Сдав братьев Разиных царю, атаман Черкес Ходнев вместе со своими казаками расположился на постой в Замоскворечьи на Ордынской улице.
-Отдыхайте атаманы -молодцы! - отдал распоряжение Черкес. - По кабакам ни ногой! Если царь батюшка позовёт, только трезвых с собой возьму! Все слышали?!
Казаки молча группами разъехались по улице. Черкес Ходнев, Михаил Самаренин и Родион Калуженин остановились на постой у знакомого трактирщика.
- Нам пообедать в комнату принеси! -приказал атаман. - Видеть никого не хочу!
-Вам как всегда? Вина, мяса, пирогов? - спросил трактирщик.
-Неси всё, что есть! - тяжело поднимаясь на второй этаж, ответил Черкес. - С утра во рту маковой росинки не было! Хлопцы, располагайтесь и ко мне на обед приходите, угощаю!
Обед проходил в полном молчании. Делиться впечатлениями никому не хотелось, тем более, что каждое неосторожное слово могли тут же донести царю. На пороге комнаты появился хозяин. Ходнев сделал знак, что им ни чего не надо.
-Да тут! - замялся трактирщик. - Кощунщики.
-Зови! - разрешил атаман.
В комнату вошёл слепой старец с поводырём, малец лет десяти провёл певца и усадил в угол прямо на голый пол.
-Здравия желаем, добрым людям! - поздоровался певец и сразу запел, подыгрывая себе на гуслях:
Из-за острова на стрежень, на простор речной волны,
Выбегают расписные, острогрудые челны.
На переднем Стенька Разин, обнявшись с своей княжной,
Свадьбу новую справляет и весёлый, и хмельной.
А княжна, склонивши очи, ни жива и ни мертва,
Робко слушает хмельные неразумные слова:
«Ничего не пожалею! Буйну голову отдам!»
Раздаётся по окрестным берегам и островам:
«Нас на бабу променял! Ночку с нею повозился-
Сам на утро бабой стал!»
Ошалел..Насмешки! Шёпот. Слышит грозный атаман.
Персиянки полонённой крепче обнял тонкий стан.
Гневно кровью налилися атамановы глаза.
Брови чёрные нависли собирается гроза.
«Эй! Кормилица родная, Волга матушка река!
Не видала ты подарков от донского казака!
Чтобы не было зазорно перед вольными людьми,
Перед вольною рекою... На кормилица, возьми!»
Мощным взмахом поднимает полонённую княжну,
И не глядя, прочь кидает в набежавшую волну.
«Что затихли, удалые? Эй ты Фролка, чёрт, пляши!
Грянь ребята удалую, на помин её души!»
- Хозяин, покорми певцов за мой счёт до отвала. Да бражки им налей! - Черкес вздохнул и чуть тише добавил. - На помин души крестника моего.
- Уже хоронишь? - спросил Самаренин.
- Живым не выпустят, всё едино! - отмахнулся атаман.
- А княжна в за правду была? - спросил Родион.
- У него их столько было, как в бочке килек. Рази всех упомнишь, - ответил Ходнев, наливая себе очередную порцию вина.
- И шо всех топил? - ужаснулся Калуженин.
- Он не жадный был, - вспомнил Михаил. - Ребятам отдавал, а те ужо опосля топили, чтоб не кормить. Ты ещё молодой на турок не ходил зипуна брать.
- Зато крымчаков бил! - обиделся Родион.
- Охолонь, то ты с ратниками ходил, - Черкес мечтательно поднял глаза к потолку. - Ох я и походил по молодости, погулял, так погулял!
- А-а! Так у тебя атаман две бочки килек было! - догадался Калуженин.
- Какие кильки? - не понял Ходнев.
- С двумя ножками... - помечтал Родион.
- Тьфу! - смачно плюнул атаман на пол. - Ты что песню не слышал! Ночку с нею повозился, сам на утро бабой стал! Казаку любовь ни к чему, голову только туманит. Так замечтаешься о бабе на посту, враз головы магёшь лишиться и друзей подведёшь, и себя потеряешь! Нет, ентой дурью, слава Богу, не страдал и вам не советую.
