восьмая нота - 4

 
 

               
                четвёртая глава


                ИКАРИЙСКИЕ ИГРЫ НА ФОНЕ
                ДИКОЙ НЕИЗВЕСТНОСТИ


        Я дотопывал первую половину своей жизни и уже забыл за каким поворотом расстался с возрастом Иисуса Христа, но такое состояние, как сейчас, испытывал впервые. Сказать испытывал - неточно. Я ничего не чувствовал.
      
        Помнится - читатели оставлены мной в момент коллективного бития фужеров на посошок с Цар Царычем и Саньком. После этого, повалившись на бок, я отключился (думаю, что Царыч тоже был отрублен).
      
        Каждый, по-своему, натыкается на нокаут и каждый, по-своему, выходит из него, но все, без исключения, в первые секунды не понимают, где это они и что это с ними. Вот и я, приходя в себя, уже отбыл свои секунды непонимания и, казалось бы, уже должен бы понять, где это я и что это со мной. Но сознание явно не торопилось ставить точки над «И», хотя и называло вещи своими именами. Да, выползающий сейчас из нокаута ясно видел туманный бархат дальних гор, ощущал приятную ласку утреннего тёплого солнышка, слышал сердитый шум дальнего водопада и перебранку торопливого ручья с ленивыми, захлёбывающимися белой пеною, булыжниками ... Всё вокруг меня слышалось ... виделось ... отчётливо ощущалось ... Всё вокруг ... но, кроме самого себя. Такое впечатление, что моё тело самостоятельно ловит раков в мутной воде у берега, а голова, по шейку в воде (тоже сама по себе) не видя своих рук, в раковом усердии тупо таращит глаза. Но если при таком занятии я, всё-таки, мог лицезреть хотя бы кончик своего носа, то сейчас его не было - выползающий из нокаута его не видел. Я начинал подозревать, что и глаза-то у меня отсутствуют, потому как не мог ни моргать, ни жмуриться. «Допился-таки ... Наверно виновата саньковская мерзавка» - к месту вспомнились расхожие слова моего еврея: «Хорошая собака из чужих рук никогда не возьмёт, а алкаш - у кого хочешь, лишь бы пахло хотя бы одеколоном!»
      
        Всё ясно - допился до чёртиков... Стоп!!! Но меня же не мутит ... и голова - отнюдь не пивной котёл (хотя я уже серьёзно сомневаюсь - есть ли она у меня), да и самочувствие толкает на пионерские песни, Чёрт меня возьми!!!...
        - Наконец-то вспомнил! - раздался густой бас Санька, и он появился передо мной из ничего во всей своей красе - С прибытием! - я сдержанно, ещё не зная, чем это явление пахнет, поблагодарил. Да расслабься! - перешёл на язык мыслей Санёк - Я же тебе до сих пор ничего плохого не сделал ... у тебя вон, тараканы быстрее привыкают к дрессировке, чем ты к моему присутствию. Да, кстати, - своим любимым маятником начал он раскачиваться передо мной - это наша последняя встреча. Я сейчас научу милорда, как себя вести, ну а потом и разойдёмся. Ты, наверно, догадался, - доверительно осклабился собеседник - что тебя, как такового не существует - у меня, по случаю моего несуществования, отвалилась несуществующая челюсть - Успокойся, сейчас всё встанет на свои места ... Ты, главное, вникай! Лекций я тебе читать не буду - не маленький, но доходчиво постараюсь объяснить, что и как. То, что сейчас передо мною (это я на тебя намекаю) бестелесный Костя Аладин, в переводе на человеческий язык - твоя душа. Люди, кстати, всё на свете делят на материальное и духовное. То, что ощущаете и фиксируете разными приборами, то - материя, а что нет - так того и нет вовсе, вы это снисходительно называете духовным. Снобы! - грустно улыбается Санёк - Во-первых, вам не всё дано ощущать. Во-вторых, ваши приборы - громоздкое и неуклюжее дерьмо. В третьих, вы очень примитивно смотрите на мир. Измерений-то у вас только три, а остальные семьдесят три вы и в уме-то вообразить не можете. Да что там, - он досадливо машет на меня лапой - вы рабы этого триумвирата ... Может вы и рады пожить в двух измерениях, но от любого третьего отвязаться не можете ... Да вот, сейчас, через тебя, пересекаясь во всех мыслимых и немыслимых направлениях, проходят миллиарды плоских миров, которые в осях пересечения абсолютно не чувствуют присутствия чужаков. Вот, до чего они плоские. У них нет ни практически, ни теоретически, толщины - только длина и высота. Они вас не замечают, а вы - их. Те же взаимоотношения между вашим трёхмерным миром и четырёхмерным, с которым вы имеете честь сосуществовать. Кстати, всех этих миров - двух ..., трёх ... и так далее ... измерений, в миллиарды раз больше, чем звёзд на небе ... А пространство?! - Стыд и срам! В микрокосмосе вы от Левенгука за три века доползли до несчастного атома и загалдели, что он неделим. Да он для вас такой не потому, что не на что делить, а потому, что нечем ... - нет технологии. Дальше, с вашими возможностями, для вас - тупик! - и, пожевав губу - а атом, кстати, надо не расщеплять, а рассматривать, как огромную планету с колоссальным разнообразием уже своих миров. И так до бесконечности ... - я медленно переваривал этот сатанинский ликбез, а Санька, видимо, занесло в красноречии и он, в своём раскачивающемся экстазе, с горящими глазами (представляете, какие они могут быть у Сатаны?), продолжал - Так ... с макрокосмосом у вас относительный порядок. Вы даже успели на Луну запрыгнуть ... Ну а на Марс, на Венеру, а в другие звёздные системы ... Что? ... Слабо?!!! ... И всё потому, что на пространства - продолжает перечислять наши слабые познания Санёк - вы смотрите статично! - я, боясь спугнуть мысли Чёрта, молчал, как рыба - Вот бумагу разрезать да склеивать вы научились. Даже Ленту Мёбиуса изобрели. А ну-ка, попробуйте так с пространством обойтись ... Ну-ка-ну-ка!!! Выкиньте кусок пространства между Москвой и Парижем! ... Тоже слабо?!!! - и удовлетворённо потирая руки - Вот так-то!... Да и со временем вы ничего не можете поделать ... ни вперёд заскочить, ни назад вернуться. А для меня - это плёвое дело. Вот я вас и отбросил на энные тысячи лет назад ... да ещё в нужное место! - меня ударило в озноб (это я для вас, так образно, говорю, а тогда ваш рассказчик понятно ничего не испытывал): «Это куда же он нас???» - А куда сами заказали ... Вас же интересует загадка возникновения человечества на Земле? Ну ... я и подбросил вас к ней поближе. Только отгадывайте, пожалуйста, самостоятельно. Вы же не любите блюдичек с голубыми каёмочками!
        - Да уж, пожалуй, так - под его брёх подумал я - нам с Царычем чужого не надо ... Может поэтому мы с ним и неудачники?
        - Вот-вот ... Вы - воры с противоположным знаком, антижулики, а это для людей не типично. - наконец Сатана спохватывается - Константин, ты опять толкаешь меня в блуд демагогии, на этот раз с креном в этику, а эта тема в моём присутствии запретна. Вот тебе бы, в твой характер, распущенности приличную дозу, да циничности, да нахальства (впрочем этого можно не добавлять )... и твою персону можно с успехом приглашать в наш департамент на должность совратителя!
        - Это почему же ты так решил? - мысленно почесался я за несуществующим ухом.
        - Это потому же, - съязвил Санёк - что благодаря тебе, я анархистски ухожу от темы разговора. Вот с Царычем беседовать - одно удовольствие - ни одного вопроса, сплошное внимание. Зато сейчас он с диким восторгом осваивает свои безграничные возможности. А ты вот, до сих пор неуч! И хватит вопросов! Слушай, да не перебивай! ... - и, уже успокоившись - Я ранее намекнул тебе, что ты в новом состоянии, бестелесном. Для меня, например, это очень удобно ...
        - Сравнил хрен с пальцем - безобидно поднял я несуществующую бровь.
        - Опять?!!! - потеряв терпение, перешёл на обычную речь Сатана. Правда, это была уже не речь, а короткий рык, но такой мощи, что от вибрации из земли вдруг с корнем выскочил куст шиповника, имевшего несчастье, расти между нами.
        «Интересно, что было бы со мной, если бы в этот момент между нами не имелось этого шиповника-камикадзе?» - такой вопрос я задаю себе сейчас, когда читатель дошёл до этого места, а тогда я остолбенел, но у меня хватило ума понять, что ещё чуть-чуть, и вашему рассказчику придётся оказаться в таком состоянии и в таком месте, откуда ни один смертный ещё не возвращался! С этого момента мне пришлось заткнуться и уже не дразнить Хозяина своей простотой.
      
