***
Первая ночь Ариадны... Часть I
*
"Первая ночь Ариадны или путешествие в мир Любви".
*
Тебя звали Ариадна, но ты, отчего то, стеснялась этого имени, и просила называть тебя Ариной. Объяснение твоё, на сей счёт, было в высшей степени элегантным и чарующим, как ты сама:
– Это гораздо проще и сближает с Александром Сергеевичем Пушкином, – подарочный томик которого, ты постоянно носила с собой. – Это мой талисман – говорила ты и хитро улыбалась. Не влюбиться в тебя было просто невозможно, и я словно безусый юнец влюбился в тебя, моя Арина…
В этот вечер я ждал тебя, мы договорились встретиться в восемь, в номере гостиницы, где я остановился, по случаю моего приезда в город, где ты жила…
Ты вошла, слегка смущенная, но решительная, или что-то решившая…
Я взглянул и увидел тебя в новом свете. Шторы были задёрнуты не плотно, и в комнату проник луч, закатного солнца. Луч упал на твоё лицо, и мне казалось, что оно светилось и горело одновременно. Ты была такая и не такая как прежде, в тебе была тайна, которая рвалась наружу.
Щёки были залиты приятным румянцем и походили на молодые нежные персики. Твои губы, чуть влажные и сочные, словно налитые соком малины, слегка подрагивали. На лоб колечком свисал локон твоих волос, цвета спелого каштана. Глаза… я не сразу обратил внимание… твои глаза стали другими. Цвет их был прежним, напоминал кофейное зёрнышко, чуть маслянистое и хорошо прожаренное. Но что-то в них изменилось, я не сразу понял, что… Они, как и губы были слегка влажными и оттого казались, ещё более притягательными, но это не всё, лишь спустя несколько мгновений, после того, как ты вошла и остановилась, я увидел в твоих глазах язычки пламени. Они, слегка подрагивая, потухали, потом вновь вспыхивали, и мне показалось на миг, что это вовсе не ты, а какая-то другая неведомая мне женщина – из другого мира – вошла в номер. Ты была настолько прекрасна, что я понял, а скорее почувствовал, что в твоём сердце зажглась Любовь! Я бы так и продолжал сидеть, заворожено всматриваясь в твоё лицо, если бы ты не прервала молчания.
– Ты не узнал меня, Даня? И твоя нежная улыбка, вывела меня из этого гипнотического оцепенения. И я смущенно, чуть откашливаясь, произнёс, хрипловатым от долгого молчания голосом. – Да, дорогая Арина, входи, конечно, и располагайся, вот здесь тебе будет удобно, я встал и шагнул тебе на встречу. Арина подошла к мягкому кожаному диванчику, который стоял тут же по левую руку от неё, и положила на него свою сумочку. Я наконец-то приблизился к тебе, и, смущаясь своего замешательства, взял твою правую ладонь, в свои ладони. Да ты замёрзла, милая моя путешественница, произнёс я, уже оправившись от смущения. Слегка наклонившись, я поднял твою кисть к своим губам, и нежно, словно боясь спугнуть маленькую птичку, поцеловал твою руку.
– Ты знаешь, Данька, – начала Арина, и кровь ещё больше прильнула к её щекам… Ты знаешь, я пришла к тебе… я больше не могу жить мечтами. Пришла и хочу остаться, если позволишь… Но ты только отвечай сразу, не молчи! – вдруг заторопилась ты, и две крупные слезинки, похожие на утреннюю росу в лепестках розы, выскользнули у тебя из глаз, и покатились по нежно алым, бархатным щёчкам… Кровь, вдруг резким потоком стукнула мне из шеи в затылок, сердце бешено заколотилось, лоб стал влажным, капельки пота, скользнули по моему лицу, а может быть, это тоже были слёзы, слезы счастья… Мгновение моего молчания затянулось и за первыми двумя росинками скользнули, ещё две, потом ещё…
– Ты плачешь?! – вдруг очнулся я. – Ты плачешь, милая моя, нежная Ласточка! Ты замёрзла, я отогрею тебя!
