женю. Свои сомнения она высказала парню. Тот только улыбнулся в ответ и спросил Женю:
--Ты сохранила фотографию моей мамы?
--Сохранила,--сказала девушка и быстро ее нашла в серванте .
Луиза Егоровна была удивлена, глядя на фото, до какой степени похожа Белочка на свою покойную бабушку и немного успокоилась. Но она представила их семейную жизнь—слепой муж, грудной ребенок и ее дочь, разрывающаяся между ними. Нет, она этого не допустит. Дочери хватит и одного креста, который ей придется тащить всю жизнь.
--Ну и как вы собираетесь жить вместе?— Как можно мягче спросила она, хотя все нутро кипело от возмущения.
--Мы не собираемся вместе жить,--вздохнул Арсен.—Я инвалид, слепой и никчемный. Просто разрешите мне видеть дочь иногда. То есть слышать ее и чувствовать у себя на руках.
Слезы потекли по его щеке. Он поцеловал дочку в последний раз .
--Нам пора, Женя,--грустно сказал он.— Я рад, что познакомился с вами, Луиза Егоровна, правда, рад.
Он передал ей Белочку, и они с Женей направились к выходу.
--Прости меня, мама.— со слезами на глазах сказала Женя и они ушли.
Когда они приехали обратно, их ждал неприятный сюрприз. В зале в кресле сидела хмурая Инзира , скрестив руки на груди.
--Ну и где же вы были?—угрожающе спросила она.
--Гуляли,--просто ответил Арсен.
--Где же гуляли?
--В парке.
--Неужели до него надо ехать на троллейбусе?—съязвила она. --Он же в двух шагах от дома.
«Соседки донесли»--с досадой догадалась Женя.
--А мы в другой парк ездили, за город,-- нашлась она что ответить. Но та не поверила ей.
--Ты куда увозила моего мужа?—грозно спросила она, сверкая черными глазищами и надвигаясь на нее.
--Не ори на нее!—крикнул Арсен и пошел на голос, сметая на своем пути все. Женя еле удержала его за рукав.
– Мы правда гуляли, за городом воздух чище. Сколько можно дома сидеть взаперти.
Кажется, Инзира поверила. Но она все-таки не доверяла Жене.
--Ты уволена, --спокойно казала она,--сегодня не получишь ни копейки.
Женя ахнула. Такого оборота она никак не ожидала. Ей сгоряча захотелось открыться , кем она приходится Арсену на самом деле, как открылась маме. Но вовремя опомнилась, боясь навредить ему. Вдруг Инзира выгонит его, как же они будут жить потом? И она сдержалась. Подошла к Арсену и тихо попрощалась с ним:
--Прощай, мой рыцарь.
--Прощай, малыш.
Инзира видела эту сцену расставания и все больше убеждалась, что факт измены присутствовал. Хотя на самом деле до этого у них даже не доходило.
Когда Женя вышла на улицу, она уже знала, как помочь Арсену выбраться из этой золотой клетки, где ему создавали все тепличные условия для проживания, но не было одного важного качества—любви. Она понимала , что рано или поздно Инзире надоест эта игра в чувство долга перед ним и она просто выставит его на улицу, а Женя и знать не будет об этом. Первое, что сделала она, когда пришла домой— это села писать письмо его отцу. Отец был оседлым цыганом . Он не менял адреса и девушка знала об этом. Она написала всю правду и умоляла его забрать сына к себе. Луиза Егоровна одобрила ее поступок и даже окрестила письмо, когда Женя пошла относить его на почту. По ее возвращении, мама сияла как начищенная сковородка.
--А я знаю , что нам делать теперь ,--весело сказала она.
--И что же ?—растерянно захлопала ресницами девушка.
--Я сейчас же пойду к Инзире и скажу, что хочу работать сиделкой. Она же не знает, кто я такая.
Женя даже захлопала в ладоши от радости.
--Мама, ты молодчина. И я смогу снова видеться с Арсеном.
--Не спеши,--остановила ее мама,--надо быть осторожнее.
И она, не теряя даром драгоценного времени, ушла.
Инзира была несказанно рада Луизе Егоровне. Она уже жалела, что выгнала Женю, ведь снова надо было искать сиделку, а тут удача сама пришла ей в руки. Пожилая женщина сказала, что пришла по объявлению, а она –то думала, что все объявления уже сорвала, чтобы не докучали , к счастью—не все. Так же как и Жене Инзира объяснила ее обязанности, как положено, записала номер паспорта и удивилась, что Луиза Егоровна иногородняя.
--Приехала к дочери пожить, она сейчас в декрете сидит,--объяснила женщина и ни капли не наврала,-- туго в доме с деньгами, надо им помогать.
Инзира не сомневалась в ее честности и на следующий день Луиза Егоровна приступила к своим обязанностям. Арсен сидел насупившись. Он не узнал ее по голосу.
--Я мама Жени,--засмеялась она, поняв его настроение.
Арсен с облегчением вздохнул.
--Луиза Егоровна, это вы..вы.. дайте я вас расцелую,--он обнял женщину и расцеловал в обе щеки.—я так рад вам.—он сразу преобразился, повеселел.
Луиза Егоровна накормила парня завтраком. Специально для него сварила его любимую овсяную кашу. Арсен был доволен, кашу он не ел с тех пор, как расстался с Женей. Потом села напротив него, доверительно взяла его ладони в свои и сказала ему:
--А теперь, мой родной, расскажи-ка о себе всю правду, откуда ты родом. Я хочу о тебе все знать, кто ты такой есть, что моя Женька по тебе так сохнет.
