15
Мы ловим крысу! Почти всей командой. Влезла на борт нахальным образом, в штате команды не состоит, в судовой роли не значится; да ещё и поселилась в форпике – там, где Анна Максимовна хранит сухую провизию.
Нет, саму крысу живьём никто не видел. А вот следы её преступной деятельности, по уничтожению наших харчей, были налицо. Мешки с крупой и сухофруктами прогрызены; содержимое рассыпано кучками по настилу между цепными ящиками. А в одном из них, – в том где была уложена якорь-цепь того самого якоря который уже несколько месяцев не бросали в воду, обнаружилось и крысиное гнездо. Сама же хозяйка отсутствовала. Видать где-то затаилась.
Общим собранием экипажа постановили: крысу изловить, утопить; на худой конец изгнать с парохода. Может это и несколько жестоко, но справедливо. Руководство операцией взял на себя Рудольф Васильевич.
Вытянули все харчи из форпика, засунули пожарный рукав, включили насос и начали заполнять первый водонепроницаемый отсек м/б «Бизона» по самую горловину люка.
Крыса так и не появилась. Наверное предпочла геройски утонуть, чем малодушно сдаться на милость победителей.
Решив, что операция прошла успешно, воду откачали переносным эжектором. А когда форпик обсох – вернули туда сухую провизию. Прошло времени с неделю; и вот, нате Вам, – опять следы крысиного разбоя.
Да что же это такое! Или человек уже не царь природы?
Ну, нет, терпеть такой беспредел, от распоясавшейся непотопляемой крысы, нам не дозволяет человеческое самолюбие. И, кроме того, здесь затронута наша профессиональная честь. Не уж-то какая-то крыса лучше нашего знает теорию устройства корабля?
«Бизон» вылетел из ковша на рейд, напротив завода, погасил скорость, и, пятясь задним ходом, вывалил в Днепр оба якоря. С лязгом и грохотом пошли из клюзов якорные цепи: одна смычка, вторая …. И тут из предусмотрительно открытого люка выпрыгнула обезумевшая крыса, серым мячом рванула по палубе на корму, сиганула в струю от винтов и пропала.
Что вы там не говорите, но человек всё-таки царь природы! Да и технический прогресс тоже на нашей стороне.
…….
Пока мы боролись с крысой, подоспел заказ для голландской судоходной компании. Новенький контейнеровоз водоизмещением в двадцать тысяч тонн, мощностью главного двигателя одиннадцать тысяч лошадиных сил, скоростью хода восемнадцать узлов и дальностью плавания десять тысяч морских миль красовался у причала, дожидаясь ходовых испытаний. Не пароход, а прямо тебе «летучий голландец»!
И вот наступил день, когда «Бизон» зацепил его за нос капроновым концом и вывел из ковша на фарватер. А дальше он самостоятельно, но с почётным эскортом, в виде «Адмирала Макарова», отправился в Чёрное море «поднимать флаг».
Всё как будто шло успешно: проводив его до моря, вернулся домой «Макаров», а через неделю «голландец» сам должен был прийти обратно. Вообще-то возвращаться ему было не обязательно; но в прейскуранте услуг, (или как сейчас бы сказали в качестве бесплатного бонуса) иностранным заказчикам предоставлялось безвозмездно, – то есть даром, забункероваться водой и топливом за счёт завода. Ну, кто же откажется от такой халявы!?
В конце этой самой недели заступили мы на сутки; и сутки эти мирно подходили к концу. Тёплая, июньская ночь. «Бизон» сладко спит у борта нашей «плавучей конторы», подключив к ней телефонный и электропитающий кабели. Соловьи заливаются на той стороне Днепра – в плавнях. Изредка рыбина плеснёт в ковше, гулко шлёпнув по тёмной, застывшей воде. Тишь да благодать!
Правда, это первая такая ночь. А перед этим трое суток подряд дул «горишняк», и только вот к полуночи утих – «убился». Это ветер такой; дует сверху – от Каховки, и сдувает днепровскую воду в Чёрное море. Потому что летом из Каховского водохранилища вода практически не сбрасывается; не считая такой мелочи как микроскопические порции поступающие вместе с проходящими шлюзы судами.
И кусок Днепра вместе с Днепро-Бугским лиманом, от этих самых шлюзов и до самого городка Очакова представляют, собственно говоря, хоть и гигантский, но всё-таки пруд.
Дует «горишняк», – уровень воды в этом пруде падает; задует с моря «низовка» – поднимается.
Вот и сейчас вода упала, и только начинает опять подниматься. Для такого малыша как «Бизон» это не страшно; а вот для больших, океанских, глубокосидящих судов, следующих по каналу, это чревато неприятностями.
Мы, с Александром Ивановичем разлеглись на мягких диванах в салоне, – там не жарко; а Валерка сидит в кресле в рубке у радиотелефона и тоже дремлет в полглаза….
– Александр Иванович вставайте – заказ зовёт! – расталкивает нас Валерка.
Зевая и почёсываясь старпом лезет по крутым узким трапикам из салона наверх – в рубку, и через минуту кричит мне:
– Витя, – запускай, поехали! Заказ сидит на бровке на Широком плёсе.
