Ходжинки от Калилы Умарова

Докторхан Турлыбек
 

«ХОДЖИНКИ ОТ КАЛИЛЫ УМАРОВА»

 
Перевод Бокаева Назымбека

28 февраля 2004 года.



МОЖЕТ БЫТЬ, ПРЕДИСЛОВИЕ…

 

         «Человека, способного смеяться над собой, надо считать полубогом», - сказал когда-то великий сын немецкого народа, реформатор театра Бертольд Брехт.

         Любимым чадам, к которым особо обратил свое всевидящее око Аллах, моим братьям – казахам, мне кажется, не было времени журить себя. Потому что мы – толстокожи, твердолобы, не терпим возражений и острого слова в свой адрес, пытаемся вскарабкаться повыше других, и в этом вожделении нет нам равных.

         Михаил Зощенко, который «Закусывал острым сарказмом», отметил однажды, что «мало на свете людей, умеющих шутить, как казахи». «Если шутка уместна, – шути с родителем», говорят эти люди.

         Значит – предупреждают, значит – предостерегают.

         Потому что они могут вовремя осадить и одернуть за неудачное слово, оголенную от смысла фразу, бестолковый и пустой смех.

         Метким замечанием они вгоняли в сырую землю мракобесов, не способных понимать смех и смеяться сами, ценить полную дружелюбия шутку. На этот случай у народа есть убийственная фраза: «Не умеющий шутить, задирает подол матери». Или острым словом отвращали недоумков.  «У урода и шутка горбата! ».

         Попробуй после подобных запретов приблизиться на расстояние пущенной тетивы к шутке и юмору.

         Халила, как, оказалось, обладает даром проносить естество своего юмора целым и невредимым сквозь наотмашь бьющие эти запреты. Потому что люди, приютившие в своей душе смех и шутку, далекую от злопыхательства, подобны младенцу. Их сердца чисты и безвинны. И просты.

         Видимо и окружение Халилы состоит из простодушных добряков, как Ходжа Насретдин. А Ходжеке, несомненно, был классным мужиком. Кстати, как мне кажется, Ходжеке, первый и единственный казах, который мог залиться в откровенном смехе над собой. Раскрывать свое ликующее сердце тому, кто стремится его понять – это счастье.

         Халила своим юмором озаряет других: от его смеха человек становится добрее к другим, строже к себе любимому.

         Смог ли бы он без Карима снимать свои фильмы, без Шерхана получить квартиру, без Азимова стать лауреатом, без угроз отца Нематуллы возвратиться с берегов Невы, без покойного побратима Мусы продавал бы свои семечки и разъезжал на мерседесе. Но верю в одно, он остался бы Халилой.

         Да и Докторхан, как бусинки нанизавший на тонкую нить эти истории, трогательные и проникновенные своей простой и добролюбием, блеснувшие огранкой алмаза, показал стремление Халилы к людям.

         Халилу в книге воспринимаешь так  же просто, как каждый наш день, полный радостей и огорчений. А неподдельное нутро нашего героя заключено в органическое вплетение и связь с нами с читателями.

         Словом, прочитайте, здорово!

 

Тунгушбай Аль-Тарази,    

Лауреат Государственной

Премии Казахстана

 

«НА АЛАЙСКОМ РЫНКЕ (БАЗАРЕ) ».

         На летних каникулах после шестого класса Халилу отправили  погостить в шумный город Ташкент, где проживали три брата отца Нематуллы. Все родственники от мала, до  велика, оказались трудолюбивыми, выращивали всевозможную столовую зелень, овощи и выносили урожай на базар. Как-то раз пошел на Алайский рынок вместе с дядей Ибадуллой и Халила.

Проходит день, второй, а помидоры так и лежат краснеют в ящиках. А потому что по всему базару цена помидор аж целых три рубля и ни на копейку меньше, будто сговорились все. Да и кто их купит за такие деньги. Длинный как каланча дядя Халилы, говорил слова как печатал – «Халила, пригляди за помидорами, сказал он, вытирая вспотевший лоб, схожу в чайхану выпью кок чаю».

         Халила как будто и ждал, чтобы спина дяди затерялась в толпе.

Набрав полную  грудь воздуха, он выпалил.

                Кому помидоры? !

                Там три, везде три.

                А у меня – не три!

                Подходи, посмотри!

         Прохожие невольно  стали оглядываться и смотреть на орущего на весь базар мальчика и, узнав цену, мигом образовали очередь.

         Только на пять копеек снизил цену Халила, а торговля пошла так бойко, как арба вниз покатилась.

         Утолив жажду,   вытирая пот со лба, стоял и удивлялся дядя Ибадулла, видя пустые ящики.

-  Не верю глазам! Сынок, я ведь всего-то семь пиалушек выпил, правда, не спеша. А семь ящиков помидор, как не бывало?

-         Мы тоже  не лыком шиты!

         - Халила вытащил коробку из-под обуви полную денег. И блестя глазами, стал быстро считать.



«СЧАСТЬЕ  ИЗ  ФОРТОЧКИ».

         Дом Инаятулы Ходжи на Сырдарьинской улице в Жанакоргане был, так сказать, главным очагом в большой семье Омаровых.

         Во время каникул отец сажал перед собой Халилу и его братишку Ахмедхана на колени и заставлял повторять строки Корана. Ахмедхан оказался хватким, а незнакомые арабские слова  никак не хотели ложится в голове Халилы, в которой итак все кипит от июльского пекла. В  кинотеатре, как назло, идут фильмы, один другого интереснее, захватывающее. Вход – всего пять копеек! У Халилы в руках книга с незнакомой арабской вязью, а мысли там, в кинотеатре. Все бы на свете отдал за кино. Только и ждет удобного момента, когда дед, начинает клевать носом, чтобы улизнуть в форточку. Все дела по дому в стороне…  И поздним вечером он засыпает после очередной трепки матери Хадиша Биби или взбучки отца Нематуллы. А во сне живет в волшебном мире. Так и пролетело детство, вот уже собрался юноша в далекий Ленинград, наяву увидеть свои грёзы и осуществить мечту, что лелеял в эти годы.

         Как водится, пришел к деду Инаятулле за благословением. Тот, как сказочный герой, по грудь седобородый, сидел и чинно перебирал четки, медленно листал страницы Корана. Потом, начал степенный и обстоятельный  разговор.

         «Свет мой, Халила! Не пошёл тебе впрок завет отцов наших, не смог осилить ты священное писание…не в обиде я. Ибо дед твой, в седьмом колене – да будь имя его благословенно в памяти трех жузов,   Ишан Айкожа, перед кончиной собрал одиннадцать сыновей своих. – Уношу с собой три ремесла, так и не применив их в жизни. В жертву я принес их в угоду святости; путь, который выбрал я, считал тогда достойным. Кузнецом мог я стать отменным. Но не пришлось в руках молоток держать и у горнила стоять. Второе, силачом-палуаном мог  бы удивлять народ. Но не пришлось ни с кем силой мериться. Третье – то природой было мне дано, стихи умел слагать от сердца. Но кроме шариата ни к чему мои руки не прикоснулись. Это были последние слова старца, не осуществившего в жизни то, что было даровано богом. Аллаху одному ведомо, может и тебе снизойдет одно из ремесел отца дальнего, познавшего грамоту в Медресе Мир-Араба в Бухаре и у великих учителей города Балх, что в Афганистане? »

         Недолго длилось молчание, дедушка, не скрывая нежных чувств, смотрел на внука и хитро улыбнувшись, неожиданно сказал:

          - Негодник, недаром в форточку убегал, видимо это кино тебя и зовёт в такую даль… мог бы  как Ахмедхана в Бухару в медресе отдать, но ты и руками, и ногами был против, жугермек! Иди, будь счастлив! Старец поднялся, опершись на двурогую палку. Погладил внука по голове и коснулся губами.

         Назавтра скорый поезд мчал Халилу в город мечты - Ленинград. Под стук колес приснился сон. Там было как в кино…

  «Я   БЫ   ТОЖЕ ТАК…».

         Гранит науки в Ленинграде Халила начал «грызть» в культурно-просветительском училище.  На втором курсе Халеке был уже бесповоротно влюблен в голубоглазую и статную русскую девушку Инну. Пригласил он её в свою комнату в общежитии. Белые ночи Ленинграда располагали к романтической беседе, разговор пошел об искусстве, литературе, кино. Инна читала Пушкина, цитировала Тургеневскую «Асю». И Халила был в ударе: «разобрал» всего Тарковского, о Феллини, говорил будто за руку здоровался каждый день... Влюбленные дальше общих тем ничего не смели говорить. Но и эти темы были исчерпаны, как и бутылка красного семисотграммового вина. Белые ночи только входили в свою силу, наполняя все вокруг дразнящим летним ароматом.

         Цель встречи не дискуссия об искусстве и литературе – они оба хорошо знают об этом. Халила упорно пытается убрать свой взгляд от девичьих грудей, призывно и упруго звенящих под легким платьицем. Халиле так и хочется взять в объятия хрупкое создание, но глаза цвета весеннего неба, и прелестное белое личико веет первозданной невинностью. Пугаясь своей коварной мысли, он пытается прогнать её из головы и собрать весь сумбур в целое, правильное. Но девушка, как буйное виноградное вино будоражит жажду, словно путника в пустыне.

         Инна, - молвит он, наконец вяжущим языком. Представь себе вмиг знойную Сахару. Нещадно горит солнце, небо вплотную облекло твою голову. И идет по жаркому песку путник, усталый, голодный, а самое главное -  ему мучительно хочется пить.

         Вдруг неожиданно он находит спелое яблоко, сочный, красный плод, видимо караванщики уронили. Он жадно бросается к яблоку, хочет съесть, но не жажду, ни голод им одним не утолить. А не съесть – верная смерть в пустыне. И вот в таком жалком состоянии, голодный, он стоял словно призрак.

         - До чего глупо, – не выдержала Инна, и подсела ближе  к парню. – Я бы разделила яблоко на части и ела по кусочку, пока не добералась до источника…

         Вот, вот, угадала, – воскликнул Халила, обрадовано. – И я бы поступил таким образом, ведь ты, то самое яблоко в пустыне.

И наш герой, смело обняв девушку, забылся в долгом, сладком поцелуе.

 

«ПОЖАЛУЙСТА,   ИЗВИНИТЕ…». 

         Халила получил задание от руководителя спецкурса сделать серию фотоснимков, передающих внутреннюю красоту, психологически-художественный образ – портрет героя.

         «Падать, так  с минарета», - подумал студент и решил выбрать объектом съемки знаменитую балерину Кировского театра оперы и балета. Исполнительница главной партии «Лебединого озера», предмет мечтаний и грез мужчин, теперь должна стать объектом художественных  исканий нашего молодого героя. Халила стал собираться в театр.

         - Эй, обратился к нему земляк Ержан, ты ведь ни куда нибудь идешь, а туда, где сам великий Пушкин рукоплескал Истоминой. Хочешь показаться в таком виде?

         - Собрался снимать одну из величин нашего балета, а одет как дервиш в пустыне, - впрягает свой мощный голос добряк Калжан. – Одевай мои новые джинсы, а рубашка, на рубашку посмотрите, ты что, ночью с причала с разгрузки? Ержан вчера вроде прибарахлился малость. Попросишь хорошенько, отдаст на прокат новый батник и кроссовки американской национальности…

         - Пусть не думает красавица балерина, что ты час назад с верблюда упал. Будь горд, держи себя культурно, не облизывайся и не глотай слюну.…  Когда будешь разговаривать  с ней, не смотри по сторонам глупо, не забудь добавлять «пожалуйста», «будьте добры», и «извините», – вставил солидно Альжан.

         Вот и конец спектакля. Знаменитая дива, по предварительной договоренности, ожидала Халилу в своей уборной. Никогда он не ведал ни сном, ни духом такого божественного создания. Фотоаппарат студента защелкал не переставая. Чувствительная натура вмиг улавливает  желания парня, занимает удобную позу, то взлетает, то плавает, то садится, то умирает… и вновь воскресает. Все так божественно, сказочно, гармонично… Халила не перестает щелкать своим фотоаппаратом, снова и снова перезаряжая пленкой и восхищаясь небесной красотой. В душе у него просыпается великий художник. Он чувствует! Чего-то не хватает, еле заметного блеска в глазах, улыбки Джоконды в уголке губ… красота, да, красота должна быть в мимолетном блистательном  порыве души и тела.  О, органика, фокус, стоп!

         - Извините, пожалуйста, будьте добры, - Халила лихорадочно ищет в небогатом словарном арсенале искомое слово по-русски:

         - Поверните, вот так…  э  …э… морду!

 

«КОРРЕСПОНДЕНТ  ИЗ  ЛЕНИНГРАДА».

         Заканчивалась учеба в Ленинграде. На преддипломную практику Халила приехал в свой Жанакорганский район. Чтобы заснять трудовые будни земляков поехал в совхоз «Озгент».

         Шла страда, у земледельцев горячая пора уборки урожая риса. На голове редкая в этих краях панама, плотно обтягивающие узкие заграничные джинсы, за плечом фотоаппарат в кожаном чехле – так примерно выглядел студент из Ленинграда. Сойдя с автобуса, он прямиком отправился на зерноток совхоза.

         Горы серебристо-белого риса. С огоньком, перебрасываясь шутками-пребаутками, скоро работают девушки и молодые женщины. Важно и чинно вышагивает группа мелких и вездесущих начальников. На ходу, кивком головы ответив на приветствие, Халилы они обсуждают  проблемы. Экономического развития района и страны. Но не к ним приехал Халила. Приготовив фотоаппарат, он начинает  снимать девушек и парней, увлекшихся работой. Кто-то из начальства заметил молодого человека, занятого необычным делом. И почуяв, что это неспроста, посылает к нему подчиненного.

         - Извините, - обращается к нему комсорг, - из какой вы газеты, может помощь какая нужна?

         Халила не забыл, как они ответили на его приветствие.

         - Не мешать, Ленинград! – не поворачиваясь, бросает он и пуще прежнего частит затвором.

         Услышав слово «Ленинград», комсорг испуганно бросается обратно к ожидающему нетерпеливо начальнику. Не проходит и минуты, как гусиная шеренга председателя, парткома, рабочкома и комсорга уже рядом с ним, вперебой суют за руки, многократно здороваются, расспрашивают все и обо всем.

         - Свет мой, слышали, издалека приехал. Почему не предупредил, редко кто из самого Ленинграда заглядывает к нам. Позаботились бы со встречей, разместили и, как говорится, по обычаю дастархан накрыли. Работа никуда не убежит, устал, небось с дороги, отдохни, жажду утоли, - директор – сама вежливость и гостеприимство.

         Халила помнит первоначальную встречу и прохладный кивок начальника.

         - Не в гости к дяде приехал, времени на отдых и дастархан нет! –Халила резок, в голосе железный оттенок независимости. – Времени нет, надо снять несколько видов на фоне алеющего заката, было бы вообще здорово, если десяток комбайнов, идущих друг за другом в сплошном ряду, заснять.

         - Братишка, о чем ты говоришь? Рисовые чеки это небольшие участки, а не Кустанайские бескрайние пшеничные поля.

         Секретарь парткома удивленно глядит на корреспондента.

         - Это уже не мое дело, у меня конкретное задание, - Халила непререкаем.

         - Не каждый день к нам в аул приезжает корреспондент из Ленинграда. У Курмаша поле чуть побольше. Ставьте там десять комбайнов друг за другом! Пусть братишка сделает свое дело, – директор срочно дает подчиненным задание.

         Слово директора – закон в совхозе. Все пришло в движение. Наступил вечер и закончив работу, Халила на директорском «УаЗике» едет  обратно в центр совхоза.

         - Свет мой, а в какой газете мы увидим твой материал, - спрашивает тот.

         - Какая газета? – ни в чем не бывало, бросает Халила, - я студент, приехал на практику.

         Директора чуть не подбрасывает на ровной дороге, он как ужаленный, резко поворачивается и орет во всю глотку неповинному ни в чем шоферу. – Стой сейчас же! Останови машину! «УаЗик» со скрипом тормозит, клюнув копотом  жирную пыль степной дороги.

         - Вон из машины!

Халила  не выходит –  выкатывается из кабины. А директорский «УаЗик», словно испуганный сайгак, бросается вон от Халилы, оставив его на пыльной дороге.

 

«ХАЛИЛА  -  САНТЕХНИК».

         Закончив в Ленинграде культпросвет училище Халила поступает в Ленинградский институт культуры им.Крупской. Студенческая стипендия для широкой натуры как Халила – минимум трёхдневный паёк. К тому же плата за квартиру, которую он снимает, ужасно дорогая.

        - Халила, – советует однажды его друг Яхия. Свободного времени после занятий у тебя, хоть отбавляй. Может ты найдешь какую-нибудь дополнительную работу и денежки свободные появятся и даже, может статься, квартиру какую заимеешь.

         По совету друга Халила недолго погодя, устроился сантехником в одно  из домоуправлений большого города. В первые месяцы его посылали выполнять «нехлебные» заявки вечно брюзжащих и привередливых хозяев. В один из таких дней он звонит в дверь квартиры в центре Ленинграда. Громоздкую дверь, гремя, множеством засовов и замков, открыл огромного роста рыхлый мужчина. И квартира, под стать хозяину огромная, с высокими потолками, окнами во всю стену, с двумя ванными комнатами. В одной из них не работал кран горячей воды. Сантехник, осмотрев все, понял, что кран вышел из строя. Без нового не обойтись. Тем более импортного производства, таких не только в Ленинграде, в Москве вряд ли найдешь.

         - Новый нужен, у меня таких нет, - сказал Халила и стал собирать инструменты.

           -Ты сантехник, чини, это твоя обязанность, иначе позвоню твоему начальнику и вылетишь из работы.

           Хозяин вошел в раж, видимо скучал без скандала в огромном доме. За метр с лишним в лицо бил острый перегар: - Вы, азиаты, умеете лишь баранов пасти!

          - Эй ты, буржуй – вскипел Халила.Не забывай, что ты обитаешь в колыбели революции – Ленинграде! Смотрю на тебя и подозреваю,   не хочешь ли ты клином расшибить нерушимое братство народов? Раз ты так, значить будем разговаривать в другом месте, а  пока держи язык за зубами. Кстати, на какие трудовые деньги ты озолотил челюсть? А в пятикомнатной квартирке тебе с другом четвероногим не тесновато? Да и зачем вам две ванны, или одна предназначена для собачки? Да в Ленсовет, в Смольный иди, нет таких вентилей у нас. Не найдешь ты такой вентиль, не только сантехник, сам бог не поможет! Понял?

         Хозяин дома поняв, что слишком далеко зашел, закусил губу и, промычав невнятно, попросил прощения.

         Спустя год казахстанский студент-сантехник за хороший труд получил однокомнатную квартиру в коммунальном доме. Это было большое событие и для него и его друзей.

         Не напиши отец письмо, полное негодования, может ходил бы Халила до сегодняшних дней в «колыбели революции», укрепляя «братство народов».

 

«АХ,   ИЗГОЙ,   ПРОКЛЯТЫЙ! »

         Работая в Ленинграде, в суете буден Халила не заметил, как пролетели быстро дни и что в родных местах вот уже четыре года не был.

