А. Супрун
Б. Шадрин
Кратко об эссе:
В основу повествования положены реальные события произошедшие в отдаленном воинском гарнизоне Тихоокеанского флота 7-8 ноября 1980 года. Рассчитано на широкую аудиторию читателей интересующуюся проблемами ВМФ и молодое поколение призывников готовых встать на защиту рубежей Отчизны.
Автор идеи проекта – А Супрун.
Литературная обработка текста – Б. Шадрина.
Авторы выражают особую благодарность всем кто принял участие в подготовке материала
Слегка об авторах:
Супрун Александр Петрович
Родился в 1952 году.
В 1969 году, не успев оглядеться, поступил в военно-морское училище, высшее и Тихоокеанское.
С 1974 года в офицерских должностях охранял мирный труд советского народа вплоть до 1991 года.
В 1992 году решил потрудиться сам и создал судоходную компанию. Опять не оглядевшись. В бурные годы перестройки штормовал высоты «бизнеса». Нахлебавшись свободы, чтобы не утонуть, выбросился на берег. Обсох. С 1997 года по 2011 кормится детективным и юридическим промыслом, назвав его «Агентством экономической безопасности «Кронверс». Имеет устойчивый интерес (типа – хобби) к многолетнему строительству парусно – моторной яхты неограниченного района плавания и экспедиционным катерам. Склонен к изобретательству, так, как бы между прочим всякое. Пробует стихи и прозу, еще рисует.
В общем, хлопотно живет все эти пятьдесят восемь лет.
Шадрин Борис Дмитриевич
Родился в 1947 году.
С 1965 по 1993 годы, не щадя живота своего, сначала овладевал в ВМУ «навигацкими» науками, а затем, осваивал их на практике. Защищал интересы мирных граждан на просторах всего Мирового океана.
В 1993 году для прокорма семьи окунулся в сферу финансово-банковского бизнеса. Достиг определенных успехов и дослужился до должности помощника президента банка. Однако склонность к истории и краеведению, на протяжении всей его сознательной жизни, заставила его сделать очередной кульбит и возглавить Приморское отделение «Русского географического общества».
И с 2003 года по настоящее время, с переменным успехом, не оставляет попыток сохранить исторические вехи на карте Дальнего Востока и привить молодому поколению любовь «к родному пепелищу».
Восстанавливает исторические памятники и мемориалы, оказывает помощь тем, кто «не равнодушен к родному очагу».
Пробует оттачивать перо как в прозе, так и в поэзии, периодически публикуется в периодической печати
Живет не скучая полноценной интеллектуальной жизнью.
Картинки с натуры.
I. Укрощение любовью
Когда-то, очень давно, в эпоху призывов ЦК КПСС, служили в отдаленном Дальневосточном военно-морском гарнизоне два друга, два офицера - «Вован» и «Сват»…
Причины, по которым не называются их фамилии, станут ясны к концу нашего повествования.
Кстати, так их звали еще с курсантских времен. Воспринималось это без всяких обид. Как в большой семье, где каждый член семьи имеет либо уменьшительное, либо ласковое имя, часто ничего общего не имеющее с настоящим именем или особенностью характера. Как правило, оно отражало какую-либо характерную черту или любимое занятие. В силу этого, а может и вопреки, офицерский корпус ВМФ СССР, середины 80-х годов прошлого столетия, воспринимал себя монолитной сплоченной массой. И закладывалось это в сознание будущих офицеров с первых дней обучения в «бурсе». Не раз бывали случаи, когда у кого-либо из курсантов случалось в семье несчастья, и требовались деньги для оплаты полета на самолете, - все, как один, сбрасывались, чтобы набрать нужную сумму. В городе каждый курсант считал своим долгом прийти на помощь своему собрату по училищу. Ну а в отпуске, вне пределов Владивостока, каждый встреченный матрос, особенно тихоокеанец, становился другом.
Это так … . Лирическое отступление.
Начнем наше повествование.
Потянем тихонько тряпичные тесёмки их личных дел, раскроем красные картонные корочки… Господи, как давно это было – черно-белое фото 9;12, тонкий узел казенного галстука на резиночках, торчащие уши, неиспитые еще глаза, устремленные с надеждой в офицерское Завтра.
Незатейливое описание обычной, рутинной, с точки зрения ротных «дядек», курсантской жизни – «… за период учебы…, проявил…, зарекомендовал…, настойчиво овладевал…, не уделял должного внимания…, достоин…, целесообразно…»
Пять лет подъемов – отбоев, вечерних поверок и самоволок, экзаменов и отпусков - в один листочек машинописного текста с западающей литерой и синей избитой копиркой.
Да, не Омар Хайям ваял их служебно-политические характеристики и представления к первому офицерскому званию.
И вот распределение – приказ Командующего флотом.
Назначение – приказ командира бригады.
Как приговор.
Кто знает – посочувствует. Командир артиллерийской и минно – торпедной боевой части на тральщике. Это тебе не просто вытереть подошвы о шинель командира роты. Надо еще надраить до блеска свои «прогары» его же белым парадным кашне. И сделать все это за пять минут до парада. Ну и, конечно, – сознаться в содеянном. Обязательно! Иначе такую должность, в такую тьму-таракань просто не получить.
Каждый из нас – сам кузнец своего несчастья.
Листаем личное дело дальше: - «… допуск к самостоятельному несению…, управлению…, представление к очередному офицерскому званию…».
Еще одна фотография – уже с погонами старлея. Карточка взысканий и поощрений. (взысканий больше). Еще одно фото – уже каплей. Уши стали меньше, фэйс шире, глаза кошачьи, с поволокой.
Закроем личные дела – они одинаковы.
Монотонная служба в дивизионе тральщиков не оставила шансов ни «Вовану», ни «Свату» получить Золотую Звезду Героя.
Нет, успехи, конечно, были. «Вован», к примеру, стал командиром дивизиона, а «Сват» ходил у него в лучших командирах корабля. А еще они получили квартиру. Одну на две семьи, но трехкомнатную. У «Вована» было две комнаты. У «Свата» одна, но окном на юг. Кухня общая. И жены у них дружили, против мужей.
Цель военного союза, созданного женами на общей кухне, состояла в разработке и реализации ими плана борьбы с бытовым, по их мнению, пьянством мужей. Да! Именно так, оценивая боеготовность флота, называли жены ночные беседы офицеров на общей кухне, в семейной кают-компании. А где еще, под разбавленный спирт и нарды, командир дивизиона мог внимательно выслушать мнение командира корабля о недостатках боевой подготовки соединения?! А где еще командир корабля мог узнать о своем уровне умственного развития и сделать правильные выводы?! Не жалея печени, личного времени и казенного спирта офицеры критично работали над своими недостатками, всесторонне оценивая факторы, влияющие на понижение боевой готовности тральщика, дивизиона, бригады, флотилии, флота… И, не побоимся масштаба, Вооруженных Сил Советского Союза.
