Глава III
ВТОРОЙ КУРС ХИМИОТЕРАПИИ. БЛОК «Б»
- Здравствуйте, Илья Николаевич, - с деловитой сдержанностью, но с улыбкой приветствовала доктор.
- Доброе утро, - улыбнулся Илья в ответ.
- Прибыли? У нас, как всегда, проблемы с местами. Так что не обессудьте, пока придется разместить Вас в палате, но на кушетке, - уведомила доктор.
- Ничего, я бывалый «спартанец». Да и не это главное, - отмахнулся Илья.
- Тогда ступайте, размещайтесь и сдавайте анализы – направления для Вас уже подготовили. Войдя, он поздоровался с новыми соседями. Второй курс химиотерапии ему предстояло провести в соседстве с Никитой, мужчиной лет сорока, и молодым, двадцатилетним, Егоркой. Кушетка у окна была уже заботливо заправлена чистыми простынями, и Илья стал определять вокруг нее свой нехитрый скарб. Теперь он проделывал все более уверенно, нежели в первый раз. За предыдущий курс лечения он освоился в правилах клиники, приспособился к ее повседневному ритму. Познакомился со всеми медсестрами отделения. И уже не тыкался, как испуганный зверек, в медицинские термины. Да и в целом, к своей болезни, к гнетущей атмосфере, с ней связанной, стал относиться по-другому. Он видел, что находится в руках профессионалов. Их знания, опыт, слаженность в действиях вселяли уверенность. Его шея уже после первого курса лечения приняла обычную нормальную форму. Болезнь еще крепко сидела в нем, но она хотя бы уже не отражалась в зеркале. Все это вселяло оптимизм, а главное, надежду, что его спасительница-доктор обязательно справится с этим недугом.
Несколько дней, проведенных в московской квартире, вне больницы, позволили вдоволь пообщаться с родными. Хотя ему и запретили выходить на улицу, он с упоением вдыхал в себя не больничные запахи. Появился и новый, сугубо рабочий настрой на продолжение лечения. И Илья ехал в клинику с конкретной установкой: «Так! Больше никаких осложнений. Неделя на курс химии и максимум дней десять на последствия. Никаких задержек на агранулоцитозе. И домой!»
Разместив вещи, Илья переоделся и, собрав в руки груду направлений, побежал по этажам и кабинетам сдавать анализы. Управился он ближе к обеду. Сидя на кушетке, которая станет для него кроватью на предстоящий десяток дней, он поглядывал в окно и ждал лечащего врача. «Не просквозило бы, - отметил он про себя, пробуя на ладонь наглый сквозняк из окна. - Ничего, покрепче прижмусь к батарее под подоконником. Мда-а, а кушеточка-то жестковата, - усмехнулся сам себе и невпопад сыронизировал, – вот тебе и «момсомол»!
* * *
« «Я тебе дам момсомол!» - накинулась на внука пожилая ба-бушка, когда от скудного крестьянского дохода внучек запросил денег на уплату членских взносов», - продолжал вспоминать ветеран комсомола уже начинающему злиться Илье. Этот милый старичок любил заходить в райком комсомола и часами рассказывать о своей легендарной юности коллегам Ильи. Ребята любили подшутить и умело перенаправляли друг другу доблестного кавалериста еще Гражданской войны.
Перед очередным пленумом райкома было много дел. Нужно было обзвонить более двадцати организаций и обеспечить явку активистов. А дед все не уходил и не уходил. «Ага, кажется, скрипнула дверь школьного отдела, - приободрился Илья, - сейчас мы дедушку им и определим».
И как только заслуженный ветеран сделал паузу в своей былине, Илья тут же с дежурным участием предложил:
- Иван Никифорович, а давайте-ка продолжим за чайком? Пойдемте к девчатам в школьный отдел, у них такая заварка душистая!
И, не дожидаясь реакции пожилого человека, подхватил его под локоть и повел к соседям. «Уж оттуда я сбегу», - съехидничал про себя наш хитрец. И действительно, буквально сразу после разлития чая по чашкам под свирепые взгляды коллег-девчонок он со словами «Я на минуточку» выскочил из кабинета и, выдохнув, вернулся к своим текущим делам.
Еще на пятом курсе университета его бывшие коллеги по общественной жизни факультета, а ныне приятели Сергей и Виталий, пригласили его на работу инструктором организационного отдела. Райком размещался в старинном особнячке у пересечения центральных улиц Города. Атмосфера, царившая в коллективе, была свободной и теплой. Ребята были молоды, много шутили, с удовольствием оставались на работе допоздна. И, как это водится среди талантливых и активных молодых людей, приключения сыпались на их головы, как из рога изобилия.
Первые дни комсомольской работы Ильи ознаменовались коммунальным казусом. Стояли морозные зимние дни. Райком готовили к крупному мероприятию. Все с утра до ночи сидели на телефонах, деловито прерываясь на уточнения и составление документов. Поэтому никто сразу и не сообразил, что воздух в кабинетах становился с каждым часом прохладнее, а трубы отопления отзывались на случайное задевание все звонче и звонче. Все стало ясно, когда изо рта говорящего по телефону Виталия повалил пар. В самый разгар морозов в здании лопнули трубы отопления.
Катастрофа! Но не отменять же запланированное масштабное мероприятие! Взяв на себя решение коммунальных проблем, первый секретарь райкома Александр твердо скомандовал:
- Продолжайте обзвон людей.
Первым нашел выход сосед по кабинету Гена. Он преспокойненько натянул на себя пальто, надел перчатки, водрузил на голову зимнюю шапку, опустив и завязав на подбородке уши. И просунул между своим ухом и шапкой телефонную трубку. Сначала с недоверием, но, дрожа от холода, последовали его примеру и все остальные.
Представь себе, уважаемый Читатель, людей, заходивших в тот день в райком по разным делам. Без помощи самых фантастических приспособлений переместившись во времени и пространстве, они, вместо привычных молодых людей, видели перед собой … чукчей, сидящих в ледяной юрте посреди тундры, укутанных по самые глаза в меховые одежды и, вопреки здравому смыслу, бодро изъясняющихся по телефонам. Абсурд редкий! Если учесть к тому же, что в тундре не бывает кабинетных телефонов и не стучат печатные машинки в приемной начальника юрты.
