Ясным июльским днем в Индийском океане, клипер « Голубчик», несмотря на порядочную качку, шел под всеми своими парусами, узлов по шести, семи, прямиком на Батавию. Еще бы! После, почти месячного перехода, всем скорее хотелось берега, а он обещал быть не скучным. Вахтенный офицер, молодой мичман Трофимов, только что заступивший на вахту, наблюдал за убиркой на судне. Как и все, он был окрылен новыми надеждами и мечтами, но не забывал смотреть на горизонт, ведь вокруг – Индийский океан, того и гляди покажется штормовое облако, и…
Матросы в этот раз, как-то особенно усердно чистили судно. Мыли, терли, скоблили, везде, где только мог проникнуть голик, швабра, или зоркий глаз старшего офицера. А Николай Николаевич, эта «заноза», как прозвали матросы своего старшего офицера, метался по всему кораблю, и заглядывал, в каждый…нет, не угол, в каждую щель, и если находил, что она не «блестит как его кольцо», то мог разнести не хуже любого боцмана. Это кольцо Николая Николаевича, было неким стандартом чистоты на корабле. Но однажды с ним произошла забавная история: как-то во время очередной убирки, один матрос чистил медные поручни, он их тер около часа, посмотрел – вроде чисто. Но тут мимо проходил «заноза», и, остановившись около поручней, он долго на них смотрел.
-это ты называешь чисто?! Неожиданно выпалил старший офицер, так неожиданно, что матроса дернуло.
- точно так, ваше превосходительство, час тер, ответил он.
- чтоб эти поручни, сейчас были такие же, как мое кольцо! Вскричал Николай Николаевич.
- я думал оно у вас золотое, совершенно спокойно ответил тот. Старший офицер такого «хамства» не потерпел, и заехал матросику в зубы. А убирка на корабле, подходила к своему концу, палуба блестела в лучах утреннего солнца, все медные части горели огнем, все было вымыто, выскоблено, и на верхней палубе, и в машине. Даже «заноза» не нашел к чему придраться, и правда, пора уже успокоится. Скоро уж восемь часов, а значит – подъем флага. И примерно за пятнадцать минут до восьми, все офицеры вышли на мостик, еле шканцы, все в белых кителях, надежно вымытыми руками прачек. Вот вышел, привецтвуя всех офицеров и капитан – Сергей Федорович, плотный человек лет тридцати шести. Это называли «Надежным» или «Правильным» капитаном. Действительно, он был хорошим человеком, и бравым офицером, но у него был один грех – он плохо знал штурманскую часть, и был, как говорится «В руках у штурмана». Но сам штурман – Степан Ильич, этот служака лет этак за пятьдесят, всячески старался помочь капитану, и прощал ему его «Неведение». Осталось две минуты до восьми, все офицеры торжественно выстроились на шканцах, матросы стали во фронт. Сигнальщик, стороживший время, сказал «Бить», когда последняя пищика упала на дно часов. Колокол пробил восемь ударов. Начался судовой день. После того как флаг, и гюйс были подняты, офицеры рапортовали капитану о благополучии доверенных им дел. После этого, матросы были разведены по работам, а все офицеры спустились в кают-компанию, где уж были поданы чай, свежие булки, масло, и даже графинчик с коньяком. Сегодня здесь царило особенное оживление, еще бы! Впереди Батавия! Хватит этого Индийского океана, с его адской качкой, и проклятыми «Мокрыми вахтами». Все с радостью смотрят вперед, ведь дальше – тропики! Это прекрасное время, когда вахта кажется приятной, а мысли становятся возвышенными. Слава Богу, от адмирала, чей корабль их сопровождал, приказаний не было, тем более, он позавчера сменил курс, и клипер шел сам. А в кают-компании, все офицеры, набросились с расспросами на молодого мичмана Трофимова, которому довелось побывать в Батавии, будучи адмиральским вестовым.
- Мадера… начал он, это господа красота, там и рестораны, гостиницы отличные, ну…сказал он, хитро подмигивая, и дамы я вам скажу ничего.
- а парки там есть? Спросил доктор. А доктор же – Игорь Федорович, славился тем, что всегда проводил время , как он говорил «с достоинством», в парке или в театре.
