Дураку и орден дурацкий
Как-то мать понесла на подпись заместителю директора института Гуськову сметы. Секретарши у того не было, дверь кабинета, по-простецки, открывающаяся прямо в коридор, была полуоткрыта. А из-за нее доносились голоса на очень повышенных, даже уж слишком повышенных тонах, поскольку мать, не прислушиваясь, услышала их на полпути.
Возвращаться ей не хотелось – она работала в соседнем корпусе – дорога неблизкая, поэтому она решила переждать кабинетную бурю в коридоре. Посчитав и посчитав совершенно резонно, что немолодой Гуськов не продержится долго в таком ритме и ему либо придется вышвырнуть оппонента из кабинета, либо попасть в больницу. Встав неподалеку от кабинета (женское любопытство взяло верх), она, повернувшись лицом к окну, стала терпеливо ждать.
Крики, то затихали, то становились громче, но не прекращались.
Наконец, по улучшению разборчивости речи, стало ясно, что голоса из глубины кабинета, приближаются к дверям. Следовательно Гуськов выпирает своего противника из кабинета, и скоро освободится от столь шумного посетителя, и сможет наконец подписать эти треклятые сметы из-за которых она уже почти четверть часа провела в коридоре.
Мать поняла, что второй голос принадлежит Дзюбе – типичному армейскому прапорщику, который на гражданке занял место начальника хозяйственного отдела – шумному, горластому и бестолковому украинцу, с невероятной манией величия и собственного достоинства. Слышалось, что он чего-то упорно требует от Гуськова. А тот ему наотрез отказывает одним только словом: «нет… нет… и нет».
Из-за полуотворенной двери громыхнула Дзюбина нечленораздельная фраза, которую мать разобрать не смогла. Зато услышала ответ Гуськова:
– Да пошел ты на ***!
– Вы не имеете права так со мной разговаривать!
– Имею!
– Я орденоносец!
– Ты?
– Я!
На какой-то момент все стихло – недобрый признак – а уже через мгновение в проеме двери показалась жирная спина низкорослого Дзюбы, отпихивающая незакрытую дверь. Чувствовалось, что Гуськов просто выталкивает его, говоря:
– Иди… иди… орденоносец… остынь!
Застыв на пороге и поняв, что битва почти проиграна, бравый прапорщик скинул свой последний козырь:
– Я имею награду – взвизгнул Дзюба – у меня медаль ВДНХ!
– Дураку и орден дурацкий – рявкнул Гуськов, и судя по тому с какой скоростью орденоносец вылетел в коридор, стало понятно, что его выпихнули. А вслед донесся громовой хохот Гуськова.