Не открою ничего нового, если скажу следующее.
Для того, чтобы быть хорошим учителем, нужно иметь к тому призвание.
Увы, призвание в наши времена мало что значит...
Моя племянница закончила пединститут, но работает в банке - оклады педагога и банковского служащего очень сильно отличаются.
Её мама - и моя сестра - несколько лет назад рассталась с некогда почётной профессией учителя-математика из-за нищенской зарплаты. (К тому же, в то время эту зарплату задерживали на несколько месяцев...).
Жаль, потому что сестра была учителем, как говорится,от Бога. Иными словами, по призванию.
И очень любила свою профессию, которую когда-то выбрала не случайно, - по примеру отца.
А вот он, деревенский парнишка, очень рано научившийся читать и писать (еще до школы нахватался познаний от своих старших братьев, тоже способных учеников), не хотел быть учителем. У него амбиции были повыше - непременно стать учёным...
Он поступил в Московский университет. Было это в 1940 году. Но... общежитие ему не дали, стипендию тоже не обещали, а отец-крестьянин не "потянул" на то, чтобы обеспечить сыну безголодную учёбу.
Пришлось отцу перейти на учёбу в Горький.
22 июня 1941 года у него завершалась первая педагогическая практика.
Вот как он пишет об этом в своих записках:
"...В Горьком в это время я заканчивал педкурсы по подготовке учителей 5-7 классов, куда перешёл после университета.
Мечтал быть учёным… Однако, из-за каких-то 150 рублей стипендии приходится быть учителем, который не сам покоряет природу, а лишь учит для этого других…
Такое эгоистическое мнение об учителе было у меня вплоть до наступления педпрактики.
В педпрактику входило посещение уроков «старых» преподавателей, занятия с отстающими учениками и самостоятельное проведение уроков. Первое давало практикантам усвоить все хорошее, имеющееся у «старых» педагогов, - методико-педагогические особенности; второе - лучшее ознакомление с отстающими учениками, помощь им (и учителю – для увеличения числа успевающих); третье – показ своей способности, умения вести педагогическую работу.
Первый свой урок я делал в 6 классе на тему «Блоки». Если и было у меня еле заметное волнение (обычное в начале первого урока у учителя), то по приходу в класс оно рассеялось.
По левую сторону двери сидела вся практикантская комиссия: директор курсов (женщина), методисты, «настоящий» преподаватель (назвавшая меня во время подготовки по опытам «неинициативным»…) и студенты-курсанты, приготовившиеся придирчиво следить за моим уроком. Ученики смотрели на «нового» учителя удивлённо-выжидающими глазами.
Я начал объяснять. С каждым следующим словом, с каждой следующей минутой я всё более и более начинал увлекаться работой. (Без сомнения, от прежнего эгоистического мнения о профессии учителей уже не оставалось и следа.)
От внутренней жары и от увлечения горели щёки. Время текло незаметно, не ощущалось… Я не знал, сколько прошло и сколько оставалось времени до конца урока. Тут подходит преподаватель (не надеявшаяся на успешное проведение моего урока), кладет на стол часы и говорит что-то мне в ухо - вероятно, во сколько кончится мой урок, - но я не разобрал.
Спохватился об этом только тогда, когда по плану вышел весь преподаваемый материал… (Не уложишься во времени – плохо, оставишь несколько минут урока свободными – тоже плохо.) «А вдруг до звонка осталось еще много минут!» - Я посмотрел на курсантов, на методистов – нет, они не переглядываются, смущенно не улыбаются, - следовательно, все в порядке.
От нечего делать, в первый раз за время урока посмотрел в конспект. «Ба! А домашнее задание!? Чуть было не забыл задать!». Начинаю медленно, чтобы оттянуть время, записывать на доске…
Звонок!
Я облегченно вздохнул.
Вдруг снова подходит преподаватель с удивлённо-смеющимися глазами:
«Ну что за молодец, Субботин! Я и не ожидала», - и далее обратилась к студентам, ожидающим разбора моего урока:
«Мне нечего говорить, урок замечательный. То, что тов. Субботин первый решился спрашивать последних по успеваемости учеников, и что они все на «отлично» усвоили тему, означает, что второй раз мне уже не придется по этой теме говорить».
Недостатками в уроке было только одно слово, неправильно произнесённое мною: вместо египтЯне я сказал ЕгИптяне. "
Отцу тогда было 19 лет. Вечером того же дня - 22 июня - он, наряду с другими студентами, записался добровольцем на фронт...
Да, а проблема с ударениями часто возникала и у меня. Что поделать, читать начала очень рано и помногу (родители называли меня "книгоглотательницей") и многие незнакомые слова впервые узнавала не по слуху - от окружающих, а зрительно - из книг.