Народу было много. Со всего города пришли люди, чтобы вкусить, и увидеть, как благ Господь. Лилась музыка, гремели барабаны, раздавался несмолкаемый шум, в котором переплелись и хлопки в ладоши, и вскрикивания людей, и призывы пастора к небесам, и еще многое другое. Люди в упоении закрывали глаза, поднимали вверх руки, кричали и топали ногами. На сцене тем временем появилась новая группа прославления, и началось светопреставление. Зал просто стал ходить ходуном. Казалось, даже люстры дрожат от возбуждения. Наконец, когда шум слегка утих, пастор поднял вверх руку, призывая тишину.
- Аллилуйя, мы народ Божий, и мы славим его Святое Имя, превозносим Его Благодать, Его Царство. О, приди, приди, Господь. О, разрушь дела Сатаны, покрой нас Духом Святым.
- Мы молим Тебя о нашей церкви, пусть она поистине станет пристанищем измученному миру, светом и солью для погибающих, - подхватил второй пастор, благоговейно опускаясь на колени в порыве неудержимого энтузиазма.
- Мы молим Тебя, даруй спасение всей нашей стране, даруй нам мир, благослови сражающихся в Чечне, чтобы сошли они с гибельных путей своих, чтобы перековали они мечи свои на орала, чтобы все вместе вознесли вверх руки и стали прославлять Тебя, Бога Отца, и Сына, и Святого Духа, - громко закричал лидер молодежного служения.
Аудитория стонала от несмолкаемых криков. Наконец, в полном изнеможении, люди стали садиться на свои места, устало улыбаясь. Приближалось время проповеди.
Проповедь пролетела незаметно. Люди встали, началась молитва о том, чтобы Господь призвал служителей для Своей великой миссии – созидать свое Царство.
- Братья и сестры, - плача, закричал пастор. Лидер нашего молодежного служения хочет кое – что сказать нам.
- Да, друзья мои, - взволнованно продолжил тот. – Хочу. Сейчас я услышал, как Господь сказал мне вот что.
Люди затихли, ожидая, что сказал Сергею Господь.
- Так вот, - громко говорил тот, Он сказал мне, что жатвы много, а делателей мало, и Он призвал меня собирать жатву там, где сейчас льется кровь. В Чечне.
Аудитория испуганно охнула. Разумеется, это был прекрасный призыв, но…. в Чечне убивали, и…. это было опасно.
- Я долго сомневался, спрашивал Господа, хочу ли я, хочет ли Он. Но Он снова сказал, иди, и знай, что Я всегда с тобой во все дни до скончания века. Я хочу вас попросить молиться за меня…
После служения люди стали расходиться. Заряд адреналина стал понемногу сходить, и благочестивые размышления о Царствии Небесном стали таять, а где – то в глубине души стали копошиться суетные мысли о семьях, обеде, продуктах, что нужно было купить. В зале оставалось несколько человек. Среди них были и пастор с лидером молодежного служения.
- Когда? – спросил пастор Сергея.
- Через две недели.
- Билет купил?
- Пойду скоро, - улыбаясь своим мыслям, ответил Сергей.
- А деньги?
- Как обычно, о чем тут беспокоиться.
- Слушай, Сережа, а ты уверен, что тебя призвал Господь? – робко спросила его мама, Вера Николаевна. Все называли ее Вера.
- Конечно, уверен, я долго молился, я долго размышлял. Вообще я считаю, что особенной опасности нет. Люди любят преувеличивать. В общем, я знаю, что это мой призыв. Я поеду.
- Тогда с Богом. Мы все будем молиться за тебя, - с наигранной бодростью заговорил пастор, но голос его предательски задрожал. Трудно пастору расставаться с хорошим служителем, особенно, когда служителем является родной сын.
Возле разбитого БТРа валялось несколько человек в военной форме. Один, с раздробленным черепом и оскалившимся ртом, был мертв. Второй тихо стонал, тщетно стараясь унять кровотечение из разбитой культи, что осталась от правой руки. Вместо правой ноги у несчастного висели лохмотья одежды, и рваные куски кожи с сухожилиями. Чернела кость. Третий солдат не подавал признаков жизни.