        Постепенно, минут через пять, Сатана успокоился, опять начал качаться маятником и, как ни в чём ни бывало, продолжил: «Ты, Костя, сейчас в такой кондиции, что можешь из окружающего тебя пространства черпать неограниченное количество энергии, а главное, не перерабатывая её, использовать в своих нуждах, где реализация этого топлива зависит не столько от энергетической мощи, сколько от твоей фантазии. Ты можешь принять свой прежний осязаемый облик, но проходить в нём через любые препятствия. Да вон на ту сторону гор прямиком, да без всякого тоннеля. Сумеешь летать по воздуху, плавать под водой ... можешь в серной кислоте, - меланхолично передёргивает он плечами - можешь совершенно безболезненно четвертоваться а потом опять соединиться, а если ты такой садист, то и со всей гаммой чувств, присущих человеку в таких случаях. Ты будешь в состоянии незаметно от собеседника, проникать в его не только сознание, но и подсознание, и копаться там в памяти, мыслях, чувствах, желаниях ... Короче говоря, тебе разрешается всё ... кроме ... Я тебя прошу! Не лезь со свиным рылом в калашный ряд - мигом раскушу и накажу, не выслушав покаяния!!! Запомни - Богу - богово! Кесарю - кесарево! Чёрту - чёртово! А человеку - человеково! - я опять почесал за несуществующим ухом, что на этот раз означало заинтересованность в последнем - Вот-вот - удовлетворенно моргнул Санёк и доброжелательно закончил - ну, резвитесь ... допытывайтесь ... как только отгадаете свой вопрос, не волнуйтесь - всё встанет на свои места ... - и, не стесняясь своего тщеславия, добавил - уж я позабочусь! Запомни! Всё в твоём положении достигается через чёткое «Хочу». Вспомни, как ты обходился с подсвечниками. И здесь та же технология - захотел ... поднапрягся в желании ... получил чего желал ... Ну, пожалуй и всё! Я исчезаю, а ты иди к своему еврею, он на поляне у ручья, дурака валяет.
      
        ... Соломон валял далеко не дурака - Соломон валял кентавра. На берегу, весело взбрыкивая, носился ослепительно белый конь, породистый и горячий, с головой старого еврея, но с торсом штангиста по меньшей мере мастерской квалификации. Я, всё ещё никем, выскочил, сам того не зная как, к ручью. Проносившийся мимо меня в диком галопе кентавр, брызнув из-под копыт изумрудом клевера, развернувшись на меня получеловеческой, полуконской грудью, застыл как вкопанный, но через секунду, уже извиваясь спиной по земле, весело взбрыкивал копытами, вопя царычевым голосом: «Костя!!! Присоединяйся!!!»
Я был, наверное, в глубокой растерянности, а Царыч, вдруг, вскочив и поднявшись на дыбы, превратился в орла и, уже с радостным клёкотом, счастливо ощущая мощь, стал подниматься в небо. Ваш же рассказчик не вытерпел, зажмурился и ... взмахнув руками, вдруг ощутил упругую поверхность тёплого воздуха, надёжно державшую его, нежданно оперившееся, тело ... Лениво взмахивая крылами, чувствуя рвущийся из груди восторг, я мощно догонял парящего в небе одинокого орла ... Через минуту мы с Соломоном, поймав и охватив крылами восходящий поток воздуха, уже блаженно кайфовали, пренебрежительно махнув рукой на предположение, что у нас всё-таки, какое-то редкостное расстройство психики ... А психики ли? ... Уж больно синхронно мы с Царычем болеем!!! А потом, забегая вперёд, если я испытываю какую-то несуразицу, ну, например, гордость молодого вожака волчьей стаи после удачной охоты, особенно если рядом избранница, или непонятный страх черепахи, поднимаемой всё выше и выше стервятником, это значит, что как минимум внутри меня произошли какие-то изменения - нет дыма без огня ... А внутри ли? ... Навряд ли! Ведь мы с Соломоном ничто и никто. У нас нет ни рецепторов, ни анализаторов ... У нас вообще нет не только нервной системы - оболочки несчастной ... шкуры ... мешка, в котором должен обитать живой организм - ну ничего нет - абсолютно стриптизированные личности! Вот попались!!! С другой стороны, благодаря энергии (а чему же ещё?), которой вокруг нас, по словам Санька, пруд пруди, мы можем быть кем хочешь и как хочешь ... А вдруг всё это - плод галлюцинации при полном отсутствии органов чувств (вы видели немасленое масло?)? Но она же (галлюцинация) у нас по всему фронту восприятия - не только на уровне зрения ...  захвачено поголовно всё - и обоняние, и температурное чувствование, и вкусовое различие, и тактильная чувствительность - вплоть до дикой боли в правом окороке (это когда я, превратившись в красавца оленя, не смог уйти от погони тигра со всеми вытекающими отсюда последствиями), да что там говорить!!! Не спала здесь дама под звонким именем Галлюцинация! ...
      
        ... Вот уже неделю мы с Царычем обитаем в этом мире, а до сих пор не можем понять, что это вокруг нас, но не сговариваясь, согласились на червячный принцип -«Ползаешь пока? ... Вот и ползай!» Тем более, что другого на этот раз не придумаешь. К концу срока, нарезвившись карнавалом, мы познали суть поговорки «Привычка - вторая натура» и, устав от идиотских превращений, не сговариваясь, приняли свой прежний облик. На том и успокоились.
      
