«Такое видение открыл мне Господь Бог: вот, Господь бог произвёл для суда огонь, - и он пожрал великую пучину, пожрал и часть земли»
(Библия, Книга пророка Амоса, 7:4)
1.
Тигровая Балка… Бешаи Палангон… тугаи… пустыньки Кашка-Куль и хребет Ходжа-Козиен… кто не видел – не поймёт.
Смотреть и видеть – разные вещи.
В моём детстве нас сюда привозили в комфортных обусах, водили по безопасным ухоженным маршрутам, с ночлегом в больших тёплых палатках-домах со всеми городскими удобствами…
А я вот привёз сюда сыновей и сразу увёл их по трудной тропе серпантина.
Сыновья…
Как сохранить ту тонкую пульсирующую струнку, которая связывает родителя с этими трепетными существами? Одно неосторожное движение, фраза, слово – и между вами свалится такая преграда, которую не всем дано преодолеть до конца жизни.
А если у тебя за душой такой поступок, о котором и самому вспоминать не хочется? Если на тебе висит вина за гибель других людей – не врагов, а совершенно невинных жителей чужой планеты?
И если сыновья смотрят тебе в глаза и требуют правды?
Сфальшивить? Соврать?
Они почувствуют обман, перестанут тебе доверять, и тогда-то как раз и свалится та самая преграда.
Шедший буквально несколько минут тому назад дождь вдруг как выключило. Выглянуло заходящее солнце, осветив мир красным светом, но сразу стало закатываться.
Заполыхали причудливые вершины реликтовых елей, небо стало лазоревым, потом золотистым и только облака над абрисом быстро темнеющих гор заалели, подсвеченные снизу.
Любуясь этой игрой земных красот, я внезапно окунулся в воспоминания о событиях на той странной планете.
Пейзажи напоминали земные, особенно закат. Но короткие сутки вдвое меньше земных приводили к тому, что темнота наступала непривычно стремительно.
Появились ночные тучи.
Сначала пропала Малая Медведица, а следом за нею и Большая. Погода портилась, а до выхода на платформу предстояло пройти несколько холмов, поросших низкорослыми деревьями типа сосенок, и разделяющие эти холмы болотца, вполне проходимые в засушливые дни, но представляющие значительные трудности, едва пройдёт одно-двух-часовой дождь. Тропинка была надёжной, многократно хоженой. Но без фонаря двигаться и по такой тропинке почти невозможно, а с фонарём опасно.
Шуршащие в зарослях гады были безобидны, пока не наступишь. А как тут не наступить, если эти существа, помесь змей и варанов, совершенно не пуганы и потому не торопятся уступить дорогу.
Я натянул на шлем БАРСика - очки ночного видения. Не люблю эту штуку, она исключает так необходимое здесь боковое зрение. Поставил минимальную мощность излучателя, но не успел отключить панорамное изображение, за что тут же поплатился: спереди справа послышался треск стреколета.
Я чертыхнулся и выключил прибор. Пришлось доставать Наташку.
- Прости, милая, ничего личного.
Оживлённая крыса, обалдевшая после наркоза, сиганула туда, куда её направил я, – направо.
Вскоре в полусотне метров справа от меня в небо ударил огненный луч, а до меня докатился хлопок взрыва. Сгорела подруга. Даже не сгорела, аннигилировала, превратилась в облачко плазмы.
Я помедлил, пережидая, пока затихло стрекотание враждебного устройства. Защищённое термокостюмом, моё тело не давало в пространство инфракрасного излучения. А иначе я давно бы разделил участь Наташки.
Однако двигаться надо. Навигатор встроен в посох в виде небольшого, но тяжёлого набалдашника. Такая конструкция приводила к смещению центра тяжести посоха вверх.
Требовалось время, чтобы к этому приспособиться. Зато дисплей навигатора был постоянно перед тобой. Я настроил навигатор и пошёл, максимально опустив угол излучения очков. Мощность излучателя установил на минимум.
