Не знаю почему, но в гостинице места нашлись сразу. Это выглядело странно и необычно, если учитывать незавидный статус любого перегонщика, который вообще нигде никому никогда нахрен не нужен, совершенно не интересен и, по общему убеждению, абсолютно бесполезен, как погремушка для взрослого. И сходство с этой игрушкой вполне определённое: шума, суеты, колготы, вдобавок всевозможных просьб – слишком много, а толку – один пустой пшик! Нечего с перегонщика взять. Сущность его, по большому счёту, весьма зловредная и почти паразитическая. Одни проблемы...
Необычность успеха с расселением состояла ещё и в том, что гостиничных мест просто обязано было иметься меньше обычного, так как экипажей прилетало и улетало невероятное количество. Стояла ранняя весна, когда из аэропорта Магдагачи в разные концы Якутии обычно развозились мороженые мясные туши на грузовых самолётах Ан-26 и Ан-12. Морозец позволял не сильно переживать по поводу кратковременного нахождения целых и располовиненных туш на перроне. В этот период ежегодно происходила замена «лежалых» продовольственных запасов на более свежую продукцию. Припоминаете «закрома Родины»?
Магдагачинский аэропорт служил своеобразной перевалочной базой и примером слаженного сотрудничества авиаторов и железнодорожников. По железной дороге в товарняках подвозилось мясные туши, разгружались, перевозились во временные склады, а уже оттуда – прямиком в самолёты. Гостиница в этот период напоминала гудящий улей. Лётчики прибывали, ждали и улетали с грузом. Бывало, что всю неделю выполняли рейсы только из Магдагачей, а случалось, что и месяцами работали только с этого направления. Сезонные перевозки. Когда закончится мясо, тогда подойдёт черёд перевозки ранних овощей-фруктов. Значит, Средняя Азия станет новой перевалочной базой, потом обязательно возникнет что-нибудь другое, третье, четвёртое... и так далее. Плановое хозяйство, устойчивые связи и отлаженный механизм, сбоя которого нельзя допустить ни в коем случае!
Так вот, когда мы каждое утречко понуро возвращались с нерадостным известием в гостиницу, понимая, что сегодняшний день пропал зазря и ни за понюх табаку, а завтрашний и послезавтрашний вполне могут стать его близнецами-братанами, вставал непростой вопрос с разрешением проблемы неожиданного и вовсе не желанного досуга. Мы мучительно пытались сообразить, чем ещё убить времечко, кроме давно опостылевших карт, домино, нардов, шахмат и обрыдшего шашечного «Чапаева», от которого сильно болели пальцы. С развлечениями сложилось не то чтобы туго, а совсем никак! Киношку можно было посмотреть в клубе, но только вечером, да и то не каждого дня. Фильмы знали наизусть и запросто могли цитировать. Телевизор... Впрочем, об этом уже с грустью упоминал. Подшивки газет, журналы и всякая подобная литературная дребедень в голову не лезла. Серьёзная книга в перегонке – зло! Никак не располагает перегонка к культурному отдыху и расслаблению.
А некультурно отдыхать было невозможно по той простой причине, что каждое утро приходилось тащиться в аэропорт, проходить медсанчасть на всякий случай, а потом – известная дорога на метео с предсказуемым исходом и знакомым путём назад... В общем, всё располагало к обломовщине, появлению преждевременных пролежней и постепенному превращению в свиноподобные существа. Все анекдоты давно иссякли, житейские истории тоже. Казалось, мы уже знаем друг о друге и родствениках до третьего колена включительно практически всё, если не больше. А погода обнахалилась до невозможности и не шептала ничего обнадёживающего, порождая страшное уныние и пессимизм. Деваться вроде бы совершенно некуда. Но, как оказалось, не всем.
В первый неудачный день мы выглядели ещё достаточно бодрыми, весёлыми и полными оптимистических надежд. Вернулись с метео, объявили технику и Игорю, что вылет перенесён на завтра, присели за столом и начали очень культурно отдыхать. «Чапаев» пока вполне устраивал, интересовал и приносил некоторое облегчение, если иметь в виду вялотекущее время. Игорь покрутился немного в комнате, попил вместе со всеми чайку, потом сказал, что пойдёт прогуляться. Никто ничего против не имел: сегодняшний день превратился в личное и свободное времяпрепровождение. В очередной раз оставшиеся пересмотрели списки заказанного, хотя они давно были зазубрены наизусть.
Дело в том, что из Хабаровска не принято было возвращаться налегке, впрочем, как и из любого другого города неякутского околотка. Снабжение и ассортимент везде отличаются, а ведь разнообразия страшно хочется всегда! Красная рыба, тихоокеанская селёдка, баночки с икрой, варёная колбаса, молдавский коньяк «Белый аист», который до якутских магазинов почему-то никогда не долетал, солёный папоротник... Да много того, что в наших местах днём с огнём не сыскать... Заказы имели абсолютно все. Соседи, сослуживцы, родственники дальние и ближние, начальники, которых никак нельзя обидеть и обойти вниманием... О себе приходилось думать в последнюю очередь и по остаточному принципу. Списки заказанной продукции обсуждались вслух, формируя общее количество чего-то конкретного, вроде штук баночек красной икры, бутылок коньяка или рыбин копчёного и солёного балыка. По мере обсуждения всегда приходила определённая ясность. Сначала – собрать общее количество, а потом уже делить согласно списков. Так гораздо легче и быстрее, чем если бы каждый покупал «тильки для сэбэ».
