Я вам, дети, так скажу. Стеснительным быть вредно. Излишняя стеснительность только во вред бывает.
Вот я, к примеру, очень такой стеснительной девочкой была. А взрослые тети и дяди восхищались мной. «Ах, - говорили они маме, - как ваша Риша умилительно краснеет! Какая хорошая, скромная девочка!»
А я не скромная была вовсе, а стеснительная до ужаса.
Вот, однажды, какое страдание со мной приключилось. Готовилась школа, в которой я училась, к «Дню флота». Праздник этот очень широко в нашем гарнизоне отмечался, и готовились к нему не только дети, но и папы, и даже мамы. Папы строем ходили и ноги красиво подымали, мамы пироги пекли и салаты в красивые тарелочки укладывали, а дети всякие военные песни разучивали.
И вот, на уроке музыки, учительница нас спрашивает: «Кто из вас, дети, слова знает хорошей песни про Катюшу? Завтра концерт будет, и те, кто слова знает, будет их со сцены петь.»
Про Катюшу почти все знали. И поэтому многие дети руки подняли, а некоторые так даже со стульев повскакивали и руками своими в воздухе отчаянно затрясли, так им на сцену захотелось попасть.
Я тоже, конечно, правую руку подняла и со стула немножко привстала, чтобы учительница меня заметила. Но она не заметила и к доске меня с другими песню репетировать не позвала. А другие эти рты широко разевают и радуются, что вот их выбрали, и они для всех со сцены завтра петь будут. Мне, это, конечно, очень обидно показалось, и вот, когда учительница опять спросила: «А кто, ребята, знает слова песни «Варяг»? Я быстренько руку вверх подняла и со стула чуть больше привстала. И еще одна девочка руку подняла. А больше никто…
Учительница нас к доске и вызвала. Я иду и думаю: «Зачем это я иду? Я же не знаю слов никаких, я же руку просто слишком быстро подняла от страха, что она меня не заметит опять. И не позовет…» Но она заметила. И позвала. И на фортепиано мелодию играть начала.
И тут я нет, чтобы сказать: «Извините, я Катюшу знаю, а «Варяга» этого совсем наоборот » Или хотя бы так: « Извините, я передумала со сцены ваши дурацкие песни петь», молчу как рыба. Красная. Есть такая рыба. Форель называется.
Учительница и говорит: «Пойте, девочки, не стесняйтесь».
А я стесняюсь. Ужасно стесняюсь сказать, что слов не знаю. И стала я тогда потихонечку подвывать в такт музыке и той девочке, которая слова, все-таки, знала. Соседка моя поёт:
Наверх, вы, товарищи, все по местам,
Последний парад наступает…
А я вою:
Ау, у, а-а, у..
Ну, ещё иногда «ням-ням» и «ны» вставляю.
Учительница у нас интеллигентная была, она песню до самого конца доиграла и на места нас отпустила.
Я села за свою парту уже не красная, а просто малиновая. И поклялась себе самой страшной клятвой «Варяга» выучить.
Прибегаю домой, бросаюсь к маме и требую самым паникёрским голосом песенник. Песенник у нас находится. В синей, блестящей, как море на солнце, обложке. И что самое приятное, «Варяг» в этом песеннике тоже находится!
И вот, я, с вытаращенными глазками, учу эту героическую песню. Проникаюсь подвигом моряков, которые тонут, но не сдаются. И выучиваю её всю от начала и до конца. Мама, разумеется, тоже выучивает, хотя и без особой радости.
Наступает торжественный день. Я, красивая, вся в бантиках, отправляюсь в школу с чувством бесшабашной радости и творческого подъёма. Время концерта приближается. Выходит к нам учительница музыки и забирает сначала тех, кто «Катюшу» будет петь. А потом ту девочку, которая с самого начала хорошо слова «Варяга» знала.
Я смотрю на неё очень удивлённо и, наверно, немного жалобно.
Она замечает мой взгляд и говорит вежливо: «Риша, тебе, наверно, лучше не петь сегодня. Лучше тебе просто послушать песню»
И что вы думаете? Я подошла к ней и сказала, что выучила все слова до капельки?
Нет. Стеснительность меня и тут задушила. Не подошла я к интеллигентной учительнице и не сказала… И на концерте из зала тихонько подпевала ребятам и «Катюшу», и «Варяга»… Жалко, что никто из них слов не забыл и не сбился. Если бы они сбились, и музыка замолчала, все бы вокруг сразу заметили, что я то слова ЗНАЮ.