Утром, после таких «посиделок», в семейной «кают-компании» стоял тяжелый дух «амбре», или, говоря простым русским языком, воняло. А что вы ожидали, если всю ночь окурки от сигарет гасились в помятую и не мытую консервную банку, куда складывались не пригодные к употреблению остатки воблы. Ну не входят во флотские нормы довольствия консервированные ананасы!..
Но вернемся, однако, к женам.
Разница в росте, весе и темпераменте не смогла разрушить их военную коалицию. Женсовет был монолитен и целеустремлен – вернуть оккупированную территорию под женскую юрисдикцию! Конечно, победы были. Спорная территория, семейная кают - компания неоднократно освобождалась от наглых оккупантов. Начинала цвести герань, избавленная от окурков. Шторы, как прожженные гимнастерки, постиранные после боев, были опрятны и не воняли табаком. Даже тараканы возвращались из эмиграции. Но недолог и хрупок был этот ситцевый мир. После выполнения очередного ответственного задания партии и правительства и возвращения в родные пенаты из единственной на кухне розетки выдергивался шнур холодильника и включался магнитофон и «… но они возвращаются, сквозь непогоду» хрипел Высоцкий, вскрывались консервы, разводился спирт, и «…кортики, достав, забыв морской устав, они дрались как тысячи чертей…»
А что вы хотите? – дипломатия канонерок! Это жестокая логика войны!
И тогда жены задействовали стратегический резерв.
Несмотря на лысину, потные ладони и похотливый глаз, а может и благодаря ему женами в союзники для отражения атак агрессора был приглашен заместитель начальника политотдела бригады кораблей охраны водного района. Согласно договору, замначпо по сигналу разведки должен был в разгар бытового кухонного пьянства нагрянуть и накрыть своим политорганом и «Вована», и «Свата»! Как японцы Пёрл-Харбор в декабре сорок первого. Таков был замысел операции.
Реализация начальной стадии ее была намечена на дату упреждение разработки противной стороной стратегических планов. Однако утром следующего дня от времени «Икс», в 7.00 «Вован» и «Сват», выпив остатки рассола из последний пайковой банки побежали в дивизион, что бы успеть к подъему флага. А союзник противника, как сбитый над Пёрл – Харбором камикадзе, убойной дозой спиртного, громко сопел за холодильником. При этом надсадно дышал через шубу «Вовановой» жены, пропитав ее на долгие месяцы парами спирта.
По утру это объяснило женщинам природу булькающих звуков из кухни, которые они пытались разгадать всю ночь.
- Киевское Высшее Военно – морское политическое училище выпускает чудаков на букву «М» изрекла всем известную истину жена «Свата», увидев эту картину маслом.
Коалиция распалась.
С трепетом ждали жены окончания оргпериодов, сдачи первой или второй курсовых задач, возвращения тральщика «Свата» с брандвахты, а «Вована» с офицерских сборов в штабе флота. Даже тараканы, в предверии гуманитарной катастрофы уходили в эмиграцию на кухню к соседям.
Чередуя победы и поражения, две противоборствующие группировки приближались по времени к празднованию очередной годовщины Великой Октябрьской революции.
Офицерская группировка в составе «Вована» и «Свата» решала две стратегические задачи:
• первая – замещение себя на корабле и дивизионе допущенными на то офицерами;
• вторая – поиск достаточного объема выпивки и закуски на предстоящие праздники из расчета суточного «ланча» на общей кухне.
Женсовет, параллельно, строил оборону кухни, как фельдмаршал Ромель «Атлантический Вал» на французском побережье в сорок четвертом. Замначпо, потерявший статус «силовика», но пообещавший талон на покупку чайного сервиза был допущен в качестве военного советника. И непременно – тайного.
– Милые дамы! поучал замполит, трёхмиллионный десант взломал оборону Ромеля и высадился в Нормандии. Глухая защита не решит вашу проблему. Нам поможет только восточная мудрость – айкидо, поверьте моему опыту. Только айкидо может привести нас к победе!
Услышав непонятное слово, одна из жен подмигнула сэнсэю, вторая, на всякий случай, поддернула и расправила юбку на коленях.
Заинтересовались. Может это японская камасутра?
Ободренный женским любопытством, замполит бригады вскочил, сделал по кухне противолодочный зигзаг и замер в дрейфе…
– Почему они играют в нарды всю ночь, а потом отсыпаются по каютам?!
– Почему они выбирают теплый спирт, а не ваши нежные и теплые телеса?! – вопрошал он притихших женщин.
– Почему они обходят ваши постели как волки флажки?!
- Потому что знают – там засада!
И здесь он был прав. Только мазохист способен слушать о себе всю правду с двух до шести, потом выкарабкавшись из теплой постели, торопливо побрившись бежать на службу, где старший воинский начальник продолжит тот же изнуряющий воспитательный процесс.
… – Нам начальник политтдела обещал отдельную квартиру, а ты, умудрился получить строгий выговор за неучтенные снаряды. Что?! Не догадался утопить?... пилила жена «Свата».
… – Почему ты гнобишь начальника медицинской службы дивизиона? Я дружу с его женой, а Танька никогда не откажет занять до твоей усохшей получки… Сколько еще платить за «уазик», который ты, по пьянке под лед загнал!? Нет, вы посмотрите, он еще и радуется, как даун – успел спасти бутылку и пешню… Да засунь ты эту пешню себе, сам знаешь куда – будет хвост и плавай там вокруг «уазика»! Так ты его быстрей выкупишь, хоть твой будет, … поучала «Вована» его жена
Ни «Вован», ни «Сват» не знали какие еще монологи ждут их под одеялами, но верно угадывая их общую направленность, капканы обходили. Может, по мнению их жен, они и были даунами, но женщину от ножовки все же отличали.
Вернемся, впрочем, на кухню, где сэнсэй посвящал членов семей военнослужащих в тайны айкидо.
– Мягкость сильнее твердости – импровизировал замначпо – не гоните их с кухни, а накройте стол… Демилитаризуйте зону военных действий, засейте ромашками поле брани! Накормите своих мужиков вкусно и каждый из них уже не бык в тельняшке, а телок с колокольчиком. Бери его за этот колокольчик и делай с ним что вам хочется…
При этих словах одна из жен покраснела, глаза другой стали с поволокой… И это не ускользнуло от инженера человеческих душ.
– Так вот! – энергично продолжал он – завтра день Великой Октябрьской революции. Не заставляйте мужей штурмовать кухню, как пьяная матросня Зимний дворец. Распахните ворота Дворцовой площади! Накройте стол. Икра и крабы надоели?!.. Пусть будут пирожки с капустой…и ливером, пельмени … Я напишу записку начальнику военторга, что бы он отпустил вам по килограмму яблок и мандарин каждой из лимита политотдела.