Через день наш Илья, обалдевший от увиденного, наблюдал картину еще более сюрреалистичную. Мероприятие было удачно проведено. Отопление отремонтировано. Шла вторая половина будничного рабочего дня. Хотя нет, вовсе не будничного. Был день приема пионеров в комсомол. В эти дни коридоры и закутки нашего здания забивались юными ленинцами в парадной школьной форме с алыми галстуками на тоненьких подростковых шейках. Они отчаянно зубрили Устав ВЛКСМ и благоговейно поглядывали на членов бюро райкома.
Приемом пионеров в комсомол ведал школьный отдел. Поэтому ребята из отдела, где работал Илья, решили немного расслабиться. Большое мероприятие они провели успешно, рабочий день близился к концу. Они позвонили своему коллеге и приятелю Володе из медицинского училища и предложили выпить пивка после работы. На улице все еще было морозно, и Володя предложил им не выходить из здания райкома, а всю организацию вечерних посиделок он возьмет на себя. Так и случилось.
Но! Представь, пожалуйста, терпеливый Читатель, следующую картину. Отремонтированное отопление почему-то в первые дни застилало паром все помещения здания. В этом тумане стоят толпы зубрящих, волнующихся, нарочито дисциплинированных мальчиков и девочек с красными книжечками Устава комсомола. А над ними проплывает огромная фигура Володи из медучилища, одетая в строгий костюм с комсомольским значком на лацкане пиджака. И это олицетворение активиста, передового строителя коммунизма и просто красавца (судя по искрометным взглядам пионерок) со словами « Осторожней! Подвиньтесь! Дайте пройти!», это воплощение вежливости и деловитости несет на своем плече, бережно придерживая рукой… нет, не кумачовое знамя с изображение Ильича, не тома классиков марксизма-ленинизма! Он вносил на своем плече ящик фирменного польского пива, по блату купленного в обкомовском магазине.
От увиденного Илье померещилась сцена из мультика «Ну, погоди!», когда заяц, стилизованный под известную певицу, идет в клубах дыма под музыку со словами «А ты такой холодный, как айсберг в океане». Но это был вовсе не мультик. А сия фигура с ящиком пива на плече - не главный персонаж плаката «Ильич на субботнике» с бревном в руках.
Не хмурь брови, строгий Читатель! Рассказывая о шалостях наших героев, я ни в коем случае не умаляю иных достоинств этой молодежи. Они искренне верили если уж не в идеи построения светлого коммунистического заоблачного мира, но в то, что они с честью, а главное, с самоотдачей обязаны выполнять свою работу. Зародыши ответственности, организаторских способностей вселялись в них с первых дней, хранились и развивались день ото дня. Многих и до сего дня не сломили буйные ветра перемен формаций общественного строя и ценностей человеческих отношений. Комсомол оказался хорошей школой выживания. Зачастую, не имея ни материальной, ни властной поддержки в лице сильных мира сего), эти ребята решали порой самые неожиданные вопросы и проблемы.
Были, конечно, и те, кто не выдержал слалома житейской гонки. Кто-то сломался и попросту спился. Кто-то, не найдя себя и «мохнатой руки», ушел в тень и довольствуется малым. Но попробуйте покопаться в биографиях многих известных публичных людей, и вы с улыбкой, возможно, ироничной, обнаружите, что они выкормыши, воспитанники той далекой, бурной, забавной, но упоительной школы комсомола.
Засим, прошу тебя, Читатель, не сравнивать наших героев с персонажами художественных фильмов времен перестройки. Не настолько пошлыми были их стремления к карьере, а вечерние посиделки не носили столь откровенного порнографического разгула по баням и ресторанам. Давай лучше вернемся к нашему герою. Он достаточно быстро влился в общий ритм райкомовской и в целом общественно-политической жизни, почувствовал вкус к ней. У Ильи с новой, качественно новой, силой включились его природные организаторские способности. Грамотного, коммуникабельного юношу заметили и уже через год пригласили на повышение на работу в областной комитет.
Масштабы приложений его сил, умений и, главное, желания увеличились в разы. Теперь он организовывал, консультировал, инспектировал и помогал огромному количеству людей не только одного небольшого района. Целыми неделями он разъезжал по разным концам Автономии, глотая летнюю пыль проселочных дорог и ежась от зимнего холода в насквозь продуваемом ветром рейсовом автобусе.
Ранней весной 1987 года Илью отправили в дальний сельский район помочь провести отчетно-выборную конференцию. Привычно распределив обязанности между сотрудниками этого сельского райкома, Илья отправился знакомиться с ответственными работниками райкома партии. Вольные проблески перестройки хотя и присвоили комсомолу того периода статус общественно-политической организации, однако без всевидящего ока КПСС молодежь не смела и шагу шагнуть. Все свои действия необходимо было сверять со старшими товарищами.
В строго определенных рамках дозволенного вынужден был действовать и Илья. Соблюдая приличия, он кратенько переговорил с заведующими отделов селького райкома партии и попросился на прием к первому секретарю. В просторном кабинете, выйдя приветливо из-за рабочего стола, его встретил высокий статный мужчина и пригласил к беседе. Разговор получился. Илья приятно отметил про себя, что в Валерии Алексеевиче не было уже набившей оскомину наружной покровительственности и снисходительной улыбки к – как считали многие большие партчиновники - несерьезной, но необходимой согласно штатного расписания милой суете молодежи. Илья почувствовал, что и первый секретарь райкома партии доволен беседой, а приветливый взгляд его с симпатией одобряет высказанные предложения и просьбы молодого человека. О-ох! Знал бы наш юноша куда приведет тот, казавшийся дежурным, рядовой разговор!
Конференция была удачно проведена. На совещании в обкоме комсомола Илью похвалили. Он вернулся к своим повседневным делам. Но с той поры его почему-то стали чаще командировать в тот сельский район. Вначале он не придал этому особого значения. Обычные поездки, привычные комсомольские собрания, рутинная работа с документами. Однако с каждым месяцем кураторство этого района стало вызывать все больше и больше вопросов. Случайно Илья прознал, что его подопечный первый секретарь райкома комсомола прошел собеседование в Комитете Государственной Безопасности. И что? Обычная практика. Многих ребят, его коллег по комсомольской работе приглашали на работу в КГБ. «Причем тут мои поездки в район? Может, пора подбирать будущего первого секретаря? С активом района более-менее уже знаком. Кого-нибудь выберем», - задумывался Илья.
