Сначала читать это: http://www.proza.ru/2010/11/06/721
Ночёвка.
Командировка свалилась на Евгения, как снег на голову среди лета. О такой удаче он не мог даже мечтать. Ещё не прошла неделя, как он, наслушавшись в университете о жестоких порядках в газете, переступив порог редакции, приготовился года два – три, работать курьером, а ему сразу командировку, да ещё какую!
Откуда было знать новоиспеченному журналисту, что тема эта пролежала в «подвале» не один год. Чуть ли не каждый месяц приходят в редакцию сообщения о найденных на Колыме мамонтах, «целых целёхоньких, только что не живых». Таких писем набралось десятка три, но, ехать на Колыму ради нескольких строчек в газете, да ещё в разгар зимы, никто не хотел. Тем более что две-три строчки, можно поместить без командировки.
Главный редактор выбрал одно из писем, самое свежее, и самое неправдоподобное: полтысячи километров от Магадана, на Мамонтовом ручье, при вскрытии золотоносных песков, обнаружен мамонт, «целый цёлехонький, может быть, даже, ещё живой».
Старатели просили прислать Главного редактора газеты и профессора института, чтобы исследовать и описать находку, пока мороз пятьдесят градусов, а то к весне мамонт отогреется и сбежит, как было в прошлом году. В конце письма автор высказал просьбу: передать с Главным редактором спирту для консервации туши, если мамонт вдруг окажется дохлым.
Евгений, перечитав письмо несколько раз, побежал оформлять документы. Он ещё не знал, что надо выписать командировочное удостоверение, а ещё раньше - удостоверение корреспондента газеты, получить деньги на расходы, приобрести билет на самолёт, собрать деньги у сотрудников на покупку, кому красной икры, кому - солёной горбуши, кому орешков кедрового стланика, кому - сушёных грибов. А ещё там дешёвые меха - песец, нерпа, и можно дёшево купить изделия местных умельцев из моржового уса, а оленьи рога красиво смотрятся вместо вешалки...
Молодой, энергичный Евгений, справился за два дня, и на третий вылетел в Магадан.
За время полёта Евгений мог бы узнать от коренных северян много чего интересного. Прежде всего, сосед по креслу, сообщил ему, что, независимо оттого, летишь ты в Магадан, или из Магадана, во сколько вылетишь, во столько и прилетишь. Только, если в восемь часов утра вылетишь из Магадана, то в Москву прилетишь в восемь часов утра этого же дня, а если из Москвы, то в Магадане будешь в восемь часов утра, но на следующий день.
Евгений не поверил, начал спорить, привлёк в свидетели всех пассажиров самолёта, и до Магадана уже больше ни о чём не говорили, только о феномене часовых поясов, и о времени вообще, как о философской категории, недоступной человеческому разуму. Евгений был горяч, задирист, любил спорить, любил давать советы, и никогда не лишал себя этого удовольствия.
Не заезжая в Магадан – чтобы мамонт не растаял и не сбежал – в аэропорту сел в автобус, который довёз его до Стрелки. Там, в столовой, Евгений познакомился с водителем, который вёз уголь в Синегорье, и взялся подвезти его почти до места:
- Я буду проезжать мимо артели «Северная», от неё до твоего прииска полсотни километров.
Водитель оказался настоящим северянином. Всю дорогу молчал, и Евгений, в течение десяти часов, оттачивал журналистское мастерство, рассказывая о столичной жизни, и удивляясь лишь одному: как водитель умудряется в такой снежной пурге находить дорогу. По мнению Евгения, налево можно было сворачивать с таким же успехом, как и направо, но водитель сворачивал направо, и ехал дальше по засыпанному белой порошей ровному полю.
Вечером он остановил машину в ста метрах от приземистого домика со светящимся окном:
- Сходи, узнай, какая артель, как бы нам в этой метели, не проехать мимо «Северной».
