Взрослые дети

Взрослые дети


- А у тебя родители часто ссорятся? – спросила Маришка в записке, которые мы часто использовали, чтобы «поболтать» на уроке. Шла химия. Разговор про разные реакции. Что ее натолкнуло на этот вопрос? Да кто его знает. Мысль ведь не остановить.
- Неа, но бывало, - ответила я также запиской.
Маришка, - моя подруга, мы с ней сидим за одной партой аж с третьего класса. Это когда я в новую школу перешла, после того, как мы с родителями вернулись из-за границы, где мой папа работал в торгпредстве. Сначала вообще-то меня посадили к рыжему Кольке у окна. О, это был еще тот ужас. Он все время хотел у меня списывать. Хотя сам учился-то на пятерки. Вот я и сказала, что у него уши рыжие, и не могу с ним из-за этого сидеть.. Я пояснила: рыжие – это когда на них падает солнце из окна, вот они и светятся или когда сквозь них смотришь на окно. Меня, правда, тогда никто не понял, но на всякий случай, отсадили.
Тогда я и села к Маришке. С тех пор мы - не разлей вода. Вот уже почти десять лет, получается.
Маришка задумалась. Почесала ручкой в волосах. Облизнула губы и написала снова: «Ой, прости. А мои – постоянно. Просто кошмар!»
- И что делать? - спросила я.
- Не знаю. Уж развелись бы тогда, что ли?
Химия закончилась, началась физкультура, а потом – факультатив по фотографии.
После уроков мы обычно вместе шли домой. Маришка на факультатив не ходила. Ей надо было Сашку, брата, забирать пораньше. Сашка учился в первом классе, ну и не хотел оставаться на продленке. Вот Маришке и приходилось жертвовать своими делами ради брата.
Выхожу из школы, а Маришка стоит меня поджидает.
- Я уже Сашку домой отвела. Хорошо, к нему сейчас учительница по музыке пришла, а я вот за тобой решила вернуться.
- Здорово. Ну, куда пойдем?
- У меня есть час двадцать, - сказала Маришка. Много не успеешь. Пошли в Атриуме пошатаемся?
- Давай.
Мы шли. Молчали.
- Маришка, ты что-то хочешь мне рассказать?
- Даже не знаю, с чего начать.
- Говори, как есть. Мы ведь подруги.
- Короче, знаешь, я правда устала. Мои родители все время ссорятся. По любому поводу. И папа заводится с полоборота. Так орет. Видно, что и сам-то не рад. Но остановиться не может. А мама сразу же как-то замолкает, сдается, что ли? А потом плачет. Мне ее так жалко. И чего он орет? Уж развелись бы что ли, если не любят.
- Мариш, это не так просто. Да и не знаешь, что лучше. Моя вон - в разводе. И что, думаешь счастлива? Да, вроде, кичится: я сильная женщина. Мужчины мне не нужны. А сама, все выходные и праздники – одна. Отец, конечно, со мной видится, но она даже видеть его не может. Старается, правда, ради меня. Да что толку?
- Слушай, а чего они развелись-то? Он что, изменял?
- Мариш, я таких подробностей не знаю. Так, немного услышала, когда она со своей подружкой обсуждала. Вроде как он с перводчицей в командировке переспал. Вроде как просил прощения. А мама не приняла. Прогнала. Но мне кажется, она его до сих пор любит. Иначе бы, наверно уж, нашла бы кого–нибудь.
- Да, у тебя мама красивая. И фигура – класс.
Мы опять замолчали. Каждая - о своем.
Светило солнце. Уже снег почти полностью стаял. Весна прямо влезала в ноздри. Щекотала, бодрила, веселила.
- Мариш, ну ладно, что ты так расстроилась-то? Да мало ли кто ссорится?
- Понимаешь, жалко мне их, особенно мать. Ну что они собачатся? И себе жизнь портят и нам. А так нам всегда вместе здорово было. Всегда так хохотали. Играли в разные настольные игры. А сейчас...
- А может у отца на работе неприятности? А может, кто из них болен? Ну, ты понимаешь, о чем я ?
- Не знаю. Не говорят ведь.
- А почему ты сама не поговоришь с ними? Ты ведь уже взрослая. Моя мама со мной вообще-то обсуждает много чего. Даже советуется. Она только про папину измену не говорит. Да и вообще про папу, как развелись, старается не вспоминать особо. Но тут я ее понимаю. Ей просто, вероятно, стыдно по-женски. Или не хочет, чтоб я жила в осознании, что все мужики, сама знаешь, как говорится.
- Кобели, что ли? – выговорила Маришка.
- Ну, вроде того, - аккуратно согласилась я.
- У меня так бабушка их всех называет. Может ей больше известно. Ведь все-таки уже жизнь прожила.
Опять замолчали. Под ногами вышлепывался мокрый грязный снег. Неприятный такой, как жижа, все равно что. «Чего никто не убирает? Трудно, что ли? Вон, сапоги опять промокли. Да и опять потрескаются внизу.  Придется в ремонт нести», - размышляла я.
- Знаешь, я как-то им сказала: Ну, чего вы все время ссоритесь? Не любите друг друга больше, разбегитесь. А отец еще больше рассердился. Назвал меня писявкой и сказал, чтобы я во взрослые дела не лезла,- расстроенным голосом рассказывала Маришка.- Ага, взрослые. А кто же мы, если не взрослые? И у кого учиться, как не у родителей? Как научиться по-настоящему любить? У Наташи Ростовой, что ли?
- У Лариной.
- Ага, вот еще,  у Карениной.
Мы весело рассмеялись, понимая, что это, конечно, смех, как говорится, через горькие слезы.
- Мариш, ты все равно попробуй. Ведь Сашка еще маленький. Слышишь? - попросила ее я.
- Вот я и думаю, что она из-за него и не разойдется. Как она его без отца-то оставит?
- Ну почему без отца-то? Куда он денется? Отец же будет приходить. Я-то вот общаюсь ведь, хотя они уже лет пять, как развелись.
Мы снова замолчали. Маришка шмыгнула носом:
- Ленк, а ты вот замуж будешь выходить?
- Ну, думаю, да. Знаешь, я такая вся красивая, в пышном белом платье. Лимузин. Только куклу не надо, терпеть не могу, когда едет крутая тачка, а на ней - совершенно дурацкая кукла. А вот платье, даже вижу какое. Я его сам себе нарисую.
- Да, ты классно рисуешь. Ты пойдешь на дизайнерский? – спросила завистливо Маришка
- Наверно. Хочу попробовать. Ты ведь знаешь, я с детства одежду шила. И куклам и себе. Теперь маме и ее подругам часто переделываю, что они из магазина приносят. Добавлю деталь какую-нибудь и уже – по-другому.
- Да, уж, у тебя стиль. Класс! А я вот еще не решила, куда поступать, - произнесла тихо Маришка.
Опять помолчали.
- Зато вот решила, замуж не пойду, - уверенно добавила она.
- Че это? Ты что? – удивленно воскликнула я. А как же свадебное платье, которое я для тебя смоделирую?
- Ну, только, если платье. – Грустно произнесла Маришка. - Нет, скорее не буду. А если вдруг тоже будет орать? А обижать? А я что, потом плакать, что ли? А дети? Как им все объяснить?
- Вот видишь, А сама огорчаешься, что родители с тобой на эту тему не говорят.
- Лен, ты понимаешь. Я очень хочу с ними поговорить, чтоб понять. Может, им просто помощь нужна? Я ведь могу помочь, ты знаешь. Я всегда все ссоры улаживаю у нас в классе.
- Да, ты можешь. Ну вот, попробуй и им помочь.
- Ленк, ты знаешь, в ссоре можно помочь, если обе стороны хотят найти решение. Найти согласие. А здесь, будто они оба протестуют.
- Мариш, ну ты психолог. Слушай, а поступай на психологический? Вот и им поможешь. Может и мне твоя помощь понадобится когда-нибудь?
-  Мне кажется, это всем всегда может пригодиться.
Они тем временем подошли к Атриуму. Возле входа было много воздушных шаров: опять, наверно, какой-нибудь новый бутик открылся.
- Пойдем, просто посидим, чайку попьем? Настроения нет. Просто поболтаем. Да и времени уже особо нет. Через сорок минут надо будет рвать когти, - огорченно сказала Маришка.
- Давай, конечно.
Мы подошли к прилавку. Заказали чай с пирожным.
Сели за столик. Помолчали. Маришка грустно вздохнула и опять сказала: Ну, как же им помочь? Да и хотят ли они? Ты знаешь что, мне не нравится их какое-то лицемерие. Вот ругаются они, не разговаривают потом. Все общение только через нас, типа: «Спроси папу. Он борщ будет?» Или: «Спроси маму, она хочет, чтоб я в магазин сходил?»
Или вот, еще так, ходит по кухне и поет: Я сейчас буду чай пить, и, наверно, мама захочет мне варенье налить». Фу, прямо театр, какой-то.
- Мариш, ты знаешь, я тебя слушаю, - прямо, как дети!
- Во, во. И я про то же. Так вот. Общаются они через нас, песни поют, с понтом не разговаривают. Если уж надо напрямую что-то  спросить, ну, от ситуации зависит, то отец начинает сразу же заводиться, а мама - губы поджимать. Ну ладно это. Но вот звонит телефон. Отец берет трубку и таким сладеньким голосочком: «Аленушка, тебя к телефону, дорогая. Это Аллочка». Тетя Алла – это мамина лучшая подруга. Можно подумать, что та не знает, что родители в ссоре. Мама ведь, наверняка, ей все рассказывает!
А потом, их на тех выходных на день рождения друзья пригласили. А за ними зашли другие друзья. Ну, чтоб вместе на папиной машине поехать. Они все собирались, так весело щебетали. Анекдоты друг другу рассказывали, какие-то смешные истории про коллег. Ну, думаю, помирились. Так обрадовалась. А они приехали через три часа, и все - снова здорово! Опять песни: «Я сейчас буду чай пить, мама варенье мне может налить!» И так далее и прочее! Фу. Противно. Вруны какие-то. Поэтому я и огорчаюсь. Как они из этого вранья выползать-то будут? Самим наверно, потом стыдно будет.
- Да уж. Ну и ситуация. А может тебе заболеть? Знаешь, как болезни близких людей сплачивают? Или еще что-нибудь покруче придумать!
- Что, из дома что ли убежать? – удивленно спросила Маришка, даже и не думая, что подруга может такое предложить.
- Ну, нет, конечно, нет! Даже не знаю. Ну, например, сказать, что ты беременна. Они свои проблемы-то забудут, сразу на тебя и переключатся.
- Ты что, мать кондрашка хватит. А уж отец... Я даже и не представляю, как он отреагирует. Наверно, вообще в ярость впадет...
Мы молча уставились друг на дружку, от одного только воображения, что может быть.
- Слушай, а вообще, идея-то не плохая. Может, что-то придумать на эту тему, а Ленк? – медленно произнесла Маришка.
- Ну-ну, вот я и думаю. Давай, ты скажешь, что беременна и все. Причем, знаешь, скажи отцу. Или вот что. Давай, я поговорю с твоей мамой. Ну, типа, ты боишься сказать. Расстраиваешься. Ну и что хочешь делать аборт. А сама боишься.
- Не знаю даже. А если отец еще больше разорется? Да еще и на маму? Вообще-то лучше, конечно, не врать. Но что же придумать, а, Ленк? Я боюсь, что они в своем упрямстве уже совсем далеко зашли. Надо как-то их вытаскивать. Ладно, надо мне уже к Сашке бежать. Сейчас училка по музыке уже уйдет. А он один оставаться не любит. Боится. Давай завтра в школе еще об этом поговорим, ладно? А я за ними еще сегодня понаблюдаю.
С этими словами, Маришка чмокнула меня в щеку и побежала на троллейбус.

