По законам стаи. Криминальное чтиво

1-а я ч а с т ь


МЕТАМОРФОЗЫ.
Светлана

Решение идти в милицию и во всём признаться, Игорь принял окончательно и бесповоротно. Только приговор суда, суровый, но справедливый, явится малой толикой за его гнусный поступок.
-Что взять с собой в тюрьму?- спрашивал он себя вслух, шагая взад и вперёд по комнате. Голова, что переспелый арбуз: того и гляди лопнет. Не удивительно! Вчера столько было выпито, просто ужас. – Скоро сорок мужику, а он не знает, что взять с собой в тюрьму,- стал щунять себя Игорь, неспешно одеваясь. Старый спортивный костюм, черную вязаную шапочку. Надев осеннее пальто, рассовал по карманам мыльницу, зубную щётку с пастой.
В милиции  он выглядел более чем странно: из оттопыренных карманов торчало полотенце, шнур электробритвы; по лицу без труда можно было догадаться, как вчера был проведён вечер. Дежурный по милиции молоденький сержант слушал его, раскрыв рот от удивления. Ошеломлённый  услышанным и добровольной явкой виновного, сержант доложил начальнику. Майор Толоконников тут же приказал  запереть Игоря в предварительную камеру.
Сидя на деревянных нарах и прислонившись спиной  к холодной бетонной стене, Игорь слышал голос Толоконникова, доносившийся через открытую дверь кабинета начальника милиции. Тот  звонил директору школы:
-Лидия Сергеевна, здравствуйте. Толоконников. - тут кто-то вошёл в кабинет начальника милиции, и дверь за ним закрылась.
Голос Толоконникова сразу стих, оставив Игоря наедине с самим собой на долгие минуты ожидания. Отрывочные эпизоды  вчерашней беды являлись ему, как дурной сон, путая и без того туманную картину происшедшего.
Прошло с полчаса. Размышления злоумышленника прервал всё тот же голос Толоконникова:
- Милок! – майор шагнул через порог камеры,  потрепал (а скорее пошлёпал) Игоря по шее.- Будь я не при исполнении, вздул бы тебя хорошенько за твой бред.  Иди с глаз моих долой,- когда Игорь подошёл к выходу, Толоконников напутственно добавил,- поменьше пей…у тебя уже глюки начинаются.
Из милиции Игорь не шёл, а летел. «Значит, вышла ошибка. Неужели глюки?» Дома скинул на стул пальто, завалился на кровать. Но тут же вскочил. Ему вспомнилось, как вчера он  выронил из кармана пиджака расчёску, и она, задребезжав,  упала между диваном и этажеркой.  Он быстренько осмотрел карманы пиджака,- расчёски на месте не оказалось. Значит это не глюки! Какая- то неразбериха. Ну и чёрт с ней, с неразберихой, а как теперь смотреть в глаза Мышевым? Они на днях вернутся…и что тогда?.. Игорь завалился на кровать и отвернулся к стене. Картины вчерашнего дня нехотя поплыли перед глазами.
…С утра зашёл в парикмахерскую. Хотелось выглядеть на все сто. Так было всегда, как только он собирался навестить Мышевых: то новый галстук купит, то рубашку свежую достанет из шкафа. Сам не знал, почему так получалось. В девять был у них. Анатолий и Галя Мышевы собирались навестить родственников, и Игорь пришёл с утра пораньше проводить их в аэропорт. До вылета было уйма времени.
-Толя,- попросила Галя мужа,- организуй стол, пока я приведу себя в порядок.- Галя сидела около трюмо в маленькой комнате. Света, девятнадцатилетняя дочь Мышевых, ученица одиннадцатого класса, как всегда с учебником в руках удобно расположилась на диване, подобрав под себя ноги. Завтра у неё сочинение по Лермонтову, подготовка к выпускному экзамену. Она не встревала в разговоры взрослых, теребила правую косичку с белым бантом и время от времени делала карандашом пометки в учебнике.
Сели за стол. Галя с Анатолием пили мало. В основном налегали на Игоря. После двух, трёх рюмок Игорь снял, висевшую выше дивана на гвозде гитару, стал петь. Мышевы очень любили, когда он пел, а ему нравилось с каким вниманием они его слушали. В студенческие годы пел тенором. С годами голос огрубел, став приятным баритоном. Особенно ему удавались низкие звуки. Он слегка давил на них (подслушал у Елены Образцовой), приоткрывая и кривя при этом больше обычного рот. Тогда хрустальные звуки с лёгкими металлическими обертонами, покачиваясь, лились,  сотрясая воздух.
-Гори, гори-и, моя,  звезда-а-а!- запел Игорь. Света, заложив страницу карандашом, отложила учебник в сторону. Галя поднялась из-за стола, подошла сзади к мужу, обняв его, положила на грудь свои ладони.
 -Звезда любви приветная-я-я!
 Игорь всегда пел грустные песни и романсы. А чему собственно радоваться? Мужику тридцать с лишком, а он бобыль бобылём. По натуре он простой, непритязательный, как бычок: бери за верёвочку и веди куда хочешь. Но таковых не нашлось. Давняя попытка жениться не увенчалась успехом. Прилетела к нему как-то одна москвичка. Из хариуса Игорь приготовил двойную уху для дорогой гостьи. Та, хлебнув пару ложек, отодвинула тарелку в сторону:
-Чем вы тут питаетесь? Вода и та рыбой воняет,- собрала манатки и укатила восвояси. С тех пор насчёт женитьбы ни гу-гу и только пел грустные песни.
Галя слушала Игоря и подливала водочку, а Толя всё закуску подкладывал. Света сегодня, как показалось Игорю, была немножечко иная. Её глаза с  бисерными искорками,  смотревшие всегда радостно, сегодня сменились грустью, какой-то манящей тоской. В них легко читалась юношеская растерянность, когда тебе чего-то хочется, а чего не знаешь. В душе такое смятение, словно ты теряешь близкого человека, а препятствовать этому не в твоих силах. В глазах появляются слёзы. Хочется плакать. Света ладошками, чтобы никто не заметил, смахнула с глаз слезу.
Изрядно захмелевший, Игорь поехал с Мышевыми в аэропорт. В автобусе он заметил в себе перемену: его раздражала медлительность, с которой катился автобус; кондуктор явно не торопился дать билеты пассажиром; водитель как-то вяло переключал скорости. Игорь понимал,- всё это не так: автобус идёт по расписанию; водитель переключает скорости так же, как он делал это вчера, и будет делать завтра. Просто в душе какая-то сумятица. Сердце стало щемить ещё сильнее, когда Мышевы уходили по взлётному полю к самолёту. Такая «сладкая парочка»! В любое время года, в любую погоду они радостны. Вот этого как раз не хватало Игорю, теплоты женских рук, от которых светлеет на душе. А тут Галя, как бы раззадоривая Игоря, прильнула головой к плечу Анатолия, в ногу ступая с ним до самого трапа. Когда моторы подняли пыль, и самолёт стал выруливать на взлётную полосу, Игорь направился в буфет. Там кроме томатного сока ничего не оказалось. Буфетчица только развела руками.
В автобусе Игорь в который уже раз попытался «понять» свою душу. Тоску, щемившую его, он уже не связывал с завистью при виде чужого счастья. Он понимал,- тосковала душа по рюмке. Когда хотелось выпить, приходила эта тоска, бередила душу, словно у него какое-то горе случилось: заболел или умер близкий человек. Так до очередной рюмки, а там жизнь малость розовела, и тоска отступала на второй план. Состояние души всегда можно было прочитать по  его лицу: он никогда не радовался, редко, редко улыбался, а смеяться,- не знал, что это такое. Девушки и женщины не задерживали на нём своего взгляда: кому нужен такой «бука». Только Мышевы знали, какой он простой, добрый и задушевный. Потому-то и прикипел к их семье Игорь.
На остановке около универмага он вышел из автобуса. Окна ресторана, всегда даже днём приветливо светившиеся, на этот раз были темны. На двери висела бумажка, напоминая желающим «причаститься» о санитарном дне.
Уже темнело. Над Морджотом зависла синяя-синяя туча, не обещавшая на ближайшее время нормальной погоды. Всё одно к одному: душу щемит, погода отвратительная, к тому же магазины все уже закрылись, а добавить, хотя бы самую малость, нужно было, хоть убей. Игорь вспомнил, когда  Мышевы начали собираться в аэропорт, Светлана стала убирать всё со стола и мыть посуду. На столе оставалась начатая бутылка «Пшеничной». Игорь поднял воротник пальто и решительно зашагал к Мышевым.
Появление Игоря на пороге нисколько не смутило Светлану. Наоборот, в глазах её блеснула радость, а на лице появилась растерянность оттого, что не сумела скрыть той радости. Игорь на минуту застрял в дверях. Перед ним стояла уже другая Светлана: косички с бантиками превратились в шикарную причёску; пышные льняные волосы  облегали длинную нежную шею, покрытую лёгким пушком; турецкий халат матери, туго подвязанный пояском, плотно облегал её фигуру. За небрежно раскинутыми бортами его смотрелась высокая упрямая грудь. Игорь понял, Светлане в отсутствие родителей хотелось хоть чуточку, хотя бы часик побыть взрослой. Она в эту минуту так здорово напомнила ему Галю в те, студенческие годы, когда не один Игорь «неровно дышал» при одном её появлении. Те чувства, которые он в течение нескольких лет гнал от себя прочь, встречаясь с Мышевыми, хлынули вновь в его душу. Он оторопел в дверях.
-Извини…,- стал оправдываться Игорь. – Не допитая бутылка… Хотел пропустить рюмку…одну, другую…Магазины уже закрылись, ресторан не работает.
Света понимающе кивнула головой. Растерянности на лице уже не было. Взяв Игоря двумя руками за локоть, потянула на себя, пропустив мимо, молча закрыла дверь.
После первой рюмки жизнь не была уже такой грустной, а после второй Игорь забыл про все тревоги, только что бередившие его душу.
Света сидела на привычном своём месте, на диване. Вместо учебника в руках держала пилочку для ногтей. Она всегда звала Игоря с приставкой «дядя» и говорила с ним на «вы».На этот раз, не называя его ни как, протянув  гитару, попросила:
-Спой Лермонтова.
Большой палец правой руки, чуть касаясь струн, прошёлся сверху вниз. Остальные без всякой суеты стали равномерно перебирать нижние струны. Игорь запел. Щемящая душу мелодия несла по комнатам слова юного поэта о красоте земной жизни, о естественном желании человека «вечно», но как бы незримо присутствовать в этом миру, со стороны созерцать бесконечное бытиё людское. Эта мелодия всегда  рисовала в душе Игоря образ Лермонтова, как доброго демона, парящего высоко в небесах, ибо простой смертный, даже пусть и гений, не мог бы, стоя на грешной земле, написать такие волнующие строки:
…Сквозь туман кремнистый путь блестит.
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье  голубом…

Света замерла, застыла от волшебных звуков. В затуманенном взгляде Игоря она вновь грезилась ему студенткой Галей с геологического факультета. Одна музыка сменяла другую, а между ними стопка. Туман сгущался в его глазах, и Галя становилась всё ближе к нему и доступней, не то, что тогда,- недотрога и тихоня. Стоило только протянуть руки…коснуться её тонких волос…вдохнуть аромат чарующего тела. Он уже слышал её жаркие  слова над самым ухом: « Не надо… умоляю… я боюсь…». Не в меру хмельная память отчётливо сохранила её руки. Тёплые, нежные. Они не сопротивлялись, не отталкивали его. Были податливы и влекли к себе, помогая снять с себя и с него одежды. Последнее, что помнил Игорь- это когда кинул пиджак на стул, из кармана выпала расчёска. Дальше - какая-то пустота, даже зацепиться не за что.
Лёжа на кровати в своей комнате, Игорь безуспешно сверлил глазами стену, пытаясь хотя бы чуть-чуть вспомнить, что было потом. Но тщетно. Пустота…

… Вдруг подленько скрипнула входная дверь. Игорь обернулся: Светлана. Она стояла на пороге заплаканная и злая, до боли стиснув губы. В руках держала джинсовый рюкзак (подарок Игоря ко  дню рождения), набитый учебниками и тетрадями, видимо прямо со школы. В глазах сверкали  молнии, лицо полно решимости. Не раздумывая ни минуты, она набросилась на Игоря и стала дубасить его лежащего рюкзаком, как кувалдой, при этом сквозь слёзы приговаривая:
-Алкаш несчастный… на весь посёлок захотел меня опозорить… я глюки- то из тебя вышибу…
Удары сыпались один за другим, как в камнедробилке. Человек, которого она так нещадно колотила был для неё сейчас врагом номер один. Гадким, и презренным, вызывающим в ней неимоверную злобу. Прямо сил нет. Была бы воля, удушила бы тут же. Как она ошиблась в нём. А казался всегда эталоном мужчины. Благородным, рассудительным и скромным. Она в нём души не чаяла. Считала его самым родным и близким. Рядом с ней не было такого человека. Да же отцу с матерью она не смогла бы никогда открыть затаённые уголки своей души. А для него она всегда была нараспашку, все девятнадцать прожитых лет. Как он обошёлся с ней. Решил насмеяться. Зачем?
Игорь не уклонялся от рюкзака. Чувствовал, как каждый удар снимает с его души часть тяжкого груза. Он только шептал:
-Бей, милая, бей…
Наконец, рюкзак не выдержал нагрузки, треснул по швам. На пол посыпались тетради и учебники. Среди них его расчёска задребезжала на полу, как и вчера, когда застряла  за диваном. Как только учебники  высыпались на пол, силы девчонки покинули её. Она рухнула ему на грудь. Через мгновение уста их слились в долгом, долгом поцелуе. Девичьи руки, только что нещадно лупившие Игоря, вновь стали тёплыми, нежными, как в тот вечер. Постепенно проходила обида, затихала боль. Он вновь становился для неё родным и близким, каких рядом с ней никогда не было.






Перестройка.

Мышевы давно уже приехали, но Игорь не торопился к ним. Какую нужно было иметь совесть, чтобы предстать перед друзьями-товарищами, как ни в чём не бывало. Вправду сказать, Светлана, после звонка Толоконникова в школу, словно пантера, защищала себя «на допросе» в кабинете у директрисы, в корне пресекла все кривотолки в тот же час, и по посёлку даже тени не прошло от случившегося. Так – то оно так. А если всё-таки  до старших Мышевых, хоть каким - то боком дошёл слушок, пусть  хотя бы  в виде предположения. Как тогда смотреть им в глаза? Каким надо быть наглецом!? сам-то ты знаешь, - это не предположение, а факт. Глаза нужны стеклянные, а самому стать чурка-чуркой.
 -Надо иметь мужество признаваться, - твердил он себе не раз и не два.
-Но ты уже один раз сглупил, когда пошёл в милицию.- противоречило вопреки здравому смыслу внутреннее «я».- И в этот раз можешь обжечься. Надо ждать Светлану, что скажет она на это.
 А Светлана, как на зло, после того раза к нему не приходила. Игорь каждый день в обед уходил с работы, топтался недалеко от школы, чтобы встретить её, поговорить, наконец,  хотя бы увидеть. Светлана, сама не зная почему, преднамеренно избегала встреч: через витражи и окна школы она хорошо  видела его торчащим у дороги, но  не выходила, ждала, пока Игорь не убирался восвояси. Наверное, новость, которую узнала не так давно только она одна, сдерживала её от опрометчивых действий и поступков. Здесь «советы со стороны» ни коим боком не подходили. Самостоятельное решение,- и всё!
Весна всё больше и больше заявляла о себе: сугробы скукожились и почернели под настойвыми лучами солнца. Уже вот-вот геологи, в том числе и Игорь, уйдут «в поле» до глубокой осени, а Светлана всё не появлялась. Игорь ожидал её с нетерпением и в тоже время не знал, как себя вести при встрече, о чём говорить, куда прятать свои бесстыжие  глаза, когда Светлана вдруг, всё- таки предстанет пред ним. Всю жизнь свою он будет казниться, чувствовать себя виноватым, сгорать от стыда при встрече и ругать себя, на чём свет стоит.
 В один из дней она всё-таки вышла из школы и подошла к нему. Без всяких обиняков, не зависимая,  и даже немножечко гордая,  сказала:
-Я беременна. - после её слов Игорь остолбенел,  как показалось ему самому, стал  уменьшаться в размерах. Видя его замешательство, Светлана сухо, но учтиво, произнесла.- На аборт я под пистолетом не пойду. Хочу иметь ребёночка,- тут её губки дрогнули, как у дитяти, готового вот-вот расплакаться. Она отвернулась. – Придумай что-нибудь, ты же взрослый,- и не поворачиваясь больше к нему, пошла в сторону дома. Игорь окликнул Светлану. Та остановилась, обернувшись наполовину.
-А чего придумывать,- оживился он.- Вариант один единственный. Ты же знаешь, у меня мама живёт в своём доме. Одна, ещё учительствует. Поезжай  поступать в институт, а жить станешь у неё. Деньги я буду высылать. Она как обрадуется-то. Я ей сегодня же напишу, чтобы тебя приютила.
-Только про это,- она пальцем указала на живот, - ни гу-гу. Не то что моим, а и матери своей не пиши об этом. Я сама как-нибудь выкручусь.
Игоря встревожила эта скрытность. Ладно, её родители за тридевять земель, не будут знать про ребёнка, но от его матери как скроешь? Да и зачем скрывать? Как ни говори, наследник или наследница родится. Чего, казалось бы, не сказать. Взять да и порадовать бабулю. Она уже и так устала ждать и надеяться, когда  же её сын, наконец- то, обзаведётся семьёй. Не век же бобылём куковать.
Ещё Игоря тревожила холодная официальность Светланы. Будто меж ними ничего и не было. Ну что уж теперь-то лукавить. Что было, то было. Не ветром же надуло.  Если раньше Игорь всю вину брал на себя, то теперь, анализируя случившееся в каждодневном ожидании встречи со Светланой, убеждался в том, что она не жертва случая, а соучастница случившегося. Сам камень на гору не покатится, а катили они его вдвоём. Бывало, придёт Игорь к Мышевым, она рада- радёшенька. Посмотрит ему в глаза, зардеется маковым цветом, опустит глазки вниз, стушуется. Игорю приходилось придумывать что- то, чтобы родители ничего не заметили. Так ведь было- то ей тогда только 13-14 лет, не то, что теперь. А как она его ревновала! Однажды Галя (Толя тогда задержался на работе), проходя мимо игравшего на гитаре Игоря, машинально положила ему руку на плечо, повела ею по свитеру. На голой шее женские пальцы с трепетом приостановились, а потом, словно образумившись, легко скользнули прочь. Если бы  вы видели Светлану! Она вспыхнула, как порох. Куда девалась застенчивость. С той поры Игорь и Галя были словно под колпаком у Мюллера: слежка ни на минуту не прекращалась.  Игорь не помнит случая, чтобы он один на один оставался с Галей,- Светлана всегда была тут, при них.
Размышляя по пути на работу, Игорь всё-таки отнёс холодную официальность Светланы к нежеланию раньше времени приоткрывать занавес только что зарождавшейся пьесы. На работе он написал письмо матери. Просил её встретить дочь его друзей Светлану, как близкого человека, приютить её у себя. Вложил письмо в конверт, заклеивать не стал: пусть, если понадобится, и Света прочитает. У него секретов от неё нет, и не будет.
На другой день рано утром Игорь дождался Светлану на дороге около школы, передал конверт. Хотелось многое сказать ей. Не чурбан же. За это время столько передумано, столько скопилось не сказанного. Она ведь теперь родная ему. Роднее и никого нет. Своя, кровинка! Так хотелось обнять её, приласкать. Но с той стороны опять подуло холодком:
-Спасибо, Игорёк,- мягко и учтиво сказала она и не более того, повернулась и пошла в школу. Растаяла, оставив в ушах ласковое: «Игорёк». Бывает так иногда в одном ухе вдруг « звя-а-акнет » и долго чудный звук плывёт, словно звон далёкого неведомого колокола. Он слышался Игорю и на следующий день, когда загружали контейнеры скудными пожитками, необходимые «в поле» геологам: то молоточек стукнет об кирку: «Игорёк»; то пустая ёмкость, металлический ящичек для сбора пород звякнет крышкой: «Игорёк». А в вертолёте, пока летели до места, тот звук плыл нескончаемо. Так Игоря ещё никто не называл. Непривычное для него слово. Своей новизной оно грело душу, заставляло надеяться, чуточку радоваться среди вечно холодной  гряды угрюмых колымских сопок.
И ещё было приятно услышать перед отлётом, что Анатолий Мышев в этот раз не летит со всеми геологами: буквально в последний момент он перешёл работать на прииск Дальний к старателям. Его, как специалиста, знающего маркшейдерское дело, давно туда «сватали», но он всё отказывался и отказывался, а теперь вот согласился. Игорю стало явно комфортней себя чувствовать без давнего друга. Как не говори, находясь в партии в полевых условиях, тереться друг о друга в течение полугода  и держать тайну при себе,- испытание не из лёгких.
Тем временем у Мышевых  произошли перемены. Во- первых, готовились провожать Светлану на материк поступать в институт. Во- вторых, Галя заподозрила не ладное. (Старого воробья трудно провести на мякине). Заметил и Анатолий перемену, но не в Светлане, а в Галине: та после поездки в к родственникам, стала какой- то скрытной, отчуждённой. Толя невольно связал это дело с Игорем, который с того дня так и не показывался. Подозрительно, не правда ли? То постоянно крутился, а теперь и глаз не кажет. Анатолию, правда, это на руку: хоть немножко спало напряжение, которое тянулось  с момента их студенческой свадьбы  до сей поры. И Толя, и Игорь,- два петуха с одной жердочки: сидели и выжидали момента. Анатолий оказался чуть проворнее, подсуетился и раньше Игоря предложил Гале руку и сердце. Галя, естественно, не стала ждать журавля в небе (хотя он ей был, может быть, более приятен), а ухватилась за синицу, тем более желающих хапнуть такую птичку среди подруг Гали было не мало. «Разевать варежку» в таких делах очень рискованно. И правильно сделала: не прогадала. Толя оказался хватким мужиком. Через год,  как только приехали на Колыму, он возглавил участок, через другой год,- стал начальником партии, имел дело в основном с бумагами. Даже там, в сопках и распадках все шесть месяцев не расставался с ними. Специалистом прослыл отменным. Не зря его звали на прииски главным маркшейдером. Анатолий как бы между делом в один из первых отпусков поступил в Ростовский университет на юридический факультет на заочное отделение. Не заметно, не заметно, а время летело. Через шесть лет в тумбочку лёг второй диплом о высшем образовании.
 А Игорь в лидеры не рвался. Не гнушался какой бы - то ни было работы. Шурфы бить,- пожалуйста. Отнести на базу взятые пробы,- без проблем.
Скрытность и лёгкое отчуждение Гали стало причиной перехода Анатолия на прииск. Только на выходные он приезжал домой. «Реже будем видеться,- думалось ему,- роднее будем. А то ведь надоели друг другу».
Света закончила школу на отлично. Вопрос: «Поступать,- не поступать?» для неё не стоял. Мать протестовала до последнего дня.
-Где жить будешь?- резонно говорила Галя.- По общежитиям да частным квартирам? Это ли дело. А то я не помню, как гуртом жили: всю ночь «ля-ля тополя», а днём на лекциях досыпали. Не знаю. Не нравится мне это.
Света не вступала в споры с матерью, большей частью молчала, делая вид, что дело это решённое и спорить тут не о чём. Наконец, после встречи с Игорем, во время одного такого разговора Света протянула матери конверт, разрешила прочитать письмо. На душе у Гали стало спокойнее: проблема поступления в институт как будто уже была решена, ибо мать знала характер дочери: ей бы только вцепиться, найти маленькую дырочку, а уж потом она её расколупает,  до каких хочешь размеров, сделает дыру.
Провожала Свету на «материк» одна Галя,- мужики, и Толя, и Игорь были при деле: Толя на прииске, Игорь в «полях». Когда самолёт оторвался от взлётной полосы, и окошечко, из которого Света смотрела на мать и махала прощально рукой, вдруг стало величиной с пуговку, а потом и вовсе слилось в единую полоску на боку ревущего и рвущегося в  небеса стального дьявола. На миг в её сознании промелькнула мысль о том, что  Свету выкрал железный демон и теперь уносит в неизвестность. Да, да. Именно выкрал. Восемнадцать с лишком лет Галя подобно наседке квохтала над ребёночком, пытаясь наперёд предугадать её желание, ограждала её от чуждого влияния, берегла, как зеницу ока, а тут на тебе: сама посадила в этот чертов самолёт, да ещё и ручкой помахала. Вот теперь стоит одна- одинёшенька, держась за металлическую ограду взлётной полосы, как за оградку могилы. Все давно уже покинули это кладбище (или аэропорт- это кому как лучше звучит). Для Гали именно кладбище. Здесь она вдруг неожиданно для самой себя похоронила дорогое, милое сердцу душевное спокойствие. Она понимала, что дочь не исчезла и не пропала, что они будут с ней встречаться, проводить вместе отпуск и каникулы, по праздникам будут ездить друг к другу в гости. Но всё равно это было уже не то. Вылетела голубка из- под крылышка матери. Теперь у неё свои заботы, свои планы. И как бы ты не хотела,- не приставишь обратно отрезанный ломоть хлеба.
Со стороны Морджота  взлётную полосу стал затягивать лёгкий туманец, похожий на воздушное покрывало. Природа, словно саваном, укрывало то место, где произошло «преступление». Галя съёжилась от холода, а скорее всего от одиночества, которое  окружило  её со всех сторон и навсегда.
Да, страшная штука- одиночество! Оно приходит к каждому по-своему и неожиданно, словно снег в июльскую жару. Застаёт тебя врасплох, когда ты не успел хоть мало - мальски соорудить оборону. Земля вдруг уходит из-под ног, и ухватиться не за что. Ты один как перст во всей вселенной. Некому руку подать, не с кем словом обмолвиться. Порой так хочется излить душу, поделиться мыслями, да и просто с кем - то посоветоваться, но ты один на юру, со всех сторон обдуваемый ветрами, а невзгоды так и липнут к тебе, словно ты их магнитом притягиваешь. Да что там и говорить! Страшная штука- одиночество. Для любого человека- это беда великая. А особенно страшно для целых народов, когда каждый индивидуум вдруг становится одиноким. Это уже вселенская трагедия. Такое несчастье как раз застала моих героев на рубеже девяностых годов прошедшего века.  Все были как - то сообща, делали одно дело. Делали, может быть не то, что нужно и не так, как нужно, но были заняты делом и не думали о завтрашнем дне. И вдруг в одночасье миллионы людей стали одинокими, каждый врозь друг от друга, в одиночку шеборшится, шеборшится, а ведь ничего не получается. А с каким  ужасом смотрит в будущее! Что там ждёт? И не только нас. Мы- то своё отжили. Что будет с детьми? Какая их постигнет доля?! Удивляюсь,- сколько терпения у нашего народа!!? Дурят его, бедного, кому не  лень. Вот и эта перестройка налетела, как цунами на одной шестой части планеты. Где были мозги у инициаторов перестройки. Кажется, им было все равно, что объявить перестройку, что пёрднуть в лужу, - квакнул из своего болота, а там хоть не рассветай!







Игорь.

Про перестройку  геологи слышали, но не знали, что это такое и с чем её едят. Те, кто постарше Игоря,- стреляные воробьи по этой части,- хорошо помнили об «инициативе сверху», которая, громко заявив о себе, кончалась безобидно и умирала тихой сапой. Так уже было: сеяли кукурузу квадратно- гнездовым способом; делили обкомы на городские и сельские; догоняли и перегоняли Америку; боролись с тунеядством и пьянством; проводили химизацию… Одним словом, химичили, но никому от этого не было ни жарко, ни холодно. Но сколько верёвочка не вейся,- конец, рано или поздно, придёт. В этот раз дурь сверху гвозданула, как конец света. Целую страну…миллионы людей!
 Впервые геологи почувствовали на своей шкуре перестройку, когда не прилетел запланированный на середину лета вертолёт. Геологи не знали, что горючего в управлении осталось только на то, чтобы забрать их обратно с полевого стана. Они судили, гадали меж собой, что могло случится с вертолётом, ожидая его день, неделю, месяц. Жизнь заставила буквально на всём экономить. Невероятный случай произошёл у них на полевом стане. В один из дней, когда «по кухне» дежурил Игорь, обнаружилась серьёзная пропажа: банок триста тушёнки и сгущёнки исчезло таким образом, словно корова языком слизала. Все картонные коробки были на месте,  целы и невредимы, но без содержимого. В стенах сарая, сколоченных из жердей молодого осинника, дыр таких, чтобы пролезла банка тушёнки, а тем более вместе с вором, не было. Да и никаких следов преступления обнаружить не удалось.  Как будто геологов посетило приведение. Мужики обследовали окрестности вокруг полевого стана: не нашли ни одной пустой банки, раскуроченной каким-нибудь зверьком. Ну, хотя бы этикетку кто-то бросил, обыкновенную обёртку ненароком обронил бы супостат. Нет. Сработано тонко, и ни один Шерлок Холмс носа не подточит. Вот теперь что такое  перестройка почувствовали полупустые желудки  геологов: пришлось уже не  экономить, а голодать. Правда, в конце августа выпал лёгкий снежок, появились заячьи следы. Десятки лет геологи жили мирно  с «младшими братьями земными». А тут нужда  заставила пойти на преступление: Игорь из гитарных струн ( пришлось смотать с них канитель) соорудил петли, расставил их на заячьих тропах. Так что с мясом не бедствовали, оно «само к ним прибегало», а вот чай пришлось пить почти пустой: остатки сгущёнки таяли на глазах. Вскоре подошло такое время, что из продуктов ничего не осталось, кроме соли. Питались одной зайчатиной. Иногда кто- ни будь из геологов подстрелит несколько куропаток. Это было праздником: птицу готовили на вертеле.
Уже начали сворачивать все работы, стали собираться в обратный путь. И опять господин великий случай удивил геологов: в один из дней вдруг обнаружилась пропажа. Обнаружилась так, что нарочно не придумаешь. Все геологи  грешили на медведя, который, по их мнению, неведомо как пробрался в сарай и опустошил картонные коробки. Вообще медведь для геологов - это всегда беда великая: глаз да глаз нужен за косолапым, который при любом удобном случае опустошит запасы геологов. А тут, представляете, медведь помог найти сворованные банки! И где? Под корневищами огромной сосны, рядом с которой геологи соорудили свой сарай. Они не знали, что строят сарай над кладовыми барсука, даже и не подозревали, что жирному ленивцу останется  сделать только дырку в потолке кладовой, и он легко появится среди картонных коробок, которые и опустошил. Он не знал, сгодятся ли ему эти круглые металлические штучки, но запас, как говорится, карман не трёт, взял и «прихватизировал» их на всякий случай. Геологи так бы и не нашли своё добро, если бы не медведь лет трёх, четырёх: он то ли подыскивал себе место для берлоги, то ли бродил в поисках съестного, и оказался около той сосны, что рядом с сараем. Нюх у медведя отменный. В сарай он не полез, так как там все запасы уже были съедены, а вот через дёрн, что скрывал корни дерева, он  почувствовал лакомство и начал копать ямку между кореньев и натолкнулся на запасы барсука. Стал лакомиться, и тут его увидели геологи. Они, конечно, несправедливо поступали, прогоняя косолапого, но о какой справедливости вести речь после объявленной перестройки? Естественно, все до единой банки были извлечены из кладовой вечного ленивца и до прилёта вертолёта геологи пили чай до отвала. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.  Особой радости это людям не принесло. Все жили в ожидании чего-то непредвиденного. Более всех стал задумчив и угрюм Игорь. Он постоянно переживал и в своих думках то и дело желал оказаться между Тулой и Серпуховом,  рядом  с двумя родными и близкими ему существами.  Каждое дежурство «по кухне» он, между поварскими делами, присев в палатке к тумбочке, строчил на «материк» письма. Скопилось их довольно много, а после того, как в назначенный день лета вертолёт не появился, Игорь «писал письма» мысленно, разговаривая  «про себя» то с мамой, то со Светланой. Получалось не плохо: высказывались все горести и сомнения, только вот ответа на них не было. А стало быть, и не было радости. Не появилась она, радость, и по прилёту в посёлок. По не понятной причине  на почте Игорь не получил ни одного письма  ни от матери, ни от Светы. О Светлане он вообще ничего не знал: где она? живёт ли у матери Игоря, или ещё где. Единственное на что он надеялся, это на доброту матери, на её умение жить в хороших отношениях с людьми, наконец, на её интеллигентность. Вскоре Игоря, как и всех других жителей постигла неудача, даже, скорее всего, беда:  в домах посёлка от сильных холодов полопались отопительные батареи. Причины были известны, ни кто этого и не скрывал. Старое оборудование котельной  сгнило, должны были купить новое за бугром. Должны были, да расплатились! Пришло время ушлых и пронырливых. Денежки «уплыли» вместе с ними за бугор или ещё куда-то. В стране началось настоящее всеобщее социалистическое соревнование: кто больше всех украдёт. Забегая далеко вперёд, скажу: многие преуспевающие олигархи, снимая с себя всякие обвинения в воровстве, резонно заявляют: стартовые возможности у всех были одинаковыми. Они лукавят. Одинаково пустыми у всех были карманы. Это да. Но те, кто стоял у «кормушки», успели набить не только карманы, но и даже коробки из- под ксероксов и компьютеров так, что были не в состоянии унести украденное. А такие, как Игорь и ему подобные миллионы неудачников плыли по течению, взбаламученному перестройкой. Те мужики, что затеяли перестройку , хоть и были круглыми дураками, но знали, что сами в накладе не останутся:  они получили почёт…на западе, замки  в Германии, фонды в Росиии, виллы на Канарах …Вилы могли получить  и в России, поэтому награбленное до сих пор держат за кордоном … Сразу видно, что мужики перестроились. Ну, это, так сказать, эмоции.
Мышевых Игорь не нашёл: знакомые рассказали, что Галя и Анатолий у старателей. Игорь понял, что ему на Колыме ловить больше нечего, собрался на родину, под Тулу. Денег хватило только на билет до Москвы. Оставшиеся копейки он не знал куда деть: либо сберечь, чтобы на них доехать из Домодедово, либо дать домой телеграмму, что вылетает, может быть мама или Света приедут встречать. Второе его больше прельщало. Он надеялся на то, что встречать приедет Света. И не ошибся. Правда, по метеоусловиям Москвы самолёт в Красноярске задержали на шесть часов, и Игорь потерял всякую надежду увидеть встречающих. Он с чемоданчиком налегке появился у главного входа аэропорта, стал всматриваться в лица, искать знакомых. Частники-автомобилисты (бомбилы), как мухи на мёд, стаями стали докучать пассажирам с магаданского рейса. Бомбилы надеялись, что с Колымы летят всё ещё богатые клиенты. Не обошла стороной и Игоря эта участь. Крепкие ребята чуть не оборвали рукава на его куртке, предлагая «за недорого» отвезти хоть на край земли. Игорь в шутливой форме остужал пыл не в меру разгорячённых душ. Он и подумать не мог, что через пару недель окажется среди этих молодцов так же, как и они, он будет бомбить, а вернее, пока только учиться  бомбить.
-Чеснокова Игоря, прибывшего рейсом из Магадана, просят подойти к справочному бюро,- громко и чётко объявил диктор. Игорь с минуту не двигался с места, как будто объявление пришибло его. Не верилось, что сейчас произойдет так давно желанная  им встреча. Света стояла в сторонке от окна справочного бюро. Она уже была другой Светланой, иначе, на европейский манер одета, слегка пополневшая и заметно подросшая. Игорь увидел её и пришёл в полное замешательство: помятуя последнюю встречу, холодность, с которой Света общалась с ним, он теперь  не знал, как вести себя в данном случае. Ему-то хотелось обнять её и расцеловать крепко-крепко: ведь столько не виделись. Не ловкой походкой, робко подошёл он к ней, как бы выжидая, её опережающих действий. Света смущённо, но мило улыбнулась, крепко обвила его шею руками и стала  беспрерывно целовать,  как это хотел только что сделать сам Игорь. Несколько минут назад, когда Игорь шутками перебрасывался с бомбилами, в их глазах он выглядел богатым, на самом деле, перебирая гроши в кармане, он мысленно видел себя нищим оборванцем с допотопным чемоданчиком в руках. Теперь, когда Света  повисла на его плечах, забыл про всё. В эту минуту он был счастливей всех на свете. Остального богатства просто для него сейчас не существовало.  «Спуститься» с небес на землю Игоря заставил мужской голос, донёсшийся сзади него. Игорь обернулся и увидел мужичка лет сорока, виновато улыбавшегося. Эту улыбку Игорь запомнил, когда перекидывался фразами с бомбилами. Мужичок, виновато улыбался, заметно выделяясь скромностью среди других наглых лиц.
-Командир, - сказал тот не уверенно,- давайте я вас отвезу. Я новичок здесь, всего второй день, поэтому дорого не возьму. Сколько дадите, и на том спасибо.
-Хорошо,- первой откликнулась Света. Она догадалась, о чём шла речь, крепко взяла Игоря под ручку и бодро зашагала с ним к выходу. За ними семенил этот мужичок. Кто-то из бомбил сострил в его адрес что- то несуразное,  и братва разразилась удалым смехом, отчего стоявшие недалеко пассажиры повернули головы в их сторону.
Выйдя из зала, мужичок - водитель побежал в припрыжку впереди своих клиентов, то и дело, оборачиваясь, боясь, чтобы они не потеряли его из виду. Вышли на площадь,  где стояла его машина. Водитель открыл дверки, усадил пассажиров на заднее сиденье своей  «копейки». Игорь вспомнил «жигуля шестой модели», что стояла в гараже и ждала его приезда, так как без него на ней никто не ездил. Света свернулась в тёплый комочек, прижалась к нему, шепнув на ухо: «Поговорим дома, хорошо?!!» Игорь кивнул головой в знак согласия, прижал Сету к себе и его снова «понесло в поднебесье». Водителя, очевидно на радостях, что легко нашёл клиентов,  как- будто прорвало, он стал рассказывать всевозможные истории:
-Представляете, я вчера так перепугал мента, что тот аж подпрыгнул на месте. У нас, у бомбил правило такое. Вон видите пост ГАИ. Так вот я должен остановиться у стакана…
-У какого стакана? - машинально переспросила Света.
-Стеклянная будка у нас называется стаканом,- пояснил мужичок с видом  бывалого бомбилы.- Остановился у стакана, бегу к менту. Нужно обязательно отдать двушник, иначе повяжет. А у меня двушника не было. Была пятёрка. Я зажал её в кулаке и так подбегаю к нему с вытянутым вперёд кулаком и кричу: «Дай трояк». Тот аж подпрыгнул и спрашивает: «Какой трояк?». Ведь в подобном положении деньги всегда дают ему, а тут вдруг бомбила опупел и требует с него трояк. Я разжал ладонь, мент увидел пятёрку, повеселел. Моя шутка ему понравилась. Достал трёшник, дал сдачу. А у него, у гаишника, как у попа, сдачи не бывает, хоть десятку отдай, хоть сотню. Я как - то тёщу вёз на Курский вокзал в пять часов утра. Гоню  по трассе, аж колёс не видать. Какой дурак, думаю, в такую рань будет сидеть, выжидать, караулить меня. Вдруг вижу, за кустами на съезде  мент в «канарейка» сидит.
-В чём сидит?- опять переспросила Света.
-В «канарейке»…машина такая с мигалками,- пояснил водитель и продолжил рассказ.- Мент выскакивает из машины и мне наперерез. Очевидно, боялся, что я успею проскочить его и не остановиться. Он так рванулся от «канарейки», что споткнулся обо что-то, упал на колени и фуражка слетела с его головы, покатилась в кювет. Я по тормозам и бегом к нему. Помогаю встать, подаю фуражку и шучу: «Свисток-то не проглотил?» «Нет - на полном серьёзе отвечает он мне, отряхивая штанину,- свисток у меня к брелку с ключами привязан». Лезу в карман, чтобы заплатить штраф. Обычно за нарушение скорости больше двушника не давали. У меня как на грех, рублей не оказалось, -все десятки. Вытаскиваю один чирик, он цап его и в карман. Я говорю:  «А сдачу?!!» Он всё также серьёзно говорит: «Я что тебе сберкасса что ли?! Сам подумай, откуда у меня в такую рань деньги? Сдачу… Ещё ни одного клиента не отоварил: ты первый. Были бы деньги, разве бы я стоял тут в такую рань. Поспать люблю,- мёдом не корми,- зевнул он и пошёл к «Канарейке».- водитель  тоже зевнул, стал поворачивать на улицу, с детства знакомую Игорю.
-Ну,  так сколько платить?- спросила Света, когда машина остановилась у калитки.
-Смотрите сами,- водитель стал показывать руками  на спидометр.- Такси «выстучало бы» шесть с полтиной… Ну не много прибавьте…ночь всё-таки и тому подобное…
Света заплатила десять рублей, поблагодарила водителя. Когда Игорь прошёл калитку, закрыла её по-хозяйски на шпингалет и на замок. В доме все окна светились, видно было, что его ждали. Мама заплакала, увидев сына, шагнувшего через порог. Давно они не видились, около трёх лет. Раньше, когда он бывал в отпуске, не успеешь глазом моргнуть, а уже шесть месяцев пролетело, и сын опять спешно собирался на Колыму.
-Теперь приехал навсегда, - тешил сын плачущую мать, прижав к груди  её седую голову.- Наговоримся досыта.
 Счастливая мать расправила крылья, готовая от радости порхать по дому подобно птице:
-Сынок, сауна ждёт. Я трижды включала её. Бельё приготовила. Иди попарься,- предложила мать сыну.- Доченька,- обратилась она к Светлане.- Ты только уехала, и почтальон принёс письмо. Очень толстое, наверное, какие-то документы прислали. Я на тумбочку тебе его положила. Пока ты будешь читать, я накрою стол,- мать радостно хлопотала, забыв про старость, про тревоги, которые с годами только прибавляются, как нити на подвижном веретене. Вот и это письмо, что лежало на тумбочке в комнате Светланы, о содержании которого ещё никто не знал, принесёт столько тревог и боли всем им троим, что и десятерым  мало не покажется.





















 ГАЛЯ И АНАТОЛИЙ.