И Арсен рассказал душещипательную историю своей семьи, которую он слышал от отца и своих сородичей цыган.
5
Прежде в таборе находилось около двадцати семей, но весной сорок третьего дорогу , ведущую на восток, по которой шел караван беженцев—русских, украинцев, евреев и их, цыган—разбомбили фашисты. Три кибитки цыган отстали от основного табора, и им пришлось их догонять. Это их и спасло. То зрелище, которое они увидели, они не забудут никогда—море трупов, окровавленные раненые, стонущие и просящие помощи, детский плач, рыдания. Цыгане и оставшиеся в живых беженцы, конечно, бросились помогать всем, невзирая на национальность. Своих в живых осталось совсем мало—всего пятеро человек. Мужчины, оставив своих женщин на дороге, погрузили раненых в кибитку и увезли их в дальнюю деревню, где находился госпиталь. Когда вернулись— женщины выли от страха и бессилия. Было жутко ехать по широкой дороге и быть мишенью для налетчиков, и они свернули в лес. К ним присоединилось еще несколько выживших человек. Блуждая по лесу, совсем оголодав, они чудом добрались до партизан, пополнив их ряды и воюя вместе с ними . Оставшиеся в живых цыгане продолжили свой путь, когда их родную землю уже избавили от вражеских оккупантов. Они решили добраться до самого Ростова, где их дальние сородичи вели оседлый образ жизни. В начале осени сорок четвертого года табор цыган, остановился возле леса, чтобы передохнуть, приготовить еду и набраться сил для дальнейшего «путешествия». Они раскинули свои шатры недалеко от небольшой деревушки и разожгли костер. Молодая мамаша Нана удобно расположилась на соломенном старом матрасе и стала кормить грудью полугодовалого сына Василя . Целый день они провели в заботах. Надо было покормить лошадей, дать им время для отдыха. Дорога предстояла длинная и нелегкая. А утром двое молодых людей Вия и Зорик со своей верной собакой -дворнягой отправились по грибы. Этот год выдался урожайным на подосиновики. Лишь только они зашли в лес, как услышали детский плач, раздававшийся откуда-то издалека.
--Это птица кричит,--уверенно сказала Вия.
Но верный их пес , громко залаяв , помчался в сторону голоса.
--Нет, это по-настоящему кто-то плачет. Кажется, ребенок…--сказал Зорик.
И они помчались вслед за собакой. Вскоре они увидели своего пса в зарослях осинника, лаявшего на кого-то. Но рядом никого не было, а плач ребенка раздавался все отчетливей и ближе.
Тут они и разглядели, что в зарослях в корзине , закутанный в старые тряпки, лежал грудной ребенок .Он уже посинел от крика и холода.
--Боже мой!—вскрикнула Вия и взяла его из корзины. А Зорик, грубо выматерившись на цыганском, огляделся по сторонам.
--Кто ж его бросил-то?
За старым дубом мелькнул подол светлого женского платья. Зорик заметил это.
--Стой здесь, собаку держи, а то разорвет ее,--скомандовал он жене и рванул к дубу.
Молодая женщина ,стоявшая за деревом, увидев его, побежала в глубь леса, цепляясь подолом за кусты и громко дыша.
--Эй, мамаша, стой, не беги,--кричал ей Зорик, но она, словно помешанная, убегала прочь. Насколько парень быстро бегал, но и он не мог ее догнать. Внезапно ее не стало, и в следующий миг Зорик услышал ее крик, будто она куда-то провалилась. Оказалось, что впереди был крутой откос. Она упала , покатилась и ударилась о большую глыбу, оказавшуюся на ее пути. С трудом он спустился вниз и увидел страшную картину: молодая еще женщина, от силы лет двадцати восьми, лежала ничком, а из головы струей текла кровь. Он повернул ее лицом к себе. Женщина была мертва.
--Черт побери!—вскрикнул парень,--я ее испугал. Что же делать теперь?!
Подумав, Зорик решил позвать на помощь своих и похоронить ее здесь же, у камня. Он вернулся к жене и все рассказал. Вия по-цыгански запричитала ,притихший было ребенок снова заплакал. Зорик взял пустую корзину , и они вернулись в свой табор. Увидев необычный «гриб», цыгане с удивлением обступили их. «Что случилось, откуда ребенок взялся?» А один хохмач даже ввернул: «Это наша бездетная Вия наконец-то родила». Девушка смутилась, на хохмача цыкнули, и Зорик рассказал , как они нашли ребенка. Потом мужчины пошли в лес и похоронили ту женщину у камня, где она разбилась. Она была матерью ребенка. На ее платье были видны пятна высохшего молока, которое только недавно лилось с ее груди. Тем временем в таборе женщины распеленали дитя. Это была новорожденная девочка. Между тряпок лежала какая-то бумажка, записка, но никто не мог прочитать ее— все цыгане были безграмотными. Кое-как, с трудом умел читать только их барон Эдмон. Малышка сипела, она уже не могла кричать. Ее взяла на руки сердобольная кормящая мать годовалого сына и приложила к своей груди. Девочка начало жадно сосать грудь, а женщины жалостливо качали головами, говоря нехорошие слова в адрес ее уже покойной матери. Потом малышку перепеленали в другую простынку, и она сладко уснула у Вии на руках. Вия улыбалась, глядя на нее. Ей было уже 25 лет, с мужем они жили 4 года , а детей у них до сих пор не было. Вот ее за глаза и называли бездетной. Когда пришли мужчины во главе с бароном Эдмоном, женщины показали ему записку. Тот прочитал, шевеля губами сначала про себя. Потом надолго задумался, видимо осмысливая прочитанное.