-2-

- Мам, а что будет, если бы я тебе сказала, что беременна? – спросила я мать вечером, когда та пришла с работы, и мы, уже поужинав, сидели перед теликом.
- Лен, да ты, что? - Мать аж побледнела. - От кого? Ты что обалдела? Когда это случилось?
Она схватилась за сердце и тяжело стала ртом хватать воздух.
- Мам, да не бойся ты так. Это я так, просто спросила. Ну, на реакцию твою посмотреть. Прости.
- Какая реакция? Ты что, спятила? Давай, дочь, выкладывай, как есть. Будем придумывать, как решать вопрос.
- Мам, ну правда, я просто так спросила. На всякий случай. Чтобы знать, как отреагируешь, понимаешь?
- Нет, ничего не понимаю. Ты что, издеваешься, что ли? С чего это тебе надо такое придумывать?
- Мамочка, миленькая, ну, пожалуйста, прости меня. Я, правда, не думала, что ты так испугаешься.
- Испугаешься. У меня чуть сердечного приступа не было. Тоже мне. Джульетта. Ленк, а тебе мальчик-то какой-нибудь нравится? – спросила она уже более успокоившимся голосом.
- Ну вот, ма, ты ведь занешь, что я не люблю говорить на эти темы.
- Ага, не любишь. А потом беременна! - до сих пор, как-то тяжело дыша, произнесла мать.
- Мам, я имею в виду, нет ничего пока серьезного, о чем следовало бы делиться с тобой. Так, все проходяще. Обещаю, если что-нибудь настоящее, расскажу.
- Настоящее. Откуда ты знаешь-то, что настоящее, а что нет, - вздохнув, спросила мать.
- Ты знаешь, мам, мне кажется, я это сразу узнаю. Вот как ты поняла, что ты папу любишь?
Мать посмотрела на меня с неким укором. Как подстреленная птица.
И я тут же сказала: Ой, мам, прости.
- Да ничего, что ж, вопрос-то хороший, -со вздохом сказала мать.- Ты знаешь, я твоего отца как-то не сразу заметила-то. Девчонки все про него только и говорили. Мы вместе работали в пионерлагере. Я была на практике, а он – волонтером. Работали воспитателями. Ну, Ленок, я же тебе уже раньше все это рассказывала. Я была на отряде девочек. Он – на другом отряде, с мальчишками. За ним там все ухлестывали, даже пионерки. А мне, ты знаешь, он вообще даже и не приметился. Но все тут о нем говорят, перешептываются. А вечером на костре, - у нас там каждую субботу костры были, - знаешь, так сидишь, слушаешь, как деревяшки в огне потрескивают, пощелкивают, песни под гитару тихо все поют. Даже пионеры, и те обнимаются. Ну, старшие, конечно...
Мать помолчала немного. Будто ушла в то время. У нее на губах даже легкая задумчивая улыбка появилась, лицо вроде немного разрумянилось.
-  Потом младшие уходили на отбой, а старшие оставались. Я на втором отряде была, а папа твой - на первом. То есть у меня самые старшие девчонки, а у него – самые старшие мальчишки. Отряды-то несмешанные. Ну вот, как-то на одном из таких вот костров, я на него взглянула, когда он пел. А он голову так опустил. Челка спала на глаза, голос такой ласковый, с хрипотцой, пальцы струны перебирают... В общем, попала птичка в сети...
Конечно, виду не подала. Но уж прямо так проколотило, аж обмирала, когда он на меня смотрел. Или обращался ко мне, так, по делам.
Мама замолчала опять. Глаза даже немного влажными как-будто стали.  Наверно, воспоминания ее забросили в такой комок эмоций, что сдержаться не могла. Она сглотнула слюну. Потерла висок. Провела по левому плечу, как бы потирая его, и вздохнула.
- Мам, ну а дальше, - попросила я, боясь нарушить эту интимную беседу. А то вдруг прекратит рассказывать-то? Ведь редко мама со мной говорит так сокровенно, как со своей подружкой, тетей Галей. Той-то она все рассказывает. Я так думаю.
- Мам, ну давай, пожалуйста, продолжай, - заканючила я.
Она снова заговорила:
- А потом у нас был выходной. Один раз он был положен за все лето. Вообще-то папе-то он не был в тот раз положен, как я потом узнала, не его была очередь. Но он каким-то образом отпросился у старшей пионервожатой. Что он там ей наобещал, не знаю. Может, стенгазету нарисовать? Или может, нафотографировать? Ну, не важно, теперь. А главное, когда я утром вышла на автобусную остановку, которая ведет до станции, а он там и стоит. А утро еще сырое. Роса повсюду. Я в кедах. Ноги промокли...
Мама опять замолчала. Да, чувствовалось, что она с любовью и нежностью говорит о том времени. Я тихонечко сидела на диване, боясь пошевелиться, чтобы не сбить маму с нити рассказа. Но, чувствовалось, мама знала эту историю настолько хорошо, что ничего не могло ее спутать.
- Может, спать пойдем, а, дочка? – спросила она.
- Не, так не честно, чуть не расплакалась я. - В кои-то веки мы с тобой по душам заговорили, а ты?
- Ну ладно, хитрющая ты моя, – засмеялась мать. – Ну, слушай дальше. Ленк, но ведь эту историю ты уже раньше слышала?
- Мам, ну и что? Да ты ее и не так рассказывала. А как-то сжато, не ярко. А вот сейчас рассказываешь по-настоящему. Хоть рассказ за тобой записывай.
- В общем, приехали мы в Москву на электричке. Всю дорогу проболтали, так, обо всем. Он оказался хорошим собеседником. Даже очень. Учился-то он в Институте международных отношений. Там у них у всех язык подвешен. Вообще-то он на практику не должен был в лагерь ехать. Но в этом лагере в младшем отряде у него был племянник, которого он очень любил. Дядя Сима, помнишь? Ну, тот, который военным был? Поняла, о ком я? Который недавно умер? Там что-то во время одной из военных операций произошло. Его, вроде, ранило. Давно, правда. Но рана какая-то плохая была. Задело легкое, что ли. Он часто лечился потом.
Мама опять вздохнула. Вытерла уголки губ. Пошла на кухню. Согрела чайник.
- Ленок, чай будешь?
- Давай, - сказала я. – Только ты рассказывай, а?
- В общем, на чем я остановилась-то?
- Вы приехали на электричке и ...
- Да, так вот. Приехали мы на Ярославский вокзал. А жили мы тогда с твоей бабушкой на улице Осипенко. Ты знаешь, я тебе место, где дом-то стоял, показывала. Помнишь? Сейчас этого дома нет. Снесли. Ну, поняла, что я имею в виду? Напротив института легкой промышленности. А недалеко еще там Гостелерадио располагалось. А у него там в то время отец работал, дедушка, в общем твой. Ну, тогда, конечно, он не был твоим дедом. Даже и не знал, что станет. Да и я его тогда даже и не видела-то ни разу. Да, в общем-то, и не предполагала, что увижу. Ну и, конечно же, не знала, что он там работает.
- Ну, мам, не отвлекайся, ты, пожалуйста, - сказала я, увидев, что мама взяла в руки пульт от телика и начала щелкать программы.
- Ну да. В общем, приехали мы на вокзал. Он и спрашивает: Тебе куда? Ну, я говорю, что домой, на Осипенко, а он так обрадовался. Вот, здорово, говорит. Я тогда к отцу на работу заеду. Поехали, говорит, вместе. Заодно, говорит, я тебя и провожу домой.
- Ладно, Леночек, давай спать. А то уже поздно. Тебе ведь завтра в школу, моя дорогая.
- Ну, мам, ну в кои-то веки, ну, пожалуйста, - заныла я, умоляя ее продолжить.
- Леночка, обещаю. Расскажу. Честно, только давай не сегодня. А то завтра ты не встанешь.
Я еще поныла, но мама, похоже, уже решила, что и так много рассказала. А может, просто действительно устала? А может воспоминания  вогнали ее в тоску? Точно, наверно, она его еще любит, – подумала я. - Может она его все-таки сможет простить? Отец ведь так и не женился снова. Думаю, он тоже ее любит. Все время спрашивает о ней. Мне даже кажется, что он ее до сих пор ревнует. Правда, думаю, ее ревновать-то не к кому. У нее и романов-то, вроде, нет. Да и не было. По крайней мере, мне так кажется. Может, тетя Галя знает что-то побольше?- думала я, пока чистила зубы и мыла ноги.

-3-

- Ну, как там дома? Как предки?– спросила я Маришку на следующий день перед уроками.
- Даже и не спрашиивай, все то же.
Отец опять вчера орал. Даже и не знаю, что на него находит. Чувство, будто он маме за что-то мстит. А та, как будто, понимает и соглашается с этим. Поэтому и терпит. Но ведь плачет потом. Понимаешь? Плачет, - Маришка скривила лицо, словно сама сейчас расплачется.
- Да уж, дела, - сказала я. – Ну, так ты надумала что? Будешь говорить, что у тебя проблемы?
- Да я все думаю об этом. Не знаю даже, может и вправду что-нибудь такое сделать?
- А может с моей мамой посоветоваться? Она ведь, как мать, может что-нибудь подсказать?
- Нет, слышишь? Никому не говори, – твердо прошипела Маришка.
Я задумалась. Как бы мне не хотелось оказаться на Маришкином месте. Но что же сделать? Как ей-то помочь? Своим-то вот не смогла. Да и маленькая я тогда была. Никто и не спросил бы моего мнения. А здесь? Можно и Маришке помочь и маленького Сашку защитить. Может, все-таки получится их образумить?
- Мариш, а я вчера с мамой так хорошо посидела, по душам поговорила. Прямо как с подругой.
- Что, лучше, чем со мной, что ли? – ревниво спросила Маришка.
- Не, просто по-другому. По родному, понимаешь?
- Завидую я тебе, Ленк. Ну, так, по-дружески. И мама у тебя вон какая красавица. И стильная. Одета всегда так красиво. Прямо кинозвезда.
- Мариш, а что толку-то? Она ведь ни с кем не встречается. Ты знаешь, Мариш, я вот точно чувствую, она до сих пор моего папу любит. Вот, правда, я так чувствую.
Начался урок. Мы сидели тихо, слушали историчку. Она рассказывала про Хрущева и его политическую эпоху. А я смотрела не нее и думала: А какая она дома? Вот здесь с нами, такая вся правильная, благородная, сдержанная. А дома? Есть ли у нее муж? Как у нее отношения с ее сыном? Как он ее называет: мама или мать? Почему-то мне кажется, что когда любишь маму никогда ее матерью не назовешь. Я вот даже носила дурацкий берет в детстве, только потому, что мне его надела мама. Да и надевала-то она его как-то по-дурацки. Это я теперь понимаю, что он был просто дебильным. Сроду бы сейчас не надела. А тогда, в первом классе? Прямо все священно было, чего касались мамины руки. Почему мы меняемся? Мама-то та же. А вот уже хочется ей возражать постоянно. Свою позицию доказывать. Как же Маришке-то нелегко. Прямо страдает. А вот что было бы, если б мои родители до сих пор жили вместе? Может тоже бы ссорились? Нет, не думаю. Вот помню, когда жили в Сингапуре, где папа работал, еще до маминого развода, он ей такие подарки делал... И так на нее всегда смотрел... Прямо как на королеву. И называл ее всегда «Ласточка моя» или «Лапушка», а еще «Любашей». А она его только «Славочкой». Что это было, как не любовь до гроба? А что вот теперь? Она сама по себе – при том, не ахти как, – а он как-то сам по себе.
Я настолько сильно отвлеклась в своих размышлениях, что, конечно же, не услышала, что Ксения Васильевна, историчка, уже дала новое задание, а я и не подумала его выполнять. Маришка меня как толкнет локтем, я чуть с парты не слетела.
На переменке Маришка меня спрашивает: «Слушай, а чего это так ушла в себя-то? О чем все думала? У тебя даже лицо как-то поменялось, будто ты думала о чем-то таком наиприятнейшем. Ну-ка, колись.
- Да, я вспомнила, как мы классно с родителями в Сингапуре жили. Все время смеялись, радовались. Папа маму так все время нежно держал за руку...- я вздохнула, - Слушай, давай пока не будем об этом, а то я разревусь.
- ОК, не будем. Только все равно у меня из головы не выходит, что мне–то делать?
- Ты сегодня домой сразу после уроков?
Не, Ленк, я могу немного погулять. Да и погода, смотри, какая классная. Прямо в сердце все бы расцвело, если бы…
Маришка опять насупилась.
- Ладно, не волнуйся, что-нибудь обязательно придумаем. Ты только верь.