«Бизон» бодро выскакивает из ковша и дует вниз по Днепру – по направлению к Широкому плёсу. А в это время в его рубке идут «секретные» переговоры с ходовым мостиком несчастливого «голландца».
– Подойдёте, без лишнего шума, кормой к нашему носу; заберёте конец на гак и попытаетесь нас потихоньку стащить, – даёт «секретные» указания сдаточный капитан.
Так, дело похоже не совсем дрянь. Видать, накачались «буржуи» дармовой русской водкой, и теперь дрыхнут по каютам. Если всё аккуратно провернуть, то приёмщики и не узнают никогда что сидели на мели….
А вот и он, – голубчик. Стоит скромняга, без лишнего освещения, нас дожидается. Разворачиваемся, подходим кормой к его носу. Сверху уже полуспущен капроновый канат. Вот он опускается к нам на корму. Выскакиваем с Валеркой на палубу, хватаем за огон; тащим, перекидываем через буксирную дугу, упираемся, сопим, кряхтим и, наконец, набрасываем тяжёлую петлю в брезентовой рубашке на буксирный гак.
Всё это проделывается молча, хотя чего тут молчать? Мы хоть и на малом ходу, но дизеля наши дышат через фальштрубы предательски шумно. Хоть бы никому из иностранцев не приспичило в гальюн или, не дай бог, захотелось выйти на палубу покурить.
Александр Иванович плавно переводит рукоятки разворота лопастей на малый ход вперёд,… средний… и, наконец, полный. Стальная махина, возвышающаяся сзади горой, минуту-другую как бы раздумывает; а затем медленно, нехотя начинает двигаться за «Бизоном».
Ну, всё! Ура! Слава Богу! Не разбудили « интуристов».
– Отдавайте буксир и следуйте за нами,– уже гораздо веселее прошипел динамик радиотелефона.
Капроновый конец слетел с опрокинувшегося гака и упал в воду; а «Бизон», оббежав заказ, пристроился ему в кильватерную струю.
Однако рано мы обрадовались. То ли начавшиеся сутки эти в графике небесной канцелярии были проставлены как невезучие, то ли судоводители наши очень уж начали осторожничать; однако пройдя, малым и самым малым ходом, с полмили пароход вновь уселся на бровку канала. Да так плотно, и ещё серединой корпуса. И сколько «Бизон» не тужился, не надрывался – стащить его самостоятельно не смог.
Ну, теперь точно всё! Стоп машина – сливай керосин!
Пришлось звать подмогу. Под утро подошли «Адмирал Макаров» и два наших брата-близнеца: «Комков» и «Днепр» – из морпорта. С ними прибыла наша смена и цеховое начальство.
Пётр Петрович – капитан завода перебрался с «Макарова» на заказ и приступил к руководству операцией. Сначала попытались стащить судно вчетвером. Ничего не получилось. Решили промыть грунт под днищем парохода. Поднимая со дна ил и засоряя им себе «холодильники», буксиры как кроты рыли винтами туннели под брюхом судна. Затем «Бизон», пятясь, подвёл свою корму под высокий нос «голландца». Из клюза медленно поползла якорь-цепь, опуская нам за корму массивный многотонный якорь. Когда он завис на уровне кормового кранца «Бизона», мы закрепили его, на себя, дуплинём. То есть огон – петлю, на одном конце толстого стального троса, которым удерживался за нашей кормой якорь, надели на буксирный гак, а другой конец закрепили за кнехты.
Бедный «Бизон», задрав нос, изо всех своих 1200 лошадиных сил медленно потащил за собою якорь и якорную цепь. Чем дальше отходил он от заказа, тем больший груз ему приходилось нести; всё выше задирался нос и всё сильнее становился крен на левый борт, потому что чёртов якорь сместился влево.
Наконец прозвучала долгожданная команда: «Отдать якорь»!
С опрокинувшегося гака слетела стальная петля: освободившийся якорь ухнул в воду глубинной бомбой, оборвав заодно нам кормовой кранец. «Бизон» подпрыгнул дельфином и рванул вперёд со скоростью призового рысака, но сменивший Александра Ивановича капитан был начеку и вовремя натянул поводья…тьфу ты… перевёл рукоятки разворота лопастей на стоп.
На заказе включили брашпиль, натянули якорь-цепь и… сползли с мели….
Ну а дальше уже не так интересно. Начались, естественно, «разборы полётов», с подведением итогов. Голландский капитан-приёмщик слупил с завода тридцать тысяч долларов на постановку судна в док, для осмотра подводной части корпуса. Судоводитель он был опытный – настоящий морской волк. Заглянув в лоцию и убедившись, что дно в Днепре мягкое – одни ил да песок, ни в какой док он становиться не будет. А заводскими денежками честно поделится с судовладельцем. И причитающуюся ему часть со спокойной совестью положит в карман; вернее на свой личный счёт в банке.
Ну а наши: сдаточный капитан и его помощники тоже получили… по выговору, и заодно лишились премии. Ну что тут поделаешь?! Морская жизнь – тельняшка. Сегодня полоса белая, завтра – чёрная. А там глядишь – снова белая.
На фото из инета сухогруз серии "Герои-панфиловцы"
Продолжение следует.