– А вино? «Томянку» и «Рислинг», хоть по бутылочке. Вова любит их смешивать.
– А можно мясо получить на бербазе? – продолжила другая, но тут же осеклась.
Отвердевший взгляд политработника напомнил ей гонку вооружений, навязанную нам империалистами, необходимость поддержки профсоюзов Италии и вечно голодающий народ дружественных нам стран Африки.
«Как можно?!.. Когда все прогрессивное человечество»… и их вновь приобретенный союзник многозначительно замолчал.
Через час возрожденная коалиция женсовета и политоргана разработала новую военную доктрину – «укрощение любовью», план которой предусматривал в основном тыловое обеспечение, разведку сил противника, их дислокацию и перемещение. Однако самого главного – разгадку замыслов противника участники коалиции не предусмотрели. Не хватило военного образования и боевого опыта.
А замыслы были! Хоть и нехитрые, но проверенные.
В сейфе у «Свата», вместе с запалами, детонаторами и прочей мишурой, ждала исполнения приговора пол-литровая банка шила, сцеженного из котелка магнитного компаса. При этом пришлось потратиться на закупку в магазине военторга необходимого количества пузырьков «Тройного одеколона», что бы не пострадала боеготовность вверенного ему боевого корабля. В рундуке, за шинелью стояла банка сушеной тарани. Галеты, кольцо копченой колбасы и деликатесные консервы – щука в томатном соусе, шпроты в масле и тушенка достойно завершали парадный строй.
После развода суточного наряда, инструктажа дежурно-вахтенной службы, докладов в бригаду и вечернего чая, «Вован» и «Сват» произвели смотр праздничных запасов и выставили отметку «удовлетворительно». Не хватало пива. И это очень снижало общий балл, так как еще с давних пор считалось: «Водка без пива – деньги выброшенные на ветер».
– Слушай сюда, «Сват». «Вован» устало опустился в кресло. Завтра утром возьмешь закусон … И никуда не заходя, припрешь его на квартиру. Маршрут корабль – квартира! Понятно. Ни вправо, ни влево, никаких остановок. На маршруте не отвлекаться. Ни с кем не разговаривать. Помощников не привлекать.
Металл в голосе командира дивизиона был обоснован…
Месяц назад, не доверяя заместителю по тылу, «Вован» поручил «Свату» получить на бербазе двадцать килограмм технического спирта. Просто получить. Просто доставить в дивизион. Не отлив и не разбавив.
… Расписавшись в журнале и накладных, «Сват» вверил канистру двум матросам и возглавил испанский караван с золотом инков.
Три километра пыльной обочины от бербазы до дивизиона были скучны. Один из матросов плохо понимал по – русски, а словарный запас второго мало чем отличался от словарного запаса Эллочки из романа Ильфа и Петрова «Золотой теленок». Однако именно он первым заметил по корме парус надежды:
– Тащ. старлей. Автобус. Стопорнем. Чо пылить?..
«Сват» вышел на дорогу и поднял руку. Автобус, вздыхая, кашляя и лязгая болтающейся на одной ржавой петле крышке капота, так долго приближался к нему, что «Сват» ощутил себя памятником Ленина на владивостокской привокзальной площади, рука которого или тормозила поезда, или указывала пассажирам, что светлое будущее человечества находится по траверзу…
По писку истертых тормозов, очень тонкому, на грани ультразвука, «Сват» догадался, что руку можно опустить.
Двери зашипели, вздохнули и открылись. Но не полностью. Что-то мешало. А мешали пятые точки интегрально огибая внутренний профиль салона этого чуда техники. Благодарно кивнув водителю, «Сват» стал всовывать левую ногу между ногами пассажиров, а рукой, вслепую, нащупывать поручень… Главное заякориться – там разберемся… Матросы, тем временем, штурмовали заднюю дверь.
По команде сиплой, усатой кондукторши граждане пассажиры, одновременно выдохнули и сократились в объеме, который тут же достиг прежней плотности за счет «Свата» и двух военморов.
– И,.. раз! И,.. раз! – командовала кондукторша, как командир шестивесельного яла на гонках. И ей подчинялись! Вжимали ноги между ног соседок, искали место плечам, вставали на цыпочки … И, о чудо! Двери закрылись.
Напротив бригады ОВР, благодаря мастерству и авторитету кондукторши, а главное – её шлюпочным командам, вызывающим синхронные конвульсии у всех пассажиров, в силу чего автобус всегда бежал с опережением графика, двери открылись и три военмора вновь обрели свободу дыхания.
В последний момент кто-то из сердобольных пассажиров выбросил из автобуса фуражку «Свата».
Пока он доставал её из канавы с ржавой водой и разводами мазута на поверхности, автобус хрустя передачами, кашляя выхлопом и шипя дверьми, скрылся за поворотом забора, который как концентрационное ограждение опоясывал территорию родной воинской части. … Один из военморов держал в руке оторванный погон, другой тщетно пытался найти в смятой пачке «Примы» не сломанную сигарету.
Канистры с ними не было …! Двадцать килограмм …! Чистого …!
«Сват» потом долго писал объяснительные и даже дал объявление в местной газете, чем вызвал истерический смех всей редакции: «Прошу вернуть за вознаграждение двадцать килограмм технического спирта»
Редактор уже просто икал, не способный смеяться – «Вознаграждение… - Ик!.. бутылка водки!!!».
«Сват» не хотел вспоминать об этом страшном дне, но «Вован» безжалостно его добивал – «… И умоляю тебя, «Сват», просто донеси бухалово до квартиры. Без автобуса, такси и попуток… Справишься? А я с утра поеду с комбригом в город. Пока его будут загибать в штабе – куплю пива. Кстати, дай команду помыть канистру. Куплю двадцать литров. Если не осилим – поделюсь с механиком. На 302-ом топливный насос надо менять. Кстати, что у тебя с траловым генератором – вообще полный крантец…?»
Неустанно вращаясь вокруг свои оси, планета в очередной раз подставила солнцу сопки, охватившие бухту, пирсы и тральщик, в каюте которого «Сват» паковал праздничные запасы. Большая банка тарани в матросский вещмешок не входила, так как основной объем занимала фляга со спиртом, заботливо обложенная менее важными продуктами. Подумав, «Сват» снял с подушки желтую от недостира наволочку и засунул в неё тарань.
«Вован», тем временем, сидя за спиной комбрига на заднем сидении «уазика» курил в треугольную форточку. В ногах у него громыхала двадцатилитровая канистра. Пока без пива.
Между тем их жены собирались в город за продуктами для праздничного стола в рамках новой военно-политической доктрины – «Укрощение любовью».
Именно такая дислокация основных сил сложилась на местном театре военных действий к 8.30 седьмого ноября 1980 года.