--Говори же, что там написано,-- с нетерпением теребили его цыганки.
--Значит так.—глубоко вздохнув, сказал Эдмон—здесь написано, что девочку зовут Бертой и просили позаботиться о ней,—и он замолчал.
--И все?—удивились цыгане.
--Все.
Все разошлись и никто, кроме Зорика не заметил, с каким ожесточением разорвал барон эту записку и кинул в костер. Зорик подошел к нему и тихо сказал:
--Скажи правду, Эдмон, что же написано было в этой бумажке. Поверь, никто не узнает от меня ничего.
Эдмон покачал головой и сказал ему , глядя в глаза:
--Правды никто не узнает, даже ты.
Зорик, понурившись, пришел к жене. Та качала девочку, напевая колыбельную. Малышка давно спала, а она никак не хотела с ней расставаться.
--Зорик, я хочу чтобы эта девочка была нашей.—тихо сказала она.
Зорик приоткрыл краешек одеяльца, посмотрел на миленькое ее личико, еще красненькое с желтыми точками новорожденного, и согласился.
--Мы же не звери, не фашисты,--просто сказал он.
Так маленькая Берта осталась в цыганском таборе. Табор кочевал с одного места на другое, долго нигде не задерживаясь. И как-то они оказались в деревне, где жили цыгане, ведущие оседлый образ жизни. В этой глухой деревне в свое время вымерли от голода все местные жители, и забредшие сюда кочевники -цыгане нашли здесь свой приют, поселившись в ветхих избушках, так и не добравшись до Ростова. Оседлые предложили им поселится в оставшихся, домах. Те долго не думали, остались. Здесь и выросла Берта. Девочка была белобрысой с огромными глазами, будто вылитыми из прозрачного голубого стекла. Среди черноволосых цыган она казалась альбиносом, белой юркой мышкой. Ее любили все. Только один Эдмон иногда, когда выпивал, смотрел на нее недобрым взглядом, но никогда ничего плохого ей не говорил. Когда Берте исполнилось 18 лет, ее выдали замуж за молочного брата Василя, который был на полгода старше ее. Еще в детстве они были не разлей вода, а , повзрослев, полюбили друг друга уже не как брат и сестра. Но однажды случилась беда— Берту чуть ли не насмерть затоптал полудикий конь, когда она хотела на нем прокатиться ради озорства. После этого девушка около трех лет не вставала с кровати, не могла ходить .С горем пополам ее выходила всякими лечебными травами уже немолодая цыганка Орнэла. Мало-помалу, Берта ожила, но возненавидела лошадей. При виде их она бледнела и даже теряла сознание. Но беда пришла и с другой стороны— много лет не могла Берта иметь детей, и только будучи уже тридцатилетней женщиной, она забеременела на радость всем. Сына Арсена она родила поздней осенью. Родила и снова заболела, да так, что была прикована к кровати до самой своей смерти. Ее выхаживали уже стареющая приемная мать и Нана, которая не дала ей умереть от голода в первые дни своей жизни. Всю заботу об Арсене они дружно взяли на себя. Мальчик родился черноволосым как отец, а от Берты перенял голубые глаза. Такого красивого ребенка в таборе еще не было. Им любовались все, но Орнэла, взяв его на руки, и заглянув в глаза, чуть не выронила ребенка из рук. «Берегите его от железа»--хмуро сказала она родителям. И отец оберегал его— прятал опасные бритвы, ножи и ножницы, следил, чтобы он не ввязывался в драки, когда тот немного подрос. Но мальчик рос спокойным, послушным и совсем не драчливым. И успокоившийся отец забыл про предупреждение старой цыганки. Когда Арсену едва исполнилось 5 лет, мама Берта научила его лепить из глины всякую « дребедень», как говорил его отец. Милые зверюшки и человечки, фрукты, грибы—все это она лепила, сидя в кровати, чтобы не быть обузой своей семье. Василь потом обжигал игрушки в печи, по-своему разукрашивал и нес на базар. Игрушки по дешевке скупал лавочник, а Василь потом врал Берте, как удачно проходила его сделка, чтобы не огорчать ее. Маленький Арсен тоже приловчился лепить , сидя около нее. Он подавал ей необходимые материалы, всегда был рядом и очень любил ее. Мама с грустью гладила его по голове, теребила кудряшки сына и без конца любовалась его глазами. А потом она умерла. Мама навсегда осталась в его памяти ласковой, молодой и красивой, трепетно его любящей .
Как-то в их деревне появился новенький, неизвестно откуда взявшийся цыган средних лет . Он шел по пыльной дороге со старым аккордеоном за плечами, в кирзовых сапогах, обросший и лохматый. Назвался одиночка Янушем. Поговаривали, что он, якобы, отсидевший. Арсен в подробности не вдавался , его интересовало только одно—аккордеон. Часто по вечерам цыгане у костра пели песни под его аккомпанемент и плясали. Они, конечно и раньше веселили себя танцами под гитару, но такого музыканта виртуоза у них еще не было. Все были счастливы и довольны, особенно Арсен. Ему в ту пору шел двенадцатый год. Целыми днями теперь он проводил у своего нового друга Януша, который и научил его своеобразной музыкальной грамоте. Нот Януш не знал, играл на слух—то что услышит по радио, то и, спустя короткое время сыграет, а больше сочинял сам. Часто и надолго Януш вдруг пропадал неизвестно куда, а потом снова появлялся, довольный, иногда с кучей денег в руках. Каждый раз он покупал Арсену незначительные подарки, а однажды он пришел с новеньким аккордеоном к нему домой и подарил его ему, опешившему от такого дорогого и неожиданного сюрприза. Отец Арсена никак не мог позволить сыну такую роскошь, Януш просто оставил инструмент на столе и ушел, коротко бросив мальчику:
--Вечером зайдешь, будем вместе играть.