Из – за валунов, окаймляющих узкую дорогу, змеей вившейся среди горделиво вздымающихся скал, раздался небольшой шум. Гортанная речь, где – то холодно звякнул ствол автомата, торопливые шаги, и, наконец, показались моджахеды. Их было несколько человек.
- Аллаху акбар, - радостно крикнул шедший впереди моджахед. – Аллаху акбар, еще несколько собак грызут землю.
- У нас тут еще есть живые, - спокойно сказал невысокий, с грустными глазами и густой черной бородой чеченец. По тому, как уверенно он говорил, как почтительно обращались к нему люди, было видно, что он возглавляет группу. Его звали Ахмад.
- Яя Аллах, он пожалеет, что еще жив ,- улыбнулся моджахед, который держал в руке дымившийся ствол «Мухи». Он опустил глаза и, увидев в руках теперь уже ненужную «Муху», бросил ее на землю . - Это мародеры.
Первый боевик подошел к раненому, и пнул его носком сапога. – Ну, что собака, приехал? Как тебя зовут?
- Что ты с ним возишься, Вахид. Кончай его.
- Ну, так как тебя зовут?
- Да тебе – то зачем? – спросил его моджахед с РПК в руках.
- Я хочу знать имя уха, которое украсит мою коллекцию.
- Пусть это будет ухо Неизвестного Солдата.
Моджахеды засмеялись. Вахид вытащил острый длинный стилет и одним ловким движением отсек несчастному левое ухо.
Раненый слегка качнулся, но все молчал. Он был в глубоком шоке. Тогда чеченцы окружили солдата и со смехом стали пинать его ногами. Тот поднял голову на своих мучителей и заплакал. Но Вахид, не обращая на слезы никакого внимания, взял за волосы раненого, а другой рукой рассчитанным движением полоснул по горлу ножом. Хлынула черная кровь, раненый закашлялся и повалился на землю. Началась агония. Моджахеды, словно забыв о том, что случилось, принялись обыскивать лежавшие на земле два тела. Вдруг солдат, не подававший до этого момента никаких признаков жизни, сел на землю, очумело моргая.
- Яя Аллах, да этот еще жив, - изумленно проговорил молодой чеченец с огнеметом «Шмель». – Ты кто, собака?
Тот обхватил обеими руками голову. Он не был ранен, только слегка контужен.
- Прикончить его? – спросил Вахид.
- Тихо, - властно сказал чернобородый. – Ты кто, солдат?
- Я не солдат, - прошептал молодой человек, - я христианский миссионер.
- А зачем сюда приехал? – спросил Ахмад.
- Чтобы здесь был мир Христов.
- Сейчас здесь будут вертолеты, - зачем–то пригибаясь, сказал Ахмаду молодой чеченец с огнеметом. – Что с этим делать? Порезать?
- Не, с собой возьмем. У Арби уже есть православный священник. В лагере с ним решим, что делать. Уходим.
Моджахеды закивали головами и, захватив трофейное оружие, ушли.
Вечером в лагере для подготовки моджахедов было шумно. Прошел слух, что в Веденском районе уничтожен большой отряд федералов. Слух оказался верным, и воины радовались очередному успеху волков Ичкерии. Победа была близка, как никогда. Перед большим костром был зикр. Моджахеды, образовав круг, ритмично двигались в странном танце. Вернее, это был не танец, скорее, пробежка вместе. Недалеко от палаток возле ямы с решеткой стоял часовой, двенадцатилетний пацан, державший в руках автомат. В яме были двое. Пожилой священник что - то тихонько шептал. Сергей сидел рядом с ним, невольно качаясь в ритме танца.
Он совсем пал духом. Первое время, когда он только еще приехал, федералы очень внимательно слушали его пламенные проповеди о Христе и Его безмерной любви к падшему человечеству. Некоторые каялись.
А потом….. началась реакция. По ночам Сергей стоял на коленях и молился, устремив глаза к небесам, угрожающе висевшими над копошившимися, словно муравьи, людьми. Но небо молчало. И постепенно в сердце стало вкрадываться отчаяние. Что было не так? С ним, с его верой? Ведь….. Как много крови!
