XVIII
– Ты молодец, Тесей. Как говорил Питтак из Митилены, один из семи мудрецов, дело храбрых – управляться с бедой, когда она пришла, дело умных – предвидеть беду, пока она не пришла. Ты поступаешь весьма умно, что не ешь грибы. Брось их, приляг снова напротив меня. Продолжай повиноваться – ты нравишься мне, послушный мальчик. Выпьем за твоё послушание! До дна, Тесей, до дна! – она и сама осушает кубок, почувствовав разгорающееся в ней веселье. – Делая так, ты поступаешь очень разумно. Солон, афинянин, тоже из семи мудрецов, так наставлял сограждан: прежде чем приказывать, научись повиноваться. Вижу, в тебе сокрыт великий ум. Он лишь нуждается в развитии, в учителе, который бы задал ему верное направление. Так и быть, я побуду твоей наставницей, для начала преподав кое-что из семи мудрецов…
Монолог Присциллы, изредка прерываемый восклицаниями восхищённого ученика, для которого она была не только повелительницей, прелестной хозяйкой и наставницей, но уже «прекрасной Ариадной» – «Долго же он боролся со смущением, – отметила она про себя, – прежде чем решился так меня назвать» – восьмым, и самым великим, мудрецом и ещё кем-то, девушка и не помнит, вроде авгуром и верховным понтификом – монолог её длился до второй стражи… Ей нужно было бы приказать записывать и его, а потом продать книготорговцу, как философский монолог «К Тесею», или «Ариадна». Главное, оригинально – у всех диалоги, а у неё монолог, к тому же автор – женщина. Подруги быстро распустили бы слухи о достоинствах книжки… Жаль, Фабия и сама не запомнила всего. А ещё был момент: когда разошлась-разговорилась, только подумала, как она в этот вечер красноречива, гость назвал её ещё и женщиной-Цицероном…
– Ты верно поступаешь, Тесей, что больше всё молчишь. Сейчас поясню, только давай смочим уста – у меня во рту снова всё пересохло. За лакедемонянина Хилона! – поднимает Присцилла кубок за, наверное, седьмого, последнего мудреца. – И за прекрасные отношения между наставницами и учениками!
Приняв божественной влаги, она облизывает губы. Они блестят в свете факелов. Девушка наслаждается тем, как этот мальчик смотрит на неё. Заканчивает урок философии:
– Хилон из Спарты говорил: «сдерживай язык, особенно в застолье». Сам не ведая, ты уже следуешь почти всем их премудростям. Вот так. Или я ошибаюсь относительно твоих способностей?
– О нет, повелительница! Ты не можешь ни в чём ошибаться. Я умный, да. Просто …
– Молчи. Я знаю. Сейчас подожди немного или иди освежись, тебя проводит Флея. Я быстро вернусь, не волнуйся.
Она уходит, ей самой надо чуть развеяться, избавиться от лишнего вина в желудке. Заранее велев сплести пару венков, теперь она забирает их и несёт один в руке, а другой уже на голове. Увидев её увенчанную, едва успевший вернуться Флор недоумевает:
– Какой сегодня праздник, что-то я не припомню.
– Вообще-то идут Мегалезии... Тебе не всё ли равно? Ведь главное: твой приезд сюда – вот наш праздник! – Фабия надевает на прилегшего эфеба второй венок. – Повелеваю радоваться и пить новый кубок! – сама немного отпивает, снова облизываясь. – Теперь я всё-таки иду в свои термы. А если уж я их посещаю, то не тороплюсь уйти. Тесей, я помню, ты хотел… Подожди, помоешься тоже. Вот Уриана, она тебе покажет, куда идти. Ты слушаешь меня, мой мужчина?
– Да, я подожду, повелительница.
Присцилла подходит к нему, нагибается и на мгновение соединяет их уста. Отворачивается и не спеша уходит, сказав Ане:
– Пойдём, мне нужно кое-что тебе приказать, – отведя её в сторону, тихо говорит. – Когда он допьёт второй кубок, проводи его ко мне в тепидарий…
Молодая домина успевает смыть с себя дневную пыль и перейти в ункторий, пока Габерий пришёл в тёплоё отделение. Он моется, а Фабия незаметно наблюдает. Пухленький, видно брюшко, похоже, эфебии – не самое любимое его место. Торс гладкий, но ноги покрыты волосиками, тоже светлыми. «Что ж, могло быть и хуже», – думает хозяйка и зовёт его в элеотезий:
– Иди ко мне, Тесей. Ты любишь свою Ариадну?
Увидев её почти обнажённой, юноша не сразу смог вымолвить:
– Моя повелительница!.. Ты так прекрасна!.. Да, я люблю тебя!