Вместе играть на аккордеонах у них уже с первого раза получилось здорово. И вскоре Януш взял Арсена с собой в город. В этом городе мальчик был впервые. Они спустились в переход, сели на складные стульчики, прихваченные с собой и стали наигрывать цыганочку, мазурку, многое другое от чего многочисленные прохожие останавливались в оцепенении. В их шапки, лежащие на полу, летели купюры. Так, мальчик впервые заработал свои карманные деньги. С тех пор они частенько стали навещать переходы, перемещаясь с одного на другой. А потом, «гастролируя», доехали и до столицы.
С Женей Арсен познакомился на вокзале одного небольшого городка. Они с Янушем только-только слезли с поезда и встретили на перроне своего старого знакомого Метю. Тот шел довольный им навстречу , сияющий, как медный таз.
--Смотрите, как мне подфартило сегодня,--не удержался он похвастаться им своей удачей, показывая пачку денег.
--Откуда они у тебя?- спросил Януш.
--А вон ту девчонку видишь, на скамейке сидит которая в зеленой шапке, вот я ее и маленько того…обшмонал. Она, дурочка, даже и не заметила.
Около вокзала на скамейке сидела юная девушка и горько плакала, размазывая слезы по щекам. Она, конечно, уже заметила пропажу. Не сговариваясь, Арсен и Януш схватили вора за руки и потащили к ней. Девушка испуганно вскочила со скамейки, едва они к ней подошли.
--Сиди, милая,- сказал ей Януш. Та послушно села, не зная, чего ждать от этих цыган.
--Верни ей деньги,--грозно сказал немногословный Януш Мете.
Девушка, все вдруг поняв, счастливо заулыбалась.
--И паспорт,- сказала она.
--И паспорт.- добавил Януш.
Метя суетливо достал из карманов ворованное и отдал девушке. Януш напоследок пнул неудачливого воришку под зад и громко выругался на своем языке. Девушка, обрадовавшись, что ей вернули деньги и паспорт, рассмеялась от радости звонко и задорно, а Арсен смотрел на нее и любовался. Так он познакомился с Женей. Оказывается, она приехала утренним поездом из Архангельской области, где она гостила у мамы и, замешкавшись у дверей вокзала, не заметила, как ее обворовали. Проходя мимо лотков со сладостями, ей захотелось шоколадку. Она полезла в сумку и наткнулась на сквозную дыру. Не было ни денег, которые ей наскребла мама на покупку зимних вещей, ни паспорта. В бессилии она села на лавочку и заплакала. А тут вдруг нежданно-негаданно появились ангелы-хранители в образе Арсена и Януша. Благодарная девушка пригласила их к себе в гости, благо жила она от вокзала совсем недалеко. Януш благовоспитанно отказался, а молодой Арсен, которому стукнуло уже восемнадцать, с радостью принял предложение. Девушка ему очень понравилась. Целый день они провели вместе. А спустя некоторое время он остался у нее жить.
6
Что произошло дальше, как он изменил Жене, как ослеп, рассказывать не хотелось. Было стыдно и неприятно. Он вскользь рассказал свое житье с Инзирой и замолк. Луиза Егоровна слушала внимательно, временами ахая и охая. Когда он закончил свой рассказ, она долго молчала, а потом сказала ему:
--Ну вот что, мой родной. Жизнь у тебя непростая, тяжелая. У Инзиры ты не сможешь жить - это точно. А себе взять мы тебя не сможем, сами еле-еле концы с концами сводим, работу ищем, чтобы дитя прокормить. Женя написала письмо твоему отцу, чтобы он забрал тебя к себе. Среди своих, там, я думаю, тебе будет комфортнее. Так что потерпи немного, поживи здесь, а потом мы тебя заберем.
Арсен в ответ заулыбался.
--Спасибо, большое спасибо. А как же Женя и дочка моя? Как я буду без них?
--Не спеши, вот встанем на ноги, тогда и…--обнадежила его Луиза Егоровна, сама, впрочем, не веря в свои слова.
И Арсен поверил в ее обещания. Иногда он развлекал ее игрой на аккордеоне. Они гуляли по парку, постепенно парень стал тростью на ощупь узнавать ямки и бугорки, даже однажды сам поднялся по ступенькам без ее помощи. Днем они лепили безделушки из соленого теста, которое приносила Луиза Егоровна из дома. Она уносила их домой, а Женя разукрашивала их гуашью и глазировала лаком. Получалось здорово. Так вместе, сообща, они делали игрушки для Белочки. Арсен не забыл навыки, которым обучила его мама, у него получалось даже лучше, чем у Луизы Егоровны. Пожилая женщина не уставала его нахваливать и парень старался. Больше всего ему нравилось лепить белок— больших и маленьких, толстых, иногда неуклюжих. Для дочки, для Белочки. Луизе Егоровне удалось проработать (хотя работой это она не называла) всего месяц . Временами на свой страх и риск приходила Женя с дочкой. Арсен был несказанно рад их присутствию, а Луиза Егоровна нервничала, поглядывая на часы и опасаясь прихода хозяйки. И однажды это случилось. Инзира пришла домой неожиданно— не было еще и полудня. Белочка сидела у Арсена на коленях и крепко держала его большой палец в своей ладошке, тот целовал ее в темечко. Вот этот момент и застала, ворвавшаяся, как вихрь, в дом Инзира. О том, что Арсена иногда навещает бывшая сиделка Женя, да еще и с дитем, ей сообщила соседка, вечно сидящая на лавочке. До ее слуха доходили обрывки фраз , пение Арсена и Жени, плач ребенка. Сначала она не предавала этому никакого значения, а потом, как бы невзначай, рассказала хозяйке квартиры. Инзира была в бешенстве от этого известия, но никак себя не выдала Арсену, а попросила соседку сообщить ей на рабочий телефон, когда эта девица придет к нему в гости. Та не отказала в помощи, тем более за определенную плату.
