Проснулась я оттого, что яркое полуденное солнце лезло прямо в глаза. Стоило пошевелиться и тепло, хранимое одеждой, ушло. За время сна моя «печка» сдвинулась на два метра на восток. Хорошо, что не в обратную сторону, могло подпалить ресницы или, например, превратить меня в кучку пепла. Было странно, что русалка не разбудила раньше, ведь путь подводными коридорами еще не был окончен.
Я зябко поёжилась, подошла к воде и замерла. Толстая корка льда сковывала реку, лишая всякой возможности воссоединиться с неразговорчивой русалкой. Какое-то слепое отчаянье охватило меня. Я закрыла глаза, мысленно прощаясь с Гвен. Теперь не успеть.
Рация, к которой я приникла пылающей кожей, была холодной.
- Платон, лёд на реке, я на берегу.
- Карту достань.
Составив примерный маршрут, не слишком отдаленный от реки, на случай, если лёд сойдёт, я отправилась в путь. Слабость подкашивала, но был получен приказ идти до наступления темноты, и я шла. И не важно совершенно, что Платон уже далеко. Нить, связующая нас, лишь натянулась туже, но разорвать её может лишь он. А пока… пока он играет на этой натянутой струне моей души.
Было непривычно вновь путешествовать с детектором. Морозилки пытались окружить, но пока получалось избегать их цепких ледяных объятий. Темнело быстро, и вскоре я шарилась с фонариком, ища что-нибудь для растопки. Печек в близи не было. Костерок почти не грел, разве что руки и лицо. Я растопила немного льда и выпила горячую воду, дышать стало немного легче. Холод, шедший от земли, пробирал. Я связалась с Платоном, объяснила своё место расположения. Хотелось попросить его рассказать что-нибудь, но я отогнала эти ребяческие порывы и закончила разговор. В язычках пламени виднелись красные символы, которые мне было не расшифровать.