– Ты не ответил. – тихим, почти сдавленным голосом сказала Арина. От этого твои малиновые губки, стали ещё более яркими и мне так захотелось прикоснуться к ним своими губами… Но я вовремя спохватился, нельзя, нельзя напугать эту маленькую нежную птичку, так доверчиво, спустившуюся ко мне на ладони… Я слегка встряхнул головой, чтобы скрыть свой порыв, будто поправляя упавшие на лоб волосы.
– Да, я промолчал, моё сердце так бешено стучит, будто гром бьёт в свои барабаны! И я подумал, что этот гром, оглушивший меня, стал моим ответом…
– Ах, ты хитрый, лукавый, Данька, ты опять хочешь вернуть меня в мир грёз?
– Наоборот, я хочу сделать так, чтобы эти грёзы, продолжались вечно! Вечно… пока мы живы! Что ты на меня так смотришь, не веришь? Прислони своё ухо к моей груди и сама, всё услышишь… Ты подошла ко мне почти вплотную и левой стороной прислонила голову, к моей груди. Я тихонько взял тебя за плечи и почти утопил свой нос в твоих кудряшках. О, твои волосы пахли сказкой и счастьем одновременно! В их тонком аромате угадывался свежий морской ветерок, принесший запах каштана и инжира и потом волной пробежали, еще какие-то знакомые оттенки – это был запах цветущего поля, прелой травы, разомлевший на солнце, запах луговых цветов, запах бабочек и стрекоз – это был запах счастья!...
– Твоё сердце, гораздо красноречивее, чем ты. Арина подняла от моей груди смущенное, но счастливое лицо.
Ты больше не плакала, ты улыбалась и слёзы, которые еще не высохли на глазах, казались теперь слезами счастья. Мне, стало чуть жаль, что это мгновение закончилось. Вот так я мог бы простоять всю свою жизнь, подумал я, но вслух произнести не решился. Арина первой взяла себя в руки – видимо, услышала мои мысли
– Данька, Данечка, ну хватит уже смущаться – сказала Арина и нежно почти бережно погладила меня по моим, тоже чуть взволнованным волосам. – Я сказала портье внизу, что пришла часа на два, если ты не хочешь, чтобы я, так быстро ушла, сделай, что-нибудь, а я пока в душ, сказала ты с легкой лукавинкой и нежно розовая краска любви, сделала твоё лицо неотразимым.
– Да, да, – произнёс, наконец, я, – душ здесь, там ты найдёшь всё что нужно. Я захватил с собой розовое масло, думаю, оно тебе понравиться…
– Не забудь закрыть за собой дверь, а то вдруг меня похитит какой-нибудь Черномор, пока тебя нет…
Договориться с персоналом гостиницы, не представляло особого труда. Лучший переговорщик и друг всех портье – Бенджамин Франклин, который подобно Джоконде, чарует сердца многих. И часто слово «Нельзя!» только для того и пишут, чтобы он улыбнулся из моего портмоне, в карман тех, кто это слово написал.
Как я вернулся в номер, почти не помню, помню только, что меня дрожью колотила лихорадка, и как я не старался её унять, договориться с ней мне так и не удалось. Я боялся, что Арина заметит моё смущение и открыл дверь номера почти не слышно, что бы чуть отдышаться. Но не успел, я закрыть дверь и оказаться в своём гнездышке, токовым мне теперь показался - безликий номер гостиницы. За струями подающей воды, я услышал, нежный певучий голос – ты напевала, какую-то песенку. Я не разобрал слова, но твой голос и мотив этой песни, умрет только вместе со мной. Я и впрямь боялся, что моё сердце не выдержит и выпрыгнет из груди. Ему, будто бы самому не терпелось, взглянуть на ту, которая так нежно прильнула к груди, чтобы послушать его барабанную дробь, больше походившую на марш Мендельсона – тот самый, который играют новобрачным.
Да, сердце моё, уже похоже всё решило за меня подумал я и улыбнулся своей догадке, а скорее даже, своему скорому счастью.
