Вскоре я узнала, что Эрик подрабатывает по ночам в музее Народно-прикладного искусства возле графского замка сторожем и по совместительству кочегаром. После смерти отца им с мамой жить стало нелегко, одной зарплаты не хватало, поэтому Эрик решил трудоустроиться, но уходить на вечернее обучение ему не хотелось. Работа по ночам стала единственным выходом в сложившейся ситуации. Поначалу он очень уставал, и на уроках, нет-нет, да и проваливался в дрёму. Мне было жаль его, и в то же время я испытывала к нему ещё большее уважение.
Мы продолжали дружить. Наше общение заключалось в доверительных беседах по телефону, в школе, после уроков, иногда вместе делали домашние задания, прогуливались по вечерам. Он часто брал меня за руку и с теплотою смотрел в мои глаза, в эти минуты я ощущала себя самой счастливой на свете. Чувства становились всё сильнее, хотелось ещё глубже войти в его жизнь. Первые мечты о поцелуе, первые робкие прикосновения...
Как-то в мае он пригласил меня придти к нему на работу. Закончив школьные задания и наспех поужинав, я выбежала из дома. Помню, было ещё светло. Уже по-летнему тёплый вечер доставлял истинное наслаждение пением птиц, цветущими деревьями и кустами, солнечными россыпями одуванчиков на изумрудной благоухающей траве.
Я шла быстро, и сердце замирало от одной лишь мысли, что я иду к нему - к самому любимому и дорогому на свете человеку. Скоро увижу его, услышу голос...
"Бог пришёл ко мне в твоём образе,
Я узнала сразу в тебе Его:
Глаза, словно птица над пропастью,
И свет, и добро, и тепло... - кажется, я начинаю писать стихи, пронеслось в голове. - Эрик бы никогда не позволил мне сравнивать его с Господом. Но Бог для меня - любовь, а любовь - это ты!"
Пройдя незаметно для себя весь путь от дома до музея, остановилась отдышаться. В парке дурманяще пахло хвойным духом отогревшейся на солнце туи.
Сколько раз я проходила мимо всего этого и никогда не думала, что этот заброшенный парк станет для меня так прекрасен и мил, каким стало всё вокруг только лишь потому, что напоминало о нём.
Сам музей уже был закрыт. Из высокой трубы над крышей возносился к небу сизый дымок. Отыскала дверь, ведущую в подвальное помещение кочегарки. Постучала. Эрик был в старом свитере, весь перепачканный углём:
- Ой, привет, заходи! Прости, что так встречаю, сейчас умоюсь. Садись.
- Вы ещё топите? На улице же тепло?! - спросила я, оглядевшись вокруг.
- По ночам ещё прохладно, нужно поддерживать постоянную температуру. Старинные экспонаты плохо переносят перепады тепла и влажности. Чтобы предотвратить появление сырости, приходится подтапливать. Здание старое, толщина стен - полметра, тут и летом холодно... - доносился до меня его голос под журчание воды.
- Ну вот, я готов!
Его сияющее мокрое лицо заставило меня улыбнуться.
- Осматриваешься? Видишь, какие у меня здесь владения?!
- О, да! Не всем так везёт.
- Я тоже так думаю! - он вытерся полотенцем и взъерошил влажные волосы на голове, потом причесался.
Возле топки огромная куча угля. Напротив, в нескольких метрах от неё, небольшая тахта для ночлега. Рядом стол, заваленный учебниками Эрика, книгами и тетрадями, на нём чайник, несколько кружек, бутерброды, завёрнутые в газету. Под потолком тусклая лампа. Окон в этом полуподвальном помещении нет, здесь царит полумрак днём и ночью. Душно, пахнет углём и пылью.
"Что же вызвало во мне такой восторг? От чего так бешено стучит сердце, словно я проникла в святая святых?"
Я пребывала в каком-то феерическом состоянии лёгкого душевного помешательства, меня восхищало всё, к чему когда-либо прикасались его руки. Даже лопата для угля казалась бесценной, дороже всех экспонатов музея, хранящихся наверху. Кочегарка, словно святилище, в котором ОН проводит ночи... Мышцы на руках красиво напряглись, когда Эрик, открыв огненную пасть ненасытного дракона, подбросил новую порцию чёрного золота. Пахнуло жаром. "Я бы и ад, наверное, полюбила, если б он был там..."
- Уроки сделала? - спросил Эрик серьёзно, прямо как моя мама.
- Конечно! - хвастливо ответила я. - А ты? Хочешь, помогу?!
- Смотри, получишь завтра двойку, пеняй на себя!
Мы оба рассмеялись, Эрик - круглый отличник, несмотря на работу по ночам, и я - лоботряска с одной любовью в голове, ничего не скажешь, парочка, что надо!
Захлопнув топку, он сел рядом со мной, вновь вытирая руки.
- Может, попьём чаю?
- Разве что за компанию с тобой, я уже поужинала дома.
- Он включил чайник и развернул бутерброды, вкусно запахло колбасой.
