Ещё с утра Степаныч вышел в парк. Несмотря на праздничный день и прекрасную погоду, в душе ветерана покоилась тоска: первый год, когда к заветной скамейке на 9 мая никто не подошёл из знакомых фронтовых друзей.
Около полудня пошло оживление: в офицерских парадных мундирах, бренча медалями и орденами, прохаживались участники войны (кто с цветочками в руке, кто с внуками или правнуками); оживлённо беседовали бывшие партизанки и санитарки; детишек вывели в белых рубашках для увеселения публики песнями, танцами, стихами, вручением цветов ветеранам; иногда можно было увидеть нынешних защитников отечества, отпущенных в увольнение и попивавших нечто втихую; вывезли лотки с разной газированной водой, пивом, фруктами и наборами конфет; где-то слышалась музыка.
А Степаныч по-прежнему сидел один... Костюм, лежавший к смерти, он не надевал, да и медалей-то у рядового - раз-два и обчёлся. Солдат сидел, но не вспоминал военные годы, перестал думать и о фронтовиках, по инерции пусто глядя на прохожих, впрочем, и его...
-Батя, у тебя можно присесть? - послышался молодой голос.
Степаныч от неожиданности вздрогнул, обернулся. За ним стояли двое парней лет восемнадцати. Старик давно перестал бояться чего-либо в этой жизни, однако, наслушавшись во дворе от старушек разговоров о современных детях, относился с осторожностью к молодёжи.
-Свободно здесь, - кивнул Степаныч и подумал: "Пусть сидят, не тронут днём; но и я никуда не пойду".
А ребята тем временем присели, никого не остерегаясь, извлекли литровую бутылку водки, кусок хлеба с колбасой и спросили:
-Батя, а стаканчика нет у тебя?
-Не ношу, сынки.
-А, может быть, газета завалялась - из неё бы сделали тару.
-Увы, и этого нет
-Придётся с горла, - вздохнул один.
В дальнейшем ребята не беспокоили Степаныча. Пропустив по пару глотков и слегка закусив, весело рассказывали различные истории и анекдоты, вставляя в разговор всё больше мата-перемата.
Степаныч же, особо не вслушиваясь к хмелеющим голосам, по-прежнему бездумно смотрел на прибывающих в парке. Уже вовсю слышались пение детей, какие-то поздравления ветеранам, всё чаще неуверенными походками проходили мужчины и молодёжь.
-Батя, чего скучаешь? - Один из парней, бритоголовый, тронул Степаныча за руку.
-Да вот... гляжу на людей, - ответил старик, не оборачиваясь к ребятам.
-А ты что, не воевал?
-Воевал.
-А если воевал, то почему здесь сидишь? Это же твой праздник! - не унимался бритый.
-Не знаю.
-Денег нет праздновать? Эх! На, дед, за победу выпей. Нам и так хватило. - Парень подал бутылку, в которой водки было ещё со стакан.
-Нет, не буду, - отказался Степаныч на словах, но не в душе.
-Бери. Твой праздник. Дёрни за погибших, - настаивал бритый и поставил бутылку перед ветераном. Затем взял друга за рукав: - Пойдём, Коля, засиделись.
Друзья встали и, тяжело пошатываясь, побрели к выходу парка.
Степаныч посмотрел на оставленный парнями "подарок" и решил: "А почему бы и не "дёрнуть"? Всё-таки мой праздник! Правда, с горлышка, без закуски, тёплую давно не пил". Старик поднял бутылку, оценил количество содержимого, мотнул головой: "Многовато", - и маленькими глотками выпил всё. Оглядевшись, не решился бросить тару в кусты, а культурно поставил возле скамейки.
Неожиданно перед ним возник мальчуган лет восьми, присел и сказал:
-День Победы.
-Да, внучок, День Победы, - кивнул Степаныч.
-Вот День Победы. - Мальчик подошёл к бутылке, взял её и протянул старику.
Только теперь Степаныч обратил внимание на этикетку: "Водка "День Победы".
"Надо же, придумали", - вздохнул он, поставил бутылку на место и медленно пошёл домой.