Деда Олень

               

Ах, какой морозец! Заиндевело всё, заискрилось… Редкие снежинки в свете фонарей засверкали спектральным фейерверком. Ранние зимние сумерки окрасили сугробы в нереальные лазурные тона. Сибирский город в одночасье превратился в сказку…

Качу двухлетнего Прошку на саночках и, не уставая восторгаться волшебным преображением родной округи, по привычке комментирую видимое. Ребенок многое от меня слышит ежедневно и запоминает надолго… А, может быть, и навсегда. Он удивляется новому, необычному, задает свои малышовые вопросы, радуется или огорчается, но никогда не остается равнодушным.

С неподдельным восхищением обозреваю памятник Ильичу у Дома Советов, с некоторых пор поменявшего вывеску на что-то районно-административное. Подсвеченный прожекторами и припорошенный свежим снежком, вождь выглядит действительно живее всех живых…

- Проша,  ну-ка глянь… Это – дедушка Ленин! Не твой деда Дюша… Этот дедушка был общим. Или есть?

Сынок, упакованный в шубку, неуклюже машет ручками, и кричит, закрывая ими личико.

- Воха миной! Миной!

- Проха хочет домой? Замерз что ли?

Я натягиваю ему шарф до самых ресниц, опушенных инеем, и ускоряю шаг…

На следующий день, желая проверить, усвоены ли Прохором вчерашние знания, опять прогуливаю его около Дома Советов. Владимир Ильич и при дневном свете смотрится очень впечатляюще. Не успеваю раскрыть рот, напуганная воплем ребенка…

- Ааааааааааа! Деда Олень! Деда Олень! Воха миной, Воха миной!

Сын орет уже благим матом, пряча глаза за лохматыми варежками…

С тех времен мы старались обходить «Деда Оленя» стороной, чтобы не травмировать психику ребенка. Однако ныне, через шестнадцать лет, показавшаяся когда-то страшной, сказка странным образом завладевает умом моего Прохора.

А дедушка Ленин-Олень по-прежнему обладает огромной силой воздействия на сознание людей… Особенно – молодых, из поколения «оленизма», не живших в эпоху марксизма-ленинизма.