***

После уроков мы с Маришкой медленно пошли по бульвару в сторону наших домов. Нас догнал Андрюха, одноклассник. Вообще-то Андрюха мне нравился, но мне казалось, что он ухлестывет за Маришкой. А той было прямо-таки все равно. Ей, она говорила, нравился Ленька из параллельного класса. По крайней мере, на дискотеках она все время его пыталась пригласить, когда белый танец объявляли.
- Девчонки, вы куда, домой? – спросил Андрей.- Может, пошатаемся по Арбату? Погода, вон какая классная. Заскочим в Хард Рок кафе, мороженого слопаем.
- Ребят, я без денег, - сказала я.
- Ничего, у меня есть, - ответил Андрюха. – Братан мне дал. Он недавно премию получил. Вообще-то он мне и так был должен. Я у него в карты еще тем летом выиграл.
- Вы что, в карты на деньги, что ли, играете? - Удивилась Маришка.
- Не, просто так, для куража. А что, сидишь на даче, вечером уже совсем делать-то нечего. Вот мы вчетвером и играем. Так, всякие смешные игры, в Кинга, например. Или в бурду. Двое на двое. Я с папой, он с мамой в паре. Вот мы с папой у них и выиграли. А брат, он такой, человек чести.
- Слушай, а сколько ему лет? Он женат? У него девушка есть? – быстро спросила Маришка, будто ее это действительно интересовало.
- Он встречался там с одной. С работы. Но то ли он не понравился ее маме. То ли она – нашей маме. А может что-то еще. Он не очень любит это обсуждать.
- А если б эта девушка забеременела от него? Родители бы все равно им не дали бы быть вместе? - опять быстро спросила Маришка.
- Мариш, ты к чему клонишь? – Тут уж удивилась я ее вопросу.
- Не знаю, - сказал Андрюха, - наверно, она не забеременела. Да и наврядли он тогда родителей бы спрашивал. Он такой. Они, скорее, определялись бы сами между собой. По крайней мере, я бы именно так и поступил. А мой брат и подавно. Он такой самостоятельный. Давно уже один живет. Думаю, он ее, просто не любил. Мариш, а ты, правда, к чему это?
- Я вот думаю, а если б от тебя забеременела бы какая-нибудь девушка, то что бы твои родители сделали? Выгнали бы из дому? – не унималась Маришка.
- Как забеременела? У меня ведь и нет-то никого. В смысле, я ни с кем, того, ну, в общем...
- Ну и здорово! А вдруг бы мы с тобой, а я бы...- Маришка, закатила глаза.
- Мариш, ну ладно тебе. Ну, чего ты Андрюху совсем засмущала? Вон, смотри, совсем зарделся, – защитила я Андрея.
Андрюха и, правда, покрылся легким румянцем Он вообще достаточно быстро краснел. И становился еще более симпатичным. Кожа делалась такой прозрачной, розовой, будто с легким пушком. Может, мне именно это в нем и нравилось? Вообще, он такой милый, этот Андрюха, - думала я, остооржно разглядывая его.
- Мариш, и, правда. Ты чего это допытываешься? –  спросила я снова.
- Андрюх, а тебе вообще нравится какая-нибудь девчонка? Ну, допустим, из нашего класса? Может, из параллельного класса? – Не унималась Маришка.
- Слушай, Мариш, ну, правда, хватит. Уже чересчур, - взмолилась я.
К этому времени мы уже по старому Арбату дошли до Хард Рок кафе.
- Ну что, девчонки, все-таки по мороженому? – спросил Андрей.
- Ну, давай, почему бы и нет? Я буду Банана сплит, - сказала Маришка. А я – Мельбу, - попросила я. «Ну, а мне тогда Вишневый рай, - сказал Андрюха, - По крайней мере, звучит заманчиво».
Мы сделали заказ. Пока ожидали, Андрюха рассказывал анекдоты, разные смешные истории про своего брата. Видно было, он его очень любил.
Андрюх, а твой брат чем занимается? – спросила я, больше для того, чтобы отвлечь Маришку от ее навязчивой идеи. По крайней мере, я надеялась, что отвлеку.
- Он? Он банкир. Дилер. Знаете, что это? В общем, торгует валютой на разных финансовых рынках. Очень ему нравится. Я тоже в Финансовую академию хочу пойти. Мама, правда, даже слышать об этом не хочет. А мне так нравится слушать рассказы про его работу. Я потом тоже хочу в банке работать, соответственно. Думаю, брат поможет. Я, вообще, хочу на него быть похожим. Знаете, а он ведь мне не родной. То есть родной, конечно, но у нас отцы разные. Но я его так люблю. Он – классный.
- Вот, здорово! – воскликнула я. А мне всегда хотелось иметь старшего брата. Но нет, я одна у мамы. Да и будет ли кто еще? Она ведь уже не в том возрасте, – посокрушалась я.
- В каком таком возрасте, Лен? - спросила Маришка. Сколько твоей маме?
- Тридцать восемь. Уже старая, вроде, детей-то рожать. Да и мужа у нее сейчас нет, – как-то не очень уверенно стала говорить я.
- Да ты что, Лен. Моя-то Сашку родила в тридцать девять. И здорово. Ей уже сорок шесть в этом месяце будет. И то мне кажется, она так детей любит, что могла бы еще. По крайней мере, она об этом говорила со своей подружкой тетей Аллой.
- Ну, Мариш, одно дело с подружкой поговорить и, совсем другое – родить, - возразила я.
- Это да, - грустно поддакнула Маришка.
- Андрюх, а между твоими родителями какие отношения? Ну, в смысле, ссорятся? – спросила Маришка, поедая мороженое, даже вроде и без особого аппетита. Видно было, что все-таки на душе у нее не очень спокойно.
- Знаете, мои родители очень любят быть вместе. Я вот смотрю на них, они, как дети: все время говорят о чем-то, смеются, разыгрывают друг друга. Никогда порознь отдыхать не ездят. Мой папа у моей мамы - второй муж. Я уж и не знаю, что там с первым произошло, с отцом Лехи, брата моего. Может, она и вовсе не была замужем, когда Леху-то родила? Они не очень-то на эти все темы говорят. Я вообще совсем недавно узнал, что мой папа - не отец Лехи. Да он его папой всегда называл. Не разберешься там у них, у взрослых-то. Мариш, а что с тобой? Ты такая подавленная? Я бы сказал, озабоченная, - спросил Андрей.
- Ребят, тоскливо мне. Как помочь родителям? Вижу, хотят ведь перестать ссориться и наладить жизнь-то свою.
Маришка все рассказала Андрюхе. А он тактично не перебивал. Мы оба давно уже съели свое мороженое, а Маришка все его перемешивала в вазочке, не ела. Видно было, что она очень волнуется.
- В общем, Андрюх, мы план с Ленкой придумываем, как им помочь. Будешь с нами? – спросила Маришка неожиданно.
- Файн, почему бы и нет. А что делать-то? – поинтересовался Андрей.
- Слушай, Андрей, ты такой умный, может, что и подсоветуешь. А может брат твой что подскажет? А то нам даже поговорить–то на эту тему не с кем. Не с родителями же, – продолжала Маришка.
- Нет, брата пока вовлекать не будем. Сами что-нибудь придумаем, - осторожно предложил Андрей, - А какие уже у вас есть идеи?
- Слушай, - произнесла Маришка, - Ленка вот считает, что общая беда объединяет. Вот мы и думаем, что, например, я бы в больницу попала. Или есть еще идея, например, сказать, что я жду ребенка.
- Ого, - присвистнул Андрей.- Вы что, того?
- А что делать-то? – запальчиво продолжала Маришка.- Ну, в больницу, думаю попасть сложно. Не под машину же бросаться. Да и вены чего-то резать неохота. А как по-другому попасть? Аппендицит вроде не намечается.
- Ну и? - пытливо спросил Андрей, - Ну так что?
- Ну вот, - стали мы объяснять вместе, перебивая друг дружку. – Вот представь, Андрей, мама узнает, что я беременна. Она взволнована и вынуждена поделиться этим ужасом с папой. А с кем еще-то? – продолжали мы вдвоем его убеждать.
- И что, ты, правда, забеременеть должна? - взволнованно воскликнул Андрей.
- Ну да, - покусывая губу, сказала Маришка.
- Как ну да?, - Тут уж воскликнула я.
- Ну а что? - Поддержала свою идею Маришка. Если они это воспримут, станут нервничать, будут искать способы помочь, а я возьму да и окажусь небеременной, то они на меня рассердятся, что я - вруша.
- Мариш, да уж лучше врушей быть, чем беременной. Ты же еще школу не закончила! – Громко воскликнула я и прикусила губу, потому что от моего выкрика даже официантки, собравшиеся у стойки, недалеко от нашего стола, прекратили свою болтовню и внимательно посмотрели на нас.
- Ну и что, что не закончила? Любви все возрасты покорны. Может, я – Джульетта? – Продолжала шепотом настаивать Маришка, как будто она уже все решила, и ей осталось только убедить нас.
- Джульетта, а кто ж твой Ромео? - Не веря своим ушам, спросила я.
- Да вот, хоть Андрюха, - Маришка твердо произнесла.
Андрюха, не ожидавший такого поворота событий, даже закашлялся.
- Э, девчонки, вы чего? Я не готов такую ерунду даже обсуждать, - искренне воспротивился он.
- Ну почему же ерунду, - как заведенная твердила Маришка, - слушай, ну чего тебе стоит?
 - Мариш, ты что? – испуганно бормотала я.
Андрей даже будто побледенел. Он уже и не рад был, похоже, что поплелся за нами и пригласил нас поесть мороженого. Ни фига себе поели, - думала я, пытаясь судорожно придумать, как выкрутить эту ситуацию в нормальную.
А Маришка не унималась: - Слушай, если не ты, я найду кого-нибудь другого. Да вот хоть того официанта, видите? Вон стоит, возле того стола с жирными американцами.
Эта история уже стала приобретать не тот оборот. Она мне уже совсем перестала нравиться.
Мариша сказала: - В общем, решай, Андрюха: или ты со мной, или я пойду вон с тем парнем. Она опять показала на того официанта.
 - Мариш, а если он тебе откажет? - попробовал отшутиться Андрей.
- Я?  Не понравлюсь? Да, думаешь, ему это не в кайф, что ли? Я ведь сама предлагаю, - с этими словами Мариша стала подзывать этого официанта к нашему столу. Тот подошел. На груди у него висела бирка с именем «Тимур». Он был темноволосым, не очень высоким, но крепким и коренастым. На мизинце левой руки у него был перстенек. В ухе – сережка. А еще у него была крупная татуировка на шее, которая уходила под ворот рубахи.
О, Боже, только и подумала я, как Маришка спросила напрямую: Тимур, а Вы легко с девушками вступаете в контакт?
- Не понял – немного с акцентом сказал Тимур.
- Ну, я так, имею в виду, знакомиться с девушками любите? – продолжала Маришка
- Ну, а че не любить-то? Особенно, если они и сами-то не прочь.
- Рассчитайте нас, пожалуйста, - нетерпеливо перебил их Андрей.
- Ага, сейчас, - сказал Тимур, приподняв бровь, еще раз, взглянув пристально и, вроде, даже как-то оценивающе на Маришку, и направился к кассовому аппарату.
- Мариш, ну прекрати уже, правда, – попросили мы с Андреем. Ну уж, честно, ты далеко зашла.
- Ребят, я уже все решила. А вы, или со мной, или сам знаете...
Все замолчали, то ли от страха за то, что же будет, то ли представляя разные картины, типа «Не ждали» или «Опять двойка».
- Мариш, может, мы что-то другое придумаем? А, Мариш? – заканючила я.
Маришка сидела, как приговоренная. Она и сама-то была уже не рада, что все так получается, но уже и изменить не могла свою дурацкую идею. Будто считала, что от  этого зависела вся ее жизнь и жизнь ее близких. Да, пожалуй, она так искренне и   считала.
Тем временем, Тимур принес счет, очень похотливо глядя на Маришку. Маришка-то была очень привлекательной. Чуть-чуть полноватой, правда, но все равно очень симпатичной. На мой взгляд, одевалась она достаточно мрачновато. Я всегда ей об этом говорила. Но у нее были роскошные волосы, которые она чаще всего заплетала в косу. Но в тот день на голове у Маришки были какие-то интересные букли, которые, правда, делали ее постарше.
- Ну что? - спросил Тимур. - Телефонами-то обменяемся, а? – подмигнул он Маришке. Та, не раздумывая, нацарапала ему свой телефон на бумажке, которую тот подсунул,  а сам протянул ей свой номер телефона.
Ну что, до встречи? - спросил он. Тебя как звать-то?
- Мариной,- уже менее уверенно ответила Маришка.
- Так ты давай, это, звони. Поняла?  Я тебе тоже, наверно, на днях позвоню. Может даже сегодня вечером.  Отработаю и позвоню. Договорились?
- Угу, - ответила Маришка, уже похоже, жалея, что дала ему свой телефон.
Тимур не был похож на москвича. Говорил немного с акцентом, правда, не очень понятно, с каким. Лет, на вид, ему было, порядка двадцати пяти –двадцати семи.
Мы встали  и направились к выходу, когда Тимур, как-то так грубо и небрежно, схватил за руку Маришку и,  подтянув к себе, грозно прошептал: Ты, это, со мной не шути. Не люблю динамо, поняла?
- Ага, - хрипло ответила Маришка, - поняла. Ну ладно, мне уже домой надо.
- Да, пора уроки делать, а то ведь завтра в школу, - спасая ситуацию громко проговорил Андрей.
- Да, давай, иди делай, – сказал довольно-таки с безразличием Тимур, как будто ему не было никакого дела, школьница ли Маришка или уже на пенсию собирается.
- Ты меня поняла? - опять спросил  он Маришку. – Короче, позвоню сегодня. После работы. До встречи.
Мы вылетели из кафе.
- Ну что, допрыгалась?- нервно спросила ее я. Чего теперь делать-то?
- Да ничего, чего вы испугались, - спросил Андрей, но видно было, что и ему  не по себе.
- Да, правда, Ленк, ну чего ты испугалась? Я просто трубки брать не буду.
- Мариш, ты что, не понимаешь, что он может начать тебе названивать с разных телефонов, ты и знать-то не будешь, кто это. Видела, какой у него был злой взгляд–то когда он тебе что-то там шептал?
- Девушки, вот что. Надо об этом рассказать родителям, - предложил Андрей.
- Ага, и еще рассказать, что  хотела их смирить враньем про беременность.
- Ну да, все равно это лучше – не унимался Андрей. – А вообще, что ты струхнула, Маришка? Мы ведь с тобой. В обиду тебя не дадим.
- А с чего ты решил, что я струхнула? – хорохорилась Маришка, но видно было, что ее трясло.
- Слушайте, а ведь можно заменить этот  номер телефона на новый!
- О, супер идея. Молодец, Ленок, - воскликнул Андрей.
- Ну, а что я родителям- то скажу? Почему надо номер-то менять? Или рассказать, что я в кафе сама познакомилась с мужчиной, тем более с официантом, и  сама телефоны всем раздавала?
- Ой, и правда. Какая глупость – запричитала я.- Мариш, давай с моей мамой поговорим. Она обязательно что-нибудь придумает.
- Нет, я тебе уже говорила. Никто из родителей знать ничего не должен, - твердо произнесла Маришка, уже оправившись от первого шока.
- Давайте тогда с моим братом посоветуемся. Думаю, что он, примерно, одного  возраста, что и официант. Он-то точно будет знать, как поступить. Он всегда мне клевые советы дает. Давайте, а? - сказал Андрей и начал уже набирать его номер.   - В общем, девчонки, даже и думать-то ничего не надо, - продолжал быстро говрить Андрей. -  Мариш, просто отключи телефон и все.
В этот момент брат Андрея взял трубку.
- Лех, привет. У меня тут  история одна приключилась, - начал он, - да нет, у меня-то все в порядке, это, в общем не у меня... – да, сейчас объясню, - отвечал, видимо, на вопросы Андрей. – В общем, девчонка есть одна в классе,..- да нет, Леш, слушай, я сейчас не об этом, - ну слушай, пожалуйста, не перебивай, Леш. У тебя время–то есть? Выслушать можешь?  Две минуты? Ну ОК, в общем...- Андрей замолчал, прикрыл трубку рукой и прошептал, сейчас, там у него кто-то рядом что-то говорит, ... да , так вот, Маришка из моего класса, ну да, симпатичная, ну Леш, я сейчас не об этом, ну послушай. Ты что, чего так несерьезно-то? Леш, короче, помощь нужна. Хватит смеяться, братан, ну?
Мы с Маришкой уже стояли в нерешительности, может, попросить его повестиь трубку? Похоже, что брат или не был готов нам помогать, или мы попали в неправильное время, и он жутко занят, или  он там перед другими вырисовывался.
А Андрей продолжал в этот  момент: - Слушай, она тут одному официанту на Арбате свой телефон дала, а он ей пригрозил, вроде, что если она не будет отвечать на звонки и не встретится с ним, то...ну Лех, что-что...Да, не знаем мы..Ну дала и дала, ну не дает она обычно. Понимаешь? Ну так, назло мне... – Андрей опять замолчал, ... – ну да, думать надо было, понятно, ну а щас-то что делать, а? Ничего? А он ее не вычислит? Ну по мобильнику?...
Мы слушали очень внимательно, так как только сейчас до нас дошло, что, конечно, он может выяснить адрес Маришкин. Фу ты, черт . Фигня какая-то. Вот мама моя права: всегда надо заранее анализировать последствия поступков, тогда и глупости делать не будешь.
- А что, если он брату моему что-нибудь сделает, а Ленок?- Маришка, похоже, и вправду только теперь реально испугалась за последствия своей дурости.
Тем временем, Андрей уже положил трубку: В общем, так, теоретически, он конечно, может вычислить твой адрес, Маришка, да даже и трудиться-то не надо, ведь все базы продаются, да хоть на Горбушке. Это мне Леха сказал. Только он говорит, зачем ему это надо, официанту-то? Давайте подумаем?
- Ну, он так на меня рассердился, что я могла над ним просто надсмеяться. А может у него комплекс неполноценности? Может, его уже неоднократно бросали? А может он вообще больной?  - причитала Маришка.
- А если он в какой-нибудь бандитской группировке? Я вот по телику смотрела передачу про притоны...
- Ленк, не пугай ты ее так. И так она уже и не дышит от страха. В общем, так, девчонки, телефон, по-любому, ты уже дала. Даже, если ты сейчас его заморозишь, отключишь, потеряешь и так далее, в базе данных-то твой адрес по-любому есть. Ну, только на фига все-таки ты ему? Да, вообще-то все как-то фигово. Зато теперь думать будешь, как всем подряд телефоны-то раздавать. В общем, Леха сказал расслабиться, а если нервничаешь, то  родителям сказать.
- Ага или в милицию обратиться. Это тебе тоже брат посоветовал? Они что, за ним проследят, что ли? – иронично спросила Маришка.
- Не, это я сам так думаю, а брат просто посмеялся и сказал, что чушь. На фига ты ему. Если  он захочет, он их кучу может найти, - прододжал успокаивать Андрюха.
Но все доводы как-то звучали не очень убедительно.
Маришка опять расстроилась. Вот дурилка, сама всю кашу-то  заварила. Ну, а с другой стороны, что, теперь никому телефон, что ли  не давать? Что, теперь в каждом видеть бандита или  преступника, что ли?
Мы подошли к троллейбусной остановке на бульваре,  и Маришка должна была там остаться его ждать. Андрей вызвался ее проводить. Чувствовал, что ей нужна была просто элементарная поддержка. Я немного загрустила. Андрей-то мне нравился. Но, как я и думала,  Маришка, похоже, ему точно нравилась. Вон как запрыгал от волнения. Молодец, хочет помочь. Да ладно.
- Мариш, ну ладно. Я пойду, а то уже поздно? - спросила я.
- Да, да иди, конечно. Слушай, не говори своей маме об этом. А то мне и так стыдно, - попросила Маришка.
-Да ладно, Мариш, ты что?
Я пошла по бульвару дальше к дому, размышляя о том, как незначительный глупый поступок может привести к неприятным последствиям. Вон как у всех настроение-то испортилось. Да и не хотелось  мне, по-честному, чтоб Андрей с Маришкой-то оставался. Нет, я конечно хотела поддержать подружку, но не ценой Андрея. Что они там обсуждают? Может, договариваются в кино пойти? А может, я ему все-таки нравлюсь больше, чем Маришка, а он просто вынужден был с ней остаться, чтоб поддержать? Ну, ведь она мне подруга и хорошо знает, что Андрюха мне нравится, – подбадривала себя я.  Но настроение уже было изрядно подпорчено всеми событиями дня.


-4-
Мамы еще дома не было. Есть не хотелось. Или перебила аппетит мороженым или он вовсе пропал.
На столе на кухне лежала записка от мамы: «Котенок, забыла тебя предупредить. Я сегодня  в театре. Приду поздно. Ужинай, делай уроки и ложись вовремя спать. Целую. Мама».
- Ну вот. А я так хотела, чтоб она мне историю своей любви порассказывала. Так я и знала. Вечно она так. С кем, интересно, пошла, в театр-то? Может с каким-нибудь новым знакомым? Да, навряд ли. Скорее, с тетей Галей, - огорченно стала думать я. Нет, не из-за того, что она пошла в театр, пусть, конечно же ходит, А из-за того, что мы с ней не договорили. Хотя  бы вчера так классно посидели. Ну, точно, как поружки. Когда еще так получится? Уж хотя бы она с мужчиной отправилась бы в театр, что ли? А еще лучше, с папой., - мечтательно подумала я и пошла, не спеша, к себе в комнату делать уроки.


