Миша бухал два дня. Наконец, надоело. Да и водка кончилась. Время к пяти – конец рабочего дня. Мыться надо. Разделся он – и в душ. А я пошел уголь в котлы подбрасывать и давление посмотреть. Вернулся минут через пять. Шумит вода в душе. Миша от удовольствия постанывает да покряхтывает. Хорошо мужику!
Внезапно звуки стали совсем другими. Как будто человека гоняют по тесной душевой: глухие удары, стоны, мокрое тело бьется о стены… Я насторожился: никак в душе двое! Но кто? И, главное, - когда успели проскочить в котельную? Наверное, я просто не видел, подбрасывая уголь. Гремит деревянная решетка, будто ее выворачивают, раздается сдавленный стон:
- Сука!
Точно – в душе двое. И, скорее всего, этот второй – мужик. Жуткая догадка приходит на ум: неужели Миша голубой?! А что, многие сейчас меняют сексуальную ориентацию. Вон, в Нидерландах разрешили мужикам сочетаться браком. И ничего, живут.
После временного затишья грохот и стоны усилились и мне стало жаль Мишу: видно, партнер его – садист и извращенец.
- А-а! – вскрикивает Миша, и мне хочется ворваться в душевую, вытащить душегуба-партнера и дать ему, как следует. Любовь любовью, но во всем должна быть мера! Но великое мое смущение и природная тактичность не позволяют сделать этого. Пусть как хотят, так и любят. Моя хата с краю.
Наконец в душе все стихло. Послышалось довольное ворчание, и Миша распахнул дверь. Волосы на голове торчат в разные стороны, лицо довольное, умиротворенное.
- Ты с кем там? – испуганно промямлил я, пытаясь заглянуть за широкую спину слесаря.
Миша удивленно глядит на меня непорочными глазами.
- Кого ты там материл? И что за грохот и стоны?
- Да мыло из рук выпадало! Руки-то трясутся! – ответил он, одеваясь.
И Миша ушел, позабыв, как всегда, мочалку на столе.