Света не торопилась вскрывать письмо, посчитав, что лучше будет, когда все сядут за стол, и она поделится вестями от её родителей с далёкой Колымы. Но при чтении первых же строк у Светланы хлынули слёзы, и она не смогла читать дальше. Вот это письмо:
«Доченька дорогая, Светочка ты моя милая! Пальцы  не держат ручку, руки не слушаются, не знаю, сумею ли я тебе описать то горе, которое постигло нас. Ты уж прости, если буду прыгать с кочки на кочку. Я так убита горем, что голова совершенно не соображает, ни о чём не хочется думать. Был бы у меня вот сейчас гроб,  легла бы в него, и пусть меня несут вперёд ногами,- до того жизнь стала не мила. Ой, Светочка, Светочка! Дочурка моя милая! Собери свои силы в кулачок, ты умеешь это делать, ты умница.
Ты же знаешь, милая, папа наш перешёл в старатели. Эта перестройка так перекосила нашу жизнь, что пересказать невозможно. Прииски стало лихорадить, многие из них закрылись. Папа и меня взял с собой в старательскую артель, к Киманову. Ты слышала о нём по телевизору. Мужик – не промах. Нашей артели Киманов отрядил участок и драгу на ручье Приветливом. Если пешком туда добираться, то суток трое, не меньше по бездорожью. Нас забрасывали туда вертолётом. Продукты доставляли, и намытое золото забирали также вертолётом. Мужики-старатели работали, не покладая рук, в три смены без выходных и проходных. Драга не останавливалась ни на минуту. Добыча шла хорошо. По предварительным подсчётам Анатолия ( ты же знаешь, папа наш  в этом деле дока), каждый из старателей к концу года должен был получить не меньше тридцати тысяч. Это большие деньги: мы с Толей предполагали купить «на материке»  домишко небольшой в какой ни будь деревне.
Милая дочка!.. На чём я остановилась? Да, добыча шла прекрасно. Только не одним старателям это дело душу грело. Решили на их золоте погреть руки и бандиты. Всё было продумано до мелочей. Выбрали время, когда вертолёты, якобы из-за непогоды, долго не летали к нам. По предварительной версии следствия, в бандитском разбое замешаны работники аэропорта. Метеорологи давали липовые сведения вертолётчикам, а те, естественно, вылеты отменяли.   
 Бандиты только того и ждали, чтобы вертолёты неделю, другую не летали к старателям. По их расчётам, золота у старателей накопилось предостаточно. А на самом-то деле в то время золота не  было. У нас возьми и сломайся генератор.  Нужны были какие- то детали, которые надо было точить на токарном станке. Старатели пытались связаться по рации, но, как говорится, где тонко, там и рвётся: непогода мешала радиосвязи, и аккумулятор на рации были капитально посажены. Всё, как говорится, одно к одному, милая доченька. Что оставалось делать старателям? Только надеяться на случай, когда прилетят вертолётчики. Стали ждать. Вот и дождались…
Милая моя Светочка! Не могу писать. Слёзы льют ручьём, строки не вижу. Сейчас немного успокоюсь, продолжу. У нас и продукты подошли к концу. А так как драга не работала, и делать было нечего, Толя раненько утром взял своё ружьё, пошёл в дальний распадок за куропатками, а может, если повезёт, подстрелить глухарей. Только он ушёл, через полчаса явились бандиты. Всем оставшимся сонным мужикам глотки перерезали,  как баранам. Ужас! Вот зверьё так зверьё. Сейф раскурочили, а там пусто: всего четырнадцать граммов числилось по бортовому журналу. За четырнадцать граммов столько душ на тот свет…Бандиты видят такое дело, давай тикать назад,  в сторону прииска  «Далёкий», откуда пришли, чтобы, пока непогода, концы- то скрыть. Я спала в своём вагончике- кухне (там у нас с Толей стоит кровать), ничегошеньки не слышала. Тут Анатолий вернулся с добычей. Вошёл к ребятам и остолбенел. Представляешь, какую картину он увидел? Обалдеть! Он ко мне в вагончик. Я только- только поставила чайник и собиралась идти будить ребят пить чай: еды- то другой не было. Тут вбегает Анатолий белый как лист бумаги. Рассказал увиденную картину, я в истерике потеряла сознание. Еле холодной водой отлил меня Толя. Собрал в вагончике все патроны для своего трёхствольника, кинул их в рюкзак, куропаток, что подстрелил- тоже в рюкзак, убитых глухарей оставил мне:
-Я думаю, тебе дня на четыре хватит. Вертолёт вряд ли раньше появится. Я же пойду догонять преступников. Уйдут ведь, и потом ищи их свищи, как ветра в поле.
-Что ты! – запротестовала я,- разве я останусь одна с мертвецами…
-Надо, Галя, понимаешь!?- Толя был непреклонен.- С собой тебя взять не могу,- ты к вечеру окоченеешь. Мороз больше пятидесяти. А потом разве я догоню бандитов, мне ж тебя придётся тащить. А так я налегке не дам им далеко уйти. Прибудут вертолётчики,- расскажешь им, покажешь мои следы, смотришь, они и мне пособят, у них автоматы всегда с собой. – Анатолий перевёл дух.- Мертвецы они и есть мертвецы. Уже закоченели. Бояться их нечего. Я тебе сейчас в вагончик дров и угля натаскаю, ты подтапливай печурку и жди вертолёт. Как услышишь гул - выходи. И, главное, ничего не бойся. Бандиты не вернутся. Им тут делать нечего.- Толя натаскал  дров с углём, несколько глыб льда приволок к дверям вагончика.
-Родненький ,-заголосила я.- Ведь ты идёшь на верную смерть. Их много, а ты один. Да и  Мороз - то какой жгучий. Замерзнешь.
-Ну, ты раньше смерти меня не хорони,- обиделся Толя.- Я ещё повоюю с ними и с морозом,- и ушёл по следам преступников в сторону прииска «Далёкий». Вот видишь, милая Светочка, какой у нас папа храбрый, какой мужественный. Не стал отсиживаться в тёплом вагончике, поджидая вертолётчиков: пошёл на верную смерть. Знаешь, дорогая дочурка, и  мне его смелость как-то передалась. Я все-таки пересилила свою трусость. Как только Анатолий скрылся за кустарником, вошла в вагончик старателей.
-Ребятушки вы мои, дорогие. - вырвалось из моей груди. - Да какой же изверг додумался это сделать? У какого антихриста поднялась рука на сонных и беззащитных. – стала я причитать - Какие вы были хорошие, работящие. Не какие- то там бомжи или бичи, да пьяницы. Вон их сколько ходит в посёлке и ни одна зараза их, не берёт. Вам бы жить, да жить. – я достала из шкафа простыни, накрыла каждого чистой простынёй, как положено в таких случаях.
Выходя из вагончика, увидела себя в зеркале, что было прикреплено к дверному полотну. Увидела и ужаснулась. Из зеркала на меня глядела восьмидесятилетняя старуха, вся сморщенная и почерневшая, с пепельно -  седыми волосами. Я отшатнулась от двери, взяла со стула полотенце, прикрыла им зеркало. Можешь себе представить, милая доченька, как в одночасье тридцатипятилетняя женщина превратилась в древнюю старуху.  Мне самой показалось, что я сразу вдруг сгорбилась, руки стали трястись, походка изменилась: ноги ступали движком. Казалось бы, хватит уж страстей на хрупкую женщину. Ан,  нет! Судьба готовила мне другое испытание.
Весь день в ожидании вертолётчиков проплакала, сидя у окна своего вагончика-кухни. Даже чаю не пила,- разве полезет что в рот после увиденной картины. Уже темнело, я всё вспоминала ребят, разговаривая с каждым. Больше причитала о их заслугах, как они работали не покладая рук, о их детях, о жёнах. Что теперь с ними будет в такую трудную годину. Я совершенно забыла о страхе, о том, что одна-одинёшенька, и на десятки километров нет ни единой живой души.  По привычке, как только в вагончике стемнело, зажгла  «летучую мышь». Стала чистить колосники в печке. Я это делала каждый день. Прежде, чем лечь спать, засыпала ведёрко каменного угля, ждала, когда он разгорится, прикрывала поддувало, чтоб не так дружно горел, чтоб хватило до утра. Сделав всё это, вспомнила про глухарей, оставленных Анатолием, поставила на печку большую кастрюлю с водой, решила ощипать и выпотрошить птицу. Думая о погибших ребятах, не заметила, как пролетело время, и вода в кастрюле закипела. Подержав в кипятке по очереди глухарей, ощипала их, на столе разложила газету, высыпала перо птицы на неё, разворошив, расстелила тонким слоем, чтобы быстрее сохло.( Я собираю  птичье перо и пух в плотный мешочек, а для чего? и сама не знаю. От нечего делать наверное). Часть потрохов, обычно, я выбрасывала на снег прямо за сараем. За ночь, живший где-то рядом  горностай, бывало, даже следов крови не оставит, снег вылижит чуть ли не до грунта. Были случаи, когда горностай по какой-то причине не приходил, тогда чуть свет, ни заря заявлялось вороньё и ещё чище горностая обстряпывали дело. Правда, горностай справлялся с делом тихо, мирно, его не слыхать и не видать. Вороньё же - беспардонное семейство:  такого шума наделают, словно пожар,- дерутся не на жизнь, а на смерть.
Я машинально приоткрыла дверь, выкинула потроха, стала укладывать тушки глухарей в эмалированное ведро, которое с крышкой, чтобы выставить мясо птицы на мороз. Под окном что –то зашуршало снегом, причём довольно громко. Снег как будто под ногами: «Хруст-хруст». Я, бедная, оторопела: не человек ли идёт?  Откуда, казалось бы, ему взяться? Может, Анатолий вернулся? Приоткрыла дверь и обомлела: две росомахи, вырывая друг у друга глухариные кишки, подняли возню, рычали друг на друга, а на женщину в приоткрытой двери не обратили ни малейшего внимания, вроде бы рядом с ними никого  нет. Я поторопилась закрыть дверь на крючок, как всегда делала, ложась спать. Глянула в окно:  две тёмные тени продолжая шастать около вагончика, очевидно, слизывали кровь со снега. С замиранием в сердце стала прислушиваться к шумам за дверью. Вспомнила из рассказов  ребят, что такое росомаха. Сущий дьявол! Преград для неё никаких нет. Она ничего и никого не боится, даже медведь с ней не связывается. Кстати, медведя можно отпугнуть ударами в пустую  кастрюлю, или громким-громким криком. Эту же заразу ничем не запугаешь. Словно глухая упорно прёт к цели. Намеченную жертву ни за что не упустит, будь это заяц или олень: зайца тут же разорвёт и съест, а оленю запрыгнет на холку, вопьётся когтями в шкуру и будет грызть бедняжку, пока тот не упадёт замертво. Я вся съёжилась, представив у себя на спине такую гадюку. Тем временем росомахи подошли к порогу вагончика. Слышно было, как они слизывали со ступенек следы капелек крови, затем стали   принюхиваться к дверной щели. Изверги чувствовали запах потрошёной дичи. Теперь они не отстанут, пока не получат тушки глухарей. А как же они их получат? Дверь я ни за что не открою, а в оконную форточку, хоть бы я и хотела выбросить мясо, так решётка на окне такая частая, в неё и конфету не выбросишь.
Одна зверюка продолжала сопеть в щелку двери, слегка пробуя деревянную обшивку когтями. Другая по углу вагончика забралась на крышу, стала искать слабое место, чтобы легче было раскурочить покрытие. Каждый шорох на крыше и у двери приводил меня в ужас. Я лихорадочно пыталась сообразить, что можно и нужно в такой ситуации сделать. Ружьё и патроны есть у ребят в вагончике. Уходя из него, мне и невдомёк прихватить с собой и ружьё, и патроны. С ружьём было бы не так страшно находиться в этой ловушке. А теперь бери меня голыми руками. Защититься совершенно нечем. Разве только кочергой, согнутой из арматуры. А что, мысль!  Я приоткрыла поддувало и сунула через колосники  в раскалённый уголь кочергу, пусть накалится до бела. Если какая тварь сунет нос, я ей ошпарю всё рыло. Раскалённая кочерга меня приободрила.
Между тем щель в двери стала заметно шире. Дьявол с той стороны продолжал упорно рвать когтями деревяшки, периодически прикладываясь к щели носом, и с сильным храпом втягивать в себя воздух.
Бестия та, что наверху, вначале долго ходила вокруг металлической печной трубы. Снега в этом месте мало, легче добраться до первых слоёв покрытия. Но горячая труба не сулила дьяволице хорошей жизни. Та стала ходить по краю крыши. В углу над кладовой остановилась. Её привлёк участок крыши  когда-то повреждённый горностаем и залатанный куском железа кем-то из старателей. Она долго разгребала снег и стала скрести когтями по листу железа. Если бы ты знала, Светочка, как неприятно слушать этот скрежет. Словно эта тварь залезла в меня и изнутри царапает мне душу.
Ну, какая же я глупая, не догадалась взять ружьё с патронами. Теперь вот трясусь как осиновый лист от каждого шороха. Как не трястись? Вот уже в щель у двери отчётливо вижу чёрные когти, гладкие,  блестят. Такие вспорют мою кожу, как туалетную бумагу. Я схватила кочергу, пока разворачивалась к двери, эта бестия когти убрала, а приложила нос к щели, стараясь зубами грызть края досок. С какой злобой  и радостью я ткнула раскалённой  кочергой в эту ненавистную  мне рожу. Сразу завоняло горелым мясом и палёной щетиной. Дышать нечем! Скотина отпрянула от двери, слышу, закрутилась на месте, начала орать. Милая моя Светочка! Черти так в трубе не воют! Истошный рёв со скрежетом зубов… Мне казалось, Светочка, вот сейчас она в злобе как рванёт двери с петель и растерзает  меня в клочья. Нет, вдруг всё стихло и та тварь, что наверху была, тоже ретировалась. Светик мой милый! Страшно, когда дьяволы на тебя наседают, но вдвойне страшней, когда они вдруг внезапно затихают. Что они замышляют? Откуда ждать беды? Одному Богу  известно. Тут чокнуться можно от думок. И не рада, что мать меня на свет родила.
Время, между тем, двигалось к рассвету. «Может,- думаю,- угомонятся эти черти. И действительно, ни утром, ни в обед они не явились. Может, отсыпались, а может, ушли совсем. Я выбрала время, скоренько сбегала в тот вагончик, забрала ружьё с патронами. Хоть и одноствольное ружьё, но я впервые почувствовала себя свободно, словно кто-то с моей шеи петлю снял. Как убитая спала остаток дня. Под вечер слышу опять какую- то возню и хруст снега. Выглянула в окно. Эти бестии опять пришли, но теперь на крыше того вагончика в дальнем углу снег разгребают. Вижу только черные спины. «Ну,- думаю,- решили добраться до мертвецов». Этого ещё не хватало. Но теперь- то я смелей стала, чем была вчера: как ни говори,- с ружьём . Целый патронташ патронов с картечью. Открыла дверь, держу ружьё наизготовке. Отсюда мне этих дьяволов не видно, но хорошо слышу, как они пытаются когтями рвать кровлю. Замёрзший рубероид легко лопается и рассыпается на мелкие кусочки. Под рубероидом, я так понимаю, доски и утеплитель: это не такая уж большая преграда для слаженного дуэта сбесившихся стерв. Прикладываю ружьё, сильно упираю ложем в плечо, как учил Толя и стреляю поверх крыши вагончика. Ой, Светочка, как плечо болит от этой стрельбы, если бы ты знала. Словно  кто-то обухом топора саданул. Прислушиваюсь. Дьяволицы, по-моему, убежали. По крайней мере, не слышно, чтобы рубероид  трещал и крошился.
Милая дочка, каждую минуту вспоминала папу. Как он там на морозе? Я настолько осмелела, что, мне казалось, могла бы ему помочь, если бы он меня взял с собою. Жалею, что послушалась его и не пошла во след. Теперь-то что ж кулаками махать,- поздно. Ищи ветра в поле, да и как бросишь трупы. Не прошло и десяти минут, эти бестии вернулись и продолжили начатое дело. Второй выстрел напугал их ненадолго: через пару минут они продолжили рвать крышу. Если так будет продолжаться и дальше, то от моих патронов ничего не останется. На свою настырность, наверное, и рассчитывали неугомонные стервы. Зайти сбоку вагончика и сделать прицельный выстрел побоялась: вдруг промажу, пока буду перезаряжать ружьё, а они накинутся на меня и съедят. Их же двое. Вот заразы какие. Навязались на мою душу. Пришла думка в голову схитрить: зайти тихонько в тот вагончик и, если там,  в потолке уже появилась дыра, то шарахнуть картечью  изнутри через эту дыру. Как я додумалась до этого, понятия не имею. Но как раз это и помогло мне избавиться от неугомонных  извергов. Через фанерную обшивку потолка, когда  заразы уже близки были к цели, с расстояния одного метра я выпустила картечь. Одна стерва, что попалась под выстрел, захрипела, в судорогах задёргалась и стихла. Вторая ретировалась. Надолго ли, не знаю. Но до конца ночи она не появлялась. Я глаз не сомкнула, всё прислушивалась. Увлечённая  борьбой с этими стервами, я не заметила, когда погода начала налаживаться.  Под утро уже так было светло на улице, как это бывает только  на Колыме: хоть вышивай. Я так обрадовалась: может сегодня вертолёт появится. И, действительно, часам к десяти я услышала знакомый  гул. Выскочила к площадке, стала махать своим красным платком, а сама заливаюсь слезами. Ребята поняли, у нас  что- то случилось. Приземлились, но не стали глушить мотор, подняли меня на борт. Я рассказала вкратце, что произошло. Попросила их лететь быстрее, разыскать и спасти Анатолия.
Дорогая Света! Милая моя дочурка! Папочке нашему досталось больше, чем мне. Ты родилась на Колыме, знаешь какой это суровый край. Здесь хилому- сразу гроб, выживают только сильные душой и телом люди. Нужно быть в постоянном движении. Не зря на Колыме бытует пословица: движение – жизнь, всё остальное Вечная Мерзлота. Но человек не машина, он рано или поздно устанет. Нужен отдых, хотя бы на час: перевести дух, собраться с силами. Толенька наш целые сутки шёл по следу бандитов. А, представляешь, каково идти на охотничьих лыжах по свежему, только что выпавшему снегу. Снег, как песок в пустыне Сахара, не мнётся, а пересыпается с места на место. Я как- то давно, милая моя девочка, с папой хотела пойти на охоту, два шага сделала на лыжах и отказалась от этой затеи. Ужас  как тяжело.
Так вот папочка наш по припорошенному следу стал преследовать бандитов. Конечно, он был сильно взволнован, можно сказать взбешён увиденной картиной в вагончике. Это утроило его силу. Шёл, не останавливаясь. Только в одном месте, где бандиты делали привал, разводили костёр и пили чай, Анатолию пришлось остановиться, чтобы по угасшему костру определить время, когда бандиты отдыхали, когда снова стали на лыжи. Кострище ещё не успело покрыться снегом, некоторые головешки были ещё теплыми. Прошло два, три часа. Анатолию надо было идти так, чтобы случаем не выказать себя: их больше числом и тягаться с ними пришлось бы не на равных, тем более, не было известно с каким оружием они приходили. Одному ему, хоть и с трёхствольником, трудновато будет. Здесь нужно неожиданно появиться, застать их  врасплох, чтобы они трепыхнуться не сумели, заставить сложить оружие. Осторожность, с какой передвигался Толя, тормозила его движение, замедляла ход. Уже стемнело, когда прибитая тропа стала по склону подниматься вверх на сопку. К середине ночи Толя добрался до этой  вершины, где перед ним открылась большая равнина, заросшая строевым лесом. Огромные деревья чернели единой массой, пугая своей неизвестностью. Толя выждал несколько минут: не наткнуться бы в темноте на бандитов. Осторожно дотянув до леса, Анатолий скрылся в темноте. Долго пришлось петлять по тропе. Уже под утро он вышел к краю леса, где начиналась заросшая мелким и редким леском делянка, старая, ещё со времён лагерных разработок. Толя не новичок в этом деле: если есть делянка, значит, где-то должна быть избушка, в которой коротали время лесорубы. А вот и она! Анатолий сразу её увидел, в уголке делянки за густым сосняком. Да и следы туда вели. Из трубы легонько вился сизо-белый дымок. «Ага, - подумал Толя.-Дымок не чёрный. Значит печка затоплена давно и успела хорошо прогреться.  А, стало быть, дружки дрыхнут без заботушки. Вот сейчас их нужно  накрыть, чтобы не успели вякнуть». Осторожно сошёл с тропы, стал тихонько обходить избушку, чтобы оказаться с тыла. Избушка была обычная: стены из толстых брёвен и такие крепкие, какие могут делать только заключённые,- на века; крыша накатом, и брёвна в ней ещё толще, чтобы не скоро сгнили; дверь не широкая, но крепкая из доски шестидесятки; есть маленькое окошечко, но лишь для того, чтобы мало мальски проникал какой- никакой свет, и тепло не так выдувало, и, кроме того, чтобы медведь или росомаха не могли залезть во внутрь.
Анатолий, подойдя к избушке, снял лыжи, чтобы уменьшить шуршание снега,  не выдать себя. Движком переставляя ноги, подошёл вплотную к избушке и выглянул из-за угла на дверь. Первое, что бросилось в глаза, это железные скобы, куда вставляется запор. Анатолий тихонько подкрался к дверям, бесшумно  вставил в скобы свой охотничий нож, и таким образом, чтобы, как не раскачивали дверь, нож оставался бы на месте и  не мог бы выпасть. Только тут Толя вздохнул спокойно за целые сутки, которые был в пути. Для страховки (теперь он ходил спокойно, не скрывая своих движений), чтобы дверь невозможно было открыть, он подпёр её толстым коротким бревном, что тут же лежали  стопкой, приготовленные когда-то лесорубами  для дров. Теперь бандиты были в ловушке, из которой можно было выйти только при помощи бензопилы или взрывчатки, чего, как предполагал Толя, у них не могло быть. Он снял с плеч ружьё и рюкзак, стал выбирать место для костра. Нужно было так расположиться, чтобы и дверь, и окно находились в его поле зрения, и в то же время не быть на виду у бандитов. Лучше всего расположиться за толстым деревом на случай, если вдруг со стороны избушки будут стрелять.  Кроме всего прочего, кострище должно быть легко замечено вертолётчиками. Теперь у него надежда была только на них. Самому ему нужно было только пережить холод. Всё время, пока он шёл по следам бандитов, в лесу по сторонам слышалось отчётливо, как лопалась кора на деревьях. Это походило на приглушённые ружейные выстрелы: «пок». Лучший  признак, что мороз был очень сильный, свыше пятидесяти градусов.  Было бы потеплее, может быть, Толя и не обморозился. Сейчас он в больнице. Уже две операции перенёс: ему ампутировали пальцы рук и ног. Была угроза гангрены, но сейчас вроде бы пронесло, слава Богу.
Дорогая Светочка, сейчас пойду на перевязку. Учусь папе руки и ноги перевязывать. Вот видишь, доченька, всё в жизни нужно уметь делать.
 Извини, если я тебя напугала своим письмом.
 Целую, мама.































ВЕРА ИВАНОВНА.

После прочтения письма Игорю пришлось  срочно вёзти Светлану в больницу и положить её на сохранение беременности. Светлане в теперешнем её положении нельзя было расстраиваться и нервничать: заканчивался седьмой месяц беременности. Больше всех по этому поводу кудахтала Вера Ивановна, мама Игоря. Она и плакала, и причитала, и молила Бога, как будто беда грозила не Свете, а ей, Вере Ивановне.
- Как не вовремя это письмо пришло,- сокрушалась старушка, вытирая концом платка слезившиеся глаза.- Ну что сделаешь? Ну что сделаешь? Видно время такое настало. Сейчас всем плохо,- они сидели за столом в двоём с Игорем. Тревожно было и на его душе, хотя мужчинам не понять до конца волнений, в плену которых пребывают матери. Но появляются рано или поздно и у мужчин такие моменты, когда наступает прозрение. Вещи, события, которые окружают его, вдруг приобретают какое-то значение. Раньше как-то Игорь не обращал ни на что внимания. Когда он приезжал в отпуск, Вере Ивановне всегда хотелось спокойно посидеть с Игорем, побеседовать по душам, обсудить проблемы, посоветоваться, но ему всё было не досуг, всё он куда-то торопился, всё он куда-то спешил. И вот, наконец-то,  они за столом. Игорю спешить теперь некуда, а проблем хоть лопатой греби. Куда пойти работать? На что жить? Через два месяца Света станет сама друга. Нужна коляска, нужны ползунки, пелёнки, одежёнка какая-никакая.
- - Посмотри-ка сюда сынок,- мать раскрыла платяной шкаф, провела по полкам рукой. Аккуратные стопочки детского белья, простыней, байковых и стёганных одеял забили собой все полки. Шапочки, чепчики, носовые платочки,- всего было  вдосталь. Игорь удивился, но не только обилию увиденного белья, сколько тому, что мама, словно читала его мысли.- Это мы со Светой заработали.- Радостно сообщила она.- Светлана просто умница. Какая работящая! Ты не смотри, что она ещё ребёнок. Всё лето помогала мне по огороду. Я на базар повезу цветы, пока там их раскидаю, распродам, приеду, она грядки прополет, польёт, гладиолусы подвяжет. Сама в лес ходила за кольями. Для георгин большие палки  нужны, цветы-то высокие: «Фантом», «Заснеженная Русь», «Далия». –мать сыпала перед сыном совершенно не знакомые ему слова.
- -Мам!- перебил её сын.- Откуда у тебя такие цветы. Я никогда не слышал о них. У нас же не было этого ничего. Георгины, гладиолусы. Мне казалось, что ты выращиваешь на грядках огурцы, да помидоры себе на еду.
- -Сыночек милый! Да разве на зарплату учительницы можно прожить. Что тогда, что сейчас. Вот я потихоньку стала этим заниматься. Сначала тюльпанчики, да нарциссы. Они не прихотливые, а размножаются как сорняки,- только не ленись, обрабатывай. Хлопотно, конечно.
- -Но почему ты не брала у меня деньги, когда я предлагал тебе? Каждый раз я приезжал в отпуск с большими деньгами. Каждый раз предлагал.
- -Сыночек! Спасибо тебе за заботу, - мать смущённо дотронулась до этой деликатной темы. Она знала, что здесь можно наломать дров, человека обидеть, в краску ввести.- Спасибо тебе за то, что ты с меня не требовал денег. Вон в крайнем доме Галина Васильевна с сыном живёт. Такой бугай, такой бугай, а ни где не работает. Только, извини за выражение, жрёт водку до опупения. Напьётся, глаза сделаются, как у замороженного судака. Где тут в них совесть какая-то?! Сядет на лавочку около входа и не даёт матери прохода: «Дай на бутылку». Не сдвинется с места, пока не получит от неё заветную трёшку. А каково матери? Оно не жалко и пятерки, но её надо заработать. Она бедненькая навяжет вязку цветов, поставит в  ведро с водой и вот такую тяжесть тащит на себе в электричке в Москву на рынок. А он, бугай этакий, ни за что не поможет. А если что и сделает, то сделает из рук вон плохо, испортит грядки так, что мать рада тому, чтобы он больше не подходил к ним. Это не Света… Ох молодец, девчонка. Откуда силы берутся? Вроде хрупкая такая, а жилистая. Представляешь, сынок, уезжаю на базар, наказываю, чтобы готовилась к экзаменам, а на грядки не выходила. И что ты думаешь?! Приезжаю, смотрю все сделано аккуратно. Даже засохшие нижние листья на георгинах оборвёт. Я их никогда не обрывала,- мешают что ли?! Говорю ей: «Светочка, ты зря так делаешь. Нужно сначала поступить в университет, а потом уж отвлекаться на разные дела. Я сама всё сделаю». А она смеётся и говорит, мол, план намеченный на сегодня уже выполнен и перевыполнен - на полминутки воцарилась пауза.- И по части учёбы она безукоризненна. Всё знала на зубок. Мы, как только стемнеет, сядем на веранду, включим самовар, я начну её экзаменовать. Молодец. Пробелов никаких не было. И поступила. Учиться ей будет легко.
- -Да,- согласился Игорь.- Девушка с характером, вся в отца. Тот ни за что не отступит от намеченной цели.- Игорь помолчал с минуту. Вспомнив про Анатолия, Игорь слегка смутился, по крайней мере внутренне: заноза в сердце отдалась, так на душе стало неприятно. Ведь перед отъездом специально ходил к Мышевым, хотел покаяться, попросить прощения. Но видно Богу было так угодно, что бы эта заноза от случая к случаю ныла в его сердце, бередила душу. От матери не ускользнуло замешательство сына, и она поторопилась перевести разговор о другом.
-Сынок! Вот ты сказал насчёт денег, почему я не брала их. Как же я могла брать? Ты посмотри: машину купил,- мать стала загибать пальцы на руках,- гараж построил, сауну какую чудную сделал. Я всё примечала, сынок.
- -А сейчас примечаешь, что я без денег?- не стал лукавить Игорь, открыл этот жгучий вопрос перед матерью напрямую.- Ума не приложу,- куда пойти работать? Кому я, геолог, теперь нужен?
-Всё образуется, сынок, - мать стала успокаивать сына,- уж совсем плохо не должно быть. Переживём- увидим.  На Руси всегда так бывало. То в гору идёшь, идёшь и вдруг «бах» на самое дно. Выкарабкаемся. Найдёшь себе занятие. Ты только приехал. Встретишься с товарищами, с друзьями, посоветуешься. Ты же не пьянчужка какой-нибудь и не лодырь. У тебя хороший корень, крепкий. Такие, как ты,  не пропадают. – Вера Ивановна посмотрела на настенные часы. Стрелки показывали одиннадцатый час.- Сынок, тебе пора в больницу. Отвези ей сырников. Как же она их любит! Чуть что:    «Мам, ты бы сырников…того…». Да чуть не забыла, с лечащим врачом поговори. Свете он может и не всё сказать, а ты поинтересуйся, повыспрашивай, что да как, прояви заботу.
-Ладно,- согласился сын. Через десять минут он был уже на стоянке машин около больницы. Закрыв дверку на замок, по широким ступенькам крыльца поднялся в вестибюль. Света лежала на первом этаже, не далеко от входа. В палате она была одна, две другие соседки по палате ушли на процедуры. Игорь подсел к кровати:
- -Что хорошенького врач сказал?- спросил Игорь, взяв руку Светы в свои две.
- -А-аа!- махнула она свободной рукой и как всегда мило улыбнулась.- Сказал, что всё хорошо. В прочем, говорит, проконсультироваться и обследоваться никогда не будет лишним. Так что к концу недели обещал выписать.
- -Как ты себя чувствуешь?
- -Нормально. Только вот переживаю за папу и маму.
- -Света, не береди свою душу, - перебил её Игорь,- ты представь, что могло бы случиться гораздо хуже. Старайся не думать об этом.
- -Да я уж и так стараюсь. Девчонки в палате попались  смешные, не дают задумываться. Только что хохотала над ними. Говорят: «Мужиков бы посадить на этих «коней»,- Света прикрыла рот ладошкой и засмеялась.
- -На каких коней?- переспросил Игорь.
- -У них проблемы, ну ты должен знать какие,- Света посерьёзнела.- Они из нескольких пелёнок  делают валик, держат его между ног. Представляешь, как неудобно ходить. И хохочут над собой. Тоже ведь отвлекаются от проблем. Не просто так смеются, лишь бы смеяться.- она помолчала с полминутки, заговорила на другую тему.- Ты поехал, а мама что делает?
- -Гладит и перебирает детское бельё.
- -Господи, она это делает чуть ли не каждый день, как будто мне завтра рожать. Вот неугомонная. Она мне очень нравится. Мне кажется, я порою так это задумываюсь, что вот с такими людьми очень легко жить и главное нет ни каких причин к ссорам. Она наперёд знает, что ты хочешь. Тебе только мысль пришла в голову, она уже об этом говорит. Ты ещё не решила делать то или не делать, а она раз, два и сделала. Вот мне хочется родить такую девочку, чтобы была подарком в будущем какому – ни будь мужику.
- А мне хочется сына,- перебил Свету Игорь.- На рыбалку будет с кем сходить, на охоту.
-Кому что, а вшивому баня,- засмеялась Света, вспомнив, как Игорь с отцом зимой каждую пятницу вечером отправлялись на реку Колыму на рыбалку и там же охотились. Только в понедельник утром возвращались. Галя сильно переживала, ходила из угла в угол квартиры чуть ли не ночи на пролёт. Света подросла, заодно с матерью стала вздыхать и охать.
- Вскоре дверь палаты открылась, и «въехали» две будущие роженицы, как и говорила Света, со смехом и прибаутками. Игорь почувствовал себя лишним, попрощался со Светой и вышел.
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
- СЛАВА И ДРУГИЕ
- Открывая дверку машины, Игорь заметил, как к нему бегом бежит мужчина лет тридцати:
- -Командир,- с полпути обратился тот к Игорю. Слово «командир», звучавшее столько раз в аэропорту, заставило Игоря предположить, что спешивший к нему мужчина – один из тех бомбил, или связанный с ними, по крайней мере, обращение один к одному такое же, как у них. – Милый человек! Выручи! А-аа! Приехал жену забирать с сынишкой, машина подвела. Крышка трамблёра рассыпалась. Отвези нас домой. Я тебе заплачу. Всё чин чинарём будет. А может быть, как в сказках говорится, сгожусь когда-нибудь.
- Последние слова были пророческими. Игорь и предположить не мог, как ему повезло с этим мужчиной. Они забрали женщину с ребёнком, отвезли их к Славе (так звали мужчину). Вернулись на площадь, отбуксировали его поломанную машину опять же к тому дому. За это время познакомились. Разговорились. Игорь посетовал, что не знает куда приложить свои руки.
- -Так вот же твоя палочка – выручалочка,- Слава легко ударил ладонью по баранке.- У меня вот сейчас отними всё, оставь только «тачку» и я восстану из пепла, как феникс. Все приобрету, опять буду жить припеваючи. Ты бросай свою застенчивость. На Колыме она тебе нужна была, так как тебе башляли хорошо. А Москва давно уже живёт по принципу: за так и чирей не вскочит. Вот держи за работу,- Слава вытащил пять десяток, видя, как Игорь стал смущённо  отказываться от денег, положил их просто в  «бардачок».- Завтра я работаю в день,- прищурив глаз, стал высчитывать Слава,- послезавтра в ночь. Подъезжай ко мне часиков в одиннадцать вечера в аэропорт. Помогу тебе бабульки зарабатывать. «Учителя» к тебе приставлю… На площади, где остановка такси, увидишь стеклянную будку. В этом «стакане» я буду тебя ждать. А сейчас извини. Нужно пообщаться с сыном, пока не спит. Мы как-нибудь с тобой копытца ему обмоем,- Слава сделал щелчок по кадыку. – Ну, бывай!
- Игорю понравился новый знакомый. Во-первых, простотой, никакой заносчивости. Когда он протягивал десятки Игорю в его действиях чувствовалось самоуверенность и даже немного надменности, но это наверное так и должно быть с человеком, крепко стоящем на земле. Это скорее походило на независимость и достаток, чем на простой апломб. Во-вторых, Игорь почему-то был уверен, что этот человек поможет и ему стать на ноги. Он, конечно, отметал все криминальные отголоски, доносившиеся в его душе. Нет. Не может такой душевный и открытый человек заниматься уж совсем тёмными делами. Тёмные люди ими занимаются или злые, а он на таковых не походил. Поэтому Игорь, не раздумывая, запланировал поездку в аэропорт в указанное Славой время. Ни матери, ни Светлане он об этом не говорил. Вообще, Игорь не любил делиться намеченными, но ещё сырыми, не созревшими до конца планами: ещё только вилами на воде писано, и что об этом говорить.
- В одиннадцать, как и договорились, Игорь припарковался на площади аэропорта, пошёл, как советовал Слава, к «стакану». Машин вокруг - видимо-невидимо. Люди, подобно муравьям, сновали туда сюда. Самолёты (такие махины!) походили на людей, метались по лётному полю: одни садились, другие взлетали, и те и другие неимоверно орали. Особенно те, которые приземлялись. Коснувшись колёсами посадочной полосы, железный ангел вдруг превращался в ревущую сатану, которой ткнули в зад калёным железом: «А-а-а-а-а!!!» Минута, полторы и снова: «А-а-а-а-а!!!» Это «падал» очередной самолёт. Рёв машин, гул самолётов,- всё смешалось воедино. Как тут вообще можно чем-то заниматься при таком шуме?! тем более работать. Только воровать. Вспомнилась Колыма с её просторами и тишиной, размеренной неторопливой жизнью. Игорь отыскал глазами «стакан», направился к нему. Заходить в него не пришлось потому, как Слава стоял около, разговаривал с человеком. Увидев Игоря, он оборвал разговор, поприветствовал Игоря и сказал, что нашёл ему «учителя». Тут Игорь узнал, что Слава работает контролёром такси. Профессия - не ахти какая, но денежная. А всего – то нужно следить за порядком при посадке пассажиров. При идеальном порядке, как сказал Слава, премиальных не платят, так как нормальный порядок-это так должно и быть. А вот чтобы заработать сверх оклада, нужно отпустить немножечко вожжи. Бросить их совсем нельзя: таксисты перестанут слушаться. От умения отпускать и придерживать вожжи и зависит кошелёк контролёра. «Учитель» Игоря должен был  с минуту на минуту  придти. Пока ждали его, сели в машину с «шашечками», рабочую машину контролёра. Во время беседы к Славе подходили мужички, здоровались, просовывая руку  в щель приоткрытого стекла. После ухода каждого, Слава шуршал какими-то бумажками. Игорь догадался: это деньги. В машине не было света, Слава всякий раз, шурша, держал руки на коленях, чтобы случайные пассажиры не увидели деньги . Каждую «подачку» Слава тихонько сопровождал шёпотом,- это он в темноте на ощупь считал деньги. Покончив с очередной «подачкой», Слава опять становился словоохотливым.
- Вон видишь человека около входа?- спросил он у Игоря, указав на темнеющую фигуру.
- Который у столба стоит?- в свою очередь спросил Игорь и, когда собеседник утвердительно кивнул головой, сказал,- да.
- -На кого он похож, как ты думаешь?
- Игорю не пришлось напрягать зрение. Человек в длинном пальто, с острой бородкой «клинышком» удивительным образом походил на Дзержинского. Высокий и прямой, как палка, ни на йоту не давал повода для сомнения в своей схожести с бывшим блюстителем порядка. Игорь вслух высказал своё предположение. Слава захохотал:
- -У него кличка Феликс Эдмундович. Уникальный человек. Мента, а тем более чекиста в гражданской одежде, запросто определит. Стоит ему только взглянуть на пассажира, Феликс тут же скажет тебе, сможет ли тот хорошо заплатить за проезд. У него удивительный нюх на «пиджаков».
- -Кто такие «пиджаки»?- спросил Игорь, поняв, что «ликбез» уже начался.
- -Как тебе объяснить?- задумался тот. Слово ежеминутного пользования так хорошо знакомое ему и его окружению вдруг поставило его в затруднительное положение. Как объяснить, что такое «пиджак», и он сделал попытку.- Понимаешь, есть люди очень непрактичные, но в большей степени при хороших деньгах. Они не знают, что до метро можно доехать автобусом или маршруткой. Может,  и знают, но не хотят толкаться в очередях, ехать в тесноте, где так и норовят съездить тебе мешком по морде, извини за выражение. А тут вырастает Феликс Эдмундович. Сама элегантность и учтивость. Предлагает «мотор». «Пиджак» подсознательно понимает, что и в машине у него лузга от семечек не валяется на полу и на сидениях. Мало того, при желании можно (за деньги, конечно) откушать коньячку с лимончиком. Вот за такой сервис он выложит любые бабки. А Феликс делится со мной, потому как с моего позволения он «пробивает» пассажира в отстойнике или у входа, а не ставит свою «тачку» на площадь в очередь со всеми таксистами.- Пересчитав очередную мзду, Слава продолжил:
- «Пиджак», разумеется, не геолог с Колымы, который за каждый свой длинный рубль рисковал здоровьем, а может быть и самой жизнью. Он где-то приворовывает. Свежую копеечку ему, словно родничком прибивает. Тратить её не жалко: как пришла, так и ушла. А жизнь дается Господом всего один раз. Вот и проживи её так, чтобы перед самим собой не стыдно было за свои прожитые годы.
 Слава хотел ещё что-то «мудрое» добавить, но выросший неизвестно откуда  маленький и тщедушный  старичок в очках заставил его замолчать. Старичок напомнил Игорю один из рассказов  Шукшина, в котором такой же старикашка в ресторане аэропорта ел молочную рисовую кашу, и был  тихоней, - воды не замутит.
- Блюститель порядка!-  издевательски взвизгнул очкарик, остро глядя на контролёра такси.  «О!- тут же подумалось Игорю,- «герой» Василия Макаровича,  кажется, успел коньячку выкушать со здоровяком-сибиряком», оттого и такой смелый. – Что же это получается: в очереди на такси столпотворение, а машин с «шашечками» кот наплакал,- они все стоят у подъездов аэропорта. Я специально прошёл и сосчитал на  площади два десятка машин,- заключил своё негодование старичок. Слава поманил пальчиком не довольного, и, опустив пониже стекло дверки, вежливо спросил его:
- Вам приходилось, когда ни будь заказывать такси на дом?
- А почему бы и нет? Приходилось,- парировал старичок всё таким же визгливым  голосом.
- Не трудно догадаться, что машины у подъездов ждут своих клиентов,- лукаво усмехнулся Слава. Игорь только теперь обратил внимание на довольно большое количество машин салатного цвета  с «шашечками» у подъездов аэропорта. Рисовалась интересная картина: живая людская очередь на площади, извиваясь змеёй,  не уменьшалась, а машины часами простаивали  в ожидании, пока их хозяева «не наберут полный комплект пассажиров».  «Мудрёно» кем-то закручено. Получалось шиворот на выворот: не такси для пассажиров, а пассажиры для  такси. Маленький  «дифффцит», как сказал бы незабвенный Райкин. Слава тем временем внушал старикашке поторопиться, а то того гляди очередь пройдёт. Дотошный старичок явно мешал Славе работать, по тому, как «водилы» привилегированных  «тачек» подходили, как бы здороваясь с ним за руку, оставляли «мзду», которой накопилось в руке достаточно, и он не успевал её посчитать. А водители - народ ушлый. Видя, что контролёр  отвлечён стариком, могут вместо семнадцати положенных «прогонных» сунуть двенадцать. Потом  пойди, определи кто «туфту» кинул. Глаз да глаз нужен,- без штанов, не ровен час, останешься. Это нервировало Славу, и он чуть ли не матом стал отгонять от себя въедливого старика. Когда же сморчок  ретировался, Слава, быстренько пересчитав содержимое в руке, облегчённо вздохнул, будто только что нашёл потерянный кошель с деньгою. Но не долго благодушествовал Слава. Подошёл какой-то пассажир, тоже с жалобой:
- Командир, помоги,- стал просить подошедший,- хотел пораньше домой добраться, сегодня же… да какой сегодня,- спохватился пассажир, - уже через полчаса наши начнут играть с канадцами. Договорился с водителем вот той тачки»,- мужчина пальцем указал на «Волгу» с «шашечками»,- водитель как в воду канул. Уже больше часа жду. Тут ехать-то пятнадцать минут. Едрит твою мать,- ругнулся мужчина,- я уже готов пешком идти, да вещи мои в багажнике закрыты. Прошу, помоги!
- Знаете, я только что пришёл из «ментовки»,- врал безбожно Слава, кивнув головой на Игоря,- вот человек не даст соврать,- там задержали контробандистов. Составляют протокол, и ваш водитель, как свидетель должен расписаться, - Слава врал напропалую, словно по  написанному тексту, - ибо ему такое делать не в первой.- Водитель сейчас придёт,- стал успокаивать контролёр,- а хоккей мы тоже вот ждём. Кстати, по «Маяку» будут транслировать. Ты включи приёмник,- отечески посоветовал  Слава, зная, что пропавший водитель ещё долго будет в зале порта подбирать пассажиров попутного направления, чтобы был полный комплект, иначе он и не тронется с места.
- Дергунок! – тихо сказал Слава в след уходящему мужчине.
- Почему дергунок?- спросил Игорь.
- Не терпеливые пассажиры пошли, - ему надо, видите ли, хоккей смотреть. Вот он занимает очередь на такси, потом начинает дёргаться. Бежит к автобусу, а там вон видишь, - указал Слава на автобусную очередь,- народу не меньше, чем у нас. В час отходит один автобус.  Нетерпеливый  начинает «созревать», - время-то идёт, а он всё   мечется. Наконец, он «созрел» и готов заплатить любые бабки, лишь бы хоккей посмотреть, а тут как раз и «Феликс» со своим сервисом.  Водитель  по-человечески просит нетерпеливого дозволить взять попутного пассажира, и, как сам ты слышал только что, канул,  как в воду.- Слава ухмыльнулся и облегчённо вздохнул.- Попади  в подобную ситуацию, я бы выбрал автобус. Во-первых, дешево, во-вторых, уверен,- что всё- таки уедешь. Пусть через час, полтора. А в «тачке» можно просидеть и полдня. Кому как повезёт,- позёвывая, заключил он. - Слава смолк, а тут открылась дверка со стороны пассажирского сидения и какой-то мужчина сел рядом с блюстителем порядка среди таксистов.- А вот и твой «учитель». – спохватился Слава.- Знакомьтесь.- Слава засмеялся громко и весело, обращаясь к подсевшему мужчине,- как тебя представить, т.е. звать-величать?
- -Хоть горфком назови,- зашепелявил тот, здороваясь за руку сначала со Славой, потом с Игорем, повернувшись в пол-оборота на сидении. Игорь сразу отметил про себя, что дефект речи у говорившего (в основном коверкались шипящие и буква «с») происходит по причине отсутствия двух передних зубов: кончик языка легко проваливался в дыру и уродовал до смешного речь говорившего. Игорь успел только осмотреть будущего компаньона, а на какую кличку тянет его вид, не успел определить.  Тут Слава произнёс:
- -Демис Русис! Прошу любить и жаловать.
- Игорь часто, находясь на полевом стане в сопках, по приёмнику слышал пение известного греческого певца. Но видеть пришлось всего только раз по телевизору. Первое, что бросилось тогда в глаза,- полнота певца. Теперь на пассажирском сидении сидела точная копия музыканта, только как бы обезжиренная, диетическая: длинные волосы  спускались далеко ниже плеч; обширные залысины над лбом лоснились и поблескивали. Не хватало только чудного звучания хрустального голоса известного певца. Вместо этого слышалась смешная шепелявая речь. Метаморфоза была явно налицо. Метаморфоза внешнего сходства известного певца и простого московского таксиста. В не далёком будущем, общаясь с этим человеком, Игорь не раз становился свидетелем иных метаморфоз: как простой человек среднего образования показывал свои профессорские познания в разных областях жизни. Вот что делают деньги! Желание иметь их в том количестве, которого хотя бы хватало на «жисть», делало человека совершенно другим, обостряло и развивало невероятным образом те или иные способности человека.
- Первые азы «ликбеза» уже оставили след и в самом Игоре: он стал более внимательным к людям, к тому же Славику и, тем более, к Демису Русису. Так он заметил, что его «учитель» не любит много говорить. После того, как обсудили условия совместной работы ( доход делился на три части: на Игоря, машину и «учителя», стало быть Игорю приходилось две части; вынужденный ремонт «тачки» делался вскладчину;  Игорь обязан был к одиннадцати ночи заезжать за Демисом на Рязанский проспект, так как свой «мотор» он разбил и в данный момент ремонтировал его где-то в автосервисе), Демис сказал:
- -Ну, фто? Пофли работать в отфтойник,-открыл дверку и стал выходить.
- -Отстойник,- пояснил Слава,- это место, где пассажиры ждут свой багаж.
- Игорь проворно выскочил из машины, направился за далеко развевающимися волосами Русиса. Пришлось, чуть ли не бегом бежать. «Учитель» три вещи делал очень быстро: работал, т.е. подбирал пассажиров, ездил на машине и ходил.
- -Корефа, - спросил  он на ходу, у стоявшей кучи бомбил, - какой рейф упал?
- -Из Грузии.
- -Гнилые клиенты, чирика не дадут,- немного тише обычного сказал Демис.- Не нужно и дёргатьфя, тем более пробивать. Пуфть фами попрофят. Пофмотрим, фколько дадут. Нам надо уфпеть на вокфал:фкоро причалят из Чопа. Там хорофо заработаем.- Демис держался независимо, играя в руке брелком с ключами от машины Игоря. Это обязательный атрибут у всех бомбил: пусть пассажиры  знают, что «мотор» имеется.
- Демис как в воду глядел: минут десять спустя к ним подошли три грузина, попросили отвести их на улицу Косыгина и предложили по чирику с носа.
- -Больфе никто не дафт,- тихонько прошептал «учитель» Игорю.- На этих рейфах «пиджаки»- редкое ифключение.
- Когда садились в машину, Русис сказал Игорю:
- -Пойдём воровфкою дорогой. Она самая короткая на вокфал, по пути завернём на Кофыгина. Так что ты примечай дорогу. На ней, кфтати, ментов меньфе.
- Игорь ехал здесь впервые, но запомнил дорогу легко.
- Опять Русис оказался прав: на  «жезке» они всю ночь бомбили, так что к девяти часам утра( а после девяти на работу выходит «контора» и риск выеденного яйца не стоит) подсчитали бабки, и у Игоря оказалось на руках полторы сотни рублей. Он возвращался домой и прикидывал в уме, что его ночной заработок на тридцатку перекрывает месячный заработок матери. Выходило неплохо. Нужно только подумать о моральной стороне этого вопроса, хотя никого насильно они не принуждали платить: надо ехать,- плати, не надо - можно подождать до утра, спокойненько уехать за тридцать копеек на автобусе . Да, прав Слава, когда говорил, что одни предпочитают севрюжину, другие - треску. Кому что. Слава посоветовал Игорю  «пристреляться», а вдруг дело не пойдет на лад. Душа ведь не тётка, с ней не всегда можно сговориться. В новом деле трём вещам нужно научиться: познать город, хотя бы основные въезды и выезды из него, иначе ты теряешь себя  в цене со стороны клиента; очень сложно, но можно научиться распознавать людей визуально; труднее всего «пробивать» пассажира, то есть объявлять ему цену. Как заставить язык, чтобы он поворачивался?  Месяц он стажировался под присмотром Демиса. ( Тот отремонтировал свой «мотор» и ему стало невыгодно терять «драгоценное время»). Русис «передал» Игоря одному старику-татарину по имени Марат. Своеобразный, если не сказать удивительный человек, этот Марат. Неделю спустя, после знакомства с ним, Игорь дома расскажет такую   историю:
Качу я по Рублёвке ни жив ни мёртв. А тут гаишники подливают масло в огонь: как мне казалось, каждый, при появлении моей машины, судорожно хватался за телефонную трубку.  Не иначе, как ведут меня по рации. Где-нибудь в укромном местечке, подальше от свидетелей остановят и крышка. У страха глаза велики! Отчётливо представляю, что ждёт меня впереди, и мысленно проклинаю Марата, который сидит со мной рядом. Семидесятилетний старик- татарин- мой компаньон. Всю жизнь проработал таксистом. Знал город лучше, чем свои пять пальцев. Ушёл на пенсию. Своей машины не имел, а деньжонки на карманные расходы позарез нужны. На вокзале он прирабатывал, помогая начинающим “бомбилам”( так называют частников) “пробивать”( подбирать) пассажиров. Делал он это виртуозно: другой за десятку не уговорит, он выцыганит четвертную. Города я совершенно не знаю, а Марат, наоборот, как у себя на кухне: “тут направо”, “тут налево”, а “тут прямо”. В первом совместном рейсе я не мог сдержать удивления:
-Марат! Ты по Москве можешь ездить с закрытыми глазами!
-А на хрена мне их закрывать,- я и так ничего не вижу.
Он был почти слеп.
-Да ты что?! Совершенно слепой?- удивилась Света.
-С трудом видел контуры отдельных зданий. Как ориентировался, выбирая дорогу, понятия не имею. Деньги и те по причине слепоты определял наощуп: пропустит купюру меж пальцев, как бы разглаживая её.
На Рублёвском шоссе, с чего начал я свой рассказ, мы очутились вот каким образом.
На вокзале я отлучился всего на минутку. Подхожу, а Марат  уже около машины со своей неизменной тростью с инкрустированным набалдашником, в бежевом плаще и шляпе.
-Где ты шляешься? Пассажир опаздывает,- с досадой упрекнул меня старик, пока я возился с ключом зажигания.- Жмём в Шереметьево. Чтобы сократить дорогу, слушай внимательно мои команды,- мух ловить некогда.
Естественно, я-  газушку до пола и вперёд. Выскакиваем на Рублёвское шоссе. Это правительственная трасса и на ней под каждым кустом прячется мент.
Я так был занят дорогой, что не обратил внимания, кого мы везём. Только на Рублёвке в зеркале заднего обозрения,  я увидел нашего пассажира: здоровенный негр небрежно развалился на заднем сидении. Рядом с ним стоял “на попа” такой же большой, как и сам негр, ярко оранжевый чемодан (потом Марат объяснит мне, что чемодан не уместился в багажнике). И огромные губищи негра (величиной с мой кулак будут), и упрямые кудряшки, и ярко жёлтый костюм на нём, и ярко оранжевый чемодан,- всё это гляделось в моём белом “жигулёнке” , как экзотический экспонат на выставке. И это в то время, когда категорически запрещалось возить иностранцев за пределы Москвы. Один таксист повёз  двух негров в сторону Калуги. Долго ехать ему не дали: тут же тормознули и вернули, а утром в автопарке у него отобрали ”мотор” и уволили без права работать таксистом. За работу я не переживал, а вот если отнимут машину. Эта мысль даже в голове у меня не умещалась,- настолько страшна была кара для человека, с таким неимоверным трудом купившего “жигуля” (на Колыме  вкалывал, чтобы купить “шестую ” модель). Грезились и другие “брызги” от этого рейса: например, “пришьют” что-нибудь из области шпионажа. “Пришить” можно было что угодно. Не просто так,- от имени народа!
Короче, качу по Рублёвке ни жив, ни мёртв. Проклинаю Марата и прошу Господа Бога: “Если  в этот раз пронесёт нелёгкая, то частным извозом заниматься больше не буду. Гори они синим пламенем,- всех денег не заработаешь”.
За мыслями незаметно докатили до Шереметьева. ”Ну,- думаю,- на трассе “не повязали”,- в порту возьмут,- там что не человек, то КаГэ-Бэшник”. Старик-татарин не ведает, что у меня на душе творится, командует:
-Ближе подъезжай! Ближе! Видишь, у него чемодан какой тяжёлый. Кати прямо к входу... вон стеклянные двери... с фотоэлементом...
Вижу, недалеко от тех дверей молодчики стоят.”Ну,- думаю, - поджидают”.  Гладкие, с лоском на щеках, интеллигентного вида. Таких только  в КГБ и встретишь.  По крайней мере, спутать их с кем-то другими просто невозможно. Увидев мою машину, молодчики толпой кинулись нам наперерез. ”Каюк!”- подумал я и мысленно почувствовал холодную сталь наручников.
-Ой-ёй-ёй, что творится,- с испугом вставила Вера Ивановна.
Пока они бежали, негр проворно вышел из машины. Стеклянные двери проглотили его вместе с чемоданом.
-Уматывайте отсюда!- в один голос закричали нам молодчики.- Сейчас Нигерийская делегация прибудет,- развернуться негде!
Не веря своим ушам, ловлю ногой газушку и до пола её, ржавую, до пола!- на всех парах даю  тягу! Не верится, что пронесло, сам закипаю от злости, набрасываюсь на старика:
-Хрен ты, драный! Не заметил, что чернокожий!...надо было хотя бы ощупать его... На голове у него кудряшки, как у барана...понимаешь?...
-Да я всё понимаю,- стал оправдываться старик.- Нешто я чурбан какой!- Марат тряс перед собою бежевым плащом.- Меня в пути так и подмывало накинуть на него плащ, прикрыть маленько черноту.
И от радости, что пронесло, и от последних слов старика на меня наехал неудержимый хохот. Рулить стало невмоготу. Я - по тормозам. Выскочил из машины, на обочине упал на траву и закатился,  аж колёс не видать. Вышел из машины и Марат. Видит, я гогочу, и говорит на полном серьёзе:
- Честное слово я прикрыл бы плащом, будь на его месте русский или наш брат- татарин,- они бы поняли ситуацию. Этот же ни “бе”, ни “ме”, ни “кукареку”. Ещё обидится, подумает, что унижаем. Чувствуешь,- рассовой дискриминацией попахивает. Это страшнее, чем отобрать машину. Политическая светит! А ты сразу ругаться! Я всё это просчитывал...
- Как же ты его “пробил”, если он по-русски не бельмеса?!- сквозь смех и слёзы спрашиваю старика.
- Иду  мимо, он своими губяками шмякает:”Ши-ри-меть-ева”. Я показал ему три пальца, а сам думаю, тридцати рублей достаточно, чтобы сгонять в Шереметьево. Он кивнул головой, согласился, значит. И ведь не обманул,- Марат достал из бокового кармана пиджака три зелёных бумажки.
- Ну, ты даешь Марат! Это же сотенные! Вот где дискриминация: наших пассажиров возишь за десятки рублей, а негров- за сотни долларов!
-Сотенные?!!- Марат хитро ухмыльнулся, пропуская сквозь пальцы купюры. Доллары наощупь различать он ещё не научился .- А кто его заставлял столько давать? Просто он не понял мой жест... насчёт трёх десяток... Языковой барьер, брат! Тут ничего не попишешь.
- Город Игорь изучил неплохо. Получил похвалу от Русиса и Марата. Стал распознавать клиентов по поведению  и внешнему виду. По крайней мере, на «контору» никогда не нарывался. Один раз только в женщине не распознал офицера, а когда подкатил к указанному адресу  ( к Генеральной прокуратуре), смутился. Хорошо, что не «пробил» её, а как всегда сказал заветные: «Сколько дадите».
- Благодаря Демису, Игорь научился говорить с гаишниками, а, соответственно, когда и сколько им платить. Магические слова «как сам» действовали на дорожных стражей как таблетка слабительного: моментально исчезала официозность, беседующие становились равными и не боялись тот «давать», а этот «брать». Игорь в оправдание свей совести не раз вспоминал слова Мышева Анатолия, когда бывали на рыбалке, спали на лежаках в рыбацкой палатке, а между ними буржуйка. Стороне тела, что была ближе к буржуйке, становилось жарко, а другая же сторона, обратная, чуть ли не примерзала к брезентухе. Приходилось во сне машинально то и дело ворочаться. Проснувшись среди ночи, Анатолий частенько говаривал: «Хочешь жить,- умей вертеться». Вот откуда появились у приблатнённых людей эти крылатые слова. Не исключено, что некоторые из них на своей шкуре испытали морозы Колымы. Хотели жить,- вертелись на нарах в зековских бараках. «Вертелся» и Игорь в  этой круговерти,- жизнь заставила познать и другие её стороны, буквально на каждом шагу извлекать полезные уроки. Один такой урок преподнёс ему сотрудник ГАИ. Они знали друг друга в лицо. Один раз этот гаишник даже выручил Игоря. Подъезды к городу и к аэропорту в тот раз завалило снегом. Техника не справлялась чистить улицы и подъезды. Автобусы в аэропортах и на вокзалах вели себя, как корова на льду, создавали пробки, и только юркие и неугомонные частники шныряли туда- сюда. Работы оказалось навалом: замёрзшие пассажиры дверки рвали у машин,- лишь бы уехать. У Игоря, как на грех, кончался бензин. Отдавая гаишнику  «прогонный» двушник, Игорь посетовал, мол, столько работы, а бензин на нуле. Гаишник тут же открыл багажник своей «Волги», достал сорокалитровую  канистру, полную бензина. Игорь заправляясь, подсчитал, сколько дать за бензин. Возвращая обратно пустую канистру, протянул деньги.
- -Ты чо??!- отмахнулся гаишник.- Я что им торгую что ли,- сказал обиженным тоном страж порядка.- Давай, поторапливайся, да аккуратней будь. Скользко на дорогах! 
Чуть позже с этим гаишником у Игоря произошёл курьёзный случай. ”Пробил”  он как-то пассажиров до города и тронулся в путь. До пикета от порта с километр будет. Из разговора пассажиров узнал, что они из Магадана. Разговорились. Тары- бары- растабары... А про пикет  Игорь совсем забыл. Не видел, что “стакан” проплыл мимо, только услышал, как заверещал свисток гаишника. Неписанный закон обязывал Игоря, “бомбилу ”,  остановиться, ещё не доезжая “стакана”, подойти к менту и со словами:”Как сам?” отстегнуть двушник . А он этого не сделал. Пассажиры заволновались, видя, с какой поспешностью  затормозил водитель, стал сдавать назад. Не объясняя им ничего, сломя голову  побежал к “стакану”. Обычно капитан весёлый, а тут надулся, как кот на крупу. Игорь его таким не видел ни разу.
Не дожидаясь, когда Игорь подбежит, капитан развернулся и пошёл к себе в “стакан”. На улице - удивительная тишина. Слышно как капитан, вытирая ноги о половичок, говорит сам с собой, но довольно громко, чтобы было слышно: ”Мужик совсем зажрался. Делаешь всё, чтобы ему было хорошо, а он тебя знать не хочет. Придётся проучить разочек”. Вошёл в “стакан”, сел в вертящееся кресло, достал с полки толстенный журнал,  стряхнул с него дохлых мух и, усердно сдув порядочный слой пыли, приготовился писать. Игорь  шагнул через порог, как нашкодивший школьник в кабинет директора. В отличие от школьника, незнающего что ему грозит, Игорь- то хорошо представлял, если гаишник запишет номер его машины в этот журнал, ему очень и очень долго придётся “отмываться”, в смысле “отмазываться”. Извинился. Попробовал уговорить, куда там! Капитан стал, как каменная глыба,- с места не сдвинешь. Берёт авторучку, открывает журнал и, не глядя на виновника, спрашивает: ”Знаешь ли ты, отрок человеческий, что грозит тебе за недозволенный перевоз пассажиров?”  (О-о-оо! Игорь хорошо знал, что ему грозит. Пронеси Господь и помилуй. Тогда это было преступлением). Игорь по-солдатски отчеканил:”На первый случай- штраф тридцать рублей, на второй- лишение водительских прав, на третий- конфискация транспортного средства за использование его в целях наживы”. “Слава Богу, хоть это знаешь,- строго буркнул капитан,- а заповедь вора забыл,- тут голос его потёк елеем,- украл- поделись с ближним своим, не жадничай. Ты не делишься,- вот и расхлёбывай. На первый случай гони тридцатник”. Игорь рад-радёщенек достал четвертную и пятёрку, отдал ему, поблагодарил Господа, что в журнал не записали. Чёрт с ней, с тридцаткой, хотя пассажиров он “пробил” всего за сороковник. Остаётся десятка. Это всё равно что “конём” сходил то есть пустым. Сделал круг до города и опять “пробил ”пассажиров, у пикета остановился, пошёл к “стакану”, чтобы отстегнуть за проезд. На дворе уже рассвело и птички во всю славили Господа Бога.. Капитан весело встретил его, как родного. Отмахнулся от предложенного Игорем двушника, достал из кармана ту тридцатку. Разделил деньги: себе взял пятёрку, Игорю протянул четвертак: ”Вижу, ты честный жулик, а потому возвращаю тобой заработанные “бабульки”. Урок мой пойдёт тебе на пользу. Запомни, сынок: у нас сажают в тюрьму не за то, что человек ворует, а за то, что не умеет воровать. Вот я и поучил тебя маленько».
Дома за ужином Игорь посмешил этой историей своих. Особенно смеялась Света.