- Это вам старикам, ничего не надо! А ещё молодой!
- Хорошо же! Эй хозяин, истопи нам баню, да баб пришли умелых, кости после дороги размять.
На другой день Ходнев появился в посольском приказе. Через час его принял думный дьяк. Он вручил деньги атаману на проживание и сообщил о казни Разиных 6 июля на Лобном месте напротив храма Василия Блаженного.
-Будете стоять в оцеплении, московскую чернь к помосту не пропускать! - дьяк потёр лоб и искоса глянул на атамана. - Тут вот какое дело! Царь батюшка приказал всё войско донское к присяге на верность службы привести.
- А мы что не служим? - спросил Ходнев. - Я ж всей душой царю предан. Надо присягу? Принесём!
- Твои отписки нам не нужны! С тобой на Дон поедет полковник Григорий Косогов и дьяк Андрей Богданов. Пусть казаки присягнут царю! Дьяк их перепишет в книги, одну вам оставят будете пополнять её именами тех казаков, которые впредь придут служить в войско и всех тех, кои родятся на Дону и достигнут совершеннолетия, другую царю отвезут. Собери всех казаков, кои с тобой прибыли, их первыми в книгу запишем, - Черкес молча поклонился и отправился собирать донцов.
- Меня свободного человека, как холопа, в книжку записывать?! Не бывать этому! - кричал Михаил Самаренин в лицо атаману. - То что ты крестника своего, как бездомного пса на поругание отдал – это дело ваше семейное! А нас казаков не трожь! Мы люди вольные! Я роду не холопского! Хочу служу, хочу на печи лежу!
- Всё сказал? - спросил Ходнев. Михаил лишь мотнул головой. Родион Калуженин молча стоял рядом и внимательно слушал старших. - Прослышал я, что ежели кто не учинит присяги, того царь батюшка казнит смертию. Так что собирай людей, идём в посольский приказ.
В полдень во дворе посольского приказа казаки собрались вокруг думного дьяка, который монотонно зачитывал главные статьи присяги: «... чтобы старшинам и казакам все могущие возникнуть возмущения и тайные заговоры противу государя и отечества в тож время укрощать, главных заговорщиков присылать в Москву, а их сторонников по войсковому праву казнить смертью; если же кто из них в нарушении этой присяги, изменяя государству и отечеству начнёт ссылаться с не приятелями своего отечества или с поляками, немцами или татарами, с таковыми предателями, не щадя жизни своей, сражаться, самим к таковым злоумышленникам не приставать и даже не помышлять о том; с калмыками дальнейших сношений не иметь, кроме увещеваний служить с казаками вместе; скопом и заговором ни на кого не приходить; никого не грабить и не убивать и во всех делах ни на кого ложно не показывать. На здравие государя и всей его царской фамилии не посягать и кроме его величества государя, царя и великого князя Алексея Михайловича и всея России самодержца, другого царя, польского, литовского, немецкого и из других земель царей и королей или принцов иноземных и российских на царство всероссийское никого не призывать и не желать, а ежели услышат или узнают на государя и всю его царскую фамилию скоп или заговор или другой умысел, возникший у россиян или у иноземцев, и с такими злоумышленниками, не щадя жизни своей, биться...
- Сбылось пророчество Разина, - тихо шепнул Родион Михаилу.
- Мы тут первые отдуваться будем. Кто законы старые рушит, тот первый и получает!
- А какой закон мы нарушили?
- С Дону выдачи нет!
-А сейчас, - также монотонно без эмоций сказал дьяк. - Каждый из вас подойдёт и приложится к кресту, а потом скажет мне свою фамилию для записи.
Атаман подошёл первым, истово перекрестившись тремя перстами, он поцеловал крест, который держал пономарь и, повернувшись к думному дьяку, громко сказал:
-Я, атаман Войска Донского, Черкес Ходнев!
-Это прозвище? - спросил дьяк. Атаман молча кивнул. - А родители как звали?
-Корнила сын Якова!