****
 А Андрей с Маришкой долго ждали троллейбуса. Почему-то он все не шел и не шел. Маришка уже начала нервничать: ведь она обещала прийти домой до пяти, а уже было полшестого. Так ведь еще и доехать надо.
- Мариш, все-таки, что тебя так в ситуации с родителями-то тревожит, что ты даже какие-то мыльные сериалы стала придумывать? - спросил Андрей.
- Ну, сериал-то придумала Ленка, а я – поддержала. А что мне делать-то? Я их обоих, знаешь, как сильно люблю. Да и Сашка, вон, видел бы ты, как он в угол забивается, когда отец орать начинает, а мама в истерике бьется, - Маришка опять громко вздохнула. – А может ты и прав, бросить все это, да сами пусть и разбираются, а?  Андрюх, что ты думаешь?
Андрей немного подумал и сказал: Вообще-то впутали вы меня, девчонки, в ваши дурацкие придумки. Вот бы и не подумал, что окажусь в вашей, девчоночьей дури...Слушай, а парень из кафе мне, правда, не понравился. Что-то в нем не то. Злой, что ли, он какой-то? Или просто обозленный, в целом, по жизни, на весь белый свет? А чего тогда официантом  работает? С людьми ведь!
- А где ему еще быть-то? Видел же его, он и не москвич, наверняка.   Может там и работы-то нет, откуда он там приехал. Может, он совершенно нормальный человек, просто должен как-то выживать в этой Москве. Вот и обозлился на всех.
Тем временем подошел троллейбус. Они в него забрались. – Ух, я так продрогла, сказала Маришка. Ноги вон, совсем сырые от этой жуткой мокроты под ногами.
- Мариш, ты просто перенервничала, вот и все.
- Вот я сейчас заболею, и все тут. Как раз в больницу и попаду.
- Ни фига, Мариш, - перебил ее Андрей. – Всегда, когда хочешь заболеть, ничего не получается. Был случай, я так хотел заболеть, еще в классе седьмом. Помню, не успел алгебру сделать, а с невыученнными, сама понимаешь, ну, никак не хотелось в школе появляться... Но так ничего и не удалось.
- Андрюшка, ты же умный. Ну, давай что-нибудь придумаем, насчет этого дурацкого официанта. Вот чует сердце...,- обеспокоенно произнесла Маришка.
- Слушай, знаешь, что я подумал? А ты  не помнишь, ты сама себе телефон покупала или  с кем-то ходила его  покупать? Я вот вспомнил, что мне, например, мой телефон брат покупал. И по своему паспорту его и регистрировал. Так он до сих пор на нем и записан.
- Ой, слушай, а ведь и правда. Мне ж его на день рождения подарили. Когда мне пятнадцать исполнялось. В коробочку завернули, бантиком обвязали. Рядом с подушкой положили, а он  рано утром, как запоет-запоет песню Стива Вандера возле моего уха: I just called to say I love you,  - запела красивым низким голосом Мариша. Я так испугалась от  неожиданности, а потом обрадовалась, - стала рассказывать Маришка, заулыбавшись, видимо, вспомнив, как ей было приятно от  такого сюрприза.
-Ну и? - переспросил Андрей
-Ну, так я и не знаю, в конечном итоге, кто мне его все-таки купил-то. Мама или папа.
- А, никакой разницы. – огорченно воскликнул Андрей.
- Ну, да как ты не понимаешь, ведь мама-то не с нами в квартире прописана.
- Как это?
- Да, там как-то давно еще надо было маме быть прописанным у бабушки с дедушкой. Не знаю, почему. Просто родители недавно на эту тему как раз ругались в очередной раз, - вспомнила свою семейную драму опять Маришка. Да, дела...- вздохнула опять она.
- Ладно, по-любому, предлагаю перестать об этом думать. Бабушка моя все время говорит: «Кто что боится, тот то и получит». Так что, объявляю – перерыв! – уверенно сказал Андрей.
- Нам выходить на следующей...
- Угу, - согласился Андрей
 Выскочив из троллейбуса, они направились по дорожке к большому кирпичному дому, стоящему немного в глубине. 
- Зайдешь ко мне? – спросила Маришка, больше из вежливости, чем из большого желания.
- Ну, в общем, почему бы и нет? – обрадовался Андрей.
- У меня все равно мама сейчас дома. Так что особо не поговоришь, конечно.
- Вот и хорошо, обожаю знакомиться с родителями одноклассниц, - лихо произнес Андрей, строя из себя Дон Жуана.
-Ой-ли, - только и нашлась, что сказать Маришка. И добавила, - При маме - ни о чем, понял?
Поднявшись на четвертый этаж, они оказались перед красивой дверью со старинной табличкой на ней, которая гласила «Дантистъ Шеффер»
- Ого, это что, твоего отца или от старых времен осталось? –  с любопытством спросил Андрей.
От прадеда. Только жил он в другой квартире. И не в Москве, а в Одессе.
Просто мой папка ее когда-то привез из Одессы и разместил тут. Правда, прикольно? – спросила Мариша.
- Ну уж и не знаю. Мой брат очень осторожен. Он считает, что все эти «бантики», как он их называет, только привлекают внимание бандитов и воров.
- Да, мы что-то об этом и не думали. Так ведь у нас консьержка есть, - сказала Маришка, уже не будучи уверенной, что ей нравится затея с этой табличкой.
- Ну, не знаю. Консьержка, конечно, хорошо, но вот брат...
- Слушай, а что брат? Что он у тебя все криминальные истории знает, что ли?
- Ну , конечно, не все. Но он осторожный. Он же в банке работает, ездит на крутой тачке, ему положено все предусматривать. Да ладно, Мариш, ну не сердись. Ты все время как-то нервничаешь. Ну? Приглашать –то будешь или под дверью постоим?
- Ой, сори, - поспешно сказала Маришка и позвонила в дверь.
Им открыла невысокая, немного полная женщина, в джинсах, майке и ярком фартуке.
- Мам, привет, познакомься, это Андрей, мы в одном классе учимся. Андрей, это моя мама - Ольга Игоревна.
- Очень приятно, сказали  оба почти в один голос.
- А это какой Андрей – Филиппов, что ли?- спросила Ольга Игоревна.
- Да, а как...- начал было Андрей
- Ну, дорогой Андрей, я ведь хожу на родительские собрания, слышу, как тебя все время все учителя хвалят. Ты вроде не медаль идешь, да?
- Ну, конечно, стараюсь, Ольга Игоревна.
- А я тебя еще помню совсем маленьким таким школьничком-то. Ты ведь с первого класса с Маришкой-то? Ну, конечно, теперь-то ты уже совсем взрослый. Это ты ведь ты  нес на плече первоклашку в этом году, когда она звенела в колокольчик Первого сентября? - приговаривала Ольга Игоревна, подталкивая их в столовую.
Сейчас я вас обедом накормлю,
- Да мы не хотим, - начала было Маришка, но Андрей аккуратно перебил: «Я бы не отказался, спасибо».
Ну, вот и славно, сказала Маришкина мама. Я очень люблю готовить,  а еще больше – угощать и видеть, когда все все съедают.
- Понял, сейчас все съем, - быстро сказал Андрей, так послушно, будто ему было семь лет и он был в первом классе опять.
- Попался, - сочувственно произнесла Маришка. Видишь, почему я никак не могу похудеть и быть, как Ленка?
- А мне худые не нравятся, - уверенно произнес  Андрей, тактично поддерживая Маришкину  маму и давая побольше уверенности Маришке.
Андрей вел себя естественно и совершенно спокойно, как будто действительно ему приходится общаться с родителями одноклассниц ежедневно.
«Какой симпатичный парень - высокий, стройный с красивыми волосами и мягкой улыбкой., - думала мама Маришки, украдкой разглядывая Андрея, пока расставляла приборы и подавала на стол.
А Андрей, помыв руки, спокойно уселся за стол, аккуратно положив кисти на стол рядом с тарелкой. – «И воспитан», - продолжала изучать гостя Ольга  Игоревна.
Они все расселись после того, как Ольга Игоревна принесла супницу с щами и блюдо с пирожками.
- Ого, - вот это да, у меня мама так не готовит каждый день, только по праздникам и то..- завистливо произнес Андрей. - Так я к вам буду каждый день приходить –шутливо  проговорил он.
- Ну что, же, мы только будем рады, пожалуйста. Милости просим,- радушно проворковала Ольга Игоревна, как будто всю жизнь мечтала, чтоб к ним на обеды приходил Андрей. Хотя кто его знает, что у матерей взрослеющих дочек-то на уме? Или видят в каждом достойном парне потенциального жениха или вспоминают свою первую любовь и робкие ухаживания.
Тем временем, Андрей с огромным аппетитом уплетал вторую тарелку щей, и с не меньшим удовольствием, аж кряхтя, лопал пирожки с мясом.
- Ой, правда, как у вас вкусно. Моя мама тоже хорошо готовит, но не так и, притом, крайне редко. Знаете, а мои родители любят ужинать в кафе. И нас тоже к этому приучили, в общем-то. Брат Леха вообще все рестораны Москвы знает. Ну и по работе у него там всякие вcтречи. Короче, он-то и потусоваться сам любит, и девушек по ресторанам поводить. А я, я дак так люблю домашнюю еду...- с завистью произнес он. - Cпасибо Вам огромное, Ольга Игоревна.
Ольга Игоревна была счастлива, что ее стряпня пришлась по вкусу Андрею Филиппову, одному из лучших парней в классе Маришки. Она знала, что он идет на золотую медаль. Конечно же, слышала, что он растет в очень интересной семье, где отец – известный хужожник и постановщик декораций в театре, а мать – достаточно известный искусствовед. Ну что ж, завидный жених – с грустинкой подумалась ей.
Она вспомнила, как в десятом классе без памяти была влюблена в Сашу Петрова, парня из класса выпуском позже. Вообще-то Ольге всегда казалось, что любовь к нему появилась еще раньше, когда Ольга училась еще в классе девятом, но расцвела в полную силу, когда она уже училась в десятом,  а Саша – в девятом классе. Он и встречал ее утром у подъезда и провожал после школы домой. Все свободное время они проводили вместе и их называли «жених-невеста», а она даже замирала при одном только таком словосочетании. Обе мамы, конечно, были против. Ольгина мать считала, что ей рано вообще думать о любви, а нужно сконцентрироваться на учебе и готовиться к выпускным экзаменам и к поступлению в ВУЗ, а Сашина - вообще была категорически против их дружбы, считая, что Ольга мало того отвлекает его от учебы и нечего тут романы крутить, - так еще ее смущало   то, что эта девчонка из простой семьи рабочего ничего не может дать ее благовоспитанному Сашеньке. Короче, сделали все, чтобы они расстались. Как бывает в таких ситуациях, летом, когда Ольга корпела над учебниками, чтобы поступить в институт, Сашу увезли отдыхать в Крым на все лето. А когда Ольга провалилась в институт и вынуждена была пойти работать парикмахерскую маникюршей, так и подавно, она стала совсем не подходящей парой для Саши Петрова, сына профессора математики, которого ждала карьера ученого. Кстати, Саша, действительно, закончив математический факультет Университета, какое-то время поработал там на кафедре преподавателем, а потом, после защиты дессертации, уехал по приглашению какого-то университета в Америку. Еще до отъезда, он пытался встретиться с Ольгой, хотел попробовать построить новые, взрослые отношения, но Ольга, понимая, что его мать все равно не даст им быть вместе, максимально избегала встреч... А может он и был ее единственной половинкой? А Ольга, познакомившись случайно в парикмахерской с Владимиром Михайловичем, овдовевшим офицером сорока четырех лет, стала с ним встречаться. В то время она находилась, как было принято говорить,  в возрасте старой девы, то есть  ей было около тридцати. Через три месяца с небольшим они быстро расписались. А чуть более чем через полгода и Маришка родилась.
И понеслось. Пеленки - распашонки, работа, чаевые. Муж все время  мотался по командировкам, объезжая с инспекцией  разные гарнизоны. ..Но ведь любили же они друг-друга. Иначе, разве ж она вышла бы замуж? А, скорее, и вышла бы. Свисток–то уже вовсю звенел. Да и муж тоже был далеко не мальчик, да еще и вдовец.
А Сашку Ольга Игоревна помнила всегда: и тогда, и еще, даже больше, сейчас. И чем старше она становилась, тем чаще он возвращался в ее памяти. Но они ни разу с тех пор так и не встретились. Как там у него сейчас? Женат ли? Есть ли дети? Да уж, наверняка.  Недавно даже попросила она свою подругу Аллу зарегистрировать ее на «Одноклассниках». Слышала про этот чудесный сайт, где люди находят друг друга через многие годы, и она очень хотела также попробовать разыскать свою первую любовь. Но то ли он так и не вернулся в Россию, то ли не интересуется этим сайтом, а может что-то другое, но найти его через этот сайт пока не удалось...
Позвонили в дверь, и Ольга Игоревна бросилась ее открывать -   соседи привели Санечку из секции по плаванию.
Маришка тем временем ушла в свою комнату с Андреем. Что-то там тихо обсуждали и слушали негромкую музыку.
«Может хоть у нее получится быть счастливой? Разве не любая мать должна мечтать об этом? Только ведь все  его, счастье-то, понимают по-разному или просто по-своему.  Наши  мамы, ведь наверняка тоже действовали из самых лучших побуждений, желали нам добра, вот и разлучили по доброте-то и из любви», - горестно подумалось Ольге Игоревне. когда волей-неволей она  опять  мыслями вернулась к своему школьному времени, к своей первым чувствам и воспоминаниям о Саше Петрове. чудесном парне, которого ей довелось искренне и пылко любить. Ей тогда было всего шестнадцать. Столько же, сколько Маришке и Андрею сегодня ...

- 5 –

 - Суббота. Учиться неохота. И кто придумал учиться по субботам? Так хочется выспаться. Ну хоть разочек. Целый день бы проспала, - думала я, сидя на географии и глядя в окно. За окном разворачивалась целая весенняя баталия между голубями, которые нагло прогуливались по подоконнику, пока на них сверху не упал кусочек булки. Кто-то видимо на них сбросил это с третьего этажа. Небось малышня балуется. И тут они начали выдергивать этот  кусочек друг у друга. При этом, делали это так виртуозно, не сваливаясь с подоконника. Просто акробаты-какие-то.
На уроке было скучно. Маришка не пришла. Может, заболела. Надо будет ей позвонить на переменке.  А если что-то случилось? - подумала я встревоженно, взглянув украдкой на Андрея. Может, он что знает? Но, похоже, он тоже обеспокоен. По крайней мере, глазами показывает, знаю ли я, где она. И сам плечами пожимает.
 Маришка с Андреем стали просто нерузлучны. Он готов был от нее не отходить ни на шаг: провожал и встречал. Вроде, они даже в кино пару раз уже ходили. Или собирались.
«Я наверно уже и не нужна ей, как раньше, - с обидой подумала я, когда в класс влетела запыхавшаяся Маришка и, попросив разрешения сесть, прошла к парте. Урок вообще-то уже заканчивался, но Ирина Матвеевна ей разрешила войти и сесть. Она вообще тетка была неплохая. Правда с потухшим взглядом. Зато никогда на них не ругалась, часто подсказывала на контрольных. Вообще, ей было все равно знаем мы географию или нет. Говорили, что она одна живет со старой больной матерью.
«Потом расскажу», - только и прошептала Маришка.
Уже на перемене Маришка, сказала, что дома был скандал из-за того, что все проспали. Сашку  мать-то не водит по субботам в школу, вот и забыли почему-то будильник поставить. Ох, как отец орал. Он тоже собирался куда-то с утра уезжать, вроде с каким-то знакомым  к нему на дачу с чем-то помочь. Стаял снег что-то там покосилось. Хотелось к летнему сезону все подправить и подготовить. Вот отец и вызвался. Пообещал. В общем, опять заорал. Мать насупилась, как всегда. Потом он хлопнул дверью. Уехал. Мать разрыдалась. Сашка забился под кровать. Маришка расскаывала все это мне на переменке, сбиваясь то на истерику, то на плач. Подошел Андрюха. Ему было все равно, кто что в классе подумает. Он просто хотел подойти поближе к Маришке. Быть рядом с ней. Почувствовать запах ее душистой косы. Маришка прекратила сбивчивый рассказ. Конечно, ей не хотелось, чтоб Андрей знал про все тонкости ее «семейного благополучия».
- Девчонки, а может в кино сходим, а? Фильм хороший идет с Бандерасом. Пойдем, а?
- Ребят, я не могу, - сказала я. Я маме обещала помочь дома убраться. А то завтра к ней люди приходят с работы в гости, а дома такой..., даже не передать. Так что, я – пас.
На самом деле, я конечно же могла пойти с ними, но мне показалось, что они оба хотели бы, чтоб я отказалась.
- А ты, Мариш? Может сходим, а? – попросил Андрей.
- Не знаю, - стала ломаться Маришка. – Может мама меня ждет, чтобы с Сашкой помочь.
- Давай ей позвоним, Мариш, а ? – предложил Андрюха, - может она и не ждет вовсе, а наоборот хочет отдохнуть от  всех вас.
- Ладно, давай позвоним на следующей переменке, - согласилась Мариша.
Началась литература.
«Что у вас там, любовь-морковь?» – написала я в записке Маришке, а потом, подумав, разорвала ее. Не буду лезть. Ведь если бы Маришка стала меня расспрашивать – правда, пока и  не о ком -  но все равно, вряд ли я хотела бы все ей рассказывать. Да и не хотела я отвлекаться от  урока. Это был мой самый любимый предмет. Его вел директор школы Эдуард Каземирович. Я его обожала. Он всегда рассказывал так искренне и увлеченно, при этом настолько интересно и естественно, как будто он жил во времена Тургенева и Гоголя, Бунина и Достоевского, Куприна и Булгакова. И дружил с ними со всеми.  А как он читал стихи...Если бы я не хотела быть дизайнером одежды больше всего на свете, то я точно стала бы филологом. Как мне нравится читать книги, чувствовать их героев. Проигрывать пьесы по ролям...Представлять себя то Пушкинской Машенькой из повестей Белкина, то Лермонтовской Беллой. Или вот, например, Булгаковской Ларой

*******
После уроков я побежала домой. А ребята пошли в кино. Маришкина  мама отпустила ее, конечно. Маришка была даже удивлена, чего это она так быстро согласилась, особенно когда Андрей взял трубку и попросил ее об этом, пообещав доставить Маришу домой не позднее восьми.
 