        Дни проходили однообразно. Вставали с солнышком, ходили на охоту. Надо сказать, что по общей договорённости мы отказались от всех цивилизованных привилегий (конечно же, кроме спичек - мы так и не научились добывать огонь трением)... Враки, что первобытным людям жилось хорошо и беспечно. Нам, кстати, едва хватало времени на вечерние беседы у костра за жареной ножкой молодого барашка. Мы обросли неимоверно, уже щеголяли в шкурах самостоятельно добытых тигров, правда я сильно сомневаюсь в наших с Соломоном физических качествах ... Нет, пятак начистить какому-нибудь алкашу за нарушение территориальной конвенции, даже если он на весовую категорию больше меня, так это за милую душу! Но здесь, когда между соперниками судьба разыгрывает только две небезразличные вещи - смерть и шкуру, согласитесь, что это совершенно из другой оперы. Правда, тешит нас одна пакостная мыслишка, которую по человеческой слабости (да не слабости, в конце концов, а трусости), мы не высказываем вслух. Это пока ... А мысль такова - «Судьба, с посыла могущественного Санька, потворствует нам в любых опасных ситуациях». Получается, что наша первобытная жизнь опереточная. Но такое рассуждение приходит к нам каждому отдельно на наших голубых огоньках (это мы наши вечерние костры так называем), и когда приходит, мы стыдливо умолкаем. Ну, а вообще-то мы, пока, осматриваемся. Отсюда и темы наших бесед носят отстранённый от первопричины характер. Самая ходовая - «Этика алкоголя в первобытных условиях». Оказывается, нас не тянуло на выпивон!!! Мы - имеющие безграничные возможности, охладели к пузырю начисто! Да за такие неожиданные решения перебежчиков в алкогольный атеизм надо расстреливать на месте! - это я сейчас говорю, уже очухавшись.
        - Вот, Костик, - забрасывая обглоданную кость за спину, философствует Царыч -оказывается мерзавка вторична - чтобы её употребить, нужна причина!
        - А её, окаянной, нет - уже зевая, укладываюсь я на огромном бревне.
        - Что-то ты обленился, - не желая прекращать беседу, обиженно заворачивается в шкуру, кряхтящий Соломон.
        -Так ты же сам сказал - нужно желание, а раз его нет, то и тема закрывается мгновенно и автоматически - на этом слове я сладко-сладко зеваю, и уже в полудрёме - на всё нужна причина ... даже на пузырь ... а без неё только извращенцы пьют ... да балдеют - это я, наверно, уже во сне.
      
        Ничего нет вечного на Земле - вот и мы в своих беседах потихоньку начинаем касаться главного вопроса - почему наша компания очутилась именно здесь? Отправной точкой рассуждений была аксиома - «Санёк - серьёзный человек (Чёрт, всё-таки, да настоящий) и, просто так, ничего не делает», а значит, мы здесь не случайно. Разгадка происхождения человека где-то рядом. Надо только правильно протянуть руку! А как правильно-то?
        - Наполеон советовал сначала ввязаться - обжигая на костре дубину, заузил наши разглагольствования Цар Царыч. Я поддержал его - Значит, надо найти Хомо Сапиенс, а людей-то и нет.
        - Может и нет, а может и мало ... Мы ещё не искали ... Но надо браться за дело -восхищённо размахивая дубьём, отстранённо гундосит Царыч.
        - Знаешь, Соломон, в принципе это я тебя вовлёк в авантюру, но конкретно, благодаря твоей милости мы сейчас здесь, а не в королевских покоях времён кардинала Ришелье, или в тенистых садах Шехерезады ... Так что бери бразды ... и начинай действовать, а я тебе вторить в унисон. Но обещаю, что контроль не ослаблю, а то, хоть ты и мастак, писать диссертации, но от обилия материала (а нет сомненья, что мы им завладеем), можешь наломать дров ... Я буду твоей трезвой головой и для начала предлагаю разведать наши координаты ... и не только в географическом разрезе, но и хронологическом, а то, ведь, ни одного следа от туристов ... Видимо Санёк нас десантировал или в до ... туристическую эпоху, или в пост ... туристическую. Думай, Царыч, что будем делать, а я тебе помогу ... и думать, и делать!
        - А что тут думать! Чем проще подходить, тем лучше. Во-первых, меньше проколов наделаем при ошибке, во-вторых, усложнить никогда не поздно ... А на счёт хронологии, ты, Костя, склеротик - ведь Санёк же сказал тебе, что отбросил нас на тысячелетия назад. По-моему, мы с тобой находимся даже и не в каменном веке, а намного раньше.
        - Цары-ы-ыч! - погрозил я ему пальцем - ты учёный, а не болтушка, и должен верить не словам Санька, хотя я тоже не сомневаюсь в их правдивости, а только фактам, но их у нас пока нет. Я настоятельно советую тебе сменить пластинку и пока перейти к удобоваримой географии.
        - Ты, как всегда, прав, Константин, и начнём, тогда, с рекогносцировки ... Как сказал Некий забубённый с васильковыми глазами: «Лицом к лицу, лица не увидать - большое видится на расстояньи ...» Дальше, Константин, не по нашей теме, но, думается, лейтмотив я выбрал правильно. И чем меньше будешь задавать вопросов, тем лучше - уже впадал в раж суматохи старый еврей - и для начала воспользуемся методом «А воль дуазо». Не морщь лобик, коллега! Ты знаком с этим методом, - а я, кстати, знал и другое, что Соломон большой любитель точных характеристик не только окружающих людей и предметов, но и явлений. А короче ... он любил оригинально по форме и конкретно по содержанию называть вещи своими именами, иногда до того точно, что я теряюсь, какого дерьма в нём больше - от учёного, или от поэта.
      
        Ваш рассказчик так понимает - поэтом нельзя стать, им надо родиться, а учёным невозможно родиться, им можно только стать. И что пакостно это альтернативно - чем больше одного, тем меньше другого, в Царыче же природа оказалась настолько щедрой, что соединила в нём и то ... и другое.
      
        Волей роскошного случая, в юности (но это другая тема и об этом только кратко) я хорошо знал и до сих пор знаю, хотя и не имею практики, французский язык. Благодаря ему (случайному языку) через дикий еврейско-русский акцент Соломона я пробился-таки к смыслу его фразы «А воль дуазо». А означало это всего-навсего «С птичьего полёта»
        - Да-да! С птичьего! - не унимался Соломон - что тут такого? А если понадобится, то ещё выше! Костик! Мы же не люди, и этим надо пользоваться сполна!... Полетели!!!
      
        Что бы посмаковать ощущения, выбрали скорость подъёма воздушного шара. По солнцу определили север - (так легче будет сравнивать с географической картой в уме) и ... устремились в высь. Земля уходила всё дальше и дальше. Деревья, ручьи, пепелище ночного костра - становились всё меньше и меньше, превращаясь в игрушечные и покрываясь голубой дымкой. Но горизонт ... горизонт, размывая границу между небом и землёй, своей спокойной солидностью и мощью превращал нас в каких-то второсортных букашек.
      
        Мы не лётчики и поэтому не могли конкретно определить высоту, но нам и не надо было. Цель маячила одна - «Куда?!» нас десантировал Санёк. Единственное, что мы определили за первые полчаса, поднявшись приблизительно на шесть километров, где метод
«А воль дуазо» превратился в ... «Лё воль дальтитюд» - высотный полёт, это то, что местность под нами - солидные горы (кстати, без всяких подозрений мы знали об этом ещё внизу).
        - Константин, ты - помоложе, напряги-ка свою географическую память, какие горные массивы тебе известны? - да я и без его намёка в это время насиловал свои скудные познания, а Царыч рассуждал вслух - Тибет? ... Там хребты наверно помощнее ... Памир? ... Нет, они на Памире в хаосе, как скомканная бумажка, и, наверное, повыше будут.
        - Соломон, не тарахти, мы же ещё не поднялись, как следует. Вот километров с сорока - шестидесяти, может что и определим ... А если нет, то что нам - поднимемся и выше ... Может мы над Альпами, ... или Пиренеями, ... или Апеннинами ... - легко жонглировал я своей географической памятью.
        - Ладно-ладно, понятно, что ещё не поднялись, но и ты, я вижу, сыпешь исключительно европейскими названиями - насмешливо закончил обмен любезностями в свою пользу Царыч.
               