         И вдруг однажды получает гневное письмо от отца: «Негодный мальчишка! Только отщепенцы покидают родную землю. Что ты ищешь на чужой земле? Что ты потерял на Неве? Гуляешь, в свое удовольствие?   А мать здесь все слезы выплакала от тоски. Лучше быть подстилкой для обуви на своей земле, чем правителем на чужбине! » Или ты лучше Брежнева себя считаешь,   он хоть и глава страны и то каждый год на Украину ездит. Не занимайся глупостью, бери свой отпуск и прямиком сюда! Только попробуй ослушаться, не будь я твоим отцом, приеду в твой Ленинград, и небо овчинкой покажется, отхлестаю как следует и как серого ишака пригоню. А тот кто говорит что ты такой умный, тот сам настоящий глупец, у курицы и то больше мозгов чем у тебя…» И так, чем дальше, тем хлеще, писал отец. И без того Халилу тянуло в родные места. Собрался быстро и через день уже был в пути. Когда скорый поезд подкатил к станции Жанакорган,   Халила сразу увидел  ожидавшего на перроне отца и близкого родственника. Конечно, им было не узнать в парне с кепкой, в темных очках, коротких шортах, обутого в кроссовки  и с рюкзаком за плечом своего сына и брата. Прошли мимо, не обращая внимания на пижона: мало ли кто летом здесь мотается.

         - Этот недоносок  опять не приехал! - воскликнул отец, - не будет он человеком, даже если кипящим подсолнечным маслом  заднее место залить. Что же мне делать с ним, растаким, а?

           - Отец, кто не хочет видеть и верблюда перед собой не увидит. Тот, кто не будет человеком, перед вами и стоит. Здороваюсь, – отворачиваетесь, да вдобавок поносите почем зря!

         Только тогда отец углядел на сына. – Эй, это ты Халила? – не скрывая удивления, воскликнул он. – На кого ты похож? У тебя что, одежду украли, а это что за подштанники?

         - Коке, это шорты. В жаркие дни в Ленинграде все так ходят. Мода!

         -Ты мне эту моду не суй под морду, лучше помолчи! Быстро в магазин, какой бы ты модник ни был, но, к сожалению, ещё и мой сын. Идем, куплю тебе штаны…   Как бабы!

 

     «ХАИЛЬ  ГИТЛЕР! ».         

 

         Защитив  на «отлично» дипломную работу фильмом «Воплощение», Халила решил отметить это событие в одном из шикарных ресторанов Ленинграда. На радостях он не заметил, как захмелел вперед всех гостей. Однако переживать некогда, вокруг столько дивных красавиц, глаза разбегаются. Но взгляд вдруг остановились на длинноногой блондинке не похожую на ленинградок. Обняв за гибкую талию красавицу Халила, сияя от счастья, прошептал в ухо:

-         Париж?

      Ясноглазая красавица покачала головой.

           -  Лондон?

      Иностранка сделала отрицательный жест. «Откуда же ты ангел мой? » -  этот вопрос  лишь вертится  в голове бедного Халилы. Ну, как немой, так и хочется перед красавицей соловьем залиться, но, увы ни слова, ни буквы. Дивное создание тоже в русском слабовата оказалась как назло.

-         Мюнхен, Мюнхен! – говорит она, указывая глазами куда-то в сторону.

-         О, Германия! – кричит обрадованный Халила.

И вдруг он сходу, слету, без подготовки выплескивает весь свой немецкий:  -Хайль Гитлер! … Хенде хох! … Шнель, шнель! Руки девушки тихо сползли с плеч азиатского «фашиста». Побледневшая немецкая дива, пятясь назад, через минуту была на другом конце большого ресторана.

               

«ЗАЩИТИЛ  КЮЙ  «АДАЙ».

         Приближалась пора завершения  учебы. Определились уже несколько тем и для дипломной работы. Но Халила чувствовал, что не ложились они в душе. Чего-то не хватало. Заглянул он как-то раз в художественную императорскую академию имени Репина.

         Будущий кинорежиссер замер от неожиданности. Он стоял перед скульптурным портретом  Курмангазы, неистовым композитором степи.

           Незнакомый скульптор изваял великого виртуоза в момент, когда тот, порвав тяжелые оковы и оказавшись на свободе слился вмиг с волшебной домброй.

         У Халилы зарябило в глазах: здесь, далеко от родных мест, он вдруг очутился в бескрайних степях, а в голове стремительно взмыла мощная волна кюя.

         Халила вскоре нашел и познакомился с автором работы. Им оказался земляк из Караганды, студент репинской академии. Зовут Жаубасар Калиев. В выборе темы для диплома вопрос уже не стоял. И не долго думая Халила головой ушел в подготовку будущего «Воплощения».

         Через некоторое время Ленинградский друг Ержан Абдуллаев познакомил его со скульптором, а вскоре Халила и Жаубасар стали близкими друзьями. Когда бы ни пришел к Жаубасару, в его мастерской звучит «Адай», «Сарыарка». Особенно тревожит кровь взбудораженный «Адай». Словно обрушившийся с кручины водопад захватывает  поток неведомых  мощных звуков.

         Что заметил Халила, это некое сходство  обертонов «Адая» и характера Жаубасара. Намного старший по возрасту Жаубасар горяч, всегда прямолинеен, ну а если задеть за живое, то иногда мог  пустить в ход  свои огромные кулаки. Был как-то в очереди за пивом случай, когда несколько братьев – кавказцев напоролись на его кувалды. Халила полюбил старшего брата за его открытый и добрый нрав и по-детски бескорыстное сердце. Но… в тайне, если честно, чуть побаивался его резкого норова.…

Как-то на Невском Халила познакомился с двумя девушками иностранками. Бразильские дивы на редкость прелестны. Брюнетки - гурии заворожили парня. У гостей города, латиноамериканок особенно  жгучи глаза - пронзают сердце насквозь. Оба лопочут на непонятном языке, но это не самое  главное, главное то, что они всем видом показывают, что не против легкой прогулки вместе. Обняв их за талии, идет Халила по проспекту. излучая счастье и еле обуздываят бунтующие чувства. Что же делать? Махнуть к другу Ержану на квартиру, но не выдавать же жене друга Жанне бразильянок за сестер из Жанакоргана.

Но игра стоила свеч и Халила уже не думая, берет такси и мчится на Василевский остров в мастерскую друга. Но, всегда сидевшего как на привязи в своей мастерской Жаубасара сегодня, как назло, не оказалось на месте. Окно не горит, дверь заперта. Последняя надежда Халилы уплывала на глазах. Ну будь, что будет, решает Халила и ловко, бесшумно ломает замок и дверь открыта!

         Выпито много вина, сказано много сердечных откровений на уровне жестов и набора всех иностранных. Халила на вершине блаженства и пьян от любви к двум жгучим заморским девицам. Вдруг неожиданно, как гром весной, стук в дверь. Халила вмиг увидел перед самым носом кулачища Жаубасара и тревожно озираясь, лихорадочно думал, что же предпринять в оправдание свое. Увидев проигрыватель с пластинками в углу мастерской, тотчас включает во всю громкость. И в ночную благодать Василевского острова вторгается буйный порыв «Адая». А Халила в обнимку с полуобнаженными латиноамериканками начинает отплясывать дикий незнакомый танец. Не ожидавший такого поворота событий, как вкопанный, застыл в проеме двери Жаубасар.

         Завьюжив в танце, горячая тройка под заключительные аккорды кюя, делает глубокий реверанс художнику…

         Растаяв от картинного жеста, Жаубасар, улыбаясь, беспомощно разводит руками: - Вставай, вставай, стервец, благодари великую музыку, ну что мне с тобой делать!

         Через три месяца на традиционном кинофестивале  «Белые ночи-1982» «Воплощение» Халилы Омарова в номинации документальных фильмов был признан лучшим и завоевал Главный приз.

         А Жаубасар радовался как ребенок.

          – Отныне разрешаю ломать замок моей мастерской в любое время суток, но с условием, - добавляет он:     - чтобы с тобой в этих случаях были красавицы шоколадного цвета!

 

 «Я   ОТ НАКЕ…».

         Будущий киношник Халила после окончания школы в Жанакоргане некоторое время оказался не у удел. Говоря словами отца Нематуллы, изрядно погонял собак.

      - Эй ты гений – обращается к нему однажды отец. – Чем слоняться без дела, поступай не курсы шоферов при автобазе. Надеюсь, мозгов, чтоб осилить один грузовик у тебя хватит?

         Когда Халила пришел в автобазу, запись на прием бесплатного обучения была уже закончена. Самоуверенности  у Халилы хоть отбавляй: этот факт его не особенно волнует.

   - Я должен поступить на бесплатные курсы, иначе нельзя, - говорит он твердо.

   -Я тебе что сказал, под завязку упаковано, мест нет, откуда ты  настырный такой? –начинает нервничать начальник курсов.

   - Мне до этого дела нет! Меня Наке послал.

     Начальник курсов как под гипнозом вынимает ручку из подставки, раскрывает перед собой журнал и вписывает имя будущего шофера.

     - Быстро прошла неделя, вызывает его начальник курсов и говорит:  - Халила, мы тут проверили всех слушателей, но в нашем районе нет такого начальника под именем Наке. Кто он, свет мой?

     -  Я говорил про Нематуллу Омарова, что шофером в райкомхозе работает. Это мой отец, не называть же мне его именем, - отвечает спокойно Халила.

    -  Ах, хитрец, ну провел же ты меня, - смеется от души начальник курсов. – Ну что ж, раз Наке тебя послал, учись дальше.

               

«СЫГРАЛ  СВОЙ  СЦЕНАРИЙ».

     После окончания учебы в Ленинграде родители решили женить сына.

    - Кто же в двадцать семь лет бобылем ходит, - говорит отец. – Надо его застреножить, чтобы не смеялись сверстники.

     Бойкая на язык, и быстрая в делах сестра Жамал, взяв с собой брата, выехала за невестой, которую они уже давно заприметили.… И девушке, и её родителям парень из Ленинграда пришелся по душе. Все-таки не кто нибудь, а повидавший жизнь, получивший высшее образование ни где нибудь, а в самом Ленинграде солидный парень. Если не взять во внимание чуть-чуть лысеющий лоб, слава богу, и умом  и статью ничуть не хуже других. Но жениху в его мечтах снится давно другая черноокая, сердце его несвободно, и невинное белоликое создание, покорно ждущая своего счастья, ему не совсем по душе. И конечно же, брякнуть об этом тоже негоже. Нужна тонкая дипломатия.

         Выбрав,   удобный момент, Халила начинает  как в кино: - Сестренка, я бесконечно рад  знакомству с вами. Бесспорно, вы прекрасны как весенний цветок. Мы одинаково видим мир, схоже думаем, поймите  правильно, мои родители собираются женить меня насильно. А в Ленинграде  ждет невеста. Конечно, в нашем случае, если у нас ничего не получится, вам будет труднее, поэтому на любопытные вопросы скажите, что мол, я вам не понравился.

       Как говорится, сердцу не прикажешь, как бы ни старалась понравится парню, у девушки не оставалось другого выхода как безропотно кивать головой.

     - Какая прелестная девушка, но она другому слово дала, и будет век ему верна, - поэтически закончил Халила, играя неподдельное сожаление…

      И ещё несколько девичьих домов обошла сестра Жамал держа его за руку. Однако, задуманный сценарий срабатывал блестяще.

      Невесты твердили свой заученный «отказ». Итак, в Жанакоргане ничего не вышло. Поэтому Жамал решила попытать счастье в Жетысае. Сказано – сделано; взяв за руку Халилу, сестра отправляется в Жетысай. Девушка, на которую имела виды Жамал, оказалась совсем молоденькой, белоликой, черноокой, словно цветок-лепесток в саду Эдема. И тут  Халила не устоял – растаял.

       Как-никак Ленинградский опыт кадрить иностранок в обойме - Халила перед юной красавицей рассыпался бисером красноречия, блистал гоголем ходил, но она… ответила отказом.

           -  Ага, - говорит она спокойно, - я все вижу, джигит вы что надо, мечта девушек и родителям моим по нраву пришлись. Но сердцу ведь не прикажешь. Я люблю другого. Не обессудьте, есть у меня к вам большая просьба, если кто-нибудь спросит, скажите, что я вам не по душе оказалась, пусть я буду виноватой во всем.

         -  Душа моя, куда теперь деваться, - бледнеет и краснеет Халила: - Вот и сам сыграл свой прежний сценарий, сестренка.

 

«ТЕЩА  В  РОДДОМЕ».

         Устала сестра Жамал смотрины невест Халиле устраивать. Ну не нравятся они, вот все!

         Чуть не влюбился в одну фею – несвободной оказалась. Как говорится, от ворот-поворот. И в Ленинград путь обратный заказан. «Никуда больше ни шагу, хватит болтаться где попало на чужбине! » – вердикт отца суров и категоричен. Более того, тот запрятал все его документы куда подальше, попробуй найди? Пробовал брыкаться, но куда? Слова родителей – жесткая установка на жизнь. Делать нечего и устроился Халила фотографом в районный Дом Культуры. Сказалась все-таки школа большого города. Вскоре его имя уже гремело по всему району, равных ему нет и в ближайшем будущем не предвидится. Все вдруг возымели желание фотографироваться  именно у него. Авторитет? Конечно! Знаменитость районного масштаба. Одевается  особо и вид совсем другой, не такой как у всех. На голове все ещё та альжановская кепка, выцветшие от долгой стирки американские джинсы и кроссовки.

         Пришла пора страды и в совхоз рядом с Жанакорганом  на помощь рисоводам прибыла стая девчонок из швейного училища. Скромную смуглянку Рыскуль Халила опытным глазом фотографа заприметил сразу. После недолгого знакомства, он рискнул «умыкнуть» невесту. Сказано – сделано! Вечером,   прямо в халатике Рыскуль была «похищена» новоявленным разбойником.

         Даже свадьбу успели сыграть.

Как-то раз вернувшись поздно домой, Халила услышал неожиданную новость.

- Сынок, родная твоя теща родила, лежит в роддоме. Мы со снохой уже сходили, - говорит мать Хадиша-Биби за вечерним чаем.  – Рыскуль приготовит утром что-нибудь, ты бы сходил, проведал, а то неудобно будет.

         Захватив утром передачу в пакете, Халила явился в больницу. Увидев районную знаменитость, медсестры кинулись к нему.

         - Здравствуйте, ага, вы принесли нам фотографии?

           - Нет, отвечает Халила, я иду в родильное отделение.

           - Так ведь вы недавно только женились? – медсестры теперь дали волю шуткам. – Обычно сюда через девять месяцев после свадьбы попадают, а вы через девять дней посылаете жену в роддом. Вот это парень!

         - У людей пусть жены рожают, а у меня – теща! – кричит Халила.  Вот и передачу принес. А снимки ваши принесу завтра, это передайте ей!

        - Ты что, как пустое ведро гремишь, - крикнула, наблюдавшая из окна второго этажа теща, краснея: - сходите кто ни будь за пакетом его, а то стыдно, как-то…

 

«ХАЛИЛА  И  ЛЯЗЗАТ».

         Даже палящий нещадно зной не мог тронуть незыблемость устоев советской культуры в Жанакоргане.  Скажут, в районе чабанам в отдаленных пастбищах пасти овец при галстуках и наградах, так и будет. Но были два случая, которые перевернули с ног на голову весь район.

         Первый – это когда со скорого поезда на станции сошел Халила из далекого Ленинграда в одних шортах, полуголый, так сказали бы здешние, надолго вписав свое имя в книгу рекордов удивлений.

Через месяц на этой же станции с поезда, следующего из Москвы в Алматы вышла молодая девушка в странном одеянии. У бедняжки, видимо, по дороге украли чемодан с вещами, поэтому на перрон она сошла в «ползунках», что надевают шестимесячному ребенку.

         Прибывшая из Шымкента по  направлению художница Сержанова Ляззат этим новшеством переплюнула Халилу в шортах. Весь Жанакорган гудел от пересудов. Будто все разом вышли после просмотра комедийного сеанса. Везде улыбки, удивления. Но «шорты» и «ползунки» на это, ноль - внимания. Как ходили, так и щеголяют. Халила  ведет кружок «кино» Дома культуры. Ляззат - ведущий кружка «Кукольный театр» Дома Пионеров. Говорят, «рыбак рыбака…», вскоре они познакомились, Пикассо и Феллини.

         Однажды в 80-годы, на станции железной дороги должно было состояться открытие нового кафе. Большую панорамную картину в холле должен был нарисовать ленинградский друг Халилы, художник Калжан. Он работал в одной из школ учителем по изо, и в свободное время мог зарабатывать на таких «халтурах» хорошие деньги.

         - Калжан, будем живы - здоровы ещё много таких «произведений» напишешь. Уступи эту работу Ляззат. Свой человек как-никак, у неё кое-какие финансовые трудности, пусть их решит, говорит Халила, наливая ему  вино.

         - Выполни эту просьбу? Калжан не смог отказать  и согласился.

         - Общественное место, отдыхающих там будет много, дай-ка, нарисую  триптих  из жизни Адама и Евы, -  обрадовалась по-детски Ляззат. Калжан и Халила доставили  достаточное  количество красок, и молодая художница спешно принялась за работу.

         Закрывшись накрепко изнутри, Ляззат закончила  рисунок во всю стену кафе за десять дней и вздохнула свободно. Исполненный маслом триптих  понравился Калжану и Халиле. Радостно сияла и художница. Назавтра должно было состояться открытие  кафе, а торжественную ленту должен был перерезать сам первый секретарь райкома.

         Вечером пришла  комиссия во главе с секретарем по идеологии и чуть не упала в обморок. По всей стене бежал голый Адам в погоне за голой Евой.

         - Кто они? – успела вымолвить вопрос, чуть придя в себя секретарь?

         Это первородители наши, Адам и Ева, в пору их любви – отвечает спокойно Ляззат.

         … Назавтра была перерезана лента, состоялось торжественное открытие кафе. От десятидневного художества Ляззат ни осталось ни одного мазка. Во всю стену пламенным лозунгом: «Воплотим в жизнь исторические решения ХХVII съезда КПСС! », посетителей кафе взывали к ударному труду чабан и рисовод. Не ожидавшие такого поворота событий Калжан и Халила пытались успокоить Ляззат за бутылочкой красного вина.

         - Не думай, что все зря пропало. Между Москвой и Жанакорганом разница как небо и земля. Пока здесь поймут такое, куда  там? Целая вечность пройдет!

         - А чего мне горевать? – улыбается Ляззат. Это был эскиз студенческих времен. На большом полотне он выглядел замечательно, три дня сама любовалась. Что еще надо для художника? !

-         Ты это честно? – вскочил Халила.

-         – Честное пионерское!

На радостях Халила расцеловал девушку.

 

«БОЛЬШОЙ  ПАЛЕЦ».

         Заведующий районного Дома культуры Жанакоргана - маленький и упертый Абилтай Сулейменов. Лысую как резиновый мяч голову пытается  зачесать семью волосинками, растущими где-то в загривке. С подчиненными разговаривает свысока, еле руку подает, так, сунет для приветствия кончики пальцев и тут же, как ужаленный, отдергивает. Не зная  раньше повадков своего начальника, Халила, соблюдая приличие и вежливость, подавал руку, но встретив несколько по раз такие вот жесты, теперь  шевелит губами. Чувствует, что он тоже не очень радуется ему.

