1.
В Сиднее нас ждала телеграмма. Отправителем была фирма, в которой Герд раньше работал электроинженером. В телеграмме ему предлагался 2-х годичный контракт на работу в Пакистане. Что касалось оплаты, это было очень хорошее предложение. Но и работа была довольно тяжёлой. На реке Индос, там где уже была построена дамба, нужно было строить электростанцию. Это был контракт в рамках "Коломбо-плана". Речь шла о плане развития отстающих стран, подписанного индустриально-развитыми странами в столице Шри Ланка. Богатые страны обязывались финансировать большие проекты, поставляя и нужных для них специалистов. Мы быстро решили, принять предложение. Проект финансировала Канада.
Фирма Герда оплатила нам перелёт в Пакистан, причём мы так выбрали маршрут, что смогли ещё пару недель попутешествовать по Израилю. Герд некоторое время жил в Израиле, говорил свободно на иврите, был офицером израильской армии и у него там было много родственников.
Все города библии ожили перед моими глазами. Я почувствовала новую связь с моими еврейскими корнями. Археологически Израиль - истинная сокровищница, здесь перед глазами путешественника предстаёт всё, полное приключений прошлое страны.
Потом мы полетели в Карачи. Пакистан встретил нас невероятной жарой. Город Суккур в Синдх, в который мы потом поехали, лежит в пустыне Синдхи. Суккур насчитывал тогда 100 000 жителей, но это не был город в нашем привычном смысле слова, это было просто скопление домов в море пыли. Второй в мире по жаре город находится в 30 милях от него. (Первое место занимает город в Сахаре.)
Из Суккура мы поехали на рабочее место Герда, на Индосе. Там мы обнаружили, что нам негде жить. При этом фирма была очень рада найти такого специалиста как Герд, готового работать в такой глуши. Большинство инженеров с семьями не желали покидать свои насиженные места. Но фирма ничего не предприняла для нашей встречи.
Один будущий коллега без семьи уже был на месте, он снял комнату. Как нам быть, он тоже не знал. Посоветовал что-то поискать. Мы стали искать и нашли два длинных дома на острове этой реки. Их занимали англичане, которые как раз закончили ремонт моста через реку и упаковывали свои вещи. Эти дома были примитивным мотелем, но нас это вполне устраивало. В каждой комнате стояла кровать и шкаф. Того чего не хватало, мы могли купить в Суккуре. Потом прибыла наша обслуга. Фирма заключила с правительством Пакистана договор о том, что оно будет её оплачивать. Нас вообще не спрашивали. У нас поселился повар, Bearer, Sweeper, Dobi, машинисты для генераторов и три охранника, которые должны были поочерёдно нас охранять. Хотели мы этого или нет, нам нужно было их принять.
Повар был великолепен. Он раньше работал в английской семье, величал меня "мемсахиб" и прекрасно готовил. Bearer - это мужской вариант служанки. Он сервировал стол, мыл посуду и носил на голове во время работы тюрбан золотого цвета. Sweeper отвечал за чистоту, хотя бы за приблизительную. Dobi, который должен был стирать бельё, был катастрофой. Он так стирал, что вещи часто становились после этого непригодными к носке. Метод стирки там весьма своеобразный: вещь замачивается в воде, а потом ею хлещут камень до тех пор, пока она не становится "чистой". Сушат на земле, поэтому чистыми вещи никогда не получались. Я много раз порывалась уволить Dobi, но он всегда вставал передо мною на колени и умолял его оставить, ведь у него было семь детей. Естественно, я сдавалась.
2.
С охраной тоже были проблемы. Однажды ночью нас разбудил крик: "Сахиб, сахиб!" и стук в дверь спальни. Снаружи стоял охранник, с трясущимися коленями. Он попросил Герда пойти с ним. Огромная кобра приползла к кухонной двери. Герд напомнил ему, что это его задача, нас охранять. Но тот продолжал кричать "Master, Master!" Пришлось Герту пойти вместе с ним к кухне и прогнать кобру камнями. Больше она не появлялась. Вся операция заняла пол-часа. В это время охранник скрывался на кухне.
Кроме того у нас был ещё шофёр. Хотя он не умел водить маленький открытый армейский джип, который нам предоставили, но он говорил на местном языке урду и знал пушду, на котором говорят в северном Пакистане. Поэтому он стал нашим переводчиком и кроме того чувствовал себя нашим защитником.
И так мы устроились. Я попросила присылать мне из Австралии по почте школьный материал для сына. В Австралии детям в отдалённых населённых пунктах преподают не только по радио, но есть и школы по-почте. Из такой школы я стала регулярно получать учебный материал. Каждое утро мы с Джефом занимались. Сначала ему не сиделось, но потом сын привык, да ему и понравилось читать и писать. Позже мы послали его в местную школу, чтобы Джефф выучил урду. Но учиться с 700 местными детьми ему не понравилось. Пришлось вернуться к первому варианту.
Герду определили бюро и секретаршу, которая понятия не имела, что это такое. Пришлось подключиться мне, что было неплохо, потому что фирма приняла меня в свой штат. Наши доходы тем самым возросли.