- парки, я вам скажу отличные, отвечал ему мичман, особливо вечером. И пока Трофимов ублажал публику рассказами, то наверху шла работа. Каждому матросу было дано дело: кто-то красил борта, другой вязал мат, еще кто-то скоблил шлюпку, еле аккуратно укладывал снасти бухтами (кругами). Но каждый, занимаясь работой, насвистывал какой-нибудь мотивчик, который напоминал о далекой родине. Вскоре в одиннадцать часов раздался свисток, и команда боцмана «окончить все работы», а также призыв в еде и водке. После того, как выпил по чарке, палубу застелили брезентом и матросы-артельщики вынесли большие баки со щами, и моряки сев по 7-8 человек к артелю, вооружившись ложками, начали, есть щи, заедая размоченными сухарями. После еды, палубу убрали, и с 12 до 2 часов матросы могут отдыхать. И, когда все были готовы вздремнуть, раздался крик вахтенного офицера:
- за капитаном послать! Не прошло и минуты, как широко зевнув, на мостик поднялся капитан.
- мичман, в чем дело? Лениво спросил он, как видимо оторванный от сна.
- Сергей Федорович…Ваше превосходительство , запинаясь, говорил молодой офицер, показывая на два корабля, видневшихся впереди. Капитан, не очень довольный таким ответом, выхватил у мичмана бинокль. Посмотрел: ну два корабля, ну русские, и…
- мать чесная! Неожиданно выпалил он, убирая от глаз бинокль, да это ж адмирал! Хоте нет, продолжил он, снова смотря вдаль, это его два сопровождающих корвета.
- ваше превосходительство! Крикнул сигнальщик, с кораблей отдали приказ: « лечь в дрейф, и дожидаться пока они подойдут». А капитан, молча стоял на мостике не шевелясь, лишь нервно теребя свои усы.
- Сергей Федорович! Снова крикнул сигнальщик.
- к черту! Огрызнулся капитан, и снова смотрел в даль. Но действительно, нельзя, же так вечно стоять! И он передал приказ вахтенному офицеру, а тот боцману. И вскоре раздался свисток, и боцман хотел было крикнуть «пошел все наверх!», но незачем, все стоят наверху, внимательно наблюдая за адмиральскими кораблями. Не прошло и двадцати минут, как клипер «голубчик» уже лежал в дрейфе. Корабли адмирала тоже не отставали, и подойдя к клиперу, отдали якоря, и спустили паруса. Вскоре, с адмиральских кораблей потребовали, чтобы Сергей Федорович, явился к ним на борт. Капитан, понял бы все, и без всяких приказов. И, через несколько минут, стоял, на палубе наблюдая, как спускают баркас.
- никак адмирал пожаловал, говорили между собой матросы.
- а отчего это ни видно егойного корабля? Спросил молодой матросик. Эго слова заставили всех задуматься: и, правда, адмирал обычно плавал на своем корабле «Петре», а сейчас рядом с ними стояли, лишь его сопровождающие корветы.
-знаете братцы, сказал, нарушая тишину, старый, баковой матрос Иван щербов, от адмирала всего можно ждать, особливо от этого. И все, без исключения согласились, вспомнив при этом, как этот же адмирал – лакрицкий Максим Петрович, специально дал им карту, с неуказанными на ней опасными рифами. Слава богу, вахтенный офицер, вовремя их заметил, хотя при обходе их, судно подвергалось большой опасности. После, адмирал объяснил, что это была проверка, и они выдержали ее «молодцами». Каждому члену экипажа, он дал прибавку к жаловании. Но с таким адмиралом, всегда приходилось быть на стороже. Капитан, одеты в свой белый китель, стоял возле борта, и выкуривал уже четвертую папиросу. «снова этот адмирал, вроде ушел, уж сколько его не было, а тут нате вам! Явился!» думал Сергей Федорович, хотя его, как и остальных смущало отсуцтвие адмиральского корабля. Но, баркас уже спущен, и капитан, сел в него с видом человека, который шел на смертный бой. Через двадцать минут, он уже был на корвете, и шел прямиком к капитанской каюте. Остановившись возле двери, он тяжело вздохнул, но, выпрямился, и постучал.
- входите. Послышался голос. И капитан, вошел. В каюте было темновато. В глубине каюты, повернувшись к капитану спиной, стоял человек, и ворошил на столе какие-то бумаги.