Чего- чего, а заламывать цены  Игорь  так и не научился, не поворачивался язык. Он возил пассажиров почти даром: брал их из автобусной очереди. На автобусе проезд стоил два рубля. Игорь предлагал за пятёрку. Всего за два чирика ходил, в то время как другие брали четыре красных с носа и по нескольку часов держали пассажиров в машине, не ехали, пока не набирался полный «комплект». Был один бомбила, по кличке «Пингвин». Внешностью - увеличенная копия птицы южного полюса. Спортивный костюм в обтяжку, спортивная шапочка, как отлитая по голове. Курточка ему была маловата, поэтому, когда он от холода прятал руки в карман (а делал он это постоянно), то приходилось неестественно выставлять локти на сторону, отчего эти самые локти походили на коротышки-крылья пингвина. Так вот этот «Пингвин» мог ночами стоять на площади в ожидании «пиджаков». Как-то один клиент предложил ему двадцатку, чтобы тот отвез его « на короткую», (такси туда пробивает не более трёх рублей).
- -За два чирика? Да я ключ зажигания за такие бабки не стану вынимать из кармана,- ответил «Пингвин» и продолжал торчать на площади, как забытая клизма. Игорь за ночь делал пять,  шесть ходок. Иногда приходилось уходить «конём», то есть пустым, потому как количество желающих добраться в порт не всегда совпадало с количеством желающих поехать в город. Игорь понимал, что в принципе его занятие не рентабельно, а по-русски: овчинка выделки не стоит. Рано или поздно придёт время ремонта машины, и затраты на него будут не соизмеримы с его теперешним заработком. «Пингвин», в данном случае, поступает исключительно практично, в то время как Игорь, не желая того, становился своего рода «пиджаком». Были случаи, когда он вообще получал мизер, хотя вкалывал всю ночь. Как-то работы не было никакой, а деньги нужны были позарез. Ближе к девяти утра у входа в аэропорт его остановил поддатый клиент с дипломатом в руках.
- -«Мотор» есть?- подозрительно оглядываясь по сторонам, торопливо спросил тот Игоря, и на вопрос: «Куда надо?» Тот ответил и добавил,- я хорошо заплачу». Соблазнило слово «хорошо», хотя ещё Слава, да и Демис предупреждали Игоря, чтобы не связывался с «мутными», то есть поддатыми клиентами. Нормальных как на грех не было, пришлось рискнуть. Только чуть отъехали от площади, клиент попросил завернуть в ближайший гастроном. В машине и, особенно, в магазине мужчина чувствовал себя вольготнее и не зыркал уже по сторонам. Крепко поддатый, он боялся попасться на глаза ментам, потому так торопил Игоря. Теперь угроза миновала, он шутил с продавщицами, и походил на «рубаху-парня»: угощал их купленными шоколадками и конфетами. Он попросил положить в пакет бутылку коньяка, бутылку водки, шоколадки, несколько яблок, лимон. Когда расплачивался у кассы, полез правой рукой за деньгами в боковой карман пиджака, в какой-то момент потерял равновесие и, чтобы не упасть окончательно, балансируя, поторопился вынуть руку из кармана. Вместе с рукой из кармана выпала пачка денег в надорванной банковской упаковке. Пятёрки веером рассыпались по полу. Хорошо, что покупателей было мало, и никто не помешал качающемуся покупателю собрать все до единой купюры. Игорю этот факт не понравился. Казалось, что его клиент форсит, и бравирует деньгами. Ещё больше не понравилось Игорю, когда тот стал распивать водку в машине: он уже был на «газах», и каждые сто граммов делали его неуправляемым. Бутылку коньяка и шоколадку мужчина положил в «бардачок» машины:
- -Это сверх оплаты за проезд,- уже вконец «мутный»  клиент  выговорил тоном, не терпящим возражения, не дал даже слова сказать Игорю. То было только началом неприятного конца. Сидя на переднем сидении, он то и дело засыпал, и водителю приходилось постоянно приводить его в чувство, чтобы узнать: куда дальше ехать. Наконец-то, нашли желаемый дом, подъезд, квартиру, но облегчённо вздохнуть Игорю не пришлось. Оказалось вот что. «Мутный» ( у Игоря уже не было желания мысленно называть его как-то иначе)  прибыл из Приморья. Там он служил в части. Был штурманом  воздушного заправщика. В городе в отпуске находился и его друг- сослуживец, жил у тёщи в однокомнатной квартире со  всем своим семейством. До вылета «мутного» в Ставрополь оставалось  чуть меньше двух суток, и он решил навестить приятеля. Поводом для этого послужила, якобы, фотография, которую вёз с собой «мутный». Большая, во весь дипломат, даже немного помялась от внутренней тесноты. На фотографии было хорошо видно, как воздушный заправщик и боевой самолёт совершали заправку в полете. Приятель «мутного» взял фотографию, зло бросил её на стол и вместо благодарности «понёс» штурмана  по кочкам:
- -Я говорил тебе, чтобы ты больше в этой квартире не появлялся. Ты забыл, как пять лет назад вот на этом диване спал пьяный в дугу. Обмочился. Тёща на меня до сих пор косо смотрит.
- Досталось на орехи и Игорю:
- -Зачем ты его привёз? – набросился на него незнакомый мужчина, подпоясанный фартуком и держа в руке комок теста. Сам весь выпачкан в муке.- Он пьяный в дупель и не понимает, что я сам живу у тёщи на - птичьих правах, видишь, развернуться негде. Сам сплю на полу, а его куда класть? С женой? У него совести нет, залил глаза…- приятель «мутного» смотрел на Игоря и было видно, что ему неприятно смотреть на штурмана, противно. Тот, развалившись на стуле, нагло улыбался.- Он забыл, как провёл прошлый отпуск: менты в аэропорту его обчистили,- восемь тысяч выгребли. Говорил ведь, отдай своему младшему  брату, помоги машину купить. Нет. Дождался, когда обчистят. Приехал вот также ко мне , занял на обратную дорогу и улетел в Приморье. Сейчас ещё не успели обчистить? -«мутный» отрицательно покачал головой, полез в карман, где лежали деньги.- А ты выпей побольше… побольше пей… У них не заржавеет: не ты первый, не ты последней.- Приятель положил на стол комок теста, вытер руки об фартук.- А виноватым окажешься ты,- обратился он опять к Игорю.- С ментов, как с гуся вода: не пойман не вор. А ты возил его, и все шишки на тебя полетят. Так что ребятки собирайтесь, - приятель взял «мутного» за шкирку и вытолкнул за дверь. Вышел за ним и Игорь, придерживая за локоть штурмана,  повёл его к машине. Лучшего «подарка» сам себе Игорь не мог придумать. Что теперь с ним делать?. Положеньице - не позавидуешь. Как в самолёте: и тошно, и выпрыгнуть нельзя. То, что нужно ехать обратно в аэропорт, ясно, как летним днём. Игорь выбрался на объездную дорогу, погнал в аэропорт. Зло переполняло всё нутро. Не его эта проблема - охранять чужие деньги. А «мутный» без заботушки распластался на заднем сидении и спал себе, аж сопли пузырём: только всхрапывал. «Надо же быть такому безмозглому,- думал про себя Игорь, на чём свет стоит, ругая свою персону.- Говорили ведь: не связывайся с «мутными». Деньги понадобились… Теперь вот больше потратишь на бензин. Не везти же его к себе домой. Когда он очухается, и придёт в норму? А пьяного даже выпускать из машины нельзя. Нужно, чтобы он протрезвел и был чище стёклышка". Игорь  наметил план действий. В теплой машине «мутный» будет долго спать. Нужно раскрыть все окна, что и сделал, остановив машину. Сам укутался в куртку с капюшоном потеплее, чтобы не простудиться,- на улице ещё лужи не растаяли. Наметил такой маршрут: объездная дорога, потом по трассе до милицейского «стакана» и опять назад и, так по кругу до тех пор, пока не очухается. Сделал круг, второй, третий. Проезжая в очередной раз мимо гаишного поста, увидел, как мент «дёрнулся в стакане», то есть сорвался с места на встречу Игорю. Тот по тормозам, съехал на обочину, как положено, чтобы не мешать проезжающим. Побежал навстречу стражу, ибо нечего ждать «милостыню от природы»,- вовремя надо показать, кто хозяин на дороге.
- -Ты чего резьбу нарезаешь, круги даешь?- спросил Игоря знакомый капитан. Мент его признал ещё на первом круге, потому-то и остановил и говорил с ним откровенно, без официальности, а как с хорошо знакомым человеком.
- -Да вот «мутный» клиент попался, теперь не знаю, что с ним делать. Решил покатать по холодку,- смотришь, быстрее протрезвеет.
- -Ха-ха-ха! – Засмеялся капитан.- Тебе повезло, как утопленнику. Только зачем «тачку» зря гонять и лишний бензин жечь?! Поставь её вон в ту тень, ближе к деревьям, там такая холодрыга! Враз очухается.
- Игорь послушался  умного совета, поставил машину ближе к берёзкам, растопырил все четыре дверки.
- -Во-оо !- одобрил капитан,- пусть маленько проветрится,- подойдя к открытой дверке, капитан посмотрел на спавшего. - При деньгах, небось?- страж порядка на дорогах указал жезлом на оттопыренный боковой карман пиджака «мутного», где лежала пачка пятёрок.
- -Да.- Сухо ответил Игорь, грешным делом подумав про капитана: «Не собирается ли он…»
- -Конечно, конечно,- перебил капитан дурные мысли Игоря.- Надо сторожить. Если в таком виде в порту его заметит «Две Луны»,- ни копейки в кармане не оставит.- Игорь знал, о ком говорил постовой. Есть в порту мент, дежурный по вокзалу. Он лимитчик. То ли колмык, то ли казах. Лицо и часть его тела, что будет пониже поясницы, плоские и круглые, как луна, только луна передняя поменьше, а задняя - большая.- Вот звереет мужик,- снова капитан сбил с мысли Игоря,- уже иномарку купил.- Зависть в кругах, в которых стал вращаться Игорь, так и выпирала из каждого. Бомбилы не пропустили мимо глаз и Игоря, когда он в первый раз приехал бомбить на своей  новенькой «шестёрке».    «- Где-то он «нащипал бабулек» на такую тачку?!!»- с завидным восхищением спросили они, а когда услышали в ответ, что, мол, честным трудом заработал на Колыме, грустно умолки.
- Размышления Игоря прервала зашипевшая  рация на груди капитана, и тот прильнул к ней губами:
- -Слушаю. Чего тебе?- спросил гаишник и отвернулся от ветра, чтобы лучше слышать. Тревожный голос сообщил по рации: «Чероки», как сумасшедший проскочил. Не послушался, не остановился. Тормозни его, попробуй раскрутить».- Ладно, попробую… что за гусь катит?- Капитан спешно пошёл на середину трассы с намерением «тормознуть» нарушителя. Игорь смотрел ему во след и удивлялся той кипучей энергии, с которой шел капитан навстречу с нарушителем, словно Александр Матросов на амбразуру. В толпе машин, мчавшихся ровными рядами, заметно выделялся «Чероки», мчавшийся по встречной полосе. Широкая резина, слегка выходившая за габариты самой машины, словно полы длинного пальто, поднимая пыль, «подметали» асфальт. Видя, что иномарка не сбавляет скорости, капитан стал махать двумя руками, сводя их в крест над головой, а сам  продолжал стоять на полосе движения иномарки. Наконец, «иноходец» слегка притормозил, стал объезжать капитана. Водительское стекло автоматически слегка опустилось, и в образовавшуюся щель, как из банкомата, медленно стала вылезать зелёная купюра. Менту ничего не оставалось больше делать, как только брать, но когда он потянулся за ней, купюру вдруг подхватило ветром и понесло на следующую полосу движения, по которой продолжали идти машины. Тут милиционер стал походить уже не на Матросова, а на какого – то камикадзе: рванулся за ней, чуть не попав под колёса, поймал всё-таки ослушницу, которая- таки успела коснуться асфальта, в результате чего покрылась дорожной пылью. Капитан прижал зелёную бумажку к себе и вторым рукавом  шинели стал аккуратно вытирать с неё пыль, не обращая внимания на застопорившихся «скакунов»:
- -Ты моя хорошая!- приговаривал мент, продолжая  гладить рукавом купюру.- Иди ко мне, дурашка. Чего ты забоялась? Куда ты побежала!  Я тебя в обиду не дам,- капитан, возвращаясь к Игорю, быстренько свернул бумажку и положил в карман.- Слава Богу, что сотенная. А ведь имел шанс и за доллар угодить под колёса.- Он вдруг сильно швырнул свой жезл в траву на обочину дороги, где стояла машина Игоря. – Что за жизнь? Ради чего рискуешь? Ведь со стороны посмотреть,- мы лопатами деньги гребём. Оно так и есть, но в чей карман?!! К концу смены приедет горбоносый (он имел ввиду своего начальника). Гони ему бабки, а за что, спрашивается,- капитан смотрел на Игоря, как будто вопрос был адресован ему. Игорь мог бы спокойно переадресовать этот вопрос капитану, потому как частенько, подъезжая вот к этому посту с клиентами, Игорь отдавал этому капитану «прогонный» двушники, задавал сам себе  вопрос: «За что?». И тогда, и сейчас он промолчал в тряпочку. А мент продолжал,- самому от этих бабок останется шиш, да ни хрена. А попробуй, смухлюй, завтра же поставят охранять в городе какой- ни будь памятник, и будешь там мотать сопли на кулак. Хотя бы денёк пожить по человечески, как всё надоело! – Милиционер продолжал жаловаться на свою судьбу, изливать Игорю душу, а тот, между тем, смотрел на капитана,   как бы мерил его своими глазами: «Горбоносый, в смысле начальник постового, потому и поставил сюда капитана, а не сержанта, типа «Две Луны». Капитан- человек с высшим образованием, неплохо подкован юридически, но не в том плане, как выполнить лучше закон, а как хитрее его обойти. А что «Две Луны»? Такие «бараны» чаще обычного идут под «нож», а капитана можно «стричь» до самой пенсии. Потому-то «Две Луны» хапает, и ртом и другим местом, ибо знает, что место его у кормушки скоро займёт другой. Капитан же - жулик-интеллигент. А, впрочем, я  кто?»
- -Не расстраивайся, командир, - стал успокаивать его Игорь.- Бывает хуже, но реже.
- -Так вот мы по этому принципу живём: есть, которые хуже. Когда же мы станем ровняться на тех, кто лучше.- Капитан вдруг заулыбался широко, глазки заблестели. – Нет, с дурными мыслями надо кончать. Меня как начнёт вот так вот заносить на поворотах, я быстренько заставляю себя думать о чём-нибудь хорошем, а лучше всего вспоминать смешные истории. Вот почему народ любит Евдокимова, Петросяна? Пятьсот- шестьсот человек,  забитых жизнью, невзгодами, разной мирихлютикой, скукоженных и помятых судьбой соберутся в зале. Полтора, два часа ржут, забыв все проблемы, а потом, смотришь, в дальнейшем, жить им становится легче.
- -Я понимаю тебя,- обратился он к Игорю, - сейчас тебе не до шуток… Смотри, как твой подопечный спит, аж слюнки текут,- капитан чуть ли не ткнул жезлом в лицо «мутному».- Ему всё до фонаря. И ты пересиль себя! Пусть и тебе будет до фонаря. Давай  тебе расскажу одну историю. Я глянул вот на эту урну и вспомнил случай.- Тут капитан сунул в рот свисток и заверещал не своим голосом, приказывая водителю самосвала остановиться на обочине. Мент нехотя, вразвалочку, словно утка, «поплыл» к заинтересовавшему его объекту. Понятно, там зелёными не пахнет, а к мелочам как-то уже не так душа располагает. Выяснилось, что в доверху набитом кузове конский навоз, тщательно прикрытый от неопытного глаза плотным брезентом. Документов на навоз - никаких. Водитель клянётся и божится, что взял в кавполку для своих нужд, на огород, но капитана не проведёшь,- собаку съел на этом деле, знает цену конского помёта и свою собственную цену тоже знает. Он просто начинает вить верёвки из водителя, а скорее всего, отжимает бельё, как после стирки: чем сильнее сделаешь крутку, тем больше накапает. Водитель сопротивляется, как может и так же, как и мент, ведёт игру, пытается выторговать, хоть капельку. Наконец, конценсус найден. По движению рук видно, что стороны поняли друг друга, довольные расходятся в разные стороны, как круги по воде. Капитан не забыл, что обещал рассказать Игорю историю про урну, что стояла около «стакана». Подошёл и, пряча деньги в боковой карман, начал:
- - Один старлей здесь дежурил, мой сменщик. Сейчас на пенсии. Фамилия у него была: Загвоздкин. Вслушайся: Загвозд-кин. Редко какая смена его проходила без загвоздки: обязательно что-нибудь приключится. Он мужик был неплохой, покладистый, однако почему-то не сошёлся характером с одним майором из пятой роты, был с ним на ножах,- про пятую роту Игорь был наслышан. Когда она выезжала на линию, частники - бомбилы прижимали хвосты, прятались по своим конурам и не высовывали носа. А уж про Загвоздкина и говорить нечего. Дрожал как берёзовый лист на ветру.- Боялся, что майор тот подошлёт кого-нибудь с «заряженной» купюрой. Поэтому он бабки никогда не брал в руки. (Отпечатки пальцев там и прочее). Зимой и летом носил краги. Когда к нему подкатывал такой, например, как ты с «прогонным» двушником, он снимал с правой руки крагу, держал её, как кружку, у пояса, а правой отдавал честь. Водила  незаметно клал ему деньги в крагу и укатывал. Загвоздкин подходил к урне, в ней под газетой собирал и хранил бабки. Если вдруг что,- моя хата с краю, не пойман - не вор и так далее. Вот однажды смена близилась к концу, «урожай» обещал быть богатым, ибо под газетой, в основном, как на грех, в этот день собрались исключительно бумажные купюры. Были пятёрки, трояки, чирики, и даже четвертные. Приличная сумма накопилась. Тут на пост подкатывает «чайник» на «Москвиче». Водитель подходит к Загвоздкину и просит его объяснить, как проехать куда-то там. А пассажир в это время вылез из «Москвича», закурил, а спичку взял и кинул в урну. Он же не знал, что там есть. Просто бросил спичку и отвернулся. Этого момента и Загвоздкин не видел. Когда он повернулся к урне, его «кондратий» хватил поначалу. Синее пламя и дым столбом стояли над урной. Старлей опомнился, запрыгал на месте, как будто пламя у него под пятками: « Ах, бабульки, мои бабульки!»- капитан сам стал изображать незадачливого старлея Загвоздкина, прыгать с ноги на ногу, заразительно смеясь при этом . Смеялся и Игорь, забыв про «мутного». Тут на «канарейке» подъехал долговязый младший лейтенант, тот самый, что говорил с капитаном по рации. Из-за роста (головой упирался в крышу) лейтенанту приходилось гнуться в дугу за рулём «канарейки», а так как почти каждый день приходилось «горбатить», то и вне машины лейтенант оставался сутулым. Он неловко выкатился из «канарейки», хлопнул дверкой и подошёл к смеющимся:
- -Чего вы ржёте?
- -Да я вот рассказываю про Загвоздкина… Как бабки горели вот в этой урне.- Продолжил смеяться капитан.
- -Чудак был этот Загвоздкин.- сказал младший лейтенант.- Майора с пятой роты  боялся как огня. После этого случая с урной, Загвоздкин купюрами не брал, только железными. Как раз юбилейный рубль вышел к столетию Ленина, так вот он шутил, мол, коллекционирую, а сам клал вот в этот ящик с песком,- милиционер поставил ногу в ботинке на ящик с песком, что стоял под пожарным щитом.- Кинет из краги сюда двушники и придавит сапогом, кинет и придавит. Ты помнишь,- спросил лейтенант у капитана,- тот случай с «Запорожцем»? Нет? Хе-Хе! Я только приступил к службе: первую неделю дежурил, желторотым ещё  был.
- -Да ты и сейчас, судя по погонам, не перестал быть таковым, товарищ микромайор, - вставил реплику капитан. Лейтенант ухом не повёл на реплику старшего по званию ( очевидно привык к подколам капитана), продолжал:
- -Насобирал он этих юбилейных и прочих железных рублей прилично. Дело подходило к концу смены. Вдруг прямо на перекрёстке около поста грузовик зацепил «Запорожца», ну так это на крыле вмятину сделал. Хозяин «Запорожца», да не столько он, сколько его жена, вышедшая с девочкой лет пяти, руки в боки, давай, мол, протокол составлять, захотела с водителя грузовика побольше взять на ремонт. Что ж делать, зашли в стакан, стали каракули ставить на бумаге. Женщина девочку оставила на улице, мол,  поиграй вот в ящичке с песочком. Ну, девочка и поиграла: в своё жёлтое ведёрко собрала все рубли, отнесла и в машину поставила. «Запорожец» с вмятиной на крыле и с полным ведёрком железных рублей «укатил залечивать раны», а Загвоздкин остался с носом, словно смену и не работал. Пришлось отдавать «горбоносому» свои личные. Вот так-то вот. И на старуху бывает проруха.- закончил лейтенант.- Ну, что? Поедем обедать. Война войной, а желудок не должен быть пустой.- С этими словами милиционер, сутулясь, еле втиснулся за баранку «канарейки». Капитан в «стакане» шарил по ящикам стола, что-то искал. Игорь стоял рядом у раскрытой двери.
- -Ищу какую-нибудь газету тебе, чтобы не скучал, пока мы будем обедать. Как на зло, ни одной нет. А-аа! Вот что…придумал, - тихо произнёс капитан, чтобы напарник не слышал. - Я наши гаишные байки собираю и кое-что пописываю…так для себя,- он раскрыл сумку-планшет, достал исписанные карандашом листы бумаги, незаметно для напарника сунул Игорю.- Почитай от нечего делать. Потом скажешь: понравится или нет. В прошлую ночную смену нацарапал от скуки.
- Капитан сел в «канарейку» и покатил к аэропорту в ресторан обедать.
- А Игорь на пустой желудок остался стеречь свой злосчастный «подарок».  Ему сейчас было не до еды. Несколько часов, проведённые с гаишником, прошли не так тягостно ( Игорь терпеть не мог ждать и догонять). «Да, словоохотливый гаишник попался»,- Игорь подошёл к машине, где беззаботно всхрапывал «мутный», прислонился к заднему крылу, стал читать.

6. СКАЗКА ПРО БЕЛОГО БЫЧКА.
       ( Только не для детей! Боже упаси!)

Жили-были старик со старухой. Не где-то там ”у самого синего моря” или “в тридевятом царстве”. Нет. Совсем рядом с Тульской областью, а может быть даже с Рязанской.
Прошлой весной принесла им бурёнка телочка - ну точь-в точь из сказки: белый, до того милый, до того пригожий,- просто загляденье. Шерстка на загривке колечками- завитушками. Глаза большие  –пребольшие. Нос такой огромный так и притягивал бабкины и стариковы губы в поцелуе.   На выгоне зелёную травку щиплет спокойно - ни одну курицу или другую какую животину не тронет. А начнёт резвиться и так это ножками чудно и забавно взбрыкнет, что старуха, наблюдая за ним из окна, кончиком фартука смахнёт набежавшую слезу умиленья.
-Ты чо,  старуха?- спросит старик.
-Эт...я так, -промолвит старуха, отводя взгляд в сторону.
Возвратился как- то старик из гаража, пригорюнился.
-Что закручинился, старче? -спрашивает его старуха.
 -Да как же не кручиниться, старая,- отвечает ей старик , потупив очи в пол.- Конь мой верный сдыхает... Вот-вот рассыплется. На чём ездить буду?
Сначала старуха не поняла мужа, аж в лице переменилась. Во всей округе (хоть на двадцать, хоть на пятьдесят километров кинь) лошадей давнёхонько она не видала. Какой Конь?!
-Какой! Какой! Да “Москвич” мой ломается, в крестовину его мать! -заругался старик и стал темнее ночи. Начали со старухой думать -  гадать, где бы денег достать...на ремонт. В селе сейчас легче прошлогоднего снега добыть, чем взять в займы...
-Пенсия...- заикнулась, было, старуха.
-Да что там твоей пенсии?!...На два ржавых болта только и хватит,- резонно возмутился старик и закручинился пуще прежнего. Не оттого закручинился он, что не знал, где взять денег, а потому, что уж больно не хотелось пугать старуху крамольными мыслями. Да и самому уж больно жаль бычка. Пожил-то, бедолага на свете всего ничего,- не более полгода.
- На панель пойду, а бычка не дам резать!- заупрямилась старуха.
-Пойми, глупая, - делает ей внушение старик,- В двадцать лет, когда мы с тобой свадьбу играли,  за тебя дали бы не только на “Москвича”, на новенький “Мерседес”... а сейчас...- старик безнадёжно махнул рукой и принялся точить ножик. Два дня старик точит ножик, два дня старуха ревмя ревет. Наконец, поняла, старая - иного выхода просто нет. Хоть и жаль телочка, а что сделаешь?
Режут, значит, они бычка ( ах, какой был бычок! Мммм!),  везут в Белокаменную продавать мясо . «Всё- таки  цены на мясо  там подороже,- рассудил старик,- там же купит и запчасти подешевле». Кое-как, с горем пополам ладит своего “коня”(“Москвича- то”).  (Пуповиной привязал крестовину  к горловине, и ещё одну “хреновину” перетянул “морковиной”. В Японии это назвали бы гибкой технологией, а по- нашенски - на соплях).Ага! Трогаются в путь. Старуха,  садясь в машину, ворчит, мол, переться за две сотни верст “киселя хлебать”. На месте бы продали, своим людям, пусть дешевле, зато бычка вспоминали бы дольше. Как - будто чувствовала, старая, что в Белокаменной с ними приключится неладное.
Едут они, значит, не спеша, поторапливаются. Ага! Пяти верст недотянули до Кольцевой  дороги, вдруг та “хреновина с морковиной”  хрясь, возьми да и лопни, будь она неладна. Остановились на обочине, а старуха и говорит (до чего ж  душа у неё была тонкой: наперёд всё чуяла):
-Не протухло бы мясо,- а сама уголком платка слезу вытирает. Опять ей, видно, бычок вспомнился. Завитушечки на загривке…колечки…
-Смотри, ещё накаркаешь...в крестовину мать,- заругался старик. Хвать большущий гаечный ключ и... шасть под машину... ремонтировать, значит.
А тут недалёко при въезде в Белокаменную на Большой Московской Дороге на “канарейке” (это такая машина с мигалкой) гулял добрый молодец в форме капитана милиции с кистенёммм-м...тьфу-у... не так выразился...с жезлом, с полосатой палочкой- выручалочкой. Величали того молодца-  Федор Иваныч Обиралов. (Промеж себя его все называли Федя Нос и не без основания). С виду в нём примечательного ничего не было, окромя носа. Длиннющий- длиннющий. Его нос, как говорится, на семерых рос, а одному достался. Такого носа, прямо скажу вам, нигде не сыскать.  На два часа опережал своего  хозяина,  появляясь  в нужном месте. Сказать, что Федя родился  с таким носом, я не могу, ибо рос он мальчик, как мальчик. Был не в меру любопытен и всё время нос держал по ветру. А в природе ведь как: некоторые органы животных  постоянно растут и видоизменяются. Морские котики, моржи когда-то ходили по земле. Теперь у них ласты. И не только моржи. Вот, к примеру,  наши депутаты. От постоянной болтовни у них так вытянулись языки и распухли, что у многих теперь рты не закрывается. Вот и у Феди нос рос и рос. Стал  как миноискатель. Да что там миноискатель! Гораздо лучше. За смену, бывает, двадцать, а то сорок машин пропустит мимо себя, ни одну не остановит, но на сорок первой (как в воду глядит) отмажется что надо. И всё благодаря носу. Спрячется с радаром за куст и выжидает. Странное дело: радар ничего не показывает, а нос выловит такую “поклёвку”, что простому смертному гаишнику нужно вкалывать три смены. Так, выглядывая из-за куста, нос указал добру молодцу на машину моих героев. Нет, не подумайте, что мясо у них протухло. (Что оно там... ночь пролежало дома, да полдня ехали, да полдня ремонтировались). Нет не успело ещё испортится, но было  близко к этому.
На Большой Дороге, значит, и свидились старики с добрым молодцем.
Молодец сразу не понравился старику. Да и старухе тоже. Везде сует свой нос. В салон, в багажник. Давай права качать, придираться.
-Куда путь держим?- и не дожидаясь ответа, приказал разворачивать оглобли  обратно,- иногородние машины в город не пропускаем.
-Как так? По какому такому праву?- возмутились старик со старухой.
-Ха- ха! Вот наро-од! Вы что газет не читаете что ли?- добрый молодец  вытащил из-за пазухи ,специально приготовленную для таких случаев  газету годичной давности, сильно потёртую и замызганную.
-На время  Юношеских  Игр,- вслух стал читать старик постановление городских властей,- ограничить въезд иногороднего транспорта, за исключением транспорта со спецпропусками и машин с сельхозпродукцией... с сельхозпродукцией,- повторил старик и озадачился, почёсывая затылок, не зная, что делать.
-А мы как раз  с сельхозпродукцией,- нашлась старуха что сказать, приподняв простынку, которая прикрывала собою... (язык не поворачивается сказать “мясо”)... прикрывала собою останки телочка. Мухи роем тут же ринулись в салон. Понятно! по какой причине. Завидев насекомых, добрый молодец радостно про себя ухмыльнулся, передёрнув носом, словно курком автомата:  ситуэйшен- что вода для рыбы- “клиент” вот-вот “созреет”, нужно только чуть- чуть “дожать”. Ударился тут добрый молодец о земь и...прикинулся “шлангом”:
-А кто вам сказал, что мясо- сельхозпродукт? У нас многие горожане держат свиней и коз прямо на балконах. Какой же это сельхоз...даже вовсе и нет, -добрый молодец палочкой- выручалочкой нахлобучил фуражку с затылка на глаза и замолчал. Слукавил, конечно, он насчёт сельхозпродукции. Но кто ему судья?  На дороге он - царь и бог. Приезжие только что и могут,- как можно щедрее “дыхнуть в карман”.
Что делать? Пресвятая Богородица подскажи! Старики стали переглядываться, да шушукаться, мол, может  дать деньжонок.  Для стариков, пожалуй, это был бы самый лучший вариант. Дай они добру молодцу деньжонок “на жисть”, и дело бы с концом. Но старик со старухой были в этом плане не шибко просвещёнными, можно даже сказать интеллигентно- щепетильными. Как дать? (! ! ! ) Удобно ли? (! ! ! )А вдруг откажется. (! ! ! ) Не возьмёт. (? ? ?)Тогда что? Со стыда хоть в землю провались? А потом, где они, деньги- то: за душой  ведь ни копейки (с чего бы им завестись,- от сырости???). И наконец!  а с какой такой стати они должны давать!? За здорово живешь? Так ведь не напасёшься...и пошло, и поехало. Старик в таких случаях “заводился” с пол-оборота, гораздо лучше  своего “Москвича”. И в этот раз “завёлся” старик, как часы. На грех  и “искра оказалась на месте, не пропала и не отсырела, и бензопровод не засорился”.
-Ну, “затарахтел” дед,- обмолвилась старуха,- теперь не остановишь.
 И вправду. Сел старик на автобус и поехал в Управление ГАИ ”резать правду- матку”. А она у нас правда-то где-е??...на конце...Кощеевой иглы. Найти её старик не смог, как не старался. Только чего и  добился: приехал на пост «очень большой начальник» (так сказал  дежурный по управлению) сержант такой-то. Он подозвал к себе Добра Молодца в офицерском звании и строго, ( ой, как строго!!!) прямо при старике и старухе пригрозил  капитану… пальчиком, мол, ещё подобное повторится…
  Пока старик искал правду, мясо того... Как говорится, получились пустые хлопоты при поздней дороге. Больше всего  жаль телёночка. Сгинул ни за что, ни про что. А ведь какой был телочек!!  И всё из-за этой скотины...  Вы меня не так поняли. На Федора Иваныча Обиралова я даже перстом не указал, не то что словом обмолвиться... Не знаю как вы, а я считаю, что виновник в этой истории -“Москвич”. Нешто может быть иначе? ! Присмотритесь внимательно к буковкам его фирмы: “А-З-Л-К”. О чём они  говорят? “Автомобиль Заранее Лишённый Качества”.
Господа хорошие из “АЗЛК”!  Умоляем: не губите наши-  и телячьи души.

…Игорь дочитывал последние строчки, когда машина вдруг зашевелилась: то «мутный» стал просыпаться. Долго смотрел в потолок машины, вытянул затекшие ноги в створ дверцы. Потом стал водить глазами туда, сюда, соображая, где он находится. Наконец, приподнялся, согнувшись, обхватил голову руками,  сел на край сидения, свесив ноги наружу. Казалось, что он не видит Игоря, стоявшего в метре от него. А тому меньше всего хотелось разговаривать с проснувшимся.  Была бы возможность молча от него избавиться! Но в план Игоря это не входило: нужно было довести дело до конца. Поэтому он молчал, выжидая, когда первым заговорит клиент. Тот долго сидел, опершись головой о руки, как-будто что-то тщательно вспоминал или что-то взвешивал, прикидывая в уме «за и против». Вдруг резко поднялся, выпрямился, обернулся к Игорю:
-Шеф, извини меня! Я вёл себя, как свинья,- голос пассажира звучал по – иному, нежели с утра. Не было того развязного тона и нахальства, с которым он разговаривал с продавщицами, с сослуживцем, да и с самим Игорем , когда колесили по городу Хмельной кураж покинул его: теперь это был обыкновенный молодой парень с добрыми нотками в голосе и с манерами, присущими порядочному человеку. У Игоря  тут же отлегло от сердца, исчезло нежелание разговаривать с ним. Он посоветовал пассажиру  сполоснуть лицо холодной водой, благо они стояли не далеко от овражка торчавшего из леса. Лёд в нём ещё не растаял, но чистой воды поверх того льда собралось предостаточно. Тот так и сделал, вытер лицо платком.
-Тебя как зовут,- спросил Игорь.
-Дмитрий я.
-Вот и хорошо Дима…Можно я буду так тебя называть, ты ещё молодой,- доброжелательно, но решительно произнёс Игорь, стараясь перекричать гул проезжающих мимо машин. Тот кивнул головой в знак согласия.- Садись на сидение,- когда Дмитрий сел, Игорь взял его дипломат, положил ему на колени, соорудив импровизированный столик, сказал,- считай свои деньги.
-Да зачем??!- запротестовал Дмитрий.- Я же всё прекрасно помню…
-Считай, я сказал,- грубо перебил его Игорь. Дима послушался. Достал из бокового кармана пачку пятёрок, стал считать. Игорь отошёл в сторонку, взглядом сопровождая  потоки движущихся машин. Их было так много, так много, словно они, поднимаясь из ложбины, появлялись из-под земли. Игорь краем глаза видел, как Дмитрий посчитал деньги и положил их на место в боковой карман. Игорь вернулся:
-Ну что?- спросил он громко.
-Всё нормально,- натужным голосом произнёс Дима.- Не хватает четырёх сот  рублей. Двести слишком я отдал за билет в Комсомольске - на Амуре, потом брал ящик шампанского в аэропорту… угощал пассажиров на борту. И вот утром в магазине при тебе взял водки…коньяка…вообще всё нормально.
-Ну, смотри,- сам себя успокаивал Игорь,- ко мне претензии какие-нибудь есть?
-Ну что вы! Какие претензии? Ради Бога…
-Ты ему ножки должен целовать!- словно из-под земли вырос капитан и сходу вмешался в разговор.- Это не моё конечно дело, но скажу тебе откровенно, такие люди,- страж порядка указал жезлом на Игоря,- в Москве уже давно перевелись. Надо же! Полдня караулил тебя,- капитан по ходу исправился,- скорее не тебя, а твои бабки…
-Я понимаю,- встрял в речь капитана Дмитрий, пытаясь хоть как-то оправдаться в глазах Игоря.- Ещё раз извиняюсь за своё свинское поведение.
-Лет пять назад тут «промышляли» два парня,- стал рассказывать капитан.- Возьмут «мутного», напоят его до одурения, карманы обчистят, а потом привезут к какому-нибудь дому, затащат в подъезд ближе к батарее, чтобы не замёрз и крепче спал, оставят в боковом кармане чирик или четвертной на дорогу, и вспоминай как звали.
-Со мной в прошлом отпуске такая же картина вышла, -подхватил разговор Дмитрий.- Вот в этом порту. Дежурный по залу ожидания, такой мордастый сержант, отвёл меня в подвал, где у них отделение размещается. Когда я проспался,- отпускных восемь тысяч как будто и не было. Пришлось вместо отпуска возвращаться в Приморье.
-Да знаю!- перебил его капитан,- кому ты рассказываешь? Поэтому и говорю тебе, что нужно целовать ножки такому человеку.- Капитан вновь указал жезлом на Игоря, который протянул исписанные карандашом листки хозяину, капитану.
-Слушай, здорово у тебя получилось, только мне, кажется немножечко слащаво. Всё-таки у стариков такое горе… пожалеть бы их надо. Ну, ладно, бывай,- Игорь  простился с капитаном,  сел в машину и покатил в аэропорт.
Там Дмитрий сидел в машине,  дабы не попасть в поле зрения ментов, попросил Игоря зарегистрировать в седьмом окошечке диспетчерской его билет на ставропольский рейс. Игорь сделал это и вместе с Дмитрием прошли на второй этаж в зал ожидания. Отыскали свободное место. Дмитрию  предстояло ждать вылета самолёта. Игорь попрощался с ним  за руку, как хороший знакомый, пожелал удачи. Дмитрий в свою очередь долго благодарил Игоря, намекая на то, что тот  помог ему избежать лишних, возможно очень больших, затрат. На прощание вручил  в виде вознаграждения некоторую сумму. Игорь не возражал, положил деньги в карман и, впервые облегчённо вздохнув от удачно завершившейся одиссеи, уехал домой, где его ждала радостная весть  и не одна.
Говорят: «Пришла беда - отворяй ворота!» Бывает и радость не всегда заглядывает в одиночку. Дома Игоря ждали с нетерпением и Света, и мама. Пришло письмо с Колымы. Первые строки были полны радости, и Светлана не стала читать его, а ждала Игоря, чтобы вместе порадоваться. Только Игорь шагнул за порог, его усадили за стол с самоваром, и Света стала читать письмо:
7.РОЖДЕНИЕ ШАМАНА
«Милая дочурка, здравствуй! Есть всё-таки на свете Божья справедливость. Папочка наш совсем было пригорюнился, смирился с ролью инвалида, а инвалид куда сгодится, тем более в наше время. И вдруг, непрошло ещё и недели, как его выписали из больницы, к нему приезжает Дробот Виктор. Ты его должна помнить, он учился с папой заочно в юридическом. Сейчас он в областной «конторе» главный. Один из первых по сводкам  узнал, какая беда постигла нашего папочку. ( Да и по телевизору не раз передавали про случай с бандитами). Вот и на выходные Виктор приехал к нам. Привёз много коньяка, балыка , оленины для строганины. Одним словом гуляли двое суток. Папочка наш расцвёл, как роза садовая. Они много говорили, вспоминали институт. Тут Виктор и предложил Толе пойти на службу в его ведомство, пока простым следователем ( или сыщиком, не знаю), а там видно будет. Папа с радостью согласился: ампутированные пальцы на ногах и часть на левой руке - такому делу не помеха. Неделю мы готовились, сдали квартиру под охрану милиции и переехали в Центральный район. Там поселились в гостинице, жили несколько недель.
Дочка милая! Папа наш наверное колдун. Через две недели он « раскрутил» директора райбыткомбината, некоего Котикова. Тот мухлевал со шкурками чернобурки, песца, норки. Я тебе в точности не могу объяснить, что там было на самом деле. А из папы нашего лишнего слова клещами не вырвешь. Я пишу тебе сообразно тем слухам, которые ходили по посёлку. Всё бы нечего, но в этой махинации был замешано районное начальство во главе с прокурором (систематически посылали посылки с ценными шкурками к себе на родину). Когда Толя опечатал в быткомбинате сейфы со шкурками, следующим утром самолётом прилетели люди Дробота. Началась проверка. Папу в посёлке после этого дела нарекли Шаманом.
Милая доченька! Тут я тебе должна рассказать про Главу администрации. Он к махинациям Котикова ни какого отношения не имел. Трудно, а скорее невозможно представить, чтобы такой человек участвовал в каких-то махинациях. Очень уважаемый человек в районе. Сам он из местных, якут. Работал в этой должности уже полтора десятка лет. Его район в Магаданской области не зря называли «Колымским Сочи». И не только из-за тёплого лета. Об молоке, твороге, сметане в других районах Колымы только мечтали, а в его «княжестве»( в хорошем смысле этого слова) люди не знали перебоев ни зимой, ни летом. Михаил Иваныч (так его величали), не смотря на свою должность, был очень скромным человеком. Другим и меньшим «шишкам» продукты привозили на дом. Михаил Иваныч продукты всегда сам покупал в магазинах, не гнушался стоять в очередях рядом с другими смертными. Если (а это случалось крайне редко) кто-то в очередях жаловался ему по каким-то вопросам, он внимательно выслушивал и не забывал поправить дело. Короче, был человек дела, хороший хозяйственник. Но и самолюбив был. В данном случае он крепко обиделся на папу: не надо было звонить в Магадан, вызывать сотрудников, одним словом, не надо было выносить «сор» из избы. Он принял строгие меры: всёх «супчиков» без права занимать впредь таковую должность; папу письменно отблагодарил, попросил папино начальство присвоить ему вне очереди более высокое звание, но обязательно, повысив в должности, перевести в другой район. Через неделю мы были уже на побережье Охотского моря. Я специально не называю тебе наш точный адрес, потому как письма мои могут читать нежелательные лица. А ты, доченька, пиши на старую нашу квартиру, нам твои письма незамедлительно перешлют люди Дробота.
Будь умницей, доченька, учись хорошо. Целуем тебя. Твои папа и мама.

