Завтра...

Ая Аронина
 
         
           Бананы росли стройными рядами, по-братски обнявшись длинными широкими листьями. После жаркой дороги, обожженные щедрым средиземноморским солнцем, они с облегчением нырнули в их зеленые заросли,  опустились на теплый ковер пожелтевшей листвы.  Над головой свисали желтые гроздья плодов,будто огромные диковинные цветы. Сладкий, пряный аромат витал в притихшем, застоявшемся воздухе.
               

          -Так, Маша … Завтра ты с Дашкой улетаешь на Кипр. Продлишь ребенку лето… Это вот билеты,  а это, - муж кивнул в сторону девушки, стоящей у дверей, -  это -Анечка. Она тебе поможет и как няня, и как переводчик.  Сейчас там на отдыхе сплошь немцы и англичане,  ты со своим французским пропадешь,  а Аня и греческим неплохо владеет… Да, Аня?
            
          -Да, Павел Николаевич…
            
          -Ну, вот и все… Собирайтесь…               
            
          Отношения Павла Николаевича с женой  последнее время были сложными, напряженными, и он надеялся, что время подскажет им путь к пониманию. Но время коварная штука…

          Отель стоял на высоком берегу. Дорожка, уложенная белыми плитами,  широкими ступенями вела вниз к песочному пляжу с веселыми  разноцветными зонтиками и лежаками. Сверху пляж был похож на пестрый шарф, оброненный у кромки моря шальным пробегающим ветром.            
            
            Анечка, действительно, оказалась нужным человеком. Благодаря ее стараниям их поселили не в многоэтажном отеле, а рядом с ним в домике на тихой улочке.
       Домик маленький: кухонный уголок у входа, небольшая гостиная со стеклянной стеной, открывающей вид на  уютный зеленый патио, и две небольшие спаленки. Улочка вела прямо к морю, но не на пляж, а на плоскую каменную косу, изрытую множеством неглубоких, словно вытаявших во льду лунок.  Они блестели, отражая  синеву неба, как чешуйки на теле огромного серого ската. Вода в них была удивительно прозрачной.Это было райским местом для пятилетней Дашки, которая перебираясь из одной «лагунки» в другую часами барахталась в теплой воде.               
         
            На третий день веселая мелодия разбудила обитателей домика. Выбежав на улицу, они увидели белый автомобильчик. Он приближался, музыка становилась все громче и задорней.
      
            Дашка принялась кружиться под эту веселую музыку. Автомобильчик, расписанный смешными человечками и зверюшками, остановился.   Высокий, загорелый парень в шортах и сандалиях на босу ногу, в ослепительно белой майке и смешной зеленой шляпке весело приветствовал их:               
            
           -Я су!  Пагото, ористэ!  ( Здравствуйте! Мороженое, пожалуйста!).   
      
            Он  мигом распахнул боковые дверцы и начал раскрывать небольшие контейнеры-холодильники…               
         
            Перед ними предстали рожки и стаканчики, а в них  белое,  розовое, кремовое мороженое, украшенное фруктами, орехами, цукатами.               
            Трудно было не соблазниться…
          
           -Ясу!  Эфхаристо! Кали орэкси!   (До свидания! Спасибо! Приятного аппетита!)               
            
            Вновь одарив белозубой улыбкой,  новый знакомый закрыл свой сладкий мир.  Автомобильчик удалился, и тающий  шлейф его песни улетел вслед за ним и затих вдали.
         
            Лукас, так  его звали, стал приезжать каждый день,  всегда в одно и то же время. Это стало милой традицией.  Анечка с Дашей, заслышав веселую призывную мелодию, тотчас же выбегали на улицу.               
            
            Как-то раз  Маша, взглянув в окно,увидела, что Лукас,  приобняв  Анечку, танцует с ней.  У Анечки не все получалось гладко, и они оба весело смеялись. Лукас был в белых джинсах, выгодно подчеркивающих его стройную фигуру,его черные волнистые  волосы спадали на лоб и смеющиеся глаза. «Красив, как бог», подумала Маша и вздохнула.               
            