И только через полгода, в августе Илья узнал, что Валерий Алексеевич, первый секретарь райкома партии, оценив деловитость и умения молодого инструктора обкома, уже имел разговор с руководством Ильи о его возможной рекомендации в сельский район.
Илью пригласили на собеседование, и предложение поступило. Как ни странно, наш герой с лестью принял его. А как могло быть иначе? Карьера двадцатитрехлетнего юноши складывалась головокружительно. Открывались новые перспективы и возможности. Смущало одно: наш Илья был сугубо городским человеком и абсолютно не разбирался ни в тонкостях сельской жизни, ни в нюансах сельского хозяйства.
Положив руку на сердце, все же признаюсь, что и еще некоторые метания нашего честолюбивого юноши все же не давали покоя. Он не имел всемогущих родственников, не ухаживал за влиятельной дамой бальзаковского возраста, которые в случае неудачи могли бы подстраховать его. Нужна была хотя бы консультация авторитетного человека. Набравшись наглости, он обратился к бывшему заведующему организационного отдела обкома комсомола Владимиру Александровичу. И до сих пор благодарен ему за то, что тот по-деловому, без лишних «как бы» обрисовав Илье его перспективы и возможные сложности, посоветовал соглашаться.
2 сентября 1987 года Илью избрали первым секретарем райкома комсомола. Наш урбанист в лакированных туфлях и красным комсомольским значком твердо встал в осеннюю вязкую грязь села. Сельская жизнь с сарказмом и деревенским юморком знакомилась с нашим плакатным городским чистюлей. Заляпывая по колено грязью отглаженные брючки и неприспособленную обувь, будто подтрунивая над ним, она проверяла его на прочность. Каверзы ее были смачными, с грубоватым народным юморком, а ляпы нашего новоиспеченного руководителя наивными и до хохота глупыми. Так, поехав по разнарядке райкома партии инспектировать уборку картофеля с полей колхоза, возглавляемого заслуженной, орденоносной женщиной-председателем колхоза Адилей Фяритовной, наш юный проверяющий перепутал термины и с полной серьезностью важно спрашивал:
- Сколько платите колхозникам за гектар убранного картофеля?
- Два рубля за центнер, - отвечала озадаченная вопросом председатель колхоза. Ну, не могла она предположить в первые минуты абсолютную некомпетентность нового предводителя районного комсомола! И уж никак не думала, что «гектар» и «центнер» не имеют никакой разницы и тем более значения для этого отглаженного новичка.
А какую бессонную ночь исканий и метаний провел Илья после совещания в Управлении сельского хозяйства, на котором обсуждалась проблема запуска коров! Минут сорок, сидя на совещании, он пытался понять (нет, скорее, догадаться, отыскать, нащупать какие-то призрачные намеки), что же такое «Запуск» и куда их, этих коров, в конце концов, запускают.
«И ведь вида показать нельзя! – отчаянно думал Илья, понимающе кивая окружающим его специалистам. – И спросить не у кого! Ладно, разберемся», - решил он, направляясь после совещания к книжным полкам со словарями. Ему поручили проинспектировать дальний совхоз и помочь в организации этого самого «Запуска» буренок.
- Вот невезуха! Орфографический, философский словари, ну, немецко-русский дежурный и ни одного по животноводству! – ворчал он сам на себя в кабинете.
Ночь не спал. В четыре утра поехал на утреннюю дойку в назначенный совхоз.
- Ладно, по наитию догадаюсь, - буркнул себе под нос, устроившись на сиденье служебной «Нивы».
Прибыв на место, как и полагается, собрал в кабинете директора парторга и самого директора совхоза.
- Здравствуйте! Я новый первый секретарь райкома комсомола. Приехал проверить запуск ваших совхозных коров, - важно выпалил Илья, пристально вцепившись взглядом в сельских руководителей. Он надеялся по обрывку фразы, по взгляду, может быть, по характерным жестам догадаться, что же такое он приехал проверять и в какие облака запускают бедных коровок.
Но директор и парторг были калачами тертыми. Не моргнув глазом, да и вообще никак не проявив интереса к приезжему, они без единой эмоции промолвили:
- Пошли.
И направились на ферму.
«Вот жуки! – возмутился Илья. – Я ночь не спал, искал, что такое Запуск коров, а они – мне – преспокойненькое «Пошли!» ?!»
Делать нечего. Пошли. С совещания Илья помнил, что нужно проверить какие-то журналы «Запуска». Это была уже хоть какая-то зацепка.
- Давайте журналы Запуска посмотрим, - деловито спросил Илья.
Ему принесли почему-то только одну амбарную книгу, где разными почерками были расписаны по страницам какие-то цифры.
- Снова ребус! – начал отчаиваться Илья. – Надо идти к коровам.
Угрюмые и молчаливые животные встретили нашего инспектора таким же безразличием, как и их начальники. Сосредоточенно пожевывая свой корм, они стояли в четыре ряда в огромном сарае и не собирались выдавать свою великую тайну этому незнакомому молодцу. Единственное, до чего смог додуматься Илья, так это то, что номерки, прикрепленные к ушам коровок, заменяют привычные ласковые имена «Буренка», «Зорька», «Ночка» и тому подобные. А количество цифр на бирках хоть как-то ассоциируется со столбцами цифр в амбарной книге «Запуска».
- Ну, хоть какое-то совпадение! – отметил про себя Илья.
Но надо было что-то проверять дальше. Озабоченно пройдя между двух рядов размеренно жующих животных и спасительно вспомнив, что главная задача комсомольского работника – живое общение с людьми, наш находчивый герой невпопад, но решительно предложил:
- Пошли с народом говорить.
И направился к группе молодых доярок, с откровенным любопытством разглядывающим его в сторонке. Тут-то Илья был на высоте. Улыбнувшись девушкам профессиональной организаторской улыбкой, он приветствовал их словами:
- Как дела, девчата?