Света читала письмо в приподнятом настроении. Игорь с улыбкой смотрел на неё и внимательно слушал. Только Вера Ивановна тревожно смотрела на них обоих: она знала, что чрезмерная радость так же, как и горе может пагубно сказаться на состояние Светланы. Предчувствия старушки сбылись: к вечеру Светлана попросила Игоря отвезти её в роддом: «Чувствую,- пора. Оттягивать время нет смысла». В одиннадцать вечера Света родила девочку. Через неделю, когда её Игорь привезёт обратно домой, она расскажет им следующую картину.
-В палате нас было трое. Одна женщина три дня как родила, другая - два. На кормление их детишек медсёстра привозила на тележке. Я посмотрела на них и ужаснулась. Они такие неприятные на вид: личики сморщенные, как у древних старушек; носы в каких-то белых крапинках, словно яйца чибиса; волосёнки спутанные, склеенные, что мокрые куриные перья. Думаю с ужасом, что и моя дитя будет такая же. И представляете, вносят мою дочурку по утру. Личико румяное, разоспавшееся; на носу чистенько, а волосики каждый в отдельности в завитушках и пушистенькие, ну точь-в-точь ангелочек спустился с неба. Я так была рада, если бы вы знали, как я была рада и дала слово себе назвать её Ангелиной. Правда, Игорёк, хорошее имя?- спросила Света . Тот утвердительно качнул головой, смущённо улыбаясь.
-А ведь он, доченька,- вступила в разговор Вера Ивановна,- оказывается, ждал сына.- Старушка весело засмеялась.- Захожу к нему в комнату уж и не знаю за чем, смотрю, сын мой  натянул на голову старую свою ещё солдатскую шапку и завалился спать в ней.- Тут и Игорь не выдержал и засмеялся.
-Говорят, примета есть такая: когда жена рожает, надо надеть шапку, тогда непременно будет сын,- стал оправдываться Игорь, продолжая смеяться. Тут и Света не удержалась, захохотала:
-Глупенький!- говорила она сквозь смех.- Надо было шапку-то надевать девять месяцев тому назад, тогда бы и промашки не получилось.
Игорь радовался вместе со всеми, смеялся и мысленно удивлялся тому, как прямо на глазах взрослела Светлана, не внешне, а, например,  в манере говорить, вести себя на равных со взрослыми. Он не осуждал её, наоборот, радовался, что Света, как бы утверждалась в жизни, если говорить простым языком, крепче «становилась на ноги». Игорь всегда корил себя за то, что ему недоставало твёрдости характера. Мягкотелость иногда мешала ему. Один из бомбил как-то обронил фразу: «Простота хуже воровства». Она врезалась в память Игоря мгновенно и навсегда. Да, он был наивным простачком. Обмануть его мог даже ребёнок. Особенно он терялся перед людской наглостью. Она заставала его врасплох, а он не был готов ответить тем же. Новая жизнь требовала от него другого подхода к этой жизни. Поменялись ценности. Застенчивость и робость теперь уже не в чести. Люди стали наглее по отношению друг к другу, нахрапистее. В мире всё перевернулось с ног на голову. Он не мог понять, как люди в одночасье изменились до наоборот. Сколько веков религия, потом и литература трудились над человеком, наставляли его быть чище, лучше, добрее. Гоголь, Салтыков-Щедрин, Чехов, Шолохов, Шукшин- эти «санитары» человеческих душ совершили, казалось бы, чудо: большинство людей по-доброму относились друг к другу, и вдруг, словно неведомая рука вытащила стопорное кольцо из оси колеса, всё понеслось вверх тормашками: появились тысячи мерзавцев. Откуда они? Не у чёрта ведь за пазухой сидели, выжидая момента. Рядом с нами жили. Их знали в лицо. Кто-то был уважаем. Теперь за деньги готовы перегрызть друг другу глотку. Особенно это было заметно на железнодорожных вокзалах, в аэропортах, в тех местах, где основная масса людей, как вода в быстрой реке, шла потоком, и всё «кипевшее» в этом котле не получало широкой огласки. Но те, кто там постоянно «варился», такие, как Игорь, видели, как менялись люди на глазах.
 Был в аэропорту сержант милиции некто Чумаков. Не приметный, среди других ни чем не выделялся. Но как только началась эта свистопляска по имени перестройка, Чумакова словно подменили. Он стал хапать и ртом и другими местами, где можно и где не нужно. Он был дежурным по залу ожидания. Круг обязанностей его строго очерчен: следить за порядком, чтобы не было пьяных, жуликов и прочих воров, чтобы ожидавшие свой рейс пассажиры чувствовали себя комфортно. Казалось бы, какое тебе дело до другого помещения, где пассажиры ожидали богаж (так называемый отстойник).Там и без него хватало охраны в гражданском. Сержант прикинул, что в отстойнике можно «стричь баранов», для чего и нужно-то чуть-чуть  «перекрыть кислород» бомбилам, они сами будут приносить «дань». Для этого однажды Чумаков неожиданно появился в «отстойнике». Для устрашения «пустил под нож» двух бомбил: одному оформил протокол об изъятии водительских прав и послал их в ГАИ, чтобы на год лишить водителя права управлять машиной; второму оформил документы на конфискацию «жигуля», как средство незаконной наживы. Старые законы ещё никто не отменял, хотя страна вроде бы уже стала другой. Этим воспользовался Чумаков. После того случая ему дали кликуху «Чума болотная». Оно звучало как гром средь ясного неба: «Чума болотная» чуть послышится в отстойнике, и бомбилы, словно их вихрем подхватывало, прятались по щелям. Игорь однажды не успел спрятаться.
-Ваши документы!- услышал он сзади себя голос, полный напускной строгости. Обернулся: «Чума болотная». Игорь молча достал из бокового кармана куртки, попавшийся под руку, паспорт.
-Зачем мне твой паспорт?  - заорал «Чума болотная»,- водительское удостоверение давай,- нервный голос мента, не совсем уравновешенный, подсказал Игорю выход из положения: с какой стати он должен давать «права»? ведь сержант не гаишник. А потом, откуда известно, что в карманах Игоря находится таковое удостоверение. Не будет же «Чума болотная» рыться в его карманах. Столкновение с «Чумой» Игорь давно предполагал. Он не раз размышлял над этим. Будь Игорь «Пингвином», три шкуры дравшим с клиентов, он отдавал бы «дань» и не заикался. Но с его мизерного приработка «дань»- смешно даже было подумать. Себе дороже выходила эта работа. Потому-то Игорь в данном случае прикинулся «шлангом»:
-Какое удостоверение?
-А на чём ты приехал?
-На автобусе,- тут же соврал Игорь. «Чума болотная» закрыл его паспорт, подумал с полминутки и сказал:
-Запомни эту минуту, милок. У меня сейчас нет времени тобой заниматься. В другой раз пощады не жди,- мент паспортом указал на подошедший к остановке автобус,- а сейчас у…- и вернул паспорт владельцу. Игорю ничего не оставалось делать. Он  сел в автобус, проехал метров пятьсот, и уговорил водителя высадить его (под предлогом, якобы забыл вещи в порту). Незаметно подошёл к своей машине и так же незаметно улизнул домой. В дальнейшем, чтобы «не дразнить гусей», он долго не появлялся в в аэропорту. Но это не спасло его от столкновения с «Чумой болотной». «Гром прогремел» в конце июля.
Света сдала на отлично все экзамены и перешла на второй курс. Вера Ивановна решила навестить двоюродную сестру в Кисловодске, заодно погреть Ангелиночку, да и чтобы Светочка немного отдохнула: год у неё выдался неимоверно трудным. Короче, втроём поехали «на воды».
Игорю того и надо было. Он уже давно решил бросить бомбить и заняться другим делом, только необходимо было подготовить для этого какую-никакую базу. А домочадцы не давали ему развороту: то это надо сделать, то то,- отвлекали, одним словом, от дела. Наконец, руки - развязаны и он приступил к задуманному. Деньги, заработанные машиной, а вернее часть заработанного,  он тратил «на жисть», а основные ресурсы копил именно для дела. Это задуманное дело зародилось в его голове случайно. Как-то перед  «Восьмым марта» возил клиента на городской рынок. Пока тот отоваривался, Игорь решил купить своим женщинам тюльпанов к их празднику. Разговорились с продавцом цветов, мужчиной лет пятидесяти.
-Выгодное это дело?- не утерпел и спросил Игорь про выгонкутюльпанов.
-Выгонка тюльпанов?- переспросил продавец и, сдвинув шапку на правое ухо, стал почёсывать голову, прищурил левый глаз, - да как тебе сказать?! чтоб сильно не соврать. Один мой знакомый (его дом- напротив моего стоит) видит, я шебуршусь, знает- зря шебуршиться не буду, не в моём это характере. Решил и он шебуршиться. Был гол, как сокол: ни машинёнки, ни одежонки хорошей. Выпытал у меня всё про это дело,- продавец  букетом показал на кучу цветов, что стояли в ведре в снегу,- выпытал, как выгонять зимой тюльпаны. Занял пять тысяч и в нужный срок с мешком поехал в Прибалтику, накупил на те деньги луковицы. Хорошие луковицы, на загляденье. Врать не буду. Цветы у него получились отменные. Таких на рынке не было: крупные, высокие, у меня и сейчас-то таких нет.- Продавец окинул взглядом свою витрину, ища среди них крупные и высокие, продолжал.- Заработал он хорошо в тот раз: долг отдал, купил машину «шестёрку» (а она стоила не мало). Приоделся. А на луковицы опять пришлось занимать кругленькую сумму. И тут его бес попутал. Тогда-то он на луковицы, не задумываясь, выкинул пять тысяч, а тут стал экономить, да выгадывать. Поехал не в Прибалтику, а на юг в Краснодарский край. Накупил разной чепухи. Они ведь тюльпаны-то разными бывают, хотя бы по сорту. Их нельзя всех в кучу, гуртом, как картошку, - и выращивай. Выгонка цветов зимой,- это насилие над природой. Силком в жизни не всего  можно добиться. Короче, в этот раз мой сосед прогорел, даже на долг не заработал. Пришлось машину продавать. А за луковицами он ездил на ней, маленько помял крыло, в другом месте дверку поцарапал. Машина, она вроде бы как и новая, а товарного виду не имеет. Пришлось отдать в полцены, хватило только расплатиться с долгами. Теперь лежит на суконном матраце, поплёвывает в потолок и ни о каком бизнесе не помышляет: картошка, огурцы, помидорчики уродятся,- и слава Богу- этим и живет.
После того разговора Игорь решил серьёзно заняться цветами: стал посещать библиотеку, в журналах по цветоводству находил необходимые материалы. В одном из таких журналов наткнулся на проект теплицы, которой многие пользуются в Прибалтике: нужно вырыть котлован метровой глубины, забетонировать стены, из параллельно проложенных вдаль стены отопительных труб сделать стеллажи и насыпать в них грунт. Стены, что на земле, и крыша- из металла и стекла. Летом в жару в такой теплице прохлада исходит от пола, зимой тот же пол даёт плюсовую температуру,- всё меньше расходов на отопление.
Как только домочадцы уехали на Юг, Игорь занялся теплицей. В течение двух недель построил её. Оставалось проложить трубы для отвода грунтовых вод в канализацию. Накопленные деньги кончились. Игорь - на машину и в аэропорт. «Нащипал» из автобусной очереди пассажиров и в город. Он давно уже  «не бомбил», забыл про осторожность.  Круг сделал, решил повторить Тут и прогремел гром:
-Ваши документы!- услышал он сзади себя знакомый голос. Обернулся: «Чума болотная» в гражданской форме в сопровождении двух сержантов милиции вырос, словно из - под земли, будто он только то и делал, что поджидал Игоря. Сказать, чтобы Игорь испугался - нет, скорее всего растерялся и на какое-то мгновение остолбенел от неожиданной встречи.
– Вот и свидились, милок! А я предупреждал,- земля-то круглая,- столкнёмся нос к носу. По-моему и вышло.- «Чума» не скрывал радости. Он просто сиял и торжествовал. Такими люди бывают, когда им крупно везёт ( миллион выиграл или «за бугром» бабушка оставила наследство). Светясь, «Чума» болотная» ожидал, когда Игорь подаст документы. Игорь же не спешил этого делать, нарочно долго рылся в карманах, чтобы выгадать время: обдумывал, что говорить, как поступить с документами. Игорь понимал, что серьёзное что-то ему не грозит ( не пойман - не вор,- пассажиров-то он «не пробивал»), да и «мелкая сошка глубоко не пашет», но с другой стороны неприятностей эта встреча сулила немалых. Во-первых, его могли задержать на трое суток до выяснения личности, а в полуподвале ментовки не таким как Игорь рога обламывали. Во-вторых, «Чума» мог взять в свидетели кого угодно из бомбил, составить протокол, подтверждающий незаконные заработки Игоря, и тогда  последний лишился бы водительского удостоверения до выяснения обстоятельств. В любом случае, «брызг» от этой встречи- только успевай утираться. В таком «тупике» Игорю ещё не приходилось бывать. Минутное раздумье Игоря отвлёк шум на лестнице,  ведущей на второй этаж: по ней спускалась толпа пассажиров с очередного рейса. Среди этой массы бросилась в глаза огромная соломенная шляпа,  слегка помятая (видавшая виды), а под ней - знакомое лицо. Оно шагало налегке с кожаной сумкой наперевес. Какая-то внутренняя сила в порыве развернула Игоря в его сторону:
-Виктор,- крикнул Игорь, приветливо махнул рукой, радостно улыбаясь.- Я здесь!- Изменившееся настроение Игоря словно ушат помоев вылило на «Чуму болотную». Куда девалась та резвая радость, предвкушённая мстительным милиционером? Мент, как оплёванный, стоял с протянутой рукой по лицу которого волнами гуляли желваки.
-Ваши документы,- заорал «Чума» так, что пассажиры стали оглядываться  в их сторону. Тут подошёл Виктор Дробот. Не вникая в суть происходящего, он привычным движением  руки  перед носом «Чумы» раскрыл корочки своего «ксива», и отмахнулся от местных ментов, как от мух. Радостно поздоровался с Игорем, чуть ли не обнимаясь. Ясное дело, у Игоря причин радоваться было гораздо больше. Вышли под ручку на улицу, разговорились. Игорь, чтобы не говорить правду о встрече с ментами, приготовил версию, якобы он провожал знакомого на самолёт, услышал про магаданский рейс, зашёл в «отстойник» (в надежде быть может встретить кого-то из знакомых), а тут менты  с проверкой. Но этой темы разговор не коснулся. У Дробота были свои заботы: он летел в отпуск по путёвке в Лоо ( под Сочами). Времени у него было достаточно, и неплохо бы заглянуть к родителям в Бендеры.
Дождались багажа. Игорь в первую очередь спросил про Анатолия Мышева.
-Теперь его так только официально зовут, а чаще всего- Шаман. -У него такая интуиция!  Шерлок Холмс от зависти бы лопнул.
-Я слышал, как в Центральном районе…
-Да это- семечки, что там Центральный?!- не дал договорить Дробот.- Шаман навёл такого шороху в морском порту ( По ясным причинам я не называю конкретного места). Представляешь, в этом порту бесследно исчезала мука. Мои ребята сбились с ног, а найти следов не могут. Я послал им на подмогу Шамана (после того случая его постоянно  стали так называть, и он не протестовал). Вот какая там нарисовалась картинка. Частенько руководство порта приглашало к себе на помощь солдатиков из воинской части в качестве грузчиков. Среди них были два брата-близнеца Костюхины. Ребята хорошие, но не простые. Когда их ещё только призвали в армию и на пересыльном пункте в Тамбове они на отрез отказались служить врозь. Военком разозлился и послал их «на край земли», на Чукотку. Пришёл дембиль. Ребята оформили проездные документы, собрали свои пожитки и - в аэропорт. Тут как раз нелётная погода была. ( Такое частенько случается на побережье). Дня два они сидели в порту, а потом вернулись в часть и попросили начальство заменить им проездные деньгами, мол, передумали ехать домой, решили остаться тут. Остались. Пошли в морской порт, устроились грузчиками. Начальство порта с распростёртыми руками приняло их, выделили комнату в общежитии. Парни начали работать. Безотказными были. Среди ночи разбуди и скажи надо разгружать, без разговоров шли и вкалывали. Всё бы нечего, но после работы в общежитии крепко «поддавали». Бурная жизнь у них пошла. Даже драки устраивали. Вызывают их в профком: ребята, мол, так и так, не гоже себя так вести. Это всё-таки общежитие, другим людям покой нужен. Куда там: мы, мол, три года по струнке в части ходили, что ж нам теперь и на гражданке стреноженными быть. Не послушались. Продолжали кутить и прочее. Месяца они не проработали,- их уволили, и они вернулись к себе домой в Тамбов.
-И тут мука перестала пропадать?!- Предвосхитил дальнейший рассказ Игорь, молчавший всю дорогу.
-Не угадал. Неделю спустя, по распоряжению Шамана арестовывают начальника дока и ряд начальников рангом ниже. Оказывается, мука даже до порта не доходила,- её ещё на «материке» отправляли совершенно в другую сторону.
-Подожди, а причём же тут Костюхины- спросил Игорь.
-А при том, что  Шаман перехватил их в аэропорту, упросил остаться, научил их вести себя в  общежитии «вольготно», чтобы не вызвать подозрение. Вот они-то и разнюхали,  куда мука «утекала», никто даже и не подумал, что именно Костюхины, «драчуны и пьяницы», раскрутили это дело. Как и в Центральном районе, руки «грели» на муке большие районные начальники. Естественно, Анатолия пришлось повысить в должности, переводя в другое место. Местные «князья» не любят, когда рядом с ними есть человек, готовый поджечь «бикфордов шнур» .
 Подобным образом Шаман раскрутил  «дело с машинами», с той лишь разницей, что вместо Костюхиных «подсадной уткой» была многодетная мать, нуждавшаяся в улучшении жилья. Вот сейчас под следствием сидит начальник горторга. Я не буду называть его фамилию. Отказывается давать показания.
-Что это за «дело» с машинами?- спросил Игорь.
-Ты где купил свою тачку?- в свою очередь задал вопрос Дробот.- Вот-вот на «материке». Замечал, наверное, на Колыме крайне мало «жигулей».
-Их вообще на продавали. Я  узнавал, будучи в Магадане. Говорили, что сильные шторма на море мешали транспорти -ровать  «жигули».
-Конечно,- подчеркнул Дробот.- Куда легче отправлять их в Грузию, например, или в Азербайджан. Начальник горторга так и делал. Получал разнарядку, загружал машины на платформы в Тольятти и вместо порта Находка…  сам понимаешь. Вот сейчас разбираемся. За это мне начальство пожаловало отпуск.
-А Мышев что ж не идёт в отпуск?
-Что ты! Какой отпуск? Ему так нравится новая работа,  он весь с головой ушёл в неё. Галя тоже не едет. Не может его оставить: накормить надо, постирать и обогреть. Я выхлопотал и ей место у нас. Она помощником у Шамана: в основном сидит за компьютером, бумажной работой заведует.  Все-таки ему тяжело после операции, хотя и хорохорится. Ну, пусть работает,- довольный произнёс Дробот, задумался на минутку и, словно спохватившись, торопливо спросил,- ты - то как?- и не дав Игорю опомниться, сказал,- ну ты даешь. Мне Мышевы всё рассказали. Читая письмо от Светы после её родов, они обалдели. «Надо же,-говорят,- уму не постижимо. Кому не скажи,- не поверят». А Толя вроде бы и рад тому, что случилось. Я раньше ещё замечал, что он побаивался, как бы ты Галю у него не отбил. А ты вон видишь как, зашёл с тыла и его подозрениям поставил точку: целил в мать, а попал в дочку. - Дробот слегка засмеялся,- ты видишь, уже стихами заговорил, вот что значит отпуск.
-Я очень виноватым себя чувствую перед Мышевыми,- стал оправдываться Игорь.- Не знаю, как буду глядеть им в глаза при встрече. А что делать? Знать  судьба такая.
-Галя смеётся: «Игорь нашу Светочку с самих пелёнок пас: сначала игрушки ей покупал, потом подарки на праздники и дни рождения дарил; с садика постоянно забирал ( нам с Толей несподручно было), всё на санках её возил; когда в школу пошла, всё по математике с ней занимался; в университет-то он её настроил на мехмат». Выходит, что пас?
-Так получилось,- засмущался Игорь,- со стороны, может видится и так.
-Можно было  предвидеть: Света будет молодой да ранней,- как бы размышляя, сказал Виктор.- В четыре годика ( а моей Тонечке годика ещё не было) Света от её коляски не отходила. Всё катала Тоню, помогала пеленать, даже, помню, пелёнки пыталась стирать. На попытку Гали увести её из ванны устроила такой рёв. С детства мечтала о пелёнках, вот теперь мечта сбылась.
-Она до восьмого класса ни в какие игры не играла, кроме кукол,- поддакнул Игорь,- только пеленала их, шила, да стирала им платьица.
Время незаметно проскочило, вот и железнодорожный вокзал нарисовался на горизонте. Здесь Игорь чувствовал себя как дома: быстро в кассе взяли билет на  Бендеры. Билеты были только на завтра аж вечером. Игорь предложил:
-Поедем ко мне. Тут рядом. В сауне попаримся. Посидим. На водку поглядим,- засмеялся Игорь,- видишь, я от тебя стихами заразился.
-Слушай, я как будто предвидел такую встречу, прихватил  с собой магаданского пива, балыка чавычи. Мы можем с тобой по полной, что называется программе, оттянуться.
-Пивка магаданского с удовольствием! Давно не пил, тем более в бане. Запах хвои…м-м-м,- Игорь жадно потянул носом воздух, как будто нюхал что-то из ряда вон выходящее. И, действительно, через пол-часа словно дурман заполнил сауну: запах хвои магаданского пива смешался с запахом осины, которой была обшита сауна. Об этом можно было только мечтать. Копчёная чавыча дополняла присутствие далёкой Колымы. Когда Игорь жил на краю земли нашей, ужасно скучал по прямым и стройным берёзкам. Стоило пожить на «материке» в отпуске месяца три,- начинало тянуть на север. Конкретно, что тянуло, не знал. Может запах лесного мха с брусникой, может быть дурман стланика. Может быть  и то, и другое вместе. А больше всего, возможно, тянул колымский простор, размеренная жизнь без европейской толкотни и суеты. А теперь и Колыма была рядом, в запахе пива и чавычи.  Не хватало только одного: Мышевых. Игорь чертовски соскучился по ним. Захмелев от пива, выпитой водки, Игорь попросил Дробота рассказать ещё что-нибудь о них. Знал, что подробностей, ввиду профессиональных секретов, Дробот не раскроет, ну хотя бы в общих чертах. Так и получилось:
-На одном прииске бульдозерист, некто Крикалёв, собирал в кучу песок к монитору. На американском «Катарпиларе». Ты знаешь, какой мощный это трактор. Осень выдалась солнечной. В один из дней яркий « зайчик » ослепил глаза Крикалёву. Помнишь, в одном из рассказов Чехова лунный свет упал на стёклышко от бутылки. Тут на Колыме откуда бутылка стеклянная? значит сверкнуло что-то ещё. Он остановил своего «скакуна», подошёл к тому месту, где сверкнуло: оказалось самородок( больше четырёхсот граммов). Это же целый клад! Крикалёв, как положено, доработал смену и пошёл сдавать самородок в контору прииска. Так положено: нашёл самородок,- какая-то часть цены его выплачивается нашедшему. Сдал Крикалёв самородок и вот вместо денег… его сажают в предвариловку. Золото обследовали и нашли, что самородок имеет свою вторую половину (большую или меньшую, неважно). То место на самородке, которое, якобы, блеснуло на солнце, не что иное, как срез. Резали непонятно чем : то ли ножовкой по металлу, то ли ещё каким инструментом. Что резали кусок видно невооружённым глазом. Крикалёв вначале на полигоне не придал значения сверкающей глади самородка, когда же его стали препирать и показывать срез, он согласился, что именно это срез, но каким образом и что его резало, понять не мог. Он только клялся и божился, что сам не резал, а нашёл таким, какой есть. В душе он проклинал тот миг, когда нашёл самородок. Лучше бы, по его словам, он закопал его поглубже, чтоб никогда не нашли. Крикалёв понимал, что, если не найдут вторую половину, ему грозит тюрьма.
-Нашли вторую половину?- перебил Игорь Дробота.
-Шаман нашёл. Как только приехал на прииск, вместе с Крикалёвым с утра до вечера толкались на полигоне. Потом упросил директора приисковой школы, чтобы тот поговорил со старшеклассниками помочь ему в поисках. Несколько дней ребята ходили, как  сапёры с арматуринами, переворачивая каждый булыжник. Нашли всё-таки. Кусок, чуть поменьше первого. Но денег, которые прииск выплатил школе, хватило купить музыкальные инструменты целого оркестра.
-Кто же разрезал самородок?- спросил Игорь.
-Ножом бульдозера. Американский трактор мощный. Самородок почти серединой попал на лезвие и его, как масло, ножом разрезало.- Виктор рассказывал, что Крикалёв не знал, как отблагодарить Мышева. Даже деньги предлагал.- Но нужно знать Анатолия.- Виктор замолчал, а потом через минуту словно опомнился.- Кстати, о деньгах заговорил и вспомнил ещё случай на другом прииске.- Виктор налил в рюмки водки, выпили за удачи Анатолия, и Дробот продолжил рассказывать.- На другом прииске случилось вот что. Представь себе такую картину: ночью, взяв бича в проводники (сам дороги не знал), один южанин(их же на Колыме, сам знаешь, как тараканов!) пошёл на стан к старателям. Их, старателей, было двое: один песок гарновал на ДТешке, другой на колоде стоял. На бульдозере лопается гусеница: палец полетел. Тракторист занялся починкой гусеницы, а его напарник в свете фар работающего трактора пересыпал содержимое колоды, то есть золото, в лоток и стал домывать его рядом с монитором в ручье. В этот момент и объявились пришельцы. Южанин быстро сориентировался на месте. Он достал два свёртка ( один тяжёлый, другой лёгкий), отдал бичу и приказал стоять за вагончиком смирно и тихо, ждать его. Крадучись подошёл с начала к трактористу, гусеничным пальцем оглоушил его. Напарник бульдозериста  не догадывался ни о чём. Во-первых, трактор работал, и шумов из-за этого никаких услышать было не возможно. Во-вторых, фары слепили ему глаза, он бы даже если бы и хотел, ничего не мог видеть. Он спокойно присел на корточки и склонился у ручья. Гусеничный палец и по его голове хорошенько прошёлся. Южанин взял лоток, решил домыть золото, присел на корточки и стал мыть. Тракторист оказался крепким парнем, быстро очухался и увидел как раз, когда южанин глушил его напарника. Нащупав в темноте  молоток, тракторист тем же путём, что и южанин, чтобы не спугнуть его, стал красться к ручью. Всю эту картину наблюдал бич из-за угла вагончика. Когда тракторист с молотком в руке поднялся и стал красться, бич понял, «кино заканчивается» и надо «рвать когти». Впопыхах, он сует свёртки за пазуху. Свёрток тяжелее скользит в руках и падает на землю. Бич попытался в темноте нащупать его, но не нашёл. На ходу сунул за пазуху лёгкий свёрток и тикать, пока не застукали. В это время тракторист глушит молотком южанина, связывает ему руки брючным поясом, с помощью холодной воды из ручья приводит в чувство напарника. Когда тот маленько оклемался и понял, что произошло, они вдвоём отволокли связанного в вагончик и зажгли лампу. Южанин был маленьким и хлипким. Бульдозерист, при желании, мог кулаком оглушить его, но молотком понадёжней выходило. Искатель лёгкой наживы долго стонал и приходил в себя. В это время тракторист (он был и бригадиром) открыл сейф, достал две бутылки водки «Черные тучи». У старателей всегда  сухой закон, но бугор держал в загашнике несколько бутылок на непредвиденный случай. Вот он, этот случай и подвернулся. Накатил бугор в гранёные стаканы, выпили с напарником. Не берёт водка. Во рту и в желудке жжёт, а по жилам не бежит. Подождали, подождали,- не бежит. Накатили ещё по гранёному. Ждать- пождать,- не берёт. Если бы взяло хоть чуть-чуть, наверное по пьяни заколотили бы насмерть южанина. А так побили маленько, когда он очухался. Неудачник клялся и божился, что хотел купить золото. Пришёл с деньгами, но бес попутал, когда увидел картину…что можно и без денег. Бугор не поверил ему и с фонариком вышел за вагончик. Никакого бича он там не нашёл, но поднял с земли тяжеловатый свёрток. В нём оказался пистолет «ТТ», который ещё больше запутал, итак, не простую картину. Вот этот «клубок» распутывал Шаман. Нашёл и бича, и деньги,- восемнадцать тысяч. Не хватало только восьми трояков. Бич признался, что истратил их, так как хозяин денег, мол, обещал ему заплатить четвертную за проводку. Каким образом Шаману удалось распутать это дело? Он тебе сам расскажет при встрече. А вообще-то-  это всё семечки по сравнению с тем, что у него сейчас в разработке.  Давай пожелаем ему удачи!- предложил выпить Дробот по последней.- Приедет в отпуск, всё тебе расскажет.
Вечером другого дня Игорь посадил Виктора в вагон, сам остался на ночь «бомбить», - деньги нужны были позарез. Прибалтика, луковицы тюльпанов…теперь это сверлило его мозги.
.      