        Я проглотил пилюлю не потому, что еврей был прав в своих подозрениях, а потому, что спорить в такой ситуации было мелочно и расточительно. Что же, мне прям сейчас и признаваться, какой ценой достались вашему рассказчику эти знания? А всё было очень просто. Меня, довольно часто ставили в угол, что бы я не мешал вести урок, а там, кстати, висела карта двух полушарий. Но весь Дальний Восток был ближе всего к месту моей принудительной командировки, от которого я, сохраняя свою моральную независимость, старался отодвинуться как можно левее. Конечно, можно было упереться носом и дальше - в левое полушарие, но там всегда дуло от окна. Вот поэтому-то ваш рассказчик, выбирая золотую середину между сквозняком и попранным самолюбием, досконально знал всю Европу ... (для Африки надо было сгибать колени)...
      
        ... Так, незлобливо перебрёхиваясь, мы проподнимались ещё полчаса. Небо над нами стало объёмно-тёмным, отчуждённым и спокойно-угрюмым, а звёзды, нагло появившиеся на нём, уже не мерцали, а холодно и спокойно, наблюдая нас, полыхали синим пламенем. Постепенно наш высотный полёт превратился в парный космический - Лё воль жумэле, которым, в силу чёртовых обстоятельств, мы похвастаться перед вами не можем, а как хочется - ведь без скафандров и дыхательных аппаратов!!!
      
        - Костик!!! - взвизгнул вдруг Царыч - Смотри!!! Хребты под нами, оказывается,
тянутся с запада на восток, а та гора, откуда мы поднялись, только одна в снегу! - правда, были ещё снежные горы, но южнее, там, видимо, они были повыше. Но это нам, пока ещё ни о чём не говорило. Вдруг вопли Царыча стали на полтона выше - Море!!! ... Справа!!! ... Да это Каспийское море!!! - прямо из-под носа у меня выхватил инициативу
первооткрывательства противный еврей. Мне же пришлось с ним солидно, чтобы не показать обиды, согласиться. Но, вдруг, и я не выдержал и ещё не соображая что к чему,завопил - А вон Чёрное море!!! ... Слева!!! ... Слева!!! - и уже оба хором - Ур-ра!!! ... Мы над
Кавказом!!!
      
        ... Минут пять воздухоплаватели (а скорей всего уже космоплаватели) были в плену телячьего восторга. И не потому, что наконец-то разобрались где это они. Для каждого из нас (как мы потом признаемся друг другу) это «Где мы?» носило не столько географическую, сколько астрономическую подоплёку - кто его, Санька, знает, какова степень его юмора, и что получится, если её помножить на профессиональные возможности нашего благодетеля?... Может мы и не на Земле, а не хочется даже думать где ... Ну, «Где?», пожалуй, уже разгадано, а вот «Когда?» ... Но не всё же сразу ... А пока, повиснувшие над Землёй, кувыркались и галдели от счастья, что они - не какие-то братья Монгольфье, у которых в самую кульминацию проткни воздушный шар, и они превратятся в мешки с дерьмом и разорвавшимися сердцами, в угоду гравитации вспарывающими свистящий и уже горячий от трения воздух ... И не лётчики, участь которых, порою, напрямую зависит от порядочности механика, иногда забывающего в чреве двигателя несчастные пассатижи и за кружкой пива, надеющегося на «Русский авось» ... И, в конце концов, не пассажиры авиалайнера, смотрящие на мир через иллюминатор. Что же они могут увидеть через поцарапанный и тусклый плекс?... Да ещё когда у твоего уха устроилась не обезображенная интеллектом рожа с соседнего кресла, занятая разглядыванием того же ... через то же ... но, отличающаяся от тебя хроническим непросыханием и насморком (музыкальное сопенье в хмельном облаке - весёленькое дельце!!!). Согласитесь, что человек в самолёте то же, что и попугай в клетке. И тот, покинув клетку, в конце концов, погибнет без умения добывать пищу на свободе, и Гомо Сапиенс ни секунды, если только выкарабкается наружу, не будет лететь рядом с самолётом, а сами знаете, куда денется ...
      
        ... - Царыч! Хватит вопить! Давай делом займёмся, - первым спохватываюсь я - оно у нас стоит, а время идёт.
        - В нашем положении, мне кажется, наоборот! - ещё смеясь, высказал, тем не менее, серьёзную мысль Царыч, и расшифровал - Особенно со временем. Костя, сдаётся мне, что мы с тобой, разбив фужеры там, у тебя в комнате, остановили свой хронометраж - вроде как разорвали его ... А склеивать ... - он легкомысленно помахал рукой - пускай у Александра голова болит на эту тему. Мне-то хорошо сейчас ... да и тебе, я думаю, не хуже моего.
        - Конечно ... - нехотя согласился я, поскольку заинтересованно рассматривал ту белую гору, от которой мы поднялись.
        - Чего ты так подозрительно рассматриваешь? Арарат это! И думать нечего. Во-о-он от Чёрного моря по диагонали на Юго-Восток - Кавказский хребет ... это и козе понятно. Там, где-то и Эльбрус с Казбеком. А во-о-он Севан - единственное озеро на Кавказе ... Кстати, (Соломон уже успел подло «заглянуть» в справочник) между Севаном и этой горой лежит город Ереван!
        - И где же он?! - съехидничал я, хотя, не как Соломон, а без «справочника», но тоже догадывался, что под нами Кавказ ...
        - Сейчас-сейчас ... - с видом фокусника, роющегося в мешке и уже понявшего, что там ничего нет - ... процедил Соломон, но озадаченно замолк.
        - Слушай!!! - начал догадываться я - Его ещё (на этом слове ваш рассказчик сделал ударение)... его ещё нет и в помине!... Посмотри внимательно! - я уже полностью утвердился в своей догадке - земля-то не поделена на квадраты! Она ещё не засеяна и не вспахана!... Она ещё не тронута человеком!!!
        - А где же он тогда? - по-дурацки спросил Царыч.
        - А это мы со временем и узнаем. Мне кажется, Санёк нас носом ткнул в эту загадку, разжевал нам, а мы не хотим глотать, противимся. Хватит, давай спускаться - налетались!
        - Слушай, а может, ещё здесь побудем?! Европу посмотрим, над Африкой повисим ... Интересно же! ... Потом будет что вспомнить ... Глядишь, и воспоминания напишем.
        - Извини, Соломон, но это пахнет спекуляцией ... Ты и так здесь на птичьих правах, а твоя Африка никакого отношения к происхождению человека, видимо, не имеет, это тебе только кажется, что мы - свободные существа. Нам всё дозволяется, пока сидим в рамках поведения, вот и бесчинствуй в них, и не лезь к границам дозволенного, там рукой подать до недозволительного - Силу, даже если она нечистая, надо уважать - ... иначе враз оттяпает твой нос! ... Вот и не суй его, куда не следует!
        - Интересно, всё-таки, - захныкал Соломон - но ты прав - надо спускаться.
Спускались уставшие, а потому и притихшие ... Моря, уступая место приземления,
разъезжались в разные стороны, и уже начинали окунаться в задумчивую дымку горизонта, горизонт сужался и становился чётче. Небо светлело, а звёзды разочарованно угасали ...
      