         Шла полным ходом перестройка. Горбачев. Постоянная задержка зарплаты. Случилось так, что ее задержали на три месяца. Потеряв всякое терпение, Халила напрямую не вошел - ворвался в кабинет начальника. Глядя на него,   лениво глядя в окно, тот зевнул:

         - Что тебе?

         - Зарплату давайте, - говорит Халила.

         - А если денег нет, где возьму, - откидывается в кресле начальник, - ты что лучше других, никуда не денется твоя зарплата, все скопом и получишь, как другие. Жди.

         Халила только вчера видел, как начальника жена и их главбух женщина выходили из универмага с нагруженными сумками. Притом Халила заметил, что покупки были недешевые.

         - Когда касается себя, денежки быстро находятся. Мы же вместо денег считаем звезды на небе, вместо хрустальных ваз, что покупает ваша дражайшая супруга, любуемся ночами на хрусталики небесные.

         - Нету денег, сказал я тебе, нету! – начинает злиться начальник. – Ты как пиявка – кровосос. Сказал же, – жди!

         - Я то  подожду, куда денусь, – говорит Халила спокойно, - но вот есть, кто не может ждать! Слушавший все вполуха до сих пор, начальник подается телом вперед?

         - Кто это? – испуганно спрашивает тот, боясь, что настырный фотограф, пронюхавший его махинации с зарплатой привел кого-нибудь,

         Халила, как голливудский боевик с размаху - ногу на стол и указывает на большой палец ноги, выглядывающий с носка дырявых туфель:

-         Он не может ждать! 

Начальник в гневе хватается за телефон: - Алло, алло, бухгалтерия? Турсын Алмасовна, из-под земли найди, но выдай зарплату Омарову сейчас же. Иначе он меня в психбольницу отправит. Он, мне кажется, сам оттуда вышел, - бросает он трубку.

 

«УСАТАЯ   НЕВЕСТА».

         Как-то приехав летом на каникулы, Халила попал на свадьбу. Сорок лет возивший народного поэта Манапа Кокенова шофер Токпан Каюпов женил старшего сына. Жених – Абибулла, друг детства Халилы. По обычаю, в разгар свадьбы должны открыть лицо невесты, снимают с лица вуаль. Белоликая городская красавица-невеста Роза, не привыкшая к древнему обычаю сидеть и ждать за ширмой, взмолилась: - Халила, ноги мои отекли, замени меня, никто не заметит, а то сейчас умру!

         Какое счастье выполнить просьбу молодой невесты? Халила, не долго думая, одевает ее фату и занимает  место за ширмой. И будто назло одна из назойливых баб, стерегущая за ширмой и выцыганивающая монеты за смотрины невесты, вдруг заходит за ширму?

         - Светик мой, да пусть будет счастливым  твой шаг в новый очаг. Я тебе милая, ни кто нибудь, а близкая родственница буду, золотце мое! Я сестрой старшей прихожусь Абибулле. На радостях из самого Кентау  приехала. Ну-ка, открой мне личико свое? Она так и норовит сдернуть покрывало и посмотреть на «невесту». Но «она» все отворачивается  и не смотрит на родственницу.

         - Милая моя, не стесняйся меня, покажи мне себя, да и только, не терпится мне взглянуть на тебя, - не отстает женщина и не дождавшись, сдергивает вуаль. На неё  улыбалась  усатая  «невеста».

         Отпрянув от опешившей женщины, бросив на неё покрывало, Халила кинулся вон на улицу.

 

«НЕ ПЛАЧЬ, РОДНОЙ НЕ ПЛАЧЬ! ».

         Вот и сняли покрывало – вуаль с невесты, начался грандиозный той. Халила, как представитель далекого Ленинграда, был удостоен чести быть с почетными гостями. Основная обязанность его – наполнять рюмки, следить, чтобы блюда подавались вовремя, короче, всячески ублажать их.

          На почетном месте – Манап, рядом автор популярной песни «Ак Баян», известный композитор Бексултан Байкенжеев, здесь и дядя Халилы Амир Мажитов. За столом одни знаменитости округи, идет оживленный разговор, сыпятся шутки и остроты, свадьба – в разгаре.

         Разговор начинается с Аблай хана, переходит на Кенесары, затрагивается судьба Сыздыка торе, имеющего прямое отношение к округе Жанакоргана.

         Слушая поэта Манапа рассказывающего про жизнь народных сказателей Майлыкожу, Кенжекожу, Кутбая и Нартая, с каждым его словом у Халилы загораются глаза, с раскрытым ртом и, забыв все на свете, он жадно впитывал историю родных мест, про известных, ставших легендами людей. Подливая гостям напитки и спиртное Халеке не забывает и про себя любимого, и вскоре хмелеет. Вдобавок ко всему-трогательные, щемящие сердце легенды о родных местах, исторических личностях.

         Вдруг раздается громкий рыдающий вопль Халилы:

-         «О, мои родные братья! ».

          От такой неожиданности все замирают и удивленно смотрят на беспричинно плачущего парня. А Халила заводится и пуще прежнего голосит. Амир, двоюродный брат ленинградского студента, обнимая его, успокаивает, сам еле сдерживает свои слезы: - Не плачь, родной, не плачь! Но Халила уже не может удержать поток льющихся слез.

         - Почему же я родился так поздно? Оказывается, вся история уже мимо меня прошла. А я, безумец, её в далеком Ленинграде ищу, ведь вся история здесь быльем поросла. Коке-е-е? Теперь ничего не вернешь вспять! Не воротишь назад! Почему же я так поздно родился, почему-у-у!

         - Эй ты, жугермек! Перестань, хватит реветь! У тебя все впереди, даст бог и на твою долю историй достаточно будет: - еле успокоил его акын Манап.

 

       «ОТЧЕТ».

         На счастье нового ассистента оператора «Казахтелефильма» Халилы Омарова кинооператор Анатолий Федулов оказался очень спокойным и добрым человеком:

         - Чего тебя туда-сюда зря мотать, пока нет работы, ты свободен. На следующей неделе начнутся  съемки, тогда и приходи, - разрешил он. Жену и детей наш герой отправил в аул, а тут как снег на голову неожиданная свобода на целую неделю. Радости не было конца. Но не тут-то было. Директор фильма, над которым они работали, Оля Ибраева оказалась настоящей мегерой:

         - Ничего не знаю! Каждый день утром будешь отчитываться передо мной и, никаких гвоздей! - пригвоздила она.

         - Ну что ты с ней поделаешь! ? – Халила вместе с другом Мустафой без настроения вернулся на свою мазанку на Гвардейской улице.

         Назавтра чуть свет Халила был уже на работе. Разбудив дремавшего сторожа, он начал тормошить вопросами:

         - Где Оля Ибраева?

          Сторож удивленно таращит глаза на парня, не тронулся ли он умом. Оглядывается в окно, где еле брезжит рассвет, то смотрит на часы висящие напротив. В здании, где работает более пятисот человек, ни свет, ни заря явился первым Халила и за два часа в поисках Оли он пооткрывал все двери телефильма. Даже к директору Кариму Танаеву зашел. Ближе к обеду, выспавшись, напившись кофе, в наряде и краске шагает павой, идёт на работу Оля Ибраева. Вахтер обрадовано выскакивает навстречу и спрашивает? – Оля, где ты ходишь, тебя Халила с утра ищет? Что-то серьезное, видимо. Спозаранку спрашивал.

         - Ты Халилу видела? Обыскался весь он. Тебя спрашивает, - говорит ей сотрудник.

         - О, Оля, Халилу встретила? – обрадовано  замечает проходящая женщина. Нервно курящей женщине встречается директор Танаев и вызывает к себе: - Оля, тебя Халила с утра непрестанно ищет, что случилось?

         Выспавшись, в одном из пустых кабинетов, после обеда на горизонте появляется Халила и лоб в лоб сталкивается с Олей.

         - Омаров, как ты сегодня меня достал! – обрушивает свой гнев на ассистента  оператора Оля.

         - Странная вы, ведь сами  велели приходить ежедневно с утра с отчетом, - прикидывается дурачком Халила.

         - Пропади ты пропадом со своим отчетом! Иди отсюда, оставь в покое только! Приходи, когда сказал Федулов, - махнула рукой Оля и заторопилась прочь.

 

«ЭДУАРД  -  ЕДЕНБАЙ».

         Эдуард Боярский, выпускник ВГИКА, оператор пригласил Халилу к себе в помощники. Теребя огромную бороду, он представился:

         - Меня зовут Эдуард Федорович Боярский. А тебя, друг мой, как зовут?

         - Халила.

         - Как, как. Трудное имя.

         - Ничего трудного. Халила Нематович я.

         - Ха…ха…  Давай тогда я буду тебя Колей называть. Ну-ка, Коля дружок, беги за штативом.

         - Есть, Еденбай Федорович, - Халила поворачивается и идет за штативом.

         - Постой, постой, как ты меня назвал? – удивленно спрашивает оператор.

         - Еденбай Федорович…

         - И что это означает?

         - Еден – Пол, стало быть вы, Половик Федорович, объясняет Халила будущему начальнику по–русский.

         - Что-то слух режет, – качает головой Боярский, - Дорогой Халила Нематович, давайте-ка лучше называть друг друга настоящими именами. Пойми это как просьбу?

 

«РАЗВЕ  Я  ПРОСИЛ   ТАК  ПЛАКАТЬ».

         В окрестностях станции Матай, что в Талдыкорганской области шла съемка фильма по повести О.Бокеева «Дархан». В главной роли были заняты Нурмухан Жантурин и Нуржуман Ыхтымбаев. В творческой группе  режиссера Р. Альпиева и главного оператора Ф. Аранышева находится и Халила. Всего их - более тридцати человек.

         От Матая до райцентра километров тридцать. После очередных съемок приезжает  группа в гостиницу. И тут Жантурин, Ыхтымбаев, режиссер и главный оператор стали собираться в гости к директору совхоза. Там их ждал гостеприимный дастархан, бешбармак…

         - Халила, - обращается главный режиссер, молодому оператору, -Ты с остальной группой поезжай в гостиницу, мы приедем попозже.

         Ночью, выйдя покурить, Халила увидел Нуржумана ага сыто и довольно улыбающегося в глубине коридора.

         - Нуреке, - говорит Халила, подойдя  поближе, - Где же сыбага от дастархана?

         - Свет мой, дитя не плачет - мать не разумеет, - отвечает спокойно Нуржуман.

         - На следующий день один из эпизодов снимался в доме председателя сельского совета. Выбрав удобный момент, Халила стал снимать пустой камерой хозяйку дома, та  - на вершине счастья! По обыкновению «четверка» и на этот раз в конце съемок стала уединяться. И как только они вышли на прогулку за село, Халила прибегает знакомой женеше, хозяйке дома, хлопотавшей возле очага.

         - Женгей, - говорит он, нам нужно срочно ехать в райцентр. Начальство запланировало там ночные съемки.

         - Ойбай-ау, светик мой, а как же быть с ужином, ведь баранина уже готова? – запричитала хозяйка, поверив словам оператора.

         - Для готового мяса едоки найдутся, - говорит Халила, подставляя огромную коробку из-под кинопленки.

         Глубокой ночью, выйдя в коридор гостиницы, Халила сталкивается с Нуржуман ага, курившим в углу.

         - Эй, стервец, - беззлобно окликает его Ыхтымбаев, - разве так плачут, ты оказывается море слез пролил. Ну, а зачем весь казан унес, оставил бы нам хоть на зуб…

               

«АХ ,   МАТЬ  ТВОЮ…»

         Знойным летом 1988 года в местечке «Сопаз сазы» Жанакорганского района  отмечали 60-летие народного поэта Манапа Кокенова. Собирается весь цвет творческой интеллигенции, правительственные чины. Вместе с ними прибывает и новый ассистент кинооператора «Казахтелефильма» с новой кинокамерой «Конвас» Халила Омаров .

         Начался айтыс акынов, праздник был в разгаре. Халила – весь в работе, ищет неожиданные ракурсы, удачные виды и с огромной камерой на штативе, обливаясь потом, бегает то вокруг сцены, то к зрителям. Но  ватаге ребятишек в диковинку впервые в жизни увидеть живого кинооператора и огромную кинокамеру: ни на  шаг не отстают от Халилы, мешая работать. Ко всему, ещё и жара печет нещадно. Пот заливает глаза, дышать трудно,   под ногами толкаются дети…  Только выбрал удачный кадр, только принялся снимать, кто-то окликает:

         - Халила! Халила! – и дергает его за плечо.

         - Кто это, что ещё надо? - оборачивается Халила назад и его переливает как кипящий самовар, - Эй, дадите поработать или нет?

         Тут он видит группу людей, выстроившихся в ряд: это его отец Нематулла собрал их, чтобы сын сфотографировал своим огромным «фотоаппаратом». Сам Нематулла стоит в центре, улыбаясь во весь рыжий ус.

         - Давай, Халила снимай нас, - приказывает он.

         И без того ходивший заведенный кинооператор бросается на отца словами: - Эй, Нематулла, если ты сын Омара, то я его внук. Да и к тому же кинооператор «Казахтелефильма», а здесь снимаю мероприятие по заданию сверху. Поэтому ты не имеешь никакого права давать мне задание. Бери своих стариков и иди смотреть айтыс.

         - Что он сказал, что он сказал, мать твою! – Нематулла стоит среди своих стариков-сверстников и озадаченно чешет затылок.

 

«ГДЕ  АЛМАТИНСКИЙ  РЕЖИССЕР? ».

         Если все сложится удачно, то сегодня режиссер Халила Омаров отправляется в творческую поездку, в первую свою съемку документального фильма  «Таушен». Весь в бегах и делах, но все что нужно, сделано вовремя, все готово к отъезду. Халила выглядит браво, всем весело улыбается, но на душе почему то затаилась тревога. О знаменитой по всей Сыр Дарье акыне Таушен Абуовой фильм будет сниматься в Жанакорганском районе, в родных местах Халилы.

         Здесь его от мала до велика знает, может даже каждой собачонке его дух известен. Как говорят, у своих даже изъян во рту знаком. Поэтому руководство района может просто-напросто пренебречь им, посчитав за своего.

         Директор «Казахтелефильма» Карим Танаев встретился ему прямо в коридоре.

         - Ну как батыр, в путь собрался? Что-то невесел ты? К съемкам ещё не приступил, а нос повесил? – Но директор понял тревогу Халилы без слов.

         - Ну-ка пойдем со мной в кабинет, - директор повел его к себе. Взяв трубку телефона, стал набирать номер.

         - Здравствуйте, как живы-здоровы? Я почему звоню? Едет  к вам наш режиссер Халила Омаров, снимать про акына Таушена кино документальное. Это его первая самостоятельная творческая поездка, у меня к вам просьба, окажите ему помощь!

         Положив трубку, Карим улыбнулся Халиле: – Ну, мой юный друг, твоя проблема вроде решена. Будешь под оком секретаря обкома Оналбека Сапиева. Выше нос, батыр, не унывай! Только вперед!

По дороге Халила решил все дела в Шымкенте и захватив Таушен приезжает в Жанакорган, вместе с будущей героиней размещается в самом лучшем номере районной гостиницы. В небольшом поселке новости распространяются скоростью света. Первый секретарь райкома партии Коянбай Калмырзаев и заведующий отделом культуры Абильтай Сулейменов спешат в гостиницу. На встретившегося в дверях Халилу не обращают внимания, на его приветствие начальники отвечают на ходу, идут дальше. В номере сидит только Таушен.

- Где режиссер из столицы? – спрашивают оба наперебой.

- Да вот он стоит за вами. Вы ведь как следует и не поздоровались, прошли мимо него? «Кто не хочет видеть, тот и верблюда не увидит! Вот он, ваш режиссер!

Чуть позади улыбаясь, стоял Халила. Районные начальники краснея и бледнея от неожиданности стали пятиться из номера.

… Через некоторое время первый райкома посылает людей и те как ни в чем ни бывало устраивают прием гостей. И уже снявшего «Таушена» Халилу провожают в Алматы уважаемым Халеке…

 

«СЛИШКОМ  ДОЛГО».

Во дворце Республики шел айтыс акынов. В черной кепке на голове, рыжеусый Халила встречает в фойе известного ученого Рымгали  Нургалиева.

- Это ты, режиссер Омаров Халила? - пожимая протянутую руку, спрашивает тот, - видел твоего «Таушена». Очень понравился. Избежал избитых форм, абсолютно новый подход, видение, оригинальное решение, и самое главное, без сусал. Такие вещи зрителю ближе. Молодец, братишка! Так держать! Еще штук двадцать таких картин и станешь настоящим классиком кино.

- Спасибо, ага! Но это ведь слишком долго! Может чуть быстрее, классиком, а?

 

«ДЕВУШКА  И АККУМУЛЯТОР».

- Почему не привели ее в порядок, краски, макияж там, а то ведь ее мы каждый день такой видим? - в сердцах призналась, увидев фильм «Таушен» поэт айтыса Асельхан.

И вправду, первая документальная лента Халилы мало кого оставила равнодушной, были и добрые отзывы, были и противоречивые высказывания. Но Халила радовался как ребенок, еще бы по Москве, на весь Советский Союз два раза показывали, а в Казахстане каждый месяц по несколько раз крутили его фильм. В один из таких радостных дней вызывает его к себе директор «Казахтелефильма» Карим Танаев.

- «Меня очень радуют твои первые успехи. А с «Таушеном» ты превзошел себя, поздравляю! Хвалят тебя все, значит по делу, заслужил, но смотри не возгордись, будь осторожен, для людей искусства это опасное испытание. Не забывай, что в первой работе иногда и случайные находки играют роль. Настоящего художника раскрывает его вторая работа. И друзья, и недруги будут судить о твоем почерке и таланте по последующим работам. Так что, час испытания ещё впереди». После краткого наставления, Карим Танаев предложил ему снять фильм о народном поэте Мариям Хакимжановой. Ни кто-нибудь, а видавшая на своем веку, вобравшая добрые напутствия великих людей казахской степи, получившая азы грамоты, сидя на коленях Айганым, супруги-байбише великого  Алтынсарина.

Предварительно встретившись и обговорив детали, Халила головой окунулся в подготовку фильма. На первый взгляд, казалось, все идет гладко, без сучка и задоринки. Но режиссер нутром чувствует,   чего-то не хватает для полнокровной  подачи материала. Внутренний мир поэта, треволнения старой женщины, ну  нет еще их, не найден заветный ключ. Все отснятые кадры выглядят тускло, блекло, пресно, не достает тех стремительных и искрометных чувств , схожих характеру героини.

- Мариям-апа, спросил однажды Халила: - Вы воочию видели Ахмета Байтурсунова, Беймбета Майлина, Сакена Сейфуллина. Получили благословение Би-ага и Сакен-ага. Есть ли у вас более высокие желания? Кинооператор Мустафа Усеров незаметно включил кинокамеру «Конвас».

- Что тут говорить, жизни своей я благодарна! Была знакома, за дастарханом вместе сидела, имела счастье беседовать с ними. Тысячу благодарностей и  народу моему, что лелеял своего поэта. И на склоне лет своих у меня одна заветная мечта, вновь оказаться, как в юные мои годы, на берегу реки Тобол, в селе, называемый Мезгил, где пуповину мою обрезали, и оказаться в объятиях белоствольных красавиц-берез! И Мариям апай Хакимжанова мечтательно стала смотреть вдаль, словно пытаясь сквозь толщу городского  смога за окном разглядеть родные места.

