Председатель

               
Сидим мы как-то вечером, зимой с отцом вдвоем (ему стукнуло тогда уже девяносто три года) в его доме. Он живет один, дети разъехались, его жена (моя мать) умерла четыре года назад. Я приехал навестить отца в отпуске. Топится печка-голланка. Потрескивают поленья. За окном дует морозный ветер, идет снег. А у нас в комнате тепло, уютно, полумрак. Как обычно, в такие часы я прошу рассказать что-нибудь из его, богатой событиями жизни.

Отец оживляется. Ему нравится рассказывать про свою молодость, мысленно переносясь в годы, когда он был полон сил, когда жизнь била ключом, после войны возрождалась страна, когда народ горел огнем трудового энтузиазма, верой в светлое будущее.

Сегодня он хочет рассказать про то, как он поработал в те далекие пятидесятые годы председателем колхоза. Вот повествование, записанное с его слов:

"Закончилась война. После госпиталя я вернулся домой в свой родной город на Волге – Пучеж. Женился. Некоторое время спустя, устроился на работу агрономом, поскольку успел до призыва в армию закончить сельскохозяйственный техникум, на сортиспытательный участок по испытанию разных сортов льна. Родились дети.
Прошло еще некоторое время и участок из Пучежа перевели в село Дерягино, Палехского района, Ивановской области.

Так со своей семьей я оказался в сельской глубинке.

Радостно вспомнить то время. Жизнь постепенно налаживалась. Подрастали мои маленькие ребятишки. Обзавелись мы с моей женушкой немудреным домашним хозяйством. Сельская жизнь нравилась мне. Нравилась работа, спокойная, без нервотрепки. Я поступил учиться заочно в Московский Сельскохозяйственный институт.

Но, моей судьбе надо было видимо испытать меня и поглядеть на что я способен в более беспокойной и трудной работе.
 
Еще на фронте я стал членом коммунистической партии. В то время это было почетное звание. Но благодаря этому званию получилось так, что вместо обыкновенного стула агронома я очутился в «мягком» кресле председателя колхоза.

На свое назначение председателем я, естественно, по началу пытался сопротивляться. Кому хочется бросать насиженное, теплое место и взваливать на свои плечи такой нелегкий груз, такое беспокойное и ответственное дело.
Меня вызвали сначала в Райком КПСС, потом в Обком КПСС.

У меня в тот момент, в институте  как раз шла сессия. А тут добавились на мою бедную голову такие, мягко сказать, «лестные»  предложения. Мне сказали: «Если не дашь согласия, с твоей работы уволим и ты нигде больше не устроишься».
 
Я испугался. А чем же кормить семью тогда?

Сильна Советская власть! Пришлось согласиться. Так я стал председателем колхоза.

На общем собрании колхоза все колхозники единогласно проголосовали за мою кандидатуру, поскольку других почему-то не оказалось.

По предложению одного из чиновников государства (из райкома КПСС), мне установили оклад – 1100 рублей. В то время это были хорошие деньги. Хоть это радовало.

Когда я пришел в контору колхоза, был уже вечер. Темнело. Хотел зажечь настольную керосиновую лампу. Электричества тогда еще там не знали. Оказалось, что керосина в запасе нет совсем, и купить его даже не на что. У колхоза на счету не было ни копейки!

Вот так я принимал колхоз. Шел 1954 год.
                * * *
Колхоз носил название: «Ильич». Правление колхоза и Сельский совет располагались в то время  в деревне Паново, Палехского района. Колхоз объединял тогда пять или шесть деревень, со всеми вспомогательными отделениями, мастерскими, токами, складами, гаражами, кузницей, фермами и так далее.

Есть такая пословица: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж». Я выдержал пять лет, с 1954 по 1959 год.

Колхозы в то время подчинялись государству. Они не были самостоятельными, и не очень-то приветствовалась любая инициатива, направленная на свободу экономики колхоза. Экономика – дело тонкое! Для него неплохо иметь соответствующие знания, образование. Я, в то время, только-только начал учиться в сельскохозяйственном институте, и знания, которые мне давали в какой-то мере помогли мне тогда.
 