- честь имею явиться, ваше высокопревосходительство! Громко сказал Сергей Федорович, прикладывая руку к козырьку фуражки. Человек, обернулся, и недоуменно посмотрел на капитана.
- отчего вы меня так величаете? Спросил он. И только сейчас наш капитан увидел, что погоны, у его собеседника капитанские.
- а… а где адмирал? Растеряно спросил Сергей Федорович.
- его здесь нет. Коротко ответил человек. Но, продолжил он, как вас звать?
- Сергей Федорович
- а я, Сергей Максимов, с усмешкой сказал молодой капитан и продолжил. Как вы видите, адмирала с нами нет, у него,… честно говоря, я и сам не знаю что у него за дела, но после того как мы вас оставили одних, адмирал сказал что дальше пойдет сам, и просил передать вам вот это письмо. Закончил он, и протянул капитану конверт, без печатей, и надписей. У Сергея Федоровича, не то, что камень, гора с плеч свалилась. Слава богу, не адмирал! Он забрал конверт.
- сейчас прочитать? Спросил он.
- да, ответил Максимов, и, открыв конверт, капитан прочел письмо следующего содержания:
« уважаемый Сергей Федорович! Спешу вам, как офицеру русского флота сообщить, что эскадра, под командованьем капитана Бакченко Кирилла Николаевича, взбунтовалась. Причина бунта неизвестна, но местонахождение кораблей я, примерно знаю. Один из кораблей этой эскадры, отказался бунтовать, и ушел от них. Один из моих Стрежевых кораблей, заметил это судно. Они все нам рассказали. В эскадре сейчас 4 корабля, одно 25 пушечное, три остальных 30 пушечные. Все кажется бриги. Судьба капитана, не известна. Я не хочу подымать шум, и воспользуюсь теми силами, коими я располагаю, чтобы подавить бунт. Но, на моем корабле, находится мой сын, так как я вас хорошо знаю, то прошу за ним присмотреть. Как только вы прейдете в Батавию, найдите губернатора, и передайте ему моего сына. Адмирал русского флота - Лакрицкий Максим Петрович.
- и я вас прошу, на щет бунта, никому не говорить, серьезно заявил Максимов.
- конечно, как можно.
- ну, капитан, рад был знакомству, Егор – это сын адмирала, уже наверху. Сказал Сергей Максимов. И, попрощавшись, Сергей Федорович, вышел из комнаты.
Когда капитан вышел на палубу, то увидел, стоящего около штурвала стройного, двенадцатилетнего парня.
- ты значит Егор? Спросил капитан, подходя к нему.
- точно так, по матроски ответил тот, а вы, наверное, Сергей Федорович? Мне отец про вас много рассказывал, закончил он, пожимая капитану руку. «Ишь ты» подумал капитан, и они пошли к баркасу. Через час, все офицеры, и матросы на «голубчике», узнали приятную весть: адмирала нету. А его корветы, вскоре скрылись из виду. Конечно, об бунте капитан умолчал. Зато новому пассажиру, все были рады. Егору выделили неплохую каюту, и даже хотели пристроить вестового, но он отказался. Вечерело,… солнце медленно катилось к горизонту, и свет заката, озарил палубу. Качка становилась все меньшей, а ветер не был ледяным, что означало, близость тропиков. Матросы, стоя на баке, обсуждали разные темы, но главной , конечно, был «пассажир».
- слыхал я братцы, что это сын Лакрицкого, говорил Щербов.
- чай баловень, точно вам говорю. Послышался голос, Григория, таково же старого матроса, как и Щербов. В роскошах, небось, живет.
- отчего сразу баловень? Протестовал Щербов, у него ж отец-адмирал, небось, спуску не дает.
- то-то, братец ты мой, спуску то может и не дает, а коли у него, приверженности к морю нет, а его отец, на судно отдать хочет, то это брат не порядок. Рассуждал Григорий. Да ладно, чего загадывать, увидим еще, что у него за душа. Закончил он, и, набив свою трубчонку табаком, закурил. На следуйщее утро работы была в разгаре, на палубе то и дело слышались песни. Молодой матрос Петр Нилов, уже полчаса красил борт, краски уже было мало.
- слышишь брат, у тебя краски не будет? Спросил он, моряка, который тоже красил, неподалеку.
- бери, ответил тот, подавая небольшое ведерко. Но представьте себе удивление Петра, когда он увидел лицо двенадцатилетнего юнца.