Мамы дома не было. Пошла в бассейн. Она всегда по субботам ходила в бассейн,  а потом, как правило, оставалась там на маникюр или педикюр.
Я начала мыть посуду, когда зазвонил телефон. Это был мой папа.
- Ой, папочка, как здорово, что ты позвонил. Я так по тебе соскучилась, - радостно защебетала я.
- Привет, дочура. Как дела? Как школа? Мама дома? – задал он сразу, камк обычно серию вопросов, наверно, чтоб я, выбрав любой из них, хоть на какой-то обязательно дала ему ответ.
- Отлично. Отлично. Нет, – ответила я в той же очередности, поскольку я всегда отвечала ему на все вопросы, в отличие от своей мамы.
- Может встретимся? Какие планы сегодня на вечер? Или завтра, если хочешь?
«А давай и сегодня и завтра», - хотела сказать я, поскольку очень сильно по нему соскучилась. Мы ведь не виделись уже полтора месяца, так как он был в командировке где-то в Юго- Восточной Азии, но сказала:
- Папуль, как тебе удобно, так и давай. Я под тебя подстроюсь, ты ведь знаешь.
- Вот и здорово! А мама как отнесется, если мы с тобой встретимся и сегодня и завтра? - вдруг предложил он. А хочешь, вообще можешь у меня остаться сегодня ночевать, если мама отпустит?
- Пап, правда, что ли? Я за, - завопила я восторженно. Я так любила бывать у папы. У него столько книг. И фильмов . И разной музыки. У него вообще была классная музыкальная техника и еще, огромный телик  с домашним кинотеатром.
- Слушай Ленок, спроси маму, как она отнесется к моей идее забрать тебя сегодня ко мне? Я вообще-то пробовал до нее дозвониться, но она трубку не берет. Наверно, разговаривать со мной не хочет.
- Не, пап, она просто в бассейне., - ответила я, как будто бы, примиряя родителей. -  Мама  бы ответила обязательно. Она придет к семи. Уже, наверно, поздно будет, да? – огорченно спросила я отца.
- Да нет, нормально. Особенно, если она отпустит тебя ко мне. А мы бы с тобой сходили поужинать куда-нибудь в ресторан. В какой бы ты хотела? Может в китайский? Помнишь, как мы любили китайские рестораны в Сингапуре и Малайзии?
- Конечно помню, папк. Как хочешь. Я люблю китайскую еду, ты знаешь. Но тебе, наверно, она надоела уже. Ты оттуда не вылезаешь.
- Нет, не надоела. Только здесь ее готовят на совсем по-китайски. Она ведь тут  адаптированная под европейцев. А там – аутентичная.
- Ау.., что? – переспросила я.
- Аутентичная, значит настоящая, подлинная – разъяснил отец, - в общем, выбирай сама.
- Пап , я пойду с тобой, куда угодно, понял? Тем более, ты всегла знаешь, что правильно выбрать. Вот и подскажешь мне. Заодно, потренируюсь еще палочками поесть. А то мама ведь не очень любит китайскую или японскую еду, да и в рестораны не очень-то часто меня водит, сам знаешь.
- Ну и договорились. Тогда пойдем в китайский. Я знаю новое местечко. Там шеф- китаец, мой знакомый. Я его еще по Гонк Конгу знаю. Он раньше там работал поваром в английском консульстве. А потом, после объединения, его пригласили в один известный лондонский ресторан, а сейчас, видишь, в Москву перекупили. Ну что, дочь, план сверстан? Осталось теперь только получить одобрение главнокомандующего. Берешь на себя?
- Пап, ну конечно. Мама отпустит, не волнуйся, - мне хотелось еще добавить, что мама ужасно по нему скучает, хотела бы, чтоб он вернулся. Но я промолчала. Ведь это мне хотелось, чтоб так оно и было. Может, мама так в действительности-то и думала, но это ее жизнь, и она должна сама принимать свои решения.
- Ну что, где встречаемся? – спросил обрадованный отец.
- А ты заезжай за мной через два с половиной часа. Как раз мама вернется домой, и я с ней все и обсужу. ОК?
Два часа спустя мама пришла домой, узнав, что папа пригласил меня провести с ним выходные, мама , вначале, вспыхнула, уже будучи готова сказать «нет», но почему-то дернула плечами, махнула головой, потормошила свои волосы, как будто еще слегка влажные от бассейна, и как-то даже обиженно произнесла:
- Ну что ж, конечно, доча. Вы ведь давно не виделись.
- Мам,  а он сюда приедет через полчаса. За мной сам заедет.
- Как? Как заедет? Зачем? Я не готова. Я не могу, - вдруг занервничала мама. Стала что-то сбивчиво говорить, носиться по квартире, то беря сумку с бассейновскими вещами, то бросая ее снова. В общем, полная сумятица.
- Мам, да успокойся ты. Ну не хочешь, он не поднимется. Во дворе меня подождет. Хочешь?
- Не знаю – честно призналась мать и пошла в ванную разбирать мокрые вещи.
К маминому приходу я уже успела убрать всю квартиру, перемыла посуду, вымыла пол, вытерла везде пыль. Мама, конечно же, была довольна. Ну вот, как услышала про отца, как будто ее подменили. Опять, как раненая стала смотреть. Да что же это такое!
Из ванной она вышла минут через двадцать уже в более успокоенном состоянии. Овладела своими эмоциям, что ли, но главное, она так классно выглядела: волосы уложены, на губах блеск, легкие румяна на щеках. Одета она была в облегающие джинсы и в тонкую оранжевую маечку.
- Ма, ну класс! Сколько лет–то тебе? Прямо подружка моя! - восхищенно воскликнула я, понимая, что она, скорее всего, согласилась, хотя бы в мыслях, с тем, чтобы отец зашел за мной к нам домой.
Минут через десять-пятнадцать забренчал домофон. « Это я , дочь», - прозвучал голос отца.
- Пап, поднимайся, а? – предложила я.
Звонок в дверь, и я понеслась открывать. Я тоже была в тонких джинсах-стретчах и розовой маечке ос шнуровкой.
- О, отлично выглядешь, дочур, - сказал папа, целуя меня в щеку и протягивая мне пакет с подарками. – Привез тебе из последних коллекций. Посмотри, может не подойдет что..- В этот момент он замолчал, увидев в зеркале прихожей маму. Он вдруг замер, сглотнул слюну, потом, оправившись, тихонько поздоровался.
- Привет, - ответила спокойно мама.
- Люб, это я тебе привез. Возьмешь? – волнуясь спросил он, протягивая маме какую-то красиво упакованную коробку.
Мама стояла в нерешительности.
- Ма, ну открой, что там? Мам, ну?
Мать, еще раздумывая, в полной нерешительности, взглянула на отца, потом не меня, затем еще раз на отца.
- Люб, возьми, я с удовольствием тебе выбирал...- он не успел договорить, как я схватила коробку и быстро сунула ее маме. Та даже не успела отмахнуться.
- Люб, это тебе на день рождения. Я ведь тебя не поздравил. Да меня и не было в России.
- Мам, ну давай посмотрим, что там, а? Мамуль?
Мать, кивнув, все-таки решилась открыть коробку и обнаружила там очень кравивый шелковый кардиган с шарфом. Он был просто снгосшибательным. Сиренево-сливочного цвета и с необыковенными пуговицами, в виде небольших брошечек.
- Мам, пойди примерь. Ну, мам, пожалуйста.
- Люб, ты кстати очень хорошо выглядешь. Прямо великолепно! – стал говорить отец,  глядя на нее восторженными глазами.
- .Ну, уж это слишком, - тихо начала мама. - Вы давайте, сейчас  идите, а завтра я вам все продемонстрирую. Идет? Спасибо, Слав. Мне правда очень приятно. Ну, а сейчас, давайте идите. Ну, пожалуйста., - смущенно приговаривала мать.
Мы перглянулись и довольные направились к двери. – А ты, Ленок, свои-то подарки с собой возьми. Небось не терпится все сразу прмерить и даже тут же надеть на себя какую-нибудь обновку, ведь правда, дочь? – понимающе улыбнувшись, посоветовала мать.
Я радостно кивнула, схватила сумку и мы выскочили за дверь.
– Завтра в восемь дома , - напоследок произнесла мама.
Когда садились в папину машину, я взглянула на окно, штора была немного сдвинутой и покачивалась: мама явно наблюдала за нами. «Хоть бы она попрбовала простить отца», – мелькнула у меня в голове надежда.

****
- Ну, что там у тебя за история приключилась? Если, конечно, мне можно поинтересоваться, - спросил Андрей, когда они шли по бульвару в сторону кинотеатра Ролан.
- Да так, просто тривиально проспала, - сказала Маришка, не желая еще более глубоко посвещать его в семейные неурядицы. Итак Андрей уже знает немало. Конечно, ее маме это было бы неприятно. Она учила Маришку сор из избы не выносить, а Маришка и так много уже рассказала Андрею. А уж Ленке, той вообще все рассказывает.- Ты знаешь, а моей маме ты очень понравился. Теперь только о тебе и говорит. Ты прямо ее кумиром стал, - защебетала Мариша, больше для того, чтобы сменить тему.
- Вот и здорово. Передай ей, что она мне тоже очень понравилась. Был бы рад еще с ней увидеться.
- Ну что ж, может сегодня и зайдешь снова, - предложила Мариша.Тогда и увидешься.
- Посмотрим, - ответил Андрей, вытаскивая деньги, чтобы заплатить за билеты.
Маришка очень хотела, чтобы Андрей к ней снова зашел сегодня вечером, искренне полагая, что это будет приятно также и ее маме, и та сможет, хоть ненамного, отвлечься от утренней ссоры с отцом.
После кино оба поехали к Маришке. Мама их уже ждала. Опять с накрытым столом. Поговорили про школу, про кино. Потом мама пошла смотреть телевизор, а вскоре и Андрей заторопился домой – в субботу вечером они любили собираться все семьей на чаепитие, чтобы обсудить все события недели, которые произошли с каждым из них.

*****
Мы с папой пошли в ресторан Китайский Сад. Подали такие вкусные блюда, которые выбрал для нас папа, а у меня  пробудился такой аппетит, что я легко могла съесть еще столько же. Мы весело болтали обо всем. Папа там встретил несколько своих знакомых, которым меня представил с нескрываемой гордостью. Папа заказал чайную церемонию и сказал, что по традиции, чать нужно пить мелкими глотками, прикрывая глаза и думая только о хорошем и приятном. И тогда все шероховатости дня уйдут, а останется только благость.
Я так и стала  делать. Папа тоже замолчал. Я спросила:
- Пап, правда ведь нам хорошо вместе? Почему мы стали реже видеться?
Отец вздохнул и ничего не ответил.
- Пап, а можешь мне рассказать про свою первую любовь?
Отец посмотрел на меня долгим взглядом, слегка улыбнулся, потрепал меня по щеке и сказал:
- Поверишь, что это твоя мама? Первая. При этом, пока и единственная, - с грустью промолвил он.
- Пап, а что тебе в ней понравилось? Чем она тебя покорила?
- Ты знаешь, а я ведь тебе не смогу даже ответить. Сам не знаю. Всем. И своей легкостью в общении, и какой-то свежестью, которая исходила от  нее. Мама никогда не красила ни губы, ни глаза, она и без того была такой яркой и красивой, что ею можно было просто любоваться. А как она пела...
Папа замолчал. Некоторое время мы оба пили чай мелкими глотками с полузакрытыми глазами. Потом папа продолжил:
- Она была всегда очень энергичной. Все время придумывала какие-то интересные мероприятия для детей. Мы все в них с удовольствием участвовали. А еще, она почему-то совсем не обращала на меня внимания. Что только я не делал, чтоб ее хоть как-то заинтересовать, а она, ну никак. Пришлось брать штурмом, - засмеялся он.
- Это как? – поинтересовалась я живо.
- Да вот. У нее был выходной. Она собралась поехать в  Москву. А я, как узнал, побежал к старшей пионервожатой и сказал, что мне тоже необходимо быть в Москве. Придумал историю, что должен отцу помочь переводить его встречу с американской делегацией, в которую вошли известные актеры и режиссеры. В Москве как раз шел международный кинофестиваль. А старшая пионервожатая обожала кино, с ума сходила по Джеку Николсону. Как только она узнала, что он – в составе делегации, она тут же меня и отпустила, заручившись моим обещанием, что я ей привезу его фотографию с автографом. Ну вот. Так мне и удалось поехать с твоей  будущей мамой в Москву. Правда, мы оба тогда и   не думали, естественно, о таком далеком будущем. А мама вообще и не знала, что я еду тоже. Как потом выкручивался с этой фотографиеей, а с автографом еще тяжелее пришлось. Но ничего, все удалось. У отца и правда была встреча в те дни с американскими кинодеятелями, правда с продюсерами и представителями Уорнер Бразерс, но ничего, все обошлось. Мама до сих пор, мне кажется и не знает, каким образом мне удалось убедить старшую отпустить меня именно в те дни в Москву.
- Неа, не знает. – подтвердила я. – Она думает будто ты пообещал сделать фотографии для стенгазеты.
- Ну, это тоже. Но то было моим комсомольским поручением. На это старшая пионревожатая бы не купилась.
- Ну, и что дальше? - не терпелось мне узнать, - а, пап? Ну вот, тебе удолось вырваться в Москву и ...?
- Мама тогда жила на улице Осипенко, это знаешь, где..
- Да, знаю, знаю, - перебила я его.- Мне мама сто раз показывала. Ну дальше-то что?
- Ну и вот, а рядом с этой улицей, на Новокузнецкой находилось Гостелерадио СССР, где мой отец в то время работал. Я твоей маме тогда и сказал:
- Давай я тебя провожу до дома, а потом пойду к отцу на работу.
Она согласилась. А когда мы приехали к ней домой, то там никого не оказалось. А мама, забыла ключи от квартиры в лагере. Я потом узнал, что она часто забывает то ключи, то телефон, то еще что-нибудь...
Папа опять замолчал. Наверно, вспомнил какую-нибудь историю, связанную с маминой забывчивостью.
- И вот, - продолжил он, - ей ведь некуда было деться. А мобильников-то тогда не было. Я и предложил ей вначале пойти к моему отцу на работу, а оттуда дозваниваться до дома. Мы оба были очень голодными.  Мой отец нас встретил, напоил  чаем с бутербродами, а потом к нему пришла та самая делегация. Отец разрешил нам обоим тоже поприсутствовать при встрече. Мама даже там с кем-то из Уорнер Бразерс пообщалась. А вечером они нас пригласили на просмотр фильма и на прием. Так мы с твоей мамой и провели великолепных два дня. Очень сдружились. Ты знаешь, она сразу же понравилась моему отцу. Они нашли столько общих интересных тем: и живопись, и спорт, и языки. В общем, мне казалось, что папа даже был в твою маму немного влюблен. С моей мамой, твоей бабушкой, ты знаешь, у нее не очень сложились отношения, а вот с отцом, твоим дедом – прямо какая-то тонкая душевная нить их связывает всю жизнь.
Папа опять вздохнул. Помолчал. Потеребил салфетку. Вытер ею уголки рта и сказал, - Ну что, котонок, пора домой спать. Уже поздно.
- Ууууу, - только и могла я произнести огорченно.
Мои родители так интеерсно рассказывали о своей первой встрече и расцвете отношений, что я могла их слушать часами..
По всему чувствовалось, что они созданы друг для друга и оба говорили о том времени с таким теплом и любовью, что становилось очевидным, почему они стали вместе на всю жизнь. Ага, на всю, - нахмурилась я.- Но меня не покидало чувство, что они снова будут вместе. И каким-то чутьем осознавала, что я сыграю в этом не последнюю роль.