Тропинку приходилось буквально нащупывать, хотя я перемещался почти на автопилоте исключительно по навигатору. Две группировки спутников, которых мы прозвали Большой и Малой Медведицами, давали возможность локации до сантиметра, что при полном отсутствии магнитного поля было немаловажным. Риск всё равно оставался, и я подумывал, не застрять ли здесь в ожидании дождя. Но вспомнил про болотца и решил избежать на этот раз неприятных приключений между холмами.
В эту пору года ночи здесь коротки. Когда я подошёл к платформе, было настолько светло, что последние четверть часа я двигался, убрав очки в ранец.
Помещение под платформой изготовлено из местного известняка. Плиты скреплены специальным клеем, доставленным с орбиты. Закрыв дверь, я, наконец, сбросил костюм, приготовил и выпил кофе, закурил.
Стреколёты были проклятием этой планеты. Они господствовали на всей поверхности. Все города, промышленность, плантации, вся жизнь туземного человечества проходила под землёй. Любая попытка выхода на поверхность пресекалась аннигиляцией смельчака – немедленной и неизбежной, как Рок. Единственное, до чего аборигены додумались, – хоронить покойников на поверхности: тело умершего прогревалось, выбрасывалось наверх и тут же стреколёты превращали его в облако плазмы.
Так же, с такой же неизбежностью, были уничтожены и первые звездолёты землян. Буквально в течение нескольких секунд после приземления.
В истории освоения этой планеты был один плюс: стреколёты игнорировали тёплые предметы над поверхностью земли. Это позволило пришельцам уходить с планеты – сначала космонавт подбрасывался катапультой, затем его принимал на борт челнок.
На планете буйствовало царство птиц, насекомых, пресмыкающихся. Не было места только теплокровным наземным существам, в том числе – людям. Здешние птицы приспособились, и теплотворными становились только в полёте.
Второй загадкой было само появление стреколётов. История местного человечества не давала ответа на это вопрос. Для них стреколёты существовали всегда. Возможно, люди нашли бы возможность сосуществования с ними, если бы не постулаты религии аборигенов, запрещавшей выход на поверхность и трактовавшей такие выходы, как вмешательство в обитель Бога. Ну да, поэтому и покойников они отправляли «к Богу»…
Перед нашей группой поставлена задача: добыть стреколёт, или хотя бы найти способ уничтожения этих устройств.
Все-таки я добрался вовремя. С минуты на минуту должна появиться моя напарница Нора. Она шла по трассе от маяка к маяку. Последний участок её маршрута пролегал по длинному коридору из растений-лиан и поэтому был относительно безопасен.
Я решил встретить её на выходе из коридора, хотя в случае опасности я мог помочь ей, разве что подставив себя.
Облачившись в костюм, я взял посох и вышел наружу.
На выходе меня поджидал роковой сюрприз.
Стреколёт свалился сверху и завис передо мною. Всё, это конец. У меня похолодело между лопатками.
Впервые я видел стреколёт так близко. И был поражён тем, что видел перед собою. Это не какое-то техническое устройство, а живой организм, напоминающий гигантскую стрекозу. Голова стрекозы, размером с человеческую, увенчана двумя бугорками, игравшими радугой перламутра. По-видимому, она рассматривала меня так же, как и я её.
Я был в термокостюме, ну а вдруг сквозь стекло шлема проникает толика инфракрасного излучения моего тела?
Существо как бы раздумывало: уничтожать меня, или повременить и разобраться, что тут за пришелец объявился в наших пенатах.
Сейчас я не могу точно сказать, сколько времени мы так рассматривали друг друга. Может быть одну минуту, а может быть все десять. Я настолько пришёл в себя, что смог осмотреться. Природа сияла росистым утром, какое бывает после ночного дождя. Над головой кружило несколько крупных птиц.
Когда из-под нижней челюсти головы стреколёта стало выдвигаться нечто вроде жала, я решил, что терять мне нечего. Перехватив посох, я нанёс удар по голове стреколёта, угодив набалдашником навигатора прямо между перламутровых бугорков.
Это был удар бейсбольной битой по накачанному мячу. Тяжёлый набалдашник отбросило с такой силой, что я еле удержал посох в руке.
Но стреколёт прекратил стрекотание и стал падать. Зацепившись за куст, он завалился на бок, а затем совсем перевернулся, издав звук, от которого у меня заныли зубы.
