Из http://www.proza.ru/2011/11/13/1227
Петр Демьянович Успенский – учеником Г. Гюрджиева, журналист и писатель, математик по образованиюбыл и остается одним из самых моих любимых эзотерических авторов. Применяя логико-аналитический подход к изучению мистицизма, он внятно и убедительно изложил идеи школы «Четвертого Пути» в своих лекциях. Эти идеи сопровождают меня по жизни вплоть до настоящего времени. Именно Успенский в те годы больше всего помогал мне осмысливать то, что происходило со мной и вокруг меня.
Одна из главных идей «Четвертого пути» у всех вызывает недоумение и даже отторжение: человек, таков, как он есть сейчас, без работы над собой – сознанием не обладает. Он фактически спит - ему только кажется, что он бодрствует, может на что-то влиять, что-то знает и способен принимать независимые решения. На самом деле он полностью подчинен влияниям внешнего мира, который им достаточно стихийно управляет. Человек может измениться – приобрести сознание, но для этого требуются очень большая работа. И эта работа начинается с самонаблюдения – с искреннего желания увидеть себя как есть, сломав все предохранительные механизмы нашего эго, которое не позволяет нам увидеть свое истинное состояние. Пока человек не увидит, каков он, как и почему реагирует, чего реально (а не выдумано) хочет, ни о какой духовной практике говорить не приходится. А лучшая практика для наблюдения за собой – это жизнь в условиях перемен и внешних трудностей – они служат будильниками нашего спящего сознания.
После этого небольшого отступления, вернусь к основному рассказу. Чем больше я общалась с людьми – на приеме инспектора по жилищным вопросам или в качестве астролога (я частным порядком делала личные гороскопы клиентам), - тем чаще приходила к выводу: каждый человек интуитивно и почти в любой ситуации считает себя правым. Ему кажется, что проблема его неудач не в нем, а в чем-то другом – внешнем. Однажды, разбираясь с чужим гороскопом, я случайно обронила фразу: «может быть, ваш муж страдает от того, что он не прав?» На что мне искренне удивились: «Разве, вообще, бывает, что кто-то чувствует себя неправым?»
Эта реплика поразила меня до глубины души. А ведь и впрямь, вокруг меня никто не страдал от своего несовершенства. Я не имею в виду тех слов, что говорят вслух из кокетства и для подтверждения скромности. Я об искреннем нежелании людей НЕ УЧИТЫВАТЬ и не замечать в себе собственных странностей - непостоянства, противоречивости желаний и мнений, эгоистичности и несправедливости требований к другим. Люди допускают наличие всего этого в себе, но это не составляет для них проблемы! Гораздо важнее для каждого человека предъявлять требования к другим – к миру, к властям, к окружению, к любимым и близким. Все это, в отличие от самого человека, не имеет права быть противоречивым, лживым и эгоистичным. Это мысль не только меня поразила, но и заставила воочию увидеть, что я сама ничем от других не отличаюсь.
Еще одно воспоминание – общее собрание нашего управления, на котором его начальница представила нам нового начальника Банкова – бывшего работника горкома. Стиль его речи - откровенный, доверительный и грамотный - был очень хорош для бывших времен партийных и профсоюзных собраний, но звучал довольно дико в наших стенах. Его речь состояла из искреннего рассказа о своей семье (женат, двое детей), образовании (законченный Ленинградский Финансово-экономический институт) и возрасте (сорок семь лет), и плавно переходила в стандартные фразы партийца, умеющего хорошо руководить массами в каком угодно порученном ему деле - от ткацкой фабрики до атомной электростанции: «Пока не все еще у нас идет гладко, но мы подтянемся, исправим, напряжемся, ускорим...» и т.д., и т.п. Мы вежливо слушали, но мне было смешно: у нас не было проблем с умением напрягаться и убыстрять – найти бы силы успевать все то, что было совершенно необходимо успеть, невзирая и на нелепость несоответствия устаревших законов, и на утратившие смысл требования граждан, и на стремительно изменяющуюся экономическую ситуацию в стране. Проблем в нашем управлении было более, чем достаточно, но для их решения было совершенно необходимо сперва съесть собственный пуд соли, прочувствовать лично каждый этап нашего изматывающего и неблагодарного труда, а потом найти хотя бы крошечный резерв времени для обдумывания и внесения новшеств! То, что хорошо проходило в Райкоме, не срабатывало здесь и на данном историческом этапе! Но сон сознания почти не позволял это увидеть бывшему горкомовцу.
«Попалась мне в руки книга Юрия Шутова «Собчачье сердце». Хотя ее автор мне не особо симпатичен, но то, что он пишет о Собчаке и наших демократах, к сожалению, правда. Все больше прихожу к мысли, что все, кто пошли во власть - люди недостойные и будут нашу страну грабить так же, как ее грабили до них коммунисты. Возможно, что от коммунистов, уже свое взявших и более организованных, в наше время вреда меньше. Но мне противно ходить «под Коноваловыми и Банковыми», которые, хотя и умеют много времени проводить на работе и управлять, но умными специалистами и профессионалами никогда не будут, потому что это им и не нужно. Они умеют только погонять тех, кто знает свое дело, и умеют получать от любой жизни все сливки».