Ровно в 9-00 «Сват» доложил оперативному дежурному обстановку на дивизионе и покинул расположение части. Выйдя за КПП, он вспомнил о мочевом пузыре, но возвращаться не стал – верил в приметы. Тем более, что по дороге до поселка имеется чахлый лесок, а чуть дальше перевернутый кунг, вполне подходящий и для более серьезных проблем.
– Дотяну – решил «Сват» и отдал швартов.
– Гена! – услышал он за спиной. Жена начальника мед. службы дивизиона догоняла его с большой сумкой в руках. «Свату» нравились женщины широкие в кости. Они, как правило были грудасты и домовиты. А Татьяна отвечала всем этим критериям. У нее всего было много – круглое миловидное лицо, большие добрые как у неотелившейся буренки глаза, широкий улыбчивый рот, пухлые руки с мужскими ладонями…
– Гена, ты домой? Ой, как удачно! А моего комдив поставил на праздники… Так я с утра ему и молочка принесла…, посылку мама прислала…, и меда с салом…, и варенья…, обратно вот паек несу. Счас обратно одной…, не люблю эту дорогу… Ой, неделю назад пьяные меня напугали… Ужас!
«Сват» знал про этот ужас, как и все в гарнизоне.
…Татьяна, подобно Красной шапочке, несла пирожки своему начмеду, когда в районе кунга с ней решили познакомиться два военных строителя. Добрая улыбка женщины и вежливая речь сыграли со стройбатом плохую шутку. Удивительно не то, что она лишила их сознания, стукнув лбами. Как она их в комендатуру доперла?.. Волоком, двоих и здоровых… Причем один из контуженных потерял по дороге сапог…
… Дорога с Татьяной была бы приятной, если бы не мочевой пузырь. Сначала «Сват» постеснялся оставить попутчицу и свернуть в пыльный придорожный лесок. Потом постеснялся нырнуть за кунг. Потом стиснул зубы и увеличив обороты винта, поставил перед собой маниакальную задачу, дойти до дома сухим. Попутчица явно за ним не поспевала…
Жены, тем временем, составив праздничное меню, разрабатывали план – график операции:
– Мужики придут к восемнадцати. Значит на дорогу, магазины и готовку у нас восемь часов…
В этот момент входная дверь, после тяжелого пинка с треском распахнулась … «Сват» бросил в прихожке вещмешок, банку с таранью и скрепя зубами ворвался в туалет. Из-за двери доносся стон, звуки срываемых одежд … . Потом на свист водяной струи наложился счастливый вздох…, а далее… звуки низвергаемого Ниагарского водопада переросли в мирное журчание лесного родничка и блаженное мурлыканье.
– Ой! Он даже свет не успел включить – посочувствовала жена «Вована», исследуя содержимое вещмешка. Колбаса и консервы женщин приятно удивили, а вот фляга со спиртом мгновенно создала проблему – Куда спрятать?!
Пока «Сват» счастливо журчал в темноте, решение было найдено! Жена схватила банку и побежала к Татьяне, живущей этажом выше…
В тихом счастье просветленного монаха «Сват», как солист «Лебединого озера», выплыл из туалета. Глаза лучились добротой и мудростью Будды.
Не познав страданий, не познаешь блаженства!...
Улыбаясь чему-то неземному он повесил фуражку, снял альпак и начал разуваться… . Стоп! Вещмешок был подозрительно худ.
Не желая верить в плохое, в одном ботинке «Сват» подскочил к вещмешку… .
И … . О ужас! Фляга со спиртом отсутствовала! К двадцати килограммам позора злая судьба добавила ещё пол-литра.
– Где фляга?!! Он заорал так резко и визгливо, что Будда едва успел покинуть «Сватову» душу. Освободившуюся нишу тут же занял Сатана.
- Где фляга ?! – бесновался «Сват», выгребая пыль из под кровати.
– Куда спрятали?! – шарил он в платяном шкафу – Врешь! Далеко не уйдешь, тварь!!!
Шмон перешел на кухню, где внештатный военный дознаватель на четвереньках рылся между запасами круп и картошки. Тщетно! Он метнулся в комнату, вспомнив, что не осмотрел антресоль. Споткнулся о банку с таранью и пинком послал её в открытую дверь… .
Жены, уже одетые для выезда за продуктами молча, наблюдали за бесноватым «Сватом».
– До конца припадка шесть минут сорок две секунды … посмотрела на часы опытная супруга. На автобус опоздаем … Следующий через два часа … На свободе его оставлять нельзя! Напьется с механиком у того спирта много… А мой припрётся, ещё добавят…
- Запирай! – жена «Вована» показала на ключ, торчащий снаружи…
– Так! Слушать сюда!... «Сват» скатился с антресолей и плюхнулся в кресло.
– Начинаю Нюрбергский процесс! Похищено стратегически важное сырье. Это преступление против Человечества… . Он продолжал бы и дальше, но дверь ласково закрылась, ключ в замке провернулся… из-за двери раздались удаляющиеся шаги двух вертухаев. Гособвинитель стал заключенным. Какой тонкий сталинский юмор?
Мгновенная смена социальных ролей вызвала яркое желание взломать дверь, вырваться на свободу, к празднику и воссоединиться со всем советским народом, отмечающим очередную годовщину Великой Октябрьской революции. Причем, в первую очередь, хотелось воссоединиться с механиком, который вчера варил ликер на базе спирта и вишневого сиропа.
* * *
Пока «Сват» искал аварийно-спасательные средства, воображая, что на стене, вместо ковра висит красный пожарный щит с багром и топором, свободолюбие сменилось здравомыслием … .
Причины было две. Первая – нежелание получить от жены коленом в пах. Вторая – нежелание чинить дверь при тупой боли в промежности. Серьезность обоих причин следует отметить особо.
За пять лет супружеской жизни «Сват» ни разу не смог уклониться от коронного удара коленом. И ведь знал тактику его применения! И был начеку в угрожаемые моменты! А вот уклониться не удавалось. Удар у жены был всегда внезапен, сокрушителен и артистичен. Именно артистичен!
«Вован», неоднократно наблюдавший удар «Боевая яичница», «Свата» конечно, жалел. Но скрывать восторга не мог. Рассказывая в штабе дивизиона или бригады о супружеском боевом маневрировании вокруг стола, способах уклонения от удара и тактике его нанесения, «Вован» собирал большую аудиторию. И не только офицеров. Рассыльные, вахтенные и дежурные телефонистки с интересом наблюдали как командир дивизиона, изображая в лицах, движениях, интонациях то «Свата», то его жену, описывал очередное побоище. И всегда такой театр одного актера собирал полный аншлаг.
Расскажем и о второй причине, благодаря которой свободолюбие запертого «Свата» сменилось здравомыслием – психологическое отторжение столярных работ по восстановлению разбитых дверей.
Заморозим ненадолго нашего узника в ноябре восьмидесятого года и скользнем по его биографии на одиннадцать лет вниз в 1969 год. Выпускной бал в средней школе среднего сибирского городишки… .