- ты чего здесь делаешь? Недоуменно спросил он, узнав в «юнце» адмиральского сына.
- борт крашу, совершенно спокойно ответил тот. Чуть подумав, Петр пожал плечами, и продолжил работу. Вскоре раздалась команда «окончить все работы». После этого палубу застелили брезентом, и на нее вынесли баки со щами. И к всеобщему удивлению Егор ел жирные щи вместе со всеми, хотя мог пить чай, и есть свежие булки в кают-компании. Но главная новость ждала всех, после обеда. Полдень… тихое, и спокойное время для всех на судне. Многие офицеры спят, доктор, уже в который раз чинит свои часы, которые по слухам, выиграл в карты. Мичман Трофимов, пишет письмо, для своей Танечки, этой стройной, красивой, брюнетки, из Петербурга. Капитан, сидя на диване, в кают-компании, читает газеты, или книги, дымя шикарной сигарой. А старший офицер, запершись на замок, в своей каюте, рисует уже двадцать пятую картину. На верху, тоже тихо. Старший офицер, медленно шагает по мостику. Многие матросы спят, а те, что по хозяйственнее, справляют свою одежду.
- как по мне братцы, то лучше здесь, на палубе с вами, чем одному, в красивой каюте. Сказал Егор.
- а скажи, отчего ты здесь? Тебе ж быдто, по положению с нами и быть не надо вовсе. С интересом, спросил Григорий.
- а кто я, по-вашему?! Вспыхнул Егор. Избалованная мамзеля, или настоящий мущина.Григорий, как и все, были удивлены таким резким ответом.
- знаешь брат, что я тебе скажу? Проговорил Григорий, после паузы.
- что из меня хороший матрос выйдет, предугадывая его мысли, ответил Егор.
- да нет, из тебя хороший человек выйдет, нету в тебе того форцу, что в людях, твоего сорту бывает. Все притихли, размышляя над словами старого моряка.
- ни знаю, как вы братцы, а я сосну, нарушив молчание. Сказал Григорий. Вскоре, все заснули, и на корабле, на все лады, слышался храп, 160 матросов. А Егор же, спустился на нижнюю палубу – в кубрик, и, размышляя, над словами моряка заснул. Егор проснулся, от удара лбом о палубу. «шторм» сразу подумал он, и поднявшись, увидел десятка два матросиков, которые молча лежали возле переборки, в глазах у них светился ужас, кто-то читал молитвы. Эти моряки первогодки, которые пережевали свой первый шторм, свое «крещение». Егор, уже не первый раз бывал в шторме, и он почти не боялся, но ему стало жалко, этих «матросиков».
- не робей братцы! Весело крикнул он, и они, видя это молодое, и веселое лицо, невольно улыбались, и страх не так терзал их души. А шторм, был порядочный. Все вокруг было свинцово темным, океан казалось, кипел, так много было пены, огромные волны, то и дело перекатывались через клипер. И, кажется, вот, вот поглотят это судно, кажущееся ничтожной скорлупкой, на безбрежной глади океана.
- ну, штурма братцы! То и дело слышались голоса матросов. Еще одна огромная волна, опустилась на корабль.
- Господи! Послышался отчаянный крик.
- не робей братцы! Вдруг послышался совсем молодой голосок, который перекричал всех. И на бак пришел, весь мокрый, но довольный Егор, в зюйдвестке, и дождевике.
- фу! Ну, льет, прям как из ведра! Весело проговорил он. И все, глядя на него, улыбнулись, и светлее и легче стало на душе, и, правда, что-то забавное было в нем.
- ты чего, здесь ходишь, ай смоет в окиян! Заметил кто-то, весьма сердито.
- не смоет братцы! Весело ответил Егор, и пошел дальше, подбадривая всех по пути.
- рулевые! Держать по курсу! Послышался крик капитана.
- есть! Держим! Тут же ответили рулевые. А на мостике, кроме капитана, стояли вахтенный и старший офицеры, а также штурман.
- Сергей Федорович! Кажется ветер сильнее, доложил штурман капитану.
