С юных лет Червяков предпочитал гулять не по людным улицам и площадям, а по заброшенному кладбищу, возле которого как раз и жил. Там ему никто не мешал предаваться философским настроениям и привыкать к неизбежному. Иногда, когда ему становилось совсем уж тошно, он подходил к покосившемуся кресту, читал имя-отчество-фамилию - например, Цезарь Иванович Мушкин - и громко произносил: «Ну что, Цезарь Иванович, все умрем, да? Но сейчас-то, сейчас, я - жив, а ты - нет, понял? А что у нас есть, кроме сейчас?» И, не дождавшись ответа, шел, облегченный, дальше. Ну и стишки бормотал, не без того.
Разбухает к апрелю
Весна,
Снег сошел на последнее
Нет,
Я живой, как на грех,
Вот те на,
И все тот же красивый
Брюнет,
И щетина видна
За версту,
И тяжел опустившийся
Взгляд.
Если мир не спасет
Красоту,
То тогда он
Не нужен
И для...