ДЕЛО ВРАЧЕЙ-УБИЙЦ. НОВЫЕ ВРЕМЕНА.
- Алло! Алло! Лерочка, это я, я – мама!
- Мама! Здравствуйте! Как у вас дела? Как у папы здоровье?
- Лерочка, немного плохо у папы со здоровьем… Он сейчас в больнице.
- А что же случилось? Что с ним?
- Он что-то в последнее время в обмороки начал падать, а как в обморок упадет, у него вроде бы сердце как будто останавливается… Бледный-бледный весь становится, а как очнется от обморока, то целый день потом лежит, не встает, слабость такая…
Мы пошли ко врачу. К нашему терапевту участковому, Галине Кононовне, ну, ты ее знаешь… Пошли, она посмотрела его, кардиограмму сделала и сказала, что нужно срочно в больницу ложиться. Срочно-срочно. На обследование…
- Так когда же его положили?
- Неделю назад.
- Неделю? А почему вы сразу не позвонили и не сказали, что отец в больнице?
- Да, Лерочка, ничего страшного! Мы беспокоить не хотели, пока точного диагноза не будет. Может, думали, все обойдется, выпишут его, выздоровеет он…
- Ну, а сейчас есть диагноз, мам? Что говорят врачи?
- Да вот… Немножко диагноз плохой… У него с сердцем очень плохо… Очень плохо. Ему срочно нужно ставить приборчик такой на сердце… Электрокардиостимулятор называется… Если срочно не поставить, жизнь его, говорят, под угрозой. Сердце, говорят врачи, может в любую минуту остановиться.
- Тогда нужно срочно это делать, мам!
- Да вот… Врачи говорят надо срочно покупать этот электрокардиостимулятор. Он пятьсот долларов стоит.
- Значит, купим этот электрокардиостимулятор. Я завтра же вам деньги вышлю!
- Ой, Лерочка, спасибо большое, а то без этой операции… Опасно очень без этой операции!
- Не переживайте, мам! Купим мы этот электрокардиостимулятор и сделаем отцу операцию! Обязательно.
Я положила телефонную трубку.
Мой муж, Михалыч, стоял рядом со мной и вопросительно смотрел на меня.
- Что-то случилось с отцом?
- Да, по-видимому, что-то очень серьезное. Отец в больнице.
Михалыч молчал.
Я видела, как его добродушное, улыбчивое лицо погрустнело. Уголки губ и глаз опустились. Большие синие глаза стали печальными.
***
- Михалыч, - сказала я мужу чуть позже, - твой отец серьезно болен. Он нуждается в операции на сердце. Ему нужно поставить электрокардиостимулятор. Стоит пятьсот баксов. Это ладно, денег мы дадим.
Я беспокоюсь о самой операции. Медицина сейчас, сам знаешь, какая сволочная.
И деньги возьмут, и не сделают ничего.
Я сама поеду к ним.
Я прослежу, чтобы всё в порядке было.
Чтоб эти сволочи не подсунули вместо приличного прибора какую-нибудь дрянь.
И чтоб операцию хорошо сделали. Чтобы постарались.
Хорошо, Михалыч? Ты не возражаешь?
- Конечно, Лерка, конечно, поезжай, ты реально можешь помочь отцу. Реально.
***
И вот, взяла я с собой штуку баксов и поехала в Украину. Разбираться с тамошней медициной, чтобы они моего свекра, отца моего Михалыча, не обидели.
Поезд несся по родным просторам. До Харькова. Затем началась Украина.
В Запорожье меня встречала свекровь и её внучка – племянница моего мужа – девушка по имени Милана.
Ей уже двадцать пять лет. Прошло восемь лет с тех пор, как она закончила школу. Но она так нигде и не работала и не училась.
Потому что работы нет. Нет рабочих мест. И денег на учёбу нет.
Родители моего мужа живут очень бедно. Мы помогаем им, чем можем.
Их старшая дочь – сестра моего мужа, тоже живёт очень бедно. Работы нет, денег нет.
- Мама! Миланка! Привет!
- Привет! Привет!
- Ну, что? Сразу поехали к отцу? В больницу!
***
Он лежит в палате. У него приличное постельное бельё, чистейшее и хрустящее.
А соседняя кровать застелена каким-то грязным тряпьём, и на ней лежит старый мужчина, бледный-бледный, как смерть.