        ... Мы уже спустились, наверно до шести километров ... Под нами маячил снежный Арарат, когда Соломон принялся за старое, но уже настойчивее, да и вооружившись неотразимыми аргументами.
        - Аладин! Хочешь-не хочешь, а эту гору надо рассмотреть целиком, как она есть.
        - Я согласен! Но думаю, что искать человека надо по-масштабнее. Здесь требуется
осмотреть всю Араратскую долину - что к югу, что к северу от этой горы ...
      
        ... Нам нравилось это занятие - планировать над долиной и не только искать следы человека, но и любоваться ею уже на бреющем полёте - «А воль эн рас-мотэ». Я не буду
описывать расположение долины - это каждый армянин знает. Скажу только, что мы утюжили её красно-жёлто-зелёный ковёр с севера на юг и обратно. Особенно красивым было обрамление долины с востока грядой мощных вулканических нарывов, думающих было взбунтоваться и уже успокоившихся, но из самоуважения, продолжающих пыхтеть, а за ними, как у Христа за пазухой, спряталось спокойное и синее озеро Севан ...
      
        ... Мы уже сделали около десяти челночных рейсов, когда на севере, в подножьи горы Арагац (я тоже «заглянул» в географический атлас), у её восточного склона, Царыч первым заметил струйку дыма ...
        - Аладин!!! - поспешно, видимо боясь, что я отниму у него приоритет, бешено завопил еврей - Дым!!!... Костёр!!!... Люди!!!... - Презрительно ледяным тоном, поскольку ваш рассказчик второй раз упускал инициативу первооткрывательства, мне пришлось остудить Соломона - Ну-ну! Пока просто дым. А на счёт костра и людей ... это ещё на воде вилами ... тут доказательство требуется.
        - И докажем! Нам бы только спуститься! Эй, быстрее! Костик!!! Спускаемся!!!
        - Ну, куда ты попёр?!!! А если там действительно люди? Мы же не знаем, кто они, сколько их и что у них на уме. Так просто это не делается. Вот с рекогносцировкой ты себя блестяще показал, но извини - идейно уже выдохся, и теперь парадом командовать буду я!... Сначала лишимся собственных шкур ... Ррраз! - и я уже не вижу своих рук-ног.
        - Два! - примирительно извиняюще доносится со стороны исчезнувшего Царыча.
        - Ну, вот ... теперь пикируем! - великодушно принимаю я соломоново извинение.
      
        ... Мы приземлились в кустах, на краю симпатичной полянки дубового леса ... Да ... Это был костёр. Чувствовалось, что здесь живут ... и основательно живут - возле костра вытоптано, валяются бараньи кости и черепа, но валяются не по всей поляне, а аккуратно, с краю, у кустов, под большим дубом. Сам костёр окружён, срубленными, видимо топором (а чем же ещё) огромными, с блестящими боками, брёвнами.
        - Костя! - посылает мне мысленный сигнал Царыч - а вон с той стороны ... Землянка!!!
      
        - я охотно соглашаюсь, но уточняю - блиндаж ... видишь - без окошек?
        Вообще-то я не знаю, чем отличается блиндаж от землянки, но отсутствие окошек, считаю веским аргументом в пользу военной терминологии и, откровенно говоря «блиндажом», не желая выпустить инициативу наблюдения из рук, напускаю дыма. Вход в землянку завешен старой и грязной шкурой, скорее всего бараньей ...
      
        ... Конечно, мы могли бы незаметно для окружающих и беспрепятственно обследовать всё воткрытую (это я намекаю на наш телесный камуфляж), но согласитесь, мы же не знаем возможностей тех, кого хотим выследить. Практически сомнительно, чтобы кто-то был сильнее нас, но Санёк Саньком, а осторожность не помешает.
      
        ... Да ... Костёр себе горит, а полянка пока пустует. Я начинаю терять терпение, которое своевременно подхватывает Царыч блестящей, для этого момента фразой - Костёр, Костя, сам по себе не загорится, да ещё с большим умением сложенный ... Надо ждать ... у нас время есть.
        - Ты прав, Соломон, надо ждать - с неохотой соглашаюсь я, но тут же настораживаюсь, поскольку шкура на входе дрогнула и в следующее мгновение распахнулась, выпуская на свет пацана десяти лет (по нашим меркам), грязного, нечёсаного, совершенно голого. По его поведению чувствовалось, что этот наряд для него единственный на все случаи жизни.
      
       Потягиваясь и громко зевая, он вопрошающе уставился на вход, откуда, кряхтя и тряся белой головой, появился старик с луком и пучком стрел ...
      
        ... Мы впервые видели настоящий древний лук, но, поскольку могли с лёгкостью читать мысли и проникать в сознание любого существа, то быстро сообразили, что для этих людей лук был самым востребованным, но не единственным оружием в их общении с природой.   
      
        Да!... Лук был красавцем - сложный, с удобной костяной пластинкой посредине, к которой кожаными шнурочками (да простят мне читатели такую вольность в терминологии и сейчас, и в дальнейшем) были привязаны две, видимо заранее искривлённые палки, высушенные временем, но для эластичности пропитанные животным жиром. Крайние концы
палок внатяг были связаны между собой тонкой жилой. Длина лука была чуть больше метра.
      
        Насколько старик аккуратно обходился с луком и стрелами, настолько пацан легкомысленно обращался с оружием. Пока дед подкладывал в костёр сучья и переворачивал крупные, обгоревшие только с одной стороны поленья, внук бесновато лупил оружием каких-то букашек. Чувствовалось, что эта пара вышла для определённой цели. И цель была, как мы вскоре поняли, в тренировке стрельбы из лука.
      
        Управившись с костром, старик вынул из-за кушака, опоясывавшего его свободный из грубой материи длинный балахон с длинными же рукавами, большой платок и накинул его на голову. Затем кожаным ремешком, взятым тоже оттуда, перетянул голову поверх платка - получился головной убор, а ля Ясер Арафат. Внук, пританцовывая рядом, подал ему лук и одну стрелу. Между прочим, всё проделывалось в полном безмолвии, только дед кряхтел, выбирая позицию поудобнее и становясь левым боком по направлению стрельбы. Раза два он притопнул ногами для устойчивости. Затем, поплевав на ладони, сказал: «Учись, Гайк, пока живёт ещё Ной на свете!» На что внук тут же отпарировал: «Забыл ты, наверно, что научился давно уже я!!!» Дед не ответил, поскольку был занят натягиванием тетивы.
      