Почувствовав привычное, он уже через пять минут весело стоял в кругу молодежи и заинтересованно выспрашивал: «Как работается? Давно ли из райцентра приезжала дискотека? Не пора ли поступать на заочное?» Нарушили идиллию парторг с директором совхоза. Они безразлично стояли рядом и сверлили глазами доярок.
- Пошли обедать, - наконец буркнул безучастный парторг.
Илья пожал плечами, покосился на часы, отметив про себя: «Странное время для обеда. Всего-то шесть тридцать! Может, позавтракать?». Но вслух произнес:
- Девчата, вы извините, начальство зовет.
Пожелав молодым животноводам трудовых успехов, троица на-правилась в совхозную столовую. Не пуганный гостеприимством сельских начальников, наш герой уже через полчаса вкушал колоритные разносолы совхозной столовой. А маленький банкетный зальчик скрывал от посторонних глаз ящик водочки, дежурно приготовленный заботами заведующей для встреч проверяющих всякого рода.
Проверяющие были разнокалиберные. От назойливо-местных районных до высокопоставленных, случайно забредших. Село находилось на границе с соседней областью и порой, заблудившись в проселочных дорогах без указателей, в совхоз заглядывали очень даже занятные чины.
В лето, года за четыре, предшествующее событиям нашего повествования, в селе оказался проездом корреспондент центральной газеты «Сельская жизнь». Журналисты - народ находчивый. Не отказался поднабрать материал и этот столичный мэтр пера. «Авось, пригодится», - смекнул он про себя и направился в дирекцию совхоза.
- Здравствуйте, я специальный корреспондент газеты «Сельская жизнь». Приехал посмотреть, как у вас идет посевная, - важно представился он, а про себя подумал: «Может, килограмм десять-пятнадцать свежего мяса дадут на халяву?»
Непрошибаемый, видавший виды и набивший оскомину от разного рода проверяющих, директор совхоза преспокойненько отфутболил москвича к парторгу:
- Свози, покажи наш эксперимент на полях, - с деланной заинтересованностью поручил он своему комиссару. А для того, чтобы назойливый гость больше не искал его, добавил:
- Мне в район надо.
Не знаю, существовала ли между совхозным начальством договоренность, но смекалистый и многословный парторг, не давая оглядеться, повез гостя на поля передового колхоза, но соседней области. С жаром рассказывая, какие эксперименты якобы проводят полевики хозяйства на вверенных угодьях, и с гордостью, но, правда, издалека, чтобы не было видно регистрационных номеров, показывал на новенькую сельхозтехнику.
Поверил в басни разыгранный журналист. Уехал, записав и зафотографировав успехи земледельцев. Все ничего, и журналиста уже на второй день никто бы и не вспомнил. Если бы через неделю на стол главного руководителя всей Автономии не лег свеженький номер «Сельской жизни» с залихватской передовицей «Совхоз на рубеже пятилеток».
Не станем описывать свирепый рык партийного начальника. Он был злобен и проникающ в самые пятки подчиненных. Сняли первого секретаря сельского райкома партии, полетели еще чьи-то головы. Не тронутыми остались только директор и парторг самого отсталого в те годы совхоза. Ибо не было им замены. Не из-за исключительности, не из-за светлости их ума и руководящих способностей. Нет. Ну, не было на ту пору хоть какой-то более-менее трезвой головы, на которую можно было бы хоть на время возложить обязанности руководителя!
В сей компании нашему Илье и довелось обедать в то утро легендарной проверки «Запуска» коров. Начавшийся в половине седьмого утра обед продолжился сначала до полудня. Сменив пустые бутылки водочки на полные, обед продолжился до вечера, прерываясь только на короткие выходы по малой или большой нужде.
Вечером, после заката, наша троица переместилась в служебную машину Ильи. Говорили о мироздании. Есть ли жизнь на Марсе. Можно ли долететь до Юпитера. Внешне разговор был весьма серьезен. Откуда же было знать неопытному в межличностных отношениях, захмелевшему комсоргу, что в головах этих двух уже милых сердцу собутыльников уже давно назойливо бьется отчаянная мысль: «Когда же уедет этот молодой придурок?» и что они давно уже раскусили его безграмотность в вопросах животноводства и попросту хотят спать.
Но Илью упорно мучил вопрос: «Что же такое «Запуск» коров и что же я, в конце концов, проверял?!» Надо было делать важный шаг. Проблему надо было разрешать. Сфокусировав взгляд, сконцентрировав все составные своего речевого аппарата, решив, что завтра «эти пьяницы все равно ничего не вспомнят», Илья с чувством, с толком, с расстановкой спросил напрямую:
- Мужики, ну их, этих марсиан! Скажите лучше, что такое «Запуск коров»?
Илья замер в ожидании. Но ничего не случилось. Не считая выкатившегося из-за руля и скорчившегося от смеха водителя, нарушил молчание только парторг, сонно промямливший:
- Запуск, запуск!.. Беременная корова.
Ребус сложился в голове Ильи только к обеду следующего дня. Отпаивая его с похмелья чаем, райкомовский водитель Сашка, по прозвищу Леопольд, разъяснял - как умел – своему шефу, что в современном животноводстве не принято спаривать, как водится в природе, для продолжения рода коров с быками.
- Понимаешь, на ферму приезжает ветеринар с бидоном элитной спермы. Буренку привязывают и осеменяют специальным инструментом. С этого момента она, буренка, и называется, только не беременной, а запущенной. Ну, отсюда и анекдот. Подходит корова после процедуры к ветеринару и ласково мычит: «А поцеловать?..»
На рассказ Леопольда Илья ничего не ответил. Он смотрел в окно и думал: « Хорошо, что мы уехали якобы по делам в Город, и рожу мою опухшую никто не видит…».
- Да и коров жалко…- про себя добавил он.
* * *
- Доброе утро, Илья Николаевич, - бодро произнесла доктор, входя в палату.
- Ой! Который час? – заспанно вскочил с кушетки Илья. Вчера его снова пристегнули к гравицапе с лекарствами: начался второй курс химиотерапии. Он долго не мог уснуть, ворочаясь на жесткой и узкой кушетке. Всю ночь он укладывал непослушные трубки капельницы вдоль тела, дабы случайно не порвать их во сне, и укрывался от сквозняка с окна. Только под утро, плотнее прислонившись спиной к отопительному радиатору под подоконником, достиг консенсуса своего тела с трубками и уснул.
