ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЗНАКОМСТВО
С Мариной мы познакомились на троллейбусной остановке. Был зимний поздний вечер, когда я ехал домой от Саши Богуславского. Это был мой старинный друг, к которому я заглядывал на ужин раза два в месяц. Его жена нам подавала на стол закуску и оставляла одних пить водку и разговаривать вдоволь. В тот вечер, как обычно, под хорошую колбаску и салат, под дружеский разговор было выпито немало, и я возвращался от него хмельной и в хорошем настроении.
Конечно, я не мог не обратить внимания на единственное живое существо в ночи – девушку в джинсах и куртке с капюшоном, надвинутом до самых глаз. Глаз я не рассмотрел в темноте, но увидел, что девушка была тонкой, светловолосой и очень юной. Мы стояли вдвоем на остановке и я не нашел ничего лучшего, чем спросить: «А троллейбус давно ушел?» Как ни странно, она не удивилась моей глупости и ответила: «Не знаю». В руках у нее были какие-то кассеты с фильмами, и следующий мой вопрос прозвучал тоже банально: «А что у вас за фильмы?» Не помню, что там были за фильмы, но дело ведь было не в них. Год назад я разошелся с женой и жил один. Мне было сорок пять, а девушке, по-моему, даже не исполнилось восемнадцать. Но в этот морозный пьяный вечер я чувствовал себя молодым и удалым, и после вопроса о фильмах начал болтать, обо всем, что только приходило в голову: о том, что возвращаюсь от друга, как долго нет троллейбуса, и как хочется весны. Мне показалось, что этот словесный понос ей понравился, потому что когда подошел, наконец, троллейбус, и мы сели рядышком в пустой салон, она призналась, что ее зовут Марина, что она едет от друга, который дал ей посмотреть фильмы, а я ответил, что меня зовут Михаил, и раз мы едем в одном направлении, то, наверняка, живем где-то рядом. Так оно и оказалось: она жила на три остановки дальше меня. Я продиктовал ей свой домашний телефон, но ни у нее, ни у меня не оказалось ни ручки, ни бумаги, и она пообещала, что запомнит. Почему-то ее телефон я не спросил, а, может быть, спросил, не помню, но в том же радужном настроении я вышел около своего дома, на три остановки раньше, пришел домой и лег спать. На следующее утро я о ней не вспоминал.
Я возвращалась от своего парня, с которым только что переспала, а перед этим мы покурили травку, он дал мне кассеты с фильмами, и я отправилась домой. Настроение у меня было игривое и веселое, и поэтому, когда на остановке ко мне подошел мужчина в дубленке и меховой шапке и спросил, когда придет следующий троллейбус, он мне показался прикольным. Я его толком не разглядела, но он все время что-то говорил: что, о чем, не помню, и не столь важно. В троллейбусе мы сели рядом, я сказала, что меня зовут Марина, и дала свой телефон – скорее, по привычке, он сказал – Михаил – и вышел раньше меня. Когда я пришла домой, у меня была единственная мысль: как бы мать не увидела меня и не заподозрила, что я курила травку. Я тут же пошла под душ и легла спать. Когда я проснулась, я обнаружила на своей ноге чей-то телефон и имя Миша. Хоть и спросонья, хоть и с похмелья, я все-таки сообразила, что сама это написала, но что это был за телефон и кто такой Миша, хоть убей, не помнила. Сознание возвращалось постепенно, и сначала я вспомнила, как вчера после душа записала на ноге чей-то телефон, а потом и дядьку на троллейбусной остановке.
Через два дня я ему позвонила: просто для того, чтобы услышать голос и вспомнить, кто это такой. Он ответил, что очень занят, и попросил позвонить позже. Честно, мне стало обидно: мужчины липли ко мне, а он взял и положил трубку. Еще через несколько дней я снова ему набрала, и такой же ответ. Для себя я решила: позвоню в третий раз, и если нет, то нет.