                -6-
Громкий телефонный звонок разбудил Маришку.
- Кто это так рано? – недовольно подумала она. Сегодня ведь воскресенье. Она, прищурившись на свет, полуоткрыла глаза, посмотрела на экран телефона. «Тимур» - увидела надпись на экране. Телефон продолжал звонить. Маришка не брала трубку.
- Фу ты, черт, что же делать? Не буду отвечать, - решила она. Как же это я забыла отключить телефон? Ну ладно, пусть он подумает, что у меня на беззвучке, - решила Маришка. Она действительно поставила на беззвучный режим и снова заснула.
- Через час она встала,  прошлепала в ванную, а потом на кухню. Никого не было дома. «Сашка, наверно, в бассейне с мамой. А отец, наверно,  кому-нибудь очередной забор на даче чинит», - ехидно подумала Мариша.
Она наскоро позавтракала и посмотрела на часы – половина одиннадцатого.
От звонка домашнего телефона она вздрогнула. Звонил Андрей. Они договаривались пойти в Пушкинский музей на выставку импрессионистов из частных коллекций мира. Там была огромная очередь, но мама Андрея обещала их провести.
Встретились на Кропоткинской. Андрей увидел Маришку и спросил, почему у нее такой невыспавшийся вид, и та рассказала о раннем звонке, и о том, что Тимур звонил уже раз десять. Она просто не отвечает.
- Ну и что дальше? Так и будешь скрываться? Давай, если он еще позвонит, я возьму трубку и скажу, что он ошибся. Или вот что, я могу позвонить  ему сам с твоего телефона и спросить, кто это мне звонит и зачем. Чтоб он подумал, что у него записан неправильный телефон, и он отстанет.
- Давай пока вообще не будем ничего делать. Спокойно пойдем на выставку, а если он еще хоть раз при тебе позвонит, то ты тогда и ответишь и вот тогда уже ему и скажешь, что он ошибся, - предложила Маришка.
Выставка была очень интересной. Потом они пошли с мамой Андрея в пицу. Светлане Александровне было очень интересно поближе познакомиться с девочкой, с которой ее сын проводит все последнее время. Светлана Александровна была очень милой, обаятельной женщиной лет сорока, очень элегантно одетой. Она задавала Марише вопросы про ее интересы, про то, что Мариша читает, что делает в свободное время. Очень аккуратно спросила про родителей, чтоб не обидеть и чтоб не создать впечатление чересчур любопытной особы. Она узнала, что  Маришкина мама преподает маникюрно-педикюрное мастерство в Московской школе парикмахеров. Что она очень любит свою работу и является профессионалом своего дела. Что  Маришкин отец - офицер в отставке, который сегодня имеет свою небольшую компанию, связанную со складами. Больших подробностей Маришка не сказала, так как и сама не очень-то много знала о том, чем конкретно занимается ее отец.
Зазвонил Маришкин телефон. На экране опять возникло то же имя. Ситуация неловкая. Что делать? Тут ведь мама Андрея. При  ней врать-то не хотелось. Маришка перглянулась с Андреем. Оба выглядели озабоченными. Андрей взял телефон из Маришкиных рук и сказал, обращаясь к матери: «Я сейчас», и вышел из-за стола.
Вернулся через минуты две.
- Что происходит, дети? – спросила Светлана Александровна. – Ничего не хотите сказать?
- А нечего рассказывать, - защитил Маришку Андрей.
От Светланы Александровны, конечно же, не ускользнуло озабоченное выражение лиц обоих. Она понимала, что что-то не так. Но решила не допытываться. Она вообще никогда не настаивала на признаниях. Она считала, что ее сыновья достаточно разумные люди, и поскольку она им доверяла, то знала, что они делятся всем тем, что считают нужным. И в этот  раз, несмотря на закравшуюся тревогу, она осталась верна своим правилам. Андрей отдал телефон Маришке и кивнул, как будто все шло в соответствии со сговором, к которому Светлана Александровна не была допущена.
Маришка явно нравилась Светлане Александровне. У нее было хорошее чувство юмора, какое-то тонкое чувство меры, она была достаточно воспитана и не глупа. Неплохо рассуждала, не настаивала на своей точке зрения. С интересом слушала комментарии Светланы Александровны о той или иной картине.
Да и вообще, Светлана Александровна, будучи женщиной образованной,  да еще и по-женски мудрой, считала, что настаивать ни на чем нельзя. Особенно с этим переходным возрастом. Упорство родителей может только привести к протестам. Ну, подружат-подружат, школа закончится и они разбегутся. Андрей будет поступать скорее всего на  экономический факультет в институт кинематографии. Он, ей казалось, хочет стать продюсером. А вот Маришка пойдет куда-то в другой. У них будут свои компании. Свое общение. Своя тусовка, как принято сейчас говорить. И они само собой расстанутся.  Она даже и не волновалась по этому поводу, доверяя разумности своего сына. При этом, она даже не сомневалась, что Андрей и не думает ни о чем серьезном с этой девушкой, которая в общем-то неплохая, но, конечно, не для него. Кто для него, она и сама-то толком не знала. Но то, что эта полноватая, некрасиво одетая девушка не пара Андрею, ей видно было даже невооруженным глазом.
Часа в три Андрей сказал матери, что ему надо проводить Маришку. Она поблагодарила Светлану Александровну за интересную выставку и чудесный обед, и они пошли на остановку троллейбуса.
Вечером Светлана Александровна и Филипп Потапович за ужином еще пораспрашивали Андрея про Маришку, заодно спросили и про других девочек в классе. Андрей был сдержан. Только и сказал, что  из своего класса дружит с Маришкой Киселевой и Леной Зайцевой. Это из девчонок. Ну и с мальчишками, конечно, тоже. А Вадика Пирогова они уже давно знают.
Мама предложила, чтоб он пригласил их всех на свой день рождения, через месяц, прямо накануне выпускного вечера. Заодно они смогут и познакомиться поближе с ребятами. Ну и, конечно, она сможет еще понаблюдать за Маришкой. Из того, что она слышала от учителей, наиболее интересной девочкой в их классе была Лена Зайцева. Красивая, умная, хорошо воспитанная. Но вот Андрей-то больше дружит с Мариной Киселевой. При чем, она чувствовала материнским чутьем, что Марина ему очень нравится. Что уж тут поделаешь.


********

Маришка продолжала нервничать по поводу звонков Тимура. Он не оставлял ее в покое даже после того, как Андрей сказал ему, что тот ошибся. Названивал ей целый день. Ну и пусть звонит, если ему делать нечего.  Трубку все равно брать не буду. Ну, что он сделает? – растерянно думала Маришка. Надо еще уроки доделать, а тут..., - тревожные мысли не покидали ее.
Уложив Сашу спать, Ольга Игоревна пришла в Маришкину комнату. Присела на кровать: «Ну что мне расскажешь, дочка, про свой день?»- спросила она.    Маришка рассказала про выставку, про знакомство со Светланой Александровной, обед втроем.
- Какая у Андрея мама? Молодая? Модная? - спросила она, немного ревнуя. Маришкина мама вообще ревновала других мам, так как ей казалось, что она выглядит старше других, и она была уверена, что все это обязательно замечают.
Мариша немного описала Светлану Александровну, пересказала все ее вопросы про Маришкиных родителей, передала все свои ответы. Мама была довольна. Ей вообще нравилось, что родители Андрея серьезно относятся к дружбе детей. «Дай Бог, дай Бог», - довольно подумала Ольга Игоревна
- А тебе Андрей нравится? - спросила она. – А то я гляжу, вы все время сейчас вместе.
- Мам, ну я даже и не знаю, что сказать. Мне вообще-то Ленька Самойлов из параллельного нравился всегда, а тут – Андрей. Вроде, мне он сейчас тоже стал нравиться. А Ленька-то вообще не очень-то на меня внимание обращает. А с Андреем мы все время вместе. Он хороший парень. Очень симпатичный и ухаживает за мной так...
Ольга Игоревна мечтательно сказала: Может, ты потом это время будешь вспоминать, как самое лучшее. Эти первые чувства оставляют такой яркий след в душе каждого, кто пережил подобное.
Маришка промолчала, подумав, что ее чувства пока не определены. Надо еще понять, что это.
- Он мне просто хороший друг. И нравится тоже, как друг. И я не хочу пока больше  говорить об этом. Итак лишнего тут рассказала.
- А вот у меня было сильное чувство в школе, когда я училась в десятом, выпускном., как и ты сейчас, - Ольга Игоревна рассказала Маришке про Сашу Петрова, и впервые поделилась с ней  историей своей первой любви.
Во время рассказа, у мамы несколько раз перехватывало дыхание, слеза скатывалась по щеке, но мать ее быстро смахивала.
- Мам, а ты его больше никогда не видела?- посочувствовала Мариша.
- Нет, но очень бы хотела увидеться. Даже в «Одноклассниках» зарегистрировалась, - призналась мать.
- Ма, ну ты даешь, - удивленно, но одобрительно воскликнула Мариша. И вдруг ее прострелила мысль, а не в честь ли своей первой любви мама назвала сына Сашкой. Эта догадка казалась такой явной, что Маришка даже не решилась спросить. Может поэтому отец на нее злиться стал? Может ревнует?  Она осмелилась спросить, почему родители все время ссорятся.
- Не знаю, что происходит. Сама не знаю. Просто не знаю, - грустно призналась Ольга Игоревна. – Ну ладно, давай спи. Или тебе надо еще доделывать уроки? Итак уже поздно. Что-то отца до сих пор нет, - встревоженно произнесла мать.
- Мам, а ты его до сих пор любишь?
- Дочка, люблю, конечно, но эта какая-то другая любовь. Ладно, давай не будем об этом. Вот подрастешь, сама все узнаешь. Да и будет у нас с тобой время еще поговорить.
- Вот, всегда ты так. Чуть что, подрастешь, - обиженно ответила Маришка и взяла учебник истории. – Ладно, не хочешь говорить, тогда не мешай мне. Я буду уроки доделывать.- С этими словами она открыла учебник и обиженно уткнулась в него.
Мать горько вздохнула и вышла из комнаты.
-7-
Прошла неделя. Потом еще одна. На улице уже вовсю была теплая весна. Пахло даже летом, можно сказать. А значит и экзаменами. Дни были похожи один на другой. Маришкины родители продолжали ругаться. Андрей продолжал провожать  Маришку. Звонки не прекращались. Один раз им обоим даже показалось, что они видели Тимура совсем недалеко от  школы. Меня рядом не было, поэтому не могу подтвердить или опрвергнуть их предположение.
После моего прекрасного уикенда с папой, я спросила маму, можно ли я буду еще как-нибудь у него ночевать. Мама вроде не возражала. Мы с папой встречались время от  времени. Ходили в кино. Папа стал заходить чаще за мной. Мама уже не так остро реагировала на его приходы и звонки.
А потом папа опять уехал в командировку. Теперь уже на Тайвань.
Маришка не могла успокоиться. Рассказывала про ссоры родителей. Неслась после уроков  с Сашкой домой. Часто они уходили втроем с Андрюхой. Я уже смирилась с тем, что они постоянно вместе. Вадик, друг Андрея, попробовал за мной приударить. Мы как-то пошли вчетвером в кино. Он предложил дружить парами. Но я очень аккуратненько, чтоб не обидеть, отшутилась, отклонив это предлоджение. Он мне совсем не нравился. Был невысоким. Немного замкнутым. Не очень разговорчивым. Правда, лучший математик в школе. Побеждал на Олимпиадах по физике. Собирался поступать на мехмат или физмат в Университет. Очень увлекалася компьютерами. Но эта информация была, скорее, интересной моей маме, чем мне.
В общем, я проводила свободное время, если уж не с Маришкой, то с мамой или папой.
Как-то возвращаясь из школы по бульвару, ко мне подскочил Тимур. - Откуда он там взялся?
-Послюшай, а где твойя подруга?  - спросил он меня.
- Это Вы о ком? - под дурочку спросила я.
- Дуру –то не валяй. Слышь, ты? – с угрозой произнес он. Мне стало не по себе, но я продолжала в том же духе, что я-де не понимаю, о чем он. Тимур схватил меня за кисть левой руки и крепко сжал ее.
- Слюшай, скажи ей взят трубку, поняла, - спросил он, сделав ударение на первом слоге.
Я, конечно испугалась. Совершенно случайно, мимо проходил патруль, и Тимур, как-то также незаметно исчез, как и появился.
Я выдохнула. Мне показалось, что я даже покрылась испариной. «Вот не хватало еще», - встревожилась я.
Я позвонила Маришке, чтобы рассказать об этом. Телефон был не доступен. То же и с телефоном Андрея. - Наверно, опять в кино, - предположила я. – Ну вот, они развлекаются, а я тут отдувайся. Хоть бы папка был в Москве, я бы ему рассказала, что ли. Он бы точно нашел выход из ситуации. Но ведь он в своей командировке. А маму волновать никак не хотелось. Ладно, может, это он случайно оказался рядом со школой, предположила я, совсем не связав, что Маришка с Андреем тоже вроде недавно его видели возле школы.
Пришла домой, а мама – дома.
- Вот здорово! Мам, ты чего так рано? - обрадовалась я.
- Мне надо несколько писем перевести и кучу документов подготовить, а на работе полетел компьютер. Пока заменят, несколько дней пройдет, а мне надо срочно. Готовим контракт важный. Вот и поработаю из дома пока. Никто не возражал, а я – с удовольствием, - ответила мама.
- Ну и отлично. Я уж и не помню, когда я приходила домой из школы, а ты – дома, - обрадованно откомментировала я.
Вечером за чаем, я вдруг спросила:
- Мам, а почему меня назвали Леной? Были какие-то другие варианты?
- Нет, не было. Ты родилась такая красивая. Чистенькая, аккуратненькая. С розовой прозрачной кожицей, большими голубыми глазами. Это я потом узнала что все младенцы рождаются с голубыми глазами. Мы никак имя не могли придумать, а дедушка как только тебя увидел, сказал: «Ой какая теперь у нас есть Елена прекрасная». Вот так ты и стала Еленой, Ленкой, Леночкой. Мы сразу же приняли это имя. А папе нравилось тебя называть Аленкой. Пока ты не запретила это имя. Тебе не хотелось, чтоб тебя называли шоколадным именем. Прямо плакала. А тебе, тебе-то твое имя нравится или как?
- Да, ничего. Нравится. Только в детстве я очень хотела быть Светланой, как в Гусарской Балладе. Помнишь? Там еще песня была  «Лунные поляны, спи моя Светлана...- спела я. - Ее главная героиня, Шурочка,  пела перед боем...
- Да, точно. Ты даже всех кукол своих Светланами называла. Это я помню, - поддержала, улыбаясь, мама.
- Да, а главное, вправду, терпеть не могла, когда меня Аленкой называли. Ну ровно, как с шоколадки. Вот это я отчетливо помню.
Зазвонил телефон. Мама вышла из моей комнаты, чтоб ответить. Через пару минут она вернулась,с легкой улыбкой и с блестящими глазами. Она передала мне трубку, со словами: «Это папа. Звонит из Тайваня».
Мне не очень хотелось говорить с ним при  маме. Но не выставлю же я ее из комнаты?
Мама, как будто поняв мое замешательство, несмотря на свойственное ей любопытство, все-таки сама тактично вышла из комнаты. На самом деле, я знаю, как она не хотела этого делать. Ведь сколько раз, кто бы мне не звонил, у мамы удивительно находились тут же дела в близости от того места, где я разговаривала: если на кухне, она тут же принималась за посуду, если в прихожей, то ей тут же надо было пыль стирать с зеркала, ну и тому подобное.
Поэтому в тот раз, я была очень благодарна за ее такт.
А мы с папой просто хотели немного поболтать, посмеяться. Мама всегда к этому ревниво относилась, а после развода и подавно.
Тем более, что папа хотел сделать маме сюрприз по случаю моего хорошего окончания школы – он планировал устроить «последний звонок» в виде обеда или ужина, как получится, но не только для нашей семьи. Еще должны были быть обязательно дедушка.с бабушкой. И моя  двоюродная сестра возможно прилетит из Питера. Папа хотел доставить маме удовольствие, потому что после развода мы практически ни с кем из папиных родственников не общались, а мама их очень любила. Ну вот, папа и нашел повод – окончание школы.
Мы хотели все приготовить на высшем уровне, поэтому и начали заниматься подготовкой заранее. Папа еще хотел маме купить вечернее платье и вручить его прямо перед ужином. Для этого я должна была дать ему, как можно более точные размеры, чтобы все сидело, как на модели.
Мы договорились с ним опять встретиться на первых же выходных сразу после его приезда, чтобы поехать, например, на каток, а еще поесть пицу да сходить в кино. Мама ничего этого, кроме катка не любила, поэтому  не хотелось ее огорчать этим. Лучше не рассказывать ей подробности.