- Уже восемь утра. Как чувствуете себя? Отеков на ногах нет? - начала осмотр лечащий врач.
- Доброе утро, Аминат Умарасхабовна. Самочувствие нормальное. Извините, что проспал, - сконфуженно улыбнулся Илья.
- Неудобно на ней? – извиняясь, указала на кушетку доктор.
- Гм… Привыкаю.
- Потерпите уж, тесновато у нас, - с этими словами врач в сопровождении ординатора вышла из палаты и продолжила свой утренний обход по следующим больным.
- Надо умыться, - подумал Илья и тихонько, чтобы не разбудить соседей по палате, покатил свою металлическую спутницу к туалету.
Никита, казалось, спал, отвернувшись к стене. А вот Егорка лежал на спине с широко раскрытыми глазами. Взгляд уперся в потолок, и казалось, что он не реагирует на происходящее вокруг. Илья настороженно посмотрел на молодого соседа, прислушался и, только когда Егор передвинул руку, выдохнул: «Слава богу, живой!».
- Ты чего не спишь? – помягче спросил Илья.
- Да так, задумался, - безучастно ответил Егор.
- Похоже, вообще не спал?
- Не спал.
«Что-то не так с этим юнцом», - думал, умываясь, Илья.
После утренней сдачи крови на анализы, позавтракав Илья предложил Егору:
- Давай прогуляемся.
- Куда? Мы же пристегнуты, - удивился он, указывая на железные стойки.
- Просто протопчемся, - указал Илья на коридор.
Они вышли из палаты, катя перед собой свои гравицапы.
- Давно ты здесь? – начал разговор Илья.
- Четвертый месяц.
- Сколько курсов химии уже получил?
- Восьмого жду.
- Восьмого? – удивился Илья не столько назначенному количеству курсов химиотерапии для Егора, сколько слову «жду». – Разве последующий курс назначается не на двадцать первый день после предыдущего? – неуверенно спросил Илья.
- Наверное, у меня все по-другому…
Они все ходили и ходили по длинному коридору отделения, а Егор вот уже больше часа рассказывал свою историю.
…Жил-был молодой москвич Егор. Обычный среднестатический парень с «Юго-западной». Закончил школу. Поступил в Бауманское училище. На третьем курсе встретил свою ненаглядную. Закрутилась любовь на радость себе и на зависть друзьям. Ребята взяли и поженились.
Болезнь подкрадывалась медленно, неожиданно. Вцепилась в тело и разлилась мерзким потопом по всему организму, безжалостно вздувая вокруг лимфоузлы. Илья из разговоров с такими же больными знал, что болезнь приобретает разные формы и сугубо индивидуальна. Но чтобы так – по всему телу?!.. Еще не слышал. Он, скорее, позвал Егора отвлечься. Никак нельзя было оставлять юношу в таком состоянии. Когда человек замыкается в себе, от него можно ожидать самого непредсказуемого. Илья уже по себе знал: в больнице главное – не оставаться подолгу наедине с собой. Свихнешься!
-… Сначала на Каширку определили, - продолжал свой рас-сказ Егорка.
Первоначальное лечение в онкологическом центре ничего не дало. Анализы отправили в какой-то институт в Санкт-Петербурге. Потом были еще клиники, еще лечение. Но никакого эффекта. Год лечения ничего не дал. «Пересадка костного мозга», «облучение» - Илья поражался, как ловко, со знанием ветерана клиник и болезней управляется этот юнец с подобной жуткой терминологией.
- Теперь в этой больнице уж который месяц анализы сдаю. Все чего-то ждут, смотрят показатели крови. А вчера доктор на беседу пригласил, - грустно подвел свой рассказ Егор к главному. Три месяца его просвечивали, просматривали и выверяли. Взяли не один грамм крови на анализ, отщипнули не один кусочек плоти на биопсию. Собрав всю информацию о пациенте, консилиум принял решение применить ударную дозу основного препарата химиотерапии.
Лечащий Егора врач не стал обманывать, честно признался, что доза будет во много раз увеличенной. Организм юнца хоть и молодой, но врачи до конца не знают, справится ли он с подобной нагрузкой. И что Егор должен осознать, что его сердце может и не выдержать. Ему дали сутки на раздумье. Он замкнулся. Перестал реагировать на навещавших его родственников. Илье даже показалось, что Егор своей отрешенно-стью от них тем самым их же и обвинял в своей болезни. «Может быть, поэтому он согласился поговорить со мной? Потому что я не родственник», - думалось Илье.
- Сегодня надо решение принимать, - закончил Егор.
- Сложно все это. Я тоже второй год по врачам беснуюсь. Но, знаешь, когда сюда попал, понял, что оказался именно там, где нужно. Профессионалам надо доверять и верить. Пусть теперь хоть лошадиную дозу назначают, буду соглашаться, - спокойно, уверенным тоном высказал свое мнение Илья.
Они остановились у окна. О болезнях говорить больше не хотелось. Выглянуло солнышко. На деревьях еще оставались редкие листочки, не желавшие мириться с надвигающейся зимой.
- Осень заканчивается, - сменил тему Илья, - жаль. Люблю я эту сухую холодную осень.
- А я новое пальто купил…- словно сам себе произнес Егор.
Илья взглянул на этого юношу. Что-то сжалось внутри и неведомыми ниточками задергало глаза, вдруг наполнившиеся слезами.
- Пошли обратно, - как можно более ровным голосом позвал Илья своего спутника в палату.
«Да что же происходит такое?!! - в отчаянии гонял Илья в го-лове внезапно прорвавшееся негодование. – Молодые мальчишки, добром, и нагрешить-то по жизни не успели, а загибаются! В отделении из шестидесяти больных только три-четыре старика! За что вот так наотмашь лупит судьба этих юнцов?!! Чем и кого они успели провинить?!! Больше половины отделения - еще даже не ступившие в свою вторую половину жизни женщины. Им бы детей рожать и рожать, а они уже вытравлены не одним курсом этой химии! За что?!!» - негодовал Илья.
«А Егор – почти ровесник с моим Алексеем! – испугался вдруг Илья. – Нельзя! Не подобает Провидению отыгрываться на юнцах. Пусть на мне. Мне уже почти сорок пять. Я что-то видел в этой жизни, чем-то успел побаловаться, за что-то могу быть и наказан».
