Само по себе проживание в Санкт-Петербурге, возможно, чем-то и удобно. Ну, например, в Петербурге повсюду стоят гигантские магазины, в дебрях которых возможно найти решительно всё. Такого счастья нам, конечно же, никогда не предоставится в сельской местности.
И вот мы садимся в маршрутное такси, теснясь с узбеками и таджиками на квадратном куске салона, и устремляемся в Торговый Комплекс.
Торговые Комплексы - а тем более самые большие из них - обычно располагаются на пустырях, замусоренных строительным хламом и большущими цистернами. Правда, наличие этих бесконечных перекопанных пустырей практически ни с одной из точек в городе не видно, и поэтому у посетителя создаётся мнение, будто Торговый Комплекс расположен в самом центре чистоты и вообще - в раю. Благо, чудовищных размеров транспаранты и сияющие лампы замусоливают внимание и сразу же влекут вовнутрь, отвлекая наблюдателя от посторонних и ненужных предметов.
Заходя вовнутрь торгового Комплекса, мы поражаемся обилию блестящих витрин, надувных шаров, девушек в обтягивающих штанишках, жующих детей, сверхскоростных подъёмников, которые возят народ взад-вперёд, как будто на скотобойне. Нас радуют жующие всюду дети, пищевые рекреационные резервации, пацаны в современных кроссовках, самодвижущиеся посредством гастарбайтеров моющие автомобили. А потолки в Торговом Комплексе созданы таким способом, что арматуру и дешёвую вентиляцию из фольги, опутывающую все жизненно важные части Комплекса, мы не видим - потолок состоит из как бы одинаковых квадратов-реек, над которыми реет пустота или же чёрное небытиё. Мы абсолютно не понимаем, как по такого типа вентиляциям огонь распространяется в считанные секунды, блокируя выходы, и поэтому мы счастливы. Мы покупаем обезжиренную котлету в сухой булке и жуём её. Её мажут соусом, и от этого котлета становится влажная. За каждым углом нас поджидают красочные неожиданности. Мы счастливы.
Приобретя в Торговом Комплексе вешалку, булку, платок и рамочку для красного крючочка, мы направляемся в туалет, в который хочется уже с самого нашего прихода - то есть часа четыре - и ссым и срём там, нажимая на хромированные поверхности сантехнических излишеств. Потом мы моем руки, чтобы они не воняли говном и ссаньём и возвращаемся обратно в Торговую часть, в разноцветное конфетти бытия.
Тут на нас налетает накокаиненный дагестанец и случайно бьёт в лицо своим каменным плечом. Мы падаем. Никто ничего не замечает. Какая-то бабушка идёт и пялится на витрину, чуть ли не крестясь от созерцаемой роскоши магазинов. Мы лежим на полу, а друзья дагестанца, увидев такое дело, налетают на нас сверху, будучи сугубо уверенными, что мы во всём виноваты и нечего было трогать своим грязным лицом плецо их брата. Они бьют нас ногами и кожаными остроносыми кедами, похожими на ботинки с тремя блестящими полосками. Мы видим свою кровь на кафеле Торгового Комплекса.
Нехотя подходит охрана. Дагестанцы жмут ей руки и указывают на нас. Охрана помогает дагестанцам бить нас. Некоторые прохожие снимают происходящее на мобильные телефоны. Попадает какому-то мальчику, слишком близко вставшему к месиву.
Через минут десять всё рассасывается. Мерная толпа прогуливается под бесконечной высотой светящихся потолков.
- Я хочу вот эту сумочку! - говорит какая-то девчушка своему парню, приникая к нему на одной ножке.
Тот не слышит с секунду, сосредоточенно хмурясь, будто ощутив или вспомнив какую-то мысль. Но через миг его отпускает:
-А? Что? Да, пойдём купим, конечно!
И их срывает с данного места прочь.