--Что здесь происходит?—закричала Инзира, закипая ,как чайник на плите. Женя, которая в это время пила кофе , уронила стакан на пол, который разбился на мелкие осколки и оцепенела от неожиданности. Из кухни вышла побледневшая Луиза Егоровна, нервно потиравшая мокрые руки полотенцем. У Арсена с лица сползла блаженная улыбка, он прижал дочку к себе.
--Что творится в моей квартире?—еще громче закричала хозяйка,--что за бордель? Кто тебе позволил сюда являться?—кинулась она чуть ли не с кулаками на Женю. Луиза Егоровна встала между ними, Женю будто прорвало. Чувствуя поддержку близких ей людей, она закричала ей в ответ, ничуть не боясь последствий:
--Я иду туда, куда мне подсказывает мое сердце!—крикнула она ей в ответ.—Хочешь узнать, кто я такая, так знай. Я первая жена Арсена.
Инзира была до крайности удивлена этим заявлением. Она даже отступила на шаг.
--Ты-ы….Как это понимать?
А Женю понесло.
--Это ты увела его от меня, такого красивого и здорового. А теперь сама меня привела к нему, я и пришла , по объявлению твоему. Что, не ожидала, что я стану его сиделкой? И ребенок у него на коленях— его дочь.
--Неправда,--не поверила Инзира ее словам,--ты сделала аборт, Арсен мне сам говорил.
--И он думал в свое время, что это неправда,--усмехнулась Женя.—А теперь он самый счастливый отец на свете.
--Убирайтесь прочь все из моего дома!—в ярости закричала хозяйка.—Обманщицы, стыда у вас нет. И забирайте с собой этого слепого ублюдка.
Она кинулась к шкафу и стала выкидывать вещи Арсена, те с которыми он пришел в ее дом. Это было сделано с той готовностью, будто она давно ждала момента, чтобы расстаться с ним. Совесть не позволяла ей выгонять слепого и беспомощного из дома. А теперь этот момент, наконец , настал. Когда женщины и Арсен ушли, она облегченно вздохнула. Вот и все!
Они молча шли к трамвайной остановке. Луиза Егоровна несла на руках Белочку, а Женя вела под руку Арсена. В левой руке она несла сумку с его вещами. Дома она бережно усадила мужа в кресло и сказала ему :
--Вот ты и дома.
Тот только вздохнул в ответ:
--Зачем ты ей все рассказала? Буду теперь на вашей шее сидеть. Лучше сдайте меня в дом инвалидов для слепых.
Женя и ее мать переглянулись. «Шея» у них, действительно, хрупкая, как ни крути. Но они не теряли надежду, что со дня на день приедет его отец и заберет в свой табор, в родные пенаты.
--Ничего, выкрутимся,--махнула рукой Луиза Егоровна, незаметно смахнув набежавшую слезинку с глаз.—Женька на работу пойдет—на заводе рабочих мест много, я пенсию получаю. А там и отец твой объявится.
В ответ Арсен только горько вздохнул.
Отец его не заставил себя долго ждать. Словно по заказу, он приехал ровно через два дня, да не один ,а с верным другом Арсена Янушем. Мужчины шумно ввалились в квартиру, но увидев Арсена в темных очках, который будто врос в кресло, притихли. Отец подошел к нему, взял за руку и что-то с горечью в голосе заговорил на цыганском . Тот обнимал отца за шею и со слезами отвечал ему. Януш подошел к кроватке, где спала малышка, заглянул в нее и очень удивился:
--Это его дочь?—спросил он недоумевающее.—Она же не наша, не цыганка вовсе. Вы его обманули…--протянул он , недобро качая головой.
Отец подошел к кроватке . Лицо его растянулось в улыбке, глядя на спящую внучку:
--Ошибаешься, Януш,—сказал он ему,--Это же вылитая Берта, жена моя. Мать нашего Арсена.
Девочка проснулась от его голоса и заплакала. Он бережно взял ее с кровати и заглянул в глаза.
--И глаза ее, голубые как небо.
--Глаза..—повторил Арсен с горечью,--это цыганское проклятье. Я ее никогда не увижу.
--Как ты сказал? Цыганское проклятье?—отец отрицательно покачал головой,--Не то ты сказал, сын. Все цыгане любили тебя и твою мать, и никто бы не осмелился проклясть вас, да и не за что было. Не цыганское это проклятье, а немецкое, фашистское.
--Я что-то не понимаю,--недоуменно сказал Арсен .