- согласен, проговорил капитан, и взяв рупор отдал приказ: поставить бизань, и фока-стаксель! Живо ребята! Не копайся! И матросы, залезая на мачты, начали свое трудное, морское дело. Раскачиваясь на мачтах, на высоте более 60 метров, они ставили штормовые паруса. Но вот, рядом с ними прошел Егор, весело всем крича:
- не робей братцы! Штурма, так штурма! И они, залезая по вантам, затянули песню. А когда капитан увидел, как этот «юнец» поддерживает команду, то был очень удивлен, но еще больше был удивлен тем, что шторма он не боялся.
- господа, сказал он, обращаясь, к стоящим на мостике, я никогда такого не видал, и показал на Егора.
- небось с отцом плавал, привык уж, с усмешкой сказал штурман. И все с ним согласились. Вот таким, господа, и должен быть матрос, закончил Степан Ильич, и пошел проверить компас, и барометр. Ветер все крепче дул в снастях, волны стали еще яростнее, но теперь не было слышно отчаянных криков, теперь по всему кораблю дружно разносилась песня, и порой казалось, что она куда сильнее грома с небес. Теперь даже первогодки вышли наверх , и когда услышали песню, воспряли духом, и присоединились ко всем. На бак подошел боцман, и, увидев там адмиральского «сынка», громко крикнул:
- что ты здесь, мол, делаешь, мамзеля ты этакая, чай в окиян смоет! Потом за тебя получай! А Егор, выслушав реплику боцмана, к всеобщему удивлению, обругал его, как говорят, от палубы, и до трюма. Боцман, так и остался стоять с раскрытым ртом, а Егор пошел на ют, уходя он слышал дружный смех матросов.
- ну что там, Степан Ильич? Спрашивали его офицеры, видя, что штурман возвращается в добром расположении духа.
- все очень даже хорошо-с, барометр шибко подымается, скоро штурме конец! Весело проговорил он.
- слышите господа, команда уже песни поет. Сказал старший офицер.
- Никак Егор, начал, ответил капитан усмехаясь, « слава богу, команда в порядке, в такой шторм, они вообще обычно говорит одевать белые рубахи.» с облегчением подумал Сергей Федорович. Скоро стало ясно, что штурман был прав в своих ращетах, так как шторм, начинал стихать. Волны не были столь большими, а ветер дул не с прежней яростью. Команда таким переменам была особенно рада, кое-где уже слышались разговоры, и даже шутки. Мичман, которому повезло стоять эту вахту, стоял на мостике, кутаясь в свой дождевик. Он уже во второй раз переживал шторм, но его не покидало благоговейное ощущение трепета перед стихией. Еще целый час, подумал он, но увидев огни впереди, поднес к глазам бинокль. Некоторое время он всматривался вдаль, но вот, он резко убрал от глаз бинокль, и, сдерживая прилив радости, стремглав помчался к карте. Минут пять, он изучал ее в штурманской рубке. Вскоре он поднялся на мостик, снова глянул вперед, и весело закричал:
- господа! Впереди Батавия! Все офицеры, резко обернулись, и посмотрели сначала на мичмана, а потом на видневшиеся впереди скопление огней.
- точно так, господа это Фуншал, подтвердил штурман, после того как сверился с картой. Не прошло и десяти минут, как новость, о том, что желанный берег впереди, разнеслась по клиперу. И все матросы, смотрели вперед, с радостью и мечтами, то и дело слышались возгласы:
- наконец- то братцы!
- добрались! И, подгоняемый штормовым ветром корабль, несся навстречу Батавии, чем ближе они подходили, тем лучше становилась погода. Через пять с половиной часов, шторм почти успокоился, а еще через час клипер входил в порт острова Батавии, вскоре он спустил паруса, и бросил якорь. Раним утром они прибыли сюда, солнце медленно поднималось, и пробуждало, большой зеленый остров, скоро люди выйдут из своих хижин, и начнут заниматься повсегдневными работами. Возле острова, стоял не только «Голубчик», там так же находился большой русский военный корабль, и представьте себе удивление людей на клипере, когда они узнали в нем судно адмирала. Старший офицер, сегодня был особенно придирчив, и постарался сделать так, чтобы их корабль, блистал ярче его кольца. Все матросы, и офицеры были взволнованы неожиданным появлением адмирала. Ясное дело, он устроит смотр, и серьезный. Однако, вскоре, сигнальщик передал приказ с «Петра», адмирал требует, чтобы капитан явился к нему. Сергей Федорович, ожидая баркас, выкурил, на сей раз, не четыре, а двенадцать папирос, и сильно волнуясь, сел в него. Чем ближе они подплывали к «Петру», тем больше волновался капитан. Вскоре, он поднялся на борт, и увидел довольно хорошо одетого матроса, как видимо вестового.
