И вдруг мне стало грустно, и безумно захотелось обратно, в лето. Прохладная зелень, теплый ветер, пронзительно синее небо и нехватка воздуха, когда я задыхалась от счастья, от жара твоих рук и близости грозы где-то за лесом…
Внезапная мысль «это не повторится» заставила сердце на миг замереть в скорби о невозвратном. Тишина… Тук… Тук… и быстрее тук-тук-тук… Чертова аритмия, с тобой всегда так. Ты действуешь, как наркотик. В глазах защипало, я помчалась на кухню. Коньяк, немного себе, остальное в пирог. Вишневый, с корицей. Обжигающий вязкий напиток скользнул по губам, языку, обжег горло, и внутри стало тепло. Как тогда… Даже на миг почудился пряный запах индийских благовоний. Ногти оставили следы на ладони. Боже, что же так больно… Нож скользнул по коже, и физическая боль показалась благом. Я прижалась лбом к холодному стеклу, за которым шел дождь, закрывая прозрачной пеленой серый бетон города.
А город жил… Своей безумной жизнью. Прохожие торопились домой, к теплым окнам, светящимся желтым. Красные, зеленые, синие зонты, черные, белые, черные, черные…
Черной летней ночью я сидела на подоконнике, тихо играла музыка, тлели благовония, а ты спал. Я смотрела на тебя и слушала ночь. Ты знаешь, как звучит ночь? Это стрекот кузнечиков и цикад, редкий звук проезжающей машины и тишина, звенящая и прозрачная. Ты не знаешь. Глубокой ночью, это, кажется, называется «время волка», ты спишь.
Пропищал таймер. Пирог готов. Нож пронзил мякоть теста. Большие теплые куски аккуратно легли на тарелку. Он любит именно вишневый, и только с корицей. Надо бы успеть, пока не остыл. Шорох бумаги. Я оглянулась в поисках полотенца, ничего подходящего. Черт!
Новая кофточка, она достаточно теплая. Ты любил, когда я надевала такие, с большим вырезом. Тебе всегда нравилась моя грудь. Когда мы познакомились, ты откровенно пялился на нее. Хотя ты не виноват: я тогда надела с джинсами белую майку, трудно было не смотреть.
Сколько она же стоит? А какая разница, зато пирог останется теплым. Я подбежала к зеркалу: расчесала локоны. Помада, тушь слегка размазалась, это недопустимо, он не должен знать, что я плакала. Юбка в складку новая, где она? Вещи в шкафу нервно качнулись от сквозняка. Пара вешалок полетела на пол, потом уберу. Так… Свитер. Это достаточно сдержано.
К тебе на свидания я надевала тонкие чулки на кружевном поясе и туфли. Всегда туфли. Даже поздней осенью, когда на улице было пять градусов, я бежала по студеному городу, стуча каблучками туфель.
+5 – это температура твоей любви. А у меня был жар. Тебе нравился лихорадочный румянец на моих щеках, ты убирал волосы от моего лица и целовал, целовал…
Когда я вернулась домой вся мокрая от тебя, после секса в дешевом отеле, муж первый раз дал мне пощечину. Потом молча развернулся и ушел к себе в комнату. Ему на тот момент было пятьдесят, он - хороший человек, профессор. Я сама захотела за него замуж, мне казалось, он знает все. А вот одного, оказывается, не знал… Не предполагал, что пятидесятилетний мужчина не сможет долго удерживать рядом с собой такую, как я. На следующий день была суббота, и я прямо с утра уехала в очередной дешевый отель, к тебе.
Вернувшись вечером, я застала его без сознания. Ты ничего не знаешь. Для тебя он был пустым местом - просто человек, с которым я сплю. Врачи сказали – инфаркт миокарда. Я была с ним все время, пока он не очнулся и не прогнал. К тебе.
Молния от сапог поцарапала кожу. Чулки целы? Все в порядке. Его любимые духи… Он в прошлый раз сказал: «Ты так пахнешь! Как карамелька!». А потом прижался, так сильно и доверчиво. Где же они? Когда я наведу порядок? Ты всегда говорил, что в моей голове бардак, потому что в квартире то же самое.
Эх, зря я связалась с психоаналитиком. Но ты тоже хорош: у вас же есть правило, не спать с пациентами! Ты его нарушил. Оооо, как мы его нарушали: в твоем кабинете, в отелях, в твоей квартире, в твоей машине, в кинотеатре, в лифте твоего офиса. Мне бы надо подать на тебя в суд, да уже поздно. Мы нарушили все этические законы.
Перед четвертым сеансом ты прислал мне в офис подарок: трусики. Развратные черные кружева выпали из дорогого бумажного пакета, введя в ступор моих коллег. А ты как будто знал, позвонил и сказал только одно: «Надень их». И я тебя послушалась.
Почему я тебя всегда слушалась? Ты поставил мне диагноз и стал лечить, вытаскивая из моей головы воспоминания, мысли, мечты. Ты знал всю меня. Полностью и без остатка. Я была хуже, чем шлюха, те открываются только телом, я тебе открыла душу.
Хлопнула дверь. Зашумел лифт. Взгляд на часы, успеваю… Ты не любишь опозданий. Если я приходила на свидание даже на пять минут позже, тебя уже не было. Ты не отвечал на звонки, не открывал дверь, ты так наказывал меня. До следующего сеанса, на котором я рассказывала тебе, как плохо мне было, и ты великодушно прощал. Ты казался таким добрым в эти мгновения.
Порыв ветра вывернул зонт. На асфальте целый потоп, на каблуках неудобно бегать по такой погоде. Но я должна быть красивой. Главное- успеть на автобус.
Следующая остановка… Сердце стучит… тук… тук… Почти рядом… Почему я тебе это позволила?
Такая глупость. Ты ушел к другой. Для меня это было расплатой, и мне тогда стало страшно. Лишь на миг показалось, что я совсем одна. Одиночество просто придавило, было тяжело и больно. Я выпила таблетку, всего лишь обезболивающее, потом еще. Я не виновата, она просто не помогла. Потом успокоительное, которое прописал мне ты. Еще, еще…
Ты так красиво говорил в суде о моей неадекватности, о проблемах с психикой. Твой адвокат, серьезный молодой человек, с искренним неодобрением посмотрев на меня, напомнил, что я изменяла мужу с тобой. Для полного понимания моего морально- этического упадка. Ты нарушил врачебную тайну, рассказал всем о моих страхах, мечтах. Тем самым избавив меня сначала от одних, потом от других. Я даже могла бы быть благодарна тебе за это, если бы ты не отнял у меня его.
Еще немного… Вот и твой подъезд. Снова лифт. Рука осторожно трогает пирог, еще теплый. Из бумажного пакета запахло вишней и корицей. Все, как он любит. Сколько же еще этажей? Пятый, шестой, седьмой… Как медленно! У нас ведь только четыре часа, я не могу опаздывать.
Двери скрипят. Звонок, быстрый топот, распахивается дверь… Маленькие ручки обнимают за талию.
- Мама! Привет!
- Солнышко! Привет, любовь моя. А я испекла тебе пирог…