         - Аня, о чем вы так весело болтали? – в голосе Маши скользнули  ревнивые нотки. Анечка  смутилась: - Лукас учил меня танцевать хасапико,  но это очень сложный танец, а потом,-  рассмеялась Анечка,-  он говорил, что  благодаря нашей компании, влюбленной в мороженое, его бизнес расцветает!...Да,  а завтра он приглашает нас поехать в Пафос.
               
            
           На своей старенькой открытой машине Лукас возил их по Пафосу,  они гуляли  по набережной среди многолюдной толпы, в маленьких магазинчиках, ломившихся от сувениров, покупали глиняные свистульки, кувшинчики, картинки. Побывали  в музее  «Дом Диониса» с его удивительной мозаикой.  Домой вернулись поздно вечером.               
               
          А утром Лукас привез огромную корзину, полную душистых плодов. Его улыбчивый взгляд смутил Машу.
         
         -Аня! Что он  сказал?
         -Он просит прекрасную кирию, …простите, госпожу принять его подарок…

          
          Вечером Маша сидела в гостиной и пыталась читать…   Но, корзина!… Она была похожа на яркий букет: лимонные груши и  матово-зеленые киви, желтые плоды гуавы и аметистовые гроздья винограда,  пепельно-коричневатые почти прозрачные инжиры и золотисто-оранжевые манго…               
          Анечка, уложив Дашу спать,вышла из спальни,остановилась возле корзины...
    
         -Мария,… мне кажется, он в Вас влюбился …
               
               
          На следующий день Лукас  повез их  на побережье… Туда, где из морской пены вышла легендарная Афродита. Согласно легенде, искупавшийся в этом месте обретает молодость и любовь…               
          Они искупались…
               
        - Кириа! Тэло на сас калесо спиты му… - Лукас, приложив руку к груди, улыбался.

         -Что он хочет Анечка?               
      
        - Мне кажется, он приглашает Вас провести с ним вечер,… сказала  Анечка,   сама удивляясь тому, что перевела…
    
         -Скажи ему, что это невозможно!...               
       Лукас, улыбаясь, качал головой… 
         
         -Он сказал, что все равно приедет,  -  пролепетала Анечка.
               
   
               
                ***

         Они сидят напротив друг друга в маленьком ресторанчике, похожем на рыбацкую деревню. Под кроной высоких деревьев приютился домик-кухня, рядом длинный деревянный стол с широкими скамьями. Лампы с абажурами, из причудливых тыквенных плодов, слегка покачиваются от неуловимого ветра. Серебристые лучи из их ажурных сердцевин вспыхивают,  тают, переплетаются и кружат в неуловимом танце, рождая капризные тени.  Чуть слышной  музыке упоенно вторят цикады, и море сонно вздыхает где-то рядом в густой темноте...
       
         «Я здесь, потому что устала быть только мамой… Мне приятно, что этот мальчик смотрит на меня такими влюбленными глазами. И что с того, что я отужинаю с ним в этот вечер?» думает она.         
          
          Неспешный носатый грек в национальной одежде приносит большие деревянные тарелки:  тонкие, почти прозрачные ломтики баклажан,  румяные кусочки мяса в соусе из томатов и зелени, и над всем этим вуаль золотистой корочки сыра и волшебно витающий аромат приправ...
         
         -Муссака, - улыбаясь говорит Лукас, указывая на тарелки... Из глиняного кувшина он наливает вино, чуть терпкое и знакомое…
         
          -Мускат?               
         
          Он, улыбаясь кивает в ответ.               
       
          Вот и поговорили…
               
         -Вкусно, - говорит она, невозможно так долго  молчать.               
         
         –В-ку-с-но?…- повторяет Лукас и,…   вдруг, берет ее за руку…               
         
         -Агапи му!  Иса поли оморфи….Фело насас до….С агапао поли…               
         
          Он   говорит и гладит ее пальцы и целует их, и ей становится горько, так горько, что наворачиваются слезы… Она не понимает слов, но чувствует их ласку и нежность, и тает рядом с этим морожеником…. И ей  хочется  быть любимой…И… любить?… Но... она  вскакивает и  убегает  …»   Да разве можно убежать от себя?               
 
