В июле 1959 года, вскоре после того, как исполнилось мне двадцать лет, стал работать непосредственно в шахте. На подземном транспорте самой известной в городе шахты № 3-3-бис.
Для молодого человека работа под землей полна романтики и открытий. Все необычно для восприятия, многокилометровые выработки, возведенные упорным трудом многих поколений, по сути дела, са¬мыми простыми инструментами: топором, лопатой, кувалдой и кайлом.
Впечатляют массивные бетонные своды электродепо, под которыми забываешь о громадном горном давлении и ощущаешь себя здесь в полной безопасности.
Тогда мне казалось, что самый дружный и сплоченный коллектив на шахте — это трудовой коллектив участка подземного транспорта. Впрочем, так и по сию пору считаю, просто, в дополнение к этому, с годами понял, что для каждого рабочего человека дорог его коллек¬ив, в котором он трудится...
По праздникам, когда на шахте проходит торжественный митинг по поводу очередной знаменательной даты, в коллективе внутришахтного транспорта проходит собственное собрание. Потому что здесь свой довольно большой коллектив, более трехсот человек и к тому же на общем шахтном мероприятии для всех желающих просто нет возможности присутствовать.
На торжественное собрание люди идут как на праздник, с женами и мужьями. За столом с легким вином ведутся задушевные разговоры, не обходится без песен и танцев...
Дружные коллективы на ВШТ представляли отдельные службы: машинистов электровозов, механизаторов, служба по ремонту путевого хозяйства. Кстати, в службе по ремонту путевого хозяйства, помимо непосредственного восстановления подземных железнодорожных путей, происходило трудовое перевоспитание провинившихся. Со всей шахты прогульщиков и пьяниц на месяц-два направляли сюда для исправления. Здесь, под строгим наблюдением замначальника транспорта по ремонту путевого хозяйства Александра Ивановича Гебеля, происходило перевоспитание нарушителей трудовой и производственной дисциплины.
Сам, будучи добросовестным работником, Александр Иванович имел талант руководителя. Под его началом сформировался коллектив профессионалов - путейцев. А работа здесь, надо признать, трудоемкая, требующая определенных навыков при укладке рельсовых путей, поддержании в порядке многокилометровых выработок.
Острые на язык шахтеры называли эту службу «штрафбатом Гебеля». И надо отметить, что редко кто из провинившихся попадал сюда дважды. Отчасти из-за специфики работы. К примеру: очистить за смену двадцатиметровую водосточную канаву от ила и грязи лопатой на холодной вентиляционной струе, стоя порой по колено в воде. И вскоре провинившийся слезно просил вернуть его назад, в его родной забой!
Случился и со мной по молодости казус, за который было бы вполне справедливо определить в этот «штрафбат». Накануне очередного Дня шахтера в числе других передовиков дали и мне премию. Небольшое материальное вознаграждение, но, главное, зачитали в праздничном приказе. Представляете, что это значит для молодого человека, когда его имя зачитывают в праздничном приказе на многолюдном собрании? Какое чувство гордости за то, что и тебя отметили!
Чем не повод для торжества? Дома вместе с двумя закадычными друзьями с нашей улицы решили обмыть премию. Купили ни много, ни мало — целых три «огнетушителя»! Так тогда именовали семисотпятидесятиграммовые бутылки красного крепленого вина под названием «Солнцедар», на лексиконе выпивох именовался "огнетушителем". Вино, возможно, не столь крепкое, но ведь объем же! И все это мы стоически выпили.
А затем, как и планировали, пошли на танцы. Как добрались до танцевальной площадки Дворца культуры имени Артема, помню смутно. И то, что не пустили нас на танцплощадку, еще припоминаю. Но затем сознание начисто вырубилось. До тех пор, пока, как в том фильме «С легким паром», не пришло оригинальное решение улечься спать на ступеньках городского драмтеатра. Хотя, в принципе, не лишено смысла: ступеньки лестницы широкие, а ночи в августе теплые. И мне в белой рубашке вполне даже было комфортно расположиться на одной из ступенек этой самой лестницы.
Как проблеск сознания, вижу склонившегося надо мной Александра Ивановича, который тормошит за плечо:
- Виктор, а ну вставай! Пойдешь с нами?
Оказывается, торжественное городское собрание в честь Дня шахтера завершилось и участники торжества расходятся по домам, осторожно обходят меня, «отдыхающего» на ступеньках. Вот таким обра¬зом Гебель вместе со своей супругой и наткнулись на меня.
В очередной раз мое сознание вернулось после тяжелого, бредового сна-забытья. Очнувшись, с трудом соображаю: «Наверное, около шести часов утра». За окном в предрассветных сумерках колышутся ветви. Мучительно пытаюсь сообразить, что же это за кустарник такой за окном? Потому что надеюсь, если узнаю, что это яблоня, смородина или что другое, то сразу станет понятно, где же нахожусь.
Преодолевая мучительную боль в голове, осторожно приподнимаюсь на посте-ли. Затем рискую встать на ноги. Кажется, что пол под ногами заходил из стороны в сторону, однако равновесие удалось удержать.
Доковыляв к окну, вижу, что нахожусь где-то на третьем-четвертом этаже, а ветки принадлежат тополю! Вот те раз, где же это я?
От мучительных размышлений голова еще больше раскалывается. Хорошо, что в этот момент из соседней комнаты вышел заспанный Александр Иванович, которого разбудило мое кряхтение. Так вот у кого в гостях я нахожусь! Как же неудобно и стыдно!
— Ну что, несчастный! Уже проспался? Рано тебе идти домой, поспи или просто полежи еще часок-другой.
— Нет, пойду! Мать, наверное, потеряла, беспокоится...
— Что ж, раз беспокоишься о матери, то надо идти. Но давай-ка я тебя, пожалуй, опохмелю.
И достает хозяин из холодильника бутылку шоколадного ликера. Налил в рюмки, а я даже смотреть не могу на этот ликер. Но Александр Иванович убедил:
— Все же сегодня праздник — День шахтера! Давай мы его с тобой с самого утра и отметим! Надеюсь, что теперь это пойдет на пользу. Иначе... попадешь ко мне в «штрафбат»!
Выпили по рюмочке, и стала голова моя успокаиваться, тверже на ногах стою.
Побрел я по пустынному утреннему городу на свою Комсомольскую улицу. Едва до двери дома дотронулся, мать распахнула ее, словно всю ночь дежурила в ожидании меня.
Когда снял свою белоснежную рубашку, то ужаснулся, до чего она со спины была черной!
А в «штрафбат Гебеля» за всю работу на шахте я так и не попал, потому что та ночь на всю мою жизнь стала для меня хорошим уроком!