Началось? Как же это всё началось…
Он уже подумывал погрузиться в гипперсон, когда на панели управления загорелась и потухла зелёная лампочка, а затем требовательно замигала красная, призывая совершить посадку.
Пилот первой категории Ганс поперхнулся жестяночным пивом и уставился на монитор.
Что-то было не так.
Перед Гансом, как и прежде, красовался маршрут, рассчитанный бортовым компьютером. Гиппер прыжки, точки изменения траектории, планеты с приемлемой атмосферой, где можно пополнить запасы пресной воды, освоенные и колонизированные планеты, где можно было пополнить запасы чего угодно, вплоть до пива в жестяных банках.
Путь домой. Знакомый. Проложенный с максимально возможной точностью совершенной машиной.
И эта машина сейчас пыталась убедить Ганса, что он уже дома.
Планета, висевшая за бортовым окном, действительно чем-то смутно напоминала Землю. Очертания материков были другими, но соотношение воды и суши, выведенное на экране, было таким же. Эту планету не хотелось назвать голубой. Скорее сине-серой.
Эту планету не хотелось назвать домом.
Благо это было не нужно.
Ганс перезапустил программу расчёта. В том, что произошла ошибка, он не сомневался. Но возможность таких ошибок, конечно пугала. По возвращении нужно будет пропесочить хорошенько нового техника… Данила, кажется… или Денис… или кто там у них… самый бестолковый. Выпускают в полёт машину в таком состоянии… так можно и не вернуться.
Он мысленно усмехнулся. И даже сам удивился, насколько легко далась эта мысль.
Насколько он на самом деле не верит в реальность такого сценария.
Вспомнились слова академика, лётчика авиации Смехова «Ходим в космос, как за хлебом». Н-да. А ведь он прав. Потеряли мы страх. Расстояния сжались. Гордыня – напротив - раздулась, растолстела и, наконец, лопнула, разорвавшись и окатив человечество волной безразличия и пресыщения. Мнимой вседозволенностью. Дети перестали мечтать о космосе. Зачем мечтать о реальном? И что станет более нереальным, чем в своё время межгалактические полёты? Эту пустоту ничто не заполнит.
Никогда.
Ганс опустил голову в ладони, провёл шершавой рукой по густым короткостриженым волосам. На душе было всё так же спокойно. И от этого грустно.
Бортовой компьютер закончил расчёты и, как бы поддавшись настроению хозяина, издал тихий протяжный сигнал.
Ганс устало посмотрел на экран. Хотя в этом не было необходимости. Длинный сигнал мог значить только одно. Корабль вовсе не желал признавать своей ошибки.
Корабль достиг заданной цели.
Земли.
Атмосфера, конечно же, оказалась благоприятной для человеческого организма. Даже слишком. Что наводило Ганса на мысли об аборигенах. Об их человекоподобии. И, что немаловажно, человеколюбии. Лёгкий холодок пробегал у него под костюмом при этой мысли, пока он озадаченно собирал сумку.
Давненько он не совершал подобных незапланированных вылазок. Работа торгового миссионера этого не требовала. Полёт через звёздную вселенную, проходящий во сне за считанные сутки. Встреча с очередными высокоразвитыми мохнатыми, клыкастыми, чешуйчатыми, изредка гуманоидоподобными друзьями Торговой компании. Отчёт в межгалактическом представительстве о результатах переговоров… и домой. До следующей кампании. Частота заданий, как правило, колебалась между двумя месяцами и полугодом. Оплата хороша и даже очень.
Вот только ради неё ли паренёк, имеющий наклонности к точным наукам и не раз отмеченный учителями конструкторский талант, заделался космолётчиком?
Глупо и нелепо летать в космос ради денег. Так никто не делает. Деньги только предлог. Смешно думать о них там, где они ничего не стоят. Непростительно думать о них там, где ясно чувствуешь, что они ничего не стоят.
Но тогда зачем? За потерянной мечтой. За невообразимыми красотами. За загадками. За неизвестным. Бог знает зачем ещё… за Богом, к слову тоже летают… Ищут… У всех свои причины закрыться в железном корыте наедине с Вечностью.
Ганс искал правильности. Всегда и во всём. Был он к ней неравнодушен, временами фанатично верен ей, местами математически точно чувствителен к ней. Но чаще к её отсутствию.
По причине такой чувствительности Ганс был болезненно честным и справедливым человеком. Хотя достоинством это он не считал, скорее наоборот, но поделать с этим, увы, ничего не мог. Друзья любили Ганса за его справедливость, но недолюбливали за честность. А Ганс любил их, несмотря на все их неправильности, и потому был, кроме всего прочего, просто хорошим человеком.
Хорошим, но непростым.
