Заклятые друзья.
Одиночество страшный удел, но совершенно неизбежный. Мы особенно одиноки посреди Праздника Жизни. И когда солнце палит над головой и когда освежает золотая осень. И уж тем более зимним вечером в душной квартире. Когда-то моим любимым развлечением было набрать стопку умных книг и - на диванчик.
Общение на танцульках. Его не было по моему месту жительства – девочки с Арбата не ходили на танцульки. Первый раз на таком мероприятии я оказалась в пансионате Пирогово. Там в ближайшей деревне жила моя однокурсница, к которой мы с подругой приехали кататься на лыжах. Вечером после катания жившая в Пирогово однокурсница заявила, что никогда не пропускает танцы. Было темно и мы, как первопроходцы, шли по глубокому снегу через замершее озеро в пансионат на танцы. Деревенская изба-шестистенок, из которой мы шли, стояла на берегу водохранилища и сияла чистотой. Две молодые девушки отмыли мылом добела не только полы, но и деревянные стены и потолки. Мебель очень простая и тоже светлого дерева. А в углу громадный фикус. Вот только танцы смущали.
Как сильно в юности нас тянуло друг к другу. Интересные разговоры. Книгообмен с друзьями. История, философия. Кипели идеи. Все начиналось с детства, с хороших книжек в каждом доме. Книги были источником жизни, а не ее отражением. И они сопротивлялись примитивам жизни.
В выборе партнеров возникали трудности. Во-первых – рост. Во-вторых – расчет. Очень не хотелось, чтобы кто-то рассчитывал на прописку. Но главное объяснил один сотрудник, когда пошла работать: «Нина, у тебя как у женщины, колоссальный порок – ты умная женщина».
Но одиночество - это не отсутствие партнеров. Скорее – не желание никого видеть. Сколько раз, потдавшись общему мнению, ехала на свидание, а сама думала: я не смогу с ним жить. Ничего нельзя поделать. Одиночество было любимым. Когда обижали домашние, я шла на улицу и была блаженно одинока в арбатской толпе. В ней легко спрятаться. Можно ходить часами неопознанной. Это можно считать психопатией, но попробуйте выжить в тесноте коммунальной квартиры. В большой метров 25 прихожей с черным потолком стояли огромные писаные маслом картины, не купленные у соседки художницы, плетеное кресло-качалка и туманное старое зеркало. На стене висел общий телефон с медной трубкой. А вокруг телефонного аппарата вся стена исписана номерами телефонов. Моя очаровательная соседка, которой тогда было лет 12, читала в телефон подружке романы собственного сочинения. «Семейство Орловых устраивало бал…» - начинался один из романов.
Дружба с подругой Н. началась с драк на школьных переменах, но продолжается до сих пор вполне мирно. Когда нам было лет по 15, она призналась, что у нее голубая кровь, что она графиня и портрет ее предка в Эрмитаже среди героев войны с Наполеоном. Я ответила ей зло, потому, что происхождение мое плебейское. Тогда я не знала, что фамилия моей матери древняя и сохранилась она только у старообрядцев, лишенных в свое время гражданских прав. Н. жила в старом особнячке на Арбате. Большую часть занимала их семья. Только в бывшей зале и в подвале жили «подселенцы». Во дворе дома стояла «Победа», а за домом сохранился кусочек сада, где мы играли.
Арбатские особнячки были рубленные из бревен, оштукатуренные и украшенные колоннами в стиле ампир. В коммунистической перестройке их убрали. Очень смешной случай произошел после полета Гагарина. Переименовали Гагаринский переулок. Его старинное название относилось к князьям Гагариным, а властям это не нравилось. Они постарались вычеркнуть еще одно историческое имя. В советской энциклопедии особенностью Арбата предложено считать интеллигентность населения. Но главным было то, землю под строительство в этом районе давали только героям войны с Наполеоном. Поэтому и Храм Христа Спасителя рядом.
Мои же родители оказались подселенцами на Арбате.