Остановка в ведьминском лесу

     

     Ближе к полуночи он свернул с оживлённой трассы на глухую лесную дорогу. Но ехать теперь стало даже легче. Исчезли встречные, ослепляющие светом своих фар, машины. Да и дорожное  покрытие, как ни странно, пошло значительно лучше – не бетонные, громыхающие на стыках,  выщербленные плиты, а гладкий и ровный асфальт. Напрягали только бесчисленные, как на ралли,  изгибы дороги.

     На спидометре уже было восемьсот километров пройденного пути. А до Лиды, его давней-предавней любви, любви, которую он пронёс через всю свою долгую жизнь, оставалось  проехать примерно столько же, долгих восемьсот километров. Она длинно и подробно объясняла ему по телефону, как можно доехать до неё. А в конце разговора вздохнула:

      – Ой, не стоит тебе, Виктор, на машине ехать! Поехал бы ты лучше поездом!

     Он же решил, что если вот сразу не заскочит в машину, захватив с собой небольшую сумку с самыми необходимыми  вещами, главным образом, личными документами; вот если сразу, тут же,  повинуясь своему душевному порыву, не поедет к Лиде, то никогда уж от жены не вырвется. Если будет раздумывать и дальше.

     Недаром ведь Лида говорила:

     – Витя, у тебя не жена, а ведьма. Ты просто сам не видишь, что она тебя заколдовала чем-то. Вот ты и не можешь уйти от неё.

     Лида была, конечно, права. Очень сильно права! Чем же ещё объяснить такое его, по истине, ничем неоправданное терпение! Какой еще мужик вытерпел бы такие выходки и издевательства со стороны своей жены! А вот он терпел. Терпел всю жизнь. По- первости, когда она вдруг, выхватив у него из-под носа чашку с супом, опрокинула  ее в унитаз, отправив затем туда же содержимое всей кастрюли, он подумал, что сам виноват. Можно было и не скупиться на доброе слово хозяйке. Супчик был, действительно, вкусный. Просто он задумался о Лиде.

     А когда жена стала кромсать ножницами все наряды, которые он ей купил, он пришёл к мысли, что у нее с головой не все в порядке.

     – Ты думаешь, у меня с головой не всё в порядке, да? Нет, муженёк! Мне просто противно носить эти тряпки – твои жалкие подачки! Ты решил от меня откупиться? Купил тряпку – и отстань! Так что ли?

     И она обсыпала его голову тряпичными разноцветными ленточками – всё, что осталось от юбок и кофточек.

     Вот так. Хотел  он с девушкой лишь прогуляться по лесной опушке, а вышло – задержался с ней на четверть века.

     Он успокаивал себя, ну вот дочка станет взрослой, тогда он и уйдёт от жены. Тогда и придёт к своей Лиде. Но вот дочка стала уже взрослой, и вроде ничего его теперь не держало рядом с женой. Однако, он продолжал оставаться с ней, словно в каком- то мороке...

     …Съехав на лесную дорогу, Виктор Петрович включил дальний свет и летел со скоростью сто километров в час. Можно было и ещё поддать газку, дорога позволяла. Но местность была незнакомая, и дорога извивалась в лесу хоть и плавно, но каждые двести-триста  метров. Поэтому каждый раз, когда бегущий впереди машины жёлтый столб света выхватывал на очередном повороте чёрную стену леса, Виктор Петрович невольно притормаживал, опасаясь увидеть на дороге неожиданно выскочившего лося. Или ещё кого-нибудь.  Конечно, человека он в этой глухомани увидеть не рассчитывал. Но кто его знает, лешак вдруг какой на дороге  появится.  Расслабляться не стоит.

    Через два часа такой размеренной езды Виктор Петрович начал засыпать. Веки стали свинцовыми, и глаза у него то и дело закрывались, словно у него под головой была пуховая подушка.

     "Надо бы поспать", – подумал Виктор Петрович. Но продолжал ехать.

     Он уже начинал видеть в отражении на лобовом стекле, как на экране телевизора, Лиду, жену, дочку…Все они ему что-то говорили. И он даже, начинал что-то им отвечать.