Илья не находил себе места. Брал в руки книгу – не читалось. Включал телевизор – не смотрелось. Ложился – и тоже не лежалось. Взяв из тумбочки припрятанную пачку сигарет, покатил свою железяку к лифту. Добравшись до курилки, попытался сфокусировать взгляд на чем угодно, только не на Останкинской телебашне, прикурил.
- Леху уже полтора месяца не видел, - выдохнул вслух сигаретный дым Илья.
* * *
24 сентября 1987 года, буквально через несколько дней после избрания в сельский райком комсомола, у Ильи родился его первенец – сын Алексей. Илья к тому времени был уже два года как женат. Брак этот случился абсурдно, был нелогичен, недолог и не заслуживает какой-либо части нашего повествования. Но у Ильи родился сын. Замечательное событие! Возьмите любого юношу или уже мужчину, посмотрите, как он горд и счастлив, что у него именно сын! Он видит в новорожденном свое отображение. Воспитывает мальчика по своему образу и подобию и радуется, что его фамилия будет продолжена.
Илья никогда не понимал и не принимал этого постулата. Чем отличается счастье и гордость при появлении сына от счастья и гордости за рождение дочери? Вы, что, делите на большую и меньшую эту самую любовь? Да, кому-то больше по душе мальчики, а кому-то девочки. Но как можно устанавливать какую-то градацию между собственными чадами? Не зависимо от пола, будь то мальчик или девочка, это ВАША плоть от плоти, кровь от крови, ВАШ ребенок! И никогда никто и ничем не докажет обратного!
Илья, еще не в полной мере осознавая всю событийность рождения первенца, был счастлив. Он тут же оформил отпуск, вернулся в городскую квартиру и начал обустраивать место для младенца. Достал привезенные из загранкомандировки новенькие детские одежки. Купил ванночку для купания, детскую кроватку и с интересом перебирал достаточно скудный в то время ассортимент детских игрушек в «Детском мире». Часами наблюдал за тем, как возится, кряхтит и иной раз попукивает этот новенький человечек. Перебирал в голове десятки имен, но никак не мог подобрать одно, главное для сына.
То ли двадцатитрехлетний Илья был еще не искушен в житейском опыте, то ли просто не был уверен в себе, но он отчаянно боялся брать малыша на руки. Он мог часами гулять с ним, качать в кроватке ночи напролет. Но какая-то внутренняя боязнь навредить, сделать больно малышу, упорно тормозила Илью при купании или пеленании. И только после того, как лежавший рядом на диване карапуз, сжимая в сильных руках погремушку, ясно и прямо взглянув отцу в глаза, четко произнес: «Агу!» - боязливый трепет пропал. Это первое «агу», произнесенное Алешкой, его первое озвученное мнение, развеяло всю неуверенность, и Илья подхватил младенца на руки.
Сын рос. Перемешивая в себе каши, соки и детское питание, через год он, как и полагается, пошел. Случайные сопли и простуды четко убедили его, что болеть – это плохо, а вид шприца вызывал взрыв искреннего детского возмущения с причитаниями и, конечно же, звонким ревом.
Илья обожал наблюдать за этим карапузом. Его первые шаги, первые слова казались личными достижениями. Упертый мальчуган наотрез отказывался открывать рот во время кормления, и Илье приходилось выворачиваться наизнанку, придумывая все новые и новые фокусы. Нашелся даже самый любимый для Алеши фокус – зажигание отцом спичек. Он так удивленно и добротно распахивал рот во время вспышки спички, что туда умещалась самая полная ложка каши. А иногда и две. Главное, чтобы спичка подольше горела.
С малых лет Алексей был непокорной личностью. Огромных трудов стоило уложить его спать днем на тихий час. А когда в воспитательных целях приходилось повышать голос и даже шлепать его, этот независимый попугайчик гордо, совершенно без слез, заявлял, качая пальчиком перед носом отца:
- Нельзя меня маленького бить!
Эх, малыш! Ты и до сих пор, видя несправедливость, бурно пускаешься в словесные разборки с близкими. Хотя и стал, казалось бы, на двадцать лет старше, но пока все еще не понимаешь начала начал всех замечаний и подсказок, пусть порой и резких, в твою сторону. Когда же ты научишься находить причину, прежде чем пускаться в отстаивание своей правоты?.. Близкие и родные любят тебя - поэтому они и волнуются, переживают и указывают тебе. И как же они, не пропуская твоих успехов и замыслов, гордятся твоим существованием! Как переживают, пытаясь подстраховать тебя от первых падений в детстве до первых разочарований в любви!..
…Еще через год Илья с заботой отводил Алешку в детский садик по утрам и, как всегда задержавшись на комсомольской работе, несся вечером за ним, одевая и забирая его под привычный ворчливый аккомпанемент: «Вы опять последний!».
К тому времени Илью перевели обратно в обком. В сельском районе сменился руководитель. Симпатизирующий Илье и в шутку прозванный им «своим крестным отцом» Валерий Алексеевич ушел на повышение и переехал в город. Во главе сельского района встал его протеже. У Ильи не сложились отношения с этим человеком. Это был самодовольный выскочка, мнивший себя местным царьком, обладающим, по его разумению, почетным правом карать и одаривать.
Илья не терпел чванства и доморощенного уродства местного князька и сам запросился обратно в Город. Сергей, первый секретарь обкома комсомола Автономии на ту пору, поддержал просьбу Ильи. Он не понаслышке знал капризный нрав нового районного руководителя и понимающе вернул Илью в обком. Должность заведующего отделом, пусть и не такая перспективная после работы первым секретарем райкома, согласно иерархии должностей, вполне устроила Илью. Главное, он снова жил в Городе. Привычный асфальт под ногами, привычная легкая обувь вместо щедро облепленных грязью сапог. Утренний моцион до детского сада и вечерние прогулки с сыном. Забавные вопросы и катание с горки с любимым карапузом.
Общение с Алексеем прервалось внезапно. Вернувшись в Город после двух лет работы в сельском районе, Илья окончательно пришел к логике развода. Снял квартиру в глухом микрорайоне Города. Как всегда, много работал и старался выкраивать время для общения с сыном. Но, так уж зачастую заведено, мать Алексея совместно со своими родственниками глубокомысленно решила оградить его от «пагубного воздействия» отца. Почему-то они сначала откровенно скрывали сына, а затем попросту вышли замуж и увезли Алексея в другой город на постоянное местожительства.