       ... Я не специалист в лучном промысле, но в биомеханике спорта кое-что смыслю, да и на глаз дилетанту были видны точность, простота, скупость движений старика при обращении с оружием. Все три качества в гармонии создавали красоту и изящество. Куда подевалась грязь и неопрятность балахона с широкими рукавами? Куда исчезла узловатость старческих рук и слезливый прищур немощных глаз? Перед нами был уже другой человек - боец и охотник, хрупким, изящным оружием не раз защищавшим свою жизнь, побеждавшим врага и ставящим точку любому хищнику, оказавшемуся на его тропе. Гайк, видимо подвластный тем же мыслям, затих, превратившись в само внимание, а стрела, уже вложенная в лук, мягко уходила назад, в угоду оттягивающейся тетиве. Левая рука деда, прижатая плечом к подбородку, так вморозилась в пространство, что убери её хозяина -кисть всё равно останется невозмутимо удерживать лук на том же месте, и никакая сила не отдерёт её с этой точки. Кульминация нарастала ... Ноги, пальцами впившиеся в землю, с напрягом икр и бёдер, создавали благоприятную основу для торса, застывшего на полувдохе, а правая рука, ухватившая указательным и средним пальцами тетиву (и от того превратившаяся в хищную птичью лапу), какой-то неведомой, но мудрой силой за локоть, оттягивалась точно по вектору стрелы назад ... И вот!... Два пальца, мгновение назад тянувшие тетиву, при полном равнодушии кисти, внезапно отпускают пленницу, и мятежная стрела победно и благодарно звенит вслед свисту, прорывая упругую плоть воздуха. Но стрела слепа и пьяно свистит всего одну секунду, а дальше уже злобно вибрирует оперением, глубоко воткнувшись в древесину своего нового хозяина, старого дуба на другой стороне поляны ... Дело блестяще сделано ... Лук передаётся внуку со словами: «Окружи её своими, и как можно ближе, но, не задевая мою ... иначе, - и узловатый пергамент дедова пальца предостерегающе закачался перед носом внучка - сам знаешь, что иначе.» Пацан, конечно, знал и досадливо почесал затылок ...
      
        ... Выражаясь современным языком, тренировка началась ... Как стреляет Ной, мы знаем только по одному выстрелу, но малец, без всякого сомненья, окажись в наше время, вытер бы нос любому лучнику основной взрослой сборной Советского Союза, да не об этом речь ... Где-то в районе этих событий у нас с Царычем произошёл конечно не крупный, но довольно-таки принципиальный разговор - он хотел было увязаться за окончившими стрельбу на пастбище к их баранам, а я сказал, что, мол, хватит - и так, больно много узнали за день, мол, надо и честь свою блюсти, что жадность не только фраеров губит, но и учёных кой-когда не милует (это я намекаю на его кандидатскую остепенённость), на это Соломон, с обидой на меня и, зная мою неудавшуюся историю с наукой, ехидно парирует, что хорошо бы колкость на счёт жадности услышать из уст настоящего учёного, а не от недоноска-аспиранта ... - я молча глотаю справедливую обиду.
      
        ... Вечером, за чаем (признаюсь, что и заварку, наравне со спичками, мы забрали с собой из той жизни) нами долго обсуждалось увиденное. Сошлись на том, что впредь будем
только наблюдать и людям на глаза не показываться, тем более, что в пользу такой маскировки говорило имя старика. А раз это тот самый Ной, ну-у ... библейский, который в ковчеге на заре человечества плавал, и этим спас его от гибели, значит и людей здесь пока кот наплакал. Значит и отношение к чужим у них будет не такое, как у нас к любому хулигану ...
      
        - Вот, Константин, на рожон не лезем ... - начал излагать программу «кувыркания
среди аборигенов» Царыч - ... не возникаем в своём затрапезном виде, но тайно следим и
очень-очень внимательно ... - я перебиваю Соломона: «Ты, Царыч, уж не обижайся на меня,
но как был ты выкормышем традиционной методологии исследований, так им и останешься,
пока белые тапочки не оденешь. Здесь нужен подход, щедро смазанный психологией, как
сапоги твоего папаши дёгтем - отфутболиваю недоноска-аспиранта в ворота необразованных
предков Соломона ...
      
        ... Но, говоря на полном серьёзе - если бы не плебейское происхождение Соломончика, он и без Сатаны, начавши научно чесаться раньше, доковырялся бы до истины в вопросе о происхождении человека ...
        - ... Мне кажется, тут нужен обмен мыслями, и даже не обмен, а их ревизия, и не только у Ноя, а и у всех, кто сейчас с ним живёт, дык ещё и в ретроспективе ... Ведь, это мы можем а? Соломон?!
        - Истину говоришь, Аладин! - пропуская «сапоги в дёгте» мимо ушей, подхватывает идею Царыч, остервенело дуя в кружку чая (каюсь - кружки мы тоже «взяли с собой». Согласитесь, чаем из ничего не напьёшься) - и проворачивать это насилие надо будет во сне, когда Ной и вся его банда будут спать ...
        - И не за один раз ... - радуюсь я, что мой план принимается без всяких кривляний - а то дед, не дай Бог, свихнётся и натворит кое-что непоправимое, отчего исказится история человечества, да так, что и нас с тобой не будет.
      
        - А ты не много ли на себя берёшь: «свихнётся»..., «человечество»... а Александра (так он, на всякий случай, прогибается перед Сатаной) ты не принимаешь во внимание? Да он из тех созданий, что исповедуют трезвый расчёт, а не кавалерийский риск ... «Книгу-то он подсунул интереснейшую», но, связав нам руки, страницы сам перелистывает ... Так что давай спать, а завтра ещё один день понаблюдаем - и, завернувшись в шкуру, затихает. Я, удивлённый, что Царыч правильно раскусил Сатану, тоже укладываюсь, чтобы заснуть сном праведника. Кстати, стойбище Ноя отстоит от нашего всего на двести километров. Для нас это не расстояние, а люди Ноя, вероятно так далеко не заходят, иначе Санёк был бы не Саньком ...
      
        ... Новый день, новые наблюдения, новые вопросы. Мы подслушали-подсмотрели, что это колония, и состоит она из семи душ. Со старшим и младшим вы уже познакомились на стрельбе. Остальных мы всех постепенно перебрали в этот день. По возрасту и уважению Ной у них был за патриарха ... У каждого в этом семействе (а что это семейство, мы сразу поняли по их взаимоотношениям), имелись свои обязанности. Одна бабка маялась без дел, поскольку была при смерти и уже не выходя из блиндажа, спокойно и умиротворённо готовилась умереть, не боясь смерти, как к чему-то логически обыденному в своей жизни. Ей, как мог, помогал дед. Гайк, тоже, как и бабка, не имел определённого рода занятий, но тунеядцем не сидел ни минуты. Как выяснилось, он с большим удовольствием помогал старику ухаживать за виноградником, иногда увязывался за отцом пасти овец, и изредка со своим дядькой с женой - для работы в поле, где выращивался хлеб, но это занятие ему было не интересным и он помогал брату отца Иафету только если в нём действительно была надобность. Больше отца своего Сима и матери Ады, Гайк конечно же любил деда. Ной тоже души не чаял во внуке и оба они с удовольствием уединялись на винограднике, ухаживая за ним, а заодно и проводя время в интересных разговорах ... Нет, скорее всего наоборот - ... заодно и ухаживая за виноградником. А уж если со стороны Гайка быть откровенным, то больше всего на свете ему нравилось виноделие, к которому питал слабость и Ной.
      
        Ни дед, ни внук не делали из этого тайны, но, коль уж когда касалось в разговорах этой темы, то оба не заострялись, а как-то скучнели и старались переключить внимание собеседников на другие вопросы.
      