Евгений выскочил из машины. Сорокаградусный мороз перехватил дыхание. Побежал к зданию. Вспомнив, что в машине остался кофр с документами, сигаретами, водкой, и деньгами, собранными в редакции, рванулся к машине. Увидев, что грузовик стоит на месте, повернул назад. Открыл дверь. Вокруг бульдозера копошились несколько человек. Спросил, какая артель.
- А какая тебе нужна? - последовал ответ.
Водитель научил его, что, если, даже, спросить: «Это луна», ответят: «Да», ради шутки. И Евгений сказал, как опытный таёжник:
- Я первый спросил.
- «Северная», - услышал ответ, и задал уже совсем ненужный на Колыме вопрос, сразу обнаружив незнание здешних порядков:
- Переночевать пустите?»
- На Севере, ни поспать, ни поесть, разрешения никто не спрашивает. Иначе, все мы уже давно бы вымерзли. Заходи, ешь, спи...
Евгений вернулся за вещами. Хотел заплатить водителю, но тот обиделся, нажал на газ, и уехал, даже не попрощавшись. Евгений понял, что опять совершил промах.
Когда притащил чемодан в мастерскую, ребята, закончив работу, мыли руки. Несмотря на предупреждение, стал договариваться о ночлеге. Как все молодые, неопытные журналисты, выкладывал о себе всё, что, на его взгляд, могло их интересовать:
- Закончил факультет журналистики Московского Государственного университета имени Ломоносова, это, который на Ленинских горах. Работает корреспондентом центральной газеты «Труд». Сюда прибыл в очередную (он так и сказал - очередную, не моргнув глазом), командировку, для подготовки большой статьи о находке живого мамонта. По просьбе автора письма, везёт с собой сигареты и водку, а также деньги на приобретение различных товаров, - и он, наизусть, зачитал список.
Ребята оказались приветливыми, доброжелательными, гостеприимными, хотя и молчаливыми, что, впрочем, Евгения нисколько не смущало. Он подарил каждому по пачке сигарет, а чтобы согреться с дороги – от мастерской до балка было больше километра, и они, пока дошли по морозу, продрогли – достал бутылку водки.
Несмотря на то, что в балке было жарко, ребята не прекращали подбрасывать в «буржуйку» уголь. После второй выпитой бутылки водки, в балке, размером три на шесть метров, для шести человек стало не хватать воздуха. Евгений задыхался, а старатели не могли понять, отчего ему так жарко. Тогда Евгений, как опытный корреспондент столичной газеты, решил их просветить:
- Что тут непонятного? Ваш сарай обмотано полиэтиленовой плёнкой, и засыпан сверх крыши снегом. Вот, воздух сюда и не поступает. А тут, вы ещё печь топите, не переставая. Кончайте подбрасывать уголь, чтобы не было так жарко, и откройте форточку, впустите свежий воздух.
Эта «идея» понравилась. Как они раньше до этого не додумались! Вот что значит московский корреспондент!
Поблагодарив Евгения за рационализаторское предложение, ему же и поручили его осуществить.
Евгений плюхнул в печь ведро воды. Вырвавшимся из дверцы горячим пеплом обсыпало его куртку, брюки. Балок наполнился гарью и дымом.
- Надо было понемногу лить, - советовал один.
- Кто же водой гасит печь? Снегом надо, - говорил второй.
- Теперь уж, точно, надо открывать форточку, чтобы не задохнуться угарным газом, - напомнил третий, думая, что Евгений забыл о форточке.
Евгений оделся, взял лопату, вышел наружу. С удовольствием вдохнул свежего, морозного воздуха. Несмотря на то, что по стану круглосуточно ходил «Хозяин» – дежурный бульдозер – чистил дорожки, к окну прохода не было. Вокруг балка лежал толстый слой слежавшегося снега. Евгений принялся разбрасывать его лопатой. Кроме, как на зачищенную дорогу, бросать было некуда. Он работал почти час, не чувствуя холода, пока не проделал проход к окну. Потом сходил в балок, взял нож, и вырезал квадратное отверстие в полиэтилене, напротив форточки. Вернулся в балок и, гордясь поступком, открыл форточку.