Илья не понимал и не соглашался с подобным положением дел. Сын – его, он – отец Алексея; это невозможно заменить ничем: ни «нелюбовью» со стороны, ни «обязанностями новой семьи», ни просто тупой женской ревностью. Илья начал поиски сына. На прямые вопросы к бывшим родственникам он получал откровенное вранье в ответ. Часовые посиделки у их дома не приносили результатов: Алексея даже не выводили гулять. Выяснив, откуда родом новый супруг матери Алеши, Илья метнулся в соседнюю область. Тщетно. Ее новый муж был военным и после окончания училища получил рас-пределение в какую-то воинскую часть, информация о которой для Ильи оказалась вовсе закрытой.
Время неумолимо шло. Илья больше года ничего не знал о сыне. Но как всегда помог «Его Величество Случай». Случайно увидев прогуливающуюся с кавалером родственницу бывшей жены, Илья откровенно и терпеливо дождался окончания их романтического свидания и незаметно, сидя в машине, проследил путь ее кавалера. Юноша перепугался строго взгляда и напористого вида Ильи. Приняв его, наверное, за бандита, трепетный юноша выдал нашему герою наиважнейшую информацию: в каком именно городе теперь живет его сын! Дальнейшее было делом техники. Подключив знакомства своей матери в сфере образования, подняв на уши паспортный стол маленького, богом забытого городка, Илья добыл-таки заветный адрес!
Первой, не выдержав, метнулась в далекий город мама Ильи. Она нашла внука, сумела договориться о том, чтобы его пусть изредка, пусть только на каникулы отпускали к бабушке в Москву.
Долгожданное общение восстановилось. Как только Алексей оказывался в руках бабули, Илья появлялся рядом, стараясь лишний раз догладить, доприжать, досоветовать, наговориться. Илье было так приятно, что его сын тянется к нему, а бабуля Света стала для Алексея и бабушкой, и старшим другом. Повзрослев, Алексей твердо решил жить с семьей отца. В четырнадцать лет, без особых формальностей случилось то, чего мать Ильи и он сам с неожиданной поддержкой супруги готовили много лет. Постепенно, не давя на подростковое сознание юнца, просто отдавая ему свою заботу, преданность и ис-кренность, взрослые сумели показать ребенку, что его любят и ждут. Не сразу все устроилось. Быт и устои новой семьи отца давались Алексею непросто. Порой со скандалами, порой с эмоциями и подростковым максимализмом Алексей все больше и больше становился неотъемлемой частью большой, многогранной семьи нашего героя Ильи.
Сейчас Алексей уже не школьник. Он с честью, без вмешательства отца закончил университет в Нижнем Новгороде, самостоятельно пошел получать второе образование в Высшей школе экономики и работает по новой специальности. На предложение отца выбрать город, в котором он начнет свою трудовую биографию, Алексей выбрал, конечно же, Москву. Кто знает, куда приведут житейские волны этого юношу?.. Но пока ему нравится то, что он делает. Пусть так и будет!
* * *
В курилке медсестра проговорилась, что ее коллега упала в обморок от испарений той дозы препарата, которую она готовила для Егора.
- Даже вытяжка не помогла, - озабоченно говорила медсестра. По прерывистому дыму от сигареты Илья заметил, как дрожат ее пальцы. Егор был самым младшим из больных отделения химиотерапии. За этого юнца со сложной формой болезни переживали, казалось, все.
- Знаешь, всего лет пять доктора научились лечить эти болезни. Раньше мы работали, в основном, «на вынос». А сейчас все просто боятся за Егорку, - пояснила сестра.
- Говорят, главное, чтобы сердце выдержало, - поддержал разговор Илья.
- Вторые сутки все покажут, - выдохнула сестра.
Илья вернулся в палату. Он решил любыми способами от-влечь Егора от тревожных мыслей. Нельзя было даже на минуту оставлять его наедине с самим собой. Он начал буквально забалтывать молодого соседа. Закутки памяти вспомнили самые невероятные истории. Илья сыпал анекдотами и тащил юношу за собой в буфет, постоять рядом в курилке, обсудить погоду, в конце концов.
Не знаю, с чем можно, да и нужно ли, сравнить тот день и час, когда медсестра принесла в палату пластиковую емкость с препаратом для Егора.
- Ложись, миленький, я тебя подключу, - попыталась улыбнуться она.
То ли от неестественного цвета обычно желтого основного препарата химии, то ли от чересчур ласкового тона медицинской сестры Илью буквально передернуло. Чтобы никак не выдать свои эмоции, он вышел в коридор, пока медсестра не закончила и не вышла из палаты.
- По времени так же, двенадцать часов? – справился Илья о сроках введения лекарства.
Сестра ничего не ответила, просто кивнула. Следом за ней неожиданно вышел из палаты Егор. Словно приговоренный, он с надеждой на исполнение последнего желания предложил, нет, скорее попросил Илью:
- Пойдем, походим?
- Пойдем, - не смог не поддержать Илья.
Когда в тебя вводят препарат, передвигаться можно. Инфузомат сам отсчитывает, когда и сколько миллиграмм вводить в твое тело. Они, как и днем, ходили по коридорам, сидели у окна и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Сам того не ожидая, Илья своим участием, своей улыбкой стал для Егорки своего рода поддержкой. Эти двенадцать часов, пока вводили препарат, он ни на шаг не отходил от Ильи, все спрашивая и спрашивая обо всем на свете и …
И только глубокой ночью, когда емкость с препаратом непомерной концентрации иссякла и дежурная медсестра отключила ее от инфузомата, вымотанный и морально, и физически Илья предложил:
- Давай поспим. Завтра будет новый день…
* * *
Последние дни, проведенные в сельском районе, тянулись для Ильи бесконечно медленно. Он уже знал о своем спасительном переводе в обком. Потихоньку «подчищал хвосты» по делам, а вечерами уезжал на границу района. Там, на холме рослее дерево, у которого в одиночестве проводил немало минут Илья. С этого места были видны огни большого города. Пусть и второго по величине в Автономии, но это были огни города, а не деревни. Два года, проведенные на селе, не смогли погасить дух истинного урбаниста. Он так и не смог освоить местный национальный язык, так и не приспособился к здешнему укладу жизни.