Из направленного в небо жала вырвался тонкий голубоватый лучик. Одна из птиц над нами на долю секунды вспыхнула, но сразу исчезла, только два крыла падали вниз, как сухие листья.
Рассматривая поверженного врага, не отошедший от стрессового шока, я не заметил, как подошла Нора.
- Костя, осторожно!
Я сделал шаг назад.
Из того места, где "живот" существа соединяется с длинным телом "фюзеляжа" вытекала… ртуть. Таково было первое впечатление.
Послышался стрекот ещё одного врага. Прежде, чем забежать в помещение, мы заметили, что "ртуть" раскатывалась по земле серебристыми шариками, которые, теряя металлический блеск, становились кремовыми. Скатившись с небольшого бугорка, шарики в небольшой выемке собирались в кучку. Теперь они казались птичьим гнёздышком, в котором собраны яички.
В тот день мы отказались катапультироваться на челнок. Мы занялись изготовлением оружия, известного мне с детства: рогатки.
Пришлось изрезать крепёж запасного костюма.
Затем мы открыли первый в истории галактики сезон охоты на стреколётов. Из рогаток.
2.
Ни я, ни Нора, не решились снять термокостюмы, даже находясь в бунере, пока возле нашего убежища стрекотало вражеское существо.
Здесь у нас была одна общая постель, что нас нисколько не смущало. Мы спали, грея друг друга. Я даже заметил, что Нора спала беспокойно, пока лежала одна. Но стоило мне прилечь рядом, как она успокаивалась, начинала дышать ровно и, наконец, засыпала крепким здоровым сном. Я относил такое её поведение к свойствам женской натуры вообще, которая в присутствии мужчины генетически чувствовала себя защищённой.
Сейчас Нора присела на краешек постели, а я наблюдал за стреколётом в узенькое окошко.
Когда прилетевший стреколёт, не обращая внимания на тело погибшего собрата, устроился на "гнезде" и прекратил стрекотать, я подозвал Нору:
- Посмотри, он, вернее "она", похоже, устроилась высиживать яйца!
Понаблюдав за стреколётом, Нора возразила:
- Непонятно. Квочка, когда мостится на яйцах, поправляет их клювом. А этот, вишь, задрал голову кверху.
Трудившийся стреколёт то поворачивался к нам спиной, то казалось, что он замирает, рассматривая наше убежище, и тогда мы испытывали страх.
Вдруг он застрекотал, сорвался и стремительно улетел.
Нора воскликнула:
- Он унёс яйца!
Я вышел из убежища.
В "гнезде" оставалось три шарика.
Нора предложила:
- Все не поместились в нём. Давай стащим одно, пока он не вернулся за остальными!
Я возразил:
- Мы не знаем, что это… может быть и не яйца, а заряды.
Но Нору так просто не остановить.
- Они ведь катаются по земле и ничего не происходит.
Давай откатим одно.
- Гм… а вдруг оно умеет считать?
В конце концов, мы решили присыпать один шарик песком.
Эту планету в равной степени можно назвать "Планетой островов" и "планетой озёр". В средних широтах господствовала суша, но и она представляла собой множество материков, разделённых пространствами воды. В этих водных пространствах вода везде текла, где-то с севера на юг, где-то в обратном направлении, как бы игнорируя сушу. Эти течения ещё предстояло исследовать.
Благодаря малому углу наклона оси вращения планеты к плоскости эклиптики, мощные снежные горы полярных шапок совершенно оттаивали в течение лета и вновь нарастали за время зимы. Несмотря на то, что климат во всех широтах был влажным, в летние месяцы болота подсыхали, становились проходимыми.
Ежегодно планета "купалась" в хвосте пылевой кометы.
В такие дни на поверхность планеты высеивалась железная пыль, образуя ажурные кристаллические нити. Эти нити почти не окислялись и могли гореть как термит, разбрасывая искры бенгальских огней.
Однажды, находясь на челноке, который парил над поверхностью подобно дирижаблю, я изучал фильмы, снятые предшественниками. Нора сидела перед оптическим экраном, рассматривая участок поверхности одного из островов. Недавно закончился сезон кометной пыли, и поверхность отсвечивала радужными бликами. Под нами было плато, покрытое редкой растительностью. Нора наблюдала охоту двух хищных птиц на довольно большого варана.