В свои сорок пять я уже тяжело и расставался, и знакомился, и встречался с женщинами. Та троллейбусная остановка была, наверно, чуть ли не единственным исключением, и я только потом понял, что это была та самая остановка, за которой следует пересадка, и начинается что-то новое в жизни. Когда Марина мне позвонила после нашего троллейбусного знакомства, я сказал: «Я занят». Ничего я не был занят, но на ум приходило: «Кто она? Я ее не знаю. Придется вести в ресторан, тратить деньги, а с деньгами плохо. Да и вообще никуда из дома выходить не хочется». Так я ей и ответил: «Я очень занят». Когда она позвонила во второй раз, что-то в голове шевельнулось: «Раз звонит, значит, действительно, хочет встретиться». Но я снова сказал: «Извини, занят». Скорее всего, из-за лени. А когда она повесил трубку, подумал: « Что же я делаю? Она – молодая, симпатичная, а я один. Надо было бы договориться и встретиться». И поэтому, когда она позвонила в третий раз, я пригласил ее в ресторан.
Когда я ему позвонила в третий раз, он меня пригласил в ресторан. Я долго выбирала, что одеть, и остановилась на белом облегающем платье, очень сексуальном: хотелось произвести впечатление на взрослого мужчину. Я его совсем не помнила после нашей короткой и нетрезвой встречи, но в голове отпечаталось: этот мужчина намного меня старше. В общем, я постаралась одеться так: скромно и вызывающе одновременно. Ресторан находился рядом – в Марьиной Роще – и назывался «Красная мельница». Здесь я раньше не была.
Нас провели на второй этаж и усадили за столик. Зал мне понравился, еще больше понравился накрытый стол. Нам подали закуску: я попросила заказать мои любимые маринованные грибочки, а потом принесли салатики, рыбу, мартини, а на горячее – мясо под водку. Я думаю, это разнообразие блюд и сгубило мой желудок в конце вечера. Михаил был в костюме, очень официальный, а я не знала, как его называть: на вы неудобно, просто Миша, тоже неудобно. Я его назвала «папик», и он очень обиделся. Больше я так к нему никогда не обращалась. За столом я его разглядела получше. Что же: мужик лет сорока, главное не лысый, терпеть не могу лысых, ухаживает за мной, заказывает, все, что я хочу, это приятно. Потом начались выступления полуголых девочек, и глаза у него загорелись. Меня охватило двойственное чувство: то что он в своем возрасте так смотрит на девочек – хорошо, значит его еще привлекают женщины, но то что, при этом, он не смотрит на меня, обидно. Зато когда мы стали танцевать, я не пожалела, что надела свое облегающее платье: хоть он и танцевал как-то по-стариковски, но не сводил с меня глаз. А вот потом сказалась смесь мартини, водки, рыбы и грибочков. Я извинилась и еле добежала до туалета. Больше всего меня беспокоило, чтобы он после меня туда не пошел: между мужской и женской кабинами пол после меня был настолько мокрым и липким, что можно было легко поскользнуться, а потом в зал возвращаться уже не имело бы смысла.
Теперь, в ресторане, я ее рассмотрел. Это была высокая, худенькая и очень молодая симпатичная девушка. У нее были короткие светлые волосы и аппетитная попа, рвущаяся сквозь платье. Сначала она вела себя скованно, потом, когда выпили и стали танцевать, оттаяла. За свою жизнь я привык и любил ухаживать за женщинами, поэтому заказывал ей все, что она хотела: какие-то маринованные грибочки и рыбу, мартини и водку, и ни одним словом не оговорился, что после ужина желал бы пригласить ее к себе, тем более идти было совсем недалеко. Она мне приглянулась: у нее было полудетское-полуженское желание нравиться, стройная фигура, точеные ноги, маленькая грудь. Мы вышли из ресторана, и я сказал: «Пойдем ко мне, я рядом живу». Она ответила: «Хорошо, но мне надо зайти в одно место, взять кассеты». «Ладно, я тебя провожу».
Мы хорошо провели вечер. Мне понравился ресторан и даже, как мы с ним танцевали. Все было бы отлично, если бы я не понимала, что после этого вечера он обязательно скажет: «Пойдем ко мне». Я уже не маленькая девочка, но мне не хотелось идти к малознакомому старому мужчине. Я хотела пойти к своему парню и заняться с ним сексом. И я сказала: «Ты меня проводишь? Мне надо взять кассеты». Либо он уже был пьяный, либо не понял, но ответил: «Пойдем, провожу». Мы вышли из ресторана и пошли в противоположную от его дома сторону. Мы дошли до той же остановки, где мы познакомились, я ушла и попросила меня подождать.