- Все, все! Стоп, Мустафа! - крикнул, сам не слыша свой голос Халила.Есть начало! Едем в Кустанай! Нам хватает одного символического кадра!

И в один из морозных дней января 1990 года съемочная группа оказалась в Кустанайской области. Тобол лежал  скованный в ледовый панцирь. Под тяжестью лохматого снега печалью прогнулись ветви берез. Вокруг белая мгла. Вот и места, на которые мечтала взглянуть краем глаза Мариям апа. Халила и Мустафа молча смотрели на безмолвную красоту суровой дали. По-детски радуются такой необычной для них зиме две студийные красавицы, автор сценария Гульжахан Касымжанова и мечтающая стать первым кинооператором среди девушек – казашек секретарь «Казахтелефильма» Сандугаш Дуйсенбаева.

Пристально вглядываясь в белоснежную даль, Халила вдруг заметил островок испуганных  и озябших берез, кучкой выделяющихся в степи.

- Нашел! – крикнул он, будто радуясь рождению первенца: - Ну-ка, Мустафа, видишь вон ту самую высокую березу?

- Вижу.

- А гнездо на самой вершине, видишь?

- Вижу.

- А теперь я вижу взгляд Мариям апай, полный зовущей, тревожной мечты. Она смотрит на вершину березы, на гнезда. Начинают медленно проплывать титры фильма «Атамекен» – «Отчий дом».

Уставшая в зимней дороге, изрядно продрогшая творческая группа стала собираться к съемкам. Перешагивая по пояс рыхлые сугробы, они добрались до берез. Но, от сильного мороза замерзли аккумуляторы кинокамеры. Кинооператор Мустафа опять совершил поход по снегу до автобуса и зарядив вновь аккумулятор двинулся к месту съемки. Но за это время аккумулятор успел опять остыть. Так повторилось несколько раз. Удрученно стоявший Халила, вдруг встрепенулся как степной беркут. Ему в голову пришла немыслимая идея: - «Сандугаш! » крикнул он: - подойди сюда, скорей! …  Стоявшая в стороне, кутаясь от мороза в шубенку Сандугаш, подошла  к режиссеру. Халила без слов, не давая опомниться ассистентке, быстро расстегивает её шубу, сует тяжелый аккумулятор под одежду и застёгивает пуговицы заново.

- Вперед на съемки! – приказывает он зычно и не терпя возражений девушки.

Так был снят кадр с гнездом на вершине высокой березы в местечке Мезгил, на родине поэтессы Мариям Хакимжановой.

- Молодец! – скажет потом девушке Халила, - твое сердце жарче любого мотора!

               

«УСТУПИМ  ПОЧЕТНОЕ  МЕСТО…».

Презентация документального фильма по роману Азильхана Нуршаихова «Годы радостей любви» прошла, как полагалось, успешно и скромный банкет в конце уступил место нескромному возлиянию. Когда Халила Омаров, известный режиссер фильма, по известному роману известного писателя, вышел на улицу, перед глазами смешались кадры фильма и городской суеты. Стоя на остановке, он нетерпеливо махал руками, пытаясь остановить бешенную байгу легковых на асфальте, Халила не заметил, как перед ним появился скромненький, синенький «УаЗик» с желтой полоской вдоль бока.

- «Браток, - еле шевеля ртом, начинает Халила, - Плачу в оба конца, отвези домой. Что хочешь, рубли российские, доллары американские, по-любому заплачу! » – Из машины быстро выскакивает парень, умело и споро подсаживает Халилу в машину: Коке! – говорит он с усмешкой, которую Халила принимает за вежливость. – Мы вас, честь – по-чести , бесплатно! Отвезем куда вам надо! Только теперь догадывается в чьи «вежливые» руки он попал. Уазик рвет вперед и, через некоторое время Халилу впихивают в общество веселых и ненаходчивых ребят на углу улиц Ташкентская и Сейфуллина.

- Эй, ребята, - кричит он в окошко железной двери. Кого вы заперли в вытрезвитель. Я, режиссер, сегодня только, между прочим, сдал свой фильм «Годы радостей любви».

- Так, гений наш киношный, - подходит милиционер, - так, теперь мы знаем, кто у нас в гостях? Режиссер. А может мы с тобой родственники, с какого  роду-племени будешь?

- Если хочешь знать, я – Ходжа!

- Охо, Ходжа! – говорит ехидно красный погон. – Ты, оказывается, из белых костей будешь. Негоже аристократу лежать с кем попало. Надо уступить почетное место. Пойдем в отдельную камеру!

 

«КОГДА  ЖЕ  ЖЕНИТСЯ  МУСТАФА? ».

Один из эпизодов фильма «Великий джут» по одноименной книге В.Михайлова должен был сниматься в селе Састобе Тулькубасского района. Здесь жила родная бабушка оператора Мустафы, которой исполнилось 104 года.

- Мустафа, - говорит Халила: - Твоя бабушка пережила свой век, и чего только не видела, и голод, и военное лихолетье и многое еще, которые ты может, и не слышал. Давай-ка, мы снимем её. Пусть расскажет, что знает и помнит. Конечно, столетняя старица может говорить и невпопад, невнятно. А ты лучше моего знаешь, что метр кинопленки стоит 3 доллара, поэтому надо её экономить. Бабушка, увидев тебя, может отвлечься, поэтому ты постарайся не показываться ей на глаза.  Как включишь мотор и поймаешь кадр, сразу прячься.

Звучит команда, «Мотор! », «Конвас» включается.

- Бабушка Орынкуль, - обращается к ней Халила, подвигая микрофон, – вы, современница Царя Николая. Пережили большой голод в стране. Расскажите нам про это время.

- Свет мой, был конечно голод, но я трудностей не видала… Отец мой был очень богатый человек, родственники тоже небедные были, поэтому голод нас  стороной обошел.

- Где этот непутевый Мустафа, - резко сменила тему старушка. – Он думает жениться или нет? Моей смерти что ли ждет, паршивец!

- Мустафа никуда не денется, женим мы его. Аже, расскажите лучше про голод, - беспокоится Халила о крутящейся зря пленке.

- Слушай, мальчик, перестань ты тараторить, голод, голод! Сказала ведь только что про него. Ты лучше скажи, где этот проклятый Мустафа? Что он думает, будет жениться или нет? – убеленная сединой старушка недовольно отодвинулась от Халилы.

- Стоп! – еле сдерживается режиссер, и кричит на Мустафу: - Эй, Мустафа, когда ты наконец женишься? Пока не приведешь невесту в дом, твоя бабушка никогда нам про голодные годы не собирается говорить.      

 

«ПЕШИЙ  МУСА  И  ЕГО  СПУТНИК».

Осенью 1992 года директором студии «Казахтелефильма» стал некий Абжан Жаксыбеков и в творческом коллективе начался раздрай и непонятные перемены. Главный редактор Муса Рахманбердиев, режиссер Халила Омаров и несколько других людей, оставив заявление, ушли с работы. Но, пробыв пару месяцев в «шкуре» безработного, да притом в то непредсказуемое время,   Халила решает заняться каким-нибудь делом.

- Буду давать тебе ящик сигарет раз в два дня, стоимость отдавай мне, а что сверху накинешь – твое, - говорит один знакомый.

Назавтра Халила выгружает с машины ящик сигарет на остановке у плодоконсервного комбината. Правду говорят, что человек за три дня привыкает лежать и в гробу. Вначале было неспокойно на душе, да и  вообще чувствовал себя не в своей тарелке. А вдруг кто-нибудь из знакомых увидит.… Но чуть погодя, он успокоился, стал привыкать к бойкой торговле, сутолоке и мельтешению людей. Да и к торговле мало – помалу приспособился. Недаром в детстве в Ташкенте помидоры сбывал лихо. К тому же в городе в это время была пора дефицита табачных изделий. Бывшему кинорежиссеру подфартило. Вскоре появились и лишние денежки, и детям дома стало веселее, а он жене – милее.

- Покупайте сигареты, покупайте сигареты! Очень качественные, недорогие, - рвал голос Халила однажды по привычке и вдруг почувствовал со стороны чей-то взгляд. Обернувшись, он увидел бывшего своего главного редактора Мусу, удивленно наблюдавшего за табачным коробейником. В глазах застыло чувство жалости, причем Халила заметил это явно. Тот, не веря своим глазам,    огорченно качает головой:

- Халила, ты что, дожился до того, что продаешь табак на улице? – спрашивает он шепотом, будто боится быть кем-то услышанным.

- Мусеке, как бы тебе точно объяснить? Надо же чем-то заняться. К тому же дочка заболела, на лекарства надо денежки, – начинает что-то мычать, уставясь на тротуар.

Через три часа к Халиле возвращается Муса.

- Халила, сам знаешь, я тоже без работы ныне. Вот, хранил на черный день, вернешь когда сможешь, используй для дочери, - говорит он, будто извиняется и сует ему в карман ворох денег?

Он быстро уезжает, а Халила начинает считать оставленный бывшим своим начальником деньги. Ни много ни мало – 5000 рублей! Для порядка скажем, что зарплата главного редактора телефильма была 250 рублей. Через два месяца на «Казахтелефильме» произошли перемены опять и Муса Рахманбердиев стал Генеральным директором  и вместе с ним возвратились опальные братья. Боже, какое было время: вместо соловья запели вороны, вместо лихих скакунов в байгу ринулись клячи! В 1994 году, знойным летом ушел в отставку президент компании по телерадиовещанию «Казахстан» Шерхан Муртаза и вместо него на должность вступила Лейла ханум Бекетова. За Шерханом последовали многие теле-радио журналисты, стали уходить работники, отдавшие лучшие годы телевидению и радио. Среди них были опять Муса и Халила.

Сдав ключи от кабинета и служебной машины, Муса вместе с Халилой спустились вниз по улице Мира на проспект Абая. Был серый, туманный день, накрапывал мелкий дождь, да и на душе было не безоблачно. Прошипевшая мимо машина окатила друзей лужей асфальта. Халила успел заметить знакомое лицо водителя наглой иномарки.

- Ах ты, черт бы тебя побрал, собака, как издевается, а? А ведь когда-то моим ассистентом был. Зажрался! В общем, Мусеке вы оказывается не человек! И без того мрачный Муса косо взглянув на спутника, вздернул усы:

- Эй, ты что мелешь?

- Послушался вас, бросил свой бизнес, опять пришел в кино. Теперь вот, стоим под душем «шарко» каких-то иномарок. Эх, раскрутил бы теперь ваши 5000 рублей, вот такую бы машину взял бы себе. Сели бы вдвоем, не зная печали под дождем, и давно  бы, уже потягивали густой чай со сливками моей женеше Калдыкуль.

           - Фу ты, скажешь, тоже! – остывает Муса. - Разве в машине счастье, это ведь куча железа, сломается и останется там где поломался. А ты, ты скажи, кто оживил Магжана, кто вдохнул жизнь в Миржакыпа? Ты создал бессмертные фильмы. Не каждому суждено иметь такое счастье. Может кому-то боязно ходить пешком, ну а мы… Нам не привыкать ходить пешком.

           Подкативший пятый троллейбус, мягко тормознув, как старый друг, приветливо распахнул им двери.

 

«ТОЛЬКО  НЕ ПРОИГРЫВАЙ,   БРАТ  МОЙ…».

         Обдавая легким теплым воздухом лета, рядом остановился новенький «Джип». За рулем ему улыбался  ленинградский товарищ по институту Альжан. Он выскочил из машины и, обнимая его, сходу засыпал вопросами.

- Ну, Халила, дружище, это что такое? Где твои творения в кино?

         - И кино нет, и денег нет, пытаюсь теперь в бизнесе найти себя, - Халила развел беспомощно руки.

         - Нет, так дело не пойдет. Ты должен снимать кино. Сколько стоит один фильм, я заплачу.

         Так неожиданно директор казино «Ойна», стал спонсором документального фильма про борца Даулета Турлыханова. Взяв, с собой друга и кинооператора Мустафу, Халила вместе с семьей Турлыхановых едет в Жарминский район. Жители Семипалатинской области радушно встретили палуана Даулета, в честь которого в континентах не раз гордо реял флаг страны небесного цвета,   его отца Болата, брата Куата.

         По обычаю накрывался щедрый казахский дастархан, ну а какой дастархан без его постоянного спутника, вернее «горькой» спутницы. После двух-трех застолий, захмелевший Халила превратился в палуана, и смело бросил вызов Олимпийскому чемпиону. - «Буду с тобой бороться, вызываю тебя на ковер! », - начал он «доставать» Даулета.

         - Ойбай, перестаньте, коке! Не хочу на родной земле осрамиться. Куда мне с вами тягаться, - Даулет еле-еле успокоил друга, не на шутку вознамерившегося победить борца.

         В Алматы начались съемки фильма. В одном эпизоде в спортзале, разминавшийся и разгоряченный Даулет бросился к Халиле, занятого съемками:

         - Ну, Халила, не остыло прошлое желание бороться со мной. Я готов. Давай!

         - Эй-эй, поосторожней. Я еще жить хочу! – отпрянул назад Халила. Даулет успел лишь ухватиться за шнурок его кроссовки – таким прытким, оказался режиссер в страхе.

         Фильм вышел удачный и благодарный Даулет подарил другу режиссеру видеокамеру. Иногда Халила встречает Даулета  на  спортивных мероприятиях.

         - Коке, давай поборемся, - шутит Даулет. – Подумаешь, проиграю один раз.

         Нет, - смеется Халила, - хватит и того, что я то встаю, то падаю. Только ты, брат мой, не проигрывай.

 

«ОСОБАЯ  «ТРАДИЦИЯ».

         Американская девушка, историк Пола приехала в Алматы, чтобы изучить язык, узнать традиции и обычаи, поближе познакомиться с казахским народом. В одной из встреч она знакомится с режиссером Омаровым Халилой.

         - Если хочешь по-настоящему узнать казахов, поехали в Кзыл-Орду, увидишь быт, обычаи и традиции, услышишь нетронутый цивилизацией казахский язык. Насчет визы не волнуйся, сам  все улажу.

         Назавтра он срочно звонит близкому брату Кайрбаю, работавшему председателем областного Союза художников в Кзыл-Орде.

         - Кайреке, хочу приехать в область, снять документальный фильм. Со мной группа и ученая девушка из далекой Америки. Изучает обычаи и традиции. Чтоб лицом в грязь не упасть, иностранку, как полагается надо встретить, - предупреждает заранее он.

         Кзыл-Ординские люди радушно и гостеприимно встретили почетных гостей. Когда встречавшие разошлись поздно вечером Халила и Пола вышли подышать ночным воздухом.

         - Халила со своей гостьей заночует у нас. Постели им помягче, устали, наверное с дороги, пусть отдохнут хорошо, - говорит Кайрбай жене. Поняв мужа  по-своему, она стелит в большой комнате пышную постель на двоих. Войдя в зал и увидев постель, американская гостья встала как вкопанная.

         - По нашему обычаю самому уважаемому человеку и самой молодой красивой девушке постель стелят вместе, - говорит Халила. - Такого почета и уважения удостоились мы с тобой. Если ты откажешься лечь вместе, то нарушишь обычай, - говорит Халила еле скрывая смех.

         - О, как же это, ведь у меня жених? Он сейчас в Японии на стажировке –обреченно молвит американка, беспомощно озираясь по сторонам.

         - Если у тебя жених, то у меня жена и трое детей. Но мы свято чтим обычаи народа. Хозяева могут обидеться, - подливает в огонь масло Халила. Узнав о неслыханном и диком обычае, Пола невольно стала раздеваться.

         В это время в комнату, зачем-то заглядывает хозяйка дома. Как утопающая за соломинку, как к последней надежде от роковой напасти, Пола, оправдываясь, обращается к ней: - Апай, Халила говорит, что мы должны лечь вместе.  Действительно ли есть такой  обязательный обычай?

         Жена Каирбая ничего не понимая, смотрит то на постель, то на полуобнаженную девушку, то на Халилу, расплывшемуся в улыбке: «Так вы что, не эти, самые? », - удивляется пуще прежнего она.

         - Нет! Нет! Что вы? - вскрикивает Пола как ошпаренная.

         - Да пусть я оглохну, если слышала когда нибудь о таком обычае. Это все этот балабол выдумал! Пропади они, все такие! - с этими словами женгей взяв за руку Полу, увела ее в другую комнату. Как потом стало известно, Пола долгое время со смехом рассказывала про эту историю в Америке.

 

«ВОДКА  В  АВОСЬКЕ».

         Первый показ фильма Халилы Омарова «В ауле сынок, побывай» должен был состоятся в Доме Кино и режиссер пригласил несколько знакомых журналистов. Было время сурового Горбачевского «сухого закона», но зная, что этой причиной не отговоришься, Халила заранее отложил купленные на талоны водку и хранил на этот день несколько бутылок как зеницу ока.

         - Мустафа, - говорит он. – Я сейчас иду в Дом Кино, а ты дождись баурсаков Рыскуль, захвати три бутылки водки в авоське, обязательно заскочи на «Зеленный» базар за закуской. После премьеры несколько журналистов зайдут, надо сходу что-нибудь организовать.

         …Закончился показ фильма. Режиссера наперебой поздравляют знакомые, друзья, коллеги. Выражают чувства. С охапкой цветов рассеянно слушает их Халила, а мысли где-то в другом месте витают. Посланный на базар Мустафа как в воду канул, как сквозь землю провалился. А тут приглашенные братья журналисты прозрачно намекают, будто спрашивают – «Халила, где обещанное? Есть у тебя что-нибудь? ».

         Бедный режиссер смотрит на спасительную дверь. Когда терпение стало иссякать, прискакал наконец, возбужденный и запыхавшийся Мустафа. Халила сразу обратил внимание на авоську, где сиротливо лежала на боку бутылка водки, придавленная кое-какой базарной зеленью.

         - Ой-бай! Где остальные? – закричал в отчаянии Халила.

         Моей вины здесь нет, - замялся друг оператор. – Все было так, как сам велел. Три бутылки и баурсаки из дома, зелень с базара. Возле Дома Кино с двумя-тремя друзьями Нурекеев Мейрман встретился.

         - Мои братишки все молодцы, - сразу взял быка за рога Мейрман… все без слов понимают…

         Мустафа виновато промямлил: - Ну что тут говорить, все ясно ведь.… Вот что осталось…

         - «На нет и суда нет» - огорченно вздохнул, стоявший рядом Роман Токбергенов и гурьба журналистов, понуря головы последовали за Халилой.

 

«КАМАЗ»  КАРТОШКИ».

         Халила получил отдельную квартиру в общежитии телевидения на углу Джандосова и Мориса Тореза. Из аула приехали родственники и его семья. Радостная суета, гости, дети. Разделить радость приехали из Жанакоргана тесть Ергеш и теща Сайлау с бараньей тушей и мешком картошки. Давно не видавший такого изобилия, Халила с другом и режиссером Аяганом Шажимбаевым в приподнятом настроении шли домой, продолжить веселье. Подходя к дому, они удивились, заметив рассыпанную по асфальту картофелины.

         Халила поднимает одну из них и качает головой: - Что-то подозрительно похожи на Жанакорганские, - говорит он.