Вдруг Нора ахнула. Я отвлёкся от своего занятия и пододвинулся к Норе.
- Смотри, как красиво!
Упавший метеорит воспламенил кристаллическую пыль, которая начала гореть, разбрасывая снопы "бенгальских" огней.
Помнится, в детстве мы поджигали тополиный пух на аллеях парка. От места, куда была брошена спичка, огонь разбегался во все стороны, подобно кругам на воде. После этого на белоснежных аллеях оставались черные пятна от сгоревшего пуха.
Похожую картину мы наблюдали сейчас.
Но очарование огненной феерией длилось недолго: откуда-то слетелись три стреколёта, которые своими лучами-молниями мгновенно загасили сверкающую поверхность. Двое из них сразу улетели, а третий кружился над темным кругом ещё минут десять, но затем и он убрался восвояси.
- Пожарная команда, - пошутила Нора.
Вот тогда у меня впервые мелькнула мысль, что функция стреколётов на этой планете – не только уничтожение теплокровных существ.
За оставшимися шариками стреколёт так и не прилетел, и мы их переправили в лабораторию на орбите вместе с телом убитого существа.
В целях безопасности лабораторию перенесли на отдельный спутник.
Уничтожение стреколётов на одном из островов планеты назвать "охотой" можно лишь с большой натяжкой. Эти могущественные существа оказались очень уязвимыми, беспомощными перед хитростью людей. Они совершенно не защищались, не реагировали на гибель собратьев, действовали, как автоматы только на источники инфракрасного излучения. Изготовленные нами рогатки и арбалеты, термокостюмы, все эти орудия пришельцев стали для стреколётов роковыми.
3.
Меня всегда тянуло в места, в которых когда-то пришлось пережить дискомфорт, трудности, в которых мне удавалось реализовать свои способности. Или как-то иначе проявить себя. Или в схожие места.
Но больше меня не тянуло в места, подобные Железной планете. Я до сих пор не люблю метро и прочие подземные лабиринты, которых предостаточно как на Земле, так и на других планетах.
Собственно, на это горное плато я приехал ради мальчиков. Войны, бушевавшие в Таджикистане на рубеже двадцатого и двадцать первого столетий, к счастью для человечества, пощадили живность Тигровой балки, этого прекрасного заповедника. Правда, были пожары, вызванные войнами и грозами, но за прошедшее с тех пор время полностью восстановились ландшафты с их бесподобными флорой и фауной.
Сыновья – гордость любого мужчины. Мой старший Марк задавал вопросы редко и только по темам, не нашедшим должного освещения в поисковых системах космонета. Юрка же, в соответствие своему возрасту, был неутомимым почемучкой.
В Тигровую балку мы нацеливались давно. Мальчишкам хотелось похвастаться перед друзьями клипами, снятыми в таком редком, можно сказать – экзотическом, месте.
Попутно оба хотели выведать у меня подробности охоты на стреколётов, о которой в галактических новостях сообщалось мало и скупо. Вся информация о нашей экспедиции на Железную планету была засекречена.
Журналисты выдвигали самые фантастические гипотезы, а мы, оставшиеся в живых участники, были связаны обетом молчания.
Сейчас, коротая вечер у костра под яркими созвездиями ночи в горах, мальчики ждали от меня продолжения. Юрку, конечно, интересовали приключения, связанные с самой охотой. И я тут мог удовлетворять его любопытство, так как сама охота была непростой, длилась долго и действительно была богата разными эпизодами, о которых я мог рассказывать до бесконечности.
Но вот вопросы Марка…
- Папа, почему никто из жителей Железной планеты не посетил Землю, не избран в Галактическое Правительство?
- Почему ничего не сообщается о торговле с Железной планетой?
- Почему вы освободили от стреколётов только один остров и сразу улетели?
- Разгадан ли секрет лучей, которыми стреколёты могли уничтожить целый звездолёт?