- Я из дому постельное бельё принесла, - поясняет мне свекровь,- белья в больнице нет.
Свёкор бледен и очень слаб. Он измученно улыбается. В его маленьких темно-карих глазах видна тоска и печаль.
- Пап, мы купим этот электрокардиостимулятор. Вы не беспокойтесь, сделают вам операцию, а с этим кардиостимулятором люди долго живут.
Свекровь принесла целую сумку еды. Но у него и так вся тумбочка забита – он почти ничего не ест.
- Не хочу я! Чего ты мне натащила! Забирай всё обратно, - он машет рукой, - Не буду я!
- Ну, как же не будешь? Почему кушаешь так плохо, Миша? – кажется, что свекрови важнее всего, чтоб он ел без остановки, она не знает, чем ещё выразить свою преданность и заботу.
- Давай, дед, переоденься, я тебе всё чистое принесла, - предлагает она свекру.
- Да я вчера только переодевался! Ну, ладно, давай.
Мы с Миланкой выходим, чтобы он переоделся.
Миланка утирает слезы.
- Ты чего плачешь, Миланка?
- Дедушку очень жалко…
Что-то не нравится мне эта больничка.
Даже белья приличного не дают!
Вон на соседней койке, старик лежит просто в каком-то грязном тряпье. Бардак какой-то.
Нет. Тут нужен глаз да глаз. Тут человека угробят за три секунды.
Белья у них нет!
А где оно?
Разворовали. Сволочи.
Нет, ну ты посмотри на них…
Не знаю ничего. Пусть моего свекра лечат, как следует.
Пойду сейчас к заведующему отделением и наведу шмон.
Чтоб знали наших.
Пусть поймёт, что мой свёкор – это ему не собака с помойки. Белья у них нет…
Я нагло зашла в кабинет к заведующему отделением.
Это был высокий, худой, довольно молодой человек с квадратным подбородком.
Он посмотрел на меня маленькими карими бегающими глазками.
Я вальяжно расселась на креслице для посетителей.
Закинула ногу на ногу.
Гордо приподняла голову.
Чуть прищурила глаза и постаралась посмотреть на него сверху вниз. Как Незнакомка на картине Крамского.
В конце концов, он – провинциальный врачишко грязной больнички в какой-то сраной Украине.
А я – состоятельная женщина из Москвы. Я тут деньги плачу. И пусть он меня обслуживает.
- Я – невестка Муромцева, вашего пациента. Расскажите о его состоянии, самочувствии.
Он смотрит на меня.
- А вы откуда? – у него ярко выраженный хохляцкий говорок. Весьма противный, надо сказать, для московского уха.
- Я из Москвы.
- А-аа. Ну, что вам рассказать? Он очень слаб. Сердце работает с трудом. Чуть ли не каждую минуту может остановиться. Ему срочно нужна операция.
Вы должны купить электрокардиостимулятор, - он очень внимательно оглядел меня, и добавил, - электрокардиостимуляторы у нас оплачиваются пациентом. Они не бесплатны. Стоит шестьсот долларов.
То есть, как это – шестьсот? - Я внутренне поперхнулась, - Мне же свекровь ясно сказала – пятьсот! А этот хрен говорит мне, что – шестьсот! Это когда же цены подросли так быстро? Ничего себе!
- А ещё вам надо оплатить страховой полис. У нас такой порядок. Это не очень дорого. Двести гривен.
Я быстренько про себя посчитала, что двести гривен – это сорок баксов.
- Нет проблем, - отвечала я, - самое главное, чтоб операция была сделана качественно. Мы всё купим.
- Очень хорошо. Я сейчас дам вам адрес фирмы, которая продаёт эти приборы. Вы поезжайте и купите стимулятор. А мы начнём готовить вашего свекра к операции.
- А почему нужно куда-то ехать за прибором? Разве мы не здесь его оплачиваем?
- Нет. У нас их нет. Только у фирмы-поставщика. Каждый пациент сам покупает и привозит. Такой порядок.
- Что ж. Мы, конечно, всё купим.
Я улыбнулась ему. И снова постаралась посмотреть на него свысока. Чтоб он понял, что если с моим свекром будет что-то не так, если он нахалтурит с операцией, то я его в бараний рог скручу.
- Приятно, когда люди всё понимают. А то тут у нас полно таких, которые ничего покупать не хотят, платить не хотят. Как с ними быть?
