Начало:
http://proza.ru/2011/10/08/841
Утром, выгоняя корову в стадо, Костя столкнулся со взглядом пастушки — внимательным и строгим. Этот взгляд словно что-то ожидал от него.
-Ну, здравствуй, Катюша! - сказал он улыбчиво. - Прости, не узнал тебя сразу... Ты так выросла. Похорошела...
-Спасибо, - ответила Катя, улыбнувшись в ответ. И неожиданно смутилась. Её не загорелые щёки порозовели, делая мрамор кожи тёплым и трепетным.
Девушка тихонько засмеялась, сделала вид, что её больше интересуют рогатые подопечные, чем общение с молодым человеком, и постаралась поскорее уйти вслед за стадом, направляющимся в сторону оврага.
-Когда тебя назад ждать, красавица? - задорно прокричал Костя ей во след.
-К шести вечера вернёмся! - ответила девушка и громко щёлкнула кнутом, призывая стадо к порядку.
Весь день Константин рисовал девушку из сна. Он сделал около десятка набросков и понял, что эта истории всё больше и больше затягивает его. Косте начало казаться, что это и не сон вовсе, а было на самом деле.
-Чёрт знает что! - с удивлением сказал он, взмахом головы убирая волосы, волной ниспадающие на лицо. - Так и свихнуться недолго.
Когда Полина пораньше вернулась домой, волнуясь о госте: - «Ведь и не поест по-человечески: привыкли в своих городах всё набегу, на скорую руку!», то поняла, что Константин не ел вовсе. На кухонном столе всё стояло не тронутым, даже кружка молока, прикрытая ломтем душистого домашнего хлеба осталась стоять там, где она поставила её утром, прикрыв чистым полотенцем.
Обеспокоенная женщина заглянула в зал: Константин стоял перед мольбертом не двигаясь, не шевелясь, и как заворожённый смотрел на холст. Пол вокруг него был усыпан скомканными листами бумаги. Полина Яковлевна осторожно из-за плеча художника взглянула на уже готовую картину и удивилась: картина была словно живая. Ей показалось на миг, что на неё повеяло знакомыми запахами уходящей осени, запахами тоски и печали.
Особенно её поразила фигура девушки, стоящей в центре картины спиной к ней. На миг ей привиделось, что девушка вот сейчас повернётся лицом, и сразу всё станет ясно. Полина всплеснула руками и сказала взволнованно:
-Так это же наша Катюша?!
Константин вздрогнул от неожиданности, словно ото сна очнулся, и тихо опустился на пол.
-Костя! Костетенька?! — кинулась к нему Полина Яковлевна. - Что с тобой, мальчик мой?!
-А, это ты, тётя По? - удивился в ответ Константин. - Который час?
-Пять часов, - опешила Полина.
-Коров ещё не пригнали? Я обещал встретить... - ответил парень, поднимаясь с пола.
-Нет не пригнали, - заглядывая ему в лицо, взволнованно сказала Полина.- Мы с тобой ещё пообедать успеем...
И, приняв рассерженный вид, добавила:
-Что же ты есть не стал? Али наша деревенская пища не люба?!
-Люба-люба, По! - успокоил её Костя. - Просто заработался я. Слегка...
-Да уж, слегка! - возмутилась Полина. - Этак ты у меня совсем истощаешь!? Нинка меня потом поедом съест... И тебя сюда больше не отпустит.
Константин посмеялся в ответ:
-Тощего кобеля не откормишь - сколько не старайся!
Полина погрозила ему пальцем:
-Но-но, кобель, смотри у меня?... С чего это ты, едва только ступил на родную землю, как Катюшку соседскую стал рисовать?
-Какую Катюшку? - удивился Костя.
-Не отпирайся! - сделала вид, что сердится, Полина. - А на картине твоей кто? Думаешь я совсем старая стала, не догадаюсь?
-Это девушка из моего сна, - ответил Константин. - Помнишь я утром тебе рассказывал?