Государство следило (с помощью определенных структур), чтобы колхоз сдал ему по спущенному плану определенное количество сельскохозяйственной продукции (читай – продуктов): зерна, мяса, молока, яиц и т.д. Что останется людям самого колхоза, это государство не волновало и часто, экономика колхозов доходила до того, что на трудодни колхозникам ничего не доставалось.

Но, надо признать, от такой зависимости иногда была и польза, что касалось помощи отстающим хозяйствам со стороны государства техникой, семенами, горюче-смазочными материалами.

Несмотря ни на что, весенний сев полевых культур, в первый год моего правления, мы  выполнили, колхозную скотину кормили, трактора работали. Все шевелилось, двигалось. Трудолюбивый народ в деревне жил своей жизнью и жизнью колхоза.
 
На меня надеялись. Люди работали на совесть. Были некоторые, правда, не верили, что я сдвину дела в лучшую сторону. Насмехались. Спрашивали, например: «На чем булки-то растут?» Но я уже знал эту байку, отвечал: «На навозе, конечно!»

Первый год выдался трудный. Пожалуй, самый трудный из всех. Засуха. В течение лета не было ни одного дождя. При уборке зерновых комбайнами, намолачивали зерна по 70 килограмм с гектара. А высевали на один гектар весной - 200 килограмм. Получается, что собирали меньше, чем сеяли.
 
Государство не дремало. С райкома КПСС и исполкома шли требования о сдаче продуктов в фонд государства. Это при таком-то урожае. Самим бы продержаться. Я не послушался. Опираясь на здравый смысл, в первую очередь засыпал зерно в семенной фонд своего колхоза.  Болея душой за людей, за их дело, работая с ними бок о бок все это тяжелое, засушливое лето, как-то само вышло, что колхоз я стал считать своим.

Меня вызывали в райком на «ковер», спрашивали - почему не сдаю госпоставки? Как будто они не знали, почему. На этот вопрос я отвечал: «Засуха! В первую очередь – семена!» Стоял твердо на своем. И  оказался прав.

Влепили мне выговор, за невыполнение госпоставок. Переживал конечно.

Зато, осенью мы сеяли озимые культуры своими семянами. И весной. Многие колхозы, сдав семенной фонд государству, покупали потом зерно для посева у того же государства втридорога, для чего приходилось брать ссуду в банке, да еще и под проценты.

Возрождение моего колхоза (приятно говорить – моего колхоза) началось с 1955 года.

За долготерпение природа смилостивилась, наконец. Лето второго года моего правления выдалось на удивление благоприятным для всего живого. День – дождь, неделя - хорошая, солнечная погода. И так каждую неделю. Все культуры росли как на дрожжах. Урожаи зерновых были по 2500 килограмм с гектара (это по сравнению с 70 в прошлом году) и выше. Лен уродился отличный, а за него государство платило хорошие деньги.

В итоге, были выполнены все госпоставки и обеспечена оплата колхозника на трудодень. Трудодень оплачивался не только продуктами: зерном, картофелем, но и деньгами, особенно за лен. Благодаря хорошей оплате, колхозники стали лучше работать.

Был такой эпизод. Картофель уродился отменный. Столько, что не успевали с уборкой до наступления холодов. Не хватало рабочей силы. В одной из бригад, целое поле могло уйти под снег. Что было делать?

Я дал распоряжение: дополнительно к обычной оплате на трудодни, каждому желающему, все могли выкопать себе с колхозного поля по одному килограмму картофеля на один трудодень, бесплатно, с условием -  столько же выкопать для колхоза.

Поскольку, у многих, а особенно у многосемейных – трудодней было  много, то при такой оплате картофелем, семьи эти имели возможность накопать себе по нескольку тонн. На уборку выходили семьями, от мала до велика. Трудились с утра до вечера. Поле с картофелем было убрано за три дня! Еще через день – выпал снег.

Я был доволен результатом. Людям – хорошо, да и для колхоза – выгода.

 Спасенный картофель потом пригодился для весенней посадки, а также использовался зимой на корм свиньям и коровам на фермах.

Но нашлись некоторые злопыхатели из госаппарата: «Почему это председатель разбазаривает картофель? Может надо наказать его за это?»