--И я не знал до недавнего времени. Ведь каков наш барон Эдмон ,оказывается, человечище! Помер недавно наш барон, а перед смертью открыл моему отцу, то есть деду твоему, тайну, которую он хотел от него знать. Помнишь, я рассказывал тебе о записке, которую нашли в пеленках твоей новорожденной матери?
Арсен согласно кивнул. Он никогда не забывал эту историю, переходившую их поколения в поколение.
--Сжег он ее тогда и правильно сделал. Мамаша девочки написала, что украдкой видела, как наша Нана кормила грудью ребенка и просила ее позаботиться о своей дочке. Девочка эта --фашистское отродие, поэтому она не могла себя заставить любить дочь насильника. Хотела в ее в лесу оставить умирать, но , увидев наш табор и кормящую грудью Нану, решила подкинуть ее нам. Выходит, это мы спасли Берту. Не стал наш барон читать записку при всех. Не хотел, чтобы в этой крошке все видели дитя фашиста. Присочинил сам кое-что и имя сам дал— Берта. Первое, что пришло в голову. А на следующий день, после того, как похоронили мать девочки, он пошел в ту самую деревню, где она жила. Решил разыскать какую-нибудь родню малышки, чтобы они забрали ее к себе. Ему удалось найти сестру той женщины. И вот , что она ему рассказала.
7
Зимой сорок третьего года перед самым Новым годом в их деревню ворвались немцы. Галя, мать девочки , и ее сестра Нюра заперли дверь на замок и убежали в сарай, надеясь, что их не найдут среди сена, заготовленного для коровы. Но фашисты выбили дверь, ворвались в дом и пили водку до омерзения— праздновали новый 1944 год. Девушки тряслись от страха и холода, прижавшись друг к дружке, а потом уснули, закопавшись в сене. Когда начало уже светать, дверь со скрипом открылась. Галя спросонья зашевелилась в сене, и это заметил фашист. Он вытащил ее из сеновала и начал с остервенением сбрасывать с нее одежду. Галя кричала, вырывалась, звала на помощь сестру, но та еще дальше забилась в угол, притихла и боялась высунуться. Она знала, что ничем не сможет ей помочь, более того он и ее убьет. В кобуре немца был пистолет. После того, как фашист поиздевался над невинной девушкой, то довольный, распластался на полу, со смехом глядя на нее. Галя, растерзанная и страшная, встала во весь рост над ним. «Какие голубые у него глаза»--почему-то подумала тогда она. В углу, прямо возле нее, стояли вилы. Как случилось, что этими вилами она попала прямо по его глазам, она и сама не поняла. Немец закричал что-то на своем, и Галя, чтобы он «не мучился», добила его одним ударом вилами в живот. Трясясь от страха и, видев эту сцену «живьем», Нюра вылезла из своего укрытия на дрожащих ногах. Галя стояла как вкопанная, а в ее ушах звенели последние слова немца. К ее ужасу, она запомнила их.
---Что ты стоишь, надо бежать. Убьют нас,-- горячо зашептала Нюра и потащила сестру к выходу.
--Куда же мы пойдем?—Галя была сама не своя, ее била нервная дрожь. Только сейчас она поняла, что убила человека.
--К партизанам, куда же еще,--Нюра потянула ее за руку.—Здесь нас они не пощадят.
Целые сутки они добирались до своих, голодные и дрожащие от холода и страха. Партизаны их встретили и обогрели, накормили кашей . На следующий день Галя сказала своей сестре:
--Не могу забыть его слов.
--Чьих?—не поняла Нюра.
--Фашиста этого.—И она повторила слова на немецком, хотя языка совсем не знала.
--Пойдем к переводчику, может он переведет,--сказала Галя и они пошли к нему.
Переводчик долго размышлял над этими словами, а потом сказал:
--Похоже, это проклятье. Типа— будь ты проклята ,и весь твой род.
А через месяц, Галю стало подташнивать все чаще и чаще.
--Ты беременна.—поставила ей диагноз сестра.—это точно.
Галя испуганно вздрогнула от этих слов .
--Не может быть,--пробормотала она,--фашист проклятый…Сделал свое дело. Надо к бабке Аглае идти, избавляться от ребенка.
Бабка Аглая была повитухой. Но она жила в деревне, где обосновались немцы. И как донесли свои деревенские люди, приходившие к партизанам с весточкой, в ее доме их целая группа живет. Но когда февральской холодной ночью партизаны очистили свою деревню от фашистов , то и тогда Галю ждала еще одна неприятность. Бабку Аглаю фашисты убили, другой такой повитухи больше не было. Так и терпела девушка завязавшуюся в своем теле ненавистную чужую жизнь , своего будущего ребенка. Она изводила себя настойками всяких трав, а ребенок продолжал развиваться несмотря ни на что. И через девять месяцев , стойко выдержав «атаку», девочка появилась на свет вопреки всему живая и здоровая. Но никому не нужная. Никаких материнских чувств Галя не испытывала к дочке, только одну ненависть, которая словно неизлечимая болезнь, пристала к ней. Нюра сама принимала у нее роды. Первые слова , которые сказала Галя, родив дочку это было : «Я хочу убить ее…». Нюра испугалась.
--Что ты!?—воскликнула она.—Она же живая родилась, пусть уж живет.
--Не хочу видеть ее,--упрямо сказала Галя,-- на того фашиста похожа, посмотри.
Девочка была не в их породу, это было видно сразу. Она долго кричала, просила грудь , но Галя до тех пор морила ее голодом, посмеиваясь, будто на грани сумасшествия, пока ее сестра не заставила чуть ли не силком покормить дочку. Галя кормила дочку и тихо плакала, размазывая слезы. А на следующее утро, пока Нюра спала, отнесла ее в лес. Что стало с сестрой там, в лесу, Нюра узнала от цыганского барона.