Исследовав рельеф видимой части планеты и выбрав подходящее место для посадки, корабль изрёк бесцветным женским голосом : « Траектория выбрана. Рекомендуется ручное управление». Ганс около сумки удивлённо фыркнул и покачал головой. «Нет, ну это же надо. Мало того, что у тебя явно крыша поехала и ты так уверенна, что уже прилетела, так ещё и садиться предлагаешь вручную!» Об издёвках кораблей над своими пилотами в кругах последних ходило множество анекдотов. В основном
глупые, но было и несколько жутковатых, вроде того, в котором умирающий старик говорит своим детям : «Позовите всех. Я должен вам кое-что сказать напоследок». «Но папа, мы одни на этой планете. Твоя жена. Твои внуки и дети. И мы все здесь». «Хорошо, - вздыхает он тяжело, - так вот. Запомните – если вас когда-нибудь найдут, и отправят домой…если вы решите стать летунами, как дедушка…никогда не играйте с кораблём в карты на желание». - «Но почему, деда?» - «Так мы с вашей бабушкой оказались здесь».
Нелепо всё это конечно. Но в сложившейся ситуации…
Собрав сумку, Ганс приступил к посадке. Никаких осложнений не было. Погодные условия оказались почти идеальными. Безветренно. Температура в границах нормы. Корабль вошёл в атмосферу легко и как будто привычно. Так в осеннюю слякоть залазишь, придя домой, в любимые тапочки...
Он посадил корабль на плато. Отсюда, с поверхности, оно выглядело совсем не так мрачно. Это было поле с низкой жёлто-бурой травой.
И поле казалось бесконечным.
В синем небе среди белых облаков жарко светила звезда… которую Ганс мысленно чуть было не назвал Солнцем. Но осекся.
Всё это напоминало, казалось, давно забытую картину из детства… поле, куда он часто бегал, когда приезжал к бабушке в деревню. Там было так же ярко. Так же свободно. Можно было бежать, закрыв глаза, вперёд, пока не упадёшь или не устанут ноги…
…жадно вдыхать запахи цветущих трав… запах молодости. Беззаботности. Любви. Неиссякаемой надежды…
Ганс смотрел через лобовое стекло вдаль, задумчиво сощурившись. Глаза лучились и слезились от яркого света. Тепло медленно наполняло тело и вместе с тем внутри заворочалось что-то щемящее… честное и уязвимое…
А потом вдруг стало страшно.
«Эта планета - не Земля», - сказал он вслух.
Фраза повисла в тишине корабля.
«То место находится в сотнях световых лет отсюда. Как и деревня… и бабушкина могила.
Как и девчонка из окраинного дома, в которую был влюблён. Не по-детски. По-настоящему. Там же, где игры в казаков-разбойников, драки, пьянящие победы и болезненные разочарования.
Всё это там. В сотнях световых лет и двадцати годах жизни отсюда».
Ганс тряхнул головой, прогоняя наваждение. Ухмыльнулся в монитор обезумевшего разумного компьютера, хлопнул рукой по капитанской панели и рывком встал.
Он не вполне понимал, что делать. Но вариантов было немного. Нужно найти аборигенов. Определить уровень их технической и социальной развитости. Или, вернее сказать, убедиться в наличии оной. Уверенности Гансу придавала россыпь мелких жёлтых и зелёных точек на мониторе. Точки - поселения. Цвета означали природу материала, из которого были построены их жилища. Бетон. Металл. Следовательно, уровень развития науки не сильно отличается от земного. Дальше - сложнее. Договориться о починке корабля…услугу выменять на что-то из припасов… Что-то же должно их заинтересовать…
и… домой.
Погрузив сумку на плечо, Ганс напоследок оглядел корабль.
На глаза попался валявшийся возле лобового стекла старинный, практически антикварный компас, подаренный отцом. Его Ганс возил с собой как талисман.
Было что-то забавное в том, как крутилась стрелка при перегрузках и трясках корабля. Как будто встретились две эпохи и, не смотря на презрение друг к другу, всё же почуяли, что делают общее дело. Помогают человеку преодолевать пространство и… время. Один – перенося человека туда, куда тот пожелает. Другой – напоминая, что не стоит слишком дерзить, когда ты так глубоко забрался в вечную бесконечность.
Ведь всё кончается. И на смену всегда придут другие. Ещё более дерзкие. И тогда уже ты будешь смешон и жалок. Но к тебе будут относиться с нарочитым уважением и почётом. Как к антикварной безделушке…
Рука Ганса дёрнулась к компасу сама. Он протёр его рукой и бросил в карман костюма.
Потом он решил взять дробовик. Ну так… на крайний случай…
Вышел из корабля, подождал, пока закроется дверь, кивнул, - «Правильно, Лиз, и никого не впускай. Я приведу помощь. Мы тебя вылечим и полетим домой. Никуда не улетай».
Развеселившись, Ганс вдохнул полной грудью пряный запах незнакомых трав и почувствовал, как тело просит движения. Да, давненько он не совершал незапланированных вылазок по пути… Зря.
Ближайшее поселение было в шести километрах. Стоило поспешить, чтобы прийти туда до заката. И Ганс поспешил.