-Так и запишем! Корнелий Яковлевич Яковлев!
-Батька ты у нас теперь с вичем! Може дворянство получишь? - казаки зашумели, обсуждая новость.
-Родион сын Осипов по прозвищу Калуженин!
-Родион Осипов, - написал дьяк в книге, сэкономив чернила. - Следующий!
-Михаил по прозвищу Самаренин!
-А по батюшке? - поинтересовался дьяк.
-Так кто ж его знает батюшку! Мамка его не спрашивала, один раз в жизни только и видела, - ответил Михаил, под общий хохот казаков.
-Хорошо! Напишем Михаил Самаренин. Тише! Не в кабаке! Следующий!
-Зёня Мудак!
-Что?! Это я вообще писать не буду, - дьяк от страха подскочил на месте. -Эту книгу сам царь читать будет! Вы моей смерти захотели! Зёня, Зёня! А это наверное Зиновий. А по батюшке как?
-Иванов сын!
-Ага! Пишу Зиновий Иванов! Следующий!
-Прохор сын Русина по прозвищу Косой!
-Прохор Косов, - записал дьяк.
-А почему не Русинов, - возмутился казак.
-Следующий! - рявкнул дьяк. - Переписывать не буду! Кого как записали, так чтоб впредь и отзывались...
Через час все казаки были переписаны и отпущены до утра. С первыми лучами солнца дончаки были обязаны собраться у здания Земского приказа, чтобы сопроводить Разиных на казнь. Царь приказал казнить братьев на Лобном месте. Оно находилось на изломе холма перед спуском к Москве-реке. Здесь во времена правления Елены Глинской с 1534 года провозглашали государевы указы. На Лобном месте спешно возводился деревянный эшафот, рядом закапывали колья, на которые потом будут насажены части тел казнённых.
Ещё ночью место казни и улицы по которым должны были вести Разиных оцепили преданные царю стрелецкие полки. К месту казни допускались только знатные люди и иностранцы. Царь очень боялся народных волнений и выступлений, поэтому к казни готовились очень тщательно. Московский люд с вечера занимал удобные места для того чтобы хоть одним глазком увидеть знаменитого атамана Степана Тимофеевича Разина.
На ранней зорьке приговорённых вывели на улицу, подошли кузнецы и приковали Разиных к позорной повозке, на которой они были ввезены в Москву. Степан под тяжестью цепей плохо стоял, тогда его голову палачи закрепили к перекладине. Казаки окружили братьев и процессия двинулась к месту казни. Фролка, скованный по рукам и ногам, обречённо брёл за повозкой.
Прибыв на место, кузнецы быстро расковали Разиных, стрельцы сопроводили их на помост. Дьяк стал зачитывать приговор:
« ...Вор и богоотступник и изменник донской казак Стенька Разин в прошлом 175 году, забыв страх божий и государя и великого князя Алексея Михайловича, забыв крестное целование ему, великому государю, изменил, и собрався, пошёл з Дону для воровства на Волгу. А на Волге многие пакости починил!
Ты ж вор Стенька пришол под Царицын. И царицынские жители своровали по твоей прелести и город тебе сдали. И ты вор, воеводу Тимофея Тургенева и царицынских жителей, которые к твоему воровству не пристали побил и посажал в воду.
А как ты, вор пришол, к Астрахани и астраханские служивые люди своровали и изменили государю, похотя к твоему воровству пристать, на город вас пустили. Ты ж вор, сложась в Астрахани с ворами ж, боярина и воеводу, князя Ивана Семёновича Прозоровского, взяв ис соборной церкви, с роскату бросил. И брата ево князя Михаила и дьяков, и дворян, и полковников, и голов стрелецких московских, и астраханских, и стрельцов, которые к твоему воровству не пристали, муча разными муками, побил, а иных в воду пометал.
А учиня такое кровопролитие, из Астрахани пришол к Царицыну, а ис Царицына к Саратову, и саратовские жители тебе город здали по твоей воровской присылке. А ты вор, пришол на Саратов, и ты государеву денежную казну и хлеб, и золотые, которые были на Саратове, и дворцового промыслу всё пограбил и воеводу Кузьму Лутохина и детей боярских побил.