Я кивнула головой, взяла у него бумажку с адресом, и мы поехали покупать электрокардиостимулятор для моего свекра.
В фирме-продавце кардиостимуляторов нам выписали чек и выдали прибор. Я отсчитала шестьсот баксов.
Завтра передадим этот прибор в больницу, а дня через два свекру сделают операцию. И ему станет легче, сердце будет правильно работать…
Мы ехали в дом моих свекра и свекрови.
У них – маленький домик в городке поселкового типа, в страшной глуши, далеко от больших городов. Ехать нам сто километров…
Мы едем через украинские деревеньки и посёлочки. Застройка – в основном старая, бедненькая.
Маленькие, в три окна, домики, бесконечные заборчики, за заборчиками – собственные огородики, на которых выращиваются овощи, в основном – помидоры. Этим население и живёт.
- Мам, - говорю я свекрови, - после операции отцу трудно будет жить в доме, на земле. Он – слаб, ему нельзя физически работать. Нужно продавать дом и покупать квартиру. Вам нужно переезжать. За сколько можно продать ваш дом и участок?
- Сейчас всё стоит гроши. Долларов за триста можно наш дом продать. Многие хотят продать. Трудно продать. Никто не покупает.
Дом – триста долларов? А электрокардиостимулятор – шестьсот? И этот врачишко обижается, что старики, живущие в таких вот домиках, не могут оплатить электрокардиостимуляторы? А чем же они их оплатят? Даже если свой дом продадут? Значит, им не сделают операцию?
И тот старик на грязной постели просто-напросто умрёт под наблюдением этого врачишки?
Умрёт, потому что у него нет шестисот долларов? Это какая-то дикость! Так не бывает!
Разве в цивилизованном государстве стариков бросают на грязные койки умирать без медицинской помощи?
Ну и гады!
Что же это за врачи такие?
А вдруг они все, в этой больничке – гады и преступники? И этот электрокардиостимулятор никакой не электрокардиостимулятор? Они мне за шестьсот баксов всучили какую-то хрень, чтоб только деньги взять, а никакой операции и делать не собираются? Скажут, что сделали. А сами не сделают. И мой свекор умрет.
И как я докажу, что это они его прикончили? Напишут в диагнозе, что у него сердце не выдержало. А стимулятор – обратно на фирму вернут и снова кому-нибудь продадут. За шестьсот баков. И то же самое с другим пациентом сделают. А деньги себе в карман положат. Эти сволочи на всё способны.
А я, значит, рот разинула, накупила за шестьсот баксов электрокардиостимуляторов у врачей-убийц? У воров этих бессовестных, которые беспомощных, больных стариков на грязных койках умирать держат?
Ничего себе!
Мы приехали домой.
У свекра и свекрови большой земельный участок, и они много работают на нём. Главный работник сейчас – их внук, племянник моего мужа – Димка.
На душе у меня было тяжко. Из-за подозрений на врачей-убийц. Не зря у этого заведующего такой квадратный подбородок. И тяжёлые, низкие брови. Мразь такая. Раскрутил меня на шестьсот баксов! Неизвестно за что! Откуда я знаю, что этот прибор – хороший? Не верю я ему!
Что же делать?
Мы обедали. И всё было очень вкусно и обильно. У свекрови очень обильная и вкусная еда!
А на десерт была пьяная вишня со сметаной.
Нигде, ни в одном ресторане мира, вам не подадут такого десерта! Все остальные десерты – фуфло по сравнению с этим.
Эта сметана – сплошные нежнейшие сливки, - густая, в ней стоит ложка.
А вишня – ягоды в собственном сиропе, чуть забродившем, с небольшими градусами.
Сочетание – это какая-то фантастика, густого вишнёвого цвета с нежно-белым…
Я ела этот десерт из миски большой ложкой и думала, как бы мне вывести на чистую воду врачей-убийц-грабителей.
Я думала и думала и ничего не могла придумать.
Потом я вспомнила, что у меня есть одна очень хорошая приятельница.
Так вот, эта приятельница – заведующая кардиологическим отделением в одной московской больнице!
Она точно знает, какие электрокардиостимуляторы хорошие, какие – нет. Она мне всё про них расскажет…
Я позвонила ей и кратко изложила свою проблему. Сказала, что сомневаюсь в качестве того прибора, который мне здесь продали.