Он молился, но небо молчало. И вот наступил тот день, когда он вызвался поехать в штаб полка, чтобы проситься в тыл. По роковой случайности БТР попал в засаду, а он оказался в плену. Аллилуйя, что с ним рядом был старый священник. Молодой парень пылко стал рассказывать ему о Христе, но тот все плакал. А потом…. потом был день, когда Сергей увидел, как на его глазах казнили пленного контрактника. Порезали, как барашка. Из горла контрактника раздавались странные неясные звуки, напоминавшие бульканье воды в кране. А потом обезглавленное тело еще некоторое время билось, а из перерезанных артерий бил кроваво – красный ключ.
- Придет момент, когда я тоже могу так умереть, - вдруг сказал сам себе Сергей. - Ты, священник, кончай пришепетывать. Че ты шепчешь?
- Бога, Бога жалко, - задыхался священник. – Надо, как надо пройти этот крестный путь, но как тяжела эта Голгофа…..
Сергей презрительно пожал плечами. Он был уверен, что старый дурак спятил.
Кормили их очень плохо, а потом убеждали принять Ислам, истинную религию Пророка Мухаммада, да будет с Ним мир и благословение Аллаха. Иначе…..иначе смерть. Жуткая, медленная смерть. А если он примет Ислам, его ждет почет, слава, и жизнь вечная.
Первое время Сергей отмахивался от этих разговоров. Он был уверен, что сейчас с небес сойдет легион ангелов и Бог спасет своего верного слугу, поразит нечестивых. Но небо молчало. А рядом с ним трясся старик священник. Он тоже плохо слушал славословия Пророку Мухаммаду, мир с ним. Он прижимал к груди посиневшие от холода руки, и бормотал нечто невразумительное. Сергей только слышал слово «Помяни».
Потом их били. Били жестоко. По сломанным ребрам, по кровоточащим язвам. Через две недели нескончаемых побоев Сергей потерял половину зубов. Он поседел, похудел. Как он молился в это горькое время. Но небо молчало. И в сердце стали вкрадываться сомнения.
- Есть ли Ты? – в отчаянии стал кричать Сергей. Рядом с ним нетронутой стояла его еда на сегодня – червивый хлеб и тухлая вода. Сергей на мгновение прервался и посмотрел на старого священника. Тот спал.
- Ну, где Ты? Я приехал сюда, чтобы служить Тебе, я оставил все, что любил, я проделал огромный путь, чтобы быть здесь. Я сейчас превращаюсь в гребаную свинью, я в голоде, я в холоде, я болею, я могу умереть скоро. Неужели Тебя нет? Докажи мне, что Ты есть!
Утром все сначала. Жестокие побои. Потом убеждения принять Ислам. Правда, потом к нескончаемым угрозам добавилась еще одна.
Кастрации.
Сергей был молод. Еще в церкви он с удовольствием замечал, каким успехом он пользуется у сестер. Справедливости ради надо сказать, что он был весьма привлекателен. Его портили только слабый подбородок. Но Сергей, в глубине души считая себя человеком исключительных качеств, отвергал сестер, и они его оставили в покое. Наверное, его ждала особенная судьба.
Сергей полюбил однажды одну девушку, но она его отвергла. Униженный, он сам отказался от своей любви, отверг ее в своем сердце, но боль отказа осталась. Потом девушка вышла замуж за его друга, простого и никчемного, с его точки зрения, существа. Это унизило его еще сильнее. В том, что проклятая тварь будет несчастна с ничтожеством он не сомневался нисколько.
Потом…..зачем он вызвался сюда? Ожидал, что вся Чечня падет на колени перед равнодушным Богом и покается?
- Дурак, дурак, - шептал он себе, - Нашел, кому поклоняться. Это не Бог, а непонятно Кто. Я приехал сюда по Его словам, я тут страдаю, я мучаюсь, я терплю пытки, а Ты молчишь. Ты хочешь, чтобы я от Тебя отрекся? Я могу, меня все уже достало. Еще эта туша в рясе. Прости, прости меня, - торопливо зашептал он, - прости меня, я согрешил. Я виноват, я виноват, я согрешил.