         Войдя в дом, они видят стоящих в углу комнаты двух малолеток Халилы Куаныша и Мухтара. Те виновато шмыгают носами, потупив взоры. Рядом грозно надвинулась со скалкой их мама.

         - Перестань Рыскуль, - заступается тесть за внуков, - Надо будет, два мешка привезу на днях. Не наказывай детей за шалость. За чаем два режиссера как дети катались со смеха по полу.

         Дело, оказывается было так. Рыскуль с родителями ушла на базар, оставив Мухтара и Куаныша дома одних. Привыкшие к вольным аульным просторам мальчикам, становится тесно и скучно в городской квартирке. Они выходят на балкон и смотрят на уличную суету сверху. Все ново, все интересно. Внизу по тротуару снуют и спешат люди. Каждого кого встречаешь по дороге, следует приветствовать, помнят они, наставления деда Нематуллы.

         - Ассалаумалейкум! – кричат Куаныш и Мухтар хором проходящим. Никто не обращает внимания на их приветствие.

         - Ассалаумалейкум! –  повторяют они опять следующему прохожему. Те, будто в рот воды набрали, проходят молча, лишь изредка кто-то из-за любопытства взглянет. Не выдержав такого «издевательства» над ними, мальчики начинают пулять в них сверху картошкой,   из  стоящей рядом  мешка…

         - Так им и надо. Ишь ты, никакой вежливости у городских, - смеется Аяган,   и  сажая мальчиков на колени, целует их в лоб, угощает конфетами.

         - Халила, где мы найдем «КАМАЗ» картошки? – вдруг спрашивает он, обращаясь к другу.

         - Зачем нам целый КАМАЗ картошки? – удивляется Халила.

         - Мне думается, чтобы научить людей из этого дома здороваться, парой мешков картошки не обойдешься. А вот «КАМАЗа» картошки наверняка должно хватить…

 

«Я  САМ».

         В каждый свой приезд в Жанакорган Халила обязательно заглядывает в Дом культуры, где он начинал свой трудовой путь. Здесь его ждут старые друзья, автор популярной песни о матери, композитор Сауран Елеуов и Мадениет Тотаев. Эти встречи всегда желанны и радостны. Да и друзья под стать ему, балагуры и шутники, ни словом, ни намеком не обойдешь. Даже на будущей его супруге Рыскуль Халилу когда-то женили они. Мадениет был участником «похищения» невесты, а Сауран на  свадьбе спел «беташар» – песню напутствия молодой и скромной невесте.

         - О, Халеке! Ты ныне знаменитый режиссер в Алматы, имя твоё гремит повсюду, фильмы идут друг за другом везде.

         - Мы здесь за тебя радуемся, шапки вверх кидаем, гордимся, что ты друг наш. Ну, будь здоров! Кстати, как там Рыскуль? Сколько теперь у вас детей? - спрашивают наперебой Мадениет и Сауран.

         - Ничего, хорошо живет ваша сестренка. Оценка – пять!   А что касается детей, то их у меня четверо, у Рыскуль – пятеро, - смеется Халила.

         - Эй, бесстыжий, как это так? Что за арифметика? Откуда пятый? - удивляется Мадениет.

         - Пятый – это ведь я сам, Мадениет. Ваша сестренка вечером реквизирует содержимое карманов. А утром, провожая на работу, дает «сдачу» – «Вот тебе на проезд, вот тебе на обед». – Ну, скажите теперь, кто же я, как не маленький ребенок?

 

«НОУ  ПРОБЛЕМ».

         На чемпионат Мира по греко-римской борьбе, проходившем в столице Греции Афинах Даулет Турлыханов пригласил своего друга Халилу. Известный фотокорреспондент Дендербай Егизов и Халила Омаров жили в одном номере отеля «Пальмара Бич» на берегу Эгейского моря. Дендербай – человек широкой натуры, добродушен и прост. Халила так тесно сошелся с ним, что даже на ломанном английском стал общаться. Как только выдается свободное время от съемок, Дендербай посылает его за пивом.

         - Мистер Умароф, - начинает Даке.

         - Аймсори мистер Егизо-оф, - сгибается Халила в готовности.

         - Ту «Ви» мистер Умароф? Ботлз биа?

         - Ноу проблем, - Халила во весь опор мчится в знакомый магазин на берегу моря, где пиво дают по сносной цене.

         В один из таких «Ту ви»  дней Халила вместо того чтобы поспешить за пивом, решил побродить по пляжу, поглядеть на бронзовых красавиц Эллады. На душе было легко и радостно. Бушевало бархатное лето, будоражила кровь необычная картина экзотического побережья, девушки, свобода. К тому же сердце было полно гордости за страну от блестящей победы казахстанского борца Мхитара Манукяна. Халила хочет рассказать о своих чувствах каждой пляжной красавице, с каждой из них разделить радость, но проклятый немой, деревянный язык…. Так и стоял бы, если не заметил девушку глядевшую в его сторону. Не дева – богиня: все при ней, как с обложки блестящего журнала! И встрепенулась душа Халилы, и запылало сердце! Указав на лазурное море, он улыбнувшись, кивнул?

         - О кэй!

         Поняв «о кэй», девушка призывно улыбается, пуще прежнего дразня Халилу. Он чувствует, что девушка  не прочь от знакомства, Халила смелеет: - «Аймсори, экскюзми», - он делает шаг к девушке, но скудный запас иностранных слов бесповоротно терпит катастрофу и идет ко дну. Часто теребя, левый рыжий ус, и редкие волосы на голове он мнется и уныло смотрит на небо. Вдруг он решается представиться девушке. Он тыкает себя в грудь и говорит: -  Мade in Halyla, - и чуть погодя тыкая прямо в пышную грудь девицы, спрашивает: -  Мade in?

         Красавица недоуменно и открыто смотрит на него, но не спешит называть свое имя. Её удивление можно  понять. Потому что этот незнакомец не с того, ни с чего  подошел  к ней и указав на свою футболку сообщил, что она «Сделана в Халиле». У нас бы в лучшем случае  покрутили бы пальцем у виска. Вдобавок ко всему, показывает на ее купальник и спрашивает, где он сшит? Какое ему дело? И радуется во весь рот…  С неба что-ли свалился!

         Наступила минута молчания у моря. Но длилась она целую вечность. Халила стал переминаться с ноги на ногу: - «Ну что я такого сказал, всего лишь назвал себя, спросил её имя? Почему она смотрит на меня как испуганная лань? » У Халилы вспотел кончик носа.

         Красавица наконец молвила слово: - Я оказывается, не знаю такой страны, как Халила. Она беспомощно развела ладони: - Извините!

         Афродита упала на беломраморный песок. Конечно, Халила ничего не понял из тарабарщины уже лежащей на солнце мраморного изваяния. Хотя ему было досадно, что она не назвала себя, но, не подавая вида, он бросил:

         - Ноу проблем!   - Ему стало весело.

         - Ноу проблем! - Повторил он уходя.

 

«СЕКРЕТ».

         Спортивная делегация во главе с Даулетом Турлыхановым приехала из Афин в Милан. До вылета в Амстердам, куда она направлялась, времени было достаточно. Халила скучающим видом бродил по огромному зданию аэропорта, заглядывая в каждый киоск, в любую открытую дверь. Аэропорт действительно огромен, высок и красив, будто городок отдельный, все при нем.

         Что уж тут скрывать и стесняться, вдруг Халеке почувствовал, малую нужду. В одном из закоулков аэропорта он увидел привычную картину для мужчин. Зайдя в туалет, Халила видит, как люди, чтобы сполоснуть руки, не крутят и не вертят краны,   а лишь протягивают руки к нему и вода в это время льется сама.

         В Халиле вмиг просыпается интерес Ленинградского сантехника, и недолго думая, решив узнать, в чем хитрость данной конструкции, сует голову под кран. Но, не успев познать секрет заморской диковинки, вскоре оказывается обрызганным водой. Вдруг кто-то дергает его сзади. Обернувшись, Халила видит улыбающегося Дендербая.

- Что с тобой, мистер Умароф, ты будто из под душа, - спрашивает тот.

- Ноу проблем, - спокойно отвечает Халила: - В молодости в Ленинграде я подрабатывал сантехником. Вот решил узнать секрет умывальника. Умеют же делать  буржуи! Но самое главное, какой бы незаменимой он оказался бы нашему старику Нематулле для совершения омовения.

 

«И НА ТОМ СПАСИБО».

После распада «Казахтелефильма» Халила был принят главным режиссером национального телеканала «Алатау».

Заходит как-то в редакцию музыкального вещания известная певица Гульмайдан Сундетова для записи своего клипа. Беседуя с группой работников редакции, она не заметила, как в комнату зашел Халила.

- Вот наш главный режиссер, знакомься, Гульмайдан, - мы только что говорили о нем. Это знаменитый кинорежиссер Халила Омаров.

- Нет, нет, - испуганно вскочила Гульмайдан. Я хорошо знаю Халилу Омарова, встречались как-то, знакомились. Он высокий, симпатичный был. А это какой-то лысый коротышка, - не заметила, как выплеснула Гульмайдан.

- Слава богу! Если другие знакомятся с девушками называя себя мной, и на том спасибо!      Значит, чего-то я стою.

 

«СПОНСОР».

         Напала на Халилу как-то тягучая апатия. Ну не идут дела, хоть как ни тяни, словно бык упертый. Пропади все пропадом, и Халила забурился дома на неделю. Что заметил он, как в такие вот дни, особенно в последнее время, не только  другим, но и собственной жене и детям становится не мил. Он механически включает телевизор. Тот покорно зажигается и выдает свой очередной сериал. Чувствительная натура вмиг представила себя на месте главной героини фильма, обедневшей и терпящей острую нужду в средствах на существование дворянки. Оказавшись в бедственном положении, она посылает своего слугу к богатому купцу с просьбой о помощи. Бывший  поклонник, ныне самодовольный купец  разными немыслимыми отговорками отправляет слугу ни с чем.

         - А ведь когда- то я вытаскивала его из грязи, вычистила, пригладила, обула, одела, в люди вывела… Пальцем даже не шевельнул?

         Фильм до глубины души расстроил и без того удрученного Халилу. Вперив взгляд в пустоту пространства стал вспоминать беззаботные студенческие  годы в Ленинграде, честных и бескорыстных друзей. Как они делились последним, радовались, когда Халила получил от домоуправления, где работал сантехником, однокомнатную квартиру, которая вскоре стала «генштабом» ленинградских баталий друзей.

         Слава богу, сегодня некоторые их них как Альжан Абдуллаев, Жанболат Сарсенов, Кайназар Саманов, бороздят улицы Алматы на джипах, на Канары, будто на Капчагай, летают. А он, выбравший узкую стезю в искусстве, да и к тому же это проклятое кино, будь оно неладно, лежит вот и мечтает о светлых днях.

         Даже маленькую книжечку о фильмах, что теперь выдвигается на Государственную Премию, и то выпустить не на что.

         Назавтра, решив, будь - что будет, Халила отправился к ленинградскому другу, ныне президенту акционерной компании по выпуску спиртных напитков «Адиль» Жанболату Сарсенову. Здание ошарашило Халилу своим великолепием: евроремонт, импортная мебель. Секретарь, красавица с обложки  журнала Мод проводила в офис шефа. Старый друг встретил очень приветливо, вскочив обнял, усадил мягкий диван, заказал чай и беседа пошла о студенческих годах.

         В это время по телевизору пошла передача о поэте Мукагали Макатаеве.

         - Бедный Мукагали, при жизни эти горлопаны пальцем не пошевелили, чтобы помочь выпустить даже тоненькую книжку стихов, а теперь наперебой рвутся в друзья покойному, но знаменитому. Неужели и вы тоже поступите так же после моей смерти? Помогите же мне живому? – Халила открыто посмотрел в глаза другу.

         О чем ты так? – удивился Жанболат от неожиданной тирады Халилы. – Да пусть эти лже-друзья идут куда подальше. К нам это не относится. Кстати слышал, книжку новую  выпускаешь? Сколько тебе нужно на это? Есть ли у тебя счет?

         Халила быстро сунул ему подготовленный счёт издательства. Жанболат вызвал главного бухгалтера? - Сегодня же, слышите, сегодня же прошу перечислить эту сумму! »

         Погоди-ка, - говорит Халила, перебивая Жанболата, - я там указал самую минимальную сумму. Дай-ка, добавлю.

         Быстро уходите – говорит Жанболат подчиненной, - Иначе он опять что-нибудь выкатит…

 

«САМОПАЛЬНЫЙ ХОДЖА».

         Работая режиссером дубляжа на «Хабаре» Халила приступил к озвучиванию перевода кино сериала «Лейтенант Коджак»  и пригласил для этого известных актеров театра Шолпан Сергебаеву и Болата Абдильманова. Знающие друг друга лишь визуально Халила и Болат вскоре, после нескольких общений стали близкими друзьями.

         Как-то Болат пригласил Халилу к себе домой. Услышав, что гостем будет известный режиссер, супруга Болата Айгуль постаралась на славу. Вымыла - вычистила дом, сварила мясо, дастархан, что цветник, блистает разнообразием блюд. Но женщина, чего-то ещё волнуется, чувствует неловкость.

         - Болатжан, - говорит Айгуль, не скрывая волнения, - А что если твой гость не будет доволен, скажет потом, что привел в пустой дом, без мебели?

         - Не знаю, что этот Ходжа скажет, от неге можно что угодно ожидать, -подлил масла в огонь Болат.

         В это время раздается звонок. Айгуль бегом второпях открывает дверь и видит невзрачного, рыжеусого русского в мятой кепке:

         - Сантехника вызывали? – смело идет в комнату тот.

         Айгуль и без того ходившая в тревоге от ожидания высокого гостя-режиссера, отмахивается, загораживая ему путь.

         - Нет, нет, не вызывали! Не нужно никакого сантехника!

         Услышав, шум в прихожей, с маленьким Имангали на плечах из гостиной комнаты выходит Болат.

         - Эх, ты? Простушка моя. Тот, кого ты собралась сейчас выгнать из дома и есть известный кинорежиссер Халила Омаров, - смеется Болат.

         Вся сгорая от стыда Айгуль кое-как попросив прощения, бросилась на кухню.

         - Халеке, - говорит Болат, приглашая Халилу на почетное место, - Разве ты «самопальный Ходжа? ». Ты хоть кепку нормальную одел бы?..

 

«ПОПРОБОВАЛ».

         У супруги Болата Айгуль глаза как две спелые вишенки, белоликая красавица. Родила она мужу крутолобого крепыша, нарекли его Акнуром, то есть ясным лучом их жизни. На радостях Болат праздновал, прям таки целый месяц. И под это  настроение попался у входа  «Хабара» ему Халила.

         - Слушай, сегодня должны зайти соседи в гости, Айгуль бешбармак готовит. Хаджеке, махнули ко мне. – Схватив его в охапку и впихнув в машину, он рванул с места в Аксай.

         - Боке, спасибо! Сколько же можно праздновать рождение сына. Тем более времени в обрез, еду снимать одно мероприятие, - попытался было отказаться Халила.

         - Успеешь ты на свое мероприятие. Пара-другая минута ничего не решают. Хоть попробуй готовое мясо!

         Айгульжан, этот «самопальный ходжа» спешит на съемки, - крикнул Болат с порога,   сочни к бешбармаку  не нужно класть, дай нам лишь мяса готового немного, пусть попробует на кухне.

         Айгуль быстро поднесла Халиле на большом блюде готовое мясо. Халила отведав пару раз, собрался, было уже уходить, но в это время с бутылкой в руке на кухню вкатился огромный Булат.

         - Халеке, это бутылка не простая. В ней китайский «жунь-жунь». Не кто ни будь, а Марфуга апай Айтхожина, привезла специально для нас. Повезло тебе, давай, попробуешь. И он, проворно откупорив бутылку, стал до краев наполнять граненый стакан.

         Снявших пробу с китайской выпивки друзей вскоре было не узнать. Выпили за радость этого дома. Акнур, за луноликую красавицу – маму, за богатыря – отца младенца Болата, за… за! Вместе с опорожненной бутылкой «жунь-жуня», пришел конец и большому блюду мяса. Уехал и режиссер на свои съемки.

         Вечером в дверь Болата постучались званные гости-соседи. С бутылкой шампанского в руке Болат, как ни в чем, ни бывало, весело кивает жене: - Айгульжан неси скорее свое мясо!

         Айгуль потупя долу глаза говорит мужу? – Болатжан, а ведь всё мясо вы съели с Халилой.

         Теперь только понял Болат, в чем дело.

         - Эх ты, разве можно давать этому Ходже целое блюдо мяса? Вот это называется попробовал…

 

«ДОЧКА».

         У моего друга режиссера есть дочка, вся в отца, ну точный  двойник. И на язык, ой-ой как остра, скажет – сражает на повал! Айше-Биби было четыре года, когда вместе с родителями поехала в гости в Жанакорган. Выходила замуж младшая сестра жены Халилы, было полно гостей, сватьев.

         Когда дастархан был готов, к гостям стоящим во дворе прибежала Айша-Биби и хлопая ресницами предложила:

         - Дорогие сватья, пройдемте в дом, шоколад уже на столе, - и стала нетерпеливо дергать за рукав старшего свата. Слова ребенка медоточат и чувства её - словно чистый родник. Все стоящие радостно смеясь, пошли во внутрь. Алтын выходила замуж в село Кенес Жамбылской области. В ответной церемонии жуалинцы собрали в одном из домов своих родственников приехавших из Алматы и Кзыл-Орды сватов на дастархан.

         - Среди нас находится почетная сваха, хоть и мала, но удала, остра на слово, - говорит тесть Алтын, старец Бекасыл.

         - Хорошая наша, бери шоколад, виноград возьми, милая - потчует девочку он.

         - Бери, бери! - Дорогие сватья, а что у вас в ауле сахара, что ли нет? – вдруг спрашивает дочь Халилы.

         - Забыли в суете сахар на стол поставить, - засуетилась хозяйка, - Ох,   устыдила нас маленькая сваха!

         Недавно оказался я дома у Халилы. Айгуль быстро накрыла на стол. Появилась и бутылочка…

         - Халила ты ведь знаешь, не пью я, - сказал я отодвигая рюмку. – Почки болят.

         - Ничего, ага, рюмочка водки вреда не окажет, —настаивал Халила.

         - Папа, - подала голос, молчавшая до сих пор за столом Айша-Биби. – Нельзя не пьющего человека заставлять, а то упадет с дивана, как я потом его уложу опять?

 

«РЕВНОСТЬ».

         Муса Рахманбердиев получил новую должность в городе Жамбыле и генеральным директором «Казахтелефильма» был назначен я. Халила Омаров, как и прежде, работал у нас режиссером.

         Как-то пришло приглашение на юбилей актера Сабита Оразбаева. В открытке были написаны наши с Халилой имена. Ничего не подозревая, придя домой я бросил конверт на стол и ушел принимать душ.

         Выйдя из ванной, захожу в комнату, и вижу свою половинку сидящую в гневе.

         - Кто такая Халила? – спрашивает она, выстрелив взглядом.

         - У нас работает, режиссер.

         - А, понятно, значит, на юбилей собрались! Бессовестные!

         - Что ты говоришь, давлюсь я от смеха, - Халила это не женщина.

         - Теперь она – мужчина? Какое чудесное превращение! Как это тебе удается изворачиваться?