Любой член экипажа непременно имел список заказов. Иногда их было несколько. К примеру, мне из Сангара вручался нехилый перечень, а потом в довесок ещё и маганские начальники всучивали какие-нибудь просьбочки. А как отказать? Маган миновать невозможно – там проводилась предварительная подготовка к полёту, выдавались карты и сборники аэронавигационной информации, сдавались под роспись зачёты по правилам полётов в приграничном районе (обязаловка, пусть ты только вчера пролетел по этому маршруту). Ну, и апофеоз – душеспасительная беседа с милашкой-замполитом. Коротенько так и ненавязчиво, всего-то часика на полтора-два и вполне в духе святой инквизиции...
Рук у каждого перегонщика имелось, согласно законам природы, всего две, а встречать заказанное обещали далеко не всегда. Приходилось выкручиваться и изворачиваться, сортируя должности начальников и заказы по степени возможного вреда дальнейших последствий в случае невыполнения. Если денег на заказанное не выдавалось, вопрос решался проще: извините, но личных тугриков не хватило. Поиздержался в дороге и овёс оказался дороговатым. А если деньги вручались, тут уже было не так-то просто. Надо либо привозить, либо умудриться не истратить грошики на что-то другое. Соблазнов и непредвиденных расходов очень много. Перегонка – длинная и непредсказуемая штука! Возможно, кое в чём повторяюсь, но так уж получается, прошу пардона.
Правда, бывалые и опытные перегонщики, съевшие не одну собаку в этом трудноразрешимом деле, подсказали один грамотный вариант, когда можно «сохранить лицо» и ничего не привезти. Выглядит рацпредложение приблизительно так: никому не отказываешь, соглашаешься, киваешь, скрупулёзно и прилюдно записываешь, принимаешь финансы, пересчитываешь, тоже записываешь сумму напротив фамилии, обещаешь и почти клянёшься... А потом дома припрятываешь в укромное местечко списочек и непременно заворачиваешь в него выданные купюры...
Возвращаешься из перегонки и с чистой совестью «вертаешь взад» денежки, сокрушённо приговаривая с величайшим сожалением, что заказанного в наличии не оказалось. И сам в это свято веришь!... «Овцы», таким образом, целы, хотя «волки» по-прежнему голодны, но крыть им абсолютно нечем. Как проверить-то?... Припоминаю, что любая перегонка высасывала наличность со сверхзвуковой скоростью. Поэтому после неё приходилось туговато. Когда ещё аванс или получка? А чужие деньжата всегда «ляжку жгут», надо бы с ними поосторожнее. Поэтому лучше оставить дома... Опыт!
Вообще-то принято считать, что экипажу не зазорно по-соседски или по-дружески выдать некоторый, на первый взгляд, необременительный заказик на что угодно. Дефицит есть повсеместно, но везде совершенно неодинаковый. Где-то полно запчастей для любимого «железного коня» вроде глушителя или крышки капота, колёс в сборе и отдельно резины, где-то продают приличную радиоаппаратуру или предметы ширпотреба, а продукты – особая статья. Сами знаете, что даже в магазинчиках, расположенных в одном городишке по соседству, вполне может иметься ассортимент, абсолютно отличающийся по цене и качеству. Что уж тут говорить, когда речь заходит о далёких и больших городах, славящихся индивидуальной региональной продукцией и особым специфическим снабжением?
Перегонка – лишь один из видов авиационных работ. Какие заказы приходилось принимать, сколько и чего именно привозить, придётся рассказывать попутно и всё-таки слегка хронологически. Случались и курьёзы, и забавные случаи, и почти горе, когда, к примеру, неожиданно вдребезги разбился ящик заказанной водки. Никуда от этого не деться. Но всему своё время, иначе никогда не покину магдагачинскую гостиницу и тем более не доберусь до ленинградского профилактория, чтобы улететь в Якутск. Наверное, вы уже напрочь позабыли об этом, совершенно запутавшись в джунглях шальных воспоминаний.
… Когда Игорь вернулся, неизвестно, мы давно уже спали, внутренне готовясь к полёту. А наутро он поднялся и ушёл затемно, чтобы вместе с техником готовить матчасть...
Второй день полностью повторил первый, как под копирку. Игорь снова ушёл, узнав, что вылет в очередной раз переносится, а мы даже не успели толком поинтересоваться, где же он вчера был и что делал. Однако начали строить различные предположения, раздираемые диким любопытством. Честно говоря, варианты обсуждались примитивные, мужланские, скабрезные и вполне напрашивающиеся – от наличия знакомых или дальних родственников, что выглядело невероятным, учитывая, что об этом стало бы известно заранее, до внезапно возникшей взаимной симпатии с какой-нибудь хлебосольной вдовушкой. Только где и когда Игорь успел!?