Я сидел на остановке и ждал ее уже два часа. Наконец, понял, что ждать бесполезно, сел в троллейбус, злой и неудовлетворенный, и поехал домой.
Она позвонила через неделю: «Привет, что делаешь?» Я бросил трубку. Она позвонила еще раз: «Не обижайся, пожалуйста». Я снова бросил трубку. Она перезвонила опять: «Прости, я виновата, приходи ко мне». Во мне мешалась злость и желание пойти к ней. Естественно, я выбрал второе.
¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬
На самом деле я просто уснула. Я не хотела его заставлять ждать меня так долго. Все-таки мы провели приятный вечер, и он мог бы проводить меня домой. Мне было неудобно перед ним, но после секса с Зайцевым я просто уснула. Прошла неделя. И я поняла, что хочу его видеть. Я позвонила, он бросил трубку. Почему-то после этого желание с ним встретиться стало еще сильней. Я, действительно, чувствовала себя перед ним виноватой. Мы договорились встретиться в ближайшую субботу.
Я был женат четыре раза, жил со своими женами, а потом, по разным причинам, разводился. Девушки давно меня не приглашали в гости. Я даже не спросил, одна ли она живет или с родителями, только знал, что недалеко от меня. Я купил букет роз, хорошего джина и тоник.
Мы встретились возле театра «Сатирикон». Она была в куртке и джинсах, светлые волосы издалека бросались в глаза. Она улыбалась мне, как мне показалось, очень дружелюбно. Не знаю, часто ли ей дарили цветы, но она взяла их очень трепетно. «Ну, пойдем, здесь рядом».
Когда он подарил мне букет роз, я не пожалела, что пригласила его к себе. По-моему, это был первый мужчина, который при встрече дарил мне цветы. Раньше такое бывало только на день рождения. Может быть, у него так было заведено, но мои знакомые обычно баловали меня только пивом. Я не знала, что будет дальше, останется он у меня или нет, но мне было приятно, что он принес мне цветы. Я подготовилась к его приходу: убралась в комнате и приготовила обед.
У нее была комната в коммунальной квартире: то есть еще соседская семья и общая на всех кухня. Как я позже узнал, в соседнем подъезде была еще одна квартира, где жила ее семья: мать, отчим и четверо братьев. Она к ним то постоянно забегала: на обед, ужин или просто поговорить, то оставалась там ночевать. Там же жил и щенок Тиги, подаренный ей на восемнадцатилетие.
Комната оказалась чистенькой и уютной. Она накрыла на стол и подала обед. Я разлил по стаканам джин и смешал с тоником. Обед мне понравился, а она призналась, что впервые пьет джин. Тогда я стал ей рассказывать, что привык к джину еще, когда работал в Африке. Про Африку я могу долго рассказывать, я там бывал много раз, она притихла и слушала.
Он рассказывал мне про Африку, маленькими глотками мы пили джин, и это было так необычно. В компаниях, в которых я бывала, пили водку и пиво, и трудно было понять, о чем разговор: какие-то отдельные фразы, а потом танцы и обжиманцы. В общем, он мне понравился.
Честно говоря, не помню, остался ли я у нее ночевать в тот раз или это случилось позже, но это произошло как-то само собой, как должное.
Обычно она звонила сама: «Привет. Как дела? Что делаешь? Придешь ко мне сегодня?» Чаще всего я приходил к ней в выходные. Мы обедали и шли гулять, а потом я оставался у нее ночевать. Иногда она пропадала на несколько недель и не звонила, а потом снова звонок: «Привет. Как дела? Можешь ко мне сегодня прийти?» Как-то так повелось, что я не спрашивал, где она бывает и с кем встречается в мое отсутствие, а она не рассказывала. Мне было достаточно наших встреч. Прошло три месяца, она мне нравилась все больше.