При этом, учтите, это не журналист, от которого можно отмахнуться, сославшись на благовидную причину; сыну не скажешь:
- Я давал подписку о неразглашении…
Можно обидеть парня недоверием и потерять тот контакт, которым каждый отец должен дорожить до последних дней своей жизни.
Значит, придётся рассказать все. Но сначала надо подготовить. Он парень умный, поймёт.
Да, поймёт, конечно, а вот как быть с осуждением? Ведь осудит…
Я, наверное, опрометчиво сказал, что стреколёты были совсем беспомощными перед нами.
Изготовив рогатку, я готовился к выходу. Нора была на грани истерики:
- Я тебя одного не пущу! Ты много на себя берёшь, одному тебе не справиться.
- Я уже убил одного. Это оказалось очень просто.
- Тебе повезло, вот и всё. Если погибнешь, я не переживу!
Ну вот, причём тут это. Вечные женские штучки – переводить рабочий момент в плоскость личных отношений.
Забегая вперёд, скажу, что не прошло и полгода, как Нора вышла замуж за лаборанта с космолёта «Медуза», забиравшего остатки нашей экспедиции с Железной планеты, и дилемма, как пережить её измену уже стояла передо мною
Второго я убил из рогатки так же просто, как и первого. Он подкарауливал меня у противоположного выхода из лианового туннеля, но я оказался быстрее. Впрочем, это я к слову применил термин «подкарауливал». Скорее всего, он оказался там случайно. Я его увидел ещё до выхода из туннеля. Промахнуться с расстояния в три-четыре метра я не мог. После первого попадания он приземлился, перестал стрекотать, но был ещё жив. Он почему то опустил голову, как будто что-то высматривал на земле. Это дало мне возможность поразить его ещё раз, причём в то же место.
К вечеру с базы прилетели Руунге и Омелье с целым арсеналом арбалетов и стрел.
Как и при охоте на уток, стреколёта надо сначала поднять. Затем заставить его лететь на тебя, но так, чтобы его цель была у тебя за спиной.
Места дислокации отдельных особей нам сообщались с челнока. Оказавшись перед стреколётом, следовало из рогатки бросить в противоположном направлении термошарик. При падении шарик нагревался, стреколёт поднимался и устремлялся к месту падения шарика, подставляя лоб стрелку. Мы предполагали, что у стреколётов есть и другие уязвимые места, но эксперименты были слишком рискованны, учитывая мощь того оружия, которым были снабжены эти существа.
На этой охоте были случаи, заставлявшие нас изрядно потрусить. Однажды Руунге попался живучий экземпляр, который продолжал жить с тремя стрелами во лбу. Но он крутился на земле, не понимая, что подвергся нападению.
Для обнаружения стреколётов аппаратурой с челнока бросались термошарики. Обычно после ликвидации мишени стреколёт возвращался на то самое место, откуда взлетел. Это позволило за пятьдесят два дня полностью очистить остров от стреколётов. К этому моменту на острове уже смогли совершить посадку и закрыться термощитами два челнока, укомплектованные двумя группами охотников.
Один день был омрачён первой потерей с нашей стороны. Погиб весельчак Омелье. Его нашли подле уничтоженного им стреколёта. Из горла охотника торчала арбалетная стрела, а его арбалет исчез. Пропал и колчан со стрелами.
Прежде, чем рассказать мальчишкам об этом эпизоде, я пустился философствовать о том, что не следует людям ступать на чужие планеты с оружием, каким бы оно, это оружие, не казалось уместным. Юрка, конечно, вырубился, и я его перенёс в палатку. Марк ждал продолжения, а я все говорил себе – рано, он ещё не готов выслушать правду…
4.
- Ежу понятно, аборигены.
Руунге стоял над телом Омелье, когда подошла ничего не понимающая Нора.
- Что? Что – аборигены?
Увидев лежащего навзничь со стрелой в шее Омелье, Нора вскрикнула, но тут же взяла себя в руки и включила рацию.
Я подошёл через полчаса.
Наша четвёрка прочёсывала местность, оставляя у тел убитых стреколётов маячки. Следовавшая за нами команда эвакуаторов подбирала наши «охотничьи трофеи», помещала их в большие зелёные пакеты, и отправляла их на челноки.