*************

«Последний звонок» стремительно приближался. Маришка, правда, стала хуже учиться. То ли продолжала переживать из-за родителей, а может, просто гуляла много с Андреем. Еще, она постоянно боялась встретиться с Тимуром. Он звонил, не переставая. Мелькал возле школы, как маньяк какой-то. Один раз даже приблизился к ней, когда она шла из школы с Сашкой. Маришка прямо побледнела и ускорила шаг. Хорошо, что в то время из школы вышло сразу же много ребят, многие - с родителями, и Тимур просто шел за ними какое-то время, а у остановки их оставил. Маришка боялась, что он проследил, на каком троллейбусе они поехали. Она по-прежнему не хотела делиться своим страхом с родителями, потому что тогда ей пришлось бы рассказывать им все с самого начала. А она не была уверена, что они ее поймут и поддержат. Хотела-то она, как лучше, а получилось... Андрей ее успокаивал, как мог. Я же собиралась все-таки  рассказать об этом своему отцу, когда он вернется из командировки.

***********
Как-то утром в субботу утром Маришка опять не пришла в школу. Мы с Андреем подумали, что она снова проспала. Набрали ее пару раз, но телефон молчал: был недоступен. Но мы знали, что она его специально отключает, чтобы Тимур не смог ей дозвониться.
Было всего четыре урока, потому что физичка заболела, а замену произвести не успели. Мы все, конечно, обрадовались.
Папа неожиданно позвонил мне перед четвертым уроком и мы договорились встретиться прямо у школы.
Как и планировали, мы заехали быстро домой. Мамы дома не было. Я переоделась, взяла коньки, и мы отправились гулять.
Я попробовала еще пару раз набрать Маришку, но телефон  неумолимо был в отключке.
Мы отлично покатались на катке, поели вкусную пицу. Все, как и собирались. Потом поехали к папе. Утром мы собирались пойти по магазинам, так как папа должен был мне купить платье на «последний звонок». А маме он уже привез из Тайваня очень красивое платье и сумочку.  А вот туфли мы хотели для нее подобрать в воскресенье. Здорово, что у меня с мамой один размер. Всегда можем даже меняться. Правда, мамина обувь всегда такая красивая и модная, которую я еще не скоро смогу носить. В школу-то не наденешь.
- Пап, а почему ты решил на маме жениться, потому, что я должна была родиться? – спросила я его вечером, когда мы сидели на уютной кухне, пили зеленый чай с халвой, довольные от того, что полностью выполнили всю нашу субботнюю программу и спланировали воскресную.
- Ленок, а что происходит, что ты в последнее время подозрительно часто интересуешься такими подробностями? – ответил он вопросом на вопрос.
- Пап, ну мне же интересно, как вот люди понимают, кто их избранник. Разводов-то, вон смотри, сколько. А на западе, так там вообще институт брака многие сегодня отрицают. Это нам в школе рассказывали. Вот я и спрашиваю, как вы поняли, что вы должны быть вместе – и это единственный выбор?
- А маму ты спрашивала? – опять вопросом на вопрос отреагировал отец.
-Ну, что-то да, а что-то еще не успела, - ответила быстро я.- А что, ты готов со мной поделиться?
- Конечно, конечно. Только мне было бы очень интересно знать, что тебе мама на этот вопрос бы ответила.
- Ты знаешь, па, а я тебе не скажу. Вы ведь сами должны все, наверняка, знать. Говорили ведь не раз на эти темы, я уверена.
- Нет, женился я на маме не потому, что ты должна была родиться. Нет, я конечно знал, что ты когда-нибудь родишься, но в тот момент я думал только о маме. Я без нее ни дня не мог прожить. Она была моим воздухом, моим сердцем, моей совестью...
- Пап, а ты маме хоть раз такими словами сказал? – перебила я его.
- Нет, дорогая. Это не так просто. Вообще нелегко о любви говорить. Все получается как-то изжито, пошло.
- Ну не скажи. Сейчас-то ты вон как сказал. А, пап?
- Дочур, я просто много передумал за последнее время. И вот что я тебе скажу. Лучше твоей мамы навряд ли кто сыщется. Но даже это я ей сказать не могу. Она тут же отреагирует, что я ее сравниваю. Что есть с кем...
- Да, пап, я понимаю, но ты скажи ей это. Скажи, а? Ну, пожалуйста.
- Ленок, ты замечательная девчонка. Я тебя так люблю, - сказал он, обняв меня  крепко-крепко. А я положила голову папе на плечо и готова была так сидеть хоть до утра. Но папа встал, стал собирать чашки в раковину. Убрал вазочку с печеньем со стола в шкаф. Еще что-то там попереставлял. Вероятно, ему надо было просто время, чтобы упорядочить все свои мысли.
Утром после завтрака мы отпраились в кино и по магазинам. Решили пойти в ЦУМ и Петровский пассаж. Походили по полупустым торговым залам. Я перемерила кучу разных туфель, но папе ничего особенно не нравилось. Видимо, он что-то такое держал в голове, что никак не удавалось отыскать. Вдруг зазвонил мой телефон. Это был Андрюха. Его взволнованный голос моментально меня вернул в действительность.
- Ленк, ты знаешь, Маришка пропала., - прокричал он.
- Как пропала? Куда пропала, - застонала я. Только сейчас я вспомнила, что я хотела ведь с папой поговорить о Маришкиной ситуации. А сама, увлеклась рассказами о их любви и позабыла Маришку. Как я могла?
Тем временем Андрюха продолжал быстро говорить:
- Ленк, мне ее мама домой позвонила. И классная уже звонила. Ее мама думала, вдруг она со мной. А я ведь ничего не знаю. Давай встретимся, как можно скорее и придумаем, что делать и где и как ее искать. Ее родители места себе не находят. Мать постоянно рыдает. Слушай, они ведь ничего не знают про этого идиотского Тимура.  Я же думаю, это его рук дело.
Отец, слыша наш диалог, немедленно сказал, что поедет со мной.
Мы встретились через двадцать минут у Консерватории на Никитской. Андрюха был с братом Лехой, который уже был в курсе всего происходящего, а я – с папой, которому я тоже, насколько возможно,  рассказала всю историю по дороге туда.   Несмотря на то, что это было воскресенье, папа позвонил какому-то своему другу, руководителю отдела безопасности в какой-то компании, и тот тоже подъехал тоже туда.
Все представились, познакомились. Олег Степанович, папин друг из охраны, посадил нас  всех в свой джип и мы поехали в милицию. Он с кем-то там переговорил, и нас уже ждали.
Андрей позвонил Ольге Игоревне и сказал, что мы все едем в милицию. Еще он острожно сказал, что у нас есть один человек на подозрении, и мы хотим о нем рассказать в милиции. Маришкины родители тут же сказали, что тоже приедут туда, как можно скорее.
В отделении нас встретил какой-то лейтенант, который сказал, что  подполковник нас ждет. Мы все вошли а кабинет. Подполковник пожал руку Олегу Степановичу, моему папе и, вроде как, Леше тоже. Мы расселись.
Подполковник позвал этого лейтенанта к себе в кабинет, еще кого-то, и нас попросили  рассказать все, что мы знаем. Мы с Андрюхой начали немного сбивчиво рассказывать про Хард рок кафе, мороженое, когда папа нас остановил и сказал: «Давайте, рассказывайте по порядку. Про Марищкины переживания из-за ссоры ее родителей и...»
В этот момент вбежали Маришины родители. Мы, немного успокоившись поддержкой моего папы  стали действительно рассказывать сначала. Все, что мы знали и думали. Когда мы дошли до кафе и описали Тимура, лейтенант сказал, что, вероятно, знает, о ком идет речь. Он вышел из кабинета, принес какую-то папку и стал нам показывать фотографии. На одной из них мы увидели Тимура в компании еще каких-то мужчин.  Подполковник сказал, что они давно занимаются расследованием одного неприятного дела. Что Тимур уже проходил как свидетель, а сейчас они следят за Тимуром, как за одним из возможных исполнителей. Дело связано с притонами и предполагалось, что Тимур –один из основных поставщиков товара, но его можно взять только с паличным...
Он не успел договорить, как Ольга Игоревна вскрикнула и упала в обморок. Маришкин отец тут же кинулся ей помогать. Ему налили воды в стакан, и он стал на нее брызгать и прыскать. Вызвали скорую. Начался такой переполох.
Приехала скорая, сделала Ольге Игоревне укол. Она вроде немного пришла в себя. Напичкали ее успокоительными.  Владимир Михайлович, Маришкин отец, не выпускал руку Ольги Игоревны. Все время ее поглаживал и успокаивал. Мы же рассказывали, как Маришка страдала из-за их ссор. Маришкина мать опять начала плакать.
Подполковник распорядился отправить наряд на квартиру Тимура. Выписали ордер на обыск. Они уехали, а мы остались ждать...