Но сначала – немного теории. Ничего страшного – фонетика, как двигатель прогресса.
… Старина Дарвин был не прав. Речь, как средство коммуникации, человек получил сразу. От Бога. Дар речи! Подарок! Причем здесь эволюция?
Животные тоже издают звуки, которые, дополняя позы, жесты хвостом, гримасы на морде, входят в арсенал первой сигнальной системы. Причем, звуки, издаваемые, ну допустим, обезьяной, преимущественно гласные.
Сравнив алфавиты разных народов, мы убедимся, что пропорции гласных и согласных звуков в каждом из языков примерно одинаковы. Причудливо сочетаясь, как двоичный код, гласные и согласные образуют слова. За ними возникают образы… Величайшие эпосы человечества доступны нам благодаря трём - четырем десяткам гласных и согласных…
… Но вернемся к «Свату». В наказание за пьянку из фонетики выпившего «Свата» Господь изымал согласные и оставлял только шесть гласных – А, Э, И, О, У и коронную – Ы.
В отличие от Паганини, «Сват» не мог обойтись одной струной. Речевая цепочка рвалась и он, уже по Дарвину, эволюционным путем, переходил на первую сигнальную систему, помогая себе жестами и мимикой. Много информации передавалось выразительным взглядом, а также – интонацией мычания.
Этот коммуникационный ресурс позволял «Свату» попросить салат у соседа по столу или прикурить у прохожего. А вот декламировать стихи, ну допустим – «Хороша была Танюша, краше не было в селе» «Сват» уже не мог.
Именно эта особенность, в определенных временных рамках, не позволила «Свату» объясниться в любви своей однокласснице в том далеком шестьдесят девятом…
… Выпускной школьный вечер перешел в ночь. Веселые ватаги пели, бродили по городу, целовались, а «Сват» держал Светку за руку (чтобы не убежала) и мучительно пытался сказать слова любви. Первые два часа муки глухонемого вызывали у девочки сочувствие. Ближе к рассвету сочувствие иссякло. Усыпив бдительность кавалера, Светка выдернула руку из его цепких пальцев и рванула в сторону дома…
Два квартала, с отставанием на десять метров, «Сват» пытался домычаться до её сердца.
… Объясниться по - трезвому он не смог, потому что на следующий день, с верхней полки плацкартного вагона смотрел грустно и похмельно на сибирские деревеньки, полустанки и базарчики с байкальским омулем, яйцами и пирожками. Поезд толчками рвался в Тихому океану, приближая «Свата» к высшему военно-морскому училищу. Прошлое было грустным, настоящее – похмельным, будущее – не ясным.
На оценку ситуации и поиск решения судьба отвела ему четверо суток, причем на верхней полке – идеальном месте для размышлений.
Логические построения «Свата» были просты – когда ему доверят военную тайну, он не сможет выдать её по пьянке. И чем больше глупый шпион будет бегать за водкой, тем надежнее будут храниться военные секреты.
- Это хорошо – думал «Сват».
– А как быть с девчонками? Если я по трезвянке стесняюсь, а по пьянке мычу? Это плохо.
Будучи простодушным, он поделился своей бедой с соседями по купе.
– Та тыж тоды нэ пей, хлопчик – предложила гениально простое решение бабка из Харькова.
– Эта трусливая капитуляция позорит будущего флотского офицера – пришли к единому мнению два других его попутчика – Серый и Михалыч.
Решение оживленного и даже бурного симпозиума было следующим – вычислить предельно допустимую дозу, после которой наступает мычание. Нанести, так сказать, красную зону на шкале спиртометра. Понятно, что теоретическим путем решить жизненно важную задачу просто невозможно. Только практика! Финансировать исследования пришлось «Свату», который, как настоящий ученый, должен был на себе проводить опасные эксперименты. Из всех присутствующих лишь Михалыч имел к науке наибольшее отношение – его племянник учился на агронома. На обороте листочка ученической тетради, с корявым столбиком итогов карточной игры, ученый секретарь расчертил протокол испытаний – дата, время, доза выпитого. Время появления первых признаков мычания. Время полной потери божьего дара.
- Необходим контрольный подопытный – заявил Серый и поставил на столик второй стакан. Чтобы не выглядеть жадным, «Сват» включил Серого в научный коллектив на правах ассистента… .
«… В науке нет широкой столбовой дороги. И только тот достигнет сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по её каменистым тропам» – или Маркс, или Энгельс.
Вторые сутки группа исследователей карабкалась (какое емкое слово) по этим тропам, но постоянно соскальзывала. Проблему альпинистам создавал Лукавый. Со свойственным ему садистским юмором, черт постоянно менял шкалу. Гнусно хихикая, он не позволял «Свату» определить дозу спиртного, после которой из его речи изымались твердые и шипящие. В одном случае внятная речь прекращалась после бутылки водки. В другом – мычание возникло после стакана красненького. Через сутки заразился ассистент. Не имея навыков первой сигнальной системы – мимики, жестов, поз – он даже не пытался издавать звуки. Глаза Серого были закрыты, а правая рука постоянно шарила по столу в поисках стакана. Ещё через сутки закончились деньги, выделенные «Сватом» на исследования. Но, (к вопросу о русской душе), научный эксперимент продолжался. Частным инвестором выступил Михалыч. И даже бабка из Харькова внесла свою лепту материальными активами – салом и яйцами. Правда, Михалыч, как ученый секретарь, в целях чистоты эксперимента, использовал только сало. Яйца, проехавшие с бабкой от Харькова до Амурзета, вызвали сомнения секретаря фиолетовым цветом и трупным запахом.
Потом, уже в училище, «Сват» продолжил научные эксперименты, но так и не смог отградуировать шкалу. Оставаясь нерешенной, проблема стала привычной. «Сват» научился максимально использовать коммуникационные ресурсы первой сигнальной системы. Его выразительное мычание становилось понятным всё большему числу собеседников. За годы учебы в эту аудиторию вошли начальники комендантских патрулей и просто дежурные коменданты. Дежурные по училищу, но особенно командир роты, которые вообще могли работать его сурдопереводчиками.
И вот однажды, на третьем курсе, во время зимнего отпуска с выездом на Родину, «Сват» решил навестить ту девушку. Ну, помните? – Которая убежала от него в выпускную школьную ночь. Желая понравиться Светкиным родителям, он тщательно выгладил флотскую суконную форму, почистил ботинки и зубы, а также купил водки и красненького. А вдруг будущая теща водку не пьет. По дороге на окраину городишки, где жила избранница, «Сват» встретил одноклассника, знавшего Светкиных родителей. В ходе консультации о тактике сватовства бутылка красненького была испита. В очередь на эшафот встала бутылка водки. Когда в ней осталась половина, подъезд, где совещались друзья, навестил Лукавый. Недобро хихикнув, он изъял из речи «Свата» все согласные. Гласные, как шесть патронов в нагане, годились только для боя. А вот для серенады, на которую шел жених, не годились. Либо провыть, либо промычать.
