Бескрайние пляжи с белым-белым песком, белогривые океанские волны. Волны то несут на своей белопенной спине сёрфингиста, кажется, любуясь им, то с хохотом и шумом сбрасывают наездника.
А уж нелепые, непривычные взгляду сибиряка купальные костюмы?
Где я?!
«Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село.
Горе горькое по свету шлялося
И нечаянно к нам забрело.»
Горе подошло к этой небольшой деревне слухами о наступившем давно предсказанном, но бездумно забытом: «Предаст же брат брата на смерть, и отец — сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их...»
Горький дым пожарищ, страшные вести о наступившей междоусобице...
Красные, белые, зелёные, да и просто разбойнички – всё перемешалось в кипящем котле гражданской войны.
Тайком, из деревни, населённой преимущественно потомками казаков, прошедших с войной и миром огромные пространства и присоединившими их к Империи, в сторону маньджурской границы двинулись несколько подвод. Справные казачьи кони сноровисто тянули. Сидели в подводах бабы с малыми ребятишками, старики и подростки шагали рядом. Ни слова, ни звука лишнего. Люди покидали Родину. Думали, верили – ненадолго.
Недалеко от границы захлопали выстрелы, налетели всадники. Сверкнули в воздухе клинки. Кто-то лёг навсегда, кто-то спасся в Китае, кто-то вернулся .
Вернувшиеся, чтобы жить, публично и демонстративно отказались от прошлого. Со всей страной в ногу строили новое невиданное общество. Дети носили пионерские галстуки и с гордостью прикалывали к одежде комсомольский значок.
И только в глубине семейного сознания жила память о хлопавших выстрелах и сверкающих клинках на русско-маньджурской границе.
Идёт шестой десяток лет жизни. Всё сложилось, дети крепко стоят на ногах, добротный дом срублен на века, посаженные своими руками деревья стали большими.
Но нет-нет, да и шелохнётся в душе коллективная память семьи. Это что-то невнятное, смутно различимое. Как будто хлопки выстрелов, мерцание клинков, плач детей и женщин, мужские проклятья?
И вот во всемирную паутину заброшена сеть: « Кто вы, мои однофамильцы?»
Долго ждать не пришлось. Вскоре пришёл вопрос, скорее допросный лист. «Как звали Ваших родителей? Деда? Бабку? Откуда приехали?» и тому подобное. Ответил...
И, как снег на голову в летний день, объявилась родная тётка аж в Австралии.
С этих пор на столе коренного сибиряка прижился учебник английского языка. Оформление загранпаспорта, самолёт. И вот встреча с незнакомыми родными людьми.
Незнаемая лёгкая и красивая со стороны жизнь. Города пятого континента, Новая Зеландия. Улыбающиеся незнакомые лица.
Бескрайние пляжи с белым-белым песком, белогривые океанские волны. Волны то несут на своей белопенной спине сёрфингиста, кажется, любуясь им, то с хохотом и шумом сбрасывают наездника.
А уж нелепые, непривычные взгляду сибиряка купальные костюмы?
Да разве можно прожить в неге и безделии полгода?!
Через три месяца Сибирь встретила блудного сына. Со смехом и шутками рассказывает потомок забайкальских казаков о приключениях сибиряка в Южном полушарии. Хохочут и все окружающие. И только редко-редко уходит взгляд рассказчика куда-то вглубь. Грустнеют глаза. Почему? Молчит.
Только однажды прорвалась обида. «Почему, ну почему мы не можем жить так в своей стране, как живём в других?!»