    – Ой, не ехал бы ты на машине!– говорила ему Лида.

    – Да я осторожно, – отвечал он Лиде.– Я не буду гнать.

    – Скотина! Какая же ты скотина! – говорила ему жена.

    –  Сказала бы чего-нибудь новенького, – говорил он жене.

    – Папа, – говорила ему дочка, отражаясь в лобовом стекле, – скажи, а почему все мужики козлы?

     Он видел её сидящей в кухне за столом. Дочка стала до того чёрная от регулярного пребывания в солярии, что губы казались неприлично белыми, как ладони у негра. Она допивала уже третью банку пива, а пепельница   полнилась подкрашенными губной помадой окурками.

     Он вспомнил её бесчисленных ухажёров. Они и впрямь, были еще те козлища! Ему было обидно за дочку, будто она не могла приворожить нормального парня.

     Когда Виктор Петрович несколько раз чуть было не съехал в кювет, начиная втягиваться в разговор с приснившимися ему Лидой, женой, дочкой, он притормозил и остановился у тёмного леса.

     "Надо поспать", – подумал он.

     Но удивительное дело, как только он остановился и опустил стекло, чтобы впустить в салон свежий лесной немного влажный воздух, сонливость сняло как рукой.  И как он не устраивался удобнее на сиденье, спать уже не хотелось. Посидев расслабленно минут пятнадцать, он снова тронулся в путь. Но не проехал пяти минут, как снова забегали перед его глазами картинки из сна, и снова жена ему говорила:

     – Ты думаешь, вот так легко меня можно кинуть и поехать к своей шалаве? Так ты думаешь?

     И опять Лида взывала его к осторожности.

     И снова он начинал им что-то отвечать. Но когда, вздрогнув,  он едва успел в последний момент вывернуть руль, чтобы спасти машину от вылета в лес, понял,  дальше ехать нельзя.

     "Надо бы поспать", – опять сказал он себе.

     Виктор Петрович  приткнулся к чёрному лесу,  но опускать стекло на этот раз не стал, а наоборот, почему-то  защелкнул на всех дверях замки и, опустив кресло, расслабился, отдавая себя на волю сна.

     Закрыв глаза, он вспомнил, как они с Лидой  встретились, когда она по работе приезжала в его город. Они посидели в кафе, выпили кофе.

     – Так уж звезды сложились, Витя. Видимо судьбе не угодно, чтобы мы с тобой были вместе!– говорила Лида. Она глядела в свою чашку, словно хотела нагадать на кофейной гуще опровержение своим словам.

     – Причём тут судьба! – отвечал он. – Всё зависит от нас самих, Лида!

     Действительно сейчас ничто не мешало им соединиться вместе. Лида овдовела. Её муж, пьяница и дебошир Семён, не так давно попал под машину, возвращаясь из ночного киоска с бутылкой водки.  А её двое сыновей уже стали взрослыми и были устроены в жизни.

     Вспоминая свою встречу с Лидой,  он уже начал совсем засыпать. И тут мощный столб света встречной машины заставил его вздрогнуть.  Виктор Петрович чуть ли не подпрыгнул на месте. Он открыл глаза и судорожно вцепился в руль. Однако никакой встречной машины и никакого света не было.

     – Ух! – сказал Виктор Петрович, и его голос показался  каким-то чужим и неестественным.

     Чтобы избавиться от неприятного ощущения, навеянного звуком  его собственного голоса, он решил еще что-нибудь произнести вслух.

     – Надо поспать, – сказал он и опять  поразился чужому своему голосу. Поразился так, что кожа на голове как-то неприятно похолодела.

     "Долго ехал один, не мешало бы размяться", – сказал он себе  и вышел из машины.

     На свежем воздухе  он потянулся и огляделся. Было далеко за полночь. На ночном небе не было видно ни одной звездочки.  Каким бы оно ни было чёрным, но на его фоне резаные силуэты еловых верхушек смотрелись еще темнее.