Ч А С Т Ь   В Т О Р А Я

АВАРИЯ.
1. Для мудаков закон не писан.
Игорь не гонял на машине по сумасшедшему, как некоторые (с места так рванут, что дым от покрышек) хотя семьдесят лошадок под капотом, давали такую возможность. За рулём он  был аккуратен,- ни одной царапины, ни единой вмятины. Ему не надо было постоянно  об этом помнить. Как- то само собою так получалось. Ездить аккуратно заставляла совесть, воспитание. С материнским молоком впитывалось беспокойство не столько о своей персоне, сколько уважительное отношение к другим людям. Далеко не все за баранкой паиньки. Некоторые на дорогах ведут себя, как дома на кухне. Хам по жизни,- он и на кухне хам и за баранкой остаётся хамом. Хам в метро, в магазине, на тротуаре прёт на вас,  как трактор. Ему до других нет дела! А что творится на дорогах ! На железнодорожном переезде, у закрытого шлакбаума образовалась пробка, в которой вам довелось оказаться. Мимо вас и справа, и слева снуют машины: это хамы спешат, у них неотложные дела, они непременно должны проехать раньше вас. Может они торопятся на пожар? Может умирает их близкий человек и им непременно необходимо как можно скорее быть рядом с умирающим? Может быть, наконец, газовая плита или какой электроприбор по забывчивости остался дома не выключен? Да ничего подобного ! Просто у них отсутствует элементарное чувство такта. Как правило, хамы ( язык не поворачивается назвать их людьми) «комфортно» чувствуют себя, когда у них в кармане (кроме «зелени», конечно) имеются «корочки». При наличии таковых они чувствуют себя как у Христа за пазухой. Что им правила дорожного движения !?? Приложил к правам  «корочки», указующие, что податель сего документа некто иной, как офицер таких- то правоохранительных органов, и ты уже на лихом коне.  А если ещё  номера на машине да  с определёнными циферками!. Всё!!! «Изгородь» у хама такая крепкая, ну такая крепкая, что «кум королю и сват министру» позавидует. Ему ли теперь плестись до перекрёстка в хвосте  полу-километровой  «колбасы». Как бы не так! А встречная полоса для кого?!? На бешеной скорости такой мудак выскакивает на встречную, пока горит «красный», пулей мчится к светофору, чтобы первым, перед самым носом у «Нивы», ожидающей «зелёный», выскочить на перекрёсток, а там как получится. В этот раз получилось, как всегда у таких мудаков. За перекрёстком по встречной на «стрелку»двигалась белая «шестёрка», мигая левым поворотом, выруливала на перекрёсток. За «шестёркой», на бешеной скорости пёр такой же, если не гораздо круче того, мудак на «мерине». Сколько у нас таких мудаков !  Ой-ёй-ёй-ёй-ёй ! 
Наш Мудаков ( простите, я малость ошибся,- его фамилия была Мудиков А.А.), чтобы избежать лобового удара с  «мерином», в последний момент прямо перед самым носом «Нивы» нырнул на перекрёсток и… «поймал» передком ту самую белую «шестёрку. В белой «шестёрке» Игорь со Светланой ехали на рынок за продуктами. Удар был сильным и столь неожиданным, что на какое- то время у них обоих отключилось сознание. Им в лицо, на грудь и на колени сыпались осколки лобового стекла; с заднего сиденья валились сумки на пол; салонное зеркало заднего обозрения оторвалось, упало на «торпеду», крутясь, долго барабанило по щитку приборов. Игорь пришёл в себя, когда увидел струйку крови на лице у Светы. Правая бровь была рассечена  осколком лобового стекла. Очнувшись, наконец, он стал искать в карманах пиджака и брюк носовой платок.
-Душа моя чувствовала беду! - первой заговорила Света,- ведь не хотела ехать… если б не продукты,- нагнувшись, стала искать в своей сумке носовой платок. Найдя, приложила его к лицу.- Молодые сосунки носятся, как угорелые.
-С тобой всё в порядке?- тревожно спросил Игорь, и при слове «сосунки» посмотрел через боковое стекло на ту машину. Около неё у водительской дверки суетился какой-то очкарик,- отвёрткой подковыривая дверцу, пытался её открыть. За рулём сидел молодой человек лет семнадцати с метрвецки бледным лицом. Его глазки виновато зыркали по сторонам, и весь он  был какой- то дерганый.
-Пустяки,- махнула Света рукой,- Коленями ударилась о «бордачок». Да вот бровь рассекла.- убедившись, что с ней действительно ничего серьёзного не произошло, Игорь теперь только в полной мере ощутил сильную боль под грудной клеткой. Вспомнил о  язве двенадцатиперстной кишки, которая вот уже в течении двадцати лет нет- нет да и напоминала ему о себе. Она то появлялась не надолго нежданной и неприятной гостьей, то пропадала как бы бесследно. Особенно не надоедала, но и окончательно забыть о себе не позволяла. Игорю не забыть приступ язвы во время зимней рыбалки на Колыме, когда она скрутила его в бараний рог. Помог сосед- рыбак, хирург районной больницы Василь Василич Гостев . Он  сам страдал гастритом, изжогой, и всегда носил при себе лекарство.
-Бойся прободения язвы,- советовал врач- рыбак.
-А как узнать, что прободение?…- спросил тогда Игорь, оклемавшись немного от приступа.
-Сразу почувствуешь ! Будет сильная боль ниже грудной клетки,  будто тебе нож туда всадили. Нужно лечь на спину и не двигаться …
-…Сиди здесь,- сказал Игорь Светлане,-  я пойду, прилягу на траву.- Игорь открыл дверку машины, пригнув голову, вышел из неё. Светофор не работал. На перекрёстке ни души. Только что, до столкновения, на перекрёстке стояло столько машин, (стало быть, и свидетелей) а теперь никого, словно корова всех языком слизала. Очкарик пересадил юношу на заднее сидение. (Там он просидит полдня, пока не прибудет эвакуатор). Игорь, согнувшись, пошёл к обочине дороги.  Очкарик стал суетиться у другой дверки,- в машине были ещё пассажиры. Проходя мимо них, Игорь обратил внимание, что на асфальте за их машиной не тянулся, как обычно, тормозной след. Не задерживаясь, Игорь подошел к обочине дороги,  лёг на траву. Рядом, стояла чёрная  «Волга» с иностранными номерами и флажками, прикреплёнными на передних крыльях, то ли  с украинскими, то ли из Прибалтики. Смежив веки, Игорь попытался мысленно представить случившееся но шум на трассе, не давал возможности сосредоточиться. Звуки удивительно однообразные и холодные, даже какие- то колючие катились по дороге. Они громыхали по асфальту, подобно табунам мустангов, волнами накатываясь к светофору, а от него непременно ускоряли свой бег, стремясь быстрее оказаться подальше от людского горя, расположившегося на перекрёстке. Игорь первый раз  в жизни оказался в бездушной изоляции при таком-то скоплении народа. На Колыме ему не раз  приходилось коротать время в одиночестве и в геологах, и на охоте, и на рыбалке. Да он чувствовал себя песчинкой в том необозримом холодном краю. Бездушие и холод  исходили от природы суровой и беспощадной. Но стоило рядом появиться другому человеку, на второй план отступало всё сразу : и бесконечные сопки, и непроходимые леса, и сыпучий снег, похожий на песок Сахары, пятидесятиградусный мороз. Двое на Колыме родные по своему подобию, по крови, духу и мышлению без лишних слов готовы пойти на помощь друг другу, и бездушное слово «песчинка» уже не являлось  таковым. Здесь же, на обочине трассы, Игорь ощутил себя жалким никому не нужным муравьём. Такие же, как и он, люди, отгородившись от мира четырьмя дверками автомобиля, проносились мимо, избегая молящих взглядов попавших в беду. Бездушие проезжающих клином вошло в сознание и в душу Игоря. Тонуть на резиновой лодке (ему это приходилось не раз)  в ледяной купели  Колымы без права надеяться на чью-то помощь было не так обидно. Сейчас и в будущем (как он понял) рассчитывать на доброту и чью- то помощь в этом мире не придётся. Эта мысль поселилась в его сознании, чтобы не разлучатся с ним никогда. В расследовании аварии, в суде она будет постоянно сверлить мозг,  жужжать мухой и непременно подтверждаться.
Восемь- десять минут лежал на траве Игорь. Боль стала притупляться. Он облегчённо вздохнул: «Значит это не язва. Скорее всего, ушиб грудную клетку о баранку». Сзади  послышался мужской голос. Русская матершина преобладала над незнакомыми словами. Игорь сел, повернув голову в сторону бранившегося. Элегантно одетый мужчина с портфелем в руках подошёл к водительской дверке черной «Волги». Гремя ключами, он увидел сидящего на траве человека, смутился за свою брань, и на русском с заметным акцентом стал извиняться:
-Вам нужна моя помощь?- учтиво спросил он, продолжая как бы оправдываться за свой мат.- Пошёл звонить с почты в офис (надо было передать некоторые данные), а тут, как на зло, по всей трассе произошло аварийное отключение электричества. Только половину передал…
Игорь поднялся, попросил мужчину, чтобы тот заехал на «Скорую» и сообщил об аварии, рассказал, как проехать к  этой «Скорой». Незнакомец обернулся, посмотрел на битые машины, вздохнув, сказал:
-Не видел, когда вы стукнулись. Но тебе крупно не повезло.
-В каком плане?
-Посмотри на его номера. Какой-то Туз. Литерные номера просто так не дают,- мужчина хлопнул дверкой, и «Волга» тронулась с места.
Озадаченному неожиданным сообщением о номерах, но ещё не в полноте осознавшему этого факта, Игорю стало, вдруг жаль себя.  Вот бы на Колыму сейчас! От суеты и разных проблем побыть наедине с природой. Какая там сейчас красотища! Кремовый мох на склонах сопок усыпан куртинками брусники с изумрудной листвою. Запах стланика и неосторожно раздавленного листа осины.  Вокруг тишина и на сотни километров ни души. Некуда тебе торопиться, некуда спешить. 
Игорь вздохнул, поднялся и пошёл к машинам. Порванные брюки на коленях болезненно липли к кровоточащим ссадинам. В голове неприятно «роились пчёлы». Весь он осунулся, появился землистый цвет лица.
Такие же ссадины на коленях были и у Светланы. Она залепила их бумажными салфетками. Бумага подсыхала, неприятно стягивала кожу. Увидев осунувшегося Игоря, она забыла о своих болячках.
-Тебе плохо? Что болит?
  -Ниже грудной клетки какие- то боли,- морщась, произнёс он.- Думал, язва… Нет. Что-то другое.
    Наконец, приехала скорая. Забрала из той машины старика со старухой и Светлану. Игорь отказался ехать в больницу, посчитав, что оформление протокола будет важнее. Без него сделают всё, что угодно, например, не укажут отсутствие тормозного пути.
       Юноша, удивительно похожий на очкарика, как затравленная кошка, продолжал прятать своё мертвецки бледное лицо, нервно зыркая по сторонам. Очкарик крутился вокруг машины. Игорь с самого начала посчитал его посторонним человеком, оказывавшим помощь пострадавшим.  Потому, наверное, и не вступал с ним в разговоры, посчитав это ненужным делом.
Чуть позже, когда приедут сотрудники ГАИ он поймёт, что это и есть тот Туз, о котором предупреждал хозяин черной «Волги».
Сотрудник ГАИ гораздо лучше Игоря был осведомлён по поводу литерных номеров, потому- то пошёл в первую очередь к машине Мудикова А.А.,то есть Туза. Владелец полосатой палочки знал: с литерными машинами нужно быть особо внимательным и обходительным, нельзя хоть чуть-чуть оступиться, в чём - то допустить оплошность. Сразу «дадут по шапке». Умение отличать «плевел от зерна» в  наших гаишниках присутствует,  чуть ли не на генном уровне, носом чувствуют кто есть кто.
Услышав, как Мудиков А.А.  рассказывает об аварии, Игорь заподозрил неладное,  и  поторопился к ним.
-Этот гражданин,- подойдя, сказал Игорь,- никакого отношения к аврии не имеет. За рулём сидел вот он,- Игорь нагнулся и указал пальцем во внутрь машины.
-Негодник!- завизжал очкарик и наигранно до смешного сжал кулаки. – Ты маму мою сделал инвалидом.
Пока Игорь лежал на траве и гадал: язва у него прободная или что другое,- семейка Мудиковых не тратила  времени даром: мигом расставлены были акценты на ролях. Потому- то очкарик поторопился выдать свою мать за инвалида.
-Гражданин,- возразил Игорю Большой (таковой была фамилия блюстителя порядка на дорогах),- не волнуйтесь, не кричите. Мы во всём разберёмся. Запишем и ваши показания. Опросим и молодого человека. В вашем положении не стоит волноваться. Вон как у вас ножки разбиты. Сядьте в своей машине, я подойду к вам.
Какая элегантность в обращении! Даже здоровьем озабочены. Но почему- то Игорю  слова стража порядка напомнили  фразу незабвенного Аркадия Райкина : «Сегодня не говорят:  «пшёл вон» ! А «зайдите завтра». Учтиво, но безнадёжно! Не потому, что именно с Игорем, а с любым, кто оказался бы на его месте, поступили бы непременно  так. Просто он попал в жернова русской вековой  традиции оберегать честь мундира ближнего собрата своего. Подобное дело, как свершившееся так ещё и не свершившееся может родиться только в России, ибо заквашено на кумовстве, телефонном праве, на принципе: «рука руку моет».  В иных странах оно получится  не таким. Чахлым, худосочным, а тут сразу  возмётся за силу и расцветёт таким манером и в таком объёме, что топор зазубришь весь и поломаешь, но справиться с буреломом этим даже небесные силы вряд ли в состоянии.  Слабейшей стороне тут хоть «караул» кричи,- её, вековую традицию, не остановить, а тем более сломать. Заквашена на века вечные! Надёжна, как электросварка: в любом другом месте железяка лопнет, сломается, но место сварки ни в жизнь. Сколько добрых людей перемололи её жернова. Соринке не даст упасть с чиновничьего мундира, не то чтобы погоны сорвать. Боже упаси!
Игорь сидел в машине, послушавшись совета стража порядка, мысленно перебирал то, что необходимо было записать в протокол : «За рулём сидел юноша: вон у него коленки в ссадинах и порваны брючины, как у меня, ссадина у надбровья; отсутствует тормозной путь, значит, он не справился с управлением, растерялся…»
Напрасно Игорь ломал голову. Позже в документах у следователя ничего этого не окажется. В процессе оформления  аварии на перекрёстке и в здании дивизиона ДПС Игорю пришлось подписывать множество документов, причём скопом. Над душой стоял Большой, у которого «смена давно закончилась, а он даже ещё ни крошки в рот не положил за весь день. Дети дома одни». По этой причине оформление документов в красном уголке дивизиона ДПС проходило в суматохе, да и самочувствие Игоря ухудшалось.  Он мало понимал, что  писал, чего подписывал и что слышал. Запомнился эпизод, в котором вольно или невольно раскрылся Туз.
-Вы записали, что тормозной путь у его машины отсутствует?- поинтересовался Игорь у Большого.
-Да,- ответил тот.
-Как отсутствует??!- заорал очкарик.
-Тормозной путь не прослеживается,- не очень убедительно парировал Большой, потому как уж тут- то не назовёшь «белое» «чёрным».
-Да вы знаете какие в моём подчинении дознаватели !- не дав высказаться гаишнику, очкарик стал стучать об стол зелёными «корочками». Страж порядка на дорогах взял «корочки» из рук стучавшего и тут Туз раскрылся. Полковник. Преподаватель одного из учебных заведений ФСБ. Теперь только Игорь понял, во что он вляпался. В голове опять мелькнула Колыма, лагеря, зеки. О КГБ там ходили разные анекдоты. В одном из них утверждалось, что чекисты заставили говорить даже египетскую мумию. Нет, Игорь не испугался ФСБ. Просто он заглянул в неприятную перспективу: напрасный труд,-бодаться с ФСБ-ешником. Это всё равно, что писать против ветра,- все брызги достанутся понятно кому.
Невольно Игорь стал рассматривать очкарика, ибо (признался он себе в душе) впервые столкнулся нос к носу с чекистом.  Мудикову А.А. было сорок лет. Ярко-рыжая упрямая шевелюра, слипшаяся, перьями торчала в разные стороны. Она напомнила Игорю немца из военного фильма, где трое фрицев пытались насиловать смоленскую девчушку лет пятнадцати. Среди тех троих, рыжий выглядел наиболее нагло и гадко. Ястребиный нос мясистый и какой-то непутёвый, готовый своим крючком кого угодно клюнуть,  свисал над тонкими в ниточку растянутыми губами. Такими только кровь пить: ни капли не уронят.
Столь мрачные краски рисовались в душе Игоря по причине его плохого самочувствия: их с Мудиковым возили на рапопорт в специальный медпунк «Скорой помощи», там он впервые в жизни узнал о давлении крови . У него оно было 185/90. Подобного с ним никогда не случалось. Неприятное состояние в голове: как будто там чего- то прибавлялось, что- то закипало и не будь покрывавшей череп кожи с волосами,  крышка черепной коробки, наверное, сорвалась бы каким- либо образом. Игорь чувствовал, как тяжелели мысли и замедляли свой ход. Так бывало на Колыме: когда долго ходишь на пятидесятиградусном морозе, шапка превращается в настоящую ледышку, которая холодом давит на череп и тормозит всякие думки.
Игорь, сославшись на состояние здоровья, мог отказаться от всяких писанин и протоколов. Главное: он имел на это право ! Но какой же русский знает свои права?! Господи! Вразуми и наставь на путь истинный наши тёмные головушки.
 А Большой  не разъяснил Игорю права, хотя обязан был это сделать.  Стреляный воробей! Пока «мутная» водичка не просветлела, страж дорожный торопился ловить «рыбку». Становился таким милым, таким славным,  что отказать в его просьбе было - просто не возможно, учитывая добродушный характер Игоря. Большой чуть не плакал, говоря о том, что детишки у него дома одни, не кормлены, а мать неизвестно когда появится с работы. Как часто мы (если не сказать постоянно) со своими непросветлёнными головами, но с доброй душой становимся «лопушками» вроде Игоря. Законопослушный и простодушный, он потом, после суда  поймёт свою невинную глупость, увидит череду своих  ошибок, умело состряпанных гаишником при оформлении документов в дивизионе патрульно- постовой службы. Он без всяких задних мыслей надеялся на добропорядочность гаишника, доверился ему и даже под его диктовку писал показания. Стражу порядка как раз это- то и было на руку: он незыблемо исполнял негласный обет: «не запачкать мундир» своего ближнего. Игорь же по простоте своей не допускал даже и мысли, что кто-то усомнится в его  правде. Да! Простота - хуже воровства. Сколько бед хлебаем мы из-за своей простоты. Будь мы немного хитрее, немного расторопнее - жить бы  нам совсем по-иному.
Под вечер Игорь явился домой.  Светлана давно вернулась из больницы, где ей наложили шов на рассечённую бровь, обработали раны на коленях, и отпустили. Больше всех переживала мама. Она  сразу заметила болезненное состояние сына, тут же привела соседа- врача, который, осмотрев пострадавшего, посоветовал немедленно отправить Игоря в больницу. Не шуточное дело температура 40,2 и давление 180/95. Врач со своего домашнего телефона вызвал «Скорую», на которой и отвезли Игоря в травматологическое отделение. Там рентген просветил надлом четырёх рёбер, ушиб и отёк лёгких. Принимающий врач записал в карточку кроме температуры и давления крови, сотрясение мозга. Игорь показал разбитые колени, врач махнул рукой, мол, это мелочи.
В приёмном покое на стене висело объявление, где указывался номер телефона ГАИ. Законопослушный и обязательный  Игорь запомнил его, собираясь сегодня, или на следующий день позвонить в отдел дознаний, предупредить, что он находится в больнице и явиться к ним, как его предупреждал Большой, не может. (Без его подписи, как сказал страж порядка на дорогах, протокол дознаний будет не действителен). Наивный человек! Кому нужна его подпись?!! Вот Мудиковых показания  нужны. Лейтенант из кабинета дознаний ездил в саму Москву, плутал в поисках дома, в котором жили Мудиковы. У всех всё спросил, всё записал. В больницу, где лежал Игорь,  лейтенант не заглянул, хотя ежедневно обедал в столовой, что находилась по соседству с больницей. Игорь, на следующий же день позвонил в ГАИ в отдел дознаний. На том конце провода мужчина, узнав, о чём идёт речь, торопливо поблагодарил Игоря за звонок, елейным голоском посоветовал ему не волноваться, а хорошенько лечиться. А протокол нужно обязательно подписать, но это после выздоровления. В суетливой речи говорившего и в её притворности Игорю снова почудились слова Райкина : «Зайдите завтра».
После этого разговора Игорю стало не по себе, он заподозрил что-то неладное. Он ещё не предполагал, что именно неладно и в какой это плоскости находится, но «дрянные кошки» уже царапались в его душе, с каждой минутой всё настойчивей и настойчивей. Он уже и не рад был, что послушался своих и доктора-соседа, когда лег в больницу. Теперь ведь отсюда легко не вырвешься, а так нужно сходить к дознавателям, поговорить с ними, оно смотришь, и упал бы камень с души. Однако, тот неприятный груз увеличивался с каждым днём пребывания в больнице. О, время тягучее ! Так сковывает душу сотнями пут,  хоть волком вой. Лишь Светлана и мама, поочерёдно посещавшие его отвлекали на какое- то время. Светлана приходила к Игорю под вечер с Ангелиной. Они прогуливались по скверику во дворе больницы. Светлана старалась отвлечь Игоря от бесконечных дум. Рассказывала ему всякие истории. В частности, рассказала, как с соседом  затащила с улицы их машину во двор дома.
-Помята не очень сильно, не переживай. Сосед сказал, что нужно поменять правый лонжерон и правое крыло.- Игорь собирался ехать на машине за луковицами в Прибалтику. Теперь поездка отменялась, и это наверняка огорчало Игоря.
 Но те огорчения были несравнимы с тем, что ждало Игоря впереди.  Не случайно думы не давали покоя. Думы, думы, думы…  Игорь забыл про болячки и,  как загнанный в клетке зверёк, без устали ходил по коридору травматологического отделения, считая минуты, часы, дни. Со стороны он казался здоровым мужиком. Потом выяснится, что это не совсем хорошо для Игоря.
Картина была таковой. Пока Игорь терзал себя сомнениями в коридорах и подобно слепому котёнку не знал, что его ждёт дальше, противная сторона обмозговала, и проработала всю ситуацию от и до. В то время районный комитет ФСБ возглавлял некто майор Страшнов И.И., бывший выпускник того самого учебного заведения, где служил Мудиков и последний не раз экзаменовал Страшнова. У  каждого друг о друге остались приятные воспоминания.
-Какими судьбами!- распростёр свои объятья Страшнов,  лишь только Мудиков шагнул через порог его кабинета.- Как сам?- произнёс младший по званию пароль воровской России и присовокупил дополнение к паролю: «Какие трудности?» Мудиков лишь заикнулся об аварии, Страшнову сразу нарисовалась картина, как Мудикова отстраняют от кормушки. А кормушка- то ого-го какая! Одних привилегий, как говорится, на миллион. Кому, как не Страшнову, знать кухню учебных заведений ФСБ. Страшнов  вспомнил себя ещё абитуриентом. Его отец, бывший начальник милиции, выложил за поступление десять тысяч зелёных ( тогда рубли у вороватых не были в ходу, впрочем, как и сейчас). Да по пять тысяч в год за обучение. Конечно, для него  это мелочи! Но тогда, при социализме, воровали- то не миллионами. Так схватят на лету, что плохо лежит да и в сторонку. Не дай бог «партийное око» узрит этакие шалости. Сейчас некому и некогда контролировать,- успеть бы самому хапнуть, да положить поглубже в карман.
Мудикову не надо было писать заявление или прошение, тереться в очередях. Только заикнулся об аварии, Страшнов тут же звякнул прокурору Нищеглоту П.С. Тот друг в доску ! Чего стоила одна только охота на медведя на Комчатке, куда они летали постоянно. Шкуры делили! А уж с этой ерундой не сладить… Сразу дал команду своим архаровцам разузнать как и что, сварганить сценарий, в коем не дай бог чтобы с Мудикова волосок упал. Подчинённые Нищеглота в поте лица трудились, и состряпали дело так, что комар носа не подточит. А мы, смертные простолюдины, целыми днями трёмся в очередях,  думая, что в тех кабинетах только и знают, что пекутся о наших проблемах. Наивные  Наши проблемы им нужны, как зайцам стоп- сигнал. Они свои делишки прокручивают. Когда уж тут о нас думать?! Зато каково  Нищеглотам и Страшновым. Тому хорошо и этому хорошо. По этому поводу в строку так и просится анекдот из детства, наивный, правда, но к месту. У Сидора Петрова кто- то повадился воровать колёса. Только-только купит,- хвать, а их уже нету. Только- только купит,- хвать, а их уже  нету. Решил Сидор Петров выследить супостата и задать хорошенькую трёпку. Нашёл укромное местечко, притаился в темноте, стал ждать. Вдруг шёпот, тихое шуршание и всё такое прочее на стёжке. (Это дочь Сидора возвращалась с полюбовником с посиделок). Полюбовник не важно выговаривал «р», «х»и «ш», шепелявил. Лаская милашку, в порыве страсти лепетал: «Тебе будет калясо и мне калясо!» Со словами: «Вот  вам колёса!»  Сидор Петров выскочил из укрытия и дал взбучку обоим. Ай, да Сидор Петров! Вот бы нам такого на наших «полюбовников»,- прокуроров, да ФСБ-ешников? А то ведь читаешь какого- нибудь там Гоголя и диву даешься, как в старые времена трепетали полицмейстеры, да прокуроры! Один прокурор даже умер перед  приездом генерала- губернатора. Со страху, якобы, «кондратий его хватил». Нынче времена не те, господа хорошие! Теперешний губернатор и его подчинённые переродились. Они так «спелись», можно сказать, даже породнились в добывании денег на «жисть». Ни одна жилочка у них не вздрогнет. Втихаря денежку поделят и по своим норкам, то бишь, по кабинетам.
Пока Игорь в коридоре травматологии мучился в сомнениях, сценарий его аварии был разработан и продуман до мелочей. И хотя другой задачи, как оправдать Мудикова не ставилось и никто не сомневался  в том, что именно так и будет, сценаристы не забыли и о перестраховке (на всякий случай): вдруг случится чудо (в судах будут заседать инопланетяне или дело, не дай Бог, дойдёт до Европейского суда по правам человека) и перевернут пластинку, и польётся иная музыка. Сценаристы предусмотрели для Мудикова смягчающий удар: с той же прокуратуры позвонили в медицинское управление района, попросили, чтобы Игорь пробыл в больнице не больше трёх недель, в противном случае Мудикову грозила бы другая статья, которая непременно отстранит его от кормушки. А тут лёгкое повреждение при  простом столкновении машин, и вся недолга! 
Игорь своими прогулками по коридору как раз вписывался в сценарий. Проходивший мимо, заведующий травматологии Переспелов С.С. заметил:
-Дружок! Да тебя уже пора выписывать. Больные вон лежат, а ты целый день ходишь,- затем притворно почесал лоб, чтоб прикрыть фальш в глазах, продолжил,- нет, надо долечиться… ещё недельку,- отечески потрепал  Игоря по плечу, пошёл исполнять клятву, данную когда- то Гиппократу. Через неделю (ровно восемнадцать дён со дня аварии) Переспелов подошёл к Игорю как бы с просьбой.
-Автобус  перевернулся на трассе, столько раненых,- придётся выписать тебя. Игорь поблагодарил врача, собрал свои манатки, справку о том, что три недели лечился, пошёл домой. По дороге зашёл в дивизион ДПС. В кабинете дознаний поискали его дело, а, не найдя, сказали, что оно у прокурора.
-Жди повестку от следователя,- сухо сообщил лейтенантик.
  -Как же  можно без моей подписи?- робко возразил Игорь.  В ответ лейтенант молча пожал плечами, отмахнулся, как от назойливой  мухи, мол, нужна твоя подпись, как рыбе зонтик. Из дивизиона Игорь вышел совсем убитым: «Как же так ?»- задавался он вопросом. - Ведь из телефонного разговора с отделом дознаний, куда он звонил из больницы, было ясно, что его показания и подпись на протоколе просто необходима. А теперь выходит, что и не нужно ничего. Что же тогда написали дознаватели в протоколе? И хотя Игорь впервые столкнулся с этим делом и толком ничего не знал, логика подсказывала ему, что на дознании определяется виновник аварии.  Он облегчённо вздохнул, ибо виновным себя не считал и не был таковым, но тут же вздрогнул, словно его ужалил шмель: он вспомнил анекдот про чекистов и египетскую мумию.
Направляясь домой, Игорь не пошёл близкой дорогой, а выбрал окружную. Хотелось подольше побыть одному, подумать, покумекать. На самом  же деле прицел был на продуктовый магазин, что находился вдалеке от дома. Ему не терпелось купить водки и дома хоть чуть-чуть расслабиться. За эти три недели, проведённые  в больнице, жизнь его так напрягла и скрутила, словно он лом проглотил. А от дум, роившихся в голове подобно пчёлам в улье, можно было свихнуться.
Прийдя домой, закрыв за собой калитку, Игорь в первую очередь зашёл в баню, включил рубильник парилки, открыл крышку бочка унитаза, поставил в воду купленную бутылку водки и две бутылки пива. В доме одиноко колготилась мать. Она обрадовалась появлению сына и шёпотом доложила:
-Ангелина спит, а Светочка в университете.
Игорь тихо прошёл в детскую, склонился над кроваткой, поправил одеяльце. Ангелинка, раскинув по сторонам ручонки, румяненькая, так сладко спала, что из уголка приоткрытых губ, чуть касаясь подушки, сочилась слюнка. Как приятно видеть подобную картину. Просто умиление ! Жизнь своей тёмной стороной ещё не коснулась дитяти, даже тень крыла своего не расправила над ним. Взрослые редко так спят. Если только счастливчики какие!
-Кушать будешь?- тихий шёпот мамы прервал размышления Игоря. Он на полу -согнутых вышел из детской, прикрыл за собою дверь.
-Пойду париться.- решительно проговорил сын.- Хочется смыть с себя всю эту грязь, всё случившееся за этот месяц. Ах, как хочется стать вновь народившимся, вон как Ангелок. Ни забот тебе, ни хлопот.
- Чего захотел! – все так же тихо произнесла мать.- Жизнь, что наковальня,- только успевай изворачиваться и подставлять бока… На вот тебе чистое бельё, а это вот банное полотенце… Света тебе купила. Посмотри какое пушистое, какое мягкое, как цыплёночек. Любит она тебя.- Мама прижалась щекой к полотенцу, прикрыв глаза. Это тронуло Игоря. Спящая дочка, полотенце-подарок Светланы, мамино отношение, её искренняя материнская любовь к сыну,- всё это отгородило Игоря от нависавших проблем. И баня к этим радостям добавила бодрость духа. На какое-то время, пусть хотя бы до завтрашнего утра на душе у него будет радостно и чисто. А утром Ангелина завладела им: то и дело подходила к нему с букварём, и спрашивала:
-Что  это за «бука»?
-Это буква «А»,- отвечал ей отец. Она уходила в свою комнату, была там какое- то время и снова выходила и спрашивала:
-А это что за «бука»?- так вплоть до обеда пытала отца. В обед почтальон принёс письмо. Оно пришло из Прибалтики. Вера Ивановна, пока сын лежал в больнице, написала в цветоводческие хозяйства Латвии, Литвы и Эстонии письмо-просьбу: «Можно ли приобрести луковицы тюльпанов, если да, то каким образом это сделать». Первыми откликнулись латыши. В письме они сообщали, что кооперативное цветоводческое хозяйство может выслать луковицы любых цветов по почте наложенным платежом. Радушные прибалтийцы прислали список сортов тюльпанов, размеры луковиц и их стоимость.
Игорь стал познавать новые термины,  «Экстра», «первый разбор», «детка», безвозвратно забывая институтские термины, которые когда- то манили за собой в неизведанные дали. Даже, (как ему казалось тогда) имели особый запах: запах костра, например, или вкус морошки. Пройденный путь, полный студенческой романтики затерялся и пропал где -то позади, теперь пришло время становиться на другие рельсы, осваивать другую дорогу.
Вера Ивановна и тогда не приветствовала юношеские порывы сына, считала, что «на родном месте и камень мохом обрастает». Видя, как теперь Игорь всерьёз занялся литературой по цветоводству, она была безмерно рада. «Приработки» на машине ей совсем не нравились, хотя сын приносил приличные деньги. Её это пугало, деньги казались разбойничьими, не трудом добытые, а отнятые, хоть и не насильно, у таких же людей, как и он сам.
«Вот теперь другое дело!- радовалась тайком мать за сына,- ты их, цветы- то, посади, вырасти, да продай. И голова нужна, и руки. Да так и спокойнее. По крайней мере, совесть  будет чиста».
Игорь перечитывал журналы по цветоводству, записывал в тетрадь всевозможные выкладки. Решил подковать себя основательно, чтобы не было промашки, ибо в луковицы он собирался вложить немалые деньги. Разумнее было бы, конечно, на эти деньги сначала отремонтировать машину, затем «побомбить» с месяц и снова собрать на луковицы. Как нож острый! - эти слова «бомбить» вокзалы, аэропорты. Игорь даже и думать об этом не хотел. Можно спокойно ездить на электричке с коробкой или двумя в руках. Не обязательно иметь машину. Тюльпаны  возить на рынок очень хорошо в коробках из -под бананов. После аварии поездки на машине не прельщали Игоря. Расхожая фраза «не ты, так в тебя какой- ни будь дурак врежется» будет преследовать его постоянно. И ни куда от этого не деться.
Недалеко от дома Игоря находилась плодоовощная база, на хоздворе которой валялось множество списанных  производственных холодильников. Один из таковых, какой получше,   Игорь приобрёл: дал охранникам немного денег, они ночью приволокли ему этот холодильник. Помогли затащить в теплицу.
В журналах (особенно прибалтийских) упоминалось( не раскрывая секретов) о выгонке тюльпанов в зимнее время. О секретах зимней выгонки цветов Игорь наткнулся в монографии Жиркова Н.Ф. «Как перехитрить природу». Луковицы тюльпанов необходимо прогреть при температуре 41 градус в течении двух недель. Затем охладить при минус трёх в течении двух недель. При такой термической обработке созревшие луковицы начинают цвести рано, с середины февраля. Холодильник для этой цели подходил, как нельзя лучше: для прогрева луковиц  внутрь холодильника можно поставить обогреватель "Ветерок" и следить за температурой по градуснику, что прикреплён рядом с дверкой на внешней стенке холодильника. Затем «Ветерок» убрать и просто включить холодильный агрегат.
Игоря так увлекла эта идея, желание самому участвовать в чудесах природы, что он уже и забыл об аварии. Маленький конверт с извещением от следователя напомнил и неприятно удивил: ему и Светлане предлагалось явиться не в ту милицию, к которой территориально относилась улица и дом Игоря, а в ту, что находилась в соседнем посёлке.
-А почему не в нашу милицию?- удивилась Вера Ивановна и не потому, что какие-то знакомые могли у них быть в «своей» милиции, а потому что придётся ездить автобусом, который ходил через пятое на десятое. У прокурора Нищеглота были совсем другие помыслы. В Шараповскую милицию только что приняли молоденького следователя, Машу Расстегайкину. Подсунуть серьёзное дело новичку,- это как раз то, что надо. Если вдруг кто - то укажет на «белые нитки» в деле, можно сослаться на неопытность следователя. Кроме того, можно спокойно стоять за спиной новичка и водить его пальчиком: надо так, а не эдак. Если вдруг заартачится,  новичка  не трудно и через колено. Можно, выпятив грудь дугою, сослаться на свой опыт и «утереть нос» при случае, иногда и рыкнуть…Да что там говорить, с желторотыми хорошо! Посулил ему комнату в общежитии или захудалую  квартиру, желторотик будет на тебя пахать, не покладая рук, и всё время заглядывать в рот. Получит ли он желанную квартиру,- это ещё на воде вилами писано, но то, что желоротик будет послушным, как заводная машинка,- это точно, как пить дать.
Не знал Игорь, что в прокуратуре правду случившейся аварии смяли, как туалетную бумагу и использовали  по тому же назначению. Он бы тоже начал хитрить, идти на какие- то уловки. Ему и в голову не могла придти такая дурная мысль, якобы в прокуратуре такие серьёзные люди и так низко опустятся. Ему- то, простому смертному, сам Бог велел ещё ниже опуститься, и врать напропалую. Однако он этого не делал.
-Кем вам доводится Мышева Светлана?- спросила в первую очередь следователь Расстегайкина. Надо было сказать: «Квартирантка». Они со Светой не расписаны. Даже  соседи не догадывались, что Игорь со Светой живут. Иди докажи, что они сожители! У их ног около кровати никто не стоял. Именно статус Светланы для Игоря мог стать опорой в доказательствах правоты: она - не заинтересованный свидетель, в то время, как Мудиковы все родственники. Спроси об этом следователь Расстегайкина Светлану, та, не задумываясь, сказала бы: «Квартирантка». Но Расстегайкина спросила Игоря, попала в точку. Тот, не задумываясь, выпалил:
-Сожительница.- Слово не воробей, а дальше всё понятно. Светлана смущённо потупила свой взор в пол. Ей тоже врать не хотелось, но и трезвонить об этом на всех переулках Света не считала нужным.
Расстегайкина и «воробья» занесла в протокол, и другие подробности  и так всё скрупулёзно- скрупулёзно, что ни одна буковка не выпала из рассказов Игоря и Светланы. Дотошность следователя Расстегайкиной обуславливалась не столько тем, чтобы иметь достоверную картину аварии, а тем, что прокурор Нищеглот требовал от неё, когда вручал уголовное дело, подробнейшего доклада ему лично после каждого допроса Игоря и Светланы. Попробуй, пропусти какую- то мелочь! Прокурор самолично «вёл лодку правосудия». Ему желательно было заранее предугадать все подводные камни. Не дай Бог, «лодка»  напорется на какой- ни будь валун. Пиши,- пропало!
Дело Игоря двигалось крайне медленно. Следователь Расстегайкина часто находилась на больничном, по уходу за малолетним ребёнком. Прямой связи с Игорем не имела, а вызывала его открытками или письмами. Пока письмо дойдёт, смотришь,- ребёнок опять засопливил. Игорь заявится в милицию, а следователя нет. Уходит, несолоно хлебавши. Нищеглот тем временем рвал и метал, почему так медленно тянется дело. Расстегайкина умалчивала правду, боясь получить взбучку. В итоге Игорь становился виноватым. Нищеглот собственноручно заполнил бланк принудительного привода, отдал Расстегайкиной, чтобы она, если что, поступала по закону. Та, правда, не воспользовалась этим бланком, хотя в суматохе подшила его в дело и пронумеровала. Совести она ещё совсем не потеряла (хотя, честно говоря, за квартиру, чего не отчебучешь). Мало того, сопоставляя показания Мудиковых с показаниями Игоря, анализируя их, она стала убеждаться, что не всё правда  то, в чём убеждал её Нищеглот. Мудиковы утверждают, что в 9.30 они выехали из Москвы от метро, где у них была деловая встреча. ( Нужны свидетели? - Пожалуйста, будут. Какая проблема?! Помните мумию?!! ). До перекрёстка, где столкнулись машины, 40-50 минут езды. В 10.20 произошла авария. Сотрудник ГАИ Большой со слов очкарика зафиксировал это время в протоколе, что составлялся на месте происшествия. Вроде бы всё правильно. А вот показания Чеснокова: как всегда в 9.30 выехал из дома; восемь- десять минут ехал до перекрёстка; без десяти минут десять  должен был быть на рынке, чтобы пораньше занять очередь за парным мясом (палатка открывалась в десять). По словам всё того же Чеснокова выходило, что машины столкнулись в 9.40 плюс, минус минута. Мудиковы заявляют, что на перекрёстке не было машин в то время, когда они его проезжали. Чесноков нарисовал схему перекрёстка с множеством автомобилей, ожидавших разрешающего сигнала светофора. В  субботу летом главное шоссе всегда забито. С утра и до вечера дачники из Москвы нескончаемым потоком прут, как войска Наполеона  при отступлении. Для чего нужно было подтасовывать этот факт?  При отсутствии машин на перекрёстке, им не было необходимости выезжать на встречную полосу. Вот оно что! Вот где собака зарыта. А как объяснить положение их машины после аварии, зафиксированное на кальке, прилагаемой к протоколу, составленному на месте аварии? Только  слепой назовёт черное белым. Кому теперь больше поверишь? К тому же,  наглое поведение Мудиковых при опросах, их апломб и самонадеянность отталкивали от себя Расстегайкину. Они бубнили как, попугаи заученное. Застенчивость Игоря, наоборот, располагала её к беседе. Он пытался вникнуть во все перипетии, помогал следователю найти истину и вместе с ней искал её. А Мудиковы заладили, что авария произошла в 10.20., светофор не горел. И больше слова из них не вытащишь. Будто боялись сболтнуть лишнее. Они и письменные показания  заполнили, как под копирку,- все четверо в одну дуду.
Свои сомнения  Расстегайкина высказала прокурору. Тот, как с цепи сорвался:
-Тебе пирожками надо торговать, а ты пошла в следователи. Тут ум нужен, а не губошлёпство.
После таких обидных  слов Расстегайкина иными глазами смотрела на Нищеглота. Дома со слезами на глазах жаловалась мужу. Всё больше вникая в дело Чеснокова, муж принимал сторону  Игоря и даже однажды отчитал жену за то, что та больничными затягивала дело, наводя  тень на невинного человека.
- Ну что ж мне теперь становиться  против Нищеглота,- сопротивлялась Расстегайкина.- А квартира?!!
- По - твоему, за квартиру в омут головой?- возразил муж.- Да судя по всему слова прокурора относительно квартиры,- пустой звук. Когда ты её ещё получишь - воды много утечёт…
Расстегайкина всё больше проникалась доверием к Чеснокову. Игорь понял это после одного эпизода, когда уже в который раз «прокручивали» в словах столкновение машин.
-Жаль, что нет никакого свидетеля, который бы мог подтвердить время аварии.- рассуждала Расстегайкина.- Вы говорите, что поворачивали на «зелёный», на стрелку и тут же в показаниях, которые составляли в дивизионе, пишите: «Светофор не работал».
-Когда я, оказав Светлане помощь, вышел из машины, светофор не работал, но до этого он работал.- оправдывался Игорь.- Я же поворачивал на стрелку.
-А вот все Мудиковы заявляют, что он в тот день вообще  не работал,- «припирала к стенке» Расстегайкина.- Кому верить?
-Подождите!- радостно спохватился Игорь.- Свидетель есть! Помните, я рассказывал, что на обочине стояла «Волга» с флажками?
-Ну и что?! «Волгу» или флажки запишем в свидетели?- сострила Расстегайкина, хотела ещё что - то добавить.
-Её хозяин матерился,- Игорь не дал до конца выговориться следователю.- Он не смог по телефону передать какие- то важные  сведения, потому что свет вырубили на трассе, а стало быть темно было и на почте, что у перекрёстка. Тогда он мне сказал, произошло аварийное отключение электроэнергии. Нужно запросить  у «Электросетей» было  ли такого- то числа во столько- то отключение. Если подтвердится отключение, то и гадать нечего. Расстегайкина согласилась с доводами Чеснокова и пообещала сделать запрос в «Электросети». Только Игорь вышел, она позвонила Нищеглоту ( прокурор  требовал, чтобы она тут же сообщала ему о любых «шорохах»), рассказала всё. Тот долго молчал в трубку, слышно было только его сопение, затем, наконец, промычал:
-Я сам сделаю запрос. Каждый раз, когда он будет спрашивать про результат запроса, говори, что ответ ещё  не пришёл.
   Расстегайкина всё ещё продолжала сидеть «на двух стульях», как говорится и нашим, и вашим. На другой день, или на третий она позвонила Нищеглоту и напомнила про запрос. Тут он не  сдержался и «пошёл вразнос».
-Может мне отчитываться перед тобой пристало? Ты думаешь, что говоришь,- вгорячах,  он хотел выпалить, что уже никакие запросы не спасут, потому как на его деле отметина. Вот это намеревался выпалить прокурор, потом спохватился и вовремя замолчал. Желторотикам не обязательно всё знать.
Нищеглот,  раздосадованный и взбешённый, кинул трубку на аппарат. Трубка свалилась на стол и запищала короткими гудками. Прокурор схватил её крепкой рукой,  злобно водрузил в гнездо. Что за день сегодня! Это чёрт что творится!  С утра жена с дочерью взвели его, как курок на «тулке-одностволке»: одной подавай норковое манто (видите ли, дублёнка сейчас уже не в моде, а попу прикрывать чем- то надо); другой костюм купи- на выставке мод Мудашкина увидала. Модницы! Тут десять лет носишь одни и те же ботинки и ничего! Новые купить,- руки не поднимаются. Всё откладываешь на машину. Какой- то задрыпанный адвокатишка на «мерине». Он, прокурор, и на «Волге». Аж зло берёт ! А тут ещё эта свиристелка: «Послал ли я запрос в электросети?» Как ни держи вожжи в крепких руках, ан смотришь,- кто - то и взбрыкнёт.
Расстегайкина слышала треск в телефонной трубке и короткие гудки. Никто никогда с ней так не разговаривал. Это просто, хамство! Следователь еле сдерживала слёзы. Хорошо, была одна в кабинете, без свидетелей. Ей вспомнились постоянные нотации Нищеглота за то, что медленно двигалось дело. Она разве в этом виновата. Назначишь подследственным время на следующую неделю, смотришь в выходные у ребёнка сопли. Не оставишь же мальца одного. И так она издёргалась за эти месяцы, что хоть кричи «караул». А тут ещё Мудиковы пристают. Чуть ли не каждый день звонят, ругаются, почему так медленно дело идёт. Особенно въедлива старуха. С таким напором орёт в трубку, с таким апломбом и спесью,- и не подумаешь, что она только-только поднялась с больничной койки. Глотка лужёная, словно эрихонская труба. Следователь от её криков и поучений вжимала голову в плечи, стараясь и сама съёжиться до мизерных пределов. Так муторно было на душе, как будто дьяволам продала душу, и неизвестно по какой причине должна ходить у них в холуях.
В таком удручённом состоянии застал Игорь Расстегайкину в кабинете, куда он зашёл в очередной раз узнать о запросе в «Электросети». В этот раз, он осмелился попросить её о том, чтобы запрос она выдала ему на руки, и он сам отнесёт эту бумажку непосредственно в приёмную «Электросетей». Следователь молча достала из папки бланк, заполнила его и подала Игорю. Она нарочно не проставила на бланке число отправления. Если  Нищеглот узнает об этом, то Расстегайкина скажет, мол, запрос посылала раньше, чем состоялся разговор с ним, с прокурором. Ей просто интересно стало, подтвердится версия Чеснокова или нет. Ведь прокурор воспротивился этому запросу. От него, судя по всему ей не узнать истины. Пусть хоть этот  комариный укус станет отместкой прокурору за его хамство.
Игорь взял бланк, положил к себе в портфель и вышел из кабинета следователя, направляясь в «Электросеть». Настроение было приподнятым. Ещё бы! Он верил,- ответ из «Электросетей» будет положительным, то есть подтверждающим его версию. То, что утверждают в своих показаниях Мудиковы- туфта. Якобы, задолго до того, как подъехать к перекрёстку   они видели, что светофор не работал. «Как никогда мы сегодня быстро  пробрались через эти пробки на трассе,- якобы, сказала старуха, посмотрев на часы ещё перед перекрёстком.- Только двадцать минут одиннадцатого». Конечно показания эти - сущее враньё. Но как легко и беззастенчиво они выдавались за правду  и устно, и в письменной форме. Особенно изощрялась в этом старуха.
-Вы помните,- демонстративно обращалась она на очной ставке к  сыну и мужу-пенсионеру, бывшему КГБ-исту,- перед самым перекрёстком я расстегнула рукав кофты, засучила его, что бы видно было часы, и показала  который час».  Въедливая старуха, не познавшая за всю свою жизнь и толики горя простолюдина, врала напропалую, зная, что её никто не одёрнет и не поправит . Никто не плюнет ей в глаза, и камня не бросит в её огород.  Она жила с мужем -КГБ- истом, как за каменной стеной. Как бы то ни было, она всегда помнила о своём особом положении, верила, что оно им даровано свыше, как людям особой касты, людям другого цвета крови. Возможно, её муж был русским Джеймсом Бондом, а может, от звонка до звонка просидел в сторожке, служа привратником  кремлёвских гаражей. Как знать!? В любом случае,  место у «кормушки» было тёпленьким и грех не воспользоваться такой подачкой судьбы. ( Кто- то на Руси отказывался когда о такой манны небесной??!)
В «Электросетях» Игорь зашёл в приёмную. Секретарша выслушала его, взяла бланк-запрос и скрылась за двойной дверью начальника предприятия. Через минуту она вышла.
-Я зарегистрирую ваш запрос, и затем, как положено, почтой пришлём ответ следователю. На руки мы такие бумаги не выдаём. Вышлем заказным письмом.- Закончила разговор строгая  секретарша. Её слова опечалили Игоря. Ему не терпелось знать результат. «Придётся подождать недельку, другую»- вздохнул он и пошёл домой.
Около дома на скамеечке сидела мама Игоря. Через сползшие на нос очки она что- то читала.
-Вот пришло с почты,- обрадовалась мать появлению сына.- Посылки с луковицами пришли.- Она протянула сыну бумажку. Выждала, когда тот прочтёт извещение, сказала,- очень хорошо, что мы почтой получим луковицы. Это самый надёжный способ. Когда сам покупаешь на рынке ли, у продавца или у кооператоров, можешь «кота в мешке» приобрести.
-А по  почте?- усомнился Игорь.
-По почте отправителю не выгодно обманывать получателя,- загадочно проговорила мать.- Посылку в присутствии почтового работника вскрываешь, и, не дай Бог, заметишь обман… «первый разбор» вместо «экстры» или ещё что - то там другое, имеешь право отказаться от посылки и все почтовые расходы обязан взять на себя отправитель. Латыши на такое не пойдут. Вот такие вот тонкости есть, сынок. Прибалтийцы  никогда не обманывают. Репутация для них,- прежде всего.
И действительно, мать, словно в воду глядела: когда на почте вскрыли посылки, в каждой лежали листы- описи, где указывалось количество луковиц, их размер и сорт. Игорь обратил внимание на упаковку. Луковицы были перестланы специальной плотной бумагой, чтобы при транспортировке они не мялись и не тёрлись друг о друга. Неделя прошла в хлопотах с луковицами. Надо было приготовить ящики по размеру холодильника. Благо, рядом находилась овощная база: там этих ящиков хоть пруд пруди,- не ленись только переделывай, подгоняй по размеру.
Через неделю Игорь позвонил следователю. Та сообщила ему, что запрос вернулся, как и предполагал Игорь, с положительным ответом. Игорь обрадовался, но на том конце провода образовалось тягостное молчание. Следователь, в отличие от звонившего, была, очевидно, не в восторге. Она, так и не сказав больше ни слова, положила трубку. Она прекрасно помнила слова Нищеглота: «Ни какой запрос его не спасёт». Говорить сейчас прокурору о том, что пришёл ответ на запрос, не было смысла. Мало того, за самоуправство Нищеглот мог вывернуть её наизнанку. Она поняла, наконец, что Чесноков не - виноват, но признаться в этом  даже самой себе она не могла. Поняла она и то, что «сидеть на двух стульях» уже нет сил. Не думала и не гадала, что первое же дело её обернётся таким образом. В мешанину этих мыслей вкрадывалась думка о постоянно болеющем  сынишке. Получалось, что она «сидела на трёх стульях», и «третий- то стул» был прочнее первых двух - муж с самого начала не советовал идти в следователи. А больше времени уделить ребёнку.
-Чем тебе не нравится работа агентом по продаже недвижимости. Юридически ты подкована, знаний у тебя во! выше головы, хватит с лихвой. Такие люди там нужны, как воздух. Сиди дома на телефоне. Надо клиенту показать квартиру или дом,- сама себе хозяйка,- назначай время, какое тебе вздумается,- муж, боясь чем бы- то ни было обидеть жену, укорял её в легкомыслии.-  Не послушалась. Захотелось романтики. (Пока ездила в электричке на учёбу, вшивых детективов начиталась). Ан романтика- то у Нищеглота, как прокисшие щи: что не делай с ними, как не крути, а в рот не лезут. Силком пихать,- можно подавиться.
Расстегайкиной и самой не нравилось положение, в которое она вляпалась. Идти на доклад к Нищеглоту стало пыткой. Читать, да перечитывать дело,- скулы на бок воротит, душа не лежит листать страницы. «Шитые белыми нитками», их любой десятиклассник раскусит без труда. Попробуй, убеди Нищеглота в этом! Как цепная собака рычит и повелевает:
-Делай, как тебе говорят. Не умничай. Я собаку на этом съел. Вижу, что творится не только вокруг, но и на шесть метров под землёй…она учить меня собралась. Благодари, что написали за тебя,- бестолковку не надо ломать. Что ты тянешь резину? Ты ждёшь, пока старуха околеет или меня съест! (Видно, и его старуха достала!) Так что ли? Заканчивай уж дело.
-Как заканчивай?- запротестовала Расстегайкина.- Ничего же не ясно…Мудиковы  упираются, мол, светофор не работал, а вот справка из «Электросетей» говорит обратное.- Тут прокурор на минуту остолбенел. Не оттого, что открылся новый факт (истину он давно  знал), но взбесило его появление самой бумазейки в деле, и уже подшито и зарегистрировано. В другой раз он испепелил бы глупую девчонку, но тут сдержался. Вспомнил, что справка та, что мёртвому припарка: читать всё - равно никто не будет. А Расстегайкина не смотрела на прокурора, (не видела, как он остолбенел, сменился в лице) рылась в бумажках дела, пытаясь стоять на своём.-  Аварийное отключение произошло в 9.40. Всё логично. Мудиковы утверждают, что на перекрёстке были в 10.20. Правильно в 10.20. светофор не работал, потому что его включили только в 11.05.
-Читай внимательно показания Чеснокова,- перебил её прокурор.- Он тоже подтверждает, что светофор не работал...
-Когда он вышел из машины, светофор  не работал,- встряла Расстегайкана,- но поворачивать он стал на стрелку.
-А ты что там была?!- заорал Нищеглот, в сердцах грохнув об стол толстенной папкой, что была у него в руках. Расстегайкина аж подпрыгнула на стуле. «Недремлющее око» продолжал орать.- Они все ездят на зелёный. Откуда же тогда аварии берутся?! Всё! Моё терпение лопнуло. К понедельнику чтобы Чесноков подписал все бумажки. Вот подшей «Обвинительное заключение».- Прокурор протянул следователю несколько листов исписанной бумаги.- Перепиши и обязательно пусть подпишет его Чесноков.
-Я не могу так,- робко запротестовала Расстегайкина. Она хотела выложить всё, что думала по этому уголовному делу, что трудно переступать через себя, когда в этом нет необходимости, но прокурор и рта не дал ей раскрыть.
-Нет такого слова «не могу»!- верещал он,- ты просто не хо-о-чешь.- Прокурор привстал с кресла, протянул перед собою руку. Следователь попыталась ещё чем- то возразить, но Нищеглот ловко выхватил из рук Расстегайкиной дело, положил перед собой и сел.- Пиши рапорт на увольнение.- Он двинул следователю чистый лист бумаги.
От его слов Расстегайкина вспыхнула пламенем, всё лицо её и шея мигом покраснели, и, как казалось ей в ту минуту, температура у неё мигом подскочила к критической отметке: всё тело пылало огнём. Она не помнила, что писала, и, как ошпаренная, выпорхнула из кабинета. Только, придя домой, не раздеваясь, бросилась на кровать и коровой заревела навзрыд в бесчувственную подушку.
Игорь ничего не ведал об этом. Его насторожило молчание Расстегайкиной в трубку на положительный ответ из «Электросетей». И вообще, хоть он и заметил иное отношение следователя  к себе, нежели бывшее вначале следствия, однако Игорю казалось, что она хитрила, действовала по принципу: «и нашим, и вашим». Оно, конечно, следователю так и подобает вести себя, чтобы «растопить» хитрые души подследственных. Но ведь Игорь не врал, душа его была чиста. Как можно этого не заметить?! Ответ из «Электросетей» окрылил его. Занимаясь холодильником, ящиками, луковицами,  постоянно думал о деле. Видя, что его показания мало играют какую- то роль, Игорь решил хитрить. Может не хитрить, но не всё выкладывать, как у попа на исповеди. Мозгуя о предстоящем суде, Игорь надеялся на то, что суд во всём разберётся, увидит, кто прав, а кто виноват. Всё, что значилось до этого в его уголовном деле, было во власти следователя и прокурора. В угоду ФСБ- ешнику Мудикову они перетасуют любые карты, переврут или подправят его показания. А суду нужно будет выдать такое, чтобы у всех: у прокурора, у Мудиковых глаза на лоб полезли. Он догадывался, что можно будет удивить судью и заседателей одним фактом. Когда тот пришёл к нему на ум, Игорь обрадовался, как ребёнок. Почему же раньше не додумался до этого!!! Он проверил его и даже получил на руки документальное подтверждение тому факту. Игорь и перед  домашними не стал распространяться о нём. Он даже придумал ярлык ему: «Маленький нюансик». Не будем и мы торопиться выдавать его читателю. Пусть останется пока тайной, так сказать, сохраним интригу.
Игорь усердно занимался своим новым делом. Мать ходила вокруг него довольная и консультировала его, подсказывала, в чём - то помогала. Тут же крутилась Ангелинка и всё пытала его своими «буками». В два с половиной годика она выучила почти все буквы. При чём память у неё была такой, что только раз назови букву и уже повторяться не надо. Никто её не заставлял учить алфавит. Она и сама не знала, для чего ей это надо. Просто из любопытства: уж больно красивые картинки взирали из- за этих букв. Например, жираф или петух, обезьяна или заяц. Особенно нравилась ей буква «А». Глазёнки её блестели, видя арбуз, а слюнки сами собой заполняли рот. Видя такое дело, отец рано по утру ходил на овощную базу, выбирал самый большой, самый спелый и самый сладкий арбуз. Ангелина просыпалась и волшебство книги подтверждалось неподкупным фактом. Всё-таки правы те, кто верит в волшебство. Так жить гораздо легче!
Игорь, подобно Ангелине, верил в свой «ма-а-ленький нюансик». А следующее событие вообще заставило Игоря поверить в окончательный успех. В один из дней пришла повестка, обязывающая Игоря явиться к следователю Шадрину, но не в соседнюю поселковую милицию, а в свою. Игорь переоделся и пошёл в этот же день, не дожидаясь указанной даты. Отыскать Шадрина не составило труда. В накуренном и мрачном кабинете с занавешенными окнами его встретил мужчина лет пятидесяти. Оба стола были заставлены компьютерами и завалены листами исписанной бумаги. Папки валялись на полу, на стульях, в креслах и где только их не было. Пришедшему и присесть - то разом не на что. Казалось, здесь кипела работа беспрестанно, ни сколько не заботясь о том, день ли был за окном или ночь. Догадку подтвердили и покрасневшие усталые глаза Шадрина. И вообще он выглядел каким- то затюрканым, но добродушным.
Игорь представился, показал повестку. Следователь замотал головой подобно  колхозному  мерину, когда с полсотни оводов приноравливалось сесть тому на уши  и на скулы. Не придя  ещё в себя, после бессонной ночи, следователь как говорится, не врубился, о чём, собственно говоря, идёт  речь. Когда же, наконец, до него дошло что к чему, он поторопился объясниться:
-Вообще- то я следователь по грабежам, кражам и разбоям,- вырвалось машинально из уст Шадрина. Он произнёс это без всякого апломба, просто и без претензий на то, чтобы припугнуть или ещё как-то подействовать на незнакомца, вошедшего к нему в кабинет. Иные служители Фемиды из правоохранительных органов не начинают разговора без того, чтобы не напомнить о своей персоне: «Да вы знаете, с кем разговариваете!» и т.д. Игорь знал Шадрина, вернее был наслышан о нём. Разные слухи ходили, и все они были со знаком «плюс». Прост и незаносчив, трезво оценивал «шесток», на котором «сидел». Можно перечислять и перечислять достоинства следователя по грабежам и кражам. Отметим лишь одно: он был трудяга, как ломовая лошадь и никогда, не при каких обстоятельствах не связывал себя с напраслиной. Такие люди всегда беспристрастны : будь то врач, который копейки не возьмёт с больного, ибо служит вере и чтит не формальную клятву Гиппократу, зачитанную когда- то с  кафедры медицинского института, а чтит ту, что поселилась  в его душе задолго до вузовских стен. Такие люди, как правило, безотказны: о чём бы его не попросили, он расшибётся в доску, но сделает, что в его силах. Часто их добротой пользуются людишки, подобные Нищеглоту. Долг службы позволял прокурору поручить завершение уголовного дела Чеснокова следователю по грабежам и кражам Шадрину. И всего- то нужно было зачитать «Обвинительное заключение» и потребовать, чтобы Чесноков расписался. И больше ничего. Нищеглот знал, что  Шадрин в аккуратности исполнит его поручение. А почему бы и нет? Хотя следователь по грабежам и кражам ночами не спит, занят по горло (уголовными делами забит весь кабинет), несколько минут выделит на эту процедуру.
Шадрин среди десятка других повесток отправил и Игорю Чеснокову. Он не вникал в дело, да ему и не нужно было вникать: зачитать « Обвинительное заключение», тот распишется и вся недолга.
-Я считаю, что дело далеко до завершения. - озадаченный необычным поворотом событий, Игорь выразил на своём лице  недоразумение.- Следователю Расстегайкиной кто-то мешал. Не кажется ли вам подозрительным, что дело завершать приходится вам, а не следователю Расстегайкиной?
-Она подала рапорт на увольнение из- за болезни ребёнка,- просто ответил Шадрин.- А что у Вас есть какие- то претензии по делу?
-К любой бумажке в папке!- живо заявил Игорь.- Там в каждой строке ложь.
-Например?- Шадрин приготовился листать папку с делом Чеснокова.
- Я просил Расстегайкину сделать компьютерную экспертизу по положению машин во время столкновения. Простой баллист, глядя на машину Мудиковых, подтвердит, что машина свернула на перекрёсток со встречной полосы. Вместо Расстегайкиной кто-то другой послал этот запрос в институт дорожного транспорта. Почитайте выводы эксперта этого института, обхохочитесь. Кто - то нас держит за быдло.
Шадрин подпёр нижней губой верхнюю, задрав её чуть ли не к носу, молча глядел поверх очков куда-то в угол кабинета, как будто оттуда сию минуту должен был выйти кто - то и указать истину. А Чесноков продолжал возмущаться: 
-Конечно! Один бывший КГБ-ист, а сынок ФСБ-ешник. Куда уж тут бодаться с такими! Не только рога, но и шею пообломаешь.
-Да?!?- удивился следователь, склонив голову на бок и бесцельно скосив глаза.- В деле это не отмечено,- Шадрин продолжал пребывать в задумчивости. Казалось, он взвешивал что - то, затрудняясь делать какие бы- то ни было выводы. Да и в сердитые речи Чеснокова он не вникал. Был каким- то отрешённым, если не сказать безразличным. А Чесноков всё горячился и даже чуть не сказанул о «Ма-аленьком нюансике», но сдержался: что толку стрелять по воробьям из пушки. Следователь по грабежам и кражам, можно сказать, за уши притянут к этому делу, случайный прохожий. Проку от него не будет никакого. А Шадрин, между тем, ожил, крепко захлопнул папку с делом, приподняв приличные клубы пыли над  столом:
-Да, я особенно не вникал в документы, но заключение из дорожного института действительно выглядит безграмотно,- произнёс он устало не столько Чеснокову, сколько самому себе.- Слишком заметны белые нитки. Здесь, скорее всего обоюдка.- Закончил свои выводы Шадрин. Учтиво, с необыкновенной заинтересованностью попросил Игоря:
-А расскажи-ка, братец, вкратцах, как дело было?
Игорь рассказал ему про аварию, как на духу. Про то, что управлял машиной молодой человек, но свидетелей тому нет, а на нет и суда нет; про то, что дознаватели работали лишь с одной стороной. И вообще, предвзятое отношение на каждом шагу прослеживается до сих пор. Кто так делает? Подсунули на подпись уголовное дело следователю, который совершенно не знаком с  этим делом.
  Игорь рассказывал, а следователь опять впал в какое- то заторможенное состояние, но не надолго. Думая про себя какую- то думку, Шадрин продолжил свои суждения уже вслух:
-Плевать  на начальство - не есть хорошо, но что поделаешь, не брать же грех на свою душу.- Следователь сделал какие- то отметки на повестке Игоря, протянул её Чеснокову со словами: «Будь здоров и не кашляй».
Добро, сделанное человеком человеку, долго живёт в нём и очень часто напоминает о себе. Оно, как кисет с золотыми монетками, спрятанный за пазуху, греет и веселит душу. Куда бы ты не двинулся, куда бы не повернулся, а он постоянно при тебе. Хорошо, когда люди по-доброму относятся друг к другу. Даже дикий зверь уподобится домашнему котёнку, если его не беспокоить, не становится на его пути. Самое лучшее в жизни,- это- не мешать другому жить. Не можешь помочь в чём - то, ну и ладно, но только не мешай. Иди своей дорогой, а он идёт своей. Если дороги те пересекутся,- не лезь другому под ноги, уступи. С тебя не убудет, а другому твоя уступка может оказаться, как раз в пору. Живём мы единожды на этой милой земле, и почему же должны грызть друг друга? Некоторые из зависти, другие по злобе, третьи по наитию… Список можно продолжать без конца, а получается, что мы поедом едим друг друга. Что за планида у нас, у русских???
Не прошло и недели после разговора с Шадриным,  утром в четверг  домой к Игорю явился нарочный из Шараповской милиции.
- Срочно вызывает дежурный. Зачем не знаю,- сообщил сержант и увёз Игоря в милицию. Всё происходило быстро, в суматохе, будто спешили на пожар. Игорь ещё не отвык от колымской привычки делать всё не спеша, размеренно, а тут чуть ли не вприпрыжку. Дежурный буркнул в окошко: «В четвёртый кабинет. К следователю».
Игорь постучал в дверь и открыл её. В кабинете за столом одиноко сидела Расстегайкина. Лицо её было заплаканным, взгляд растерянным.Она старалась не смотреть в глаза вошедшему, словно бы стеснялась его. Тот поздоровался, снял фуражку, смял её в руках и застыл у двери.
-Вот видите,- заговорила она усталым голосом,- наши с вами мученья ещё не закончились.- Расстегайкина предложила Игорю сесть к столу на свободный стул.- Я уже уволилась, но документы забрать не успела,- сынишка опять разболелся.- Она тщательно  вытирала платочком следы слёз под глазами.- Вот опять вызвали меня, не отпускают,  документы не отдают, пока не завершу дело.- Тут она разрыдалась. Плакала не наигранно, а по настоящему. Кого - то ругала и кляла. Тот, кого она ругала, будто кость застрял у неё в горле. Ни отмахнуться, не выплюнуть.
Игорь чувствовал себя смущенным  от того дурацкого положения, в котором он оказался: с одной стороны, по- человечески надо было бы утешить Расстегайкину: всё-таки женщина, слабый пол. Выразить ей какое- то сочувствие, ведь в её слезах была и доля его вины. С другой стороны вроде бы и не прилично. Он не был с ней на короткой ноге, панибратство тут было не уместно: субординация там, деликатность и прочее …Да ещё эта фуражка! будь она неладна, мешалась, и он не знал куда её сунуть, продолжал мять и комкать в ладонях. А следователь, излив душу на злейшего врага своего,  переходила к разговору о сынишке, который с температурой сейчас один дома. Игорь представил Ангелину на его месте, с температурой и одну дома. В голове не укладывалась эта картина. Такого не должно быть. За ребёнком уход нужен, элементарный присмотр. Ему по-человечески было жаль Расстегайкину. Впервые в жизни  при нём вот так откровенно плакала женщина, а он не знал, что делать, и только смущённо мигал глазами.
-От меня - то что надо?- сорвалось у него с губ. Голос его дрожал, звучал неуверенно, с надрывом, будто он тоже плакал вместе со следователем.
-Пригрозил, что не отпустит,- она опять стала посылать всех чертей тому, кто не хотел отпускать её,- пока Ваших подписей не будет,- она достала из сейфа знакомую Игорю папку. Следователь стала листать дело, продолжая всхлипывать и вздёргивать плечами. Склонился и Игорь к папке. Вообще- то, до прихода  к Расстегайкиной, он был настроен по-боевому, ему не терпелось сразиться за свою правду, какие бы козни ему не строили «положить на лопатки супостата». Фраза Шадрина, что «тут скорее всего обоюдка» уверовала его в том, что проиграть он уже никак  не может. Скорее всего, ничья, выражаясь шахматным языком. Вера его подкреплялась сильным аргументом,-  «Ма-а-аленьким нюансом». Всё дело теперь должно было решиться  в суде. Как он решит, а в своей победе Чесноков не сомневался. Потому- то и не стал «тянуть резину» (знакомиться с делом, перечитывать известные до тошноты страницы), подписал все, что подсовывала ему Расстегайкина. И действительно, все бумажки были ему знакомы, а неизвестной ни одной не встретилось.
Заседание суда, на которое так надеялся Игорь, было назначено на 31 декабря.
-Новогодний подарок,- шутили и возмущались одновременно домашние.- Не зря же говорят: « Как встретишь Новый Год, так и проживёшь его ». Чеснокову не хотелось целый год мотаться по инстанциям. Это подвигло его пойти к судье, перенести слушание на поздний срок под предлогом, что незнаком с делом.
Нужный кабинет в здании суда Чесноков нашёл без труда. На двери того кабинета гласила табличка:
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СУДА
Чуть ниже этой записи было обозначено место, скорее всего для фамилии, но по каким- то неизвестным причинам таковая отсутствовала. Игорь постучал в дверь, и когда за дверью отозвались, зашёл в кабинет. Лицо мужеского пола, сидело  спиной к вошедшему. Склонилось к компьютеру и что - то карпело над клавиатурой. Из уголка рта  мужчины торчала сигарета, и чтобы дым не лез в глаза, ему приходилось неестественно  склонять голову на  сторону.
-Слушаю,- не вынимая изо рта сигарету и не оборачиваясь, проговорил сидевший  за компьютером. Чесноков назвался и огласил своё пожелание отложить дело. Мужеское лицо, продолжая в компьютере вершить правосудие, опять- таки не оборачиваясь, сказало.- Вы имеете на это право. Даю Вам две недели. Можете идти.- Сухая, но властная речь сидевшего за компьютером запала в душу Игорю. Под её впечатлением он вышел из суда (обдумывая необычность встречи с вершителем судеб людских) и побрёл неизвестно куда. Председатель суда ему понравился, хотя  как бы и в глаза не видел его. Судя по голосу и той решимости, с которой он удовлетворил просьбу Чеснокова, можно было подумать, что человек он хороший, знающий своё дело на зубок. В голове вдруг сверкнула мгновенно шальная мысль и тут же исчезла: «А не спит ли он в обнимку с Фемидой?! …На суде толкач муку покажет…»
А между прочим, ожидая развязки нашей истории, мы совершенно забыли о луковицах тюльпанов, выпустили их из виду, в то время как луковицы - можно сказать, живые существа и требуют к себе серьёзного и внимательного отношения. Вера Ивановна и Игорь об этом не забыли. В конце сентября очистили каждую луковицу от шелухи, плотными рядками посадили их в землю  в приготовленные ящики из-под помидоров, аккуратно присыпали смесью песка с землёй, чтобы не заплесневели. Места в теплице им только-только хватило. Теперь оставалось только следить за температурой: она не должна превышать плюс пять градусов, в противном случае тюльпаны тронутся в рост…
С У Д .
…В назначенный день Игорь со Светланой прибыли в суд заблаговременно, отметили у секретаря свои повестки.
Раньше назначенного времени подъехали и Мудиковы. Среди них не было младшего Мудикова, основного виновника. Увидев около дверей зала суда сидевших Светлану и Игоря, дружная семейка тормознулась на лестничной площадке, не выходя из-за угла стены. Слышно было, как старуха шипела, как сковорода на плитке,  выражая недовольство встречей с Игорем: «Видеть не хочу его рожу»- шептала она своим подопечным.
Много странностей в натуре человеческой. Будь Игорь виновником аварии, к нему бы не было такого отношения. Наверное, со стороны оппонентов проявилось бы снисхождение, какое-то сочувствие. Но Светлана и Игорь, по сути были свидетелями того, что так старательно желали  скрыть  Мудиковы. Если бы можно было этих свидетелей растереть в бессловесную пыль?! смести веничком в совочек и в урну их, в урну! Чтоб духу их не было. Но парочка, ведя беседу, сидела и мило улыбалась. Ну, как тут не стать змеёй подколодной!
Однако поспешим к нашим героям. Только что с лестницы мимо них прокатился «шар» на тонких  вывернутых ножках, в замурзанных ботинках и в  коротеньких штанишках, в которых, как принято говорить, так легко от долгов бегать. То был Колобков, официальный защитник при суде, а в народе просто Колобок. (О нём мы непременно поговорим, но чуть позже).  В руках он нёс  увесистый портфельчик. В портфельчике свободно размещались какие- ни будь две, три бумаги и пара бутылок водки. Специального отделения для закуски не имелось. А к чему она, закуска? Какой же русский  закусывает на работе да ещё с утра. Колобок прокатился  коридором вдоль стены и скрылся за дверью с надписью «Председатель суда».
Через некоторое время  накладной замок на двери зала заседаний щёлкнул изнутри и дверь распахнулась. Секретарь суда  Белошеина Т.В., приятной внешности блондинка громко спросила:
-Мудиковы есть?
Какая-то девчушка из десятка сверстников, собравшихся в углу коридора, прыснула в кулачёк.
Появились и Мудиковы, выплыли из-за угла стены степенно и неторопливо, поступью  хозяев жизни проследовали в зал заседаний. Скромно прошли следом Светлана и Игорь.
Прежде, чем войдет судья, а сделает он не вот разом (Колобков- то ещё у него), каснёмся самую малость зала, где пройдёт слушание. Довольно вместительное помещение обставлено длинными деревянными скамейками. Слева по стене тянется так называемый «обезьянник». Рядом с дверью ведущей в кабинет судьи небольшой подиум где размещены большой стол и три внушительных кресла. Среднее кресло, чтобы выглядеть внушительнее других двух, поставлено на специальную подставку, сделанную из досок и выкрашенную под цвет пола. По правой стене шли окна, наглухо закрытые и без следов, чтобы они когда - то открывались. Духота в зале стояла неимоверная. Игорь со Светланой ещё в коридоре сняли верхние одежды, почувствовав себя в духовке.
Вошла секретарь Белошеина с толстой папкой, села за маленький столик рядом с подиумом. За ней вкатился Колобок со смятым листком, подошёл к Игорю:
-Вам нужен защитник?-  по рядам поплыл такой  запашок, ну хоть закусывай. В руке Колобок мял обёртку от сливовой  карамельки.
-Нет - быстро отшатнулся Игорь, и защитник нехотя стушевался в коридор.
-Тут заживо  испечёшься, пока тебя «упекут» в каталажку,- шепнула  Светлана.
-Встать! Суд идёт,- довольно громко прозвучал голос секретаря Белошеиной и … Началось!
Из кабинета председателя суда вышло «Ваше Высочество» среднего роста, лет пятидесяти,  тщедушный-тщедушный, если не сказать тонкий, как палка. Шустрой походкой прошёл к столу, небрежно положил на него толстую папку с уголовным делом Чеснокова Игоря, взобрался на самое высокое кресло, усаживаясь поудобнее. На «Их Светлости» был тёмно синий в серую полоску костюм, рубашка песочного цвета. Волос рыжеватого цвета на голове было совсем мало. Желтоватый цвет лица сливался с цветом рубашки и рыжими волосёнками, да ещё свет из окон падал как-то скудно-скудно так, что голова терялась в каких- то сумерках и только чётко вырисовывались пиджак да галстук. Глаз вообще не было видно, так что заглянуть в «зеркало души» не представлялось никаких возможностей.
Началось всё с процедурных окаменелостей, как то: «доверяете ли вы составу суда», «нет ли у кого отвода судье» и прочее, прочее. Затем зачитывалась длинная информация о том, что судья единолично, в отсутствии работника прокуратуры и заседателей, может проводить судебное  расследование и принимать соответствующие решения.
Игорь пропускал всё это мимо ушей. С нетерпением ждал «схватки», когда одним ударом покончит со всеми разом. Когда образовалась солидная пауза в речи судьи, Игорь попытался спросить:
-А почему нет младшего Му…
-Вопросы здесь задаю я!- грохнул судья со всего маху ладонью по столу. Да-а ! Сегодня «Ваша Светлость» не в духе. Наверное, ретивое взыграло, мол, тут «не у Проньки». А может  выпитое с Колобком  ещё не прибыло к месту назначения. Поди, познай?! душу «Вашей Светлости да  Вашего Высочества». Божьим даром надо обладать А то как же?! Сейчас она, душа-то, грознее Грозного, громы и молнии мечет, а чуточку позже начнёт мягшать, мягшать, мягшать. Вон уже  и не так грубо отчитывает Мышеву Светлану. Оказывается, свидетелю не место в зале. Сиди в коридоре, жди, когда позовут. Вот буря уже успокаивается, тише, тише. Всё-таки что за прелесть! - эта «живительная влага»: по жилочкам растекается, растекается. На душе так хорошо! уже и птички запели. Как не послушать…
-Знаете что,- совсем похорошело «Его Высочеству » и  он предложил,- ко всем чертям эту казённую  писанину!- рукой картинно отодвинул от себя на дальний край стола толстую папку с делом Чеснокова.- Давайте поговорим, как родные. По-семейному.  Не скрывая ничего, расскажем, как на духу, что там случилось на перекрёстке?
Вот так вот! господа «Кумовство» и  «Телефонное Право». Фигу вам с маком. Отдыхайте! Ах, что за судья? Ну, просто прелесть! Надо же! С какой карты пошёл. У такого брат ты мой, сильно не забалуешь. К любому замку ключик подберёт. (Надо поспрашать нет ли в других судах такого).
«Его Светлость»,  на манер когда- то знаменитого ведущего «Кино панорамы», полулёжа расположился на столе и приготовился слушать, подперев ладонью голову. 
-Начнём, пожалуй, с Вас,- «Его Величество» ткнуло пальцем в старуху.- Вы потерпевшая, вам и карты в руки.
Вот как везёт человеку! Она просто мечтала выступать первой (на мужиков надежды никакой! все карты перепутают), так вжилась  и отрепетировала  свою роль,-  не надо никакого Станиславского и Немировича - Данченко со своими доработками незначительных штришков.
Здесь как раз время хотя бы краешком пера скользнуть по образу старухи. Своих мужиков она держала в узде, не смотря на их чины и звания. Сама, правда, во многих областях жизни была «ни тпру, ни но», но властвовать любила! не приведи Господь. Попробуй,  кто ослушаться или сказать не то, прилюдно лупанёт чем попало,- мало не покажется. Вправду сказать, таким людям Боженька умишка большого не дает. Оно и правильно! Большая власть да при  большом- то  уме к чертям собачьим нашу матушку-планету сковырнёт с орбиты. (Потом оправдывайся перед Западом).
В своём пересказе (уже известной нашим читателям версии столкновения машин) старуха упирала на три вещи: деловая встреча у метро прошла в 9.30. (Если кто сомневается, свидетелей можем  доставить хоть сейчас); светофор на перекрёстке не работал, кого не спроси, все подтвердят; авария произошла в 10.20. Свою речь она закончила просто картинно:
-На перекрёстке, вдруг откуда не возьмись вот этот чёрт!- она указала на Игоря.- Словно снег на голову. Тра-ах! и я потеряла сознание. Очнулась уже на больничной койке.- Старуха заплакала и приложила к глазам платочек, поразмышляв какое- то время, добавила.- Век буду благодарить своего внучка,- он спас меня… попросила его за «Скорой» сходить… Вообще, как видите, жива я осталась.
Игорь не раз порывался возразить старухе, но «Его Высочество» всякий раз,  приложив палец к губам и подмигнув при этом, останавливал его, мол, не мешай, пускай себе говорит.
Потом выступал старик. Годами он был стар, глазами слаб, да к тому же с некоторых пор на минутку  заглянул к нему склероз, которого до сих пор колом не вышибешь. Так что старуха вынуждена была (ещё когда дознаватель их посетил) написать на листке «всё как было», заставляла выучить на зубок, но старик забывал то то, то это. Кстати сказать,  тогда он предлагал ей умную вещь:
-Пускай я буду дремать в машине. (Как и было на самом деле).
-Хватит!- заорала старая,- и так с дивана не слазишь,- все пружины сплющил.
 Не послушалась старая, а зря. Теперь вот старику отдувайся: по бумажке же не будешь читать в суде.
-Едем, значить,  мы по шоссе. Кругом просторно, солнце яркое. Я на заднем  сидении. Асфальт был сухой…да был сухой,- тут старик остановился, стал напрягать голову. Мысли, как назло, где - то задерживались. В ожидании их он тёр  нос кулаком, громко шмыгал, загоняя соплю   всё глубже и глубже в себя, чтобы навсегда избавиться от неприятной самозванки. Но она в носу за что- то цеплялась и ни за что не хотела гибнуть. Тут, наконец, прибыла запоздавшая мыслишка – Подъезжаем, значить, к перекрёстку. Я толк сына локтем в бок: «Смотри, а светофор- то не работает…»
-Что ты мелешь, дурак!?!- заорала старуха, пырнув сапогом ногу старика под скамейкой так, чтобы никто не видел.- Какого сына ты толкал локтем? Сын сидел за рулём…
-Какая разница?!!- заартачился  старик, поджав от боли битую ногу, оставаясь стоять, как аист,  на другой,-   Да… внука я толкнул в бок, внука…Говорю ему : «Смотри-ка, внучек, время-то только 10.20., а мы уже считай дома».
-Да не слушайте вы его,- старуха стала дёргать старика  сзади за куртку, чтобы тот сел.- Это я сказала, что 10.20. Я ещё рукав кофты тогда засучила, чтоб часы видеть…
Да-а!  Послушался старик старуху и так крепко запутал свой «невод», что им не только золотую рыбку, паршивого ерша хрен с два поймаешь. Нужна была срочная помощь сына.
Сын-полковник, не в пример родителям,  говорил, как по писанному. Так у него ладно получалось, словно всё на самом деле так и было. Говорил он долго, витиевато, в основном напускал туману, чтобы «огрехи» стариков не бросались так ярко в глаза. В речи его чувствовалась сноровка по части, как «сухим» выйти из воды, а вернее, как выбраться из лабиринта. Нить Ариадны  была бы сущей безделицей и только путалась бы под ногами. Ну что тут скажешь?! Настоящий полковник. На что рассчитывал, правду сказать, - не знаю. «Их Высочество» ж не дурак,  белое- то отличит от чёрного.
И хотя «артисты» играли неплохо, «Его Высочеству» становилось скучно. Начинал позёвывать, закатывать к потолку глаза. Явно, требовалась подзарядка.  Ах, как хорошо, когда выпьешь потом «иш-шо»! К тому же нетерпеливый Колобок не раз и не два заглядывал в дверь, не закончилось ли заседание. Скорее всего, у него тоже начинали «буксы» гореть. Надлежало спрыснуть их  хоть самую малость.
Тут на скорую руку была вызвана из коридора свидетель, Мышева Светлана. Рассусоливать ей долго не дали. Да и зачем! И так всё ясно.
Наконец, слово получил Игорь. Он обстоятельно рассказал, всё как было. «Его Высочеству» уже  не сиделось. Он ёрзал в кресле, словно там кто гороху подсыпал, но останавливать говорившего не стал, терпеливо слушал. Закончил свои показания Игорь так:
- Мои оппоненты все до одного утверждают, что столкновение машин произошло в 10.20. У меня в руках ксерокопии медицинских карт, полученных мною в «Скорой помощи». Согласно этим документам пострадавшей Мудиковой С.А. медицинскую помощь была оказана в 9.50. Получается интересная картина: «скорая»  прибыла на перекрёсток и битых полчаса ждала, когда произойдёт авария. Это же сюжет для «Крокодила» и «Фитиля»! Прошу приобщить эти документы к делу.
У всех присутствующих в зале заседаний одновременно, как по команде, открылись рты и какое- то время не закрывались, но и звуков не  было. Секретарь Белошеина от неожиданности стала хватать ртом воздух, как это делают рыбы. Первой очнулась от шока старуха. Ведь Страшнов обещал, что всё будет в «ажуре» и ни каких подвохов.. Они в мыслях не держали провала  и тут такой поворот на все 180 градусов. Она сначала замахала перед собой  ручонками, будто отмахивалась от приведений. (Была бы её воля, она лупанула бы Игоря сумкой) Затем истошно закричала:
-Он купил эти документы на скорой.  Я знаю… там продажные людишки…Мы разберёмся,… это дело так не оставим.
Тут встал «Его Высочество» и старуха умолкла. Он был хмур и страшен, как тысяча чертей вместе взятых. Когда Нищеглот передавал ему дело, заверил, что оно «дохлое». Поверив другу, он не взглянул даже на первую страницу. «Его Высочеству»  в голову не могла  придти мысль,  что тут есть какой- либо подвох. Да сам Нищеглот, пока шло следствие, вертел в руках дело сто раз, ничего подобного не заметил. А то бы он его некоторым образом … «Его Высочество» доверял прокурору. Они с Нишеглотом давно Вась-Вась:  в карты  по сей день поровну выигрывают друг у друга; когда  наловят рыбу, сложат в общий «котёл» и разделят промеж собой. Боже сохрани, чтобы кто лишний хвост взял. Мало того, каждый норовил из своей кучки скинуть другому посолидней карася.
-Нет уж, мил друг!- возражал другой.- Так дело не годится. Поровну, значит поровну,- и скидывал  тому двух солидных карасей.
Так что никаких оснований не верить прокурору не было. Ещё чего!!!
-Я привык доверять государственным людям! – «Его Высочество» со всего маху треснул ладонью по делу (завершил с чего начал)- А не тем бумажкам, приобретённым неизвестно каким путём. Суд удаляется на совещание!
Ну что тут скажешь?!! Игорь сразу сник. Хоть голова у него и работала на миллионы,  но сердцем чувствовал: придётся побираться. Теперь он уже сожалел, что поторопился отказаться от услуг защитника. Не откажи он Колобку, может быть тот накатил бы «Его Высочеству» в гранёный верхом. Смотришь, после этого дело само собой как- ни будь исправилось в сторону Игоря. Теперь надежды были мизерными. К тому же «Их Светлость» тут же воротилось. Приговор был написан ещё месяц назад, совещаться тут не о чём, осталось только огласить. Врать не стану, успел ли хряпнуть «Его Высочество» или нет, но вид у «Их Светлости» был ужасный. Могло и так быть,  что Колобок сослепу не дотянул малость до риски. А это ведь вам не в литературе: лучше недолить,… то бишь недосказать, чем лишнее сболтнуть. Тут всё иначе. Короче, Игоря признали виновным. Задрали мужика! Срока, правда, не наскребли, так как совсем недавно по той статье была амнистия. Дали один год условно. А вот цифра материального ущерба потянула аж на новенькую машину. У Игоря челюсть опустилась, а глаза на лоб полезли. Так неожиданно закончился спектакль! Игорь вышел из суда опустошённый. Светлана покинула суд ещё раньше. Она торопилась по срочным делам, и пожелала Игорю удачи.
Он долго бродил незнакомыми улицами, пытаясь уложить всё  случившееся в мозги,- не тут-то было! И ум, и совесть, и душа, и честь отказывались понимать такое хамство. Хотелось реветь, выть волком, рвать на себе волосы, одежду, наброситься на кого - то  и дубасить, дубасить, дубасить до потери пульса. Мир опрокинулся вверх ногами. Ничего святого не осталось вокруг. Всё растоптано, оплёвано и выброшено на помойку. Как дальше жить? Где искать правду?
Шагая, не зная куда, свернул в один из переулков, за углом увидел над входом одноэтажного здания надпись: «Адвокатское бюро». Игорю необходимо было с кем-то поделиться своим горем, иначе, если не высказаться, можно свихнуться. И раньше, и теперь нисколько не сомневался в своей правоте, но ему страстно не терпелось знать мнение со стороны, так сказать, взглянуть на свою болячку свежим беспристрастным глазом. Может быть, он ошибается?! Душа свербела и по другому поводу: « А может быть нанять адвоката?» Эти мысли и привели его к защитникам народных интересов. В длинном коридоре  на той и на этой стороне вместилось по пять дверей. Все они, за исключением одной, были заперты, и только обозначенная была нараспашку.  Скрип половиц под ногами Игоря заставил кого - то вспорхнуть с насиженного места в кабинете с распахнутой дверью. Из неё высунулась голова:
-Вам кого?- поинтересовалась голова. Игорь остановился и высказал причину, приведшую его сюда. Голова подумала чуть - чуть и вытащила всё туловище в коридор. Игорю предстал мужчина лет тридцати, неплохой наружности и прилично одетый, в коричневую тройку. Разговорились. Мужчина оказался дежурным адвокатом. Из дальнейшего разговора выходило так, что здесь кроме дежурного адвоката никого никогда не бывает. Но об этом потом. Услышав от пришедшего, что его уголовное дело рассматривалось самим председателем суда, дежурный адвокат неожиданно присвистнул. Присвистнул и пригласил Игоря в кабинет, предложил сесть на стул.
-Вам повезло…- на какое-то мгновение адвокат замолчал, садясь на своё место за компьютером.- Я не добавляю, «как утопленнику». Знаете, в чем везёт утопленнику? Рано или поздно труп всплывёт и его прибьёт к берегу. Вам же не всплыть и не оказаться у берега,- уверенно предположил адвокат. - Надо знать председателя суда! Кто такой Суконкин Николай Львович?  Прапорщик с замашками генерала! Вот кто он таков. Можете себе представить такого человека? Нашего брата, адвокатов, съел всех поедом.
-Как это?- спросил Игорь, стараясь справиться со своей растерянностью.
-Очень просто. Судьи у него все вымуштрованы. Кто с ним был не согласен, давно сбежали. Всякий судья советуется с ним какое принять решение по тому или иному делу. Попробуй, кто ослушаться,- три шкуры спустит. А как же нам, адвокатам, работать с клиентами, когда решение по всем делам уже заранее  принято. Вот видите, в наших кабинетах пусто. Мои коллеги пасутся в столице, в других районах. И заметьте,- учтиво обратился защитник к Игорю, глядя ему в глаза,- если бы Фемида могла видеть, что творится в нашем суде, она бы провалилась в тартарары.
-Мне сначала  показалось, что председатель спит в обнимку с Фемидой,- откровенничал Чесноков.- Она ему подсказывает, как поступить.
-О чём вы говорите!?- возразил адвокат.- Суконкин с ней постоянно на «вы». Поймите, кто такой прапорщик? Двоешник со школьной скамьи! Суконкин сидел в продовольственном складе в подмосковной  воинской части. (Пустили козла стеречь капусту!) Ха-ха-ха! Он же всех солдат переморил голодом. Сгущёнку, тушёнку, сахар да гречку продавал налево и направо. Продуктами откупался на экзаменах юрфака. Учился заочно. На каждую сессию привозил мешками. Кто - то зубрил уголовный кодекс, а ему это не нужно было. Получил «корочки», и тут как раз пенсия по выслуге. Приглянулся, своим солдафонством главе администрации. Тот ему и помог забраться на кресло председателя суда. Вот уже четвёртый год верховодит! Мало того, что голова пуста, он как человек желчный. Жена его  смеётся: «Когда он дома проходит по комнате, экран у телевизора покрывается рябью, и звук шипит как гадюка». Сам- то он желтизну своего лица сваливает на сигарету. Но мы все курим и  ничего, а он тощий, как глиста. Доброта, она любит полных людей потому, как  в тощем ей негде развернуться. В него и вмещается- то всего стакан водки. Он не просыхает,-  откровенно заявил адвокат.- Там в суде в официальных защитниках числится Колобков Николай Фомич- Колобок, убеждённый холостяк. Талантливый до невозможности, но запущенный. Махнул на себя рукой, разуверился в нормальной жизни. Он без претензий: сегодня есть на бутылку и ладно. Одевается скудненько, да и живёт также. Вот он на подхвате у Суконкина, так сказать «подносчик патронов»: раннее утро, а он уже с бутылкой в портфельчике, залудят по стакану, другому, и пошла писать губерния. К вечеру наклюкаются до чёртиков. За счёт него Суконкин и держится на плаву. 
-Фемиде, ладно, повязка мешает,- поинтересовался Игорь,- а в области, куда же смотрят?
-Руки коротки у области. Пытались снять, но районная администрация за него горой.- Объяснил адвокат.- Это, что касается личности Суконкина.- подытожил  адвокат.- Теперь о деле. В обл. суде не стоит взятку давать -это не поможет. Уменьшат сумму выплат, но овчинка выделки не стоит. Его машине вы говорите семь лет? Она - своё отжила. Хотя они её отремонтируют и продадут: своё они возьмут.- после непродолжительной паузы, он продолжил.- Я помогу вам написать кассационную жалобу. Относительно того, нанимать или не нанимать защитника. Из наших адвокатов никто не будет связываться с Суконкиным. Там наверху у него всё схвачено. Пустая трата денег. Меньше пятисот зелёных с вас никто не возьмёт. А другой всю тысячу сдерёт, только ни тот, ни этот не помогут. Как говорят гадалки: «Пустые хлопоты при поздней дороге». Вы своё дело знаете на зубок, своей шкурой прочувствовали его. В ваших руках аргументы «ма-аленький нюансик» и компьютерная экспертиза, отсутствие тормозного пути, одинаковые травмы у впереди сидящих, в том числе и у молодого человека. А там уж как повезёт. Хохлы вин шо кажуть? «Если не повэзэ, значит не повэзэ. Другой, и  не хочет, а йому всё вэзэ, вэзэ, тай вэзэ». Я смотрю вы совсем скисли. Убиваться ,тут не надо. Что ж теперь усра..ся и не жить!…В конце концов, есть суд по правам человека в Страссбурге, если на то пошло. Там проделки ФСБ-ешников и их прихлебателей -чуют за версту. Мохнатая рука уж коротковата будет. Так что держи хвост пистолетом, а сопли пузырём.- пошутил адвокат на последок.
Игорь ухмыльнулся тем словам адвоката. Нет, он не скис. Именно после беседы с юристом с новой надеждой в нём ожило желание продолжать бороться,  не складывать руки. Наоборот, нужно быть наглее и не поддаваться панике. В конце концов, жизнь, как зебра: сейчас тёмная полоса, завтра будет светлая. Он, колымчанин, на европейской части страны,- что инопланетянин. Оказывается, тут, брат, локтями надо работать! Локтями!
Домой он вернулся даже весёлым. Светлана и Вера Ивановна обрадовались.
-Твоя взяла?- радостно спросила мама. Когда же сын отрицательно покачал головой, она не поверила.- Да ладно, весь аж светишься.
-А его часто не поймёшь: серьёзно говорит он или шутит,- сказала Света,-  только по глазам можно определить,- Света, держа на руках Ангелину, подошла к нему поближе,  присмотрелась.- Нет не врёт,- с досадой вздохнула она. Ангелина, успела схватить отца за чуб и начала трепать:
-Не вьёт, не вьёт…
-Ну и ладно,- отмахнулась Вера Ивановна, стараясь поддержать хорошее настроение сына. Она выкладывала из сковородки на тарелку только что поджаренные румяные сырники. На столе закипал самовар, стояли блюдца с чашками.- Будешь выплачивать им по десять рублей в месяц. Пусть получают и казнятся,- им эти деньги колом в глотке станут… пусть подавятся ими.
-Я подал кассационную жалобу,- подсаживаясь к столу, сказал Игорь.- Разговаривал с адвокатом. Тот посоветовал не опускать руки. Ещё не всё потеряно, хотя и трудно будет…
-Да уж плетью обуха не перешибёшь,- сокрушённо  вставила Светлана.
-Ворон ворону глаз не выклюёт.- поддакнула Вера Ивановна и тут же предостерегла Ангелину.- Горячо!  Не спеши! Пусть остынет  чай… сырники- то уже остыли,- она потрогала пальцами румяные лепёшки,- давайте покушаем,- предложила она Игорю и Светлане. - Война войной, как сказал умный англичанин, а обед обедом.
-Может, быть в какую газету обратиться. Смотрите, мол, какой произвол вытворяют,- стала размышлять вслух Светлана.- Сейчас это модно. Жареные факты…
-Вот это правильно, доченька!- подхватила Вера Ивановна.- Умница! Пусть знают люди, до какой низости доходят наши блюстители порядка. Тяпкиным- Ляпкиным такое и  не мерещилось.
Игорь молчал. Идея ему понравилась,- только  как к ней подступиться, с какого бока подойти?! Сейчас в моде телепередача «Взгляд»:  ребята там молодые, действуют без оглядки на авторитеты.
Можно будет и в какую- ни будь газету. Надо только написать. Игоря захватила эта идея, она вдохнула в него дополнительный заряд здорового духа. И если раньше, он, как заторможенный, думал только о тюльпанах и, иногда, о суде, - теперь его влекли другие и разные дали: непривыкший засиживаться у телевизора, он каждый день смотрел от начала и до конца программу «Взгляд» и подобные ей передачи; допоздна читал и перечитывал газетные страницы; в библиотеке искал и находил криминальные рассказы; перечитывал любимых писателей. Он искал, а что ? и сам себе не мог объяснить. И только после прочтения фразы в записных книжках В.М. Шукшина: "…говори прямо, о чём хочешь сказать…» его осенила мысль: «Вот клюка, о которую надо опираться и не расставаться с ней никогда». Игорь завёл тетрадь, куда записывал посещавшие его думки. Тренировался излагать свои мысли кратко и ясно, без всякого «тумана и воды». Чем бы он не занимался (поливал ли тюльпаны или играл с Ангелиной), он на минуту забегал в свою комнату, чтобы черкнуть что - то в тетрадь. Жизнь его, по-своему увлекательная и интересная, уже была далеко не похожей на колымскую, неторопливую и спокойную, даже слегка беззаботную. О Колыме теперь напоминали только редкие письма Гали. Им по-прежнему было некогда выехать в отпуск. Не покладая рук, трудились, подобно якутским косматым  приземистым лошадёнкам, на которых сколько не клади,- они везут, везут и везут.
О другой беспокойной жизни Игорю постоянно напоминали тюльпаны в теплице.
-Вы видели, какие мощные бутоны?!- восхищался он, придя из теплицы.- Цветы будут на загляденье.
-Когда же они распустятся?- спрашивала Света.
-Некоторые уже к концу недели раскроют бутоны,- отвечала Вера Ивановна.- В субботу повезу первую партию на рынок. На разведку съезжу. А потом  Игорёк  будет ездить. Я ему всё расскажу, введу в курс дела. Начнём потихоньку. Основная колготня на «8-е Марта» выпадет. Тут уж,  придётся всем троим попотеть.
Игорю нравилось заниматься  тюльпанами. Они такие упругие, такие упрямые! Прут, как на дрожжах, ничем не остановить. Неприхотливые, что сорняки, легки на подъём: немного тепла, света,- и они уже трогаются в путь.
На кануне субботы рано утром Игорь зашёл в теплицу выключить свет, который горел всю ночь. Тут он  увидел первые распустившиеся бутоны и замер от восторга. Несколько десятков крупных цветков  глянули на мир своими широкими глазами-лепестками. Глянули и - ошалели от радости. Столько простора и света! И мир ошалел -от их красоты! Игорю трудно было понять, откуда исходила эта радость: бутоны ли обрадовались окружающему их миру или мир замер в неподдельном восторге от красоты цветов. Надо добавить к этому удивительно тонкий, необыкновенный аромат, которым  заблагоухало в теплице. Будничный запах сырой земли и палого листа исчез безвозвратно. Так бывает в доме, в котором завтра свадьба. Будничный дух уступит место тонкому аромату, подчёркнутая чистота, уют, порядок во всём  доме напомнят о празднике, о каком-то волшебстве, которые встретят тут завтра жениха с невестой. Несколько долгих суток не один десяток людей забудутся в весёлом кураже, как в беззаботном сне, и будут, подобно детям, веселиться и плакать слезами радости.
Эх, жизнь, жизнь! Почему ты не сплошной праздник?! Так редки твои весёлые денёчки, когда люди, подобно птицам,  весело щебечут друг другу незатейливые песни, отчего и сама жизнь их становится похожей на песню. Как приятно радостным словом коснуться светлых сторон твоих. Но не всегда выпадает  светлая сторона россиянам. Чтобы держать нас за дураков, кто-то выдумал  эти бесконечные очереди в ГАИ, в паспортных столах, во всевозможных БТИ и Земельных Комитетах, в ЖЭК-ах и судах, в сберкассах и… И куда не зайди, в какую организацию не загляни,- всюду очередь, очередь, очередь. Как - будто наш человек рождён только для того, чтобы сутками тереться друг о друга , выпрашивая положенное ему по закону. А как легко и радостно трудится, когда за плечами никаких проблем, ни каких нервотрёпок. Но все- то у нас перевёрнуто вверх ногами! Потом в процессе торговли тюльпанами, Игорь поймёт, что и в бизнесе у нас всё вверх тормашками наши люди ходят вниз головой. На Западе количество продукции, у нас отсутствие её. В Голландии радуются, а в России: «Вот это я его раскрутил!!!» На западе зазывают в магазин с распростёртыми руками,- у нас - народ терпеливо ждёт, когда продавцы напьются чаю.
 