- Ну да, каешься тут, как дурак, - вновь зашевелился в нем червь сомнения, - да что толку. Нет ни хера никакого Бога. И если я приму Ислам, то докажу только одно. Что я живой человек, что я хочу иметь семью. А откажусь – кастрируют.
И в конце концов Сергей понял - Богу все равно. Ему наплевать на человечество. Он никого не любит, этот Гордец, когда он, Сергей, тут страдает и мучается.
Разговоры. Бесконечные разговоры с Ахмадом о Боге, которому на всех наплевать, о Богочеловеке Иисусе, распятом в первом веке на кресте. Потом избиения, потом пытки и снова разговоры. Оказалось, что двое сыновей Ахмада были убиты на войне. Жена умерла.
Странно, удивился однажды Сергей, священник теперь почти не плакал. Да пошел он. Козел неверующий, ходит в своей рясе, небось, даже Библии в руках не держал. Только все шепчет что – то неразборчивое. О спасении надо в церкви говорить, а не о Николае – чудотворце, чмо в рясе.
Потом пришел тот самый день.
Приехал Арби. Он был маленький, с крохотными злыми глазками и широким ртом с красными губами. Сергей понял, что Арби привез плохие новости с фронта.
Они действительно были плохие. Надо было уходить на зимовье в другое место, но продуктов было мало, денег почти не было, а выкупа с пленных можно было ждать до бесконечности.
- Уходим все, - зычно крикнул Ахмад своему отряду. – Скоро здесь будут федералы.
- А с пленными что будем делать? – спросил Богдан, наемник из Закарпатья.
Ахмад обменялся взглядом с Арби.
- Ждать нечего. Если откажутся принять Ислам, расстреляем.
Священник почти не отреагировал на эти слова, но Сергей затрепетал. Его, Сергея, собирались убить. А дальше что? Так называемая вечность? Это не доказано. Ведь сказал этот Бог, что поможет в трудную минуту. Помог? Нет. Так что не факт, что вечность существует. Эти мысли молнией пронеслись в голове Сергея. Смерть? Да нет же, а семья, а дети, а радость жизни? Ничего не будет, из - за того, что я приехал по Его воле сюда, а Он меня кинул.
- Ребята, у меня к вам есть просьба, - вдруг заговорил священник, с мольбой простирая к Ахмаду руки. Дайте мне возможность исповедаться. Я не могу умереть без исповеди.
- Нет, нельзя, но ты можешь не умирать. Прими Ислам, и будешь жить, - спокойно ответил Ахмад.
Сергей с замиранием сердца ждал, что ответит священник. Тот опустил голову. Промолчал.
- А ты что скажешь? – спросил Сергея Ахмад.
- Если я не приму ислам, меня расстреляют?
- Нет, сначала кастрируют, потом ты станешь рабом и будешь помогать пасти овец, а ночевать в зиндане. Нам молодые рабы нужны, - процедил Арби.
«Если Ты сейчас мне не поможешь, я от Тебя отрекусь. Помоги мне сейчас, или пеняй на Себя. Ну?»
- Кончайте шамана, - негромко сказал Арби. – И кастрируйте другого. Еще пригодится.
Сергей решился.
- Стойте, я понял, что Бог – един, что Ислам хорошая религия, и я хочу стать вам другом, и убивать неверных свиней, - с расстановкой произнес Сергей. Мельком взглянув на священника, он с ненавистью заметил на лице того полнейшую растерянность.
- И еще, я хочу этого козла убить сам.
Боевики, увешанные оружием, удовлетворенно хмыкнули. Они любили, когда федералы принимали Ислам.
Ахмад стоял и спокойно смотрел, как священника подвели к широкому дереву. Красные слезящиеся глаза его ничего не выражали. Арби подал Сергею пистолет с одним патроном. – Убей его.
На мгновение ужас происходящего захлестнул горячей волной Сергея, но ненависть взяла свое. – Да, убью свое проклятое прошлое. Все можно!
Он судорожно сжал пистолет и подошел к священнику, которого поставили на колени. Тот все шептал. Сергею стало любопытно, что он все шепчет? Он наклонился и стал слушать.
- Достойное по делам моим приемлю, - всхлипывал священник, - помяни меня Господи, во Царствии Твоем.
«…Прости меня!»
Раздался выстрел.