         Моя благоверная со слезами на глазах бросилась вон их комнаты. После этого случая я в течение трех дней ходил дома, чувствуя подозрительные взгляды жены. Вечером третьего дня, придя домой с работы, слышу радостный голос жены:

         - Тебе звонил Халила, - смеется она, - сказал, что купил подарок на шестидесятилетие Сабита Оразбаева.

         Затем я услышал голос, доносившийся с кухни: - Не пойму казахов, надо же  мужчин так называть, Ха-ли-ла!

         В тот день я, наконец-то, вдоволь напился своего любимого густого чая со сливками.

 

«УПАСИ  БОЖЕ! ».

         В последнее время Халила по совместительству работает в одном учреждении, где в основном собрался женский коллектив.

         Халеке убедился, что прекрасная половина нашей жизни, чуть просвет в работе, как начинают чаепитие, ну и, естественно,   попутно «чистят» все темы наших буден. Вначале Халила чувствовал себя журавлем, случайно оказавшемся среди квочек. Но через неделю «акклиматизация» прошла успешно, и он уже распивал чаи, свободно болтал на общие темы.

         Во многих случаях Халила пропускает мимо ушей пустяшную болтовню, «последние новости», недаром Аллах создал его мужчиной. Но сколько ни говори, ведь мой друг тоже создан по подобию всех, ничто человеческое ему не чуждо. Иногда приходится и слушать наиболее «интересные» моменты женских сплетен.

         - Что делает с нами работа, - начала одна их молодых женщин. – С утра до вечера за компьютером, уже сама как машина. Даже на груди  мужа во сне пальцы мои клавиши начинают искать. А муж просыпается и сердится: - Сдурела что ли? – спрашивает.

         - О, пусть он наоборот радуется, - вмешивается в разговор Халила.

         - Это почему же? – удивляется женщина.

         - Хорошо что твой муж женился на компьютерщице, а не на доярке…тогда, о, упаси боже! 



«СЕРЖАНТ  И ХАЛИЛА».

         Ожидая на одном из перекрестков города товарища, Халила невольно обратил внимание на маленького и пузатого сержанта – гаишника. Тот, часто махая полосатым жезлом, скорее мешал интенсивному движению транспорта, чем устанавливал порядок. Он и  впопад, и не впопад останавливал машины и, важным видом, еле шевелясь, проверял документы спешащих водителей. И что к удивлению заметил режиссер, «гаишник» в худшем случае отливал у них бензин в канистру.

         Самое главное, этот страж движения авто на улицах, тормозил не «крутые» иномарки, он их провожал с подобострастной улыбкой и даже козырял некоторым из них: он ловил старенькие жигуленки, обшарпанные отечественные легковые машины. В этом случае его лицо вмиг обретало непреступно надменный вид, он, широко расставив короткие и кривые ноги, не двигаясь  с места, указательным пальцем подзывал к себе жертву. Эти жесты он усвоил видать, отменно. Дорожный полицейский только что «расправился» с груженым «КАМАЗом»,   как мимо тарахтя, стал проезжать «Запорожец». На багажнике был укреплен гроб обтянутый красной тканью, поверх гроба  лежал траурный венок.

         - Браток, упустил! – заметил Халила, - видишь «Запорожец» нарушил и едет спокойно. Тот лихорадочно и механически замахал отработанным жестом и натужно задул в свисток. Проводив «Запорожец» с гробом, инспектор обиженно обратился к режиссеру:

         - С виду вроде солидный человек, как не стыдно?

         - Эх ты, простодыра, - будто ни в чем ни бывало говорит Халила: - Надо было, гроб оставит себе, пригодился бы…

 

«АВТОГРАФ».

         Несмотря на свой не совсем суразный вид наш друг режиссер человек нежнейшей души. Иногда простужается от малейшей сырости. Только наша сноха Рыскуль терпеливо выносит все его капризы. Но вот только она сама однажды слегла от гриппа.

         - Халила, - сказала она вечером, когда муж пришел с работы, - что-то мне неможется. Банки на спину  поставить, что ли, может, поможет?

         Как себя помнит Халила, всю жизнь из стеклянной посуды держал в руках только лишь стаканы. Поэтому всерьез засуетился. Но желание помочь жене взяло верх и, решившись, наконец, предварительно накалив на огне медицинскую банку, не обращая внимания на обжигающее стекло, он влепил его под лопатку жены. Рыскуль еле двигавшая телом до сих пор, как ужаленная вскочила с благим матом. Через несколько дней Халила уже забыл про этот случай. Подойдя и сев рядом с женой, млевшей от бесконечных латиноамериканских  сериалов, он ласково провел ладонью по её спине. Пальцы явственно почувствовали какие-то подозрительные следы.

         - Что это такое? – вздрогнул Халила, - Кто это тебя так расцарапал?

         - Не знаю, не говори что попало. Дай кино посмотреть.

         - Как это, не знаю. Кто-то на спине следы ногтей оставляет. А ты не знаешь? – Халила с подозрением посмотрел в глаза жене.

         - Сама нечаянно в ванной поцарапала, соврала Рыскуль, еле успокоив ревнивого мужа. Но Халила никак не может забыть о подозрительной ране на спине жены. Вечером, моясь в ванной, даже и следственный эксперимент провел, как не пытался добраться пальцами до искомого места, ничего у него не вышло. Перед глазами быстротой кинокадров стали мелькать эротические картины с женой. С потемневшим от  гнева глазами он, брызгая водой, вскочил в ванне:

         - Эй, жена, ну-ка быстро сюда!

         - Что случилось, не обжегся ли? – говорит Рыскуль, прибегая в ванную.

           - Я тебе покажу «обжегся»! Ну-ка, попробуй пальцами достать того места на спине, где сама себя поцарапала?

          Ничего, не понимая, Рыскуль тянет,   выворачивая руку под лопатку. У нее ничего тоже не выходит.

         - А, не достаешь? Теперь говори, как было на самом деле? – Халила бушует как верблюд-самец в зиму.

         - Не знаю, но что-то постоянно жжет под лопатками, - говорит жена недоуменно.

         Я тебе покажу, как жечь, а ну быстро снимай халат, - то краснеет, то бледнеет, срывая голос Халила.

         Рыскуль, непроизвольно подчиняясь команде мужа, сбрасывает халат и наш «Отелло» видит на спине круглую рану от ожога медицинской банки, которую он самолично впечатал несколько дней тому назад.

         - Рыскуль-жан, - кричит он обрадовано, - это ведь мой личный автограф. Помнишь, тогда я ставил тебе на спину банку? Почему ты сразу не сказала?

         Довольный верной женой, он теперь говорит ласково: - Ну что ты стоишь голая, сейчас дети увидят, как тебе не стыдно?

 

«ИСТОРИЯ ОДНОГО ЗНАКОМСТВА».

         Фильмы Халилы Омарова выходили один за другим. Вместе с ними росла и популярность режиссера. В один из летних дней он приехал в город Тараз в творческую командировку. Вместе с собой он  уговорил поехать своего друга Якупа. Поездка была подготовительной к съемками будущего документального фильма. Через два-три дня группа должна была вернуться в Алматы.

         Чтобы ознакомиться с достопримечательностями города, имевшего, более чем двухтысячелетнюю историю, друзья отправились на прогулку. Было около семи часов вечера, почувствовав себя свободными,   они решили тряхнуть стариной, вспомнить юные годы. В городском парке острый глаз Халилы сразу же выделил из прохожей толпы стройную фигуру девушки, скучающим видом фланирующую по аллее парка. Душа Халилы рвется в наружу, в бой, на флирт, но по опыту он знает, что открытым забралом идти к ней опасно, номер может не пройти. Вдруг богатое воображение нашего  друга находит выход, и он радуется своей неожиданной идее.

         - Якуп, - говорит он, нетерпеливо теребя его за рубашку. – Ты, правда, мне друг, правда, что целых пять лет в Ленинграде вместе хлеб делили?

         - Ну, правда, - не понимая к чему это он клонит, кивает головой Якуп.

         - Наверное, помнишь и то, что я после занятий работал сантехником и получил однокомнатную квартиру?

         - Помню.

         - А ты помнишь, что ты в этой квартире три года, не платя ни копейки, жил?

         - Правда, было дело.

         - Тогда слушай. Настало время оправдать все то, что ты видел от меня. Видишь вон ту пери, сидящую на скамейке под деревом? Как говорил мой друг Мустафа, это - неземное существо. И если я не подойду и не познакомлюсь сейчас, то завтра увезешь в Алматы  пепел от меня. Вот что останется от пожара в груди моей. Она еще нас не заметила. Будь «покруче», смелее и чуть наглее, как-никак в Ленинграде учился! Наверное, уже понял, к чему я клоню. А я будто случайный прохожий, заступлюсь за девушку, ну сам знаешь. Когда заступлюсь, не стой как истукан, набрасывайся. Ну, в общем, сыграем, как положено.

         - Фу, ты, придумаешь же такое. Ладно, попробую, иначе смотрю, долг свой приятельский, не выполнить мне. Дальше было как в фильмах пятидесятых годов. Барышня – хулиган. Походкой шпаны Якуп вразвалочку подошел к красавице и бесцеремонно плюхнулся возле нее на скамейке:

         - Привет! Ты, я вижу красавица что надо. Давай знакомиться. Меня зовут Якуп, - прогрохотал он. И видом и разговором, будто гром среди ясного неба  показался Якуп хрупкой девице. Она хотела было вскочить, но Якуп схватил её за руку и  усадил обратно.

         - Ты что? Первый раз мужчину видишь? Не волк я, не съем тебя. Сказал ведь, давай знакомиться – Якуп, грубо пытается обнять молодую девушку. Та испуганно трепещет.

         - Уберите руку! Вы нахал и бесстыдник! – кричит девушка в отчаянии. Проходящий «случайно» мимо Халила, не может терпеть такого бесчинства  «хулигана» к девушке и резко повернув, подбегает к ним.

         - Это что такое? – возмущается Халила. Рыжие усы его взлетают вверх. Что за наглость, приставать к молодой девушке. Отпусти сейчас же!

         - Эй ты, голова лысая! Какое твое дело? Иди своей дорогой, пока зубы не пересчитал! – «крутой» Якуп вскакивает и бросается к благородному Халиле.

         - Нашел кого пугать! Я научу тебя, как вести с девушками! И  Халила заняв стойку боксера, вошел в роль защитника, что и вправду надавал тумаков Якупу. Один из ударов под-дых, оказался роковым, Якуп рухнул в арык и задрыгал ногами. Незнакомка оказалась голосистой: вокруг быстро собралась толпа, вскоре появились и стражи порядка…

         Вот так бесславно закончилась любовная история с дракой Халилы и Якупа. Красавица ушла восвояси, а бравые  друзья оказались в милиции. Наш друг исписал не один листок объяснительных, а перед «крутым» парнем, которого исколошматил, долго просил прощения. Ну а чтобы избавиться от неминуемых «пятнадцать суток», пришлось кланяться братьям в красных погонах, оставить им все, что было в карманах. Под утро, грозно потрясая пальцем, стражи порядка проводили их до ворот.

         Слышали мы, что Халила после этого случая раз и навсегда перестал коршуном виться над молодыми девицами. Я, например, поверил…

 

«СЕМЬ КОЛЕН  ШИНГИСА».

         В отделе дубляжа агентства «Хабар» режиссер Халила быстро сошелся с творческим коллективом. Особенно чтит и уважает актрису Шолпан Сергебаеву. Шолпан иногда приводит с собой на работу маленького сына Шингиса. Шингис приятный мальчик, открыт и никого не чурается. Халила по-отечески любит его, но разговаривает с ним как с равным. Они по-настоящему друзья.

         Как-то Шолпан устроила дома дастархан по какому-то радостному случаю. Собрались гости.

         - Ну, брат, Шингис, по-казахски хорошо говоришь? – спросил один из гостей, приглашая его к разговору.

         - Знаю, - отвечает мальчик.

         - Ну, если отец, - режиссер казахского ТЮЗа, мать – известная актриса, кто  как не он будет говорить хорошо на родном языке. Конечно говорит, – вмешался Халила, подбадривая маленького друга.

         - Это очень хорошо, что знаешь родной язык, молодец, - похвалил его гость. – А скажи Шингис, может ты семь колен своих тоже знаешь?   Ну-ка расскажи.

         - Самый старший мой ата – Албан, начинает лопотать Шингис, потом – Жакипбай, затем – Нурканат, потом – Я сам, на этом знание родословной закончилось.

         - Так, всего четыре. А где же остальные три потерялись? – не унимается гость.

         Маленький Шингис чуть подумав прибавляет безапелляционно: - Халила, потом Омаров, затем идет «Хабар»!

 

«МОНТАЖ   ИЛИ  ШАНТАЖ? ».

         Близкий знакомый Халилы архитектор Нуржеке Ахмадиев попросил Халилу снять на видеопленку 50 летний юбилей первого казахского космонавта Тохтара Аубакирова и познакомил его с ним.

         Халила, - обратился он, - не каждый день исполняется пятьдесят лет. Сделай хорошие съемки. Пусть доброй памятью на всю жизнь останется. Немного осведомлен о вашем искусстве. Знаю что такое кино. Надо сделать сокращенный вариант большого мероприятия. Сделать монтаж, там, в общем, не мне тебя учить. Тохтар раскрыл рот в широкой доброй улыбке.  Юбилей Тохтара Аубакирова проходил в одном из ресторанов Медеу. Было много именитых гостей, особенно был рад Тохтар своим космическим друзьям, приехавшим специально из Москвы. А деятели искусства во главе со знаменитой Бибигуль Тулегеновой были украшением вечера.  Пятьдесят лет, для мужчины в самом расцвете сил и таланта, вроде и небольшой срок, но чувствуя, как марево в степи, рассеиваясь, незаметно уходят годы, в глазах Тохтара то зажигались, то блекли яркие огни. Те были звезды, которые он ещё не успел покорить. Опытный глаз оператора не мог упустить такой редкий, психологически насыщенный момент и, пользуясь случаем, снимает стоп-кадр. Затем внимание Халилы переключается на группу скрипачей «Сакс Хорус», где солировала  Жамиля Серкебаева, красотой и статью райской деве подобная. Камера Халилы начинает обзор ее натуры: начиная с кончика туфель объектив полностью изучив все прелести ее молодого, полуобнаженного тела, двигающейся в такт музыке, застывает на трепетно-призывно вздрагивающих в ритме декольте. К этому кадру Халила совокупляет  полный нежности взгляд Тохтара в стоп-кадре к своим братьям, приехавшие из звездного городка.

         Не останавливаясь на полпути, весь в творческом поиске, объектив Халилы начинает искать в толпе гостей супругу Тохтара, по комплекции не уступающей слагательнице стихов на айтысах Асельхан.

         Подобная большому пышному белому облаку, благоверная Тохтара в это время давала указания распорядителю банкета, уперев кулаки в полные бока.

         Чем не кадр для тривиального сюжета, который задумал Халила. Говоря языком кино это была изюминка при монтаже ленты. Полуобнаженная скрипачка обворожительно улыбаясь, играя красивой фигурой притягивает  взгляды, наш космический юбиляр нежно смотрит на призывно звенящие груди, а на него устремился грозный взгляд нашей подбоченившейся женге-супруги Тохтара.

         Через пару месяцев на одном из собраний министерства иностранных дел Халила встретил Тохтара Аубакирова.

         -  Ну, ты даешь, Халила, - по-детски засмеялся Тохтар. Это ведь не монтаж, а целый шантаж.

          - Ага, вы же сами просили сделать сокращенный вариант, - мнется Халила. Космонавт огромными ладонями по-дружески обнял его и признался:

         - Халила, ты сделал замечательный фильм. Конечно, твоя женге дома вначале огорчилась, но потом поняла, что это удачная шутка.

         Взглянув на полные  доброты, глубокие глаза Тохтара, Халила больше прежнего проникся братской нежностью к нему.

 

 

«ОТКУП  ХАЛИЛЫ».

         В  1996 году на соискание Государственной премии Казахстана в номинации киноискусства были представлены несколько фильмов. Среди них животрепещущая  лента режиссера Калдыбая Абенова «Аллажар» о декабрьских событиях в Алматы, и ставший знаменитостью не только в Казахстане режиссер Сатыбалды Нарымбетов. Включился в эту байгу и Халила Омаров с серией фильмов о независимости.

         Во-втором круге Халила встретил Сатыбалды в Доме Кино: -Ага, я видел ваш фильм «Зрачок моих глаз» очень понравился, - говорит он открыто и честно.

         - Ну и что? – спрашивает устало Сатыбалды.

         - Вы – друг Карима Танаева, а я его ученик, - не отстает Халила.

         Куря сигарету за сигаретой, молчит Нарымбетов. После этой встречи Халила задумался серьезно. Конечно он верил в свою звезду. Шесть кинолент его получили свою оценку зрителей, проложили свой путь в жизнь. Но его не покидала мысль, «а не преждевременно ли, когда такие мастера как Нарымбетов ещё сомневаются в себе».

         На утро он уже был у Дома Правительства.

         «Прошу снять мою кандидатуру с  дальнейшего участия в конкурсе на соискание Государственной Премии.

         Как кинодокументалист, исследующий историю народа Казахстана, считаю своим моральным долгом художника и гражданина воздержаться от соискания Госпремии при виде другого, бесспорно талантливого претендента, каковым является автор кинофильма  «К†зiмнiЎ јарасы» (Зрачок моих глаз) Сатыбалды Нарымбетов, внесший заметный вклад в мировое киноискусство. 2 декабря 1996 года Алматы. Заявление свое Халила оставил в приемной Имангали Тасмагамбетова, председателя комиссии по Государственной Премии.

         Вице-премьер Тасмагамбетов, не понаслышке знающий, как творческие братья грызутся между собой из-за высоких наград, был принято удивлён поступком Халилы.

         … В тот же вечер в дверь Сатыбалды Нарымбетова громко и настойчиво постучались. Для творческого человека ничего нет хуже, когда его отрывают от работы. Режиссер с неохотой открыл дверь назойливому пришельцу. У порога со свертком в руке стоял Халила.   

         - Что случилось? – удивился  от неожиданности Нарымбетов.

         Халила весь сияет, будоражить среди ночи чужих людей ему кажется привычным занятием.

         - Саке, говорят, «Если отец умер, пусть будет жив, тот кто хлеб-соль с ним делил, дружбу водил». Карим ага мне был как родной отец в искусстве. Вот копия заявления, которую я отнес Тасмагамбетову, то есть отказ от дальнейшего участия на соискание Госпремии. А вот «откуп» за мою вину перед вами за то, что смел вступить в соперничество с вами – говорит Халила.

         Не ожидавший такого поворота событий, и приятно удивленный благородным жестом молодого коллеги, Сатыбалды опешив, только мог и повторять:

         - Заходи, дорогой, проходи айналайн…

 

«КАК  МОГУ  РЕВНОВАТЬ? ».

         С молоком матери впитывают настоящие казахские девушки такие чувства как скромность, стыд. К таким скромным и нежным созданиям относится и хозяйка очага Халилы. Даже являясь женой кинорежиссера она до сих пор стыдится смотреть эротические изыски в фильмах.

         Поцелуи, постельные сцены приводят её в шок: - Боже, как это им не стыдно сниматься? Нет, они  наверное и в жизни супруги, а иначе как можно ? ,- говорит Рыскуль отворачиваясь от экрана.