        Я заинтересовался этим явлением, без договорённости с Соломоном, покопался в памяти колонистов и, вот что для меня выяснилось: для Ноя это было связано с мерзким поступком своего младшего сына Хама, которого, кстати, он любил больше Сима и Иафета, и который, может быть поэтому, оказался самым говнистым для отца. Французы говорят: «... предают свои!...» Вот Хам и повёл себя неблаговидно, когда однажды увидел папашу изрядно перебравшим при очередной дегустации любимого напитка ... Не вязавшего лыка родителя, он раздел до гола и, вяло сопротивлявшегося, пытался уже вытолкать из хижины (с большими претензиями были наши предки, если коммунальный блиндаж называли таким уважаемым словом), да, из хижины, на посрамление, но подоспевшие братья быстренько прекратили произвол, отняли отца у бешеного сынка, одели, уложили спать, а с Хамом провели красноречивую беседу, в которой скудный словарный запас с лихвой восполнился крутыми приложениями по фэйсу. Далее, без всякого семейного совета, в одночасье, Хам был изгнан с глаз долой. С ним же, конечно не разделяя его поступка, но блюдя обязанности жены, ушла и его верная спутница жизни ... как жены декабристов (я представляю, как они испохабили им всю каторгу!)... Они направились на Юг ... С тех пор их и не видели ... В общем исчезли ... Ну, исчезли и исчезли - не об этом речь.
   
        ... Слушайте, а не от него ли и пошли все хамиды? ... Конечно, можно бы разобраться и с этим вопросом, но к нашему интересу о происхождении человека это не имеет ни какого отношения, а уж в нашей с Соломоном ситуации, согласитесь, - некорректно разворачиваться в сторону хамидов, вот я и обращаюсь к вам, а не к Сатане: «... А не от него ли ... Хама ... все чернокожие?» ...
      
        ... Что касается Гайка, то ему нравилось не столько священнодействие деда с чанами, бочками и виноградом, и не столько дегустация, неизменно подытоживающая старания Ноя в длинной и прохладной пещере, сколько наступавшие изменения в поведении первого на Свете дегустатора. Движения становились неуверенными, лицо краснело ... Ну, нам-то с вами что говорить об этом - налицо явные признаки алкогольного опьянения. Но не в этом суть, а в том, что теперь-то у деда развязывался язык и он, по просьбе внучечка начинал рассказывать о своей прошлой, доковчеговой жизни. Вот это-то Гайку и было до жути интересным ...
      
        ... Конечно, наши пассивные наблюдения растянулись с одного дня до трёх (если не больше)... Соломон приноравливался к Ною, а я занимался «свободной охотой» - стихийно подглядывал за колонистами, или валял дурака в телесном (зачастую не в собственном) обличьи. Тем не менее, у меня сложилось определённое мнение на этих людей. Это, как я понял, переселенцы, видимо, по собственному желанию, уединившиеся в горах (как Лыковы, но ни в коем случае не насильственно интернированные ну, как чеченцы Сталиным в Среднюю Азию, или евреи - в Биробиджан). На эту мысль меня натолкнула одна странная особенность ... И вот какая ... Одеты они просто и бедно, но не в этом дело, а в том, что не видно тех станков или приспособлений, с помощью которых соткана материя и пошита одежда. У них есть глиняная посуда, имеются ножи и топоры, есть обувь и, даже у Ады с Циллой (жены Иафета), занятные украшения из меди ... Многими вещами они владеют, но я никак не могу взять в толк, где они возьмут новые, взамен сточившимся, истлевшим, разбившимся, ведь ничего нет вечного на земле, а колонисты и не чешутся по этому поводу ... Что-то здесь не так ...
      
        ... Да меня, откровенно говоря, не больно-то и волнует их судьба. Пусть Царыч с этим разбирается, а я к этому времени по уши влип в историю с дамой ... и с какой дамой!!! Французы говорят: «Шак фам а са шарм» - «Каждая женщина имеет своё очарование», но я думаю, у этой поговорки имеется тайное продолжение, о котором не каждый подозревает - «Не каждой дано этим очарованием пользоваться!!!» Не-ет, ситуаен!!! Это был третий вариант, когда очарование использовало свою хозяйку на всю катушку для самовыражения. А перед кем выпендриваться-то?!!! Но я это по достоинству оценил ... Во всех её женских прелестях (ву компрене?) я увидел даму там, на берегу ручья, в укромном месте, где ваш рассказчик приноровился купаться и загорать (я же не знал, что это место по совместительству оказалось и её местом). Именно мне подмигнула судьба этой женщиной, а не Соломону, и не потому что я моложе, а потому, что Царыч купанье и загоранье не признаёт и называет их гигиеническими шалостями. Ну, вот я и дошалился ... Это хорошо, что шалун имеет тренированную реакцию и без раздумья принял сразу бестелесное обличье - она ничего и не заметила ... Что со мной творилось, с натягом можно понять, представив себе красивую, молодую, дикую, в самом первородном смысле этого слова, даму в неглиже. Ну, я-то, в отличие от вас, не представлял, я видел - это она представлялась передо мной - единственном зрителе, о котором и не помышляла ... Ах!!! Как она плескалась, ныряла, плавала - здесь каждое слово надо выделять восклицанием! И как ваш рассказчик, стоя почти рядом, желал (какое жалкое слово, не передающее и тысячной доли моего хотенья), желал, прикоснувшись к ней, а затем, слившись, попасть сразу на седьмое небо!!!
Перспектива седьмого неба завладела мной полностью. Какое там «происхождение человека ... Какой там Царыч, со своим Ноем! Я только автоматически поддакивал ему на
наших голубых огоньках, когда старый еврей отчитывался передо мной о проделанной работе за прошлую ночь, и что он собирается вытворять с Ноем в наступающую. Я только краем уха уловил суть его метода. Он, оказывается, элементарно влез в кладовую памяти старика и начал там копаться, ухватившись за генетическую нить, всё дальше и дальше отдаляясь от Ноя, медленно, но успешно, приближаясь через предков деда к его самым первым прародителям. Соль этого механизма было убийственно простой - если верёвочка в руках, то до её начала добраться - как два пальца отуретрировать. Скорость царычевых исследований лимитировалась только психическими возможностями Ноя, и это было единственное, что ограничивало желания Соломона моментально добраться до истины.
      
        Что касаемо меня, то я подозреваю, - Циллу, дабы не мешать компаньону в его серьёзной работе, вашему рассказчику подсунул конечно же Санёк (а больше и некому!!!) -приятная для меня подтасовка! Цилла, в свою очередь, не подозревая о моём существовании, вела себя дико и непосредственно, что для неё было одно и тоже. И это ещё больше возбуждало моё желание, понятно в чём. Конечно, можно было самым примитивным способом, превратившись в Иафета, завладеть ею, не взирая на то, что в звании мужа, он был к ней холоден и спал отдельно (здесь я был застрахован от встречи с рогоносцем в интимном месте). Но, ситуаен!(так я называю вас, граждане). Это омерзительно пахло воровством, а в моих правилах такого пункта не существовало! Вот я и мучился у костра вечерами, только в полуха слушая бредни Царыча о его медленном продвижении в генетических лабиринтах ноевых предков ... Да-а ... Моя персона в это время была далека от его эпохальных проблем, меня в это время мучило совершенно другое, о чём Соломон и не помышлял ...
      