         

                ***               
           С Павлом Николаевичем Маша была знакома с детства. Он был другом,  а позже компаньоном отца, часто появлялся в их  доме, особенно в последнее время, когда овдовел. После института Маша, благодаря Павлу Николаевичу, получила место секретаря-референта в солидной  фирме...
         
         -Машенька, - сказал он ей однажды с улыбкой, - теперь и о личной жизни пора подумать, не маленькая уже… Я предлагаю тебе руку и сердце,… родительское благословение, как говорится, я уже получил…               
            
          Маша не сразу поняла, насколько это серьезно. А когда поняла, то согласилась. Она давно привыкла к нему, и в семье он был уже своим.  Он выигрышно отличался от Машиных худосочных ухажеров: статный, галантный, уверенный в себе. В  Большой театр он водил ее в первые ряды партера, а не на балкон четвертого яруса… И  дом у него был большой и красивый. Она часто бывала в этом доме и захотела стать его хозяйкой.               
         
          Но Павел Николаевич видел в ней  ту самую девочку, которая росла на его глазах. Свою свободу он не ограничивал, а вот с молодой женой  был по-отечески строг и требовал с ее стороны неукоснительного послушания… А  Маша привыкла быть послушной… Детей у них долго не было...               
          Дети не спешат  появиться там, где нет любви…
               
                ***               
            
         Да разве можно убежать от себя?    Нежный Лукас открыл ту потайную дверь, закрыть которую уже не могло ничто,… и в жаркой волне трепетной ласки растворилась она вся без остатка… И,в неизбежности разлуки, каждая их встреча была неистовой, будто последней...

        -Аня, ты сказала ему, что мы завтра уезжаем? …
      
        -Поте?... Аврио?! …( Когда?... Завтра?!... )  Лукас тревожно взглянул на Машу, словно хотел удержать взглядом …   
      
        -Он приедет завтра проводить нас …
      
        -Скажи ему, что не надо …
      
        -Он говорит, что Даша будет рада, прокатиться на его автомобиле с музыкой…               
         Дашка запрыгала в восторге и захлопала в ладоши, а  Лукас  был серьезен и казался  старше своих лет.
                ***
               
               
         Когда они вышли из  здания аэропорта, уже смеркалось. После яркого и теплого Кипра было неуютно в сумрачном и холодном октябре…
         
        -Павел Николаевич не смог вас встретить, он на совещании, - промямлил водитель Семен, потупив взгляд. «Не научился врать, бедняга», невольно подумалось Маше.  Она тепло простилась с Анечкой.               
         
         Дома, уложив Дашку спать, Маша стала ждать мужа...
         Он пришел поздно, слегка навеселе, пахнущий спиртным и  чем-то еще приторным,  незнакомым…
      
        -Ну… похорошела,… загорела… Рассказывай, как отдохнули…

Маша уклонилась от поцелуя.

        -Понимаю, девочка,...  устала с дороги… Ну… завтра поговорим,… иди спать,...а мне надо поработать…-   Павел Николаевич направился в кабинет.

          Спальня с широкой кроватью и нависающим, хищным, словно крылья птицы Рух, балдахином встретила Машу неприветливо и холодно... Маша вернулась в детскую.               

         Дашка крепко спала. Поправив сползшее одеяло,Маша присела на край кровати, задумалась...
         
          Все эти годы она уважала и побаивалась мужа, словно школьница  директора...и никогда не смела сказать ему "нет", вновь и вновь играла навязанную ей роль… Но ведь этот старый "театральный занавес" можно раздвинуть... и...Завтра...Что она скажет ему завтра?...               
         
         Маша прилегла, прижалась к теплому Дашкиному боку, задремала…
          
         Звенели цикады … Темный бархатный шатер с задумчивыми звездами обнимал уснувший апельсиновый сад… Теплый ветер бережно покачивал в ладонях широкий цветастый гамак…и будто шептал:               
          
          Агапи му…  агапи му... (  любимая моя... любимая моя...)