Из Саратова пришол к Самаре и самарские жители тебе город сдали, а ты всё пограбил и многих детей боярских побил. А самарские жители к твоему воровству пристали и сами своего воеводу Ивана Алфимова в Волге утопили вместе с начальными государевыми людьми.
А от Самары ты, вор и богоотступник, с товарыщи пришел под Синбирский з государевыми ратными людьми бился и к городу Синбирску приступил и многие пакости чинил.
А ты, вор, Фролко, пристав к воровству брата своего и соединясь с такими же ворами, ходил к украинным городам и в иные места и многое разоренье чинил и людей побивал.
И в той своей дьявольской надежде вы, воры и крестопреступники Стенька и Фролко, со единомышленниками своими похотели святую церковь обругать, не ведая милости великого бога и заступления пречистыя богородицы, христианские надежды.
И в том своём воровстве были с 175 года по нынешний 179 год апреля 14 число. А ныне службою и раденением войска Донскаго атамана Корнелия Яковлевича Яколвлева и всего войска сами вы поиманы и привезены к государю к Москве.
И за такие вещи злые и мерские перед господом богом дела и к государю царю и великому князю Алексею Михайловичу за измену и ко всему Московскому государству разорение по указу государя бояре приговорили казнить злою смертью – четвертовать!»
Степан Тимофеевич шагнул в центр эшафота с непроницаемо-гордым видом. Он поклонился на все четыре стороны и спокойным величественным голосом сказал:
-Простите! Простите люди добрые, шо не довёл дело до конца! Есть ещё много Разиных, которые доведут...
Палач по знаку царя схватил Разина, не дав ему договорить, и кинул его на помост. Зажав тело между досками, палач наступил ногой на верхнюю доску и быстрыми движениями отрубил Степану правую руку по локоть, затем левую ногу по колено. Кровь фонтанами залила помост, рядом стоящие люди невольно отшатнулись от эшафота. Бывший атаман не издал ни единого стона, как будто он не чувствовал боли. Фролка не выдержал жуткого зрелища и крикнул истерически:
- Я знаю слово Государево!
- Молчи, собака! - гневно ухнуло в голове у каждого, кто присутствовал в тот момент на Красной площади.
Фрол рухнул на доски, как подкошенный. Это были последние слова Степана Тимофеевича Разина, потому что палач с перепугу обрушил топор на шею атамана, нарушив ритуал четвертования. С помоста вынесли Фролку, он был в беспамятстве. Покинул эшафот и палач, он больше был не в силах, что-то делать. Поэтому его помощники сами разрубили тело Разина на мелкие фрагменты и насадили их тут же на колья, а внутренности бросили на съедение бродячим собакам.
В конце августа 1671 года вернулась в Черкасск партия казаков во главе с атаманом Корнелием Яковлевичем Яковлевым, так отныне именовался знатный казак и доблестный воин Черкес Ходнев. На майдане собрались все горожане и многие казаки низовых станиц, которые специально приехали узнать московские новости. Верховые и Хопёрские казаки отсутствовали. Вперёд вышел Михаил Самаренин.
-Братья казаки! Православные! Приехали мы к вам с доброй вестью. Два месяца назад был казнён вор, разбойник и вероотступник Стенька Разин. Царь батюшка простил всех нас за разорение Московского государства! - казаки зашумели меж собой, бурно обсуждая услышанное. - Тихо казаки! Это ещё не всё! Приказал царь батюшка присягнуть ему на верность! Для этого прислал к нам дьяка и полковника Григория Косагова!
- Зачем нам дьяк? Я сам себе полковник! Проводим их домой! Мы и так царю служим! - послышались крики со всех сторон. Москали, не привыкшие к вольностям донцов, спрятались за Яковлева. Корнила, тяжело опираясь на насеку, вышел вперёд и снял шапку.
-Тихо казаки! Атаман трухменку гнёть!