Как потом выяснилось, в некоторых колхозах, картофель ушел под зиму, и, естественно, не достался никому – замерз и сгнил. Как, по здравому смыслу, это лучше? Постепенно шумиха, с моим «методом» стимулирования труда, заглохла, так как стало очевидным, что я принял правильное решение.

С 1955 года, колхоз из отстающих, стал одним из передовых. В колхозной кассе, на банковских счетах, появились огромные суммы денег за реализованную и проданную государству продукцию. Особенно, оказалось - хорошие деньги принес лен.

На правлении колхоза, принято было решение использовать полученные доходы на строительство новых ферм, на расширение и механизацию колхозного производства, что давало возможность еще больше увеличить прибыль.  Деньги должны делать деньги.

В следующие два – три года были построены: ферма для крупного рогатого скота, ферма для свиноматочника, овцеферма, конеферма, крупный зерносклад, мельница, работающая от дизельного мотора, маленькая фабрика для переработки льна на волокно с льнотрепальным механизмом, также на двигателе, работающем на солярке.

На волокно перерабатывали лен, остающийся после всех плановых отгрузок. За готовое волокно доход получался в три раза больше, чем за просто лен-сырец. Я был доволен, мои идеи и предложения - претворялись в жизнь. За это время я сумел закончить институт по специальности – ученый агроном. Построил себе дом. Вывел колхоз в передовые. В районной газете, по сводкам соревнования, с удовольствием читал, как мой «Ильич» устойчиво занимает второе, третье место по всем показателям.

Строительство шло не только в колхозе. Стали строиться и колхозники, ремонтировать свои дома, постройки, приобретать мотоциклы, легковые машины. Колхоз расцветал на глазах. Хорошая работа давала хорошие результаты.

Некоторым товарищам (сами знаете кому), стало не по себе. Как это, какой – то председатель колхоза, получает зарплату больше нас, даже себе дом построил, а за льноволокно вообще бешеные деньги получает. Надо ему укоротить руки. И давай капать в райком всякие небылицы. И у них получилось! Меня перевели с денежной оплаты на трудодни, как простого колхозника, лишили премий за сверхплановую продукцию.
 
С этого момента, энтузиазм мой начал падать. Годы напряженной работы сказались на здоровье. Начали побаливать сердце и желудок. Председательская стезя высасывала из меня все силы. Вставал рано – в пять часов. Завтракал, что приготовит жена. В шесть уже должен быть в правлении, на планерке. Потом по полям, фермам. Первые годы ездил на бричке, на мотоцикле «Ковровец», потом разбогатели, приобрели для колхоза легковой автомобиль – «Победа». Но от этого здоровья у меня не прибавилось. Конечно автомобиль лучше, чем бричка. Все равно: питание на ходу, в сухомятку, нервотрепка (обычная работа с разными людьми, которым надо все доказывать, уговаривать, приказывать, а они огрызаются, мешают, саботируют), сделали свое дело. Я начал подумывать о том, как бы сбросить с себя это бремя.

Написал в райком: «Ввиду ухудшения здоровья, прошу освободить меня от занимаемой должности!»

Как ни странно, меня сразу же освободили. Видимо кто-то из завистников уже метил на мое «тепленькое» местечко.
Ну, что ж, пусть попробуют!

Дальше события развивались так.
Новый председатель проработал год, сбежал. Второй председатель, после меня, проработал полгода – выгнали за пьянку. За два – три года, сменилось четыре председателя. Не так-то просто дается «тепленькое» местечко. Там, оказывается, «пахать» надо, да и знания соответствующие иметь надо.

Звали меня обратно, но я не пошел.

Продали мы свой новенький, недавно выстроенный, еще пахнущий сосной дом и переехали жить  в свой Пучеж, на Волгу где жили мои мать, сестры, друзья.
Воля, свобода, простор и… покой – вот, что испытал я в своей душе, когда вернулся в родные края, после нескольких лет работы председателем.
В Пучеже устроился работать в школу простым учителем зоологии и биологии…"

Отец замолчал, о чем-то задумался…. Я не стал его беспокоить дальнейшими расспросами, зная, что в следующий вечер он продолжит свой рассказ.