- На Украине не делают этих приборов. Их изготавливают в России, в Ижевске. Это очень хорошие приборы. Есть более дорогие, за две, за три тысячи долларов, американские, немецкие. Но я не считаю, что они лучше. Наши отлично служат. Не беспокойтесь. Просто у нас, в России, они – бесплатные. Если человек в них нуждается, то государство предоставляет их бесплатно.
Есть они и в продаже. Четыреста долларов. Для тех больных, которые не попадают под бесплатное лечение. Для граждан других государств, например.
Я поблагодарила её за информацию.
Снова задумалась.
Надо же! У нас, в России государство всё-таки приличнее ихнего, украинского. Хоть бесплатно своим гражданам электрокардиостимуляторы выделяет!
А у них тут государство озверело совсем! Больных людей, у которых денег на стимулятор нет, умирать бросает! На грязной койке! Это где ж такое видано?
Ну и зверство!
Но, с другой стороны, Украинское законодательство очень похоже на Российское. Вполне вероятно, что эти стимуляторы и здесь бесплатно положено ставить.
Действительно! Чего это я на украинское государство так взъелась?
Может, оно, государство, и ни при чём? Может у них тут тоже стимуляторы положено бесплатно ставить?
Кто исполняет законы?
Люди исполняют.
А я столкнулась с бандой врачей-убийц. Которые нагло торгуют государственными электрокардиостимуляторами. Целую систему создали. Больница плюс фирма-продавец. Так у них положено, якобы.
А тех, кто не может заплатить, они хладнокровно убивают, сволочи. Оставляют умирать на грязных койках без приличного постельного белья.
Я грустно посмотрела на купленный мною за шестьсот баксов прибор.
Кажется, меня надули.
И, кажется, мне придётся с этим смириться.
Мне стало обидно. И не захотелось с этим мириться.
- Мам, - сказала я свекрови, - я проконсультировалась со своим знакомым врачом, и решила, что мы вернём этот стимулятор обратно. Я куплю более дорогой, импортный. Так будет надёжнее.
- Хорошо, Лерочка, как скажешь, - отвечала мне свекровь.
На следующий день мы с Миланкой взяли такси и поехали снова в Запорожье. Сдавать стимулятор.
Что я буду делать дальше, я слабо себе представляла. Но мне казалось очень важным сдать стимулятор обратно. А там – посмотрим.
Таксист оказался очень симпатичным молодым парнем. И я посадила Миланку рядом с ним впереди.
Ей уже двадцать пять лет, а она сидит дома, в четырёх стенах сиднем, ни жениха, ни мужика, ни образования!
По её глазкам я поняла, что таксист ей понравился.
Мне тоже он нравится. Очень симпатичный парень.
Вези нас, таксист, быстрее!
Прямо в ту фирму, где вчера мы купили электрокардиостимулятор.
***
Я сдаю прибор. В фирме все ошарашены, но почему-то покорно принимают его обратно.
- Я привезу из Москвы другой, - мотивирую я свой возврат, - мне знакомые врачи обещали достать гораздо лучший, импортный. Мне, знаете ли, дорог мой свекор. Я хочу подыскать для него что-нибудь получше.
Мне возвращают деньги.
И мы направляется в больничку.
Сначала мы навещаем отца в его палате.
Соседняя постель с грязным бельём опустела.
Дед лежал на спине, бледный и тихий.
- Пап! Как ваше самочувствие?
Он открыл глаза.
- А-аа… Лерочка… Миланка… - его голос был очень слаб и тих, - ничего, нормально. Только меня тут всё время спрашивают: где ваш стимулятор, почему не несут?
- А вы, пап, им отвечайте: У меня, - мол, - невестка из Москвы, она занимается моим стимулятором. У неё, - мол, - такие связи, и в Москве, и за границей… Она, - мол, -такой мне стимулятор хочет достать, какого нигде ни в России, ни на Украине и в помине нет… А я, - мол, - ничего не знаю, все вопросы к моей невестке…
Свекор смотрел на меня внимательно. В конце моей речи он улыбнулся, покорно сложил руки на груди и важно закрыл глаза, - мол, - я всё понял, какая ты, Лерочка, невестка моя, важная птица из Москвы…
Потом он приоткрыл свои остренькие, маленькие, слегка раскосые глазки, в них плясали весёлые насмешливые искорки…
Когда мы выходили из палаты деда, к нам подошёл какой-то молодой хмырь с пухлыми румяными щеками.