Барон хмуро слушал ее , потом спросил:
--Принести тебе девочку?
Та отрицательно замотала головой.
--Проклятия фашиста начали сбываться,--упавшим голосом сказала она.—И на мне откликнутся. Вы чужие люди этой девочке, на вас не отразится проклятье. Пусть у вас живет. Раз выжила.
На том и порешили.
8
После такого рассказа Женя и Луиза Егоровна со страхом переглянулись между собой. Неужели и на их девочке отразится проклятие фашиста, ее биологического прадеда? Белочка сидела на коленях деда и хлопала голубенькими глазенками. Цвет ее глаз, казалось, переходил из поколения в поколение, как эстафетная палочка.
--Не бойтесь, --поняв состояние женщин, сказал Василь.—Есть одна цыганочка с другого табора, сняла проклятие , как только узнала эту историю. Ничего не случится с вашей девочкой. Берегите ее,-- добавил он.
Они уехали вечерним поездом. Арсен долго со слезами благодарности прощался с женщинами, и они обещали его навещать. Через месяц Женя , действительно, приехала в цыганскую деревню, оставив дочку с мамой, но ее постигла неудача. Януш умер спустя неделю после их возвращения. Оказывается, он был неизлечимо болен и уже больным приезжал к ней. Арсена забрал отец и они, в знак памяти почившего друга, поехали «гастролировать» по городам. «Слепому больше подадут»--так сказали цыгане.
Больше она не видела своего возлюбленного. Удар был тяжелым, но не сокрушительным. Целый год она ждала любимого, надеясь, что он навестит ее. А потом, поддавшись маминым уговорам, Женя решила поступать в медицинский институт на вечернее отделение. С ее дипломом это оказалось нетрудно. Ради этого они всей семьей, продав квартиру, переехали в столицу. Время пролетело незаметно .Она училась в институте и параллельно работала педиатром в детской поликлинике. Все складывалось хорошо— дочка радовала маму и бабушку своими успехами и в школе и в хоровой студии, куда она записалась. Белочке было уже десять лет, когда в их жизни снова произошли перемены. Путь девочки в хоровую студию проходил через «подземку». Она весело прыгала на одной ножке, напевая детскую песенку и не обращая внимания на двух дядек, сидящих около ступенек . Один был в темных очках, слепой, как кот Базилио и играл на аккордеоне, а другой, пожилой, уже два дня провожал ее взглядом. И вот как-то раз она услышала из подземки знакомую мелодию, которую часто напевала ей мама. Мама говорила, что эту песенку сочинил на ее стихи ее папа. Про папу она знала только то, что он где-то гастролирует, то, что он артист и скоро приедет к ним. Это «скоро» длилось уже несколько лет и Белочка устав ждать, забыла о нем. Но песню она помнила всегда. И вот, в темном переходе зазвучала знакомая, чуть ли не с пеленок грустная мелодия. А потом она услышала такие родные слова песни:
Что сказать про море голубое,
Море это солнце и вода.
Жили ведь когда-то вместе двое
Их разъединили города.
Девочка подошла поближе и неожиданно для себя, подхватила:
В тишине маячат звезды с неба,
Море песни грустные поет.
Расскажи ты обо мне всю небыль,
Море ее в страны разнесет.
Прохожие шли и удивлялись их дуэту. Слепой цыган –музыкант и миленькая русская девочка рядом. Когда она закончили петь, то спросила слепого, звонко рассмеявшись:
--А откуда вы знаете эту песню? Ее же никто не знает. Эту песенку сочинил мой папа на мамины стихи. Вы украли ее?—она подозрительно посмотрела на дядек.
--Мы не только знаем эту песню,--сказал слепой , ласково ей улыбаясь. –Мы знаем, кто ты такая и как тебя зовут.
--И как же?—спросила недоверчиво девочка.
--Бертой. А бабушка зовет тебя Белочкой.
--Откуда вы знаете?—испуганно спросила она и собралась было бежать от незнакомых дядек прочь.
--Подойди ко мне, я тебе хочу кое-что подарить,--сказал он.
Ее взяло любопытство. Слепой сунул ей в ладонь маленькую самодельную белку, сделанную из соленого теста. Игрушка была поцарапана местами, краска вместе с лаком ободраны . Но он, словно талисман, всегда носил с собой ее в память о дочке.
--Белочка?—удивилась девочка,--у меня таких игрушек целая коробка. Мне их папа делал, когда я еще маленькая была. Ну,я пошла.—сказала она прощаясь.
--Передай, пожалуйста, привет своей маме и бабушке,--на прощанье попросил слепой.—От слепого цыгана.
--Хорошо,- сказала Белочка и убежала.
Едва она зашла домой, как к ней с расспросами, где так долго она была, привязались мама и бабушка. Они приучили девочку приходить из хора точно в срок , нигде не задерживаясь. А тут ее не было целых 15 минут.
--Не ругайтесь,--успокоила их Белочка,--смотрите, что я принесла.--Она раскрыла ладошку и затараторила.—Мне ее дядьки дали. Они в переходе сидят, на аккордеоне играют. Один слепой ,как кот из сказки про Буратино,вот он мне и подарил эту белочку. Привет вам с бабушкой передал. Интересно, откуда он меня знает? У меня таких игрушек целая коробка…
Женя не дала ей договорить:
--Где ты их видела?--спросила она, возбужденно схватив дочку за плечи.