– Даня, милый, ты вернулся? – услышал я вдруг нежный голос Арины, он пробивался сквозь струи падающей воды, Боже мой, как я завидовал сейчас этим струям! Да, да завидовал и ревновал, что это они, а не я обнимают сейчас твоё тело, скользя по нему, и любуясь каждой его клеточкой. Глупый ревнивец в это момент, я даже не предполагал, какой водопад, блаженства и счастья, ждёт меня совсем уже скоро…
– Даня, милый, а почему, в твоём душе нет полотенца? Ты, что привык обсыхать на ветру подобно древним войнам и рыцарям? Сравнение с рыцарем мне очень понравилось, я сразу представил себя викингом, бороздящим морские просторы, или дон Кихотом, воюющим с ветряными мельницами. Кстати, если повнимательней всмотреться в черты моего лица и облика, то при большой любви, вполне можно найти и того и другого. Я как раз стоял неподалёку от зеркала, в котором увидел своё отражение. Бесстрашный викинг, романтичный дон Кихот и ещё, пожалуй, немножечко Байрон смотрели на меня попеременно. Игра света, подумал я, и улыбнулся.
– Аринушка, там же есть полотенце – махровое, салатного цвета и приятное на ощупь. Данька, милый, ну, подумай сам, если бы оно было тут, разве бы я стала звать тебя на помощь? – А, где же оно? - растерянно произнёс я.
– Посмотри в шкафу, наверное, там, на верхней полке – журчала Аринка.
Я подошёл, открыл дверцу платяного шкафа, странно… действительно на верхней полке, должно быть это я сам положил его туда. Волнение мешало мне соображать. Да, должно быть сам положил.
– Нашёл, Аринушка, так я принесу его тебе? – чуть смущаясь, спросил я.
– Ну, конечно же, принеси, милый мой дурашка, ведь не могу же я стоять и обсыхать на ветру, я не воин, а дама…
Слово – Дама – сказано, с каким-то особым значением, размыслить которое, у меня уже не было времени. Я весь, сгорая, трясясь и, смущаясь, устремился в душевую. Дверь в душевую, оказалась незапертой, я шагнул в неё, держа полотенце, на обоих руках, словно колыбель, я, наверное, хотел поскорей подхватить в него тебя и унести из тесной душевой, на просторы – так мне тогда казалось – уютного гнездышка.
Арина стояла, ко мне боком и я не видел её лица, да я тогда бы и не смог его увидеть, я зажмурился, словно боясь ослепнуть от яркого солнца.
– Даня, оставь полотенце и дай мне твоё розовое масло. Маленький пузырёк с розовым маслом стоял тут же на полочке перед зеркалом. Я взял его, всё ещё боясь, откровенно взглянуть на тебя, чтобы не обидеть, и протянул пузырёк.
– Даня, где ты взял это чудо? Я слышала, что сто лет назад, такое масло по капле продавалось в аптеках перед Пасхой, с тем, что бы добавить его в тесто для кулича. Розовое масло и тогда было очень дорого, а сейчас… я даже не предполагала, что его можно найти сейчас.
– Данька, да ты просто волшебник, да, да и не спорь! Ты волшебник и мой кудрявый маг! Слов этих, я не слышал, а скорее догадывался о них, Арина, всё щебетала и щебетала подобно маленькой, но прекрасной райской птички.
– Даня, да ты меня совсем не слышишь, помоги втереть мне это масло, если тебе не сложно, самой мне не удобно, у меня мокрые руки… И потом, я просто хочу, чтобы ты, наконец, прикоснулся ко мне…
Ты произнесла это и умолкла, только глаза, твои удивительные глаза, продолжали говорить
– Даня, ну будь же, наконец, смелее, я твоя дама, а ты мой рыцарь, мой воин, ты – моё всё! – Глаза говорили, громче слов.