-Надо же? - не поверила Полина Яковлевна. - А так один в один Катюшка-соседка... Она в таком же платье на выпускном была... Ну, разве, чуть покороче...
Константин отошёл от готовой картины на пару шагов, рассматривая её как бы со стороны, и лицо его приобрело полу-удивлённое выражение.
-Какая же ты у меня глазастая, тётушка По! - сказал он и, подхватив её под руки, закружил по комнате.
-Фу, скаженный?! — попыталась возмутиться та. - Сейчас мы с тобой всё посшибаем. Пожалей хоть картину, если тётушку родную не жаль!
И когда парень отпустил её, добавила:
-Право-слово, как мальчишка! Ты разве забыл, сколько твоей тётке лет?!
-Восемнадцать! - засмеялся Костя в ответ. - Тебе всегда — будет восемнадцать! И не на день больше...
Полина Яковлевна по привычке всплеснула руками:
-Надо же, запомнил! Столько лет прошло, а он — всё помнит... Шутила я тогда — шутила! Разве не понятно?
-А мне понравилось, - признался Костя. - Ты у меня такая заводная тётушка! Не то, что мама Нина...
-Стоп-стоп! - осадила его Полина. - Эта тема — запретная! Табу! О матери или хорошо, или молчок!
-Чок-чок, зубы на крючок! И молчок! - вспомнил Костя детскую считалочку.
-Вот именно, именно, - не приняла шутки Полина Яковлевна. - С такими вещами не шутят!
С этого дня Костя брал этюдник, складывал в холщовую сумку краюшку хлеба, бутылку молока, пару помидор и уходил на целый день в поля. Где он только не был, что только не рисовал: и светлый, лёгкий родничок в трёх километрах от села; и небольшую рощицу, насквозь пронизанную ярким солнцем и летними запахами; и стадо коров, мирно пасущихся в ложбинке; и пастушка с кнутом на плече; и стаю сельских мальчишек — всех вместе, и каждого порознь; и старушек на скамеечке с добрыми, простыми и светлыми лицами.
Катя напрочь отказалась позировать, и Костя рисовал её украдкой, каждый раз удивляясь её лицу с абсолютно правильными, точно выточенными из белого мрамора чертами; глубокими, как два бездонных омута, глазами; цвету кожи — этого самого белого мрамора. Он неоднократно слышал что такой цвет встречается в природе: мама Нина уверяла, что у Максима Панченко — его отца, был именно такой цвет кожи. Но Константин этого не помнил: родители расстались, когда ему и трёх лет не было, и отец сразу уехал из Москвы в неизвестном направлении. Уехал и исчез — пропал, словно его не было никогда. Иногда Косте казалось, что на самом деле никакого Максима Панченко не было, а мама Нина всё придумала.
И вот здесь, на родине он, наконец, встретил девушку с лицом, некогда нарисованным воображением мамы Нины. Девушку настолько особенную, настолько заметную, что пройти мимо неё было невозможно. Одни глаза — чего стоили: серебристо серые, распахнутые на мир доверчиво и с надеждой. От этого зрачки казались невероятно чёрными и глубокими, как омут в котором тонуть и восхитительно, и страшно - словно попал в воздушную яму. И Костя потонул в этих глазах не противясь, не сомневаясь.
Он следовал за Катюшей, как телок на верёвочке, даже не задумываясь о том, как это будет восприниматься местными жителями — ему было всё равно. Какая-то неведомая сила тянула его к девушке, как магнитом. Ему, рафинированному городскому жителю, было интересно с этой простой деревенской девчонкой. Он напрочь позабывал с ней все свои заморочки, все уловки завзятого ловеласа: рядом с Катей нельзя быть другим — это выглядело пошлым, напыщенным, противоестественным.
