Он был немного больше, чем человек. Он был бесконечность с глазами, в которых плескалось прозрачное осеннее небо. Он был бес, и вся его фигура была фигура мелкого бесенка. Так и ждала, когда из потертой джинсовости выскочит тонкий и верткий хвост. Не выскочил. Но ведь это еще ничего не доказывает?
Еще была в нем подкупающая мальчишеская легкость. После занятий я всегда шла домой пешком – «для моциону» - то есть из-за тотальной нехватки денег на троллейбус. Частенько наши маршруты совпадали – но догнать его было невозможно. Будто Воланд он ускользал в четкость городских прямоугольников. И при всей целеустремленности движения – такое отсутствие заинтересованности. Будто уже и не идет, а куда-то летит.
Такой далекий, а в прозрачной кристальности бабьего лета – близкий. Не родной, а еще глубже…
И сам он был – из осени. Волосы – тронутые солнцем кленовые листья. Глаза – небо, зеленое, прозрачное, на глубине – какие-то рыбы-мыслины. И сам его характер – излишне прямолинейный, четкий почти угловатый, с непредсказуемыми хлесткими оценками был – осеннее утро. Когда солнце отогрело туман, и на смену потерянной невесомости, слитости неба и земли в пределах одного белого альбомного листа, приходит беспощадная ясность. Прозрачность воздуха, тушь черных ветвей, отмытость асфальта.
Потом начались дожди, листья облетели, побурели, сгорели, наконец, оставив едкий запах дыма. А с ними сгорел и этот бесенок. Тот же что пришел ему на смену был нагл, потаскан и злоупотреблял краской для волос. С тем и разошлись.
Осень 2006 года