- адмирал ожидает вас на мостике. Сказал он, и ушел. И, Сергей Федорович выпрямившись, отважно ринулся на мостик. Поднявшись, он увидел адмирала, стоящего к нему спиной. Капитан подошел ближе.
- честь имею явиться, ваше высокопревосходительство! Громко сказал он, прикладывая дрожащую руку к козырьку фуражки.
- здравствуйте, Сергей Федорович, спокойно и серьезно, ответил адмирал поворачиваясь. Я позвал вас, в связи с делом… ведь вы получили письмо? Спросил он.
- точно так. Коротко ответил капитан, и адмирал продолжил.
- я хотел у вас спросить, вы слышали, когда ни - будь, о капитане Бакчено Сергее Николаевиче? Помните, у него произошел бунт.
- вроде бы нет, не слышал, ответил, капитан, немного подумав.
- так, и я не слышал, сказал, адмирал, широко улыбаясь. Они, некоторое время, молча, смотрели друг на друга, а потом оба громко рассмеялись.
- это очередная ваша шутка? Спросил Сергей Федорович.
- проверка, капитан, проверка, поправил его адмирал. и вскоре выяснилось, что этот бунт, Адмирал выдумал, для того, чтобы проверить, сможет ли капитан не разболтать, столь тайную информацию. Хотя, также и для того, чтобы лишний раз, «нагрузить» Сергея Федоровича, лишними тревогами и беспокойствами. Они говорил около часа, капитан рассказал о том, как прошло плавание, как вытерпели шторм и.т.д.
- а хороший у вас сын, шторма вообще не боится, мало того, команду подбадривает. Сменив тему, сказал капитан.
- он у меня молодец, улыбаясь, говорил адмирал, ну я его к вам на время отослал, что бы попробовал, как это без отца плавать. Можно было увидеть, как он гордился своим Егором. Вскоре, капитан вернулся, а с ним и адмирал, осмотрев корабль, он остался доволен. А каждому матросу, и офицеру, дал деньжонок, поверх зарплаты. Поблагодарил всех за службу, и собирался уходить, но ему, особливо матросы, поблагодарили за сына, который так им помог, в столь тяжелые минуты. Адмирал, не ожидал таких похвал, ему даже стало неловко. Они будут на Мадере, около месяца, и он, разрешил Егору все это время побыть на клипере. Вскоре он уже отчалил, и благополучно добрался до «Петра».
Тишина, волшебная тропическая ночь, очаровала всех вахтенных матросов. На острове редко мелькают огоньки домов, или костров. Вахтенный офицер, изо всех сил старается не заснуть, и ходит взад вперед по мостику. Старший офицер, стоя тоже на мостике, пишет очередную картину.
- ночь, на Батавии, тихо сказал он, и принялся за работу. Колокол пробил половину одиннадцати. Вахтенные матросы, собравшись на баке, обступили кружком Егора, и слушали очередную историю.
- ну братцы, теперь мы в тропиках, я вам скажу места здесь красивейшие, душе, так и хочется взлететь птицей, в эти наполненные красотой, и гармонией места, а мы сейчас в Батавии, сказал он, показывая в сторону острова. Тут, я вам скажу места красивейшие, зелени море, и хорошо так пройтись с утра, подышать этим свежим воздухом, и… было сказал он, но умолк.
- ну, так чего? Спросил его кто-то.
- и, мне так хорошо, здесь, с вами братцы, вот здесь на баке, сидеть и рассказывать разные истории, терпеть штормы, видать разные земли, и просто быть рядом с вами. Он некоторое время молчал, но потом продолжил:
- гостиницы тут, вот какие есть… и все его слушали, даже обруганный боцман. Вскоре Егор окончил свой рассказ, и просто смотрел на океан. Пробило одиннадцать часов, смена вахты. Порядочно уставший вахтенный офицер, быстро сдал вахту, пошел в кают-компанию, выпил чаю, и быстро раздевшись, улегся спать, предвкушая завтрашний отдых на берегу. Снова вахтенные на месте, на острове погас последний огонек, тишина…