Увы, я, прекрасно понимая природу происходящего, все-таки «заводилась». У меня не получалось принимать жизнь такой, как она есть, и осознавать, что правды и правильности в ней не может быть просто по определению. Смысл жизни не в самой жизни, а где-то над ней и внутри нас самих».
В тот год наш город играл в выборы. В эту игру обычно играют всей страной, но случилось так, что на долю петербуржцев выпало участие в выборной компании, длящейся почти непрерывно. Сначала прошло два тура выборов в Законодательное Собрание Санкт-Петербурга - мы выбирали из бессчетного числа говорунов, оказавшихся безработными и оттого примкнувших к еще большему числу партий, объединений и группировок самого разного толка - от «красных» коммунистов до «зеленых» экологов, включая совсем уже бесцветные партии типа демократического объединения «Весь Петербург». Кое-как разобравшись с законодателями, Петербург тут же рьяно взялся за перевыборы своего мэра, которому одновременно предстояло стать уже не мэром, а губернатором. В чем состоит различие между «мэром» и «губернатором» никто толком не понял. Я ни разу не услышала вразумительного объяснения смене наименования должности первого лица города, хотя и работала в органах исполнительной власти. Собчака переизбирали аж в три тура и только-только управились с этим делом, как подоспело время идти на два тура выборов Президента страны. В школах, где по сложившейся традиции работали избирательные комиссии, кабины и урны для голосования уже перестали увозить. Походы за избирательными бюллетенями каждое воскресение все больше становилось маленьким семейным развлечением той части населения, которой все еще было не всё «по фиг».
Жизнь – прекрасный учитель для эзотерика. То, что, казалось бы, утомляет и принижает сознание, на самом деле может открывать глаза и иллюстрировать думающему человеку очень важные истины о его природе. Много таких открытий подарили мне лицезрения предвыборных дебатов: «Очень ярко лживость всего проявляется в предвыборных дебатах. Все правы и все лгут, лгут потому, что их внутренний импульс не только боль за страну (хотя и он есть), а желание занять место, где можно проявить себя, чтобы заполнить пустоту собственной жизни. Профессионалы, по-настоящему занятые и увлеченные своим делом, в политику не лезут».
Выборы Ельцина на второй срок президентства в июне 1996 года проходили не менее интересно. Основными конкурентами прежнего Президента были тогда на первом туре Геннадий Зюганов и Александр Лебедь. На втором туре именно Лебедь, передавший голоса своих избирателей Ельцину, обеспечил ему победу на выборах. Было ли это успехом или поражением для нашей страны сказать сейчас трудно - гораздо труднее, чем тогда, в 1996 году, когда для большинства этот выбор казался спасительной возможностью продолжить реформы.
«….В голову пришла удивительная мысль. Я очень поддаюсь всякому отождествлению. Вот только что прошли выборы - и я до глубокой ночи слушаю сообщения, чтобы узнать результаты голосования. Через два-три дня это уже почти не волнует меня. Так же и со всем остальным – с решением насущных семейных вопросов или с новой влюбленностью: меня, как мотылька, притягивает всякая свечка, от которой я только сгораю»
Летом по администрации прошел слух, что новый губернатор Яковлев задумал тридцатипроцентное сокращение сотрудников всех районных администраций. Снова на всех нас надвигалось то, от чего меня уже один раз чудом пронесло. За себя я тогда почему-то не волновалась. Начальница ко мне относилась нормально, нарушений и просрочек у меня, в отличие от многих других в управлении, не было, служебные письма я писать умела, а по моим соображениям, наш отдел в связи с продолжающейся перерегистрацией очередников нес на себе заметную долю нагрузки всего управления и был, по сравнению с другими, самым грамотным.
Подошло время отпуска, для которого я уже приобрела дорогую путевку на Валаам. Валаам вспоминается как удивительная, обетованная земля, некогда привезенная чуть ли не по горстям на прежде голые скалы острова руками монахов. Там всё было не только удивительно красиво, чисто и пронизано светом, но и являло собой пример особого, мистического места, где никогда еще за всю историю Валаама рука православного не поднимала оружия против другого человека. В любых гонениях монахи Валаама, жившие в уединенных скитах, не сопротивлялись, а только молились, и намоленная ими земля даже спустя десятки лет платила людям чудесами, храня их от беды. Во время нашей поездки все мы увидели трехпалубный теплоход, всего месяц назад врезавшийся в здешние скалы и до сих пор сидящий на утесе с пропоротым днищем. По всем прикидкам такое крушение должно было повлечь за собой сотни человеческих жертв, но по счастливой и необъяснимой случайности во время этой катастрофы не погиб ни один человек. Земля обетованная не позволила этого.
Невольно вспомнились слова народного артиста Евгения Леонова, сказанные им за два года до ухода в мир иной: «Прощение выше справедливости». Очень скоро мне пришлось самой подойти к осознанию этой очень непростой истины. Возвратившись из отпуска я узнала, весь мой отдел компьютерщиков попал в приказ о сокращении в связи с ликвидацией отдела.
Продолжение см. (в работе)