- Я – анестезиолог, - представился он, - я буду на операции вашего родственника давать наркоз. Вы же хотите, чтоб всё прошло хорошо? Да?
- Хотим, - коротко ответила я, а что?
- Ну-у… Пятьдесят долларов…
- То есть?
- Я бы хотел получить за операцию пятьдесят долларов.
«А морда у тебя твоя красная не треснет? - подумала я про себя, - тварь ты эдакая».
- Видите ли, мы ещё не определились, где мы будем делать операцию. Я сомневаюсь, надо ли оставлять моего свекра здесь. Возможно, мы перевезём его для операции в Москву. Вопрос в стадии решения.
- А почему вы не хотите оперировать его здесь?
- Видите ли, у меня в Москве очень серьёзные связи. Мой брат – полковник ФСБ. Я могу устроить моего свекра в очень приличную клинику. Просто я должна получить согласие врачей на его перевоз. Вдруг, это опасно? Поэтому ничего определённого ответить вам не могу…
Красная морда понимающе кивнул головой, повернулся и пошёл восвояси.
***
Затем мы с Миланкой направились к заведующему с квадратным подбородком.
Его пока нет. Он ещё не приехал на работу. В его кабинете сидит лечащий врач моего свекра.
- Я решила подумать о приобретении более качественного электрокардиостимулятора, - информирую я врача.
- Это вам решать, - безразлично отвечает мне врач, и тут звонит телефон.
Врач поднимает трубку.
- Да, мы делаем операции по установке стимулятора. - А сколько лет у вас стоял предыдущий? - Пятнадцать лет? - Пора менять, да. - Платные. - Пятьсот долларов, - он повесил трубку.
Значит так. Пятьсот всё-таки. А мне, значит, за шестьсот. Хорошо, что я на тысячу не потянула. Видать, врачишко осмотрел меня и решил, что больше, чем на шестьсот я не потяну. И взял с меня всего на сотню больше.
На меня накатила ярость. Самая настоящая.
Пришел заведующий с квадратным подбородком.
Я снова вальяжно раскинулась в креслице. Напротив меня сидели два врача-убийцы – главарь (заведующий) и лечащий врач, его сообщник.
- Я вернула прибор обратно, - снова сообщила я им.
- Да, я в курсе, - сказал главарь.
«В курсе, гнида. Ему уже с фирмы сообщили. Я же говорю у них тут – целая организация! Банда!»
- У меня есть определённые возможности в Москве, - продолжала я, - я могу достать такой же бесплатно, либо купить очень хороший импортный прибор, возможно уже завтра мне передадут сюда очень качественный импортный прибор, - я говорила нахально и невозмутимо, - возможно даже я заберу своего свекра отсюда и перевезу оперироваться в Москву.
Мне нужна ваша консультация: можно ли его перевозить? Не опасно ли это?
- Простите, - спросил меня главарь, - а где вы работаете?
- Я работаю в средствах массовой информации, в одном очень известном агентстве, - нахально и заносчиво отвечала я, - кстати, я вчера созванивалась с нашим Министерством здравоохранения и мне там сказали, что в России эти приборы выделяются бесплатно. А почему у вас платно?
- У нас так положено, - пожал плечами главарь, у нас – платно. У вас там – Россия, а у нас здесь – Украина, совсем другое государство.
- Возможно. Но мы через наше агентство послали всё-таки запрос в ваше министерство здравоохранения. Насчёт порядка предоставления подобных приборов населению. Платно или бесплатно? Нам должны вот-вот ответить, - нахально лепила я то, что мне на ходу приходило в голову, - Интересная, между прочим, тема для средств массовой информации: если человеку нечем заплатить, значит, его бросают умирать? Так?
- У нас приборы платные, - деревянно ответил мне главарь, - так положено.
- Да, мы уже это поняли. Так вы рекомендуете перевозить моего свекра в Москву, это опасно для его жизни или нет?
- Я не могу дать такой рекомендации, - он заёрзал, - только под вашу ответственность. С ним всё что угодно может случиться…
- Я на себя такой ответственности не возьму, - твердо отвечала я, - если вы, как врач, не рекомендуете, значит, я не решусь на такой перевоз. Операцию будем делать тут. А с прибором я определюсь в ближайшее время.