Вестибюль, аудитории, а особенно – громадные коридоры военно-морского училища вмещали огромное количество картин. Написанные маслом, в богатых рамках они ненавязчиво, но ежедневно прессовали в сознании курсантов базисные ориентиры – долг, Родина, подвиг, слава, служение… – Залп главного калибра, гибель «Варяга», смертельно раненный Нахимов, Девятый вал, Чесменское поражение турецкого флота…
… Из всей этой героики «Сват» отчетливо вспомнил «Оборону Севастополя». Дейнека. 1942 год. Черноморец со связкой противотанковых гранат. Злобные штыки фашистов… Картина призывала и «Сват» откликнулся.– Врешь, не возьмешь!..- возникла у него в голове героическая фраза русского моряка. Гранаты не было и он, засунув в карман шинели недопитую бутылку, решительно поднялся на один лестничный марш. Дверь невесты была утеплена старыми суконными одеялами и не имела звонка. Деликатный стук костяшками пальцев не доходил до слуха членов семьи в половине первого ночи. Приходилось стучать кулаком.
После десятиминутной осады за дверью тоже возникли звуки. Сначала кашель. Это папа – догадался «Сват». Кашель и папа приближались, но потом пропали.
– Уснул, что-ли? взмутился «Сват», но водопад унитаза объяснил причину.
– Кто там?
На вопрос, такой естественный глубокой ночью, «Сват» решил ответить игривой дружелюбной шуткой.
– Сто грамм! – заготовил он фразу, набрал воздух и тряхнул початой бутылкой водки. Двухсложный звук «О… ам…», изданный «Сватом», напоминал предупреждение грудного ребенка
– Хочу какать!
Игриво – дружелюбное «О…ам…» не было услышано по ту сторону двери. Не получив ответа, папа закашлял вглубь квартиры. На подоконнике лестничной клетки «Свата» ждал провокатор – одноклассник.
– Ты че?! Иди стучи снова, … Он мужик клевый – пузырь увидит – впустит… Хоть на кухне посидим… Давай, стучи! Через полчаса уговоров и сомнений глухонемой решился свататься повторно. Будущий тесть к этому времени уже уснул, но проснулся быстро.
–Да, етить твою!... – дверь резко распахнулась. Слово «мать» «Сват» услышал, скатываясь по лестнице…
… Бутылка разбилась, провокатор сбежал, левый глаз заплывал и плохо видел.
Выйдя из подъезда, подбитый жених заметил оставленный дворником лом, к торцу которого был приварен топор.
В два удара дверь подъезда была сбита с петель, после чего разбивать её сверху стало намного легче…
…Акт возмездия был прерван также внезапно, как и вторая попытка сватовства. Правда на этот раз «Сват» получил в правое ухо. Проехав по снегу несколько метров, он затих в ожидании. Жениться расхотелось вовсе. Здоровенный дядька взял «Свата» за загривок и как котенка занёс в подъезд. Зима, пижама и тапки на босую ногу – не совсем удачные декорации для этой сцены. Левый глаз не видел, правое ухо не слышало. Но вернулась речь! Пленный на допросе вел себя хорошо, отвечал правдиво, что подтверждалось изучением его военного и отпускного билетов, а также писем с адресами родителей и училища, куда жильцы собирались ябедничать.
Через полчаса перекрестных вопросов, женская половина подъезда стала сочувствовать «Свату». Председатель трибунала – тот дядька, который заехал ему по уху, долго не соглашался, но потом уступил. Под залог документов «Сват» был расконвоирован и отпущен до утра с условием ремонта двери.
Как показало утро, более мудрое чем вечер, ремонт был бесполезен. Неповрежденными остались только петли и дверная ручка. Две бутылки водки, предложенные «Сватом» в качестве контрибуции, Председатель трибунала взял, но документы не вернул.
- Срок ремонта продлеваю до вечера. Изрек он. К 21.00 жду с докладом об установке двери. Иди морячок… С богом!
В сарайке, где родители держали дрова и всякий хлам, «Сват» обнаружил плотницкий ящик. Знаете, такой деревянный с длинной ручкой. Топор, долото, ножовка и горсть гвоздей – все было тупым, кривым и ржавым.
Привычные предметы, лица, явления всегда незаметны, а вот валенки на пляже или, допустим, еврей – оленевод вызывают у нас живой интерес. Как и моряк в Сибири. Особенно с фиолетовым фингалом, синим распухшим ухом и плотницким деревянным ящиком. Наше любопытство непроизвольно выдвигает вопросы – как он здесь оказался, вдали от моря? Кто ему дал в глаз? За что получил по уху? И зачем моряку столярное дело? Фантазия энергично предлагает ответы и процесс этот у приличных людей происходит деликатно. Не вслух.
Трамвай, в котором ехал «Сват» со своим дурацким ящиком, был полупуст. Редкие пассажиры молча и отвернувшись искали ответы к любопытной картинке. На одной из остановок английская чопорность была изгнана из трамвая хохотливой группкой студентов. Есть такая японская игрушка – мешочек со смехом. При нажатии кнопки из него сыпется ехидное хихиканье, гомерический хохот или просто гнусный злодейский смех. Так вот, в трамвай заскочило три таких мешочка – одна из девчонок хохотала бодренько и заливисто, другая – как филин на кладбище. Смех третьей напомнил «Свату» звук отдаваемой якорной цепи. Кнопки «мешочкам» нажимал их попутчик – долговязый несмышленыш. Причем, лицо его, с белесыми бровями, круглыми глазами с наглинкой было малоподвижным и туповато удивленным.
Вы замечали, что смех вызывается контрастами? Долговязый работал на разнице между глупым, флегматичным лицом и ехидством, с которым он комментировал все окружающее. Понятно, что моряк с фингалом и плотницким ящиком в центре Евразии привлек его внимание в первую очередь. Он долго, удивленно и придурковато смотрел на «Свата», а «мешочки», замерев, ожидали очередной хохмы.
– Э… простите,… вы – Долговязый долго подбирал слово – мореплаватель?
Не зная как поступить «Сват» сделал первую ошибку. Кивнул. Это как цыганке дать рубль и протянуть ладонь для гадания.
– А … простите,… к нам… за лесом?
– За каким лесом? «Сват» вступил в диалог и сделал вторую ошибку.
– Ну … корабельным – Долговязый показал подбородком на столярный ящик.
– Не… Это так…
– Всё! Всё! Всё! Понимаю, понимаю, понимаю – Долговязый втянул голову и воровато оглянулся – военная тайна!
Распрямившись, он строго, как с военного плаката, посмотрел на девчонок и приложив палец к губам и стиснул зубы – Очень секретно!