--Да в переходе , говорю же вам…
--Сиди тут, никуда не ходи,--скомандовала Женя, и они с бабушкой умчались, оставив недоуменную девочку одну дома.
Женя бежала по городу в домашних тапках, наспех накинув пальто. За ней еле успевала ее мать.
--Погоди, никуда они от нас не денутся,--останавливала ее старушка.
А Женя спешила, будучи уверенной, что если не увидит своего Арсена сейчас, то не увидит больше никогда. Они успели вовремя. Два милиционера грубо выпроваживали «подземных» музыкантов из перехода. Те мешкали, не торопились уходить.
--Арсен!-- закричала Женя. Эхо пронеслось по всей подземке.
Она видела , как он вздрогнул, как напряглась его спина. Женя подбежала и , рыдая, бросилась в его объятия.
--Кто вы ?—спросили опешившие милиционеры. Такую сцену им видеть еще не приходилось.
--Жена его,--сказала Женя, любуясь своим пропавшим мужем.—Здравствуй, мой рыцарь.
--Здравствуй, малыш,—словно пароль, ответил он.
Они с матерью повели мужчин домой. Всю дорогу Луиза Егоровна охала да ахала, не веря, что, наконец, сбылась мечта дочки—найти своего Арсена.
---Как же вы узнали, что Белочка это наша девочка?—спросила она.
--Ничего сложного,--ответил Василь.—она очень похожа на свою покойную бабку.
Белочка была очень удивлена, увидев в гостях этих знакомых незнакомцев. Женя не стала ничего скрывать от дочки.
--Познакомься, Белочка, это твой папа,--улыбаясь, сказала она.
--Папа?—вот этого дочка никак не ожидала. Слепой неопрятный цыган в помятом пиджаке, к тому же нищий, со старым, издающим неприятные звуки, аккордеоном ее отец?!—А ты говорила, что он артист и сейчас на гастролях. --До нее дошло, что столько лет ее обманывали. Это было шоком, переросшим в детскую истерику.—Зачем ты мне врала все время?—крикнула она.—Не может он быть моим отцом, это не он, не он!
И она бросилась в свою комнату, упала на кровать и разрыдалась. Жене стоило больших трудов успокоить ее, пока бабушка развлекала и кормила дорогих гостей. Она сказала, что у папы тяжелая судьба, что она потеряла его, когда переехали в столицу, и что он стоит того, чтобы они стали для него опорой. А чтобы девочка окончательно поверила, что перед ней действительно ее отец, она показала фото ее бабушки Берты, объяснив, что это ее родная бабушка по папиной линии. Девочка немного успокоилась, но на отца долго не могла за столом поднять глаз.
--А ну-ка принеси мне свои игрушки,--решил ее немного растормошить Арсен.
И когда она принесла наряду с фабричными и его самоделки, то пришла в восторг, играя с ним. А он ощупывал свои творения и с грустью вспоминал те времена, когда они вместе с Луизой Егоровной их лепили в чужом доме, где он прожил почти год. Вечером мужчинам приготовили горячую ванну, они с удовольствием помылись и стали « похожи на людей». Всю ночь женщины раздумывали над ситуацией, как им быть. Женя плакала. Они уже знали, что, наконец у Арсена появился свой документ, удостоверяющий личность ,и он не бомж, не пьяница, а просто слепой несчастный человек. Утром домой, в свою цыганскую деревню , уехал один Василь. Арсен остался.
9
Того, чего боялась Луиза Егоровна, не произошло. Арсен не сидел на их хрупкой шее— более того он начал зарабатывать неплохие деньги. Недалеко от их дома открыли ресторан-кабаре. Когда об этом узнал Арсен, то тут же попросил Женю пойти туда и поинтересоваться, не требуются ли им музыканты. Музыканты , действительно требовались, но слепого человека наотрез отказывались брать на работу. Пока он не показал им свое мастерство. Он никогда не оставался один. Когда Женя была на работе, то его повсюду сопровождала его незаменимая теща, а иногда и сама Берта. Женщины окружили слепого цыгана теплотой и заботой.
Однажды Женя вернулась с работы довольная, сияющая и счастливая.
--У меня есть хорошая новость!—закричала она с порога.
--Какая?--в один голос спросили ее родные.
--К нам в больницу едут хорошие специалисты, хирурги-окулисты из самой Москвы. Можно показать нашего Арсена им. У них новейшее оборудование, последнее слово техники!
Луиза Егоровна ахнула, Арсен сжал кулаки от возбуждения и поддался вперед.
--Я буду молить Бога,--сказала Луиза Егоровна.
--А я свою покойную мать. Она для меня святая,--сказал Арсен и с облегчением вздохнул,--хоть какая-то надежда появилась.
Окулисты приехали через неделю, и любящая жена нетерпеливо повела Арсена на осмотр, который дал положительный результат. Арсену надо было сделать операцию, поставить искусственный хрусталик на левый глаз. Когда проходила операция, кулачки за него держали все—и Женя, и Луиза Егоровна ,и Белочка, и приехавший из цыганской деревни отец Василь. А за забором больницы собрался целый табор цыган. Их пытались разогнать, но они упрямо сели на траву вдоль забора и молились за Арсена на своем, цыганском. На счастье, операция прошла удачно. А уже через неделю ему сняли повязку. Первое, что увидел перед собой Арсен—это белый потолок , а потом довольное лицо врача.
--Я ВИЖУ!—закричал он, счастливо раскинув руки навстречу свету,солнцу и любви.