Сделав над собой усилие, я смог, наконец, оторваться от твоих чарующих, пленяющих, почти колдовских глаз. Язычки пламени в них стали ещё ярче, кроме бесконечной любви и нежности, в них появилась маленькая лукавинка – торжествующая свою победу. Я отложил в сторону полотенце, и непослушными, почти одеревеневшими пальцами взял пузырек розового масла, вылил немного себе на ладонь, сделал руками, моющее движение, и вплотную подошёл к своей Неге…
Вот сейчас прикоснусь и умру от счастья и нежности, которые переполняли меня до самых краешков, и переполняли настолько, что выплеснулись из меня и пошли сначала волнами, а потом потоком. Мне показалась в тот миг, что весь мир состоит из океана любви, моря нежности и ручейка страсти. Этот ручеёк добавлял перцу, но очень мешал мне. Так не хотел я, чтобы моя Нега, увидела во мне эту страсть и испугалась…
Я не представлял себе большего счастья – стоять рядом с тобой прикасаться, к твоему трепещущему и чутко откликающемуся телу и втирать, втирать, втирать это благословенное розовое масло. Очень боялся я в тот момент показаться грубым и неловким, движения мои были легки, нежны и очень скромны.
Розовое масло превратило ладони мужчины, в ладошки ребёнка. И вскоре я увидел, что ты уже не только не боишься моих прикосновений, но и сама жаждешь их. С того момента, как началось это действо, мы не произнесли не единого слова. Но чувствовали друг друга так, будто слышали не только слова, биение сердец и движение тел, но и видели, как наши души, словно воспарив в этом волшебном танце любви, обнявшись слились в единое и неразрывное целое. Мы плавились от любви, нежности и счастья! И из наших двух существ появлялось новое единое существо…
Я почувствовал, что приношу тебе счастье и наслаждение! Волнение, наконец, оставило меня. Я поднял тебя на руки и как самую величайшую драгоценность на свете вынес из душевой… В это уютное, милое моему сердцу гнёздышко, в которое я возвращаюсь в своих снах по сию пору… Мы оба почувствовали тогда, что мы выходим в какой то новый, большой и светлый мир. МИР ЛЮБВИ.
*
Первая ночь Ариадны... Часть II
*
"Первая ночь Ариадны: Полёт или сады Семирамиды".
***
Номер, который я снял в этой гостинице, предназначался для новобрачных! Всего лишь на шаг, опередив события своей жизни, я вспоминаю теперь об этой первой нашей неге, всю свою жизнь…
Я вынёс тебя, моя драгоценная Арина, из душевой и скользнул через гостиную в смежную комнату. Где и располагалась главная сцена предстоящей мистерии Любви! Это была огромных размеров кровать, застеленная шёлковыми простынями, и украшенная балдахином. Материя его, больше напоминала утренней бело-голубоватый туман, а форма, здорово походила на колокольчик Гулливера, накрывший сказочную поляну в стране лилипутов. Вот на этой то, самой «поляне» и развивалось это волшебное действо, что вот уже много лет заставляет меня возвращаться и возвращаться мыслями в этот благословенный уголок абсолютного счастья!
Ты словно не дышала, или боялась вздохнуть, глаза твои были закрыты, голова чуть запрокинута, а волосы свободно струились, возле самых моих ног. Я вошёл в спальню держа тебя на руках, как самую большую драгоценность, которую когда-либо видел мир… Постояв, еще пару секунд, осторожно будто боясь разбудить, положил тебя на шёлковую простынь. Ты была ослепительна, и казалось мне, античной богиней, я не стал перебирать их в памяти, мне жаль было тратить на это время. Точно знал я лишь одно, ты была самой прекрасной из них! Уложив тебя, я впорхнул следом и скрылся за балдахином. Должно быть со стороны, это очень красиво, тела, окутанные дымкой тумана, больше похожим на покрывало нежности и неги… Скрывая своё смущение, ты всё еще была не подвижной. Я нежно прикоснулся губами к твоему правому плечу, потом, будто боясь разбудить, легкими, чуть заметными поцелуями стал покрывать всё твоё тело: лицо, шею, плечи, грудь… Внешне ты оставалась безучастной, но вскоре я почувствовал, как при моём прикосновении тело твоё, еле заметно вздрагивая, каждой клеточкой устремляется навстречу моим губам! Это вдохновило меня, и убедило, что всё именно так, и должно происходить.