- Хорошо. Вы, когда у вас будет прибор на руках, передайте его мне. И мы сделаем вашему свекру операцию. Не хуже, чем в Москве, - он посмотрел на меня исподлобья, настороженно.
Я ждала, что он расколется насчёт того, что стимулятор должен быть бесплатным. А он… не раскололся.
Что же мне делать?
Идти обратно и снова за шестьсот баксов покупать тот же самый стимулятор? Ведь отец в опасности. Ему срочно нужна операция…
Я, кажется, сделала что-то не то, хочу добиться чего-то недостижимого, борюсь с ветряными мельницами. Как я докажу ему, что нам положен бесплатный электрокардиостимулятор?
Я лихорадочно искала тему для продолжения нашей беседы.
Ага! Какая-то страховка! Какие-то ещё сорок баксов!
- Да! По поводу страховки. Я бы хотела очень внимательно ознакомиться со всеми документами, с порядком оплаты этой страховки. Мне всё интересно. У вас тут, в Украине, очень своеобразная система здравоохранения…
- Конечно, конечно, - заторопился он, - мы предоставим вам всю информацию! Всё покажем, все документы, всю юридическую сторону этого вопроса!
- Стас, - он обратился в сторону лечащего врача, - проводите нашу гостью из Москвы в отдел страхования. Пусть ей там всё покажут, расскажут… Хорошо?
Стас, сообщник главаря, вывел меня из кабинета.
Я шла рядом с ним по бесконечным больничным коридорам…
И впадала в панику…
Что я наделала? Где я возьму прибор? Этот главарь, как танк, не пробиваем. Упёрся: плати деньги и всё тут. Что же мне делать?
Сообщник-убийца ввёл меня в отдел страхования.
И тут зазвонил мой мобильный телефон.
- Да! – громко сказала я.
В трубке было молчание. Никакого голоса. Никакого ответа.
- Да! Это я, - продолжала я говорить в молчащую трубку, - привет! - Ну да, я здесь на месте! - - В этой самой больничке. - - Ага, - а у вас как дела? - - Да что ты?! - - Разве? – я лепила слово за словом, сама не понимая, а чего такое я, собственно, говорю?
- Кстати, ответ на наш запрос по поводу кардиостимуляторов из министерства Украины пришёл? - - Да-а?! - - Очень интересно! - - И полный список есть? - - Да-а? -
- А что по поводу этого заведения?
И я топнула ногой в пол этой самой больнички, чтоб было точно понятно, какое заведение я имею в виду, и одновременно скосила глаза на врача-убийцу, заметив, что он слушает очень внимательно и пристально на меня смотрит.
- Ах, вот как! - - Значит так? - - - Ну что ж… - - Подключай киевских ребят! – Подключай, подключай! И немедленно! - - Всё договорились, звони киевским ребятам, пусть они подключаются. Всё, пока.
Не знаю, каких киевских ребят я имела в виду. Каких-то киевских ребят, не простых… Которые должны подключиться…
Тут врач-убийца очень вежливо посадил меня в кресло и попросил немного подождать. А сам куда-то скрылся.
Я сидела и ждала. Минут пять, не больше.
Через пять минут в комнату вбежал запыхавшийся, с бегающими, испуганными глазками главарь с квадратным подбородком, а следом за ним его сообщник.
- Знаете что? – обратился ко мне главарь, - я сейчас совещался с главным врачом по поводу вашего свекра. Мы очень опасаемся за его здоровье. И не можем ждать, пока вы привезёте из Москвы стимулятор. Знаете, как? Он – человек пожилой, состояние у него – плохое. У нас есть кое-какие фонды. Мы сможем лично для него выделить прибор без оплаты. А то, знаете ли, опасно ждать…
Я смотрела ему в лицо. Он вспотел. Он суетился и нервничал.
- Завтра мы сделаем ему операцию, - суетливо продолжал он.
А я молчала и слушала. И, молча, кивала головой.
- Хорошо. Завтра – операция, - отрезала я, - Вы врач, вам виднее. До свидания.
Я собрала свои монатки и немедленно скрылась.
За дверью сидела Миланка и ждала меня.
Я подхватила её, и мы побежали к деду в палату.
- Миланка, ты видела?