Беседы становились всё больше и острее, встречи — всё дольше. Костя уже не видел ничего и никого, кроме девушки, не осознавая того, что всё более и более увлекается ею. Катюша оказалась интересный собеседником со своими мыслями и суждением по поводу различных вещей, порой кардинально отличающихся от Костиных. И, что удивительно было для парня: она могла неплохо обосновывать свою точку зрения и донести её до противной стороны. При этом её лицо становилось удивительно вдохновенным и прекрасным. Костя с восхищением смотрел на девушку, но этот взгляд мгновенно делал её строгой и серьёзной, словно опуская с небес на землю.
Эти прогулки не долго оставалось не замеченными: в селе стали шушукаться, а сердобольные кумушки-соседушки стали доносить слухи до Полины. Та обрывала их порой шутливо, порой ядовито, порой зло.
-И что в этом криминального? - спрашивала она, глядя на очередную кумушку ироническим взглядом. - Катюша — не монашка. Разве она не имеет права общаться с молодыми людьми? И потом: мой племянник смотрит на ней, как художник — и всё... Всё!
-Ну, гляди, Полька: тебе с горы виднее, - говорила уязвлённая кумушка. - Моё дело предупредить, а там — как знаешь!
В один из дней Полина Яковлевна уже хотела серьёзно поговорить с Константином по этому поводу, но он не пришёл ночевать. Женщина несколько раз выходила на крыльцо, обеспокоенно всматриваясь в ночную улицу, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому звуку, но ничего из ряда вон выходящего не услышала. Недовольно перебрёхивались собаки, вдалеке ухала сова, поскрипывала чья-то калитка, на насесте закопошились куры — всё было, как всегда: привычные деревенские звуки. Село спало после трудового дня. Только Полина Яковлевна так и не сомкнула глаз: в голову лезли всякие нехорошие мысли.
-Вдруг Костя повздорил с поселковыми ребятами? И они избили его... Есть у нас парочка забияк — братья Ванины, которые не прочь почесать кулаки... Ну, что ещё могло с ним случиться?!... Если в район поехал, или в город — почему не предупредил?!... Верно говорят: маленькие детки — маленькие бедки, а подрастут детки — вырастут и бедки...
Как женщина не высматривала парня, а всё же проглядела: вернулся он под утро, крадучись, как вор. Тихо, на цыпочках прошёл в свою комнату, не зажигая света. Полина не стала дожидаться утра, решив сейчас же вывести его на чистую воду. Полина Яковлевна вышла к нему неожиданно, пока Костя не успел ещё раздеться и лечь в постель.
-Где тебя носило, Константин? - недовольно спросила, строго глядя на парня. - Где всю ночь шаблался?
Костя ответил иронично:
-Ты, что это, По, сторожем у меня решила быть? В Москве мать жизни не даёт — ты тут?
И добавил со злостью:
-У Катерины шаблался! Ну и что?! У нас любовь с ней!
Полина так и опустилась без сил прямо на пол. Константин кинулся к ней, испугавшись перемены в её лице.
-Тётя, тётя! - пытался он поднять тётушку с пола, но та обвисла в его руках плетью.
Костя поднял её на руки и перенёс на диван. Чертыхаясь и всё что-то роняя, начал искать лекарство от сердца: именно оно было слабым звеном в организме его стойкой тётушки.
-В тумбочке корвалол, - подала голос Полина, приходя в себя.- Накапай двадцать пять капель, и подай водички.
Через пять минут она уже сидела на диване, обхватив ноги руками, пряча лицо в коленях, и плечи её тихо вздрагивали. Она показалась Косте маленькой, испуганной девочкой — на которую свалилась нежданная беда. Он прикрыл ноги Полины мягким пледом, купленным им же в подарок, встал перед диванчиком на колени, пытаясь заглянуть ей в глаза.
-По, - позвал он, - прости меня... Дурака великовозрастного...
Полина в ответ подняла голову и, ответила тихо, словно через силу:
-Ты даже не знаешь, мой мальчик, что натворил... Не знаешь...
-Расскажи, - попросил Костя, - узнаю.
Окончание:
http://proza.ru/2011/11/29/856