Я ликовал, боялся поверить своему счастью - в груди моей звучал уже не только марш Мендельсона, но и какая-то органная музыка, вероятно, оратория Баха или Бетховена. Постепенно мои поцелуи, становились более явными, и я подчиняясь, чувству и разгорающейся страсти, прокладывал поцелуями дорожку, всё ниже и ниже, пока не почувствовал пьянящий аромат твой нежной розы. Лепестков, которой я еще не открыл, но с упоением наслаждался, курчавыми колечками, прикрывающими твоё лоно. Я не спешил, а старался насладиться и подарить наслаждение Тебе, бесконечно милая и нежно любимая моя Арина. От того, я как чуткий олень прислушивался к каждому твоему вздоху и еле заметному движению тала. По мере того, как я приближался к заветной розе, реакции твои становились более явными. Дрожь наслаждения волнами прокатывалась по нашим телам, чаруя и завораживая нас обоих. Моё скольжение губами и руками было интуитивным, но бесконечно нежным и внимательным, несмотря, на всё больше и больше охватывающую меня страсть. Наконец, губы мои встретились с лепестками твой розы, и язык мой тихонько, словно крадучись, скользнул между ними. Твои вздохи все больше стали походить на стоны, стоны восторга, страха и невыразимой истомы и нежности. Чувства наши перекликались, притекали от одного к другому, страсть уже порядком охватившая меня, перетекала в тебя. Ты уже больше не пыталась казаться безучастной, отклики твои становились эмоциональными и яркими. Ты содрогалось уже всем телом, слегка извиваясь и поворачивая голову, то в одну, то в другую сторону. В этот момент ты напомнила мне русалку, которой не хватало воздуха. Большими глотками, хватая воздух, ты тут же выпускала его со вздохом, всё более походящим теперь на крик восторга. Тем временим, кончик моего языка овладел узелком твоей страсти, который находился у верхнего свода лепестков сладчайшей розы и порхающими движениями стал его ласкать. Давление его было то совсем неощутимым, то слегка усиливалось. Кончик моего языка, был неутомим, изобретателен, если не сказать искусен. Узелок твоей страсти набух и вместо маленькой улитки стал похож на плотную горошину. Стоны твои уже не прекращались, а лишь меняли интонации, и звучали для меня как самая хвалебная ода, подбадривали, приводя меня в неописуемый восторг и страстную нежность. Мне казалось, что я способен своим вдохом принять тебя всю без остатка. Танец наш всё более разгорался, ты извивалась уже так сильно и страстно, что мне приходилось, удерживать твои бёдра руками, ароматный нектар струями изливался из тебя, и я с жадным наслаждением втягивал его в себя. Язык мой уже ласкал твои створки и вход, по временам довольно глубоко проникая в тебя. По твоему телу прошла волна наслаждения, такой силы, что она подбросила тебя вверх. И оглушительный стон восторга вырвался из твоей груди, этот стон восторга я холю и лелею в своей памяти до сих пор, при одном только воспоминании о нём, по мне проходит волна мощного эротического возбуждения, а Жезл мой начинает трепетать. Взметнувшись, ты упала и затихла, на мгновение потеряв сознание. Этот момент наивысшего наслаждения у женщин принято называть «точкой смерти». Душа на момент покидает тело и напрямую соприкасается с волнами космической энергии… это ярчайшее переживание выпадает на долю далеко не каждой женщине и может не повториться уже никогда… Тебе, милая Арина, посчастливилось это испытать! Это состояние длилось не больше минуты, но эта минута показалась мне вечностью. Наконец, ты вздохнула и чуть повернув голову посмотрела на меня. Очень трудно сейчас описать этот взгляд, он был опьянённым и пьянящим бесконечно уставшим и восторженным одновременно. По щекам твоим котились слёзы благодарности. Ты была благодарна мне и своей судьбе за эту минуту.
– Где ты сейчас была? – с легкой тревогой в голосе спросил я.
– Гуляла в садах Семирамиды. Произнесла ты еле слышно – я была в гостях у одного из семи чудес света. Ты был там со мной.