Старатели наградили его аплодисментами:
- Сразу видно столичного человека.
- Вот это, корреспондент, не то, что прошлогодняя старуха, которую пришлось носить на руках.
- Теперь, хоть свежим воздухом надышимся.
- За это дело надо бы выпить.
Евгений достал ещё одну бутылку.
- Э, брат, да ты, смотрю, ухо отморозил, - сказал один из старателей, видя, что правое ухо Евгения побелело.
Евгений схватился за ухо, и с ужасом почувствовал, как оно потрескивает под его рукой.
- Кончай базар, - сказал бригадир. - Загубите парня.
Он плеснул на руку водки, растёр Евгению уши, щёки, нос. Налил стакан чаю с брусничным вареньем. Евгений выпил, разделся, аккуратно повесил одежду на спинку стула, и заснул богатырским сном.
Проснулся после полуночи, от выстрела под самым ухом. Вскочил, недоумённо осмотрелся по сторонам, ничего не понял. В балке стоял жуткий холод. При каждом выдохе, из его рта валил пар, как из паровоза, и тут же замерзал, образуя на овчинном тулупе живописные конструкции инея. Одетые по полной форме старатели бодрствовали, чтобы насладиться его пробуждением.
- Что, выстрела испугался?
Евгений кивнул, глубже укутываясь в тулуп.
- Это стакан твой треснул. Чай замёрз. Надо было не оставлять на ночь, весь допить.
С верхнего этажа кровати раздался недовольный сонный голос:
- Какой дурак форточку открыл? К утру все замёрзнем. - И он протянул Евгению термометр. В балке было также холодно, как и снаружи. Форточка была закрыта, но через щель в балок проникал морозный воздух, вместе со снежной мукой, которая уже образовала на полу заваленную на бок пирамиду, с вершиной у окна, и основанием у противоположной стены.
Евгений, в майке и плавках, прятался под тулупом. Хмель прошёл. Он, наконец, осознал свою ошибку, и решил её исправить. Оделся, взял лопату, пошёл засыпать снегом форточку. Весь снег пришлось вернуть на место, прежде чем проём окна был засыпан.
Вволю нахлебавшись холодного воздуха, обжигающего внутренности хуже огня, вернулся в балок. Здесь уже топилась «буржуйка», от неё исходил приятный, тёплый аромат перегоревшего угля. Евгений выпил пол стакана холодной водки и, не раздеваясь, упал в кровать, чтобы пролежать в ней три недели, потому что утром он с неё не смог встать.
Пришедший фельдшер-самоучка, взяв из его рук градусник, сказал:
- Точно, как у той бутылки, сорок градусов, только у неё не было ни катара ВДП, ни пневмонии...
Чувствуя вину, старатели ходили за Евгением, как за ребёнком. Кто-нибудь постоянно находился с ним в балке: топил печь, делал уколы, ставил банки, лепил горчичники, поил таблетками и микстурами, травами, чаем с брусничным или малиновым вареньем, растирал оленьим или медвежьим жиром.
Через три недели Евгений встал на ноги, и был отправлен на материк с такой же оказией, с какой прибыл. Пока он болел, старатели, по очереди, рассказывали ему десятки историй о мамонтах, так что, по выздоровлении, отпала необходимость ехать к Мамонтову ручью. А на Стрелке, обойдя все магазины - один продуктовый, и один промтоварный, - он купил заказанные ему товары.
На материк Евгений вернулся опытным таёжным волком. Из двенадцати рассказанных ему историй о находках мамонтов, он написал большую статью, которая печаталась в тридцати пяти номерах газеты, с продолжением, полтора месяца.
Нашлось в ней место и для некоего молодого научного сотрудника палеонтологического института, который умудрился, за одну ночёвку на Колыме, отморозить себе уши, щёки и нос, схватить катар верхних дыхательных путей, и в довершение всего, три недели проваляться с воспалением лёгких.