Розовые шарики – то ли яйца, то ли заряды – помещались в отдельные пеналы. Учёные из лаборатории не рекомендовали к ним прикасаться, или загружать в один контейнер более семи пеналов. Откуда эта сакральная цифра «7»? Наверное, для особого «учёного» шарма… боялись, что наберётся «критическая масса»? Тогда почему не «5» или «8»? По-моему, они с этими штуками ни черта не разобрались.
Работа лаборатории была засекречена. Ещё бы – такое оружие!
Нора, у которой в лаборатории обнаружилась старинная подруга, все-таки кое-что выведала. Во время нашей охоты они из космоса умудрились записать спектрограммы лучей, испускаемых стреколётами. То, что удалось разведать Норе, показалось мне совсем уж невероятным. Энергия луча была почти нулевой. Но сам луч был промодулирован особым кодом. Кто-то из мудрецов лаборатории предположил, что этот код приводил к перестройке структуры вещества, имеющего температуру выше заданной, превращая отдельные атомы в нём в антивещество. Была и другая гипотеза, согласно которой код был командой, по которой объект перебрасывался в другое измерение или в «тёмную материю», и что именно поэтому «взрывы» сопровождались появлением низкотемпературной плазмы. Но каково назначение «мраморных» шариков, нам, «простым смертным», знать не положено.
Однако, не класть «все яйца в одну корзину»! Вдруг случится критическая масса и произойдёт взрыв типа атомного. По-моему, это просто яйца, из которых можно в специальном инкубаторе вывести птенцов стреколётов и запустить их на поверхность вражеской планеты. Тоже мне – стратеги!
Перед нашей четвёркой и перед другими командами, такими же как наша, попутно стояла задача искать входы в подземный город местного человечества, чтобы войти к ним и объявить об освобождении. Эти поиски не принесли успеха. Найден один щит на склоне горы, через который наружу выбрасывались покойники из которых некоторые так и падали к подножию горы, где потом разлагались естественным образом да растаскивались существами местной фауны. Некоторые были уничтожены стреколётами так, что на дне ущелья оставались странные фрагменты одежды и личных предметов. Странные – это значит не обгоревшие, а как бы вырезанные острым лезвием…
Омелье тогда высказал предположение:
- Так они казнят преступников.
Я согласился:
- Пожалуй. Ведь от мертвецов нет инфракрасного излучения.
Руунге добавил:
- Если перед тем они не поджаривают своих покойничков.
- Тогда почему поджаривают не всех?
Это уже Нора. И опять-таки чисто по-женски сама ответила на свой вопрос:
- В зависимости от социального статуса.
Ну и я не удержался от своей гипотезы:
- Всё может быть с точностью до наоборот, и священники решают, кому воскреснуть в раю, то есть на поверхности, а кому исчезнуть бесследно.
Предшествующие экспедиции оставили нам записи о контактах с аборигенами. По их мнению, в подземных городах всем заправляют жрецы, которые не позволили другим людям, тамошним учёным, общаться с землянами. У них о космосе представление своеобразное. Вселенную они отождествляют с поверхностью своей планеты. Пришельцев приняли то ли за выходцев с других островов, то ли за сверхъестественные создания. Причём враждебные.
Единственной пользой от тех скудных контактов со жрецами было изучение языка аборигенов. Теперь у каждого из нас имелся коммуникатор для языкового общения.
До сих пор нам общаться было не с кем. После длительных поисков мы решили, что у аборигенов нет других выходов на поверхность. И вот расплата за беспечность – труп нашего товарища, застреленного из собственного арбалета.
- Меткий выстрел – отметил Руунге.
- Нет, – ответила Нора, - он вообще убит не из арбалета.
- С чего ты взяла?
Я тоже посмотрел на Нору с удивлением.
- У стрелы сломано оперение. Вот здесь – видите? И даже след крови. Абориген воспользовался стрелой, как ножом, или пикой, и при этом содрал кожу на своей руке.
Как старший группы я принял решение немедленно прекратить всякую деятельность и возвращаться на нашу космическую базу.
Командир звездолёта Ростислав Егай поддержал меня и отозвал все команды.