В углу каморки висела гитара, заметив её, я спросила:
- Эрик, ты играешь?
- Немного, - брови на его лице сдвинулись, и взгляд стал хмурым. - Раньше часто играл, меня отец учил, он был хорошим музыкантом. Теперь, когда его не стало, я редко беру её в руки. Притащил сюда, чтоб дома она маме глаза не мозолила.
- Хотелось бы послушать!
- Разве что для тебя! - Эрик улыбнулся.
Сняв гитару с крючка, на котором она висела, одел через голову широкий ремень, нащупал пальцами струны, слегка подправил тональность звучания. Я обратила внимание, какие у него длинные музыкальные пальцы.
Чёлка, свисая, почти прикрывала глаза. Он был сосредоточен на настройке инструмента, а я ловила каждый момент, когда могла "безнаказанно" любоваться его чертами. Мы встретились взглядом. Сколько грусти я увидела в нём, необъятной глубокой тоски... Захотелось прижать его к сердцу и никуда не отпускать.
"Моя любовь могла бы сделать тебя счастливым!" - всё труднее становилось сдерживать свои чувства. Не знаю, понимал ли Эрик это, и что происходило в его душе?
Когда пальцы забегали по струнам, я услышала мелодию, от которой на глазах появились слёзы. Она была печальной и настолько красивой, что в груди всё сжалось и запылало огнём. Я не выдержала и заплакала. Эрик вначале ничего не заметил, увлечённый музыкой, он играл, закрыв глаза. О чём он думал в эти минуты? Я всё отдала бы за то, чтобы хоть на мгновение прочитать его мысли! Было ли это переживание, как-то связанное со мною или с памятью об отце, или ещё с кем-то мне неизвестным?..
Когда он взглянул на меня, то сразу отбросил гитару.
- Что случилось? Я чем-то расстроил тебя? - он придвинулся ко мне.
Попытавшись отвернуться, я закрыла лицо руками. Так не хотелось в очередной раз выглядеть перед ним слабой, но было уже слишком поздно. Эрик настойчиво пытался заглянуть мои глаза, от этого становилось ещё больнее.
- Что-то случилось? Рассказывай! А я-то и думаю, почему ты молчаливая такая?.. Наташенька, я хочу тебя видеть! - он оттянул мои ладони от лица. Его руки крепко держали меня, не давая вырваться и убежать.
И вот такая, с мокрым от слёз лицом, я предстала перед ним во всей "красе". Терпеть не могу своей слабости! От слов утешения, его взволнованного голоса, мне стало ещё хуже, и слёз уже было не остановить.
- Да, что с тобой? Тебя кто-то обидел? Расскажи, пожалуйста!.. Как я раньше не заметил, что что-то происходит? Прости!
Ничего не отвечая, я только мотала головой. Рыдания душили мне горло. От избытка чувств такое порой случается. Он обнял меня и прижал к себе. Почувствовав его тепло, запах, нежное поглаживание руки, блаженство и нега охватили всё моё существо, и я тихо прошептала:
- Люблю тебя!
Эрик вздрогнул:
- Что?!
Бежать уже было поздно:
- Я... тебя... люблю.
Эрик отстранился и посмотрел на меня так, словно его ударили обухом по голове. Встал и, не говоря ни слова, вышел из кочегарки.
Трудно описать, что я испытала в эти минуты. Мне было стыдно, словно я совершила что-то ужасное. Его реакция была совершенно непонятна. Неужели он всё это время не догадывался о моих чувствах? И разве не отвечал взаимностью? Страх потерять его, потерять то, что появилось между нами. Страх остаться без него навсегда.
Лишь спустя несколько минут, я нашла в себе силы пошевельнуться. Открыв дверь, увидела его сидящим на корточках, прислонившегося к стене, согнувшегося в три погибели. Обхватив руками колени, он опустил голову.
Нужно было уйти, но я не смогла, и, положив на его плечо руку, спросила:
- Эрик, тебе плохо?..
Он посмотрел на меня, никогда прежде я не видела столько страдания в человеческих глазах.
- Прости, Эрик, ради Бога, прости! Что же я, дура, наделала! Если бы я знала, что ты так воспримешь мои слова, я бы никогда не сказала этого.
- Ты просишь прощения за любовь?! - он вскочил на ноги. - Нет! Это я должен вымаливать у тебя прощения! За то, что не могу, не имею права ответить на твои чувства. За то, что дал надежду... За то, что вовремя не остановил.
- Почему? Почему ты говоришь так? Я ничего не понимаю!
- Да потому, что я стану СВЯЩЕННИКОМ и дам клятву безбрачия.
Не буду писать о том, что произошло дальше в тот вечер. Сначала было слишком больно и тяжело. Но всё на этой бренной Земле однажды притупляется и проходит. Мы пытались остаться друзьями, но это стало невозможно. Он боролся с собой. Я - со своей любовью.
Последний год учёбы - сплошная мука для нас обоих, но и он прошёл. Закончилась школа. Все одноклассники разъехались кто-куда... Но это ещё не конец истории.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/11/18/1811