Жёлтый свет уличных фонарей дышал в окна её кухни. Она стояла с чашкой остывшего чая возле подоконника. И сегодня на ветвях деревьев под домом уже не было листьев. Их голые худые руки тянулись к фонарям и освещённым окнам нижних этажей, прося немного уходящего тепла.
Она поставила чашку на стол и вышла в коридор. Натянула шерстяной свитер, обула сапоги и вышла на улицу. Время близилось к полуночи. И она знала, что ближе к центру стекаются черти, вампиры, ведьмы и всякая другая нечисть. Потому что сегодня всем обычным людям захотелось притвориться злыми силами, мертвецами, а то и самой смертью. Хотя этому городу, построенному на болотах и костях этот праздник не был родным.
Вниз по улице, пряча нос в ворот свитера, она шла встречать последний трамвай. Это был её маленький ритуал. Где бы она ни была, в каком бы городе ни жила, каждую осень, в ночь на 1 ноября она ходила провожать последний трамвай.
Она достала телефон из заднего кармана джинсов, подсветила дисплей, чтобы узнать время. Потом достала сложенную бумажку, развернула её — чтобы свериться с расписанием трамваев. И проверить, всё ли написала правильно. Трамвай, 6 номер. Останавливался возле психиатрической больницы в 12.05 и ехал мимо станции метро к вокзалу.
Оставалось ждать всего ничего. Обычно она опаздывала на все встречи. На все, кроме этой. Она специально выходила заранее, чтобы успеть немного замёрзнуть. Потому что, проводив трамвай, она любила выпить горячего шоколада на обратном пути. Раньше она брала с собой термос — когда жила в другом городе — и, отдав последнее прощанье уходящему вагону, ещё полчаса сидела на остановке, попивая какао.
Но теперь на углу было кафе, где можно было взять порцию на вынос и пройтись по заваленному пожухлыми листьями маленькому парку рядом с домом.
Натянув рукава, чтобы спрятать в них замёрзшие руки, она переминалась с ноги на ногу, в ожидании звука колокольчиков подъезжающего трамвая. Тёплый свет за бетонным ограждением напротив освещал пустые окна психиатрической больницы. За ними виднелись решётки. Решётки и пустота. Графичными линиями тянулись к пасмурному ночному небу ветви сумасшедших деревьев, переплетаясь с умалишёнными проводами электричества.
Послышался звон. Она обернулась: из-за угла выезжал красный вагон, освещающий себе дорогу одним единственным глазом. Второй был закрыт — он уже готовился ко сну. Из-за яркого света фары казалось, будто внутри темно. Словно трамвай съел всех своих пассажиров темнотой и теперь вглядывался в ночь одним ярким глазом в поисках новых жертв.
Но вот он, звеня, подъехал к остановке. Показался свет в окнах, и редкие пассажиры, рассматривающие свои отражения в окнах напротив.
Она перебежала дорогу и, едва дождавшись, пока он остановился и открыл двери, заскочила внутрь. Пройдя вагон насквозь, она обернулась на фигуру в углу возле выхода. Вытащила из брюк листок с расписанием, на обороте которого было что-то начеркано, и сунула его человеку у дверей. Тот взял листок и, когда она выскочила из вагона, долго смотрел ей вслед из заднего окна светлого трамвая, уходящего в темноту ночи.
Перейдя дорогу, она пошла вдоль улице к тому самому кафе. Зашла внутрь, потянув на себя тяжёлую дверь. За баром в красно-зелёном свете стояла девушка. Она попросила два горячих шоколада на вынос. Девушка достала всё необходимое, вскипятила молоко, поколдовала над двумя пластиковыми стаканами и , закрыв их крышками, вставила в них трубочки.
Она расплатилась и, надавив на тяжёлую дверь, вышла в морозную ночь. С неба падали маленькие снежинки. Снежная крупа — кажется, это так называли в детстве. Грея руки о стаканы с какао, она дошла до моста через канал.
Человек из трамвая уже ждал её там.
- Классический или французский? - спросила она, подойдя к нему.
- Я же знаю, что они одинаковые, так что как обычно, - он протянул руку за пластиковым стаканом.
Она отпила какао и, довольная, облокотилась о перила моста.
- В следующем году ты едешь, а то скучно каждый раз по одному и тому же сценарию.
- Ты с ума сошёл? В том-то всё и дело, чтобы каждый раз всё было одинаково. Точь в точь, как тогда, когда нам было по тринадцать.
- Нет, это ты сумасшедшая. Была сумасшедшей с первой нашей встречи тогда, когда нам было по тринадцать. Забежать в трамвай и сунуть записку первому попавшемуся мальчишке!
- Да прекрати, мы стоили друг друга — разве нормальный мальчик пошёл бы за девчонкой, забежавшей в трамвай и всучившей ему записку «через десять минут на кладбище за углом»?
- Ладно, пойдём домой, а то ты, похоже, замёрзла.
- Чур глинтвейн готовишь ты! Я пекла тыквенный пирог!
- С радостью. Тогда сама будешь выбирать, какой фильм Хичкока смотреть.
- Ха! Ты же знаешь, что в этом я спец!
Последние листья вместе с первым снегом падали на мостовую, заметая следы двух лучших друзей. Лучших вот уже пятнадцать лет.
30 октября 2010