Решено сканировать остров из космоса, а всех разведчиков и эвакуаторов вооружить ручными парализаторами. На следующем этапе нашей работы при любой встрече с аборигеном следовало его сначала обездвижить, потом взять в плен, и лишь затем вести разговоры, - собеседование, обучение, или допрос, в зависимости от поведения пленника. Впредь не допускать никакого риска для жизни землян!
5.
Я смотрел в чистые глаза сына и всё больше понимал, что не смогу довести свой рассказ до конца.
Сканирование поверхности острова и прилегающей территории дало несколько важных открытий. Щит, прикрывающий вход в подземный город, выдвигался наружу, как пенал, только отверстием вниз. На самом острове обнаружены десятки окон, каждое из которых было размером с волейбольную площадку. Эти окна прикрыты толстым стеклом. Мы, оказывается, много раз ходили по этим площадкам, но слой железных волокон, который хрустел у нас под ногами, и который мы поначалу принимали за голубоватый мох, скрывал от наших глаз саму поверхность окна.
Главным открытием было огромное количество подводных объектов, которые исчезали под береговой линией или возникали из-под неё. Вероятнее всего, это были подводные лодки. Мы предположили, что эти лодки подходили к подземным причалам города, так как снаружи не было никаких гротов.
На этот раз мы готовились к высадке более тщательно.
После того, как я рассказал об "эффекте тополиного пуха", командир распорядился, чтобы мы опять шли в термокостюмах. Для облегчения передвижения, на нас теперь были надеты реактивные ранцы, позволявшие перемещаться десятиметровыми прыжками. Ко всей этой амуниции мы вооружены парализаторами, снабжены приборами ночного видения и коммуникаторами для общения с аборигенами.
Готовясь к выходу, участники высадки просмотрели видеоклипы, снятые нашими предшественниками.
Улицы подземного города были пусты, квартиры брошены. Издали доносился шум, и мы бросились туда. Вот и первые люди. С мешками и чемоданами. Увидев нас, перемещающихся огромными прыжками, они бросали вещи и с криками "дьяволы, дьяволы!" пускались бежать или скрывались в подворотнях.
Жрец, стоявший на нашем пути, кричал:
- Вы убили ангелов, но вам не уйти от божьей кары!
Потом начался ад.
Появилось сильное задымление. С треском лопались стекла окон. По стенам оконных шахт текло расплавленное железо.
Когда мы поднялись и вышли через отверстие, уже не прикрытое щитом, то увидели стену огня, движущуюся по долине в нашу сторону.
Наша команда "уносила ноги" на челноках, успев захватить одиннадцать детишек.
Они чудом оказались на участке берега, куда ещё не домчалась линия огня. Потом этих детишек с большим трудом удалось переправить на один из островов. Их физиология отличалась от нашей, а долго разбираться было некогда.
Когда дети уже были на борту челнока, я подошёл к кромке берега, заметив в воде какое-то движение. Из воды выступал толстый стебель. На нём сидела, поджидая свою добычу, крупная наяда*. Она смотрела на меня перламутровыми глазами, и я вспомнил свою встречу с тем стреколётом, который стал моим первым охотничьим трофеем.
Часть населения города спасена подводными лодками, но их было слишком мало; большая часть аборигенов погибла в дыму и огне.
- Они сумасшедшие, фанатики, подожгли свой остров!
Наблюдатели, сканировавшие территорию острова, уточнили:
- Это метеориты. Упали сразу в нескольких местах, и в каждом из них начинала гореть "термитная смесь" поверхности. Расплавленное железо стекалось в ручейки, ручьи – в реки.
Мы, "освободители", позорно покидали Железную планету, оставив за собой погибший подземный город и тысячи сгоревших заживо аборигенов на одном из островов.
Тушить такие пожары люди не были готовы, да и не умели, не приходилось, а "пожарную команду" стреколётов мы уничтожили своими руками.
Из благих побуждений.
Я почему-то вспомнил наяду у берега на Железной планете. Если это личинка стреколёта…
- Давайте, ребята, укладываться, до Тигровой балки путь не близок, надо выспаться.
_________________________________________
*) Наяда – личинка стрекозы.