- Православные! Братья, Христом богом прошу, присягнём московскому царю..
-Бога вспомнил, а сам крестного сына на казнь отвёз!
-А он потим и нас туда возить будет!
-Ага! По очереди! Шоб вольностей не плодили!
-Атаманы-молодцы слыхали? Черкес вича получил, его теперь надо звать Корнила Яковлевич!
- Брешешь?!
- Брешут собаки, а мы дело гутарим!
- Ха! Мы тут другое слыхали, Я ему, Зёня, как дела? А он мне! Я тепереча Зиновий Иванов!
-Хто, Иванов?! Мудак?!
-Да, гутарит, шо их в книгу в Москве записали, которую сам царь читать будет!
-Шо?! Атаман ты в царские холопы записался и нас, как баранов , туда же?!
Корнила с ужасом смотрел на распоясавшихся казаков и молчал. Самаренин быстро увёл московских гостей подальше от греха. Четыре дня казаки собирались на майдане, пререкались с послом, критиковали текст присяги. На четвёртый день полковник объявил:
-Кто не присягнёт царю через крестное целование и не запишется в посольскую книгу, того бить насмерть, а имущество грабить...
* * *
Корнила Яковлевич Яковлев скончался в 1680 году и до конца жизни своей был предан московскому царю. В последние годы жизни он часто жаловался, что казаки не могут ему простить казни Степана Разина. В 1786 году его останки были перенесены в галерею Войскового Воскресенского собора города Черкасска в честь приезда царицы Екатерины Второй.
Фрол Тимофеевич Разин был казнён в 1676 году, пять лет он рассказывал о кладе, который якобы зарыл Степан, возвращаясь из персидского похода.
Дядя Никифор по прозвищу Черток погиб осенью 1671 года во время осады Астрахани царскими войсками. Его семью по указу царя сослали в Холмогоры, двор и имущество, находившиеся в селе Усмони Воронежского уезда, были описаны и конфискованы.
Алёна, жена Степана погибла вместе с женой Фрола весной 1671 года при штурме Яковлевым Кагальницкого городка. О детях Степана Разина официальных сведений не сохранилось. Ян Стрейс, служивший в Астрахани и лично видевшего атамана, утверждал, что у Разина был сын от персидской княжны. Иван Родионов в своей работе предполагает, что жена Алёна погибла при осаде Кагальника вместе с несколькими сыновьями.
Сподвижники Разина атаманы Василий Ус и Фёдор Шелудяк, узнав о поимке Степана Тимофеевича, выступили к Симбирску из Астрахани на 170-ти стругах. К Симбирску в общей сложности пришла флотилия более 400 стругов с мощной артиллерией на борту. В начале июня 1671 года атаман Шелудяк предпринял штурм крепости. Почти сутки одна атака сменялась другой, на рассвете казаки решили передохнуть и отступили от Симбирска. Боярин Пётр Шереметьев с горсткой дворянских детей совершили дерзкую вылазку из крепости. В результате, им удалось застать казаков врасплох и полностью лишить их артиллерии. Шелудяк снял осаду и вернулся в Астрахань.
Вслед за казаками вниз по Волге двинулся сильный отряд князя Ивана Милославского. В начале сентября войска московского царя штурмовали Астрахань. Атаман Василий Ус скончался, а Фёдора Шелудяка посредством обмана заманили на переговоры и взяли в плен. Казаки, оставшись без командиров, разбились на мелкие партии и разбрелись. Князь Семён Львов был убит своими стрельцами, как и предсказывал Никифор Черток.
Есаул Лазарь Тимофеев с партией казаков был схвачен атаманом Яковлевым и отправлен в Москву на казнь. Ларка Хренов успел пробиться в Азов, а потом в Турцию. Царское правительсто затеяло переговоры о выдаче разинцев с канцелярией турецкого султана. Тогда Хренов из Турции бежал в Италию, а оттуда в Алжир, о дальнейшей судьбе Ларки сведений не сохранилось.