****
Маришка прснулась от яркого света в глаза. Слышалось постукивание колес. Звук ложки, размешивающий сахар в стакане.
- Ну, как спалось? – услышала она негромкий голос.
Маришка открыла глаза и уидела проводницу Лиду, с которой она познакомилась накануне. Маришка вспомнила все, что произошло ранее.
Она действительно опять проспала уроки в школе в субботу. Отец опять начал кричать и обвинять во всем мать. Мама стала опрадываться, а отец вдруг, как замахнется на мать и чуть не ударил ее. Маришка как завизжит. Бросилась к отцу, чтоб удержать его руку, а он ее грубо оттолкнул со словами: «Еще тебя тут не хватало, писявка». Маришка едва удержалась на ногах. Мама ее обхватила руками и прижала к себе. Сашка заполз под диван и из-под него торчали лишь его ножки в тапочках.
Маришка тогда вскрикнула:
- Как вы мне все надоели. Не хотите жить вместе, разводитесь. Только нас не мучайте, да и себя тоже.
Она побежала в свою комнату. Быстро покидала что-то в школьный рюкзак и вернулась в столовую. Там продолжался скандал. Она нагнулась к дивану, потрепала по щеке Сашку, хотела его оттуда вытащить, но он забился еще глубже. Тогда она побежала в прихожую, накинула легкую курточку и выскочила за дверь. Оказавшись на улице, она разрыдалась. Ей некуда было пойти. В школу – не могла. А тут еще обнаружила, что мобильник дома оставила. А возвращаться за ним – точно не будет. Ни одного телефона на память она и не знала. Все ведь в телефоне записаны. Ни  Андрюхе, ни Ленке дозвониться она теперь не сможет.
Она бежала по улице и рыдала. Вдруг ей пришла в голову мысль: а не поехать ли  ей к дедушке в Одессу? Примчалась на Киевский воказал, нашла перрон, с которого уходит пассажирский на Одессу и подошла к последнему вагону. Но проводник не обратил на плачущую девушку никакого внимания. Она шла вдоль поезда, рыдая, когда проводница седьмого вагона ее окликнула:
- Девчушка, чего плачешь, -то? Кого-то потеряла? Провожаешь, что ли? Да ты не волнуйся, разлука только сильнее помогает любить.
Маришка от этих слов еще больше разрыдалась.
- Эка тебя понесло-то. Ну чего ты , девочка. Что ты плачешь? Да все уладится. – успокаивала ее проводница.
Маришка быстро и сбивчиво стала ей рассказывать, что родители постоянно ссорятся, отец ее отпихнул, когда она заступилась за мать, и тогда она просто выбежала из дому, не зная, что ей делать дальше.А Лида, так звали проводницу, спрашивает: - У тебя паспорт-то с собой есть хоть?
Маришка только кивнула.
- А деньги? - не унималась Лида.
- Есть рублей триста, - ответила, всхлипывая Маришка.
- Да уж, не густо, - отреагировала проводница.- Что делать-то будем, а?
- У дедушки есть деньги. Он стоматолог.  У него всегда деньги есть, зарыдала опять Маришка.
- Слушай, а мне зубы сможет сделать? – заинтерсовалась Лида.
- Конечно, конечно, - быстро ответила Мариша, - ну, сделает, я так думаю. Он добрый.
- Ладно. Стой тут. Я сейчас со старшим договорюсь. Скажу ему, что ты моя родственница. Хочешь тоже быть проводницей. Но вначале хочешь попробовать. Просто посмотреть, что это такое. Договорились?
- Угу, - слегка улыбнулась Маришка, продолжая плакать. В тот момент она даже и хотела думать, что там будут делать родители, когда вечером она не вернется из школы. Из дома ее выгнало отчаяние, жалость к себе и какая-то неопределенная надежда на то, что все равно, тем или иным образом, все должно измениться к лучшему.
Вот так она и оказалась в поезде в направлении Одессы, пока еще не задумываясь, как она  там найдет деда. Конечно, адрес Маришка совсем не  помнила, но зато ей казалось, что хотя бы зрительно она знала, где дом деда. Она даже и не подумала о том, что будет делать, если деда дома не окажется или, еще хуже, если вообще не найдет дом. Уже в поезде, она немного успокоилась, но слезы невольно лились из ее глаз. Особенно сильно она опять расплакалась, когда Лида начала ее расспрашивать о том, кто она и зачем едет в Одессу. Лида  оказалась хорошим слушателем, и  Маришка все ей и рассказала.
- Ну и дела, девочка моя, ну и дела, - сказала она медленно и тихо. Она, конечно же,  понимала, что Маришка была, скорее всего в отчаянии, да и  рассержена на отца за то, что он чуть было не ударил мать, а саму Маришку грубо отпихнул.
Сама Лида потому и пошла в проводницы, когда ей было семнадцать, только из-за того, что не могла находиться в одном доме с отчимом, который постоянно бил ее и ее брата. А мать никогда их не защищала. Они вместе выпивали. К ним постоянно приходили какие-то люди. Было шумно. Лида и Борька уроки-то делали, лежа  под железной кроватью их однокомнатной квартирки, если это можно было назвать квартиркой, в вагоне, в котором кроме них еще жило семь семей.  Как этот вагон оказался на окраине  их поселка, похоже, не помнил уже никто, но весь поселок знал про пьяные дебоши, которые устраивали ее мать с отчимом. Милиция несколько раз вмешивалась, но так ничего и не менялось
- Эх – хэх, девочка моя. Ну и дела. Да не плачь ты так, - только и приговаривала она, поглаживая по голове Маришку, пока та не заснула, свернувшись калачиком.
Утром Лида ее накормила бутербродами и, дав ей книгу -какой-то детектив, отправилась выполнять свои обязанности по вагону.
Несколько раз в купе проводника врывались какие -то пассажиры, требуя то чай, то газеты, то еще что-то. Маришка им отвечала, что проводник в вагоне. Им лучше обратитиься к ней. Они уходили. Но вот какой-то парень стал задавать еще какие-то вопросы, типа, кто такая Маришка, да куда она едет. Не хочет ли она пойти к нему в купе, а то их там четверо и им очень скучно. А ехать еще целый день. От  парня пахло луком и пивом. Одет он был в какой-то зеленый спортивный костюм. Из-под куртки выглядывала майка непонятного цвета с дурацкой надписью «I Bullshit». А между словами нарисовано сердечко, из которого торчали какие-то колючки. Или что-то похожее на колючки. Когда ему надоело уговаривать Маришку и он уж было схватил ее за руку, чтоб, видимо,  потащить к себе, подлетела Лида со словами:
- Ну-ка, ну-ка, пошел –ка отсюда. Быстро давай. Что, не понял?
- Ну ладно, ладно. Что уж нельзя и с девушкой поговорить, что ли? Чего налетела-то как курица? – зло прошипел он и ретировался.
Тут Маришке опять вспомнился  злой Тимур из кафе. Она снова захныкала.
- Ой, да что это ты, дорогуша, опять что ли примешься рыдать? Давай-ка прекращай. Сейчас будем чай пить с пирожными. Слышишь? Давай, давай, успокаивайся, - приговаривала Лида, расставляя стаканы и наливая в них кипяток.
Уже во время чая Маришка рассказала Лиде про Тимура и как он ее преследовал.
- Ну и дела, девица. Что это у вас там в Москве-то творится, а ? Да хотя, где оно лучше-то, а? Подонков везде хватает. Надо с ними, с мужиками-то поаккуратнее. Того и гляди. Парень-то у тебя есть какой, а?
- Нет, нету. Нравится мне один мальчишка, но он, на меня внимания не обращает. А так, у меня есть друг. Я знаю, что я ему очень нравлюсь. Да и мама моя от него без ума. Но Вы знаете, в него влюблена моя лучшая подружка. Как это вообще возможно?
- А тебя, что, совесть что ли мучит? – рассмеялась проводница. – Ну ты, блин, даешь. Да ты знаешь, подружки-то чаще всего и уводят мужиков-то. – Она вздохнула. Мой –то и пошел-поехал с моей подружкой. Вот так-то вот. А я беременна тогда была. А она все время у нас и дневала и ночевала. А потом меня на сохранение-то положили, а она - тут как тут. Или он. Короче, оба хороши.
- А кто у Вас, сын или дочь? – спросила Маришка
- А уменя их двое. Двойняшки. Мальчик и девочка. Им сейчас по семь. Они в интернате живут. Я их на выходных забираю. Славные такие. Только Райке нельзя длинные косы иметь. А так она их хочет. Прямо хоть парик ей покупай, - вздохнула Лида.
- А почему нельзя, косы-то? – снова поинтересовалась Маришка.
- Дак ведь вши.
-  А, - согласилась Маришка, как-будто понимала, о чем вообще идет речь. Ей, девчонке, высросшей в семье, в которой всегда царил порядок и чистота вообще это было, конечно, совсем и не понятно.
- А что, тебя там, наверно, ищут в Москве-то, а, Мариш? Ты ведь небось никому не сказала-то, что поедешь? Мать небось башку уж всю свою стрясла, раздумывая, где ты есть. Друзья – то знают?
- Неа, - печально ответила Маришка, - Никто не знает. Я и сама-то не знала, что отправлюсь, Это так, внезапно, как-то само собой вышло. Да и мобильник дома впопыхах оставила.
- Да , ну и дела. Ну тебе потом попадет ведь. По первое  число. Так и знай. Я вот своих-то как обожаю и то порой отшлепаю, либо за ухо потреплю. Ну не больно, наверно, но все равно. Должны понимать, что хорошо, а что плохо. Отчим-то меня лупил, будь здоров. Да и брата моего младшего еще больше. Он с тех пор заикается. И нога у него одна подсыхает. Может из-за этого, может еще из-за чего-то другого. Но он, и работать-то толком не может. Кто такого возьмет-то? Вот сторожем и работает на каком-то складе в порту. А так, что за работа для молодого парня-то? – вздохнула Лидочка и ту же рассмеялась, вероятно что-то вспомнив из своей не очень веселой жизни. – Ладно, дед-то твой, говоришь, добрый. Собой-то хорош? Женат ли?
- Он очень добрый и благородный, - сказала Маришка. Так мама про него говорит. С женой-то его, мама  не очень-то ладила, а вот с дедом, вроде, они  всегда хорошо общались. Я дедушку вообще больше люблю, чем бабушку. Бабушка всегда была какая-то недобрая. Крикливая. Ворчливая. О людях только плохо всегда и говорила. Короче. Все у нее плохие. Видно, только она одна и хорошая.  Все время, вот ворчит и ворчит. Короче, бабушка-то есть, но она почти всегда в больнице. У нее какая-то болезнь, не знаю, как называется, но она все время все забывет. Может и дорогу домой потерять.
- Да уж, старость не радость. Это точно. Да вот, видишь,  кто в жизни недобрый, тому и уйти-то из жизни не просто. Обязательно что-нибудь да и произойдет, что напомнит о злодеяниях. Вот, видать, твоя бабушка и платит сейчас за свои злые слова.
- Ага, платит. Она и не помнит-то теперь ничего. Я же говорю. Все забывает. Это уж кто платит за ее злыдни, так это, судя по всему, мой дед, - возразила Маришка. – Он так любил ее всегда, что и сейчас готов с ложечки ее кормить. Вот это да, понимаете?
- И что тогда ей не хватало, бабушке-то твоей? Дед - стоматолог, денег, небось, лопатой подбрасывай да загребай. А что им , мужикам-то надо? Вот, бывает, и красивая, и добрая, и умная А им все стерву-то и подавай. Ну мужики. Черт их разберет. – Сокрушенно проговорила Лида, наверно, опять подумав о своем житье-бытье. – В общем, девушка дорогая, держи с ними ухо востро. Поняла? Потом не говори, что тебя не предупреждали. Договорились?
- Ага, - вежливо согласилась Маришка. Да что еще ей сказать-то? Вон ее родители, только и делают, что орут. Где она эта любовь до гроба, - грустно подумала Маринка. И вспомнился ей Андрюха. Всегда приветливый и отзывчивый. Такой веселый и умный. И как захотелось Маришке, чтоб он был сейчас рядом! Что он там думает сейчас? Да и вообще, знает ли он, что Маришка уехала? Что там сейчас? А, ладно. Теперь уж до деда и рукой подать. Поезд прибывал через два часа.

*****
Тем временем , милиция появилась в Хард рок кафе. Нашли Тимура. Предложили поехать  с ними. Тимур сопротивлялся, говоря, что ничего не понимает и ничего не знает ни о какой девчонке-школьнице. Но и Андрей, и  я на скрытых опознаниях подтвердили, что это он. Его задержали. Что там он покажет? Что с Маришкой?

******
Тем не менее, никто так пока и не знал, где Маришка. Уже был вечер воскресенья, а никаких версий особо и не было. Одно хорошо, что опросив больницы и морги, Маришка не была обнаружена.
Мой папа поддерживал родителей Маришки, как мог. А те, словно прилипли друг к другу. Маришкин отец все время обнимал Ольгу Игоревну и так нежно ей приговаривал:
-Ну, Аленушка, на лапушка, ну не волнуйся ты так. Видишь, не нашли ни в одной больнице. Видишь, и из моргов нет плохих известий. Ну, милая, ну пожалуйста.
Казалось, что эта пара наполнена нежностью друг к другу.
Я подумала: - Нужели действительно нужно только так, чтоб общее несчастье сплотило людей? Но ведь есть ведь поговорка : «Не было бы счастья, да несчастье помогло».  Неужели это только так и бывает?, - думала я, когда папа меня вез домой, уставшую и опустошенную от всех переживаний. - Завтра в школу, а в таком настроении и идти-то неохота. А в пятницу уже последний звонок. Как мы с Маришкой хотели дожить до этого дня. Хотели повязать белые банты, так, ради прощанья с детством. Как хочется быть взрослыми уже быстрее. И где там Маришка? Дай бог, чтоб не с Тимуром. Дай Бог, чтоб с ней ничего не случилось и была она жива.
Заснула я в тревожном состоянии. Я слышала сквозь сон, что родители о чем –то разговаривают. Вероятно папа рассказывал маме, что сегодня произошло. Мама время от времени громко что-то восклицала и еще громче вздыхала. Потом они оба зашли в мою спальню и по орчереди меня поцеловали и погладили по голове. Затем папа поправил на мне одеяло и они тихо вышли из моей комнаты, плотно прикрыв дверь
*******
-Кто там, - спросил голос из-за двери.
- Дед, это я, Мариша. Открой, пожалуйста.
Дверь распахнулась и на шею старику кинулась Маришка.
- Дедуль, как я рада, что тебя нашла. Дедуль, я так устала – и Маришка начала рыдать. Так громко, отчаянно и казалось, безнадежно, что дед только и делал, что поглаживал Маришку по голове и приговаривал:
Ну, милая, ну внученька, ну кто тебя обидел? Ну, милая моя?
Маришка рыдала, судорожно вздрагивая плечами и крепко ухватившись за шею деда, как будто боясь, что ее что-нибудь оторвет от него и унесет в неизвестные злые дали.
Дед умудрился дать ей воды с каплями валерианы и еще  уговороил ее выпить какую-то большую таблетку. Немного погодя, когда Маришка, еще продолжала судорожно вздрагивать плечами, она  сообщила деду, что уехала из дому, а родители ничего не знают.
- Вот так да! Ну ты даешь! Только и воскликнул он. И схватился за телефон.
- Дед, пожалуйста, только не звони им сейчас. Ну, пожалуйста. Я тебе сейчас все-все расскажу И ты сам решишь, что делать.
Маришка во всех подробностях рассказала про все, что происходило в течение последних двух с лишним месяца.
Дед с трудом мог поверить, что его сын, военный человек, мог замахнуться на мать, да еще и на дочь.
- Слушай, Мариш, вот что, - наконец сказал он. – Я не буду им  сейчас звонить. Мы завтра просто первым рейсом вместе полетим в Москву, и я сам с ними поговорю. Думаю, так будет лучше. Конечно, твои мать с отцом места себе не находят, но и по телефону сейчас только вызвать скандал. Не опишешь ведь ты им все свои долгие перживания? Ведь так? Да и, наверно, мать-то на успокоителтных спит уже. А утром мы и нарисуемся.
С этими словами он позвонил в справочную, узнал, что первый рейс на Москву в семь двадцать. Позвонил какой-то женщине, попросил, чтоб та им билеты выписала и только тогда немного успокоился.
- Ну что, золотаенька моя, пойдем я тебя покормлю, да спать уложу. Бедняжка ты моя. А то завтра день будет длинный и тяжелый., - ласково приговаривал дед, подталкивая легонько Маришку на кухню.

 ********

Торжественная линейка. Мы с Маришкой стоим такие красивые, с белыми пышными бантами, в легких коротких платьях: я - в бежевом, а Маришка – в синем. А еще на нас белые гольфы и черные туфли – Мартинсы.
Эдуар Каземирович, директор школы произносит напутственную речь. Потом учителя. Потом пригласили выступить представителя родительского комитета, Ольгу Игоревну, Маришкину маму. Попросили также несколько слов сказать и моего деда, который учился в этой же школе кучу лет назад, а теперь стал зам. Министра информации и печати. И вот, торжественный  момент... И Андрюха, с какой-то первоклашкой на плече, проходит по кругу, а первоклашка звонит в огромный колокольчик. Все заапплодировали. Родители, вернее мамы, утирали слезы, а немногочисленные папы снимали на камеры. Среди взрослых находился и Маришкин дедушка, Михаил Исаакович. А рядом с ним, слегка его придерживая,  стоял Маришкин отец  Владимир Михайлович. Дед выглядел таким статным, подтянутым. Он так радостно и искренне широко улыбался. Маришка мне много и восхищенно  о нем рассказывала.
Ольга Игоревна, как выступающая, встала  рядом с Эдуардом Каземировичем и другими учителями.  А мои любимые родители и  двоюродная сестра находились немного вдалеке. Мой папка  всех фотографировал на свою отличную огромную камеру.

*******
Вечером мы все пошли в ресторан. Мама надела свое новое потрясающее платье. То, которое ей привез папа из Тайваня. Туфли он ей все-таки тоже нашел, притом очень красивые. «Вот я когда-нибудь их тоже смогу надеть», – втайне подумала я, улыбаясь от счастья, что все мои самые любимые люди находились в тот важный момент, рядом со мной.
- Ну что, егоза, куда хочешь поехать, выбирай, но только, если хорошо сдашь экзамены в школе и поступишь в Академию, а? – спроил папа, а дед тут же сказал, - Ну ладно, а если провалится, так еще лучше, можно поехать на подольше, ведь правда, Ленок?
Все засмеялись, а я сказала, что, конечно же я поступлю, что я буду стараться, а поехать я очень хочу в  Новую Зеландию, но чтобы туду лететь через Токио, а назад - через Гонк Конг. А еще хочу, чтоб мы поехали все вместе, вот кто сейчас сидит за столом.
- Ну, чертенок, - рассмеялся дедушка.
И все рассмеялись.  Мы раскрыли руки и соединили все свои ладони в знак  согласия.
********
Шла консультация перед экзаменом по литературе. Эдуард Каземирович рассказывал, как надо правильнее выбирать тему сочинения, как избежать ощибок на экзамене.
Я получила записку от Маришки:
- А мои родители пообещали больше не ссориться. И в знак примирения купили новую кровать. А  Сашке – новые ролики, а мне – обалденную сумку и солнечные очки! А Андрюха сказал, что когда успешно сдадим экзамены в ВУЗы, то мы с ним в августе поедем вместе отдыхать в  Болгарию. Там у его брата – апартаменты. Вот!
Я ответила: «Осталось только сдать экзамены!!!!!
Но ведь как здорово, что все мы – вместе!»
 Мы переглянулись и улыбнулись, каждая чему-то своему. Но четко зная, что мы обе имеем в виду. Андрюха смотрел на нас обеих и тоже улыбался. Было понятно, что он с нами был полностью согласен.               


Москва, сентябрь 2008