- Да, я видела, как он бежал сюда. У него был такой вид… Он чего-то очень сильно испугался…
- Миланка, они поставят деду бесплатный стимулятор! Завтра – операция! Пойдём, сейчас предупредим деда об операции.
Дед лежал и читал газету. Мне показалось, что он выглядит значительно веселее.
- Пап, завтра у вас – операция. Вы как, готовы?
- Да? А где же стимулятор?
- Больница выделит для вас стимулятор бесплатно. Главврач обещал.
- О! А тут ко мне разные врачи подходили, пока вас не было. Про тебя спрашивали: кто, мол, ты такая, да где работаешь? А я им и говорю: «Она – вообще! Работает, мы даже не знаем где! Всех в Москве знает. Про всё знает. Всех на телевидении знает. Министров знает. В Кремле бывает. А телефон у неё – видели? Она мне, говорю, показывала, - там есть скрытая камера, она им всё записывает, даже не заметишь как!»
- Ладно, пап, вы тут лежите себе тихонечко, на все вопросы обо мне в том же духе отвечайте,- мол, - брат у неё – полковник ФСБ, сама она – бог знает кто, всех журналистов знает, министров знает – это всё правильно, так и отвечайте. И все вопросы – к ней, к невестке моей. Понятно? Операции не боитесь?
- Нет, чего боятся?
- Вот и отлично! Я завтра уезжаю, а у вас операция. Мы не увидимся до следующего моего приезда. Пока, пап, - я наклонилась и поцеловала его, - не бойтесь, всё будет хорошо!
- Конечно! – он так замечательно, так весело произнёс это «Конечно», чётко и с напором выговорив «Ч», а не «Ш», как положено…
Мы мчались обратно, в дом моей свекрови, сообщить ей о завтрашней операции.
Миланка стреляла глазками в таксиста. А он не смотрел на неё.
Но нам все равно было весело. Мы шутили и смеялись.
Чистая правда со временем восторжествует,
Если проделает то же, что явная ложь, -
Звучала по радио песенка. И мне было ещё веселее от этих слов.
***
Я договорилась с таксистом, что завтра он отвезёт меня на вокзал.
Я сообщила свекрови об операции.
- Мам, вот я брала с собой тысячу долларов. Они не пригодились. Я их оставляю вам. Нужно будет оплатить страховку – это долларов сорок. И надо искать квартиру. Деду нельзя жить на земле. Тут – и воды принеси, и на огороде поработай, а ему теперь – нельзя. Мы дадим денег на квартиру. Хорошо?!
- Хорошо, хорошо, Лерочка, - отвечала мне свекровь, и я увидела, как на её глаза наворачиваются слёзы…
Ночью я спала крепко, нервы мои успокоились.
Я проснулась на рассвете.
Из соседней комнаты, где спала свекровь доносился какой-то невнятный шелест.
Я прислушалась. И поняла, что это – не шелест. Это шепот. На рассвете моя свекровь молилась шепотом.
До меня долетали отдельные слова. Из этих отдельных слов я поняла, что она молилась – за меня.
- … здоровья ей и долгих лет жизни… и счастья… господи… и всего, всего, и чтоб…
Иногда она тихонько сморкалась, наверное, она плакала…
Моя свекровь молилась за меня!
Я лежала и прислушивалась. Шепот то становился совсем невнятным, то различались в нём отдельные слова…
Я лежала на спине, смотрела в белый потолок и прислушивалась…
Тихо-тихо из моих глаз, одновременно, выкатилось по слезе. Они скатились по вискам, достигли верхних кончиков ушей, повисели немного там и упали на мягкие, чистые, хрустящие, безукоризненные свекровьины подушки…
***
На следующий день я благополучно уехала, а отцу моего Михалыча сделали операцию.
Операция прошла успешно.
Я благодарна всем, кто помогал мне устроить эту операцию для моего свекра: Миланке, которая сопровождала меня в больнице, таксисту, который быстро, с ветерком вез меня через большие расстояния, моей приятельнице-врачу, которая внятно проконсультировала меня по поводу электрокардиостимуляторов, и особенная благодарность – киевским ребятам, которые все-таки подключились.
Ночью, в поезде, я проснулась.
Что-то меня беспокоило и тревожило.
Что же?
Ах, да!..
Тот дедушка на соседней койке, с грязным, вдрызг изношенным постельным бельем…
Я так и не спросила отца, куда же он делся?