– Повторяй это… Говори мне слова любви, мальчик…
И Муция, положив его на спину, снова берёт в свои руки инициативу. Здесь её лучшая подруга, Шрамик, сказала бы: «О Купидон! А я и не знала, что теперь эта штука так называется!» Берёт в свои руки инициативу их уже гораздо более близкого общения Ц…
Флор слишком быстро завершает свой путь к вершине наслаждения. Его партнёрша даже не успевает как следует отдаться огню страсти. Ласково, видя его смущение, она просит его в другой раз не торопиться, несколько сдерживать себя, чтобы «не разочаровать свою повелительницу, которая надеется, что вскоре он заслужит похвалы».
Муция уводит гостя в отведённую ему спальню. Где, после непродолжительной нежной беседы, начинает целовать его молодую гладкую кожу на плечах, груди, шее… В комнате он уже показывает себя – как это Секстия угадала? – выносливым любовником, компенсируя явную нехватку опыта. Но это ничего: у огненно-опытной повелительницы его хватает на двоих. Ц…
В перерыве между двумя потоками желания они лежат, тихо разговаривая. Отдавшая много сил захлестнувшей волне страсти, Муция почти не может говорить и на этот раз слушает юношу, откровенно изливающего все свои мысли. Среди прочего эфеб рассказал и о своих переживаниях в атриуме, когда он ждал её выхода. О своих четырёх предыдущих связях, не слишком удачных и очень кратких. Поведал и о знакомстве с лучшей подругой своей «отныне повелительницы».
Заканчивая дела в Тарраконе, Флор готовился к отъезду домой. Но тут Сервия Гальбу провозглашают императором, и он, вернувшись из Нового Карфагена, набирает не только подобие Сената из местной знати, но и личную охрану (вместо солдат) для своей опочивальни, «добровольцев» – как раз из юных всадников. Симпатичный Габерий, к тому же не местный, а из самого Рима, был «призван» туда в числе первых. Очень опасаясь такого товарища, хотя и не метившего в командиры, многие «добровольцы» стали строить козни и выдумывать на него гнусные обвинения. С другой стороны, просто уйти он не мог – боялся, что суровый старик рассердится пренебрежением к оказанной чести. Стоя в карауле возле спальни провозглашённого императора, он целиком был погружён в горестные свои раздумья – как бы вырваться из этого запутанного клубка – и совершенно упустил тот момент, как кто-то тихонько «прошмыгнул» в охраняемую опочивальню. Абсолютно для него внезапно чьи-то ладони закрывают сзади глаза… Хмельная Вера едва прямо с поста не утащила эфеба в ближайший подходящий покой. Лишь страх подвергнуться наказанию удержал его в противодействии страстному напору красавицы. В числе прочего она и пообещала помочь ему покинуть «добровольцев» и Тарракон. С началом утренней стражи, когда его сменил особо невзлюбивший его всадник, Шрамик – не скучавшая, однако, в одиночестве, ей не давал это делать настырный легат Виний – прислала за Габерием служанку. Однако любвеобильная прелестница ночью несколько переусердствовала с вакхическим напитком и не смогла как следует распознать потенциал юного партнёра. Через день, как и обещала, «вызволила» его из «добровольцев», и даже предоставила каюту по соседству. На судне же и в Массилии постеснялась солдат дяди и не приглашала Флора даже днём…
Чувствуя, что приятная, но всё-таки усталость, чуточку отпускает её тело, Присцилла потихоньку начинает прелюдию. Удивляется, что и Тесей уже готов к новым подвигам на их ложе. Пока может связывать и произносить целые слова, она шепчет ему с придыханием:
– Вот в этом ты – настоящий мужчина! Этим ты и дорог, герой, одолевший рог Минотавра! Только говори мне о своей любви… – Ц…
Из кубикула юного гостя, еле шевеля ногами, Муция ушла лишь с началом утренней стражи…
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/11/21/263
---------------
175) Питтак, Солон и Хилон – VI в. до н.э., соответственно, из Митилен (на Лесбосе), Афин и Спарты – трое из семи мудрецов. Др. греки считали их, семерых мудрецов, предшественниками собственно ф-фов. «Философ» буквально означает «любитель мудрости».
176) Цицерон – Марк Туллий Цицерон (106 – 43 до н.э.) – величайший р. оратор, также был учёным и гос. деятелем. Занимавший, кстати, некоторое время должность авгура (прибл. с 52 г. до н.э.) и принадлежавший к числу сторонников учения Карнеада.
177) лакедемонянин – т.е. спартанец; Спарта – Лакедемон, Лаконика.
178) огненно-опытная повелительница – в оригинале автор использовал гр.-лат. игру слов: гр;;empiros – огненный, empereios – опытный, лат. imperator – повелитель, властитель.