За думками Игорь не заметил, как полил тюльпаны, (зачем и приходил сюда)  выключил освещение в теплице. Только что царившая здесь радость быстро сникла, стушевалась. Остался лишь утончённый запах. Несколько минут ещё побыв в теплице, Игорь увидел,- распущенные бутоны стали закрываться. Праздник прошёл, закончился!
-До срезки,- поучала Вера Ивановна сына,-  цветы должны один раз  раскрыться,- она готовила первую партию тюльпанов на рынок в пятницу вечером. Буквально над каждым цветком «колдовала": поправляла загнутые листочки; укладывала цветок к цветку по росту; каждый десяток заворачивала в плотную тёмную бумагу, ставила в ведро со снегом, слегка размешав его водою.
Света, уложив Ангелину, подсела к Игорю, чтобы вместе  «вникать» в волшебство Веры Ивановны.  «Колдуя» над цветами, Вера Ивановна мурлыкала себе под нос песенку.
-Какую- то не знакомую мелодию мурлычешь,- сказала Света и попросила,- спой погромче.
-Ой, детки мои!- смутилась Вера Ивановна.- Такие уж песни теперь не поют. Только запою, сразу слёзы на глаза наворачиваются, и ком в горле встает. Времена - то были какие!- Вера Ивановна сокрушённо вздохнула, трогая в памяти безвозвратно ушедшие детские годы.-  Теперешние песни, что шелуха от семечек. Как будто кто зерна погрыз, оставив одну лузгу.
-Мам, спой несколько куплетов,- упрямо попросила опять Света.
-Да что ж петь. Надо сначала рассказать, что да как,- Вера Ивановна, продолжая «колдовство», начала рассказывать.- Мне было лет шесть-семь. Бывало перед вечером мы с бабушкой садились на завалинок. Как только солнце, за день раскалённое до красна, угомонится за горизонтом,- пригонят овец, потом коров. На придорожные лопухи уляжется пыль, поднятая усталыми стадами. Жара уступит место прохладе. Всё живое, устав от дневного пекла, замрёт, стихнет. Изредка лишь подслеповатая старуха звякнет крышкой подойника или ненасытная коза просунет морду в дверную решётку, вякнет коротко: «Мне-е!» Кажется, кашляни,- за три версты слыхать. И вот с дальних полей доносится песня:
За горою у колодца,
Где студёная вода.
Вслед за жнейкою вязала,
Снопы девка молода.
Голос Веры Ивановны дрожал, чувствуется, что она волнуется, борется с собой, пытаясь сделать голос покрепче. Второй куплет звучал уже лучше, уверенней:
       Ой, вязала девка, пела,
Что на свете любо жить.
«Если честно дело делать,
Если труд свой полюбить!»
-Это с дальних полей возвращались наши бабы,- продолжает рассказывать Вера Ивановна,- моя мама, Ефросинья, в их числе. Как они пели!!! На два, на три голоса песня заполняла собой всё пространство до небес. И не было той песне ни  конца, ни края. Такая  радость поднималась на душе! Будь в то время рядом какой- ни будь иностранец или инопланетянин, подумал бы: «Какой счастливой жизнью живёт народ на этой земле!» А этот народ шёл к пустым щам, в которых не было ни одного куска мяса, ни одной капли масла. Откуда брались силы, только Господу одному известно. Так что нам, ребятки, не привыкать жить впроголодь. Народу всегда жилось туго,- подытожила Вера Ивановна.

 

























БЕСЕДА  С АДВОКАТОМ.

.
На пересмотр дела в областной суд Игорь поехал рано.  Адрес суда на повестке значился, но его нужно было ещё найти и не опоздать: пока дойдёшь до станции, пока доедешь поездом,  по городу на трамвае или в автобусе - сколько времени займёт? Конечно, спокойней было бы с адвокатом: он и дорогу бы указал, и выступил бы в суде толково. Игорь вспомнил, как на процессе Суконкин ему рта не давал раскрыть. « Ну что с него взять,- самодур - он и остаётся самодуром. Областной суд- это другое дело, - размышлял Чесноков.- «Прапорщика с замашками генерала» в суде высшей инстанции не должно быть по определению. Там обязательно выслушают, внимательно  вникнут в суть. Тем  более, правда, в моём деле -  вся на поверхности. Нужно быть сплошным дураком, чтобы перешагнуть её и не заметить. Абсурд: скорая приехала на перекрёсток и чуть ли не полчаса ждала, пока произойдёт авария!»
С пригорка, по которому спускался Игорь, здание суда было похоже на улей. Громоздкое пятиэтажное здание без лоджий и балконов занимало весь квартал. На главную улицу из обширного  двора выходила обустроенная шлагбаумом приземистая арка, в которую, как в щель в улье, то и дело скрывались иномарки,- то «труженицы- пчёлки» спешили в свои «соты», чтобы именем Закона восстановить попранную справедливость, исправить ту кривизну, которую (хочешь или нет) даёт нам современная сумасшедшая непутёвая жизнь.
Спешили в тот  «улей» со своими надеждами и пешие люди, подобно муравьям, образуя  живой ручеёк на асфальте тротуара. Массивная входная дверь слегка постанывала стёртыми петлями, не успевая  закрываться за каждым « муравьём», жаждущим выпрямить искривленное, вернуть своё доброе имя, смыть пятно, которого он никак не заслужил.
Уверенный в своей правоте, Чесноков влился  в «муравьиный поток », не думая, ждёт ли его «брод» на пути или ни за что ни про что засосёт пучина правосудия.
По подсказке охранника в униформе Игорь поднялся на 4 этаж, нашёл дверь под номером 411. В коридоре было многолюдно, но тихо,- все старались говорить полушёпотом. До начала заседания суда было достаточно времени, и Игорь нашёл местечко на лестничной площадке в нише, присел на пустующую лавку. Напротив,  в такой же нише и на такой же лавке сидели двое мужчин. Они тихо вели беседу, хотя Игорю всё хорошо было слышно. Судя по разговору, один из них, респектабельно одетый мужчина средних лет, был адвокатом, второй – друг со школьной скамьи, дядя которого  попал ненароком в беду. Некто Петров, старик 80-ти лет, жил с сыном, бывшим прапорщиком, рано вышедшим на пенсию. Сын, просидевший всю трудовую жизнь в продуктовом складе воинской части, ничего иного делать не умел, да и не хотел, под пистолетом не заставишь работать. Считал, что пенсии ему достаточно для жизни. Слабохарактерный и безвольный, будучи ещё на службе, приобщился или, вернее сказать, прильнул к бутылке, как в детстве к соске, и без неё никуда. Иногда и наркотой баловался. Отцовское сердце разрывалось на куски, видя, как его кровинушка чахнет на глазах, пропадает ни за что. На уговоры старика идти работать отмалчивался, продолжая пить со своим дружком- одноклассником Васильевым. Тот служил милиционером на вокзале. Зацукает трёх, четырёх мутных (так он называл пьяных пассажиров), обчистит их до нитки и прямо со смены с провиантом и выпивкой к Петровым. Трое суток «гудят», не просыхая, ржут жеребцами, вспоминая, как молодыми ходили по бабам. Жёны их побросали потому, как рождённые пить… это самое делать не могут.
Однажды старик собрался в сарай, прибить какую-то доску. Положил в карман гвозди, взял в руки молоток. На пороге нос к носу столкнулся  с пьяным в дрободан Васильевым, державшем в руках сумку с двумя бутылками и закусоном .
-Конец этому будет или нет!??- грозно спросил Петров старший. По - пьяни Васильеву поблазилось, что дед с молотком в руках специально поджидал его. В ответ Васильев стал дубасить старика сумкой по голове. На шум выбежала старуха- соседка. Здоровенный бугай  чуть не заколотил старика. Тот, собрав последние силёнки, хрястнул бугая молотком по голове,- он и сел на задницу. Сразу протрезвел, маленько очухался, ни кому ничего не говоря, Васильев пошёл в здравпункт, обследовался. (Старик не догадался засвидетельствовать свои синяки и ушибы: не впервой толкались и матерились друг с другом). Васильева же положили в больницу. Для него это-  манна с небес. Его собирались турнуть из милиции за его проделки. ( Слишком нагло вёл себя на службе, а надо, чтобы комар носа не подточил.)    В больнице  он с месяц повалял дурака, а когда его выписали, подал в суд на старика. Пять лет припаяли, как миленькому.  Вот теперь племянник Петрова с одноклассником- адвокатом сидели в ожидании «воронка» с осужденным стариком. Сидели, тихо беседовали. Адвокат поучал однокашника, как подобает вести себя в процессе суда. Многое из услышанного было для Игоря откровением. Оказывается, нужно знать, когда вступить в диалог с судьёй, когда подать нужное для выяснения дела прошение или какие другие документы, проясняющие ту или иную ситуацию. А если свои выступления «пересыпать» словами «на основании статьи такой-то» и другими подобными сносками из УК, то к тебе станут прислушиваться и не рычать, как это делал Суконкин, когда Игорь не вовремя пытался дать огласку медицинским картам из «Скорой помощи».
По всему было видно, что одноклассник адвоката, как и Игорь, в вопросах юриспруденции были наивными простачками,  если не сказать откровеннее: просто тюфяками. В своей повседневной жизни они далеки были от судебных дел, как далеки были от них, допустим,  Луна или Венера. И если небесные светила периодически всё же приходилось лицезреть, то судебные процедуры были для них чёрной дырой. Адвокат хорошо чувствовал разницу между собой и собеседником, поэтому не скупился на термины судопроизводства, цитировал целые статьи из уложений, давая понять однокласснику, на какую высоту он поднялся с той поры, как покинул школьную парту. В то время собеседник продолжал удивлять адвоката своей наивностью.
- А как же  с положением о самозащите? - уточнил собеседник адвоката.
-Я понял тебя. Есть такое положение. Да, – адвокат набрал воздуха полную грудь.- Однако нужно вкупе смотреть на  ситуацию.  О многих тонкостях простые смертные и не догадываются. Вот, в вашем случае. Васильев – милиционер, старик хорошо знал об этом. Так?
-Так,- согласился одноклассник, кивнув головой, и спохватившись, запротестовал.-  Пусть он будет милиционером, военным, хоть самим папой римским, если намеревается меня убить,-  что в руки  попало тем и грохну…
- Всё это так, но ты выслушай меня,- остановил собеседника адвокат.- Кому больше веры: какому-то старику или государственному человеку?- эти слова мгновенно нарисовали в мозгу Игоря картину, когда Суконкин смёл со стола на пол  медицинские карты из «Скорой».   
- Будь вместо  Васильева простой смертный, - твоего  старика бы оправдали. Органы у нас - продолжал адвокат - я  имею в виду работников прокуратуры и ГИБДД, судей, милиционеров,  чиновников всех мастей - веками отлаженный механизм. Монолит. Если хочешь знать,- это Стая, и живут по законам Стаи, - своего в обиду не дадут. Представь себе, какой-то гаишник отнял права у судьи, какой-то судья припаял какому-то гаишнику срок. Такое может быть в нашей стране?!! Да ни за что в жизнь. А простого смертного, как твоего дядю,- пожалуйста. Задрали мужика! Вот она  неиссякаемая дурь  Российской действительности!   
-Хорошо,- горячился, не сдаваясь, собеседник адвоката.- Там у мента в суде друзья. Здесь-то их нет.
-Здесь другой механизм,- спокойным тоном парировал адвокат.- Сначала вот такая статистика: в судах высших  инстанций отменяются всего четыре процента приговоров. Процентов двадцать пять осужденных у нас напрасно «парятся» в тигулёвке, и всё почему? Допустим, что на предстоящем суде твоего дядю оправдают. Допустим. Что тогда будет с судьёй низшей инстанции? Нет. С работы его не выгонят. Ему понизят категорию. Уменьшат зарплату. Он же не дурак, в следующий раз плюнет на своих друзей, на взятки, будет судить по справедливости. Тогда судьи высшей инстанции останутся без куска хлеба. А их о-го-го сколько! Одних кабинетов не счесть. Выкинуть всех на улицу? Цвет общества и на улицу!??- после некоторого молчания адвокат продолжил,- потому-то, и я уверен в этом, некоторые судьи даже не читают дел, подаваемых на кассацию. Смешно рубить сук, на котором ты сидишь.
- Ужас! Какую ты мне Америку открываешь!- испуганно произнёс собеседник адвоката.- И этот цвет общества постоянно утопает  во лжи!?  А тело не чешется у них после всего этого?
- Человек ко всему привыкает,- грустно ухмыльнулся адвокат.
- А семья? Детей-то как воспитывать во лжи, кормить, одевать на грязные деньги,- интонация и  особая манера говорить напомнила Игорю его мать и других учителей школы. Скорее всего, собеседник адвоката был учителем, подумалось Игорю, а тот продолжал,- это же дурдом: белое называть чёрным, черное белым и спокойно есть. Как кусок хлеба не застрянет в глотке.
- Они сухой хлеб  не едят,- улыбнулся адвокат,-   с маслом да с  икоркой. А насчёт дурдома я согласен.  Судьи по уши во лжи и взятках.  Подлец - подлецом, а к нему не иначе как: «Ваша Светлость, да Ваше Высочество». Комедия, да и только!  Однако, что поделаешь? Судьи тоже люди. Поставлены в такие условия, что жизнь их как в самолёте: тошно, а выйти  из  этого порочного круга нельзя,- затопчут. Стая- это, что стадо. Со времён Ивана Грозного, если не раньше, повелось на Руси Кумовство, Взятки. Одним словом сплотилась Стая. Откуда пошла есть пословица: «Среди волков жить, по- волчьи выть». Не избежал и я этой участи. Подвываю,- с грустью сказал адвокат. Глядя, как меняется в лице его собеседник, продолжил,- я  ведь тоже кормлюсь при суде. Эти чёртовы четыре процента, как кость в горле, мешают жить. Меня нанимают за хорошие деньги, и я  соглашаюсь защищать, хотя наперёд знаю,- выиграть дело нет ни какой возможности. Как другу детства тебе бесплатно  помогу, чем смогу,- резюмировал он и виновато умолк на какое-то время, но, видя, что его собеседник совсем скис, стал его взбадривать,- Ничего, ничего. Есть, наконец, Европейский Суд по правам человека, что в Страсбурге. Пройдём все наши суды, обратимся туда.  Там оправдали таких как мы уже  столько, хоть пруд пруди и запускай карпов. Представляешь, сколько бы стояла рыбалка на том пруду?!- пошутил адвокат, пытаясь развеселить собеседника.
Дверь с табличкой 411 приоткрылась на минуту, и, стоявший у двери охранник в униформе назвал фамилию Игоря  и пригласил проследовать в зал заседаний. Маленькая комнатушка, куда вошёл Игорь, была заставлена скамейками. Очевидно, в соседних комнатах проходил ремонт, и все скамейки из них стащили сюда и поставили друг на друга вверх тормашками. Узенький проход между ними вёл к задней стенке, к которой сиротливо прижимались стол и три кресла с королевскими спинками. В креслах сидели служители Фемиды: мужчина и две женщины. Одна - Симпатичная в ярком наряде, вторая -  Несимпатичная, простоватая на вид и даже немного раскосая, если не сказать кривая. Один её глаз смотрел на Симпатичную, другой, как свободный радикал, мог смотреть в любую сторону.  Симпатичная, полушёпотом  рассказывала что-то интересное. Её дочь живет в Израиле. Симпатичная, только что гостила у неё. Прожила две недели, а впечатлений - за год не пересказать.
 От мужчины виднелась одна лишь плешь на затылке, сам он весь зарылся в бумаги, которые высились на столе кипой папок с делами. Он что-то торопливо читал, перевернув страницу, снова возвращался к старому, перечитывал, точь-в-точь как студент-заочник перед экзаменами.
Игорь открыл рот, чтобы поздороваться, и оторопел: никто из троих не взглянул  на него «Что делать?»- подумал Игорь. - Громко поздороваться? Неудобно мешать, отрывать  от дела. Чего доброго прогневишь Богов». Решил молчать, замерев в узком проходе, как цапля на одной ноге. От нечего делать стал рассматривать судей. Начал с мужчины и именно с его единственно видимой  части- с плеши. Густые смоляные волосы, были так толсты, что можно, перебирая руками каждый волосок, смело пересчитать их. Как циркулем выведенная среди них лысина, ярко сияла, напоминая  дно разогретой на плите сковородки, хоть блины пеки. Игорю подумалось, что вот сейчас женщины наговорятся и начнут стряпать вердикт по его делу. Но не тут-то было. Кумушки так мило и комфортно себя чувствовали, что, казалось, конца и края не будет их шепоту.   В какой-то момент свободный радикал заметил стоявшего цаплей Игоря, равнодушно смерил его снизу вверх. Тут, наконец, и «студент-заочник» дочитал дело Игоря и громко крякнул, давая понять сорокам, пора прекращать трескотню. Это не возымело действия на кумушек. Мужчина с плешью  вперился глазами в Игоря, о чём-то с грустью  размышляя. По всему было видно, опять бедалаге самому придётся  «печь» очередной вердикт, и так весь день,- с кумушек никакого проку.
На пересмотр дела в областном суде Игорь ехал в приподнятом настроении, веря в свою правоту, но беседа адвоката с однокашником, услышанная Игорем на лестничной площадке суда, внесла сумятицу в его сознание. Поведение судей (лихорадочное чтение   дела  «студентом-заочником» и бесконечное шептание кумушек) вносило несерьёзность в то мероприятие, которое должно вот-вот состоятся.  От его уверенности, что он сумеет убедить судей высшей инстанции в своей правоте, не осталось и следа. Он, как провинившийся школьник, понуро отвечал на вопросы, задаваемые мужчиной-судьёй (женщины – судьи продолжали мило шептаться) относительно инициалов Игоря, места его проживания, и прочее, что предшествует непосредственно слушанию дела. А слушания дела- то и не было. Студент- заочник громко прочитал «Обвинительное заключение» (кумушки продолжали шептаться) и задал Игорю единственный вопрос:
-А на какой свет ты проезжал перекрёсток?
-Зелёный,- ответил Игорь.
-А  какой зелёный?- елейным голосом уточнил судья.
-Тот, который разрешает проезд перекрёстка,- сорвалось с языка Игоря, хотя его подмывало спросить судью  его же елейным голосом: «А что их несколько зелёных?»
-Суд уходит на совещание, -  неожиданно заявил судья и добавил Игорю,- выйдите в коридор.
Минуты не прошло, как  Игоря позвали обратно. Он
вошёл и снова услышал из уст мужчины- судьи  слово в слово своё «Обвинительное заключение», а в конце кратко: «Отказать». Свободный радикал вдруг холодно и безразлично остановился на Игоре, давая понять, мол, а ты как думал, милок. Игорь возмутился:
-Вы даже не ознакомились с моим делом. А ведь там согласно документам получается парадокс: машина «Скорой помощи» пришла на место будущей аварии и ждала целых двадцать минут, когда эта авария произойдёт.
-Ну и что?- наивно спросил судья, завязывая бантиком бечёвки на папке Игорева дела.
-Но такого же не бывает в жизни!- вспылил Игорь. Вдруг, Симпатичная женщина, до этого шептавшаяся с подружкой и была совершенно не причастна к сути происходившего дела в этой комнате, махнула перед собой рукой, возражая Игорю:
-Да бросьте вы, мужчина! В жизни и не то бывает.
Эти слова будто обухом ударили Игоря по голове. У него был приятель на Колыме, который любил на всякие такие курьёзы говорить: «В дурдоме и не то бывает».
Ошарашенный решением областного суда, Игорь вышел в коридор, стал  спускаться по лестнице, где адвокат и однокашник продолжали вести беседу.
-Давайте сделаем так: Европейский суд отменяет приговор,-  судьи всех инстанций, причастные к порочному вердикту, автоматически выбывают из игры, т.е. увольняются и больше никогда не занимают пост судей. Мы сами не в состоянии навести порядок в судопроизводстве. Пусть это делают европейцы, тем более  наше государство уже оплачивает эту услугу Евросоюзу. Да и судьи наши хоть начнут себя чувствовать людьми, опустятся с небес на землю.
Чем ниже спускался Игорь по лестничным маршам, тем тише звучал голос адвоката, и уже с трудом   верилось, что где-то есть судьи с чистой совестью,  которые умеют душевно выслушать подсудимого и понять его, а стало быть, и оправдать. «Заключительное обвинение» (где от первого и до последнего слова, было ложью), как проклятие, зависло над ним дамокловым мечом и, теперь  постоянно будет преследовать до последних  дней его  жизни.
Игорь твёрдо решил идти до конца, вплоть до Европейского суда. В одном из кабинетов подал в Президиум областного суда «Жалобу в порядке надзора». В ней простым языком без всяких ссылок на статьи  уложений указал на настоящий «анекдот» в его деле, а именно: «Скорая» прибыла на место аварии и почти полчаса ждала, когда машины столкнутся».
Дома его встретила Вера Ивановна с Ангелиной (Света была на преддипломной практике в Штатах). Выслушав от сына краткую комедию в облсуде, старушка начала возмущаться. Ангелина же, какое-то время спустя, увидев, что отец не привёз из города никаких гостинцев, не преминула высказаться, насмешив и отца, и бабушку:
-Некоторые папы приезжают из города не с пустыми руками: с мармеладками, с киндер сюрпризами. А ты,- как не некоторый.
Единственное, что грело душу Игоря, это непричастность его к тому дурдому, из которого он спешил выбраться. В ту пору его ещё не успела посетить шальная мысль, что и вся страна, в которой  родился он и рос - сплошной дурдом, где всё поставлено с ног на голову.
Городская  дума всем составом  получала откаты от бандитов-предпринимателей.

Комедия это или что?



























КРОХАЛИНСКОЕ ДЕЛО.
С Колымы пришло письмо. Кроме всего прочего, как-то: нижайший поклон Вере Ивановне; тысячу поцелуев  внучке Ангелиночке; привет «тихоне» Игорю; и так далее в письме  Галя писала Светлане:

«Дорогая Светочка!
Наш папа стал   таким  популярным,- только и разговору о Шамане. Куда не зайди,  говорят о Крохалинском деле, о краже золота с полигона прииска. Уже больше года Толя ведёт это дело. Представляешь, более шестидесяти человек под следствием. Да вы, наверное, слышали из телевизионных «Новостей»,- нашего секретаря партии турнули. Впервые в истории правления КПСС обнародована такая новость! Передали, якобы за развал работы в партийной организации.  На самом - то деле, его жена возглавляла эту шайку-лейку и, конечно же, не без ведома мужа. Хороша «крыша»!!! Нечего сказать. Конечно, такая нигде «не  протечёт».
Однако сведения просочились к Дроботу, стали  поступать сигналы, что на указанном прииске золото воруют « по-черному».  Не какие-то там «кавказцы», которые, сама знаешь, воруют,  чуть ли не вагонами и всё сплавляют за «бугор». Оказывается, наши чиновники да бюрократы от них не отстают. Кто бы раньше мог подумать на них?!! - «священные коровы», а видишь - в тихом омуте черти водятся. Папа наш раскрутил это дело, как в сказке, стал верёвку «сучить», да «этих чертей мочить». Потянул «верёвочку», а она всё толще и толще. Тянется к самому верху. Но и там не закончилась. Следов в столице уйма. В министерствах. Целый синдикат.
 Вызвал папа своих молодцев из Тамбова, научил их: что и как. Один из братьев  стал в посёлке плотничать в приисковом строительном цеху.  А второй подался на полигон, устроился на «ломовую» работу, на промывочном  приборе на монитор. Это что-то наподобие пожарного шланга: сильной струёй воды размывать так называемый песок, а потом и камни ворочать. Парень был здоровый как пушкинский Балда. Не знал, куда силушку свою девать.  Короче, пришёлся ко двору на промывочном приборе. Да и на братца его в стройцехе  ни нарадуются. Работал за двоих, правда, пил за троих,- из ресторана вечерами не вылезал. Только на выходные ездил к братцу на прииск. Там ругались разве что не до драки: «строитель» привозил водки, уговаривал Балду пить с ним. Тот ни в какую,-  и начиналась у них перепалка. Со стороны и не подумаешь, что «строитель» всего  на всего связной: получал от Балды сведения и переправлял Шаману. Балда потом рассказывал Анатолию, как он нашел «конец верёвочки». Оказалось, что верховодил на прииске некий Старухин, начальник смены. В его подчинении были все  промывочные приборы. Часть золотишка  после недельной выработки сдавал,  большую долю  приносил домой, а дальше следы терялись. Тут уж пришлось потрудиться «плотнику». «Помогла» ему сожительница Старухина, Рыжая Бестия. Кликуху такую она получила от жён тех мужиков, которых она охмурила. Одна из таковых женщин как-то сказывала про неё: « Как поведёт своим рыжим ведром, мужики, как заворожённые, прямо нырь- нырь к ней. В бочке солёных огурцов столько не перебывало, сколько у неё хренов». Рыжая Бестия была моложе Старухина на двадцать лет. Для проформы числилась в детском саду воспитательницей, но никогда не работала, а зарплату отдавала заведующей. В деньгах нужды не было, ибо Старухин баловал её.  Из ресторана, как и брат Балды, Рыжая Бестия не вылезала. Там они и снюхались. «Плотник» прикинулся шлангом, «рубахой» - парнем. Для Рыжей Бестии это было находкой: теперь не надо было бояться, что какая-нибудь из жён вцепится в её патлы,  а то и в физиономию. Старухин приезжал домой раз в неделю, парился в бане, упивался магаданским пивом, а утром опять уезжал к своим промывочным приборам. Остальные шесть дён Рыжая Бестия с «плотником»  развлекались на всю катушку.  Лежат в постели, милуются, а «плотник» большим пальцем ноги незаметно нажмёт на кнопку магнитофона и всёшеньки запишет. Она, конечно, про золотишко ничего не знала, но о людях, с которыми якшался Старухин, всё выбалтывала. Жили они со Старухиным в частном доме. Все удобства находились во дворе, в конце огорода. Как – то, «плотника» приспичила большая нужда. Ты знаешь, доченька, в начале июня у нас ночью хоть книги читай. «Плотник» обратил внимание на поливочные трубы в огороде. Некоторые были состыкованы, а другие просто так валялись. Одну такую трубу он попытался поднять,- дудки! Тяжеленная. Труба набита золотишком  и незаметно заткнута тряпкой. Она лежала между баней и туалетом таким образом, что один из концов трубы был рядом с загородкой соседнего дома. Там жил какой-то знаменитый художник. Так про него говорили. Потом-то выяснится, что это один из курьеров. Кисти и мольберт- просто ширма. В определённое время, когда кругом никого, он тащил за конец трубу к себе в огород, пересыпал золото, пустую трубу возвращал на место. Частенько « художник» выезжал за посёлок на трассу, где «писал  пейзажи».  Разложив мольберт и всё необходимое - дожидался райкомовской снецмашины. На ней «священные коровы» отправляли в область секретные документы. На такой же спецмашине в аэропорт выезжала жена секретаря. Она без досмотра, в сопровождении своих молодчиков  прямо из машины садилась в самолёт, а в Москве в такую же машину пересаживались из самолёта со всем своим грузом. Комедия! До чего ловка была баба! Даже у своего же общака воровала. Носила высокий, большой шиньон на голове. В этот шиньон ухитрялась прятать консервную банку (понятно с какими «консервами»). Так сказать, для своих личных  нужд припрятывала. Однажды  споткнулась на нижней ступеньке трапа самолёта и ловко подхватила выпавшую банку, и вроде бы  никто не заметил. Молодчики Дробота не заметят?!  Разувай карман шире! С этого факта «пошла раскрутка» всего дела. Бочонки с красной икрой, представляешь! Это как бы презент министрам. (Можно ли иначе привлечь взоры правительства  к нуждам северян??!) В  икре  той - мешочки с золотом. Хороший презент!!! Дачи на Канарах, яхты, шикарные квартиры, иномарки. О чём ещё можно мечтать!!! (Живёт ли так сам Господь со своими приближёнными???) Вот тебе и « священные» коровы! Ум, честь и совесть нашей эпохи.
Доченька милая. Я боюсь за папу. Ему угрожали не раз по телефону, чтобы оставил Крохалинское дело. Наш губернатор взял под особый контроль это дело, намерен довести его до конца,  посоветовал Дроботу  усилить Анатолию  охрану.
 А недавно мне позвонила женщина и просила дать твой адрес, чтобы её дочь, которая вроде бы с тобой училась в школе, могла к тебе ездить в гости. Но убей, зарежь я ни дочери её, ни саму женщину знать не знаю. А  недавно мне  позвонил мужчина, такой деликатный и обходительный, чувствуется,- интеллигент.  Посоветовал мне как можно быстрее увезти папу на «материк». Намекал на то, что случаев в жизни очень много, когда на человека вдруг упадёт с крыши кирпич или груда льда. Да каких случаев не бывает. Про нас с тобой говорил, что мол, папа рискует потерять близких. Но ты же знаешь нашего папу! Надуется как бык и молчит, рта не раскроет. Очень тревожно жить, Светочка, ходишь и оглядываешься при каждом шорохе. До тебя у них руки коротки,- не дотянуться: никто не знает, где ты сейчас живёшь и работаешь. Я очень рада за тебя. Не каждому повезёт устроиться на работу в иностранный банк, да ещё заведующей отделом. Молодчина! Я всегда верила в тебя. Ты вся в папу: непременно добиваешься поставленной цели. Рядом с тобой Игорь и Вера Ивановна. Это придает мне уверенности, что с тобой всё будет хорошо.
Целую тебя доченька!






























