Когда город захлестнула первая волна одиночества, все с непривычки и психоза перезнакомились спешно. Как попало и с кем попало.
И поэтому через недолгое время город захлестнула вторая волна одиночества.
И она была в стократ сильнее первой. Потому как во второй раз шагать из самолета со сложенным за плечами парусом всегда страшнее. Так опыт падения страшнее неизвестности падения. Подпитанное первым прыжком воображение рисует бездны более черные, реальные и близкие, нежели абстрактные картинки первого шага в никуда.
Так вот.
Я - выродок той первой волны одиночества. Со второй волны мало кто рожденный выжил.
Да и родился мало кто, если честно.
Как и большинство моих сверстников, я сирота. А сирота - сирота навсегда. А я навсегда. Значит, я дважды сирота.
И у меня есть это право повтора. Эта дваждость. Свинцовая картинка, что тянется вслед по земле, когда солнце высоко.
Когда солнце высоко, я брожу вокруг города или городов - гляжу на повтор руин на улицах и лицах. И иду не с пустыми руками. Я несу младенца. Я знаю что этот младенец - моя смерть.