         Смотрели как-то Омаровы всей семьей художественный фильм режиссера Аманжола Айтуарова «Прикосновение». Исполнительница главной роли слепой девушки актриса Дана Каирбекова и её муж звукооператор этого фильма Аскар Ахметов были близкие семейные друзья Омаровых. Есть в фильме эпизод, когда слепую героиню Дану жестоко насилуют.

         Увидевшей эту сцену Рыскуль стало не по себе.

         - Как могла, Дана сниматься в этом фильме? Как не стыдно перед Аскаром? Позорище то, какое! – Рыскуль долго не могла прийти в себя. – Да пропади пропадом такое ваше кино! Да и ваши грязные деньги за это тоже!

         - Чего это ты рвешь и мечешь! – спрашивает спокойно Халила, знающий все тонкости съемок – кстати, завтра мы идем в гости к Балтабаю. Там будут и Дана с Аскаром. Вот  у самих и спросишь.

         Назавтра старые семейные друзья собрались за дастарханом режиссера «Казахтелефильма» Балтабая Иманбаева. Когда разговор зашел о фильмах перед глазами Рыскуль проплыли эротические кадры «Прикосновения».

         Дана! – не выдержала Рыскуль. Вчера по телевизору мы видели фильм, где ты снималась. Сказать честно, от стыда чуть сквозь землю не провалилась.

         Как ты можешь в такой бесстыдной роли сниматься? 

Хрупкая и нежная Дана лишь скромно улыбается в ответ. Не удовлетворенная её молчанием  хозяйка Халилы теперь обрушивает свой гнев на мужа Даны:

         - Аскар! А ты что ходишь, звезды считаешь? Я то думала у тебя гордость есть и честь. Как ты мог разрешить Дане участвовать в таком безобразии? Разве тебе все равно как бесчестят твою красивую и нежную жену на твоих глазах?

         - Рыскуль, как я могу ее ревновать? – отвечает смясь Аскар. – Ведь когда ее «насиловали» я стоял рядом и держал микрофон, чтобы записать издаваемые ею вздохи…

«МИЗИНЕЦ».

         Что в большом, сером доме на углу Абая и Саина живут многие звезды казахского телевидения, известно многим. Как то Халила вместе с тележурналистом Бейбутом Кусанбековым, отметив какой-то случай, возвращались домой навеселе. Загораживая широкую дорогу возле дома они стояли, долго и клятвенно признаваясь в вечной дружбе… В это время кто-то прогремел рядом:

         - Ну ка, дайте дорогу!

         - Если тебе нужно пройти, почему бы не обойти? ! – Бейбут тоже встает в позу. Тот пытаясь пройти, отстраняет с пути Бейбута. Не долго думая, он бросается с кулаками, и прохожий оказывается на обочине. Почувствовав близкую победу, теперь в бой рвется и Халила.

         Наблюдавший эту картину с балкона своей квартиры на четвертом этаже Муса Рахманбердиев позвал жену и, показывая вниз, говорит:

         - Посмотри, Калдан. Халила ведет себя как настоящий аристократ, недаром он из племени Ходжа. А выходец из воинственного рода батыра Каракерей Кабанбай Бейбут одним ударом свалил того увальня. И что же делает Халила? Он гусем вышагивает вокруг и, грозя мизинцем, важно и нравоучительно что-то внушает…

         Бывает иногда, Халила в неудобное время стучит в дверь Мусе и просит свою долю от дастархана. Калдан не всегда терпеливо относится подобным выходкам Халилы.

         - Итак еле на ногах стоишь! Хватит тебе выпрашивать сто граммов. Иди домой!

         - Калдан, то, что просит Халила, наверное не дороже золота. Ну ка, поищи в своих закутках. Если этот аристократ сейчас начнет тыкать мизинцем нам несдобровать, - смеется Муса.

         … Безжалостна жизнь. И Муса и Калдан не дожив и пятидесяти лет оставили бренный мир.

         Сегодня, иногда видя чьи-то поступки, Халиле так и хочется, как его друг Бейбут наброситься на них с кулаками. Но сдерживает себя и молча уходит.

         Заметив, что его мизинец непослушно торчит из сжатого кулака, невольно смеется, вспомнив добрую и широкую улыбку Мусы…

         Он поднял голову на четвертый этаж. Балкон его квартиры был пуст…Сердце засаднило…

 

«ПО  ОБЪЯВЛЕНИЮ».

         Халила вместе с талантливым спортивным журналистом Кадырбеком Рысбекулы были сведетелями многих благих начинаний Даулета Турлыханова. И на этой стезе стали близкими друзьями. Как то в одной из командировок в Семипалатинскую область Кадырбек вместе с фотокорреспондентом Зейнелом Уйсынбаевым на пару, подтрунивая и смеясь над  Халилой набрали себе достаточное количество «запасных очков». На этот раз на Халилу, что-то напало и он неловко отшучиваясь, лишь смеялся в ответ.

         Встречаются как-то раз случайно Халила и Зейнел на зеленом базаре.

         - Два месяца нет зарплаты. Сегодня вот еле выпросил последние пятьсот тенге у главного редактора. - Говорит Зейнел, будто извиняясь.

         - Зеке, так не пойдет, такому профессиональному фотографу не гоже жаловаться на жизнь. Никто не поверит. Подхватив за руки Зейнела, Халила направляется в редакцию газеты объявлений «Из рук в руки». Заплатив пятьсот тенге за сообщение, Халила говорит:

         - Зеке, даст бог, теперь целый месяц будете работать только по объявлению.

         Как то, сидя на «Хабаре» и весело болтая с девушками в редакции Халила вспомнил про брата фотографа. Он снимает трубку, набирает его номер и говорит?

         - Алло, алло, это по – объявлению.

         - Сейчас, сейчас дам трубку, - засуетилась жена, Зейнел подходит к телефону.

         - Я вас слушаю.

         - Мне нужен профессиональный фотограф, - говорит по-русски Халила, изменив  голос.

         - Я занимаюсь фотографией многие годы. А что надо снимать?

         - Какова ваша ставка? Я имею в виду в долларах.

         - Вначале я хотел бы узнать, что нужно снимать?

         - А большим форматом может делать снимки?

         - Да.

         - Тогда вот что, сколько будет стоит большой фотоснимок обнаженной женщины?

         У Зейнел, никогда не выполнявшего подобные заказы, отнялся язык.

         - Сколько долларов. Какова ставка? – не унимается заказчик в трубке.

         Зейнел молчит.

         - Эй, коке, чего воды в рот набрал. Чего это ты застеснялся? Сказал бы двести долларов, и баста! – Халила не вытерпев, говорит по-казахски.

         Зейнел узнав его и теперь добравшись до родного языка, дал волю гневу.

         - Это ты Халила? Ах ты негодный мальчишка, постеснялся бы моих седин, что это за издевательство такое? – Выпалив все это, он в сердцах бросил трубку.

         Почувствовав что шутка его не удалась, пристыженный Халила, говорят ждет – не дождется друга Кыдырбека из Астаны, чтобы пойти с ним и упасть перед Зейнел ага на колени, прося пощады.

 

«ДУХ  ПОЛОСАТОЙ  ПАЛКИ».

         Работая фотографом районного Дома Культуры в Жанакоргане, Халила как-то вместе с другом заглянул домой к дальнему родственнику. Попали вовремя,   за обеденным столом сидели гости, несколько человек из районного начальства. Хоть и важно и чинно ведут себя, но приветствие Халилы принимают с подобающей вежливостью, с кивком головы, некоторые с улыбкой, некоторые доброжелательно. Но лишь развалившийся на подушках, занимая во всю длину весь тор – почетное место, мрачного вида толстяк, с насупленными бровями, еле протягивает кончики пухлых пальцев. Каков привет – таков ответ. Халила так же чуть коснувшись к пальцам проходит дальше. После обеда все выходят во двор.

         - Халила, как это ты здороваешься с начальником ГАИ Жанакорганского района? – не спрашивает, а упрекает его «народный артист» Жанакургана Калтай Аркабаев шепотом.

         - Ах, это тот начальник ГАИ, от которого волком воют все водители? – спрашивает Халила, поглаживая, рыжие усы.

         - То-то думаю, какая болезнь свалила его плашмя на торе, так оказывается это дух полосатой палки? !

         Спустя некоторое время, Халила с другом Вако решили сходить в баню. В моечном отделении голая мужицкая братия травит анекдоты, шутят, поддевая друг друга, громко смеются. Халила заметил в углу одиноко сидевшего толстяка, беспомощно озиравшегося вокруг, не зная кому обратиться с просьбой потереть спину. Сердобольный Халила приходит на помощь и добросовестно моет  ему спину намыленной вехоткой.

         - Ты всегда такой милосердный, почему вдруг бросился мыть спину этого негодяя? – спрашивает Вако недовольно.

         - Как негодяй? – удивляется Халила, - Сидит в углу одинокий человек, жалко стало.

         - Нашел, кого жалеть, был бы шофером и тебе не раз показал бы кузькину мать. Это ведь тот бывший гаишник Тажен, гроза водителей района.

         - Эх, бедный, это его злой дух из полосатой палки погонял, а теперь вышел весь, несчастный…

 

«ВЕСЬ  В ОТЦА».

         Шурин Халилы, то есть братишка его жены, Бахыт открытый и шумный добряк. Как-то Халила послал его купить фотобумагу.

         - Бахыт, будешь покупать, посмотри внимательно, чтоб «самопалом» не оказалась, -предупреждает Халила шурина. – Проверь обязательно дату выпуска.

         Но Бахыт оказался проворным малым, вернулся быстро и довольно улыбаясь протянул раскрытый конверт с фотобумагой. Халила удивленно взглянув на пакет, спросил:

         - Это что такое? Почему раскрыто?

         - Жезде, ты же сам велел хорошо проверить? – как ни в чем ни бывало Бахыт. Мы с Мухитом как только купили в магазине, тут же открыли конверт, проверили, посчитали. Как указано здесь, было ровно 20 листов. Все белые, чистые. Видите?

         - Эх, ты, Бахыт! Все испортил. Ведь школьник и то знает, что фотобумага просвечивается на свету, ее только в темном помещении открывают, – не знает то ли ругать, то ли злиться Халила.

         - Не злись, - успокаивает его пришедший домой с сумкой свежего пива кинооператор Мустафа Осеров. – Твой шуряк, такой же простодыра как и ты сам…

         Халила и Мустафа отправились в тот день в Шымкент, решив купить фотобумагу на месте. По дороге они заехали в Састобе проведать аксакала Батырбека, отца Мустафы.

         После чая, младший брат Мустафы  Мукан решил спилить большую кривую ветку на дереве, портящего весь вид двора.

         Не послушав совета отца воспользоваться лестницей-стремянкой, Мукан забрался на ветку и стал пилить сидя на ней. Вдруг, сухая ветка не выдержав тяжести, неожиданно обламывается и падает вниз. Падает, поднимая столб пыли и горе дровосек Мукан.

         - Сам неразумный и другим не внимаешь, остолоп. В пустой твоей голове опилки вместо мозгов, - злится отец.

         - Эй, старик, не шуми, остынь, -  вступается за сына мать.  – И так у него сейчас мозготрясение. Он ведь весь в тебя. Ты помнишь, как с мандолиной в руке с чубом на лбу хорохорился как петух у нашего дома?

         - Старуха, ну и память у тебя, помнишь все такое, не такое, - бурчит старик недовольно.

         - Помнишь, как решил спилить сгнившее дерево  во дворе и брякнулся на курятник, сломав крышу и распугав кур. Может другое и забыла, но тот случай я хорошо помню. Так что, мой сын по сравнению с тобой ничего не испортил, не ругай его!

         Халила был в восторге от такой естественной и смешной сцены, разыгранной перед глазами. Он невольно засмеялся.

         Ата, - обращается он к Батырбеку аксакалу, подходя  ближе – не сердитесь на него. Помните про историю с Ходжа Насреддином, который срубил сук на котором сидел. Теперь я не удивлюсь, откуда это вышел такой смешной брат Мустафы. Этот парень оказывается весь в отца.

 

«ОТ  АВОСЬКИ…».

         В 1988 году режиссер Рымбек Альпиев на студии «Казахтелефильм» снимал фильм «Дархан» по произведению писателя Оралхана Бокеева. В главной роли – сам знаменитый Нурмахан Жантурин.

         Июль того года выдался особенно жарким, в Алматы стоял нестерпимый зной. Возвращаясь из очередной съемки,   помреж Тана Тайпина протараторила:

         - Завтра в 10.00 со всей группой я буду на автобусе ждать вас у вашего подъезда. Ждите нас на улице.

         Но творческая братия никогда не в жизни не являлась в назначенное время, это редкий случай. Солнце уже было в зените, когда наконец, старенький студийный КАВЗ, пофыркивая подъехал к дому Жантурина и молоденький водитель Рахат молча открыл дверь автобуса.

         Мэтр казахского кино, с красными то ли от жары, то ли от гнева глазами плюхнулся на переднее сиденье. Жалобно зазвенели в авоське пять-шесть бутылок «жигулевского» пива. Автобус тяжело двинулся с  места, в салоне -гробовая тишина. Среди виновников опоздания был и кинооператор Халила Омаров.

         Он чувствует свою вину и не находит себе места.

         Звук натужно тянущего мотора нарушает зычный голос Нурмахана Жантурина:

         - Эй, Халила, иди сюда!

         Халила не заметил как подлетел к нему. Актер открывает бутылку пива и протянув ему, приказывает:

         - Пей!

Халила подносит горлышко ко рту и пробулькивает его без остановки до дна.

         - Живот не пучит?

         - Нет.

         - Говори честно, не прокисло пиво?

         - Чуть теплое, но хорошее.

         - Тогда давай, я тоже выпью! – Жантурин  отбирает у него бутылку.

         - Эй, негодник, ты же все выпил?

Услышав беззлобный, с хитрецой голос Нурмухан-ага, съемочная группа вздохнула свободно, и маленький КАВЗ превратился в большой пчелиный улей. Все ринулись к авоське с пивом. Каждому хотелось отведать, хотя бы глоток от авоськи великого актера.

         - А мне ага!

         - А нам ага! – доносились веселые голоса.

         И автобус тоже, будто сбросив тяжелый груз, весело рванул вперед, рассекая зной.

 

«БОЮСЬ  ПРОГНЕВАТЬ  АРУАХ  ЧЕРНОГО ИШАКА».

         Не то ныне время, когда только успевали снимать фильмы. Сидеть сложа руки, сетуя на тяжелые времена тоже не годится – семья, дети. Ныне ест тот, кто работает. Поэтому, «если хочешь сытым быть, не бойся зад ишачий мыть».

         Халила иногда зарабатывает «халтурой» снимая на видео свадьбы,          тои-торжества. Как-то снимал он чей то семейный праздник, событие проходило в ресторане «Достык».

         Обычно мы не всегда придаем значение, какое особое место занимает в торжествах музыкальное сопровождение. Ну подумаешь, стоит сплошной шум, грохот, молодежь скачет под непонятный гвалт. А если по смыслу подобранная, продуманная музыка, песни, сопровождают весь ход торжества  они являются одним из решающих звеньев успеха праздника.

         Ну никак не может найти Халила общий язык с парнем музыкантом. Абсолютно «асфальтированный» казах-манкурт.

         - Прошу тебя давай вместе работать, когда я начну снимать тот или иной эпизод, подбирай по теме музыку, - просит он обречено.

         - Ты, мамбет, меня еще будешь учить, - говорит с высока парень, с неохотой соглашаясь с Халилой. Потом, не дожидаясь конца праздника, стал собирать аппаратуру.

         - Был у моего деда Инаятуллы черный ишак, так себе одно название, на котором он в ауле разъезжал, - стал рассказывать музыканту Халила, когда тот упаковывал интсрументы: - Настоящая пытка была поехать на нём куда-нибудь. Сколько ни колоти пятками по бокам, сколько не бей плетью, никогда не спешил, наоборот упиралось, животное. И что интересно, как только повернешь его в сторону дома, он рвал с места, аж пыль поднималась.

         Через несколько минут прибегает взбешенный парень и хватает Халилу за ворот и трясется от злобы:

         - Ты, что? Меня с этим ишаком своим сравнивал, мамбет? !

         - Что ты? – смеется Халила. – Как я смею сравнивать тебя с ишаком? Зачем мне гневать аруах покойного? Страшно!

         - А что такое аруах? – не понял тот.

         - Я не знаю русского перевода, - пожал плечами Халила и отвернулся.

 

«НОЧНАЯ  КРАСАВИЦА».

         Когда-то в юности, в годы учебы в Ленинграде друг Халилы армянин Кочарян повел его в замечательный ресторан. После длительного застолья и беседы поздно вечером, когда друзья вышли на улицу, Ленинград сиял ночными фонарями, а Невский проспект особенно горел разноцветием огней. Все было сказочно красиво и торжественно блистало.

         - Халила, посмотри! Я бесконечно благодарен русским, которые построили такой прекрасный город вокруг ресторана «Кавказ», - восхищенно цокал языком тогда Кочарян…

         А Халила тоже бесконечно «благодарен» «ночным бабочкам» Алматы, слетающим на огни пересечения улиц Абая и Саина и превратившим это место в одно из достопримечательностей южной столицы. Сегодня этот угол города знают все, от мала до велика, и русские и корейцы, англичане и немцы, арабы и негры.

         Недавно Халила побывал в Жанакоргане и зашел навестить 80 летнего старца – родственника.

         - Живы-здоровы ли все твои близкие свет мой? – обрадовался старик.

         - Слышал, что получил квартиру от телевидения, рады этому событию. Давно я не был в Алматы,   наверное изменился?

         - Кстати, где квартиру –то получил?

         - На углу улиц Абая и Саина.

         - А знаю, слышал. Это ведь там собираются эти девицы? Он опечаленно поводил ладонью по седой бороде. – Да, изменилось время, испортились нравы. Ну уж ладно, будьте сами здоровы, что поделаешь теперь.

         Однажды зимой, пришедшего вечером с работы Халилу встретила жена. Только собрался разуться, как с кухни вышла супруга Рыскуль и ласково попросила:

         - Пока одет, сходи пожалуйста в магазин, купи готовые пельмени. Халила без слов, захватив пакет, побежал в магазин. Вечер был морозным. Купив пельмени, Халила стал переходить улицу Саина, как услышал за спиной мягкий  девичий голос:

         - Агашка, а я пельмени хочу, - молвила красавица игриво и картинно распахнув полу шубы  и показывая полные ноги выше колен в мини, добавила: - И вас тоже…

         Она театрально подошла к онемевшему от удивления Халиле. Беспомощно глядя то на наблюдавшую эту сцену с балкона Рыскуль, то на пельмени в пакете Халила промямлил:

         - Уже поздно…

         - Почему, агашка? – ночная бабочка  загородила дорогу.

         - Вон, видишь байбише  с октау, хочешь получить нокдаун? ! – спросил девицу Халила русско-казахским речитативом.

         Понятно, агашка, пока, чао! – и девица упорхнула в темноту.

 

«МЛАДШЕНЬКАЯ».

         Самая младшая дочь Халилы Сауле хоть и капризная, но очень смышленая девочка. Несмотря на  свой маленький возраст, очень любит принимать гостей, всегда рада многочисленным родственникам. Не лишена она и поэтического дара. Как-то дала задание на дом учительница Нургуль Кадыровна собрать пословицы и поговорки о языке. Младшенькая решила  перепоручить задание отцу.