Неуловимый глава лазутчиков Разина казак Миусский скрывался до 1673 года, затем сам объявился в Запорожской сечи вместе с царевичем Симеоном. Атаман Иван Серко лично проверял молодого человека и признал его сыном Великого государя всея Руси. Гетман Самойлович со своими казаками схватил царевича и переправил его в Москву. Царское правительство объявило его самозванцем, поляком Воробьёвым. Царевич Симеон был казнён в сентябре 1674 года. Его останки были выставлены вместе с останками Разина на Болотной площади. Казака Миусского схватить не удалось, его местонахождение царские лазутчики определить не смогли.
Заключение.
Я вновь стою возле цепей Степана Тимофеевича Разина в Старочеркасском Воскресенском соборе и слушаю коротенький рассказ экскурсовода о том, что цепи Разина обратно на Дон привёз атаман Корнила Яковлев и они были впаяны в соборную стену на устрашение казаков, чтобы они не восставали против царя.
-Вам что больше не о ком рассказывать, как только об этом разбойнике? - прервал экскурсовода казак. - Что вы из него героя-мученика делаете! А он разбойник понимаете! Его руки по локоть в крови!
Экскурсовод, молоденькая девушка от неожиданности и напора бравого казака в синих штанах с красными лампасами, впала в ступор и не знала, что ответить.
-А на войне у всех руки в крови, потому что или ты убьёшь, или тебя! Мне странно слышать от вас, казака, такие заявления. Если вы конечно настоящий казак! - не выдержала я и встряла в разговор.
-Это комуняки, его народным героем сделали, а он вор и разбойник, его от церкви отлучили и анафеме предали! Идите все за мной я вам кое что покажу, - казак повёл нас по правой стороне соборной галереи и остановился у старинной надгробной плиты вмурованной в стену собора. - Здесь покоиться атаман Корнила Яковлев крёстный отец Разина. Вот герой, о котором надо рассказывать!
-Корнила герой?! Он подонок, предатель и московский прихвостень. Он лично отвёз Разина в Москву на смертную казнь! - вспыхнула праведным гневом экскурсовод.
-Правильно сделал! - казак с превосходством посмотрел на девушку сверху вниз.
-Про Степана Разина народ песни сочиняет до сих пор, а про Корнилу Яковлева даже не все историки знают! - я сразу зауважала эту смелую девушку.
-А вы не знаете, что написано на этой плите старославянским шрифтом? - спросила я у экскурсовода.
-Сейчас! - она водила пальчиком по плите и читала в слух. - Лета 7188 июля в 16 день представился раб Божий войсковой атаман Корнелий Яковлевич на память святого мученика Афиногена и его учеников.
Я стояла у надгробной плиты Яковлева и думала о том, что жизнь расставила всё по своим местам. Права экскурсовод о Разине помнят до сих пор, а кто помнит о Корниле Яковлеве по прозвищу Черкес Ходнев?
К О Н Е Ц.
Список использованной литературы:
Г В Носовский А Т Фоменко. «Русь подлинная история.» Москва 2009 г
И Н Кузнецов. «Предания русского народа.» 2008 г.
И А Родионов. «Тихий Дон.» С-Петербург. 1914 год.
Е П Савельев. «Древняя история казачества.» Москва «Вече» 2007 г
Дарья Усвятова. «Казачий спас.» С – Петербург. 2007 г
А М Астапенко. «Донские казачьи атаманы». Ростов 2007 г
А М Астапенко. «Степан Разин.» Ростов на Дону 2008 г
Б В Лунин. «Степан Разин.» Ростов на Дону. 1971 г
«Крестьянская война под предводительством Степана Разина.» Документы том 3 Москва 1962 год.
А Попов. «История Донского войска.» Харьков 1814г
В Броневский. «История Донского войска.» Москва 1834 г
Ян Стрейс. «Три путешествия.» Москва 1935 г
А Козлов. «Власть на Дону» Ростов. 1999 г
Н Костомаров. «Бунт С. Разина» Т 2 С-П 1872г
Н Самарина. О Витюк. «История донского края» Ростов. 2004г
Терминологический словарь:
http://www.proza.ru/2011/11/24/1269