Подходя к своему подъезду, я по привычке сунул руку в карман, чтобы достать ключи, но их там не оказалось. Вместо ключей там была внушительных размеров дыра. И когда только она успела там образоваться? Вздохнув, я всё-таки поднялся наверх, но дверь была заперта. Всё правильно: Маришка, моя дочь, обещала вернуться в семь, значит, мне оставалось ждать около часа. А если учитывать Маришкину «пунктуальность», то и все полтора.
Это время я решил провести с пользой для организма: подышать свежим воздухом, пройтись пешком. Благо, с собой у меня была только лёгкая сумка с альбомом, карандашами и прочей «художественной» мелочёвкой.
Этим летом в городе было нестерпимо жарко, душно. Все, кто мог позволить себе уехать из раскалённых каменных джунглей - уезжали, остальные - укрывались в домах с вентиляторами и кондиционерами. Но вчера целый день, а потом и ночь, шёл дождь. Он принёс долгожданную прохладу в город.
Я дошёл до остановки, смотря под ноги в поисках ключей, но так и не нашёл их. Тогда я направился к набережной, которая была неподалёку.
Здесь, у реки, дул ветер, но я был только рад ему. Вообще, несмотря на неприятность с потерей ключей, у меня было замечательное настроение. Я думал о жене, которая вернётся из командировки завтрашним утром, о том, что приготовить на ужин, чтобы получилось максимально быстро, о подарке для племянницы на день рождения и о всяких других мелочах. Мимо не спеша проходили молодые пары, мамочки с детьми, громко хохочущие дети…
На спинке одной из скамеек я увидел девчонку лет пятнадцати, поставившую босоножки без каблуков прямо на сиденье. Темноволосая, загорелая, немного нескладная, она склонилась над экраном мобильного телефона, не замечая ничего вокруг. Мне захотелось отвлечь её. Я подошёл и сказал:
- Привет! Я присяду?
Она подняла голову и, пожав плечами, ответила:
- Садитесь.
Я устроился на другой стороне скамейки. Отсюда открывался великолепный вид на реку и дома за ней. Я подумал, что неплохо бы привести сюда своих ребят из «художки». Пусть попробовали бы написать это с натуры.
Девчонка по-прежнему сидела на спинке скамейки, совершенно не смущаясь. Я, в общем-то, не борец за чистоту лавочек, но наглость девчонки меня поразила.
- Девушка, а ничего, что здесь, - я указал на её босоножки, - люди будут сидеть?
- Ничего, - спокойно откликнулась она.
Я на секунду растерялся, но решил не отступать и продолжил:
- Вот присядет человек отдохнуть на скамейку, а у него штаны грязные окажутся. Приятно?
Девчонка нахмурилась, посмотрела мне прямо в глаза и отчётливо произнесла:
- Ну, что вы ко мне пристали? Да ещё с нравоучениями! Вы мне папа, дядя? Вы, может, маньяк какой, я вообще вас боюсь.
Я засомневался, что она боится, но виду не подал. В голове промелькнуло: «А что, моя Маришка так же со взрослыми разговаривает? Характер у неё тот ещё! Это я привык к её выходкам, а другим каково?»
- Александр, Саша, - представился я, - И вовсе я не маньяк! Я художник.
- Художники маньяками быть не могут, хотите сказать? - фыркнула она. - Я Лиля.
- Могут, - пришлось признать мне, - А у тебя хорошее имя.
- Да ну. Лялька-карапуз… - она поморщилась.
- Лилия, как цветок.
Девчонка убрала телефон в карман, легко спрыгнула со спинки скамейки и, небрежно смахнув пыль, села туда, где раньше стояли её босоножки, и стала смотреть на неспешно текущие воды реки. Мы помолчали. Затем Лиля с любопытством спросила:
- А вы правда художник?
- Правда. Хочешь, тебя нарисую?
- Не хочу. Я некрасивая, - серьёзно ответила она.
Я так не считал, но спорить с Лилей не стал: переубедить её мне представлялось делом безнадёжным.
- Тогда я нарисую во-он ту птичницу. Она очень красивая.
Лиля подняла брови:
- Эта старуха с горбатым носом? Тоже мне, красавица!
- А голуби думают, что она красивая.
- Ничего они не думают. У неё есть еда для них, только и всего.
Снова я не нашёлся, что возразить. Вытащив из сумки альбом с карандашами, я стал делать наброски птичницы с голубями. Лиля наблюдала за мной, я чувствовал это, хоть и не смотрел на неё. Вдруг Лиля всхлипнула. Я обернулся - она плакала. Крупные слезинки текли по щекам, оставляя влажные дорожки. Лиля не вытирала их, она, закусив губу, не отрывала взгляд от альбомного листа.
- Что-то случилось? - осторожно спросил я.
- Ничего… Да, не ваше дело! - Лиля отвернулась и вытерла слёзы рукой. - Так… Попугайчик умер…
Я вспомнил, как рыдала Маришка, когда потерялся её любимый кот, между прочим, попортивший нам почти всю мебель и обои на кухне. А я был даже рад, что теперь точно никто не будет будить меня по утрам, кусая за пятки. Глупо получилось. Маришка жутко обиделась на меня тогда…
- Мне очень жаль, - негромко произнёс я.
Лиля кивнула и, наматывая на палец прядь своих длинных тёмных волос, задумчиво сказала:
- Я люблю птиц. Они свободные. Летают, где захотят, ни перед кем не отчитываются, смотрят на всё с высоты. Мы, наверное, ужасно смешные сверху.
- Наверное, - согласился я.
Голуби встрепенулись и, разом сорвавшись с места, описали круг над набережной.
- Подожди-ка, - обратился я к Лиле.
Подбежав к старушке-птичнице, я купил у неё пару пакетиков с зерном. Потом вернулся к скамейке и протянул один девочке.
- Открывай! - подмигнул я и подал пример.
Голуби так же дружно перелетели к нам. Они садились на меня и на Лилю, громко хлопали крыльями и что-то ворковали друг с другом. Нет, Лиля была не права, называя себя некрасивой. Сейчас, когда она с восторгом глядела на птиц, можно было бы сделать самые лучшие снимки или написать такой портрет!..
- Хочешь, приходи послезавтра на мою выставку в Дом Творчества. Там будет несколько картин с птицами, - предложил я, скармливая голубям последние зёрна.
- А можно? Хочу, - улыбнулась Лиля и сразу, без перехода, погрустнела и опустила глаза.
- Я соврала… - тихо сказала она, ; У меня и не было попугая. Просто птичница в альбоме была похожа на мою бабушку. А они с мамой поссорились сегодня. Ну… из-за меня… Но ведь это ничего, бывает?
- Бывает, - я чуть сжал её пальчики в своей руке, - Хорошо, что ты сказала.
- Я приду, - Лиля снова улыбнулась и, помахав на прощанье, ушла.
Я направился к дому. На остановке заметил Маришку, выходящую из автобуса.
- Пап? Ты не дома? - удивилась она.
- Ключи потерял, - я виновато развёл руками.
Маришка вздохнула и покачала головой:
- Опять возня с замком будет?
- Я всё сам сделаю, не переживай, - пообещал я, обнимая дочь, - Тебе что приготовить на ужин?
- Пап, да что с тобой сегодня? Какая такая муха тебя укусила?
Я рассмеялся.
На земле что-то сверкнуло, привлекая моё внимание. Я наклонился и поднял ключи, втоптанные кем-то в грязь.
(март 2011)