Определенно, актер в Долговязом жил! Вместе с режиссером. Обращаясь к «Свату» заискивающе, почтительно сгибаясь, как бы угадывая волю начальства, он доносил её до народа в лице трех смешливых студенток. При этом, лицо Долговязого и вся его нескладная фигура выражали причастность к большой политике Государства.
– Флотам нужны плоты! Леса рубить! Плоты вязать! – повелевал он, тут же, подобострастно, оглядываясь на «Свата».
– Я правильно говорю, товарищ Главный корабельный плотник?
Два «мешочка» уже не могли смеяться и только одна из них как филин продолжал ухать на весь трамвай, как Пугачева в своем «Арлекино».
Да! Флот явно терпел поражение. «Сват» с дурацким ящиком на коленях внимательно смотрел в окно и делал вид, что Долговязый издевается над кем-то другим. Все больше пассажиров становилось зрителями. На очередной остановке женщина в белом полушубке удержала мужа, готового выходить.
– Давай досмотрим!...
Вознесенный вниманием зрителей Долговязый атаковал «Свата» как люфтваффе Балтийский флот во время его кровавого перехода из Лиепаи в Кронштадт. Флот обреченно терпел атаки и не применял средства противовоздушной обороны.
Посчитав победу полной, Долговязый объявил антракт, поклонился зрителям и приземлился на свободное сиденье впереди «Свата». Ошибка была стратегической, но Долговязый об этом ещё не подозревал.
Среди ржавых инструментов в дурацком ящике «Сват» обнаружил плоскогубцы, которые и применил, захватив ими беспечное ухо Долговязого.
Вас не брали в плен плоскогубцами за ухо? Попробуйте. Очень впечатляет! От боли и беспомощности Долговязый испустил слезы и прозрачную каплю из носа. Повинуясь поворотам «Сватовой» кисти, он послушно встал и развернулся на выход из трамвая через заднюю дверь. Зрители изумленно замолчали, но представшая перед пассажирами живописная картина, уханье филина, звук якорной цепи и бодренькая звонкая трель маленькой студентки вызвали очередную мощную лавину хохота в трамвае.
Тяжелой поступью Командора «Сват» довел Долговязого до выхода и хотел было освободить его ухо от ржавых тисков. Но передумал.
В июле 1944 года 57 тысяч немецких военнопленных провели через центр Москвы. «Сват» решил закрепить свою победу подобным образом. Он развернул юмориста и повел его к переднему выходу. Невозмутимо. Торжественно. И слегка печально. Ах, как истерично хохотал вагон! Трамвайная водительница, открыв переднюю дверь, корчилась от смеха в проеме своей кабины.
– Я же говорила – давай досмотрим – икала женщина в полушубке, повиснув на плече у мужа.
Ну почему нам всем так смешно, когда кому-то плохо?
И что интересно! Как это не странно, но после трамвайного спектакля все у «Свата» начало ладиться. На стройке – всего в двух кварталах, нашлась дверь от брошенной подсобки. Когда «Сват» понес ее к дому бывшей невесты, ветер сначала то опрокидывал трофей, то вдруг сменив направление гнал «Свата» как Колумба на Кубу. Дверь и дурацкий ящик можно нести одновременно, держа ящик в зубах. «Сват» уже готов был к такому решению проблемы, но тут нашлись тимуровцы. Два пацана, сбежавшие с уроков, гордые тем, что шагают рядом с «краснофлотцем» помогли допереть ему ящик прямо к месту ночного позора. Подогнать и установить дверь вызвался председатель трибунала, после чего реабилитировал «Свата» и вернул документы.
Короче. Все обошлось и рассосалось в прошлом как и фингал, поставленный «Свату» несостоявшимся тестем… .
* * *
Но…, Вернемся в 1980 год. В то, яркое событиями утро 7 ноября.
Отказавшись от взлома и побега, Заточенец решил что – нибудь почитать. Самоучитель «Вяжем и шьем» интереса не вызвал, как и «Наставление по борьбе за живучесть корабля». Из других книг нашлась только брошюрка «Командные слова». «Сват» знал её наизусть. Подзабылось только название типографии и тираж. Обида на жену не проходила. «Сват» решил, что впредь он будет разговаривать с ней строго по сборнику командных слов. Листая брошюрку он удивлялся – как много корабельных команд, издаваемых по громкой связи через «каштан», можно использовать для правильной семейной жизни флотских офицеров. Ну, допустим, подходит он с «Вованом» к подъезду дома А тут по «громкой», с металлом в голосе: «Захождение по правому борту», по правому борту встать к борту!» И жены, бросая стряпню вытягиваются в струну у кухонного окна и сопровождают движение начальства поворотом головы. Форма одежды подогнана, опрятна и однообразна Ситцевые халатики, поглаженные фартучки. Да, а на головах также штучки – как у Гурченко, когда она пела: «… Служила наша Танечка в столовой городской …». Или играют они с «Вованом» в нарды, а по трансляции – «Бочковым накрыть столы!» А потом – «Команде ужинать!» А утром – «Корабль к бою - походу приготовить!» Жена подает поглаженные брюки, чистит ботинки, подшивает свежий подворотничок на китель. И обязательно с проволокой, чтобы белый кантик был ровный. Ну и выходя из квартиры, конечно, приятно услышать – «Отбой боевой тревоги! Подвахтенным от мест отойти!» А еще, хорошо бы, большую приборку по субботам. Лежа на диване, размечтанец заурчал как кот и представил сладостную картину: Алла Пугачева во всю мощь своих легких пересчитывает миллион алых роз или гоняет с берега на берег седого паромщика. Жены в хлопьях пены снуют швабрами, подбираясь к кухне и прихожей – объектам, завершающим большую приборку. Пыль на мебели уже протерта, ванна, умывальник, унитаз надраены… Короче! Сверху вниз, с носа в корму… А тут по трансляции – «До конца большой приборки – тридцать минут. Медь, железо драить, резину мелить, барашки раскатать и смазать!» Красота неземная! Организация службы, ну прямо крейсерская. Да, и не забыть церемониал торжественных встреч и проводов Начальства. – «Оркестру построиться на юте! Форма одежды парадная!» – Дирижер в белых перчатках, отглаженные как бритва стрелки на офицерских брюках, солнце отражающееся в начищенных матросских ботинках и стойкий, терпкий смолянистый запах верней палубы крейсера. «Встречный марш», «Прощание Славянки»…
… Тарахтенье «уазика» у подъезда и зычный голос «Вована» прервали «Сватовы» грезы. Деловой и быстрый, «Вован» вытащил из машины двадцатилитровую канистру, судя по весу – с пивом, и отослал водителя. Наблюдая из окна за сноровистым «Вованом», «Сват» пытался выстроить оправдательную версию событий. Но не мог. Шило и закусон захвачены противником, а сам он пленен позорно и просто. И как смягчающее обстоятельство вобла раскиданная по всей комнате зубодробильным ударом «Сватовой» ноги.