Но осознавал Илья другое, приобретенное. Отсюда, находясь на расстоянии от Города, он стал разбираться в хитросплетениях власти, познал многие невидимые нюансы ее составляющей, приобрел богатейший опыт общения с людьми любого калибра, перестал побаиваться и верить в недосягаемость сильных мира сего. А встречи с настоящими трудягами, будь то простой механизатор, отвечающий за свой трактор, или председатель колхоза, порой с четырех утра на своем горбу тянувший непростое хозяйство, стали для Ильи более важными и ценными, нежели приезд столичного начальника или выступление дежурного активиста на партхозактиве.
Илья приобрел опыт. Те достижения, которые иногда ставили ему в вину из-за недалекости или боязни начальников, ценились простыми людьми. Илья получил главное - уважение. Пусть не хвалили с трибун, но ценили и помнили те, для которых он организовывал, выбивал, продвигал, и те, кому он давал возможность реализовать себя или хотя бы только изменить жизнь к лучшему. Будто в подтверждение, они всплыли в его памяти.
…Школьник, прикованный к инвалидной коляске, которому Илья поручил постоянную фотосъемку пионеров для комсомольских билетов. Мальчик увлекался фотографией. Семья жила бедно: большая часть доходов уходила на лечение сына-инвалида. И пусть не большие, но честно заработанные самим пацаном деньги значительно пополнили копилку родителей. Но главное-то заключалось в том, что парень, занимающийся теперь любимым делом, начал улыбаться.
…Илья вспомнил стайку ребят, после службы в армии не нашедших себя на гражданке и откровенно начавших спиваться, которым он предложил под крылом райкома комсомола возглавить секции в только что созданном «Молодежной центре». Толпы мальчишек и девчонок пошли к этим ребятам.
…А какие ребята подобрались в самом райкоме комсомола! За два года Илья сменил всех, кому безынтересна была работа с молодежью. вытащил из глубинки сельского учителя Нину, которая с таким напором принялась за дело, что в районных школах действительно вспомнили о комсомоле не только ради перехода пионеров на ступеньку выше и дежурных отчетных собраниях. С ее приходом заведующий района стал заикаться при упоминании комсомола в школах, где он привык к главенству своей персоны.
…Светланка, правдами и неправдами сагитированная в райком из всесильного и всеблатного управления районной торговли. Эта дивчина сумела навести такой идеальный порядок в учете и бухгалтерии райкома, что даже самые лютые инспекторы отправлялись восвояси после проверок.
…Халил, буквально вырванный с боями из рук председателя колхоза, возомнившего себя всемогущим. Впервые в одной из деревень района было организовано строительство сельского молодежного жилого комплекса. Халил носился на своем мотоцикле по огромному району, выбивая кирпич, доски, гвозди для строительства, сам учил молодых строителей правильно смешивать цемент и выводить углы кирпичной кладки.
…Антонина, ведающая вопросами сельской молодежи. Вот уж где уместны слова из песни «И в снег, и в бурю»! Эта невысокая юная девушка могла пешком, невзирая на сломавшийся рейсовый автобус, пройти километры бездорожья, только чтобы успеть на комсомольское собрание в дальний колхоз.
…Димка, этот еще не оперившийся юнец, придя из армии, взвалил на себя всю досуговую работу с молодежью района. Впервые руководимый им «Молодежный центр» стал приносить деньги в казну райкома. И это были неплохие деньги! Однажды на совещании в обкоме финансисты всерьез предложили перевести возглавляемую Ильей районную организацию в число доноров самой Автономной комсомольской организации!
…Жаль было только Сашку, второго секретаря райкома и вездесущего зама Ильи. Волевым решением партийного руководства района он был отправлен в дальний совхоз укреплять партийную организацию…
…Вспомнил он и юбилей районной комсомольской организации. Когда на стадионе райцентра сумел собрать на празднование почти всю молодежь района! Как приходилось убеждать местное начальство, руководителей колхозов и совхозов выделить транспорт и привезти на юбилей молодой народ даже из самых отдаленных и глухих деревень! И как потихоньку, боясь публично признать успехи Ильи, а скорее, опасаясь вызвать недовольство нового руководителя района, шептали по углам: «А у комсомольцев-то как здорово все получилось! Не было еще масштабнее мероприятий в районе!» И только руководство местной милиции во главе с начальником, не особо вникающим в закулисные интриги, Виктором Ивановичем, открыто признало на одном из совещаний, что впервые при таком скоплении молодежи не было замечено ни одного пьяного и не зафиксировано ни одной драки. А иначе и не могло быть. Если человеку интересно, если он чувствует себя звеном единого целого, ему не до водки и просто некогда тратить время на глупое выяснение «у кого кулак ширше да крепче».
…По сей день 29 октября Илья достает сохраненный комсомольский значок. Иногда надевает его, а иногда нет. Но в этот день маленький значок всегда лежит на самом видном месте или бережно перебирается в руках, когда Илья перезванивается с прежними друзьями с поздравлениями в честь дня Комсомола, словно маленькое, но весомое доказательство боевого комсомольского задора.
* * *
- Как там Егор? – спросил зашедший попрощаться Илья у медсестер. Второй курс химиотерапии позади. Курс был чуть облегченный, поэтому прошел без особых осложнений. Несколько дней, проведенных в изоляции после падения показателей крови, прошли как-то незаметно быстро. Матушка принесла Илье в палату компьютер, и он сутками напролет блуждал по просторам Интернета.
Появилась небольшая слабость при движении и неприятный привкус во рту. Но это было терпимо. Илья не особенно зацикливался на этом. Он рвался в материнский дом. Жена обещала завтра привезти его младшего Ваньку. Он дико соскучился по детям. Впереди была целая неделя до следующего третьего курса лечения. Он улыбался. Он ждал звонкого приветствия Ваньки «Папа!» и его прыжка на свою грудь.
- Оклемался Егорка, в одноместной палате с агранулоцитозом валяется. Скоро тоже на побывку домой отпустим, - весело ответила дежурная медсестра.