Упал.
В классе было шумно. Девятый класс «А» обсуждал животрепещущую тему : куда исчезает милосердие. Ребята говорили о том, что мы стали черствыми, стали эгоистами. Нас уже не тревожит чужая боль, потому что мы зациклились только на своей. Татьяна Александровна одобряюще кивала головой. Мнения учеников сходились в одном: надо что-то менять в обществе, в нас самих. И вот настало время положить мысли на бумагу. В классе наступила долгожданная тишина. Татьяна Александровна смотрела в окно, а ее милые ученики заскрипели ручками. Глядя на головы, склонившиеся над тетрадками, учительница думала: «Взрослые. Совсем взрослые. А недавно были пятиклашками. Сейчас вот как выросли, рассуждают, аргументируют ответы… «Куда исчезает милосердие…? Что –то менять в обществе…? Что? Как? Да, на эти вопросы еще не даны ответы не только в ребячьих головках, но и в наших…», - задумалась Татьяна Александровна, глядя на купающихся в лужах воробьев. А тем временем прозвенел звонок, и ученики стали собирать тетради.
Татьяна Александровна решила не затягивать с проверкой тетрадей (и так уже накопилась две стопки), а проверить сейчас, после седьмого урока.
-Татьяна Александровна, миленькая, выручай, - в класс вбежала председатель методобъединения Зинаида Степановна, - получили методички а забрать некому, надо съездить в методцентр. Потом можешь сразу –домой, а я тебе факультативы перенесу, ну, как договорились?
-Хорошо, что с вами делать? Съезжу, - добродушно улыбаясь, ответила Татьяна Александровна.
Она была человеком бесконфликтным, добрым, в школе старалась откликаться на просьбы.
Воспитывала одна дочь, потому что с мужем разошлась, прожив в браке семь лет. В дочери своей она души не чаяла. Девочка была ее отрадой, надеждой, ее гордостью. И теперь Татьяна Александровна вдруг обрадовалась тому, что нет необходимости проводить факультативные занятия, а можно сразу после того, как заберет методички, поехать домой.
Она быстро закрыла тетрадки, повязала шарф, накинула плащ и посмотрела на зонтик: «Брать или не брать?» и, взглянув в окно на залитый солнцем школьный двор, решила: «Не брать! Откуда тут дождю взяться?» Легко сбежала по лестницам.
На улице стоял конец апреля. Солнце уже по-весеннему грело землю. По улицам текли ручьи, а кое-где асфальт уже был сухим. Татьяна Александровна радовалась солнечному дню, как ребенок, перепрыгивала через лужи. Она наконец ощутила тот прилив сил, который бывает, когда чувствуешь, что жизнь все- таки прекрасна.
Женщина получила методички и также быстро поспешила домой. Сейчас она перейдет на другую сторону улицы, сядет в троллейбус и через 15 минут будет дома.
Она быстро подошла к перекрестку. Красный сигнал светофора. Потом загорелся зеленый, и женщина поспешила на другую сторону улицы к остановке. Вдалеке она уже заметила троллейбус. Перекресток был широким, поэтому светофор горел достаточно долго.
Татьяна Александровна успела дойти почти до середины перекрестка, как вдруг заметила, как чуть поодаль, зацепившись за колеса сложенной тележки, на асфальт рухнул старик. В первую же минуту Татьяна Александровна, покачав головой, подумала: «Вот беда, надо же какое несчастье». Она продолжала идти, поглядывая на лежащего на дороге старика. С противоположной стороны также шли люди. Спешили перейти шоссе, сталкиваясь друг с другом, уступая дорогу, они также смотрели на старика. А между тем упавший пытался подняться самостоятельно. Сделать ему это никак не удавалось. Тело не слушалось, любое движение доставляло мучительную боль. Со стороны было видно, как дергались мышцы спины и ног.
Учительница уже была в двух шагах от тротуара на другой стороне улицы. Троллейбус приближался, он уже отходил от предыдущей остановки. Татьяна Александровна была рада, что долго не пришлось ждать транспорт. Она думала, как заберет дочку пораньше из садика, как будут они вместе шагать по улице, а дочка будет щебетать, как ласточка, о том, как прошел ее день в саду и все у них будет замечательно. Именно замечательно.
Старик? А что старик? Конечно, ему кто-то поможет, нет, уже помогли, а как же иначе? Она невольно перевела взгляд на шоссе: не шевелясь мужчина лежал на дороге. Внезапно мысль, словно спичка, обожгла голову: «Сейчас же загорится «зеленый» и поток машин рванет со всех четырех полос, а он - на дороге…» Последствия страшно было предположить. «Господи, что же это со мной? Почему я стою, я должна быть там». И Татьяна Александровна побежала к старику. Дальше все было как во сне. Мимо также шли прохожие с каменными лицами. Вдруг Татьяна Александровна почувствовала, что все, что происходило, было не с ней. Это какая –то другая женщина помогла подняться мужчине . Она сочувствовала ему. У него струилась кровь из носа, была рассечена бровь, рука повисла как плеть, ноги заплетались одна за другую. Он с трудом поднимался. Это та, другая, перевела его через дорогу, усадила его на скамейку и вызвала скорую помощь.
Старик что-то пытался сказать, но побелевшие губы не слушались, язык стал словно деревянным. На лбу выступила испарина. Видно было, что ему становилось хуже.
Через некоторое время раздался оглушительный рев сирены, а вскоре появилась машина «скорой». Мужчину госпитализировали. Как только машина потонула в автомобильном потоке, Татьяна Александровна стала приходить в себя. Рукав ее бежевого плаща был запачкан кровью, на одной ноге, на колготках, пошла обычная стрелка, но это было уже не таким важным.
А тем временем на небе собрались тучи, и стал накрапывать дождик. Но Татьяна Александровна не замечала этих капель, которые покрывали ее голову и заливали за воротник. Она устало брела к остановке. Сев в троллейбус, смотрела сквозь плачущие окна и чувствовала какую-то тупую боль, сверлящую голову. По тротуарам шли прохожие, спешили по своим делам. Она всматривалась в их лица, но видела только очертания. Словно в замедленной съемке плохого кино лица людей расплывались в пелене дождя. Среди этой толпы она вдруг увидела одну женщину, которой запоздалая совесть крикнула : «Остановись!» Татьяна Александровна видела, как эта женщина, замедлив шаг, остановилась посередине перекрестка, на котором не было ни машин, ни людей , а только устало мигал желтый сигнал светофора. Этой женщиной была она…