Входная дверь лязгнула замком. «Вован» протопал на кухню, стукнул канистрой. По одежде в прихожей, словно на вечерней поверке, «Вован» определил наличие – отсутствие личного состава. Жен дома не было. Это хорошо. А стоптанные пыльные ботинки «Свата», альпак и фуражка намекали на банку спирта и закусон.
- Ты че стол не накрыл, Чудило? Ниче, что я по-итальянски? «Вован» толкнул дверь, но она оказалась запертой.
Голос Узника был полон горечи.
– Слыш… Они, блин, меня закрыли и уехали в город…, блин
– А где бухалово? Где закусон?!
– Спрятали…, Я их строил…, Искал блин, но…»
Не будем полностью приводить оживленный диалог, который полчаса вели через дверь два офицера. Беседа друзей была прервана соседским стуком по батарее. Стучали чем-то тяжелым, а судя по интенсивности ударов намеревались стучать и по их головам.
– Ладно, Монте-Кристо долбанный – примирительно сказал «Вован». Отбывай срок, а я пивка попью.
– Слышь, «Вован», у меня тут тарань…
– А че ты её нашим благоверным не отдал? Со спиртом вместе? Пожадничал?, съехидничал «Вован».
Вы не замечали, что пиво и тарань постоянно пытаются соединиться? Они оказывают на нас какое-то гипнотическое воздействие. Увидишь тарань, захочется пива. Увидишь пиво, вспомнишь о тарани. Мистика!
Вот так и в нашем случае. Один из друзей обладал пивом, другой таранью. То есть у каждого было по полпраздника. Полному фестивалю мешала дверь.
Решение нашел «Сват»
– Слыш, «Вован», сдерни шланг со стиральной машины. Засовывай под дверь… . Так, принял! Толкай, я тяну… . Есть контакт! Заправка кораблей в море траверзным способом… . Кстати, ты шланг помыл?
– Обойдешься, Кибальчич. Давай, чисти тарань и толкай до меня, а то пива не дам.
Из двух полупраздников друзья слепили один – «Сват» чистил тарань и совал ее «Вовану» под дверь, а «Вован» из чайника вливал ему пиво в широкий раструб стирального шланга.
Пролив в ходе этих опытно-конструкторских работ пол-литра пива по обе стороны двери, боевой расчет отработал четкость совместных действий. «Вован» научился вливать ровно столько, сколько смог отсосать партнер а тот в свою очередь разделывать тарань так, что она до микрона совпадала с зазором между нижней кромкой двери и полом.
И дело пошло! Когда полканистры было испито, возникла новая проблема – Опять Сват со своим мочевым пузырем…
– Ты, прям, Зассанец какой-то! – укорил его «Вован», очередной раз вернувшись из туалета.
«Сват» чуть – чуть поскуливал и обостренно перебирал варианты. Окно запечатано еще прежним владельцем. Наглухо. Как государственная граница. Серая пыльная вата, елочные игрушки, вечный покой… Форточка?! Прямой наводкой не достать… а если по навесной траектории…тогда с табуретки. И тут он увидел вазон. Большой, китайский, с драконами. Подарили на свадьбу…
– А не надо запирать мужа на целый день!, подумал он. Выбросил засохшие камыши, и обнаружил заначку, которую и спас от затопления в последний момент. Уладив дела, он посчитал заначенные женой деньги и остался доволен.
– Слышь, «Вован», я че? Пиво-то надоело. Сгоняй-ка за водочкой…
Опыт, накопленный в ходе пивных учений, позволил успешно выполнить боевую задачу с применением водки. При этом, было установлено, что из шланга стиральной машины очень трудно высосать последние сто грамм. Они, блин, скапливались в нижнем участке – и ни в какую!... Даже лежа «Сват» не мог приманить их к себе. «Вован» по другую сторону двери пытался продуть систему, но только наполнил легкие «Свата» дополнительным перегаром. Водка булькала и оставалась в шланге неприкосновенным запасом.
Может и черт с ней!... Нет!... А вот из принципа!...
Решение нашел опять же «Сват». Его голова работала также хорошо, как и почки. Влитое «Вованом» пиво создало гидронапор и свободолюбивая водка успокоилась наконец то внутри «Свата».
– Ну ты, ваще! Прямо Бернулли!..
– Тогда уж Паскаль – заскромнечал «Сват» – Дай-ка сигарету.
Плоская «Прима», как и тарань, проходила под дверью и друзья закурили.
Спорили о законах физики, о флоте, осуждали женское коварство. Но не злобно. Скорее с юмором. Снисходительно, пока Бахус окончательно не сморил их.
… Тяжело, как две груженные «Татры», жены преодолели последний лестничный марш и поставили сумки с продуктами у двери квартиры.
– Твой – то под арестом. Трезвый. А мой на свободе. Как бы не напился, злыдень!...
–Накаркала… Это было первое слово, которое выдохнула из себя жена «Вована», войдя в квартиру. Злыдень сидел на полу коридора, широко раскинув ноги и подпирал спиной «Сватову» дверь. Ему снилось что-то хорошее. Улыбка трогала мокрые губы, в уголке которых приклеилась «Прима», потушенная слюной.
– Ё – моё! – посочувствовала «Сватова» жена, радуясь в душе, что своего–то она сохранила для праздника.
Когда женщины разгородили дверь –«Тяжелый гад»– и открыли её выпал «Сват». Как оказалось он зеркально, затылок к затылку, спал по ту сторону двери. И тоже с «Примой» во рту. И тоже, выпустив слюну, не дал случиться пожару.
Изумлению женщин не было предела
– Ну ладно! Свинья всегда на воле грязь найдет… Но как этот Заточенец нажрался?!
- Нет! Ты посмотри – он ещё улыбается! Мона Лиза хренова!
Контуженных Бахусом затащили на кухню и свалили за холодильник в братскую кучу. Открыли бутылку сухого и на внеочередном совещание женсовета приняли резолюцию. По–мужски быстро и без соплей: Празднику быть! «Укрощение любовью» продолжить!
Сноровисто замесили – раскатали тесто… Пирожки с капустой, луком и картошкой, рисом и яйцом. Нежнейшая нерка, жареная золотистая кунджа и тала из хариуса. И как корабль авианосноударной группы, эскортировали на стол огромного гуся с яблоками.
Расставив тарелки, вилки, рюмки, вспомнили замначпо – Айкидо! Вон твое айкидо – углы слюнявит...
– А все же, Надька, мужики у нас хорошие. С такой службой собачьей другие бы лаять начали, а наши – ничё – держатся.
– Да я - то знаю. Налей – ка …
– И нам со «Сватом» – раздался из-за холодильника абсолютно трезвый голос «Вована».
Смеялись, вспоминали курсантские хохмы и лейтенантские судороги первых офицерских лет… Посуду помыли вместе и, уже расходясь, вспомнили замначпо – Правильный мужик. Хорошо придумал с этим айкидо.