Герд чертил, планировал, где будут располагаться линии высоковольтных проводов, измерял расстояния. И электростанцию он должен был во всех мелочах спланировать, заказать нужный материал, просчитать расходы. Строительный материал на сумму многих миллионов долларов был доставлен на спинах верблюдов.
Я, кроме секретарской работы и занятий с сыном, должна была заботиться о нашей прислуге. Если кто-то заболевал, я отвечала за врача, если люди ссорились, я выступала судьёй, когда у дочери шофёра наметилась свадьба, со мной обсуждалось её приданое.
Наш остров соединялся с другими берегами реки посредством мостов. Один мост шёл от города Суккур, другой вёл к городу Рохри. Мосты кроме своего непосредственного назначения имели ещё одну функцию: на них собирались нищие. Дюжены их лежали и сидели там в длинных рядах, протягивали свои руки-обрубки или ноги и требовали милостыни. Я часто видела, как местные жители давали каждому монетку. Что было делать нам, ведь нам приходилось по-многу раз на день пересекать эти мосты? Я посоветовалась с нашим поваром. Он внёс дельное предложение, которому мы стали следовать. Он поведал нам о местном обычае богатых один раз в месяц кормить всех этих нищих. Еду повар обещал приготовить и на базаре сообщить, когда мы устраиваем для всех пир.
Всё прошло как по-маслу: в назначенный день, в хорошем расположении духа к нам пришли и расположились перед домом около 500 нищих. Наш повар весь предыдущий день готовил и смог всех накормить, так что и крошки не осталось.
Теперь, когда я шла по мосту, нищие приветливо мне кивали, и на сердце у меня было легко.
Иногда я вспоминала тяжёлые времена в лагере Шанхая, когда мы были такими бедными. Теперь у нас было достаточно денег, и я стала почти такой же богатой, как мои родители в Берлине. У меня было много прислуги и я могла себе купить всё, что пожелаю. Но я не знала, что мне купить, чего мне особенно хочется.
Опять во мне пробудилось чувство, что должно в жизни быть что-то другое более важное, чем бедность или богатство. Должно быть что-то, что придаёт жизни смысл.
Наша жизнь вошла в колею. Джефф играл или учился, Герд работал в бюро или ездил и измерял трассы для прокладки проводов. Однажды он вернулся и рассказал, что встретил очень старого крестьянина, который сидел на корточках у обочины дороги. Герд остановился, вышел из джипа и спросил старца, не ему ли принадлежит эта земля, которую он хотел измерить. Крестьянин ответил:"Нет, земля принадлежит Аллаху! Я только за ней присматриваю."
Для меня это был примечательный ответ.
3.
На острове кроме нас и наших работников жил ещё Пир - муслимский мудрец. Он жил один в маленьком храме. Иногда мы навещали Пира и приносили фрукты или сладости. Из-за того что мы не говорили на урду, приходилось общаться через шофёра. Этот Пир просто светился, мы это отчётливо чувствовали. Он, без сомнения, многое мог бы нам поведать, но наш переводчик был далёк от вещей, которые нас интересовали, поэтому интересного разговора не получалось. Это очень печально, потому что нечасто случаются в жизни встречи с людьми, которые , чувствуешь, могут сообщить тебе что-то важное.
Потом Герд заболел малярией. Я его, смертельно больного отвезла в госпиталь голландских врачей-мессионеров. Они его выходили, но прошло много недель, прежде чем Герд встал на ноги и покинул больницу.
В это время я пыталась как-то помочь в госпитале, потому что там нехватало мед. персонала. Но нужно признаться, что при этом мне всё время приходилось бороться с чувством тошноты. Для работы в больнице я не гожусь, особенно при тамошних условиях. Всё что я видела и слышала, бесконечно меня удручало. Помещения и приборы были примитивными и негигиеничными. Врачи делали всё, что было в их силах, но было слишком много больных и болезней.
Люди лежали на грязном полу, потому что не было уборщиков. Не хватало перевязочного материала, лекарства и болеутоляющих средств. Некоторое время я помогала, но потом не выдержала. Конечно, я была в себе разочарована.
Было и ещё одно разочарование. Мы подписали контракт на работу не ради денег. Прежде всего мы надеялись с помощью этого проекта помочь бедным людям, за счёт электификации немного облегчить их жизнь. Он это оказалось утопией. Богатые владельцы земли, действительно, от проекта выйграли, бедные же ни капельки не смогли воспользоваться новшевствами.
Положение Герда было связано, естественно, и с общественными обязанностями. Нам часто в Лахоре и Карачи приходилось принимать участие в банкетах с работниками консульства, дипломатами, западными инженерами - коллегами по строительству электростанций.
В таких случаях мы жили несколько дней в отелях люкс-класса. Эти мероприятия всегда были нам неприятны. Герд и я пришли к выводу: так жить мы не хотим. Встречаться, для того чтобы главным образом болтать и пить. Кроме того мы были вегетарианцами, а на этих сборищах всегда были горы ягнятины и козлятины, приготовленной разными способами. Застольные разговоры нас совершенно не интересовали. Мы решили, через два года не продлевать контракта.