     "Какой-то ведьминский лес!" – подумал Виктор Петрович. Ничего кроме иссиня-черных  островерхих елей на фоне ночного неба он вокруг себя не различал.Только  слабый красноватый свет габаритных огней его машины мягко освещал ближайший участок дороги и выхватывал несколько рядом стоящих деревьев из обступившего его чёрного леса.

     От сна не осталось и следа, он ощущал себя бодрым и свежим. Хоть садись в машину и снова трогайся в путь.

     И тут Виктор Петрович увидел впереди на дороге слабый огонёк. Приглядевшись, он заметил, что этот огонёк, размеренно покачиваясь, медленно приближается к нему.

     Прохаживаясь  вокруг  машины, Виктор Петрович  не сводил глаз с приближающегося огонька. Наконец он понял, что это какой-то пешеход идёт с фонариком в руках. Виктор Петрович расстегнул молнию на своей куртке, так чтобы в случае чего можно было легко выхватить висевший на ремне зачехлённый нож.

     Когда пешеход поравнялся с ним, и стал хорошо различим не только яркий огонек фонарика, но и его  силуэт – было даже видно, что путник одет в длинный просторный  плащ – Виктор Петрович сказал:

     – Далеко путь держим?

     Сказал просто так, что разбить висевшую над пешеходом таинственную ночную  ауру.

     Путник поднял фонарик, ослепив Виктора Петровича, и сказал каким-то дребезжащим, бесцветным голосом:

     – В Ольховку. Я держу путь в Ольховку, – и прошёл мимо.
 
     "Неразговорчивый какой!", – подумал Виктор Петрович и сделал ещё несколько разминочных упражнений.

     Когда он уже захотел сесть в машину, то снова различил впереди, в той стороне, откуда только что пришёл путник, слабый огонёк.

     "Ещё кого-то несёт",– удивился Виктор Петрович и на этот раз уже с тревогой стал всматриваться в черноту ночи.

     Это был очередной путник. Как только он поравнялся с машиной, Виктор Петрович снова почему - то спросил:

     – Далеко путь держим?

     Пешеход, как и первый путник, поднял фонарик и ослепил его. Так же ослепил,  как и тот, первый. И опять Виктор Петрович различил на нём просторный плащ, в котором обычно ходят грибники.

     – В Ольховку. Я держу путь в Ольховку.

     Голос его был какой-то дребезжащий и бесцветный. Как и у первого путника.

     Виктор Петрович почувствовал, как кто-то мелкий-мелкий на своих холодных прехолодных лапках стремительно пробежал по его позвоночнику сверху вниз.

     Он быстро сел в машину, запустил двигатель и, включив ослепительно яркий  дальний свет, сорвался с места.

     Только когда набрал хорошую скорость, Виктор Петрович немного успокоился.

     "Однако, как тут оживленно!" – подумал он. Пешеходов – как в городе!

     Минут пять Виктор Петрович  разворачивал ленту дороги, гонясь за ярким лучом  света от своих фар, пока его взгляд  не выхватил  на приборной доске красную цифру 140.

     "Чёрт!"– мысленно  произнёс Виктор Петрович и притормозил. Он мчался со скоростью сто сорок километров в час по ночной лесной и незнакомой дороге!

     "Так не пойдёт!" – сказал себе Виктор Петрович. – "Надо поспать!"

     И он снова остановился, прижавшись к обочине. На этот раз Виктор Петрович не стал выходить из машины. Он опустил голову прямо на руль и устало закрыл глаза. Надо поспать! И тут же, как только он смежил веки и опустил голову, его машину сотрясло как от мощного удара.  Удар был такой сильный, что раскрылась подушка безопасности и больно ударила Виктора Петровича в лицо, прижав его к спинке сиденья.

     Когда он пришёл в себя и с трудом выбрался из машины, то увидел, что лобовое стекло было всё в мелких трещинах и вдавлено в салон, а передняя левая фара оказалась разбитой.

     – Надо проснуться, – сказал он себе вяло, устало и даже как то равнодушно.– Надо проснуться.

     И он пошел назад по дороге к распластанному на проезжей части,  в метрах двадцати  от его машины, человеку.