        ... Однажды, когда кульминация (моя, разумеется) достигла критической массы, чему способствовал бурный всплеск её желаний (конечно не мороженого в ночное время, какие же вы не догадливые, честное слово!), вся в хотеньях моя персона уже не выдержала. Скажите, что вы невозмутимы в такой ситуации, и я с железной уверенностью отвечу вам, что вы - махровый импотент. Так вот, моё терпение, будучи далеко не алмазным, просто-напросто лопнуло, благо, Иафет, как всегда поссорившись на почве желаний с желающей, но только не в компании с мужем, понятно чего ..., демонстративно ушёл ночевать к Симу в овчарню.
        Женское желание ... да на вершине экстаза ... да дикарки ... способно творить чудеса, в чём я и убедился, оказавшись рядом (да так рядом, что дальше и некуда). Не надо оскорблять меня подозрениями, что ваш рассказчик, потеряв мужское приличие, трусливо превратился в Иафета. Отнюдь! Я храбро, да и честно, представлял самого себя. А вот Цилла повела себя очень и очень странно. Конечно, в интимном плане, всё как положено - полный ассортимент женской нетерпеливости - и глубокое волнение дыхания, переходящее в лёгкие постанывания, и жадные объятья не только руками, и ... Но, ситуаен, тут уместен язык Ги де Мопассана, а не мой плоско-плебейский, виртуозно владеющий только одной функцией перелопачивания пищи. По линии Ги де Мопассана здесь было всё нормально, если седьмое небо считать за норму. Странности для меня оказались в её прерывистом шёпоте ... Нет, интонации ... страсти ... волнения губ - всё как у ... Мопассана, но смысл её слов меня огорошил. А зашептала она, как только почувствовала хлынувшее на неё моё тело, совершенно неожиданное: «... Хам !!! ... Сдержал-таки слово, ты !!! ... Вернулся ко мне, милый !!! ... Бросил, наконец-то, свою слюнявую овцу, желанный !!!... О !!!... Как рада я !!!... Как же долго ждала тебя я, Хам !!!...»
      
        Вот и войдите в моё положение - не хотел быть Иафетом, а теперь, хочешь-не хочешь, придется стать Хамом - не обманывать же даму в её лучших чувствах!...
      
        ... Насытившись, мы долго лежали обалдевшие и притихшие под любопытными звёздами ... Только я понимал, что вечно так продолжаться не может, а потому внутренне лихорадочно сооружал утопические варианты своего поведения. Их было много, и в изворотливой смелости им нельзя было отказать. Но, оказывается, они были такими до тех пор, пока Цилла томно молчала, но как только она защебетала на хамскую тему, ваш рассказчик оказался совершенно не готовым к разговору и все прокрученные варианты поведения позорно рухнули, а рыцарь не нашёл ничего лучшего, как трусливо ретироваться. Наверно такой экспромт был самым умным - лучше сразу обрубить - ведь дальше в лес -больше дров ... И не надо завидовать, что в коллекции этого счастливца (моей коллекции) оказалась одна из диких, и одна из первых дам на Земле. Уверяю вас, вопроса интимных взаимоотношений между полами цивилизация не коснулась - наверно не до этого было. Поверьте, как дегустатору, женщина, она и есть женщина, что на карнавале в Бразилии, что на кухне под боком - все они одинаковые. Другое дело, каким глазом на неё смотреть, и если вы виртуоз, ваша кухня мгновенно превратится в шикарный бразильский карнавал - я уже попробовал, не верите? Попробуйте - выиграйте сатанинскую лотерею и увлекайтесь кем хотите - от Клеопатры до Натали Ростовой ... Хорошо, что Царыч не слышит моих заключений по этому вопросу. У Соломона на этот счёт имеются свои мотивы, которые им выражаются всегда одной и той же фразой - «К этим существам подходить без любви - себя не уважать».
      
        Не знаю ... может он и прав ... Может он её, любовь-то, и познал. Во всяком случае, Цар Царыч душа в душу жил со своей бабкой. Что касается моей истории с Циллой, то я так думаю - всё здесь разумно. Представьте себе, если бы Царыч оказался бы Донжуаном - наворотил бы Соломон тогда с Адой или с Циллой! А так, вот он, пожалуйста - весь в работе. Только что стараться-то? Кто ж ему поверит? Как только не вытерпит - напечатает первую статью, так сразу и упекут! Думаю, и до печатанья-то не дойдёт - редактора, они ой какие бдительные, с превеликим удовольствием телегу накатают куда следует. Так что еврей старается сам для себя. Кстати, надо его порасспросить по подробней, как там дела с Ноем продвигаются, а то я с этой курицей всё забросил ... Курицей ... А ведь часа три назад была самой желанной (здесь ваш рассказчик ловит себя на мысли о том, что из-за этого Хама его обуяла ревность - потому и «курица»)... Ладно, хватит об этом! ......
      
        На следующий вечер, выздоровевший от Циллы, правда ещё в меланхолии, что кавалера предпочли какому-то Хаму, со сносным вниманием слушает разглагольствования Царыча на больную тему. Оказывается, он уже далеко зашёл в своих сеансах (ну, скажем гипноза) со стариком Ноем но, когда я проявил устойчивый интерес к этой проблеме, Соломон отрезал: «Надо было с самого начала интересоваться, а теперь, когда почти всё уже сделано, не лезь, а то испортишь - и, выдернув волосок из носа (так он всегда делает, когда серьёзен), задумчиво закончил - эксперимент, Костя, должен остаться чистым. Уж больно неожиданная и интересная картина проясняется ... А ты за Адой теперь приударь, может и здесь приложишь силёнки к развитию человечества.» Концовка, как я понял, была произнесена с прозрачным намёком на мой блуд с Циллой. Ах ты, старый еврей, оказывается, ты и это видишь? Читая мой вопрос бровями, Царыч вслух парирует: «Да не больно-то надо напрягаться, что бы видеть, - выдёргивая вторую волосинку, тянет в задумчивости еврей -это у тебя на лбу написано ... - и уже примирительно - не кипятись, кончу работу, всё тебе расскажу ... да ещё в картинках.»
      
       Поскольку я обиделся на Циллу из-за Хама, не только за себя, но и за Иафета, то следующие три дня провёл в ничегонеделаньи. Не буду распространяться на этот счёт,
поскольку лодыри знают, как это получается, а нелентяев это не интересует.
      
        В конце срока, опять же вечером, и опять же у традиционного костра, Соломон, дуя в кружку чая, нарочито небрежным тоном проронил: «Константин, ты думаешь, что перед тобой затрапезный чаёвник? Ошибаешься! Чай хлебает перед тобой уже учёный, раскрывший тайну происхождения человечества!»
        - Ах-ах! Какие мы гордые и напыщенные! Да сам ли ты это сделал? Что, разве Санёк здесь ни при чём? Фазан ты опереточный! Да чем гордиться так, ты бы лучше спасибо ему сказал! -
        - Конечно скажу, при случае ... только когда он представится-то? -
        - Я думаю, скоро. Ведь наша шикарная ссылка одна на двоих, а орешек пока только ты раскусил. Мне кажется, как только милорд свои сообщения обнародует (на этом слове, выдавая себя за народ, я тычу себя в грудь), вот тут и появится благодетель, а творческая командировка для нас, как пить дать, закончится.         
        -Логично, Костик, - выплёскивая остатки чая в костёр, подытоживает Царыч -осталось за малым, познакомить тебя с материалом, добытым через Ноя. Ну как, народ готов к просмотру? -
        - Готов-готов - с тяжёлым вздохом ворчу я, чуя, что окончание его демонстрации напрямую связано с возвратом нас в настоящую жизнь.
        - Ну, тогда устраивайся поудобнее и вникай в мои мысли ...