            
 Ч  А  С  Т  Ь    Т  Р  Е  Т  Ь  Я


РЫНОК.



 ЛИЗУНЬЯ И ДРУГИЕ.
Игорь, в  ожидании ответа на свою «Жалобу в порядке надзора», впервые побывал с цветами на рынке. Вера Ивановна, как  говорится, забила стрелку для сына. Контролёры рынка встретили его радушно, определили ему постоянное место: когда бы теперь Игорь не приходил торговать,- место его было неприкосновенным. Такая услужливость работников рынка напомнила Игорю гаишников и «ментов» на вокзалах и в аэропортах. Там  он мог без зазрения совести нарушать правили дорожного движения,- оставлять машину в любом месте, под любым запрещающим знаком, и никто его не штрафовал, даже замечания не делал, потому как  он из стаи, то есть «свой». А «своему» дозволено всё! И здесь на рынке его записали в « свои», теперь как барана будут «стричь», и не в коем случае не «резать». Он просто будет платить за место, не требуя квитанции. Будут собирать деньги на подарки  какой - ни будь особе из Мэрии, он обязан тоже сдать. Потому как в отчётах о проверках рынка, так часто и с удовольствием проводимых работниками Мэрии, - разлюли малина. А то, что вместо тысяч торговых мест  в отчётах всего несколько десятков, проще говоря, то, что денежки струёй «текут» сквозь пальцы государства, никому нет дела. За прилавками того рынка вращаются миллионные доходы, сам же рынок нищенствует, числясь у государства в иждивенцах.
Игорь заметил, что на рынке, как на вокзалах и в аэропортах, отсутствуют нормальные имена. Входу клички. Это значило,- не чистыми делами здесь людишки занимаются.  Огромная масса покупателей и зевак проходит через рынок за день. Принародно жульничать с официальным именем…как–то не в жилу. С кличками отношения среди продавцов и администрацией рынка становятся как бы свойскими, да к тому же и проще заметать следы, если что. Игоря нарекли «Геологом». Был здесь, например, «Музвзвод», - муж с женой музыканты торговали мясом. «Пловчиха» - работница плавательного бассейна. А вот одну из контролёрш звали «Лизуньей». Ну и действительно была лизуньей. Такса за место на рынке –чирик (десятка) (Без квитанции, конечно, с квитанцией - копейки). Лизунья, собирая плату за место, маслеными глазками глядела на продавца, умоляя накинуть «рублишко детишкам на молочишко». Не дать ей,-  себе дороже выйдет: в подарочный букет какой - ни будь очередной «шляпе» из мэрии пойдут твои не один, а два цветка, а если торгуешь фруктами, - значит, фруктов отдашь больше, нежели другие.
Лизунья была на дружеской ноге с Верой  Ивановной, с матерью Игоря, потому и опекала его подобно матери. В первый день появления его на рынке, поторопилась предупредить вот о чём:
-На втором этаже рынка находится «ментовка». Там в комнатах  установлены мониторы, где весь рынок как на ладони. Там же каждого продавца заносят в картотеку. Запишут и тебя.  Будут предлагать сотрудничать. Не вздумай. Одна дамочка торговала здесь розами. (В совхозе по знакомству брала за копейки, а продавала …сам знаешь по чём). Она согласилась сотрудничать с «ментами», стала «капать» на соседей по рынку, на азербайджанцев, которые тоже, как и она, брали розы по знакомству. Хотела избавиться от конкурентов. Жадность фраера сгубила: те же «менты» продали её азербайджанцам (кстати, «менты» сами терпеть не могут продажных). Расплата не заставила долго себя ждать. В один из дней  на её  машине порезали все четыре колеса, да так, что ремонту не подлежат. Короче, лихо сжили её. Она попробовала торговать на других рынках,- дудки: там её уже поджидали и точно такая же картина. Так что, если попал в  рассол,- не выпендривайся, - пытаясь  казаться свежим огурцом.
Не слова, а просто руководство к действию! Волком быть,- по-волчьи выть, иначе загрызут.

































СЛАДКАЯ  И ПОНЧИК.
         С первых дней, как только Игорь стал торговать на рынке, понял, что рынок не меньшая клоака, чем аэропорты и вокзалы. Если не присматриваться дотошно к рыночной суете, то может показаться, а подавляющему большинству покупателей по сегодняшний день так и кажется, что всё на рынке нормально. Конечно, не трудно догадаться, что среди продавцов есть такие, которые обвешивают, а другие на сдаче обманывают. Одним словом, надувают. Да, конечно, всё это есть. За каждым не уследишь. И никуда от этого не денешься. Другое дело серьёзные правонарушения. Например, торговля наркотиками. Во всём мире идёт жесточайшая борьба с наркотой. У нас, как всегда, всё через ж..пу. Под строжайшим контролем милицейской крыши, втихаря, идет широчайшая торговля.  Пример тому рынок, где торговал Игорь, (да и на других рынках, рассказывали продавцы, такая же картина).
Супротив цветочного ряда, где торговал Игорь, располагался такой же ряд  торговцев зеленью. Игорь подметил, что один и тот же толстенький азербайджанец, как шар на тоненьких ножках прикатывался к одной и той же торговке зеленью, брал пучок петрушки или укропа, и укатывался обратно, во двор рынка. Так в течение дня он довольно часто появлялся, словно той зеленью кормил роту солдат. Приглядевшись внимательней, Игорь понял всю истину: пучок зелени,- только ширма. В действительности дело было поставлено так. Женщину, торговку зеленью, звали Ширин в переводе с таджикского или узбекского языка - Сладкая. Рядом с ней сзади стояла урна для мусора. Никто никогда в неё мусор не бросал. Урна была выстлана чистой газетой и накрывалась коробкой из-под бананов. Вот в коробку можно было бросать разный мусор, а в урну нет. В урне прятались от постороннего взора пакетики с наркотой. Подкатывался к Сладкой тот мужичок в виде шара на двух ножках по прозвищу Пончик, якобы купить зелень, а сам получал пакетик, прикрытый зеленью, и катился  на выход, где его ждал клиент.. Их знали все продавцы, контролёры, весь рынок. Изо дня  в день они занимались наркотой. Можно было смело сделать такой эксперимент. Притвориться наркоманом после крутой ломки, подойти к любому продавцу и попросить помочь купить пакетик.   Семь продавцов  из десяти укажут адрес. А что же милиция? Куда она смотрит? У-у-у-у!  Милиция целыми днями, не покладая рук, сидит в «ментовке» вперится в мониторы камер слежения и смотрит,  смотрит аж до слёз. Когда в глазах зарябит, встанет, покурит и снова смотрит, смотрит. Мимо ни один подозрительный  тип не прошмыгнёт. Только таковой нарисуется на экране, тут же сразу: «Ввваши документы». А вдруг лазутчик!  (Откуда бы  ему взяться!?  из космоса!)  Вдруг обнаружит чётко отлаженный механизм наркоторговли!  «Менты»- живые люди,- и у них «очко»  не железное, тоже ведь играет «три-два, три-два». Это их, как бы подсобное хозяйство, а вернее сказать, подворье. Не вкладывая в него ни копейки, они умудряются получать огромные дивиденды. Так размышлял Игорь, приезжая на рынок. Зная изнутри закваску того рассола, Игорь понимал, что в одиночку этого узла не развязать и не разрубить: что будет, если Игорь наябедничает ментам про наркотики. Смешно, не правда ли: все брызги от опрометчивого шага полетят на него. Вот так и другие,- помалкивают в тряпочку, потому как плетью обуха не перешибить.





-Со стороны люди думают, что мы гребём деньги лопатой. Так- то оно так, но в чей карман они идут? Большую часть я, например, отдаю Горбоносому, а у него свой начальник, а у того начальника ещё начальник и так до самого верха тянется верёвка, становясь, всё толще и толще. В.С.

Африканыч.
По слухам он в прошлом был преподавателем гуманитарного  ВУЗа. На его лекциях аудитория были битком забита студентами разных факультетов: большой мастер был в ораторском искусстве, просто «кружева плёл». Известное дело,  перестройка хлобыстнула и по ВУЗам: по большей части педагоги дунули в продавцы. А что они ещё делать умеют? А ням-ням каждому хочется. Вот  Африканыч, как бы один из таких.
По другим версиям он «афганец», получил увечье в бою под Кандагаром. (У него даже шрам на голове от разрывной  пули.)
Другие рассказывают иную, да же смешную  историю про этот шрам. Яко бы  Африканыч  разгружал лес- кругляк из товарного вагона. Лес от дождя был мокрым и скользким. Надо было придерживать свой край бревна, но он – мастер только языком, а силёнок- кот наплакал. Не удержал свой конец бревна, оно скользнуло по борту вагона и толстым концом шарахнуло Африканыча по голове.  Бревну тому хоть бы хны,- у него же с той поры приключился тик: голова стала дёргаться, а правый глаз при этом лукаво и завлекательно  подмигивать, что не редко ставило  в неловкое положение молодых покупательниц рынка: чужой дядя подмигивает, мол, не желаешь?...
Про таких, как он, говорят: заговаривается. У него как бы не все дома. Говорит рядышком. Ни с того ни с сего «его заносит» на поворотах и он легко перескакивает с одной темы на другую, отчего его речь нескончаема, как скрип жерновов на ветряной мельнице. Короче, балаболка, а  точнее, трепло, хотя людям трёп его, как мёртвому припарка. 

Кличка «Африканыч» была дана ему не случайно. Кем? Может быть даже им самим. Он постоянно хвалит Африку, споря с невидимым оппонентом:
-Ну что у нас  за жизнь! С утра  одеваешься, одеваешься, одеваешься, одеваешься. Какой после этого из меня или из тебя  работник? Чуть прошёлся,- раскис, как мямля. В помещение вошёл – тебе жарко, ты вспотел как мышь, начинаешь раздеваться. Раздеваешься-раздеваешься, раздеваешься- раздеваешься. Нашим людям уже за одно это нужно платить зарплату. То ли дело в Африке: набедренную повязку или крепкий лист лопуха приложил к детородному члену,- и ты уже не голый.
-Захотелось быть чёрным и волосы как у барана, в   завитушках?!- сам себе задаёт вопрос от лица невидимого оппонента.
-Сам ты баран. Не понимаешь. Ведь в Африке ничего не надо делать. Откинул полог юрты, а банан сам к тебе в рот просится. Сорвал,- на полдня сыт. Там у них растёт пьяное дерево. Надавил сока, нагнал самогону и,- пей весь год, не хочу. Шашлык сам в саване бродит. У нас же за что не возьмись, куча проблем. К примеру, зима. Сколько хлопот! Я только позавтракаю,- и уже устал незнамо как. Её, картошку-то надо достать из погреба, помыть, почистить, поставить варить. Без воды варить не будешь. За водой надо идти в колодец. В прошлом году, перед Рождеством у нас в деревне комедия с трагедией произошла. Отроду такого не было. К вечеру организовалась оттепель. Всю ночь шёл дождь со снегом, а под утро шарахнул сильный мороз. Вся древня и пространство вокруг неё превратилось в сплошной каток. Бабка Климаниха, что живёт на отшибе, утром хотела попить чаю, а воды в ведре не оказалось. Только шасть за порог, чтобы идти к колодцу,- ветрище хвать её и потащил с ведром в руках незнамо куда. Она пыталась сопротивляться, но куда там: ветер свалил её и поволок лежачую всё дальше и дальше от деревни. Главное,- никто этого не видел. Весь день Климаниха кувыркалась на льду, пытаясь хоть каким-то боком приползти домой. Бесполезно. Хорошо, пацаны после обеда вышли на коньках кататься, увидели,  чуть живую вызволили домой.
-А у вас что провод газ или провод вода нэт?- спросила грузинка Тамара, продавщица роз.- В телепизоре сказали вся Россия газ иметь.
-Какой провод газ?- передразнил её Африканыч.- Газпром проложил к нашей деревне магистраль, да пользуются газом только багатеи, что скупили участки под дачи. А чтобы мне подвести газ, нужно продать и свой дом, и участок. А на хрена козе жилетка, - по кустам её трепать. Топлю дровами да углём.
Сами живут сегодняшним днём, нас призывают ждать «светлого будущего». Что за скоты, эти чиновники. Вот, бывало,  я ещё мальчишкой ездил на лошадях. На неё, на лошадь прикрикнешь (я уже не говорю, покажешь кнут) просто прикрикнешь,- она сразу прибавит ходу. Трусцой, трусцой, а то, смотришь, и рысью начинает бежать. Боится, значит. А что за скоты чиновники?! На них кричи не кричи, грози не грози,- проку никакого. Рабочий день в разгаре, а она, видите ли, чаю попить захотела. Восьмидесятилетние старики и старухи в очереди изнывают от жары, а ей пить хочется.
Хоть в чём-то у нас есть порядок? Возьмите Большой Театр. Хворостовский, Казарновская не «подмазали, - не поехали». То есть они поехали за границу, там  «раскрылись»,  у нас бы ждали у моря погоды до глубокой старости.
Ведь у нас как. Только где-то начнёт что-то сурьёзное организовываться,- тут же всё жульё стекается, словно грифы-стервятники, или их вечные враги- гиены. Рвут задуманное  доброе дело в клочья. Возьмите таможню. Только  «железный занавес» приказал долго жить, пошли на Запад грузопотоки. Бывшие ОБХСС-ники тут, как тут. Их контору разогнали, потому как «Отдел по борьбе с хищением социалистической собственности» оказался не пришей кобыле хвост. Перестройка всем же разрешила воровать(при социализме воровали только ОБХСС-ники). Вот эти молодчики рванули на границу, организовали такаю таможню, что водители стонут от безысходности. С Запада никаких задержек: проверяющих всего двое; пять, десять минут на проверку,-  и поехал. У нас же проверяющих -  пруд пруди,  и каждый «тянет резину». Богачи и нетерпеливые в очереди всегда находятся: чтобы не торчать сутками посреднику «отстегнул зелёных» и катись колбаской по Малой Спасской.
Гаишника зовут Милославом, но так хочется дать в морду: намедни ни за что, ни про что содрал полтинник,- машина, видите ли, ржавая. Да у кого она сейчас не ржавая?
Время утеплять окна: холод в щели лезет по-страшному. Вместо этого пошёл с мужиками  с плакатами на   демонстрацию… протестовать.  Хрен с ним, с холодом, главное, чтобы Чубайсу зарплату не прибавили. Видите ли,- десять тысяч зелёных ему мало! Ишь чего захотел! Деловой нашёлся. За что прибавлять? Он её, плотину-то строил.
Ведь куда не зайди: в БТИ за поэтажными планами, в земельный комитет оформить участок, к архитектору, в паспортном столе, в пенсионном фонде, - везде сумасшедшие очереди. Как будто мы родились только для того, что бы тереться в очередях. При социализме  давка была за дефицитом, теперь деньги стали дефицитом. Каждый норовит с тебя  содрать как можно больше, а главное ни за что.
Вон у меня сосед прочитал в газете объявление. Какой-то мужик из Россоши Воронежской области пишет: «Помогу избавиться от тараканов». А у соседа этих тараканов, - полчища. Пробовал и кипятком, борной кислотой, и чего только не придумывал, а их - всё больше и больше. Ну, значит,  за объявление в газете вцепился, чуть ли не зубами. В том объявлении приписка, мол, нужен аванс двести рублей. Вышлите на такой-то адрес. Что такое двести рублей?! Тьфу-у! Послал. Через неделю получает ответ: «Уточните размеры ваших тараканов, чтобы изготовить точные ловушки». Представляешь: он с рулеткой должен бегать за каждым и мерить его. Да  легче прихлопнуть. Разумеется, плюнул на это дело, а двести рублей-то тю-тю. Сколько на Руси дураков, как мой сосед? Пруд пруди. Теперь  небось, россошанский мужик миллионером стал. Завод открыл или, не хуже того, банк. Банкиры, они на процентах, как на дрожжах толстеют.
А лучше быть депутатом какой - ни будь Думы. Вон в каком-то областном центре все депутаты гордумы получали откаты от бандитов- предпринимателей.
 

.
Первый лёд на пруду! Красотища-то  какая! Казалось бы, только стой и любуйся чудом природы. Не тут-то было. Зачем нам какая-то красота! Нам дерьма побольше, дерьма! К обеду на пруду как будто прошло Мамаево войско: кирпичи, доски, камни, железные трубы и прутья, пластиковые бутылки и всевозможные пакеты. Даже слабоумный Прошка Корчик и тот  поднял около магазина валявшийся кусок  кирпича, вышел на берег пруда и кинул кирпич на лёд. Спрашиваю его: «Зачем ты это сделал?»
-Попробовал крепкий ли лёд.
Даже слабоумному Прошке это не простительно, не токмо близко похожим на него. Тут же слышу за спиной оправдание: «Да это детишки накидали мусор на лёд. Что с них взять?!» Дети - это мы. У Чехова в «Мужиках» одна баба открывала дверь избы и прямо у порога выливала из ведра помои, а потом босиком по ним ходила и не она одна, все домочадцы ходили. Что изменилось за полтораста лет? Чем мы отличаемся от не так далёких предков? Ничем. Пыльные пятки обмахнём веничком,-  и баюшки в постель.
Русскому народу всё по плечу: и  Монгольское Иго, и Наполеон, и Гитлер, но вот победить своих чиновников - кишка тонка, или слишком сильна  эта  гидра с тысячью головами, а вернее сказать Джин, выпущенный кем-то по неосторожности ещё тысячу лет назад. А как его загнать обратно в бутылку,- про то никто не знает, а если и догадывается, то молчит, ибо в каждом из нас - частица того Джина. Недавно в «Новостях» передали, что какая- то Городская Дума, все до одного депутата, получали откаты от бандитов- предпринимателей. Но ведь депутаты не патроны, которые отливают на заводе. Они перед выборами били себя в грудь кулаком: «Мы за вас в огонь и в воду».   Мы их избирали, они - частица нас самих. Значит, мы сами такие.  Любой из нас, став   депутатом, забывает  все обещания, ибо своя рубашка рубль бережёт. Ещё не нашлось депутата в Госдуме, который бы встал за трибуну и принародно отказался от баснословной зарплаты и не менее баснословной пенсии. Ищите дураков в зеркале. А мы ждём, когда президент засучит рукава и станет «верёвку сучить» да чертей этих «мочить». У него эти рукава наглухо завязаны теми же чертями и нет у него «меньшего брата в мешке», ибо хоть Губа у братца и порвана, но не Дура,- пристроился где-то у Кормушки, его за уши не оттащишь.
Только что оштукатурили и побелили стены парапета около плавательного бассейна. Любо-дорого смотреть! Тут же какая-то сволочь, потоптавшись предварительно в луже, оставляет на стенах следы своих ботинок. Теперь чуть ли не каждый ребёнок, проходящий мимо в школу, украдкой, чтобы никто не видел, пытается оставить и оставляет «свой автограф».
Рабочие забетонировали дорожку к бассейну. Как положено, огородили красной ленточкой с белой полоской.  Какой-то дебил дождался темноты, и вдоль и поперёк исходил всю дорожку. За ночь бетон застыл, теперь на той дорожке только ноги ломать. А мы говорим: «На Западе нас не любят». Да мы скоты самые настоящие. Ну, посудите сами:
Едет на «мерине» расфуфыренная краля (а так хочется назвать: «кляча»). Останавливает своего шестисотого у обочины, приоткрывает дверку и выкидывает   из салона пакеты с мусором. Буквально в полукилометре попутного движения стоят ящики для мусора. Нет, там выбрасывать мусор ей зазорно: ну как же,- такая  вся из себя и мусор! Что ты, что ты,  это же нонсенс: от неё ж отходов не бывает. Это другие какают. Она нет, Боже упаси.
А мы картинно заламываем руки, обращаемся к небу: «Ах, Господи, где она, национальная идея, вокруг которой сплотился бы народ». Да вот она! Выйди за околицу любого посёлка - и дышать нечем от этой национальной идеи. Всё завалено мусором. От безысходности так и хочется закричать: « Иде- я нахожусь?» (В дурдоме… нужно лечиться, и  к бабке не ходи…)

А вот возьмите любого милиционера. Он стоит на страже своего блага, и борется не с беспорядками, а  с тем, чтобы оно, это благо, не досталось нам.
Давно надо было выгнать всех ментов подчистую, определить им всем пенсии, и близко не подпускать к власти. Хватит! Навластвовались. На их место назначить кадровых офицеров, но ни в коем случае не генералов. (Про них ещё речь впереди). Такую идею предложил Жириновский. Лейтенанты, капитаны, майоры действующей армии были ещё кристально честными. Вот она, перестройка! Больше ничего не надо делать. Представьте себе на минутку честных работников правоохранительных органов. Как бы чувствовали себя чиновники – взяточники и бюрократы - мздоимцы?!! Сразу бы жизнь у нас стала нормальной, мы бы не ходили вверх ногами, и шведский социализм с человеческим лицом показался бы блёклой тенью нормального уклада жизни.
Но время упущено. Невозможно найти в рассоле свежего огурца, так же как теперь честного человека можно найти, разве только что на Марсе. А это уже чудо!
Да-а-а-а! Каких только чудес не бывает на свете. У нас на деревне жил Хмырь.  Прозвище у него было такое. Теперь-то он – кум королю и сват министру. Не иначе как Василь Васильевичем величают, хотя за глаза кличут Вась Вась. А был бомж-бомжом, пил беспробудно, вечно грязный ходил, небритый, с «фонарём» под глазом и разбитыми губами. Теперь у него «Форд». Черный. Блестит, как сопля на дороге. А ведь бывало с  утра ни свет ни заря, он трётся около продовольственного магазина. ( Теперь это модно: весь день гуртом торчать у магазина, выклянчивая у прохожих покупателей рубль или два на пиво). Так вот какой-то «фордовый» парень дал Хмырю  целую бутылку водки. Вдвоём с дружком  они расположились в сквере на лужайке. Стакан гранёный всегда при них, карамелька и бутылка,- что для счастья ещё нужно. Хряпнули по чуть-чуть, загрызли карамелькой. А бомжи они же слабенькие. Сто граммов,- и он уже готов. Дружок  Хмыря тут же отрубился, повалившись  на траву. Сам Хмырь с посоловелыми глазами сидел и раздумывал: «Налить ещё или подождать». Налил полстакана, хотя голова была  тяжела, как чугун,- нужны были усилия, чтобы её держать, а тем более, ею вертеть. В глазах туман сгущался.
На мусорном баке сидела ворона. Она большая специалистка воровать закуску у зазевавшихся пьянчужек. Глазом не моргнёшь, а уже кусок колбасы стибрила. Видит теперь, « клиенты»  «созрели»: один уже «не мычит, ни телится», второй вот-вот  кувыркнётся (Хмырь сидел полулёжа и его сильно «штормило», но он настойчиво делал  усилие  взять стакан). Тут подлетела ворона, и видит: закуски никакой нет, только бутылка да стакан, а схватить чего-то надо. Привыкла тибрить, хоть обёртку от конфеты. Она клювом  цап стакан и потащила вверх. Стакан тяжёлый, и вороне не так-то просто тащить его, располагаясь вниз головой и вверх хвостом, это же не вертолёт или самолёт вертикального взлёта. Она пыжится, крыльями  машет, а стакан скользкий, не держится в клюве. В панораме своих мутных глаз Хмырь ворону не видит, а только стакан. Он хочет его взять, да не тут-то было. Стакан не даётся в руки. То поднимется, то слегка  опустится, словно дразнит и манит за собой вверх к небесам.  А потом, гранёный,  и вовсе на какое-то время пропал, и тут же рядом упал, вылив на траву всё содержимое своё. Хмырь мгновенно протрезвел, стал как огурчик, встрепенулся и уже трезвой головой подумал, что случившееся только что с ним,- это провидение Божье. С той поры он резко завязал. Но на этом чудо не закончилось. По чьей протекции мне неизвестно, но Хмырь вскоре становится замом Главы местной администрации по земельным вопросам,  Василием Васильевичем, т.е.  Вась Вась.  Это   чудо  так чудо! Такое могло случиться только  в России. Теперь у него не жизнь,-  разлюли малина. Налево и направо распродаёт народное добро, то бишь земельку.  Настроил родственникам коттеджей, иномарок накупил. Но поговаривают,- опять стал пить. На бутылку коньяка натянет соску и под одеялом присосётся к ней, пока не отпадёт. А иначе уснуть не может. Мнится ему,  опять Зимний Дворец штурмуют, соседские мужики с вилами на его ворота лезут. Для этого случая он завёл собаку с обрезанными ушами. А всё равно на душе неспокойно. Да о каком спокойствии говорить?!! Не той неделе у него на участке прорвало водопроводную трубу. Его как раз дома не было, рано утром уехал на выгодную сделку. Сделка никак не получалась, а тут жена звонит, так и так на участке море образовалось, скоро подвалы затопит. Ну, он позвонил  в ЖЕК, вызвал  ремонтников. Ему бы самому присутствовать на участке, но как бросишь такую сделку. Столько бабок светит, считать замучаешься. Весь день уговаривали смежника (по огороду) уступить свой участок. Ведь, какой сейчас пошёл клиент,- он думает, что если платит бабки, то готов тебя с потрохами сожрать. Жене покупателя, видите ли соседний участок приглянулся (на нём сосна необыкновенная росла). Она закапризничала перед мужем: вынь да положь,-  пристегни участок с сосной. Сделку отложили до завтра. Вась.Вась. приехал домой под вечер, злой как его с обрезанными ушами собака. Жена, стоя на пороге дома, встретив мужа, стала рассказывать, как та собака чуть железную клетку не порвала, всё кидалась на ремонтников, которые откапывали трубу за сараем. Тут Василий Васильевич ни с того ни сего хрясь  прямо у крыльца на земь, и обратился опять Хмырём,- имеется ввиду, что под глазами проявились синяки, и из губ кровь потекла. Жена с трудом заволокла его в дом раздела, уложила на диван и вызвала «скорую». Пока ждала «скорую» чуть голову не сломала, всё не могла понять, что случилось с мужем. А он на диване глаза выпучил, вроде бы тужится, пытается  что-то сказать, а язык не ворочается, только пальцами рук шевелит, вроде шепчет, а пойди, догадайся, что он ими шепчет. Врачи «скорой» сделали укол, и мало чем обрадовали. Первичный инсульт, там ещё что-то такое. Теперь какие у нас врачи, лучше бы их и не было. Короче, сказали, что если будет хуже, звоните. А куда же ещё «хуже»?!! Он и так колода-колодой лежит. Когда Хмырём был хоть как-то разговаривал: в день два, три слова, бывало, скажет. Честно признаться, лексикон скудноват был у Василия Васильевича. Матершиной покрыть,- пожалуйста, но до умного разговора дело не доходило. А теперь вот и совсем не мычит и не телится.  Пойди, узнай свою судьбу: что лучше, быть Хмырём с протянутой рукой около продмага или Вась. Вась. Так и не поправился он. Вскоре отдал Богу душу. Как только его похоронили, водопроводчики, что ремонтировали трубу в огороде, тут же купили себе иномарки. Раньше бывало,  с работы прямой дорогой не ходили, всё их по кустам носило. Теперь при галстуках и только по имени отчеству. Потом один из них за стаканом проболтался дружку Хмыря: «Когда пошли по огороду с миноискателем  (так они зовут металлоискатель), за сараем нашли закапанный литой ящик из - под патронов.  Там в тряпке Вась. Вась  золотишко прятал на чёрный день. Хотели пошутить, чтобы потом вернуть.  Оказалось, возвращать-то некому». Жена же теперь божится, клянётся, что никакого золота в огороде не было. Пойди, узнай, кто прав, кто виноват.

Да какую зарплату не дай,- всё равно будет воровать. Ты его хоть озолоти,- он всё равно будет воровать. Закваска такая в нём.

Игорь по началу как-то с холодцом относился к Африканычу. Считал его балаболкой, пустомелей. Потом стал прислушиваться к его бредням. Даже брал диктофон с собой на рынок, записывал, чтобы его домашние тоже могли послушать. Вот некоторые из этих записей.









1-ая  запись

ПИСЬМО НА ТОТ СВЕТ.
(прошение об одном научном закрытии)

Михаилу Евграфовичу Салтыкову-Щедрину, усопшему в прошлом столетии.
КОПИЯ: Самому Господу Богу.
«Дорогой земелюшка, многоуважаемый Михаил Евграфович! Российские мужики просили меня потолковать с Вами об одном Вашем научном открытии. Каком открытии? Ну, как же. Вспомните свой знаменитый труд «О том, как один мужик двух генералов прокормил». В нём Вы описываете, как на каком-то необитаемом острове Вы обнаружили две особи/ в последствии названные Вами генералами/ и посадили их на шею мужику. Пржевальский, в отличие от Вас, открыл только одну лошадь, но от этой самой скотины, то есть лошади, нет ни какого вреда. От особей, открытых Вами, нам, российским мужикам просто житья не стало. Их столько развелось! А сколько уже в каталажках сидят! Честно признаюсь, в нашем колхозе «Дай Бог терпение» картошку и то реже сажают. Генералов сажают в одиночку и парочками. Скоро, поговаривают, их будут сажать, как при Хрущёве сажали  кукурузу,- квадратно- гнездовым способом.
Спешу сообщить земелюшка, открытые Вами особи в количественном измерении превзошли все ожидания: множатся, как инфузории- туфельки. Только в одной Госдуме от их сапог и красных лампасов в глазах рябит.
В качественном же измерении никакого движения не наблюдаются. Головы у генералов до сих пор пусты. Вы, прямо скажу, счастливчик! Во время своих опытов (книга «История одного города»)имели честь наблюдать голову, фаршированную трюфелями. Как всякое чудо природы, такая голова рождается раз в сто лет. Но так как мы не дотягиваем до ста лет, такие головы и не видим. В основном, встречаем пустые а по большей части, - порожние.
К примеру, в 1993 году один генерал - матершинник возомнил себя умным. Как сказал бы Ваш современник-баснописец, у генерала от радости в зобу дыхание спёрло, и он в свою очередь спёр титул президента России. Если бы в голове генерала - матершинника было бы хоть чуть–чуть разума, то он (разум) затуманился бы. А так как туманиться было нечему, то у генерала появилось огромное желание до кровопролитиев. Он стал собирать ополченцев и приказал штурмовать Мэрию и Останкинскую телестудию. В результате,- несколько сотен убиенных. По - дальнейшему поведению генерала, когда того выпускали из «кутузки» «Матросская тишина», газеты и прочие СМИ сделали заключение, что матершинник  произвёл в голове текущий ремонт(на капитальный ума не хватило). По крайней мере, кое-какой мусор из головы выкинул. Однако при разговоре о невинно - убиенных угрызения совести ни грамма не испытывает по причине нам неизвестной.
В своём труде Вы очень правильно заметили (цитирую): «что… голова…вследствие пересыхания мозгов/ от ненужности их в употреблении/ перешла в зачаточное состояние. После того…удалось…положить начало целой особи короткоголовых/микрокефалов/, которые существуют и до днесь».
Сущая правда, и сегодня они живы. Один такой микрокефал, генеральный из всех генералов, обещал в течение месяца скрутить в бараний рог всех непослушных на Кавказе. Раздухарился и целых два года крутил в Чечне неизвестно что, а потом выяснилось,- оказывается, рога-то два года ему крутили и обломали их. Теперь ходит комолым. А его друг, то же микрокефал, расставил в селе Первомайском тридцать восемь наблюдателей и сам с ними вместе следил, как террористы бежали босиком по снегу из окружения.
-Никогда не видел,- признался микрокефал,- чтобы по снегу босиком бегали.
Вот до чего додумалась пустая голова. Будь в ней хоть чуть трухи или мякины, ейный обладатель снял бы с себя сапоги и отдал террористам, дабы те, паче чаяния, не простудились.
Хочу Вас удивить, дорогой Михаил Евграфович. В Вашу бытность такого чуда не было. В некоторых деяниях, к коим прикладываются руки наших генералов, голова вообще не нужна. Например, покопаться в грязном белье президента и его окружения. Вот это по-генеральски! Собрать всё: кто когда мочился, кто как подтирался; самолично обнюхать всё, чтобы ни у кого не зародилось сомнение в том, что ковырялись именно в г-не, а не в чём-то другом. Но то ли у президента прачка чистоплотная, то ли что-то не сработало, сам- то генерал понюхать понюхал и занюханым притих в Госдуме, хотя на выборах обещал дать понюхать и народу.
Одним словом, уважаемый Михаил Евграфович, дело табак. Нужно что-то делать. Вы теперь ближе к Господу Богу. Зайдите к нему, посидите, покумекайте вместе, как нам пособить. Конечно, хорошо бы с бутылочкой, но послать Вам таковой не могу, так как у нас в палатках продают такую «морилку»,- ну живой керосин из Вашей лампы, при свете которой Вы делали своё научное открытие. Слёзно Вас просим: «Закройте его к чертям собачьим обратно». Вот как Вы посадили генералов на шею мужику, так они до сих пор на чужом х…(простите, не с той буквы начал) горбу норовят в рай. Совсем житья от них нет никакого. Помогите и не гневайтесь на нас грешных.
Остаюсь с земным поклоном к Вам
Мужик Российский.



2-ая запись

(Нельзя ли поаккуратнее!)

В районной больнице посёлка Отмороженные Столбы Ч.П. Сбежал больной. Можно сказать, прямо из-под скальпеля. Его готовили к операции. Утром медсестра зашла в палату, как обычно, замерить температуру, а больного корова языком слизала. В раскрытое окно только полинявшие занавески засасывало, указывая путь  исчезнувшего пациента. До одиннадцати часов весь персонал больницы на ушах стоял. Это ведь не шуточное дело. Не какой-то там мальчишка убежал на свидание к возлюбленной. Солидный человек, бывший председатель колхоза «Дай, Бог, терпения», а ныне действующего ОАО «Шестьдесят лет без урожая» сам Григорий Григорьевич Долбилов. Полдня о нём ни слуху, ни духу, а в обед привезли чуть живого. А случилось вот что:
В шесть утра, как только по радио пропикало и прозвучал Гимн, в последних известиях передали итоги выборов нового губернатора (старый проворовался и его посадили): «По данным Избиркома победу одержал коммунист Брехалов. Тут Долбилов и сиганул в окно. Прибежал домой запыхавшийся, в туалете из вентиляционного канала достал целлофановый пакет (кстати сказать, он тут и заначку от жены прячет, только вы не говорите ей). Достал, значит, пакет, а в нём партбилет Члена КПСС. С этим билетом он, значит, тягу на работу. А там, втихоря,  уже партячейку восстановили. Последние лет десять Долбилов не платил членские взносы. Тут не стал мелочиться и выложил кругленькую сумму. Довольный, пошёл к себе в кабинет. Снял со стены портрет Ельцина, засунул его за сейф, вытащил портрет Зюганова, что пылился в сейфе, тряпицей вытер его и ножичком убрал следы сидевших когда-то мух. Встал на стул, только повесил портрет и вдруг по радио говорят:
-По уточнённым данным победил демократ Вороватый…
Ну что тут поделаешь. Наш Долбилов и скандыбился. Чуть живого привезли в больницу.
В связи с происшедшим у меня такое заявленьице:
-Господа дерьмократы! Нельзя ли воровать по-аккуратнее. Нешто так можно хапать. Вон как народ шарахается из стороны в сторону. Если дело и дальше пойдёт так, то из моргов мертвецы скоро разбегутся.
Россиянам мой душевный совет: не тратьте зря деньги на своё здоровье, экономьте их на похороны,- от такой жизни скоро все со смеху поумираем.






















3-ья запись.

ХОТЬ   ВОЛКОМ   ВОЙ !

Жил себе у нас в деревне Егор Попов до восьмидесяти годов. Тихо, смирно. Особо не высовывался: держался в сторонке, не мешая другим жить. Так бы, глядишь, и умер незаметно, будто свечка затухла. Не-ет. Её, судьбу- то, не переиначишь. Она вона какие коленца выкидывает. Устроила ему под конец жизни фейерверк.
-Егорушка, ты ба съездил в раён  што-ля,- надоумила утром на днях старуха. За безумолчный её язык Егор звал свою Анюту Молотилкой. Молотит, молотит языком без остановки.
-Чаво я там забыл? - огрызнулся Егор, не отрываясь от телевизора. Шла трансляция кубка Дэвиса. Старик давно пристрастился к теннису, повидав игру Марата Сафина. (Настоящий Российский Мужик: под настроение гору на бок своротит к чертям собачьим).
-”Чаво, чаво”,- передразнила старуха, протирая насухо вафельной утиркой вымытые тарелки.- Зачавокал...Что ж ты- мужик, а наравне со мной пензию получаешь. Я всю жизнь уборщица.... Ты- то вон сварщиком Колымскую электростанцию строил... скока лет яйца морозил, а получаешь что?
-Ну, завела свой барабан,- буркнул себе под нос Егор и уж погромче усмехнулся .- Твоя молотилка сегодня на ремённом приводе али на цепном?
-Сам ты цепной...только не скажу кто,- обиделась старуха.- Ему дельное,  - он артачится. Вон Путин в телевизоре когда ещё обещал прибавить северянам...
При фамилии президента Егор посерьёзнел. Не потому, что президент. Нет. Просто, как мужик, Путин ему нравился. Без пышных лозунгов, наперекор недоброжелателям в самой  России и, особенно,  на Западе, Путин по кирпичику, по гвоздику восстанавливает былую мощь страны,  разваленную бывшими  мудаками - правителями. Горбачёву, считал старик, вообще не надо было из комбайнёров лезть в президенты: доверь чудаку член  хрустальный он  его, не думая,  расколотит. Развалить такую страну!- это тебе не огрехи понаделать в колхозе Ставрополья. Уж так хотелось мужику затесаться в историю Отечества рядом с Петром Великим, с Лениным, со Сталиным.
А на Ельцина вообще глаза бы не глядели: пил и пил, пил и пил. Скока можно? Как увидишь его  с экрана, ну  хоть закусывай. Стыдоба!
А этот, теперешний президент- мужик, что надо. Ясное дело, выпивает (как же без того), но с умом. Сам- то Егор не ангелом жил. Бывало, схлестнётся с кем- ни будь получку обмыть, или какую круглую дату отметить,- чуть тёпленьким приползал домой. Теперь- то уж шалишь...- друзья все повымирали,- давненько не выпивал. Одному  как-то без интересу, а так чикалдыкнул бы стакашек, для разговорчику.  Правда, втихаря, чтоб старуха не вынюхала. Уж больно она печётся о его здоровье. Всё в книжках вычитывает, чем да как его, Егора, кормить, чтоб не потревожить язву (сувенир с Колымы крепко прижился).
- Вона Нюрочка  Слепкова хвасталась,- ей прибавили аж двести рублей,- назидательным тоном продолжала старуха, не глядя на мужа. Она всегда так делала. Будто у неё где-то внутри патефонная пластинка крутится, а старуха только рот разевает, озвучивает, что на пластинке- то записано. Всё у неё выходило складно, без запинки,  не ошибалась. И не придерёшься, и не возразишь,- говорила по  делу. Не мытьём, так катаньем заставляла Егора делать по-своему. А он и не возникал. Долго молча слушал и смотрел, пока Марат не  выиграл (не будь его,- наши  продули бы!). На радостях Егор  засобирался. Достал из-за портрета сына документы, завернутые в пакет, сунул в боковой карман пиджака.
-Да смотри не схлестнись там с кем-а-а,- наказывала Анюта, будто чуяла неладное. Сняла прилипшую к рукаву пиджака белую нитку, доверительно глянула на мужа,- табе пить не идёть,- глаза делаюца как у замороженного судака, страх аж взглянуть.
-На какие это я шиши схлестнусь? Скажешь то жа...-буркнул Егор.
-Свинья грязи всяда найдёть...- отмахнулась старая.
В районном центре Егор нашёл четырёхэтажное  здание, в котором когда-то размещалась школа. Была когда-то замурзанная, с обвалившейся штукатуркой, с разными росписями на облупившихся стенах типа: «Тут был Вася». Теперь фасад сиял коричневым кабанчиком. У входной двери на стене слепила глаза размером метр на метр бронзовая вывеска, на которой затейливым курсивом значилось:    ”ПЕНСИОННЫЙ ФОНД”.
Не умей читать, Егор подумал бы, что он - в Белокаменной, а не в районном центре, попал в министерство каких-то там цветных металлов..
-Вот они, где наши денежки- то!- невольно сорвалось с языка Егора, и правая рука сама собою указала на бронзу, ослепившую старика. Егор крепко зажмурился  и на мгновение застыл, вроде как протянутой рукой шарил дверь.
-Дедушка, вход здесь,- откуда ни возьмись, явилась расфуфыренная дамочка средних лет, сильно надушенная,  намного сильнее размалёванная. Она любезно открыла входную дверь, придержав её, пропустила  Егора вперёд.- Если насчёт пенсии,- поднимайтесь на третий этаж.
В вестибюле перед лестницей, ведущей на этажи, стоял большущий стол. Около него охранники: два огромных мордоворота, перед которыми Илья Муромец, наверное, выглядел бы маломеркой. Одетые с иголочки в униформу, они безудержно над чем-то хохотали, не обращая внимания ни на дамочку, цокавшую каблучками по паркету длинного коридора, ни на Егора, поднимавшегося по лестнице наверх. Их громкий смех неприятен был Егору, казалось, они смеются над ним.  «Жирные коты!,- подумал Егор, с опаской косясь на охранников.- Недурно устроились!»- старик  десятым чувством понимал, что и тут без доли его пенсии не обошлось. 
На третьем этаже такой же длинный коридор. Старик стал в сторонке,- нужно было отдышаться, осмотреться куда далее путь держать. Тот коридор напоминал встревоженный улей. Дверей пятнадцать вдоль коридора, и у каждой где змейкой, где кучей, а где и просто вроссыпь толпились люди. Они были похожи друг на друга возрастом, простотой в одежде, утомлёнными лицами. Какая-то серая однообразная невесёлая масса раздражёнными голосами вела недовольные разговоры. То и дело гомон толпы стихал, забиваемый бойким цоканьем дамского  каблучка: открывалась шпонированная под дуб дверь какого-нибудь кабинета, и «слуга народа» в виде расфуфыренной особы важно проходила к двери другого кабинета. Стоголовая толпа, как подсолнухи за солнцем, смиренно сопровождала удивлённым взглядом «деликатную» особу, как будто та с другой планеты: «Не явление ли Христа народу?!» По крайней мере, её одежды и манера держать себя и двигаться ну ни как не совпадали с серой массой пенсионеров. «Инопланетянки» постоянно слонялись из кабинета в кабинет. Делают они это вот по какой причине: сегодня они принимают от посетителей документы; завтра не приёмный день,- они будут те бумаги обрабатывать, и  нет резона  набирать целую охапку, когда можно обойтись двумя, тремя, организуя себе дополнительный выходной. Вот почему «инопланетянки» слоняются весь день из кабинета в кабинет. В одной руке у них чайник или кофейник, чашка с недопитым кофе, или просто ключ от кабинета. Другая рука, прижавши к груди кипу документов, сообщала,  мол, иду к начальнице выяснить тот или иной вопрос. «Но если сама не можешь решить данного вопроса, на кой ляд ты тут сидишь?! Иди, торгуй пирожками, мороженым, ситро продавай. Прямо вот зло берёт! Кукла чёртова. Глаза бы на них  не глядели!»- Егор начинал «заводиться». Он терпеть не мог всяких дармоедов, особенно «кабинетных крыс»: каждая из себя меня корёжит, как - будто она -  пуп земли, а сама чуть что,- бежит к начальнику с вопросами. Пустышка!!!
Егор отдышался, осмотрелся. Первая с краю дверь с обеих сторон богато обитая жёлтой кожей с позолоченной канителью, открыта настежь. Егор несмело заглянул в комнату. Приёмная. И никого. Справа дверь к заведующему, слева - к заместителю. Старик решил зайти, тронул правую дверь и надавил на неё. Его глазу открылась огромная комната, как  армейская столовая. Весь пол застлан персидскими коврами. По стенам, где не было окон, стояли большие красивые импортные кожаные диваны. Между ними шикарные кресла. Около окон столы. На одном восседал компьютер со всеми его причиндалами, на другом огромный телевизор. На других столах цветы, цветы, цветы. По середине длинный большущий стол с массивными ножками-тумбами,  покрытый зелёным сукном. Стулья из красного дерева с высокими фигурными спинками придвинуты были к столу. (Прислонить голову на таковые во время заседаний, все равно, что витать в эмпиреях по соседству  с Господом Богом). Над всем этим висела большущая люстра с вентилятором. Её хрусталь серебрился своими многочисленными  гранями. «Царские палаты»- мелькнуло в голове старика.
-Ну, кто там расхлебенил дверь?!- раздался зычный и властный мужской голос из-за двери.- Заходи.- Голос у заведующего пенсионным фондом, Михал Ефимовича Прыткого, командирский. Порою какому-нибудь незадачливому полковнику, чтобы стать генералом, не хватает как раз вот такого вот голоса. А у Прыткого всё при всём, и вообще, он мужик разбитной. Был начальником городской свалки, завотделом культуры в райсовете, даже главврачом районной больницы, правда, с известной приставкой «И.О.». Теперь вот здесь.
Егор застал Михал Ефимовича за любимым занятием. Всё свободное время  заведующий прохаживался вдоль длинной пустой стены, на которой были наклеены фотообои: во всю стену с потолка до пола красовалась картина Ивана Шишкина  с соснами среди огромного ржаного поля. Фотообои, по словам жены Прыткого,- анахронизм при таком современном убранстве кабинета, но Михал Ефимович специально не тронул их во время ремонта. Дело в том,  что он от кого-то слышал, якобы, всякий раз, когда смотришь на произведение искусства, открываешь для себя что-то новое. Пока Михал Ефимычу не удавалось этого сделать. На полотне он видел только три вещи: огромное ржаное поле, сосны и пыльную дорогу, тянувшуюся наискосок через всю стену от пола до самого потолка. Заведующий замер в пол-оборота,  как раз ступив ногами у края жёлтой пыльной дороги, как бы собираясь по ней идти в поисках искомой отгадки. Прыткый держал руки глубоко в карманах брюк, качаясь с бока на бок, как маятник метронома, то в одну сторону, то в другую, играл  «в карманный бильярд». Появление Егора нисколечко  не смутило его и не оторвало от любимого занятия: он продолжал «катать шары». Егор высказал  цель своего визита.
-Зайди, напротив, к заму,- указал рукой на противоположную дверь заведующий, и не раздумывая, зашагал… в дальний угол «палаты», отказавшись идти пыльной дорогой. (Да и действительно, с какой стати обувку пачкать?!)
Замом у Прыткого была Нелли Фёдоровна Кобылянская, миловидная дамочка с чудными ямочками на щеках, с шикарной причёской и с неизменным спутником современных женщин- детективом, хитро спрятанным среди прочих бумаг. Так не вовремя и так некстати заглянул этот старик! На самой развязке повествования! Кобылянская, не поднимая головы, отмахнулась от старика, как от мухи и послала его… к своей помощнице в 44-ый кабинет.
-Пом…зам… зава!- чеканя каждый слог, громко усмехнулся старик, проходя по коридору через всю толпу. А получилось будто собачий лай: «гав-гав-гав». - Неровен час,  скоро залаешь.
Задумавшаяся было о чём-то старушка, очнулась вдруг и сказала:
-Э-э-х, милок! Торчу тут, как забытая клизма, уже третий день, - не токмо залаешь, волком завоешь! 
  Около дверей с двумя четвёрками толпилось всего человека три, не более. Егор облегчённо вздохнул и стал осматриваться, искать место, где бы приземлиться. Кстати, в подобных заведениях сесть разом не на что, чтобы посетители особо- то не засиживались. Иным, глядишь, захочется и вздремнуть!  Егору приходилось и ранее бывать в оных учреждениях, и всегда он отмечал характерную деталь: в помещениях, как будто нарочно затевали  ремонт или проводку телефонных кабелей, или вставляли новые рамы. Добрая половина кабинетов, естественно, не работала, потому- то  «инопланетянки» на законных основаниях  весь день слонялись  по магазинам, парикмахерским и другим подобным местечкам. Конечно, слабонервный посетитель махнёт рукой на очередь и отложит своё дело до будущего раза, хотя в следующий раз, возможно, будут перестилать или красить полы, или натирать паркет. Ну, это так, к слову сказать.
Егор приметил, что кабинеты и после 44-ого номера продолжались, но все были закрыты. Вывешенное объявление гласило: «ИДУТ МОНТАЖНЫЕ РАБОТЫ».
Только крайняя дверь была приоткрыта, из которой тянулись в несколько следов белые провода и слышались мужские голоса. Егор полюбопытствовал и заглянул в кабинет, желая попросить стул. На стульях в кабинете, на полу лежали бобины проводов, стояли раскрытые специальные ящики с инструментами. Два мужичка в фирменной спецовке сидели возле стола, разложив всевозможную еду и прочую  закуску. Очевидно, завтракали. Было на столе и что выпить.
-Заходи, отец!- приветствовал старика тот, что сидел передом к нему.- Не бойся, мы не кусаемся.
Тут к старику на вращающемся кресле скоро обернулся и второй мужичок. Батюшки мои ! Свят, свят! Вылитый - Путин. Невысок росточком, с резвыми, умными, но без всякой хитрости глазками, гладенькая причёска с залысинами, нос слегка продолговатый. Ну ни дать, ни взять Владимир Владимирович! Дед Егор остолбенел. Рука, вначале просившая стул, сама замерла на месте: «Не привидение ли это?!» Егор хотел перекреститься, но рука  не слушалась,- неожиданность так шибанула его.
-Присаживайся к нам, батя, - подчёркнуто учтиво сказал Путин, однако голос был уже не тот. Это размагнитило слегка старика, но не разочаровало. Он попросил стул, не спуская глаз с мнимого Путина, как бы изучая его. Тот убрал бобины проводов со стула, придвинул его ближе к столу и пригласил старика присесть. Егор продолжал находиться во власти иллюзии. Он так уважал настоящего Путина, можно даже сказать боготворил его, что и мнимому  Путину не мог просто так отказать. Потребовалось бы какое- то время, чтобы окончательно размагнититься. Но прежде пришлось присесть хотя бы и на краешек предложенного стула. Пока он садился, напарник мнимого Путина выглянул в коридор, попросил женщин, чтобы сказали, когда подойдёт очередь старика, идти в кабинет. Похожий, на Путина взял со стола зелёную пузатую бутылку, на этикетке которой большими буквами значилось: «НАПОЛЕОН», налил не больше напёрстка в пластиковый стаканчик, поднёс старику. Егор слышал про армянский коньяк, про тот же «НАПОЛЕОЕН», но пить никогда не  приходилось. Оно бы и сейчас  не нужно было. Разве что пригубить маленько! Хотя бы попробовать на вкус: шо оно вин такэ. Подвернётся ли ещё когда случай попробовать?! (На свои шиши и рассчитывать нечего). Так что  отказывать хоть и не настоящему Путину не было никакого резона. Егор решил малость пригубить, но подлая рука, вечно трясущаяся в таких случаях, и на этот раз подвела: выплеснула всё содержимое стаканчика старику в рот. Вку-у-ус необыкновенный! Бальзам, да и только. Сразу по жилочкам потекло тепло и некая истома. Блажен тот человек, кто сотворил такой напиток!
Парень, похожий  на Путина, предложил старику кусочек шоколада. Тоже приятный, тает во рту и жевать не надо (кстати, оно и нечем). Вот так вот случись встретиться нос к носу с настоящим Путиным, сразу и не найдёшься что сказать, с чего начать разговор. Дед Егор молча шамкал впалым ртом, подыскивая надлежащие слова. Напарник похожего на Путина угадал состояние старика:
-А мы его, разговорчик- то, сейчас спрыснем и оживим,- и плеснул в стаканчики не больше первого раза.
-Спасибо вам, ребятки, огромное,- возразил старик.- Уважили.  Но это уже будет слишком,- и указал пальцем на стаканчик.- Не сдюжу. Сами понимаете, года…
-От него только здоровее будете,- стал успокаивать Егора не настоящий Путин.- Только настроение поднимется. Мы ж сами не пьянки ради…поднять тонус…
Настроение у старика и так  уже было намази. Много ли человеку надо для счастья?! Теплое движение доброй души,- и ты уже на седьмом небе. Егору было достаточно того, что предложили сесть. Он отдохнул, даже разомлел немного. Во второй раз не надо бы было соглашаться,  но отказать Путину, хоть и не настоящему, язык не поворачивался. И в руке появилась крепость, уверенность. По крайней мере, не дрожала, подлая, как в первый раз, чётко опрокинула стаканчик в рот. Напарник не настоящего Путина предложил конфетку, раздев её до гола. Егор только положил её в рот, из коридора послышался женский голос:
-Дедушка! Ваша очередь подошла.
На ходу, поблагодарив ребят,  бодро засеменил ножками в желаемый кабинет, что был рядом, за перегородкою, откуда периодически доносились голоса, пока Егор гостил у ребят.
Убран кабинет был немножко иначе, нежели те два, но все равно тот, кто колдовал над интерьером, хотел, чтобы в этих стенах больше отдыхали, нежели работали. Об этом говорил и вид молодой девушки, которая всякими там прикидами  принарядилась на дискотеку, да вспомнила, что сначала надо сходить на работу, а уж потом дискотека. Время поджимало, переодеться некогда, пришла, в чём была. А выглядела она красивой, как и вся молодёжь. Суховата в деловом разговоре и чувствовала себя не совсем уверенно. Егор заметил это при первых же её словах. Он назвался, подал свои документы и высказал суть вопроса, интересовавшего его. Девушка быстренько потыкала клавиши компьютера, стала читать на экране высветившиеся данные.
-Пенсия вам начислена правильно,- сухо произнесла она.
-Как же правильно?- возмутился старик не столько смыслом, сколько сухостью сказанного.- Простая уборщица больше меня получает. Выходит я зря на Колыме морозил… эти… самые… И мне меньше…Где же тут правильно?... – старик «заводился», что называется на «холодную», голос его постепенно крепчал, становился звонче, как - будто внутри у него  кто- то сидел и давил на газушку. Дед Егор пытался и никак не мог вспомнить   что -то важное, о чём говорила старуха ему на дорожку, потому, наверное, начинал терять контроль над своей речью: то вдруг замолкал, будто внутри его запал кончался, с открытым ртом стоял посреди кабинета, то вновь «его движок» начинал тарахтеть с ещё большим усилием. Тогда он выпаливал очередь, как из пулемёта: про кабанчик и бронзовую вывеску на фасаде; особо остановился на охранниках (кого и от кого охранять?); про «царские  палаты»…
-Вы на нашей нужде жируете! Ковры да кожаные диваны! Посмотрите, как одет простой люд!- старик ногой толкнул дверь, желая показать невзрачную толпу пенсионеров. Шпонированое полотно, лёгкое на подъём, неожиданно стукнуло пожилую дамочку, которая,  услышав через перегородку нарастающий голос старика, бежала из соседнего кабинета на выручку молодой. Тут старик как раз вспомнил то главное из наказов старухи: « Путин по телевизору обещал прибавить пенсию северянам». Вот оно что. Настойчивость старика  опиралась не на пустоту, не на воздух. «Просто эти дамочки не слушают новостей»- подумал дед Егор, а вошедшая дама, потирая ушибленный  лоб, наперекор ему думала: «Нам  это нужно? чтобы потом приходили вот такие старики и старухи и качали свои права? Пенсионерам, этим нищим - попрошайкам только дай волю: заплюют и втопчут в грязь. Посмотри, какие они все здоровые,  крепкие,- кувалдой не сшибёшь. Попробуй зайти впереди них них в трамвай, в автобус или в электричку,- жила тонка сдвинуть их с места. Как Красноярские Столбы!»
Противоборствующие полюса накалялись с неимоверной быстротой. С одной стороны этому способствовал «НАПОЛЕОН», с другой - честь мундира не давала возможности пойти на попятную. Чиркни спичкой! и взрыв обеспечен. Старик стоял на своём:
-Путин давно ещё  сказал по телевизору, что северянам прибавят пенсии.
-Да вы больше слушайте этого Путина! Путин сказал, Путин сказал,- со злобой стала передразнивать старика дамочка, придя в себя от столкновения с дверью.- Он много чего говорит, а где их, деньги, взять? Болтать-то легко,- пожилая дамочка не то что сказала, а «плесканула» из пузырька серной кислотой в лицо старику. Он терпеть не мог, когда об уважаемом им человеке отзывались наплевательски. «Оно и впрямь, как же можно вот так огульно. Ведь Путин…ведь Путин…Он последняя надежда и опора России. Других- то, кто бы мог постоять за неё и близко  не видно. Это ж вот как у теннисистов: знаменитых много, а в кубке Дэвиса за всех отдувается Марат Сафин. Где же здесь справедливость?!». Тут, конечно,  старик не выдержал  и «пошёл в разнос».
-Да вам и цари были нехороши!- ринулся в наступление дед.
-Кому это вам и какие цари?!- возмутилась пожилая дамочка, недоумённо пожимая плечами и, обернувшись к молодке сделала кислую мину на лице.
-Вам,- это чиновникам и бюрократам всех времён, начиная с Ивана Грозного,- довольно громко стал изъясняться старик.- Каких царей? А тех, которых взрывали и в которых стреляли. Вам и Ленин стал нехорош, а Сталина вообще с гав..ом смешали. И всё это ваших рук дело бюрократы, да чиновники! Сначала рядились в дворян, бояр да вельмож, потом большевиками да коммунистами  заделались, теперь дерьмократами стали, к Путину грязные свои  ручонки тянете. Что? прищемил  он вам хвосты- то, оттого и не хорош стал.  Не троньте его!- закричал дед,- Не позволю! На нём вся Расея держится!
-Да он сумасшедший!- тихо шепнула  молодка.
-Он пьяный!- строго резюмировала пожилая дамочка и мигнула молодке левым глазом. Та под столом стала шарить ногой кнопку вызова охранников. (Кстати, приём, очень часто применяемый в подобных учреждениях и в подобных случаях).
Ильи Муромцы не заставили себя ждать: тут как тут. Взяли под локти старика, вынесли  из кабинета, грозясь вызвать милицию. Быть бы деду «декабристом» битых пятнадцать суток, но тут подоспел всё тот же Путин, (простите) похожий на Путина.  Он уговорил Добрых Молодцев не звонить в милицию, и взял Егора под свою ответственность. Старик больше не артачился: образ Путина на него действовал магически,- даже если бы его сейчас повели на  расстрел, он бы и  не пикнул.
-Вася,- сказал похожий на Путина напарнику,- ты бей штробы, я отца отправлю домой.
Василий как мог приободрял деда:
-Ты правильно говорил, старик! Так им и надо. Помню ещё мальчишкой ходил с бабушкой оформлять её пенсию. На весь район два работника райсобеса сидели в фанерной комнатушке под лестницей - и никаких очередей.
- Здесь пятьдесят  слишком кабинетов, и в каждом минимум по  три крали сидят,- поддакнул похожий на Путина. Ребята аккуратно положили документы Егора в целлофановый пакет. Похожий на Путина закрутил покрепче пробку на начатой бутылке «НАПОЛЕОНА», сунул в дедов пакет, взял Егора под руку повёл к выходу. Пока они шли по коридору, толпа, потупив взор, молчала, словно несли покойника.