– В костюме Адама? С легкой иронией в голосе спросил я.
– Ты был Добрым Волшебником, провожал меня по этим дивным садам! Ты был уже не молод, даже скорее стар, но я узнала тебя по глазам, они, ни чуточки, не изменились, и по биению твоего милого сердца.
– Значит, ты была в другом измерении?
– Возможно. А может быть, я видела тебя в следующей твоей жизни. Ты обязательно будешь Добрым Волшебником в следующей жизни… Ты и сейчас мой Добрый Волшебник, мой Курчавый Маг! Слёзы благодарности хлынули из твоих глаз. Ты протянула ко мне руки обхватила за шею и долго целовала моё лицо, делая его мокрым от слез, а может быть, это были и мои собственные слёзы…
Сколько прошло времени и прошло ли оно сказать не берусь, наверное, мы всё же засыпали… Открыв глаза, я увидел тебя. Ты сидела возле моих бёдер, волнистые волосы, скатывались тебе на плечи и грудь. Ты смотрела на меня, и глаза твои были похожи, на глаза оленёнка большие удивлённо нежные. Ты смотрела на мой Маршальский Жезл, ему так и не удалось успокоиться, и он лишь слегка уменьшился, оставаясь большим и упругим.
– Ты проснулся милый. Теперь я буду ласкать тебя, ведь ты, так и не вошел в меня этой ночью…
– О, моя милая, добрая Нега, у нас впереди еще целая вечность – сказал я – и по-детски улыбнулся.
– Мы теперь всегда будем вместе, но сейчас… это было сказано с явным подтекстом, – За то, что ты сотворил со мной – это было так чувственно и волшебно! – Я награжу тебя мой милый Данька, лежи и не вздумай сопротивляться!
От этих слов и голоса, мой Маршальский Жезл – вдруг начал, расти…
И я явственно почувствовал, глаза мои были закрыты, как Твои руки, нежно прикоснулись к нему, и от этого он стал ещё теплее, он стал почти горячим!
Ты словно над кубком, наклонилась над ним и шептала, шептала свои нежные горячие речи, смысл, которых был мне неведом,
но понятен ему – мой Корень воспрянул мощно, очень мощно! – Энергия Любви наполнила его!
А ты всё шептала и шептала ему, что-то невыразимо приятное почти волшебное. Ты наклонилась к нему губами так низко, что практически прикасалась, прикосновения эти были не с чем несравнимым блаженством!!! Страсть и Нега - разлилась по нашим телам…
Мой Жезл был неподвижен, ты держала его своею рукой, тело же моё извивалось так, будто токи Сладчайшей Энергии, заставляли его двигаться, изнывать, почти вырываться из собственного тела от Восторга и Любви! Ты шептала, всё громче и быстрее – мне так казалось – на самом же деле Ты молчала... Ты не могла говорить. Ты приняла, мой Страстный Корень… приняла ртом! Я был так благодарен тебе за это моя страстная, бесконечно милая Арина.
Ты растворила меня в себе, точно так же, как несколько часов назад сделал это я. Твой язык нежный и страстный, праздновал Пир – танцуя, хлопоча и прикасаясь, то нежно, почти не заметно, то настойчиво откровенно, то совсем уже хищно и в этот момент мне казалась, что Ты можешь отделить его от меня, но мне не было страшно…
Восторг! Нежность! Страсть! Полёт! И бесконечная благодарность Тебе моя Страстная Дева, эти чувства охватили меня, и унёсли далеко, далеко за границы реального мира…
В тот никому не ведомый кроме нас с тобой мир нашей Любви, Страсти и беспредельной Нежности.
Слёзы благодарности, трепетного восторга, страстной Любви и безбрежной Нежности катились по моему лицу. Ты была со мной милая моя Арина – Нега моей Любви… Ты всегда теперь рядом со мной!!! Ты будешь частью меня, а я частью тебя, мы будем, единым и неразрывно целым и даже смерть не сможет нас разлучить! Мы встретимся в Садах Семирамиды…
***
© Dm B. Pure, 2010