         - Сауле, - говорит наставительно Халила, такие вещи надо делать самой. Сауле думала - думала и выдала:

         Без языка людям не быть,    

         Как языку без людей не быть,

         Как мясу без костей не быть,     - и записала это в тетрадь.

Как-то придя с работы устало и закрывшись газетой, Халила лежал на диване и краем уха слышит, как Сауле напевает:

Мама ходит на базаре,

Папа бродит по «Хабару».

Кушать хочется девчонке,

Протянул бы кто батончик.

      Халила запретил торговавшей разностями на базаре жене её занятие, после чего он и дети стал есть-пить вовремя. Больше всех рада Сауле:

         Зайца за уши бы потаскать,

         Ручки  мамины бы поласкать!  - напевает она.               

 

«ОТ  ЛЮБОВНИКА РОДИЛСЯ».

         Как то застал Халила на пятом этаже «Хабара» Кайнара Олжая, Нуртлеу Имангали, Серика Жанболата за чаем в буфете.

         - Ну вот, легок на помине, - говорит Имангали. – Проходи Халила, садись. Мы говорим про фильм о Курмангазы. Хоть и в целом твой этот фильм, но что-то в нем не твое.

         - Нуреке, не сыпьте мне соль на рану. Зачем спрашивать имя ребенка рожденного от    любовника?

         - Сказал ведь, не его монтаж, - чуть не привстал Нуртлеу довольный своей находкой.

         - Я ведь знаю его почерк!

         - Меня бог наказал. Не умею я юбилейные фильмы снимать. Перед Азимовым неудобно, что доверил мне эту картину. Пять раз делали монтаж. До того искромсали, что наконец «отцом» фильма оказался Бахыт Каирбеков. Поэтому и он как ребенок от любовника.

 

«НОВЫЙ  «МУХТАР».

         Хоть и живет Халила Омаров в тесноватой квартире, но в успешном участии в демографическом развитии страны его никто не упрекнет. Две дочери как две пери. Два сына – богатыря, радуют сердце родителей.

         Одного из сыновей зовут Мухтар, он ученик четвертого класса.

         - Коке, кто у казахов самый-самый знаменитый? – спросил однажды он отца неожиданно.

         - Абай.

         - А потом?

         - После Абая Мухтара Ауезов, - говорит Халила.

         - Коке, а что сделал Мухтар?

         - Он написал роман про Абая. Благодаря ему весь мир узнал про поэта Абая. Узнав Абая, многие далекие народы узнали про нас, казахов. Вот что такое настоящее счастье для человека и писателя, - говорит режиссер, объясняя сыну.

         Прошло несколько дней. В последнее время Мухтар нашел привычку ложится ничком на ковер и что-то писать. Отец хоть и заметил это, но виду не подал. В один из вечеров к нему подошел сам Мухтар.

         - Коке я хочу написать роман «Путь Абая» заново, – важно заметил он.

         - Что ты говоришь, роман давно написал твой ата, Мухтар.

         - Посмотри сам, коке. Тут Мухтар Ауезов написал, - к Абаю пришли в гости четыре человека, - говорит сын, показывая отрывок из романа в учебнике по казахской литературе. – А мне кажется гостей слишком много, так нельзя. Я написал: «К Абаю пришли в гости три человека».

         - Сынок мой, - оторвался от телевизора Халила. – Я не против, если ты перепишешь заново всех других писателей. Но прошу тебя, не трогай Ауэзова…

 

«ЦВЕТЫ, ЛЕД   И   ДЕВУШКА   НА  САИНА».

         В последние дни апреля  в Алматы вдруг неожиданно изменилась погода. Резко похолодало, и ударили морозы. Только что распустившиеся тюльпаны покрылись снегом и завяли от холодов.

         Находивший всегда неожиданные  образы и сравнения в самой жизни Халила, взяв фотоаппарат, ранним утром вышел на улицу. Сегодня у него особая цель – найти образную аналогию между рано увядшими бутонами тюльпанов и молоденькими девушками, ожидающих своих клиентов на Саина, и сделать несколько снимков.

         Лишь только показалось солнце, дрожащие и съежившиеся от холода бутоны начали потеть и капельки растаявшей воды стали стекать на землю. Да и девицы, которыми ночами здесь пруд пруди, куда-то пропали разом. Из серого бетонного дома, где жили в основном работники и журналисты телерадио, один за другим начали выходить люди, спешащие на службу.

         - Эй, негодник! Чего это ты прячешься в углу? – Халила вздрогнул от женского голоса. Он успокоился, увидев супругу Абдоллы Сулейменова, журналиста телевидения. Они оба были старше Халилы, и она могла позволить себе такое обращение. Она заметила фотоаппарат на шее деверя и обрадовалась:

         - Так, негодник, ну ка, сфотографируй меня! – приказала Сауле.

         - Как скажете, женгей! - согласился Халила. – Только вот, идите и встаньте на обочину дороги.

         Подобно борцу на ковре Сауле-женгей важно прошагала на указанное место и застыла в ожидании. Но Халила «не верит» в образ. Он кричит нетерпеливо:    - Ойбай, женгей! Чего ты на меня уставилась, раскрой полу плаща, выставь ногу на бордюр, смотри  на «клиентов».

         - Ах ты жугермек! То-то думаю, чего это он так быстро согласился, -засуетилась только что поняв «художественный замысел» фотографа Сауле и гневно топнув ногой асфальт и пригрозила пальцем. – Вот все расскажу Рыскуль, ох уж расскажу!

         В это время рядом проплывала раскрашенная девица в короткой юбке и как белесая рыба на нересте блеснув прелестями встала рядом, как на заказ. Халила пошел вовсю щелкать затвором аппарата, он так вошел в раж, что не заметил, как кто-то дергает его за плечо.

         Это Рыскуль, его благоверная супруга, укоризненно смотрела на него.

         - Это что такое ты выдумал? Фотограф продажных девиц, тоже мне! Поздравляю с новой работой. Ну ка, давай домой!

         Халила без всяких возражений, затолкав аппарат в футляр, покорно покатился впереди жены.

         - Халеке!

Халила обернулся на знакомый голос. Это был Бейбут Кусанбек, сосед:

         Искусство требует жертв?

Вместо ответа Халила успел только глупо хмыкнуть, изображая смех.

 

« МЕЧТА».

          Агентство «Хабар» представляет собой огромный дворец с бесконечными коридорами и кабинетами – аквариумами.

         Несмотря на бесчисленное количество людей, здесь никогда не увидишь сутолоки. Каждый занят своим делом. В глазах рябит от прелестных девушек и прекрасных женщин и, как писал Олжас:

         А девы, девы! А-ах, халвою тают на устах!

Особенно те, что сидят на 4-м этаже в монтажной студии и на озвучке. Халила заходит сюда каждый день. Его встречают спокойная Баян, веселая Гаухар, милая Саида, пытливая Маржан. Все они незамужние, все как на подбор статны, все как с обложки журнала красивы. Все они остры на язык, все любители шуток. Иногда и Халилу  непрочь поддеть острым словцом.

         Маржан стала расчесывать свои прекрасные локоны, стоя перед зеркалом в глубине комнаты. Цветной бейдж-пропуск с фоткой блестел и переливался, вися на призывно вздымавшейся девичьей груди. Халила невольно загляделся на эту картину. Заметив взгляд, Маржан обратилась к нему:

         - Ага, когда же и у вас будет такой бейдж?

Халила сделав вид будто не услышал её, стал сосредоточенно перебирать бумаги перед собой. А Маржан не отстает.

- Халила ага, а сколько вы уже работаете в «Хабаре»?

- Три года.

- Маржан, - обращается теперь Халила к девушке: - А сколько ты сама здесь работаешь?

- Пять лет.

- Сколько же можно ходить звезды считать и луной любоваться? Почему бы тебе не найти хорошего парня и не выйти замуж?

- Где сейчас найдешь такого парня. Это ведь – мечта!

- Вот видишь, если твоя мечта выйти замуж за хорошего парня, моя мечта – войти в штат «Хабара» – говорит Халила, разводя руками.

 

«ГДЕ  ЖЕ  ОБЕЩАНИЕ? ».

         Наш друг Халила видимо в школьные годы не особо отличался прилежанием. Но зато, начиная с пятого класса приобрел огромную тягу к художественной литературе. Не говоря о других, только четырехтомник сказок  «Тысячи и одной ночи» в шестом классе весь прочитал.

Попался как-то ему роман А.Нуршаихова «Годы радости и любви». Безумно интересной книгой оказалась. Его полностью захватила чистая любовь Ербола и Ментай. Предметы, по которым он и так кое-как успевал, остались в стороне. Он весь живет романом: и на  уроках,   а придя домой, ждет пока весь дом уснет. Тогда он включает свет и уходит в мир героев.

Возвращается как-то отец Нематулла поздно ночью домой и видит свет в комнате сына. Услышав шаги в прихожей Халила быстро  погасив, свет «засыпает». Через некоторое время отец вновь выходит в коридор и опят видит, что комната сына освещена. Осторожно ступая он подходит и бесшумно открывает дверь, а там позабыв все на свете лежит Халила и читает книгу «Годы радости и любви».

         - О любви, значит мечтаем, когда кругом двойки! – отец, погасив свет, даже пробку в предохранителе открутил и спрятал в карман. Переждав время, когда уснул отец, Халила достает предусмотрительно заготовленный светильник. Это была обыкновенная консервная банка, наполовину заполненная керосином и самодельным фитилем. Он зажигает светильник, укрывается одеялом и вновь уходит к приключениям Ербола и Ментай. Глубокой ночью от неприятного запаха и гари вдруг проснулся, всполошился весь дом. Быстро погасив самодельный светильник, «спит» непробудно лишь Халила.

- Эй, Халила, просыпайся скорей! Ты не чувствуешь запаха? – спрашивает взбудораженный и испуганный отец.

- Нет, коке! – как ни в чем ни бывало отвечает Халила, поднимая голову «спросоня». Все лицо его измазано сажей от  керосинового светильника. Отец срывает с него одеяло. Испуганно озираясь, сидит наш герой, пряча под подушку всю ту же книгу о любви…, рядом разлитая банка с керосином.

Конечно же Халила в ту ночь получил хорошую взбучку. Чуть не спаливший собственный дом горе-читатель. Назавтра получил дополнительный выговор и в школе. И тут была его вина. Все предметы, кроме литературы и истории он всерьез не принимал. Да к тому же на уроках сидел бы спокойно, ан нет! Постоянно переговаривается с учителем, болтает с друзьями, не дает покоя соклассницам, ну настоящий непоседа и егоза.

Вот и сегодня по его причине сорван урок химии, а учительница иностранного языка, с тихим вздохом беспомощно опустилась на стул. Затем со слезами на глазах убежала из класса. Так и есть, привела классную, Дину апай. Та поставив Халилу перед классом стала «выбивать» с него пыль.

- Слушай меня, Омаров – кричит в гневе Дина апай. – Откуда ты такой бестолковый вышел? Ты посмотри какие у тебя предки, дед. Одни ученые, муллы, мечети и школы держали. Отец твой Нематулла – передовой работник жилкомхоза, всеми уважаемый человек. На кого ты похож? Ай, чего это я зря распинаюсь, говори тебе, не говори, нет проку. Вот отрежь мой нос, если ты станешь человеком.

Как быстро бежит время, прошло с тех пор четверть века.

… С автором того романа, в свое время ставшего  бестселлером, Азильханом Нуршаиховым свела Халилу творческая судьба. Режиссер снял одноименный документальный фильм.

Недавно, будучи в Жанакоргане Халила встретился с бывшей  классной руководительницей Диной Абитовой за одним столом. У бойкой и строгой когда то молодой женщины поседели виски, лицо тронуто рябью морщин.

- Айналайын Халила, здравствуй? И знаем и видим твои фильмы. Нравятся нам, хорошие картины ставишь. Слышали, что и на Государственную премию выдвигали тебя. Очень рады за тебя, -  учительница поцеловала Халилу.

- Апай, - обратился к ней Халила своей хитрой улыбкой. - Неужели вы считаете этого режиссера, снявшего те фильмы человеком?

- Свет мой! Сколько забытых имен ожили благодаря тебе. Вот это настоящий гражданский подвиг!

- Стоп! – вдруг неожиданно крикнул Халила, удивив сидящих, и накинулся на учительницу.

- Дина апай, а где же ваше обещанное мне в шестом классе? Надо выполнять обещание, отрежьте мне свой нос!

Гости, сидящие за столом не верят ушам. Неужели этот режиссер и вправду свихнулся?

- Ох, свет мой, не забыл ведь мою угрозу. Но хуже от этого ты не стал. То что искорка в сердце у тебя была, мы еще тогда знали. Надежда оправдана, ты теперь известный человек, айналайын! – маленькая учительница ласково обняла нависшего над ней ученика.

Какому родителю не приятно, когда хвалят его дитя. Сидящие рядом Нематулла и Хадиша Биби с гордостью смотрели на сына. А гости только теперь понявшие суть дела, смеялись от души.

Халила вышел на улицу. Луна улыбалась во все полное лицо, звезды заманчиво мигали, приглашая в неведомое.

 

«ЗАКЛЮЧЕНИЕ, ИЛИ НЕСКОЛЬКО СЛОВ ПРО ХАЛИЛУ».

Я хорошо знаю Халилу Омарова, имеющего свой почерк в казахской кинодокументалистике режиссера.

Как говорят казахи про таких людей, раскроет рот – сердце видно, - ему абсолютно чуждо чувство зависти успехам других. Наоборот, он всегда сам радуется, достижениям друзей, и эта радость всегда чиста и искренна. Он щедр щедротой аристократа, готов подарить последнего коня пешему не задумываясь.

Иногда кажется, что Халеке и Ходжа Насретдин  ночевали вместе. Все его поступки неподдельно искренни,   помыслы чисты, как родниковая водица, как свежий весенний ветерок. Но… вызывают улыбку людей его нестандартная природа  образов, коими он облекает порою серую как асфальт жизнь, события, встречи. И то что вы прочитали в книге думаю, подтверждение моей характеристики Халилы.

Он честен в искусстве: это его отличительная черта, за него он пойдет и в огонь и в воду.

Он ищет пути возрождения из тлена имен многострадальной истории  нашей, возрождает их из пепла небытия, распрямляет крылья Фениксу  и дает им вновь увидеться  со своим  народом, за который они смело шли на заклание.

Мне кажется это у него идет не только от глубокого знания, любви к народу и истории собственной  земли, но и тех лабиринтов собственных жил, где течет кровь благородных пращуров .

Седьмым потомком является Халила Ишана Айхожи знаменитого на все три казахские жуза своей мудростью и глубокими знаниями. Живший в 1778-1858 годах известный Хаджи в молодости получил духовную грамоту в Бухарском медресе Мир-Араб, а закончив его продолжил учебу в знаменитом на востоке Медресе в городе Балх в Афганистане. Ишан всю жизнь проповедовал вероучения Ислама в долине  реки Сыр, обучал арабской грамоте детей неимущих. Одиннадцать сыновей Хаджи продолжили дело отца, следуя по его стопам. Большинство из них стали духовными предводителями крупных племен на побережье реки, открывали мечети, обучали детей. До Октябрьской революции в медресе Айхожи близ Жанакоргана получили образование 450 учеников. Был наставником в этом медресе и Мухамеджан Хаджи – отец известного писателя и драматурга Калтая Мухамеджанова.

Про своих дедов и отцов Халила не раз бывало, рассказывал  проникновенно.

Как-то ехали мы  с режиссером Халилой Омаровым в командировку в город Тараз, с целью снять документальный фильм об ушедшем так рано из жизни талантливом писателе Мусе Рахманберды. Дорога длинная, располагает к разговору. Большую мечеть, построенную Айхожа Ишаном в 1927 году большевики превратили в скотный двор. В селах и окрестностях на расстоянии от Туркестана до Жанакоргана были растреляны, подверглись репрессии  и сосланы   в Сибирь 250 духовных лиц, обвиненных как «враги народа». Из них остались живы и возвратились в родные места лишь четверо.

Я видел и получил благословение  двух из них, переживших нечеловеческие унижения и трудности лагерей. Это Аззам Ишам и умерший в 104 летнем возрасте Уахас-ходжа. Другие ходжа скрылись в горах Таджикистана, а затем ушли в Афганистан, - говорит Халила вспоминая трагическую судьбу отцов, живших в то лихолетие.

Внук Айхожи Ишана Омар, сын Ремета был искуссным наездником, плотно и ладно сложенным парнем. И умом был не глуп. Когда над ним нависла угроза расправы красных, местное население, боясь потерять потомка священнослужителя, почитаемого поколениями людей, решает переправить Омара и его домочадцев через Амударью в Афганистан. В последний момент перед прощанием с родными местами, думая о будущем своих потомков, Омар отказывается покинуть родину, говоря при этом: - "«Здесь пуповину нам резали, первая кровинка при этом капнула на эту землю. Чему суждено быть, того не миновать, вместе с людьми и увидим"». -–И повернул голову конь назад. Долгие годы он жил в Самарканде. После смерти Сталина сын Омара Уайда ходжа переехал в Алмазар близ Ташкента. Со всеми своими домочадцами и близкими родственниками Уайда ходжа жил рядом с буйной быстриной Жонарык, в четвертом ауле, но поселился отдельным домом на холмистом отшибе. Это была земля, обладающая священным духом: многие семьи казахов терпящие бедствие в те годы террора и унижений находили приют  и успокоение,   построив себе землянки.  На этом месте сейчас господствует пырей и колючий репейник.

- В 1957 году 4 мая мать Хадиша носившая меня под сердцем, почувствовав приближение родов и стесняясь свекра Уайды ходжи, убежала в землянку. Одна из этих землянок стала заветной: кровь из моей пуповины капнула в репейник, а голос, вырвавшийся впервые в унисон с гремящими раскатами быстрины, возвестил мое появление на свет…

- Я до того был круглым и полным, что в семь месяцев еще не мог сидеть. Дед Уайда обкладывал меня с четырех сторон подушками, но я все равно, как мяч скатывался вбок.

- Никто не сможет тягаться с моим круглолобым «Лениным», - так он называл меня. – Вот посмотрите, это он прославит имя своего деда, - говорил он, – да обретет покой его душа.

- Дед Уайда забирался на дом, и долго смотрел вслед уходящему  багровому  солнцу. Так он утолял тоску по родной земле, словно посылая с последним заревом пылающего заката тоску сердца, биение пульса и крик души по родной  стороне. К сожалению, его прах остался на чужбине; не суждено было ему обрести вечный покой на земле отцов. Он умер и похоронен в Алмазаре. А отец мой Нематулла переехал в Жанакорган позже, - говорит Халила, завершая повествование об этом нелегком этапе жизни деда и отца.

Мы вышли из машины и забрались на пригорок возле дороги. Вечерело. Дул свежий ветерок, дрожали от этого дуновения нежные лепестки степных тюльпанов. Земля пестрела разнотравьем, свежесть степи расширяла грудь, звенела в голове, словно далекая песня.

Мы замолчали. Щебетали на небе птицы, под ногами свирестели кузнечики. Тишина!


 
Контактный телефон для сотрудничество
+7 701 7550703

Kalilafilm.kz