Больше всего в Пакистане мне в душу запали встречи с местными женщинами. У них не было абсолютно никаких прав.
Во-первых, они все носили бурку, особенно в провинции. Только в Карачи порой я встречала молодых женщин без неё.
Первое время я носила мои обычные платья, но маленькие мальчишки и старики бросали в меня камни. Повар объяснил почему: женщина, которая показывает своё лицо, считается там проституткой. Пришлось мне заказать портному бурку. В ней было ужасно неудобно ходить, прежде всего жарко, и я могла только мало что видеть, того и гляди упадёшь.
Когда мы с Гердом вместе куда-нибудь ездили, нас в пути часто приглашали к себе в гости богатые владельцы земель и ткацких фабрик. На таких встречах никогда не присутствовали женщины. Если я просила, меня отводили на "женскую половину". В таких случаях женщины мне жаловались, как они несчастны. Кроме рождения детей и еды им ничего не разрешалось. В молодости многие из них были хороши собой, но очень быстро женщины превращались в бесформенных толстух. Ведь еда чтановилась почти их единственной радостью.
Однажды во время такой поездки я познакомилась с молодой женщиной, получившей западное образование, потому что её отец был послом Пакистана в США. Вернувшись домой, она вышла замуж за местного богача по-любви. Эта женщина говорила по-английски, она поведала мне о том, как трудно ей привыкнуть к местным обычаям. Единственной её радостью была школа для девочек, которую она организовала. Эта была единственная школа в округе. Сёстры её мужа смертельно скучали от безделия, а сватья воспринимала всё, как само собой положенное. Я пригласила этих женщин ко мне в гости. Они пришли в чёрных бурках из шёлка, которые они у меня сняли. Но когда в комнату вошёл мой слуга с кофе и пирожными, они испугались и, крича от ужаса, убежали. Ведь ему нельзя было видеть их лица. Я обещала им, что ни я, ни мой слуга никому не расскажем о случившемся. Прошло порядочно времени, пока они успокоились и принялись поглощать маленькие сладкие пирожные, которые повар специально для них приготовил.
Я спросила, не хотят ли они изменить свою жизнь, и сделала ряд предложений. Да, они желали этого, но врождённая пассивность была сильнее. Разговор со мной - иностранкой, обещавшей всё оставить в тайне, облегчил их душу, на этом всё и закончилось. Подозреваю, что сегодня, 35 лет спустя в Пакистане мало что изменилось.
Я вспоминаю одну сцену в Сукуре. Там было несколько кинотеатров и однажды был привезли фильм с Мэрлин Монро. Установили огромный плакат: Мерлин в купальнике!
Мы случайно проходили мимо и наблюдали сотни, стоящих перед плакатом с открытыми от удивления ртами мужчин, уставившимися на оголённую артистку. Одновременно мимо проходили их закутанные в чёрное женщины.
Герд решил сфотографировать эту сценку. Если бы он не пустился сразу после того наутёк, это грозило закончиться дракой, как минимум ему бы сломали фотоаппарат. М.б. было неправильным, фотографировать эту ситуацию, но она особенно отчётливо показала, какой противоестественной становится жизнь, если одна часть населения порабощает другую.
Через два года наш контракт закончился, но электростания всё ещё не была построена. Построить её так быстро не получилось. Частично это было связано с транспортировкой аппаратуры на верблюдах. Если вес поклажи превышал определённое значение, они отказывались его транспортировать. Это их свойство было мне симпатично.
Мы жили вблизи мест, где 5000 лет тому назад цвела Индусталь-цивилизация, причин исчезновения которой до сих пор не могут объяснить. Например, это город Мохенйодано, рапологавшийся в 40 км от нас. В нём люди уже тогда имели в своих домах ванные, был в городе и огромный бассейн. Их улицы были вымощены, для сбора мусора были специальные устройства. Город окружали возделываемые жителями поля. Почему всё пришёл в запустение? Одно из предположений: земля перестала плодоносить, и жители переселились в новые места.
Мы часто посещали такие покинутые людьми места, находящиеся у нас поблизости. В песке мы находили глиняные бусы, украшения, осколки глиняной посуды с красивым орнаментом.
Джефф приносил со своих прогулок по острову окаменевшие растения и улиток, осколки раскрашенных горшков. Мы относили вещи в музей столицы, там определяли их возраст. Однажды он принёс маленькую глиняную фигурку коня. Позже оказалось, что она была 1000-летнего возраста! А мы нашли чудеснную кафельную керамику из моше 7-ого столетия.
Когда наше время подошло к концу, мы упаковали наш скарб в ящики и отправили их в Австралию.
Герд решил слетать в Лондон, купить там ландровер-домик на колёсах, чтобы до Сингапура совершить на нём путешествие по Европе, Малой Азии, Кашмиру и Индии. Из Индии кораблём было намечено поехать в Австралию. Я, как всегда, с этим планом согласилась.
То, что искала, я всё ещё не нашла. Можно было предположить, что это находилось в местах, где ещё не побывала.
На фотографии на террассе кроме меня и сына со слугой, Грете - тётя Герда. Мы собираемся пить чай. На заднем плане река Индус.