Лохматый.


Ахмеда звали лохматым. Он заметно выделялся среди других азербайджанцев. Те были как якутские лошадки,- небольшие, коренастые, как бы приземистые. Он же наоборот, высок, худощав. На голове копна волос и каждый волосок завивался кудряшками, как у молодого барашка. И лицом он не походил на азербайджанцев: те смуглые, с темноватым оттенком кожи, его же кожа лица была слегка просветлена слабой желтизной. Скорее всего, его предками были персы. Он и держался среди всех иначе, нежели собратья - азербайджанцы: они грубы, простоваты, суматошны, он же,- спокоен и элегантен, всё делал не спеша, но основательно. Покупателя не проведёшь: он лучше переплатит такому, как Ахмед, чем вороватому и юркому пройдохе. Потому-то около него всегда очередь, чем бы он не торговал, - фруктами или цветами. Азербайджанцы, как заметил Игорь, работали бригадным методом: бригадир закупал фрукты, овощи, цветы на оптовых рынках в Тёплом Стане или на Велозаводской, снабжал ими продавцов, те к концу дня каждый возвращал ему круглую сумму. Старший бригадир собирал все деньги в одни руки и передавал боссу.
. Другие   азербайджанцы постоянно лебезили перед каждым ментом.  Он же держался независимо и не считал себя жуликом. Стражи порядка косо глядели на Ахмеда. Им не нравился его независимый вид. Они понимали, кем их считает надменный  южанин.
Ахмед говорил по-русски без акцента. Дело в том, что  с с семи лет он жил на рынке, прятался в складских помещениях, да и прибыл из Баку, подобно Чебурашке,  в фуре, тайно, в фруктовой  коробке. Постоянно был на побегушках у азербайджанцев и администрации рынка. Над ним шутили: «сын рынка», как в военные годы ему подобного называли «сыном полка». Рыночные невзгоды приучили Ахмеда  трезво оценивать положение, и поступать в любой ситуации единственно правильным образом. Если бы ему хоть какое - ни будь образование, - он бы далеко пошёл, но чего нет, того нет. Ахмед был простым продавцом.
Застенчивый Игорь быстро сошёлся с Ахмедом и всегда был с ним на короткой дружеской ноге. От него Игорь познал многое из того, что необходимо знать продавцу рынка.
- Никогда не сиди без дела,- поучал Ахмед.- Будь постоянно в работе: режь целлофан, вяжи букеты, поправляй их на витрине. Покупатель же не дурак, он ко всему присматривается. Некоторые продавщицы фруктов и овощей,  сидят как копна, с места не сдвинешь. Мало того, они ещё умудряются пилочкой маникюр наводить. Какой же покупатель возьмёт из их грязных рук ту же черешню или вишню!? Есть и такие: семечки грызут, сплёвывая лузгу тут же на пол Покупателю это противно, он брезгует такими продавцами.
-Почему на рынках продукты такие дорогие? На рынках  торгуют в основном приезжие: молдаване, украинцы, азербайджанцы, грузины.  (Кстати, народ почему-то ошибочно считает всех южан грузинами).
-Ты предлагаешь метлой вымести заезжих гастролёров, и цены сразу упадут?- спросил Игорь.
-Чиновники рассуждают так: «Ну что стоит какому ни будь Махмуду привести из Азербайджана лишних сто килограмм  фруктов, он же их сам выращивает. Небось, не обеднеет».  А Махмуд уже давно ни чего не выращивает и не возит фрукты из Азербайджана, он их покупает на оптовых рынках. Каждый «оброк» чиновников Мэрии или милиции заставляет нас накидывать цену на продукты,- какой же дурак будет торговать себе в убыток. Вот и возросли цены до небес. Мы бы с удовольствием торговали дешевле, чтобы и простому горожанину можно было купить. Тогда и поток покупателей увеличился бы. Ты же видишь, рынок оживает только в выходные и праздничные дни. А когда-то и в будни рынки кишмя кишели.
-Игорёк, к тебе идём за цветами,- перебила их разговор Лизунья, расплылась в улыбке как всегда, и тут же стала серьёзной.- Видите ли, твои тюльпаны сильно понравились ей. Сидит у директора, сволочь, и не уходит.
-Кто?- спросил Ахмед.
-Кто, кто,- передразнила его Лизунья.- Конь в пальто. Секретарь Мэрии. Шишка на ровном месте,- зло сплюнув на сторону, Лизунья иронично продолжала.- А то ведь  она бедненькая, семеро по лавкам. Вот мы, контролёры, сложились, вынуждены на свои ей покупать. Ты продай нам подешевле.
-А я тебе что толкую!- засмеялся Ахмед.- Этой шишке ты продашь дешевле, а с других покупателей будешь брать дороже, чтобы своё вернуть.
Лизунья ушла, а Ахмед продолжил.
- Ты заметил, наверное, как  нас каждую неделю увозят «в «ментовку». Гуртом на автобусе на виду у всех покупателей и праздно шатающей публики, якобы для  проверки документов, а на самом деле нас там, как баранов «стригут» и по одному отпускают, о чём  публика и не догадывается: через час все продавцы за прилавком. Обыватель, глядя со стороны, как нас заталкивают в автобус, в душе доволен тем, что на рынке постоянно наводят  порядок, и ему невдомёк, что, опустошив наши карманы, «менты» заставляют нас невольно повышать цены на товары. А как иначе?! Мне же «отстёгнутые бабки» надо каким-то образом вернуть, иначе  же  я «пролечу в трубу». Тонко продуманная и постоянно проводимая  «ментами» операция москвичам обходится в копеечку. Ты вот часто слышишь, как наши продавцы зазывают к себе покупателей: «Дорогие покупатели, подходите» и т.д. Смысл слова «дорогие» тут иной, нежели «уважаемые», а именно дорого покупающие.
Однажды Ахмед куда-то пропал, пару недель не появлялся на рынке. Придя, удивил Игоря своим видом: под глазами начинающие сходить на нет фонари и фингалы; прикрывая ладошкой рот, старательно прятал выбитые зубы; он тяжело дышал и харкал в платочек кровью. Можно было подумать, что перс попал в автомобильную аварию: на лице живого места не было, как будто его волоком тащили по асфальту,- лицо всё в ссадинах.
-Подрался что ли с кем?- спросил его Игорь.
- Нет, - тихо произнёс Ахмед. Он с трудом взгромоздился и сел на кованый сундук, в котором Тамара на ночь закрывала целлофан и непроданные розы. Ахмед тяжело дышал, как человек, страдающий одышкой, и по всему было видно, что со здоровьем у него было не лады.- Упал на кулак начальника,- попытался отшутиться перс.- Не зря же «менты» меня ненавидят, так и ищут случай выместить на мне зло. Вот таковой и подвернулся. - Тамара с застывшими глазами замерла на месте. Она- то, прожившая на рынке безвыездно двадцать пять лет, знала, что такое попасть в немилость «ментовскому» начальству. Она помнила своего земляка мегрела по кличке Казимир. Тот,  как и Ахмед, имел независимый вид, глядел на гнусных блюстителей порядка, как бы сверху вниз, и получал за это сполна. Он не раз жаловался Тамаре: «Я  виноват, если таким родился. Что ж мне согнуться в три погибели  и ходить горбатым». «Менты» свои проверки завершали,  как правило, порядочным мордобоем  и, вконец, допекли его: он однажды не выдержал и бросился под трамвай прямо перед рынком. В кармане его куртки нашли предсмертную записку: «Дорогая моя милиция. Я к вам претензий не имею. В сундуке на рынке я оставил ящик армянского коньяка,- помяните меня по- христиански».
А с Ахмедом произошло вот что. Была обычная проверка: собрали всех азербайджанцев в кучу, затолкали в автобус, повезли в «ментовку». «Стрижку» проводил сам начальник отделения майор Сурепкин. Ахмед одним из первых вошёл к нему в кабинет, подал документы. Увидев на регистрационном удостоверении Ахмеда свою подпись, Сурепкин позеленел: «Откуда она?!»- прохрипел на вдохе «большой Начальник». На какое-то время оцепенев,  он своим глазам не верил: в жизни никогда такой справки не подписывал. Как она могла родиться на этот свет? Сурепкин крутил и так и этак бумажку и не мог взять в толк, постигнуть истину и поверить в случившийся факт. Желваки на его лице катились девятым валом, а две сопелки высвистывали такую бурю, словно внутри «большого Начальника» вот-вот должна  рвануть крышка котла. Наконец Сурепкин взял себя в руки, тяжело с протяжкой вздохнул.  «Значит, в отделении завелась какая-то сволочь,- первое, что пришло на разум Сурепкину после оцепенения.- Вместе с другими документами кто-то подсунул на подпись и эту справку. Кто???» Майор поднял глаза на Ахмеда, но в задумчивости посмотрел куда-то вдаль, мимо стоявшего ни живым, ни мёртвым перса. Ахмед припомнил момент, когда покупал эту справку у лейтенанта Кубышкина, и под ложечкой у него, что ниже желудка что-то защемило или заныло, предвещая не добрые предчувствия: Кубышкин предупреждал, что не дай Бог, если Ахмед выболтает, у кого взял эту справку, то он уже не жилец на белом свете. Любой азербайджанец знает, как смягчить душу самого строгого «мента», потому-то Ахмед не придал особого значения предупреждению Кубышкина, а напрасно. Теперь полуживой сидел на кованом сундуке цветочницы Тамары и слабым голосом рассказывал свою историю со справкой.
Тут как раз время взглянуть вот на какую тему: порядок есть порядок, тем более в милиции он просто необходим,  иначе что ж тогда получается? Майор  Сурепкин на законном основании обязан был любой ценой вышибить или душу из перса, или признание в том, откуда у него эта справка. Ахмед же надеялся откупиться. Признайся он сразу, скажи всю правду - майор не пустил бы в ход кулаки.
-Они же, «менты» по вечерам ходят в спортзал,- слабым голосом говорил Ахмед,- лупят «груши», разбивают кулачищами кирпичи, доски.  Их кулаки превратились в мослы.  Таким разочек двинет под дых, - не только  завтрак, но и всё что ел на той неделе вывернет наружу.- скорбно признавался перс. - Короче говоря, ребятки, как на рояле, сыграли на  мне в четыре руки.
- Как?- растерянно спросила Тамара.
-Я не выдержал мослов майора и признался. Он отвёл меня в кабинет к Кубышкину. Показал ему мою справку и, уходя,  недвусмысленно пригрозил и подчинённому и мне мослом, лиловым от натужной работы. Тут не заставила себя ждать вторая часть «концерта»,- слабо улыбаясь, шутил перс. – «Финальной части» его я  не помню, но то, что он прошёл блестяще,- все признаки этого  на  моём лице.
 
Да-а!!! Это не «Чума болотная», который «пил  кровушку» у бомбил.  И не «Две луны», до нитки обиравшей «мутных» пассажиров. Тут что-то от дурдома  или зверинца.
Впечатлительному Игорю чуть дурно не стало. После этого всякий раз, когда он собирался на рынок или заходила речь о рынке,- всегда становилось дурно, и,  если бы не необходимость кормить семью, он бы под пистолетом не пошёл в этот гадюшник.

























Последние вести с Колымы.

От Гали пришло письмо. Оно было коротким и с неожиданными вестями.

Дорогая дочурка!

У  нас нет больше папы. Какая же я  дура, не сберегла его, не увезла  ещё живым на» материк»? Мне  постоянно по телефону неприятный, прямо сказать  бандитский  голос советовал увезти Анатолия: «Мало ли на свете несчастных случаев происходит».  Я ни кому никогда  не говорила об этом. (Толя мне запретил). Губернатор, понимая,  как сложно  работать Шаману,  приказал Дроботу усилить Анатолию охрану. И вот видишь, что вышло: губернатора неделю назад самого убили на Арбате; спустя  два дня Толя пропал при загадочных обстоятельствах на гусиной охоте. Как любил он эту (будь она проклята) гусиную охоту: ни одну весну и осень не пропускал. Довольный и радостный всегда возвращался.  А тут вот те на: исчез бесследно.. Убивать-то его некому было. Кроме друзей- охотников ни кого не было, а предсказания бандитов сбылись. И где!? За пятьсот километров от людского жилья, на охоте.
 В этот раз с охотниками на вертолёте вылетел в низовья Буюнды.  Там совершенно неожиданно пропал. Будто бы Толя подбил единственного гуся, пролетавшего над ними. Подранок потянул километра два-три  и упал в распадке. Толя пошёл его искать, и не вернулся. На следующее утро охотники отправились на его поиск. Два дня бродили без толку: ни его самого, ни каких-либо следов не обнаружили. Я  просила Дробота  познакомить меня с теми охотниками, но он рассоветовал это делать, дабы не мешать следствию.  Единственное, что он дал, так это почитать протокол допроса одного из охотников. Кроме всего прочего, он дружески посоветовал собрать на скорую руку вещи и выехать на «материк». Мне, кажется,  он хитрит, этот Дробот - здесь что-то не то.  Недавно его вызвали в Москву. В конторе поговаривают, что он вряд ли уже вернётся.
 Я не могу уехать. Мне кажется, Толя жив. Я нутром это чувствую. Чуть, какой стук,- я к двери.  Мне чудится, что Толя вставляет ключ в скважину замка. Сейчас откроется дверь, и он войдёт. Разве я могу уехать. Это же предательство. А вдруг и действительно придёт, а меня нет,- уехала, захотела спокойной жизни. Нет, Светочка, я останусь до последнего дня, что будет,- то будет. Целую всех, особенно Ангелину». 
























Не долго музыка играла.
Рыночные поездки заставили Игоря забыть на какое-то время судебную тяжбу. Ответ  на  «Жалобу в порядке надзора» однако, вскоре пришёл. Да какой ответ! Коллегия областного суда в пух и прах разнесла  и приговор, и сам процесс суда, состряпанного Суконкиным. Коллеги высшей инстанции скрупулёзно перечислили все «дрова», которые наломал их коллега рангом ниже, а председатель областного суда приписал в окончании принятого «Решения» доложить лично о принятых мерах в отношении уголовного дела Игоря Чеснокова.
Вот тебе и хрен: не болит, а красный! Такое и во сне не может  присниться. Игорь доволен был как никогда. Только живя на Колыме, он испытывал такое чувство, чувство удовлетворения. Он на радостях даже ударился в мечты, чего не  делал уже давненько. Он представил себе, что вот его вызывают в районный  суд. Председатель суда Суконкин принародно извиняется перед ним и  обещает, что такого больше не сделает никогда. Ждать пождать неделю, другую. Никто Игоря не приглашает и не извиняется. Месяц проходит, год. Как говорят у нас на Руси: «Обещанного три года ждут». И три года проходит,- молчок. Единственное, что устраивало Игоря в таком повороте событий, - к нему никто не приставал, и не ворошил прошлое, которое было ему, как серпом… по одному месту. Но эта ситуация не для России. Нешто может быть такое, чтобы справедливость восторжествовала на Руси?!! Цитируя величайшего классика всех времён и народов, нужно сказать: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Игорь, конечно, не мог знать, что творилось с его делом за эти более чем три года. Оно по разным причинам переходило из рук в руки от одного судьи к другому, несколько раз находилось в архиве. И как водится на Руси,- легло на дно, но не для того, чтобы кануть в Лету. Следуя логике всё того же величайшего классика, оно должно было когда-то стрельнуть, и стрельнуло!  Да как! Неожиданнейшим образом. Игоря повесткой пригласили таки  в суд. В тот же зал заседаний, где те же декорации, те же лица, кроме судьи, конечно. Заседание вёл судья Колупаев Олег Самойлович. Вопреки ожиданиям Игоря  в «Обвинительном заключении» ни одного слова не изменили, а зачитали старое.  «Приговор» слово в слово повторял прежний вердикт, только даты, естественно, были другими.
-Да быть такого не может,-  удивлённо разведёт читатель руками, справедливо требуя разъяснений. Разъяснения будут потом, а сейчас процитирую классика: «Умом Россию не понять».
 Игорь не стал ждать у моря погоды, пошёл опять по кругу. В областном суде, как заметил он,  произошли солидные изменения.  Судей одели в черные мантии,- это раз. Во-вторых, и это самое главное, государственный обвинитель и защитник поменялись местами. Ну, это вы далеко хватили, подумав, что защитник будет обвинять, а обвинитель защищать. Конечно, нет.  Бред собачий!  Просто, если раньше прокурор сидел с левой стороны от судей, а защитник с правой, то теперь наоборот. Некто прозорливый  понял, что защитник судье роднее, ближе к сердцу, ибо щедрее делится с  судьями, а что возьмёшь с прокурора? И суд стал сразу прозрачным. Ну, такой прозрачный, такой прозрачный, словно магазин с большой витриной, всё до пылинки видно. Да и черные атласные мантии пришлись как не кстати ко двору,-  внесли большую ясность в сознание людей. Идёт судья в такой мантии по коридору, а атлас за спиной вздувается пузырём и полощется, словно крылышки у ангела. Мы-то привыкли к белым крылышкам ангела-хранителя.  А тут, представляете, черный ангел. Понятно, белый ангел являет правду от Бога, а черный, выходит, скрывает её, прячет. Значит ангел- хоронитель. Вот вам, пожалуйста, и прозрачность судов.
Не трудно догадаться, что кассационную жалобу Игоря Чеснокова отклонили. Он подал «Жалобу в порядке надзора». Здесь тоже торжествовала прозрачность судов: если раньше «Жалобу» принимал лично один из заместителей председателя, и ему можно было в двух словах рассказать анекдот про «скорую», то теперь секретарю  уже порядком надоевший вам анекдот про «скорую» нужен, как зайцу стоп-сигнал. Разумеется, с «Жалобой в порядке надзора» произошло тоже самое, что и с «Кассационной жалобой», отклонить. Игорь сличил ответы Коллегии областного суда  в круге первом  и втором. Фамилии судей  совпадали, кроме некоторых. Но почему же вердикт второго резко противоположен первому. Одни и те же люди… те же яйца, но вид сбоку…
Чувствую, читатель сейчас меня отлупит, если я не потороплюсь с объяснениями.
У нас всегда как делается,- через Ж(итОмир) на П(ензУ)      
Нужно вспомнить взаимоотношения председателя областного суда и председателя районного масштаба. Они были, мягко говоря, сильно натянутыми. Рангом младший, а именно председатель районного суда Суконкин умудрялся хамить вышестоящему начальнику.  Начать надо с того, что он постоянно занижал сумму  той кассы, с которой принято платить проценты наверх. В добавок, к этому, он клал в конверт самые мелкие купюры(даже, мелочь пристёгивал скрепкой), замучаешься считать. Даже в руки стыдно взять эти деньги, словно подачка нищему. Издевательство, да и только.
Попытались снять его,- местная власть ни в какую,- нужный человек.
А в жизни же всё течёт, всё изменяется. Давно поговаривали и не без основания, что председателя областного суда вот - вот двинут выше. И правильно, он этого заслужил.
Суконкин же выигрывал время. Он знал восточную мудрость по поводу ишака и эмира, поэтому отдавал дело Чеснокова то тому, судье, то другому, благо сам Чесноков этому не противился.
Пока дело Игоря ходило по суду, он успел, за эти не полных три года, научиться выращивать гладиолусы, георгины и перешёл на розы. Ему нравилось черенковать розы. Игорь так поднаторел в этом деле, что мог выращивать новые сорта.   Он  просто мечтал на Колыме об этом, но ни кому не говорил. Работая с розами, Игорь написал целый трактат по выращиванию роз в Подмосковье. В подтверждение своих слов привожу отрывок из дневниковых записей Игоря. Кому не интересно это читать, тот может просто перелистать десять страниц.

(ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ ИГОРЯ)


МИЛЛИОН АЛЫХ РОЗ.

Представьте, за окном  на Колыме - пятьдесят мороза, а я сижу и мечтаю, что вот, когда перееду в Европейскую часть страны, однажды утром выйду в пижаме в свой огород, и из лейки буду поливать розы. Мечтал  пятнадцать лет, пока жил на Колыме.( По молодости гонялся за “запахом тайги”, за “длинным рублём”и за приличной пенсией). Моя мечта сбылась... только в несколько изменённом виде: с пижамой пришлось повременить, а одеть рабочую фуфайку, ибо моей пенсии (в советское время она у меня потянула бы на все четыреста долларов) не хватает на месяц; выращиваю  кусты роз, продаю, вот тем и живу. Как говорится, нет худа без добра:  зато какой опыт! приобрёл за последние двадцать лет (правда, пенсия в тогдашних четырёхстах долларах была бы куда приятней!) Этим опытом хочу поделиться с вами. Сразу оговорюсь: я “академиев не кончал”, буду говорить с вами  простыми словами без терминов.
Каждый, кто захочет выращивать кусты роз, споткнётся об одну закавыку: как сохранить выращенный черенок или куст. Особенно трудно сохранить черенок в первую зиму. Садоводы жалуются на две беды: розы или вымерзают, или гниют (если морозы не крепкие). А беда здесь одна (исхожу из своего опыта): куст розы не “доведён до определённой кондиции”. Что это такое “кондиция” в данном случае? А вот что. У вас на участке наверняка есть смородина и лебеда ( у кого её нет ?!). Какие холода выдерживает смородина! Лебеда после первых крепких морозов теряет свою надземную часть так, что порой и не сыщешь стебелька. У лебеды стебли травянистые, содержащие много влаги, отчего и не выдерживают морозов. У смородины молодые побеги(“урожай будущего года”) из травянистых  стеблей к осени превращаются в древесину, ей холода ни по чём. Розы, как и смородина, идут той же дорогой, но смородина “шустрее” роз,  говоря образно, смородина за лето успевает “подсуетиться”, а розам требуется помощь человека. В средней полосе, в Подмосковье без рук человека роза не живёт, а мучается. А нужно- то всего чуточку - продлить вегетационный период. За счёт чего? Почки у роз, как и у смородины, просыпаются рано. В конце марта приходит время снимать с кустов зимнее укрытие. Сделайте для каждого куста отдельную “мини тепличку”, - деревянный ящик 50 на 50 и высотой  70 сантиметров, обейте кусками прошлогодней плёнки.( Через новую плёнку лучи солнца могут сфокусироваться на стебельке розы и обжечь кору. Есть такая неприятная болезнь роз -”ожёг”). Для страховки, чтобы куст не сопрел,  в крыше “теплички” сделайте два, три небольших отверстия для проветривания. Прикройте куст на месяц. Под этим колпаком дневное тепло грунта будет сохраняться и ночью. Это важно для корневой системы. Иногда, если есть возможность, в очень тёплые апрельские дни снимите колпак, как бы проветривая и закаляя, а на ночь опять прикройте.
Посмотрите: ваши розы зацветут дней на двадцать раньше обычного, будут цвести продолжительно и обильно, а самое главное - травянистые побеги(“урожай будущего года”)за лето вызреют и будут весело  встречать осенние морозы раскрытыми цветами, а не жалкими бутонами с поникшими головками.
Есть несколько способов “укрепления” куста. Например, метод прищипки. Если у вас какой-то кустик начал “чахнуть”(поздно появились почки,  листочки очень медленно отрастают, короче, как говорят в народе -не мычит, не телится), не давайте ему цвести,   первые бутончики ещё в зачатке оборвите, когда они с горошину величиной. Вы увидите чудо! Как правило, у таких кустов слабая корневая система. А бутон, этот безжалостный насос, тянет из корней последние соки. Убрав “помпу”, вы дадите кусту  зажить другой жизнью. Живительные соки, через листочки, вобрав в себя всю информацию, которую посылает им космос, побегут уже вспять, к корням, укрепят их; через три недели взбодрённые корни выдадут “на гора” новые побеги, крепкие, мощные, способные с помощью разумного укрытия вытерпеть все невзгоды зимы- матушки.

КАК  ВДОХНУТЬ ЖИЗНЬ В  ОБЫКНОВЕННУЮ ПАЛКУ?

Приступая к размножению роз черенками, постоянно помните о том, что говорилось выше. Сажать черенки необходимо в начале июня, чтобы им хватило времени  “вызреть” до наступления холодов. Позже, например в июле, черенковать не рекомендую: пустые хлопоты при поздней дороге. В мае сажать тоже не годится, -земля ещё холодна, да и посадочный материал негде взять в такую рань. (Тепличные цветы, которыми забиты рынки в мае, для этого вряд ли подойдут, -пустая трата времени. Они слабенькие,- одно слово - тепличные. Из двадцати черенков если в живых останется один, то слава богу).
Если своих кустов нет, попросите у знакомых или у соседей по даче, отрезать несколько отростков, отчего их кусты нисколько не пострадают. Не обязательно, чтобы отросток был с бутоном, -усечённые(без бутона) тоже хорошо приживаются. Отросток должен быть вызревшим, то есть не травянистым. Травянистый сгниёт моментально. На отростке должно быть не меньше двух, трёх рабочих почек(в пазухах листочков). Обычно хорошо приживается средняя и верхняя части отростка. Прежде чем из отростка готовить черенки, отростки должны “попить” водички(пусть постоят в ведре несколько часов). Нарезать черенки желательно в воде, чтобы они не успели “наглотаться” воздуха. Секатор и ножницы для этих целей не годятся, -размочаливается древесина. Лезвие безопасной бритвы очень хорошо справляется с этой задачей. Резать нужно следующим образом: выше верхней почки на сантиметр ровным отрезом; под нижней почкой срез делать наискосок, отступив от почки 0,5 с м. Желательно, чтобы было три почки, но можно и две. Нижние листочки необходимо оборвать или обрезать. С верхними листьями поступите так: каждый листок разделите пополам и обрежьте (это можно делать и ножницами). Пока черенки плавают в воде, проверьте всё ли готово у вас для посадки.
Несколько слов о земле. Мудрить тут особо не надо. В обыкновенную огородную землю добавьте перегноя (“по вкусу”). Нужно, чтобы после полива земля оставалась рыхлой, не становилась комом. (Сравнение с первым блином тут не подходит). Перед посадкой землю нужно обильно полить.
Заглядывая в будущее, нужно знать некоторые тонкости. Наверняка у вас есть парник, где вы выращиваете помидоры. Выделите для роз небольшой пятачок 50 на 50 сантиметров. Помидоры не помешают черенкам, наоборот, будут затенять их, оберегая от попадания прямых лучей солнца. Этот пятачок (питомник) надо подготовить заранее. Огородить его досками, для чего углубить их в почву сантиметров на двадцать и на поверхности земли оставить доски высотой сантиметров двадцать. Они необходимы для зимнего укрытия. Чем толще доски, тем лучше, -кашу маслом не испортишь. Пятачок земли замульчируйте песком или мелкими опилками толщиной в один, два сантиметра, чтобы в земле постоянно сохранялась влага.
У вас почти всё готово для высадки черенков. Осталось принести для каждого черенка банку из под майонеза ( можно использовать пластмассовые бутылки из- под напитков, предварительно разрезав их поперёк на две половинки, но они проигрывают стеклянным банкам в том плане, что занимают большую площадь и не так устойчивы на ветру).
Сажать черенок необходимо с наклоном градусов под семьдесят, на глубину три с половиной сантиметра. Просто воткните его и обожмите пальцами прилегающую к нему землю, чтобы не было пространства,  то есть пустоты. Полейте обильно и накройте банкой. Всё! Перекреститесь сами и перекрестите ваших “питомцев”. Это не чудачество,- ваше желание и ваша мечта обязательно передадутся черенкам. В течение месяца не тревожьте их. Только по необходимости поливайте почву, чтобы под банкой был постоянный микроклимат. Самой земле эта влага ни к чему ( корешков- то пока нет, только одна “палка”), а вот оставшимся в банке листочкам испарения позарез необходимы, чтобы живительным соком снабжать на первый взгляд безжизненный кусочек стебелька. Вскоре, недели через три листочки опадут, завянут. Ну и слава богу! Не переживайте по этому поводу. Они своё дело сделали и согласно законам эволюции уступили дорогу молодым. На зелёных стебельках (целиком почерневшие черенки немедленно удалите, не разводите заразу в питомнике) останутся чуть набухшие почки, как детские глазки будут радостно смотреть на вас через стекло банки. Посмотрите, как поднимется у вас настроение, словно у вас народился ребёнок. Не случайно говорю об этом, ибо за черенком нужен уход, требующий большего внимания, чем за  ребёнком. Ребёнок, если ему больно,  заплачет. Что с черенком творится- можно только догадываться. Однако, не пугайтесь. Не боги горшки обжигают! У вас всё получится не хуже любого дела, которым вы занимаетесь.
Когда исполнится месяц вашим деткам ( простите, черенкам), банки можно снимать. Тут наступает очень интересный момент. В земле на конце черенка появляется утолщение (каллюс). Скоро в этом месте появятся слабые расточки, беленькие, как у проросшего семени огурца. А пока их нет, черенки можно пересадить в другое место, вдруг если вы задумали перенести питомник. Можно просто вытащить из земли, ради любопытства посмотреть и вернуть обратно, не забыв обязательно полить. Как только слабые корешки отрастут больше чем на полсантиметра, трогать черенки уже нельзя. Слишком слабы корешки и при малейшем движении ломаются. Здесь уже начинается другая стадия  развития, другие заботы. И называются они,-



Уход   за  черенками.
Вы убрали банки? Теперь аккуратно соберите опавшие листья между черенков. Так как черенки у вас посажены часто ( восемь, десять см друг от друга) для этого хорошо подойдёт металлическая спица. Натыкайте листочки и вытаскивайте, натыкайте и вытаскивайте. Спица пригодится вам для рыхления почвы вокруг черенков. За месяц земля слежалась. Протыкая спицей грунт вокруг питомцев на глубину пяти, восьми сантиметров, даёте возможность воздуху проникнуть в почву, “проветрить” её. Кроме того облегчите себе задачу по уборке сорняков, появившихся между черенков. На следующий день замульчируйте почву  вокруг черенков перегноем. Старайтесь не повредить черенки и особенно их почки и молодые листья.  Толщина мульчи должна быть не менее 5-ти сантиметров. Во- первых, после хорошей мульчи всё лето не надо рыхлить землю и зря беспокоить корневую систему черенков. Во-вторых, не каждый сорняк пробьёт такую толщу мульчи, стало быть отпадает необходимость “выдирать” сорняки и беспокоить корни. В - третьих, почва вокруг черенка будет постоянно содержать необходимое количество влаги. И, наконец,  в- четвёртых, лучшей подкормки, чем перегной, для “новорожденных младенцев” трудно придумать. Дожди ли, ваш ли полив будут точно и вовремя приносить питание в нужное место и в нужном количестве. Кстати, о поливе. Выращенные вами черенки будут называться “корнесобственными” розами( для сведения: есть привитые на шиповник розы). Корни выращенных вами роз располагаются очень близко к поверхности земли. Они, в отличие от привитых, требуют постоянного полива. И в отличие от привитых , “корнесобственные” розы не вымокают, сколько на них не лей. Вы скажете, что же целое лето сидеть около этих кустов. Совершенно не обязательно. Я делаю так: только уберу  зимнее укрытие, прорыхлю почву вокруг на 15-20 см; беру свежий коровяк, обкладываю кусты таким образом, чтобы ствол розы не касался навоза; толщина слоя коровяка должна быть достаточной, чтобы его не размыло до осени( одно, два ведра коровяка на куст). Вот вы и освободили себя от лишних хлопот. Уж если лето жаркое, целый месяц нет дождя, -  полейте обильно. Навоз будет долго хранить влагу и в себе, и в земле. Но помните, корнесобственные розы чаще всего страдают от не до полива.

ФОРМИРОВАНИЕ  КУСТА.

Это делается с помощью прищипки бутонов и обрезки боковых побегов. Надо только знать что вы хотите: высокий куст с крупными  бутонами( хотя их и мало) или наоборот, низкий куст с множеством цветов. Обрезая(прищипывая) верх, вы заставляете куст “податься” в ширь. Вырезая снизу лишние побеги (оставляете не больше двух, трёх), принуждаете куст тянуться вверх. Некоторые сорта роз(о сортах разговор впереди) при обилии побегов “ложатся” на землю, что мешает дальнейшей обработке почвы. “Лежачие” побеги, как правило, склонны расти до бесконечности, не давая при этом цветка, то есть тунеядцы, - только соки тянут. От них нужно избавляться. Кстати, “лежачие” побеги хороши для черенкования: у них много почек и стебель постоянно “созревший”, то есть не травянистый. Не бойтесь обрезать розы. Частое обрезание (опасайтесь вырезать “урожай” будущего года) только на пользу розам, ибо ещё древние люди приметили особенность этого цветка: ты ему  “боль” причиняешь, а он становится ещё краше.
Здесь же остановлюсь на вопросе: ”Когда лучше обрезать розы, - перед укрытием на зиму или весной, когда снимаешь укрытие?” Оставьте эту проблему морозу. Ваша задача - укрыть здоровый участок стволов(на этом я ещё остановлюсь),три, четыре почки, а что будет торчать выше укрытия пусть вас не тревожит. Вдруг зима будет тёплой, а вы “отхватили по самое некуда”. У меня были случаи, что всю зиму на стебельках болтались зелёные листочки до самой весны и стволы ни чуть не почернели. Весной, когда снимаю укрытие, обрезаю черноту стеблей, то есть засохшие концы. Если кожица зелёная, но почему- то морщинистая, не торопитесь пускать вход секатор,- обрезать никогда не поздно. А вот “урожай прошлого года”, засохшие стебли (“пеньки”) безжалостно обрезайте, дайте свободу новым побегам.  И вообще, не торопитесь расстаться с кустом, стволы которого безнадёжно почернели до самых корней. Бывает и у таких просыпается почка и в таком месте, что вам её не видно. Очень часто приходилось выдёргивать вроде бы уже засохшие кусты, а потом горько сожалеть.

ПЕРЕСАДКА И ТРАНСПОРТИРОВКА.

О пересадке черенков в первую весну я коснусь позже. Сейчас же речь пойдёт о кустах. Первые три года розы плохо переносят пересадку. Пересаживать надо крепкие кусты, желательно один раз в пять лет. Самый лучший метод пересадки- с комом земли, дабы не потревожить корневую систему. Лучшее время - ранняя весна, как только сойдёт снег и земля оттает(лопата легко входит в грунт), но почки ещё не тронулись в рост, а значит и не началась сокодвижение. Осенью не рыхлите землю вокруг тех кустов, которые вы собираетесь пересаживать. Тогда весной грунт на корнях не будет сыпаться и не оголит корневую систему.
При пересадке подкапывать розы надо аккуратно, ибо любое ваше неосторожное движение заставит куст роз всё лето пребывать в болезненном состоянии. Осторожность заключается в том, чтобы не повредить основные корни у “шейки” куста. Не отчаивайтесь, если концы корней попадут под вашу лопату и будут частично обрезаны. Это не так страшно. Существует даже такая теория “омоложения” корней, при которой старые кусты, которые не нуждаются в пересадке, подрезают снизу. Для этого используют лопату с прямыми углами, изогнув “Г”-образно лезвие и наточив её как бритву.  Можно приспособить для этих целей и совковую лопату. Кому как удобно.
Перед пересадкой куст необходимо обильно полить. Отступив на 12 & 15 cм втыкаем лопату под прямым углом на полный штык, и так делаем со всех четырёх сторон. Потом с одной стороны, с какой вам удобней срежьте лопатой грунт таким образом, чтобы можно было легко подсунуть лопату под куст и аккуратно поднять ком и пересадить. Если куст надо перевозить на далёкое расстояние, ком нужно плотно обернуть в целлофан, чтобы земля не осыпалась с него. Если нет возможности перевозить с комом(тяжело, не позволяет транспорт) из глины нужно сделать киселе образную “болтушку”. Освобождённую от земли корневую систему окунуть в болтушку, дать обветриться и обернуть влажной тряпкой.
Высаживайте кусты на ту же глубину, на какой они сидели, чтобы корни не оказались наруже.
Несколько слов о пересадке черенков. Если кусты требуют при пересадки особой осторожности, то черенки и подавно. Корневая система у них еле дышит. Поэтому обыкновенная лопата тут не пойдёт: как слон в посудной лавке всё передавит. Лучше маленькую лопату, сапёрную, детский совочек. Мастерок каменщика очень хорошо подойдёт. Нужно нарезать кубиками землю, где в центре каждого кубика окажется черенок. Поддев мастерком снизу такой кубик, будет  легко и безболезненно пересадить.

Вредители роз и борьба с ними.

Самый частый и распространённый вредитель роз- это тля. Как правило она одолевает молодые побеги и, особенно, бутоны. От тли есть простое средство - карбофос. Помогает он и при набегах деток милых созданий,- бабочек. Я имею в виду гусениц. О-оо ! эти твари прожорливы, как стая волков. Жрут ночью, когда вы сладко спите. Стараются вам нагадить, что называется, в самую душу: не снизу начинают опустошать кусты, со старых листьев, а сверху, с бутонов(губа не дура). Иногда их проще отловить, чем травить. В темное время при помощи электрического фонарика обследуйте бутоны и молодую листву. Уверен: на месте преступления застанете не одну тварь.
Не раз встречалось такое: толстый молодой побег (урожай будущего года) просто красавец вдруг поникнет головою и завянет до середины стебля. Сначала думал болезнь какая- то приключилась с кустом. Стал обследовать. Оказалось- крошечный жучок(научного и популярного названия к сожалению не знаю). И чтобы вы думали он вытворяет?. На середине побега проникает во внутрь травянистой ткани, выедая сердцевину, добирается до бутона и был таков. В глаза паразита никогда не видел (его счастье, а то бы зубов недосчитался), но на всякий случай стал периодически(раз в месяц) опрыскивать рогором (другие называют это средство“би-58”).Вообще- то, я бы советовал любителям роз почаще заезжать в цветочные хозяйства. Там есть служба химической защиты растений. У них можно получить не только препараты, но и консультации. Кстати, там же можно взять средство против мучнистой росы, которая очень часто поражает кусты роз (среди лета вдруг ржавеют и опадают листья; слава богу, что тут же появляются новые почки и жизнь продолжается, хотя не совсем весёлая).
Рогор хорошо справляется и с “листовёрткой”.
От грибковых заболеваний грунта я всегда использовал фундозол. Один раз в месяц его раствором поливал кусты.

О сортах роз.

Есть розы,   легко поддающиеся черенкованию. Другие привередливы, капризны, а иные просто болезненны: чахнут, хиреют, одним словом, мучаются. Ходовые сорта для Подмосковья- это Софи Лорен(тёмно красная), Нарита( чёрная снаружи, бордовая ближе к чёрному цвету изнутри), Урожайная- казахстанская (красная с лиловым оттенком), Куин Элизабет(цвет шиповника), Ред Куин (красная).
Нужно иметь ввиду, что цветные розы такие, как Глория  (желтая с красной коймой), Супер Стар (розовая), Фольклор (помесь жёлтого с розовым цветом), Джек Лондон(белая) и другие требуют особых хлопот, как при черенковании (почему- то получается больше отхода), и особенно при уходе. Они, как женщины- красотки, увлекают своей неповторимостью, но и расплачиваются за свою красоту жизненными невзгодами. Цветные розы первыми заболевают, с них начинают свой разбег всевозможные паразиты и твари. Цветные розы труднее переносят зимние невзгоды. Они же очень мало стоят на воде (в вазе), равно как быстро распускаются на кусте. Допустим, после раскрытия “рубашки” Супер Стар может держаться не более трёх, четырёх дней, в то время как Нарита- десять дней, а то и две недели. Кроме того, у цветных роз( Куин Элизабет, Супер Стар, Джек Лондон) в бутоне очень мало лепестков, и они сразу раскрываются до сердцевины. А вот Софи Лорен содержит в бутоне сто лепестков, как говорится, пока жирный сохнет, сухой сдохнет. А впрочем, кому что: одни любуются падающей звездой, другие - уличным освещением.

Зимнее укрытие роз.

Есть несколько способов сохранять розы от зимних неурядиц: тоннельный или сухой, лапником, сухими листьями, стружкой и опилками. Некоторые умудряются поверх лапника, листьев или опилок расстелить плёнку и потом по весне очень долго ищут свои кусты:”Вроде были и нету.” Они попросту сгнили. Розы и в укрытии должны “дышать”.
Мне больше по душе тоннельный, сухой способ. Его обычно применяют на больших площадях, при промышленном воспроизводстве роз, или когда имеются длинные грядки. Для одного куста очень трудно построить тоннель(нужно боковое проветривание). Года два я укрывал свои розы таким способом. По весне отходов вообще не было. Но тоннель- слишком хлопотное дело, а я по натуре лодырь, старался искать что попроще. Остановился на сухих опилках. Дешево и сердито. Не нужно строить ангары, укрывать пергамином, обкладывать соломенными матами. Высыпал два, три ведра сухих опилок на куст и ни каких проблем. Чем больше опилок, тем большее количество рабочих почек останется на каждом стебле. Главное здесь,- вовремя укрыть, и вовремя снять укрытие. Вовремя укрыть- это когда наступают дни и ночи с отрицательной температурой. Открывать нужно по мере оттаивания опилок. Подсушенные опилки тут же пригодятся окуривать цветущие деревья, оберегая их от весенних  морозов. Сгоревшие опилки - опять же древесный уголь, так необходимый на участке.
И вновь о питомнике. Окрепшие за лето черенки с наступлением холодов нужно засыпать сухими опилками. Сверху закрыть досками так, чтобы не поломать черенки(торчащие выше боковых досок стебли обрезать). Получившееся сооружение засыпать землёй с грядок. Примерно на штык лопаты. Засыпать и ждать весны, иногда между делами вспоминая о них: ”Что там получилось?”. Получится. По крайней мере, я желаю вам удачи. Пусть не миллион роз (смотри заголовок), а несколько десятков кустов приживутся на вашем участке. А это уже несколько жизней! Для чего ж тогда мы на земле?!! Удачи!








Этот труд Игоря появился благодаря тому, что теперь Света работала (как уже знает читатель) в приличной иностранной  фирме, и в состоянии была содержать семью.
 На рынок, после встречи с персом, Игорь больше не показывался. Теплица и грядки на участке завладели им. У него даже родилась своя теория относительно сорняков. Его соседи ведут отчаянную борьбу с сорняками. Даже не жалеют свои желудки, поливают землю химикатами. А ведь сорняк,- это как проценты в банке. Затрат на его выращивание ни каких, тяпкой срубил, он завял, и дожди сделали из него чистое, без всяких примесей удобрение. За миллионы лет на земле сорняк буквально выпестовал так необходимый человеку  плодородный слой земли.
А что делать с сорняками, что растут среди нас, людей???
Дальнейшее повествование, возможно, ответит на этот вопрос.
. Мы же оставим нашего героя среди цветов, которые не ведают страшных разборок за место под солнцем, хотя любят солнце, и не могут дня прожить  без него.
 

К О Н Е Ц    П Е Р В О Г О   Т О М А .