Некоторая зависть присутствовала и свербила – всё-таки какое-никакое разнообразие, возможность нахождения в домашнем уюте и, конечно же, нестоловская пища. От общепитовской уже подташнивало, а переваривалась снедь слишком быстро. Буфетов не предусматривалось, а в магазинах, кроме консервов и хлеба, поживиться было абсолютно нечем. Да и консервы – на одно лицо и единственного пошиба: рыба в томате. Какая именно – не имело значения. Любая рыба в томате всегда превращается в заурядную кильку, как ни старайся сдабривать специями и пряностями. А грустный удел командированного, которым, по сути, является любой перегонщик, заботиться о пропитании заранее. Не успел – опоздал...
«Допросить» Инькова с особым пристрастием удалось только на третий безрадостный день, предвещающий очередную скукотищу. На недоумённый и даже возмущённый вопрос он ответил с какой-то виноватой и счастливой улыбкой: «Гулял...» – Такой расширенный ответ не только не удовлетворил интереса, а породил ещё большие подозрения, что Игорь чего-то не договаривает или нагло скрывает от сплочённого коллектива нечто важное. Мы твёрдо знали одно, а разубедить в обратном являлось трудной задачей: бездумно и вальяжно гулять в Магдагачах можно было только будучи страстным и закоренелым оптимистом-жизнелюбом или со страшного бодуна. Причём пришлось бы обязательно передвигаться очень неспешным шагом, дабы не переломать в рытвинах ноги. За глаза любому калеке хватило бы всего полутора часиков с ошеломляющим результатом досконального троекратного инспектирования всех достопримечательностей посёлочка, где асфальта не было и в помине, а этажность деревянных строений не превышала второго.
Основными «экспонатами» могли стать аэропорт, где совместно с гражданскими авиаторами базировались военные вертолётчики, да центральная улица, конечно же, носящая имя В. И. Ленина, одинокая трибуна перед зданием райкома и пара сломанных скамеечек в близлежащем грязном и неухоженном скверике. Всё это великолепие было исследовано на ознакомительной экскурсии до мельчайших подробностей. Причём в самый первый же день.
Однако мы, как оказалось, не учли ещё одного важного фактора, который даже не принимали во внимание. Что бы вы думали? Мы бы никогда сами не догадались. Магдагачинский железнодорожный вокзал. Честно говоря, вокзалом в общепринятом представлении данное сооружение не являлось. Тем не менее почти все провинциальные станции страны в то время имели подобный вид. Парочка платформ и три-четыре ветки запасных путей. Ничем особенным и грандиозным сооружение не отличалось от современных пригородных полустанков, где гурьбой заполошно высаживается с электричек разношёрстный, но очень схожий по перевозимому багажу и инвентарю десант дачников и садоводов-огородников.
Однако здесь, в Магдагачах, большая привокзальная площадь и огромное прилегающее пространство отдавалось под товарняки, которые отстаивались, разгружались, пересортировывались, а потом из них вновь формировались составы с различными пунктами конечного назначения. Присутствовало и локомотивное депо. Стоит ли говорить, что запах промасленных шпал, мазута, угля и многого другого, по которому можно безошибочно и с закрытыми глазами определить, что находишься именно на железной дороге, витал на многие сотни метров вширь от покосившегося деревянного здания вокзала?!
Загруженность Магдагачинского железнодорожного вокзала была очень большая. И значение станция имела невероятное, просто стратегическое и архиважное! Транзитные пассажирские поезда, транссибирская магистраль, перевалочная узловая и сортировочная станция, практически БАМ, требующий подвоза и обеспечения любыми грузами – всё это не давало скучать местному персоналу и жителям посёлка ни днём, ни ночью, ни летом, ни зимой. Как оказалось, Игорь Иньков тоже не скучал эти дни именно здесь, с видом праздного зеваки гуляя по просторам рельсовых переплетений, наслаждаясь видом пыхтящих локомотивов, работой тётенек, деловито постукивающих молотками под вагонами и успевая переговорить с обалдевшими пассажирами, оравой высыпающими на платформу, чтобы за время коротенькой остановочки разжиться чем-нибудь экзотическим. Правда, надеждам не суждено было сбыться. Ничего достойного внимания на обозримом пространстве не наблюдалось. Даже торговок с домашними пирожками и варёной курицей, не говоря уже о пиве или чём-нибудь покрепче. Не те были времена!
Честно сказать, Игорь несколько разочаровал и даже удивил. Вдовушку мы бы простили с дорогой душой. И вполне поняли такой фикус-пикус, но фортель с ежедневным однообразным многочасовым променадом по пыльным закоулкам паровозного депо был явно выше понимания. Пришлось слегка высмеять поведение инженера авиационной службы, по-дружески подтрунивая над «тёмной деревней» и устроив словесную экзекуцию. А заодно припомнить известный анекдот, когда мужики бросаются с вилами на паровоз, увидев впервые... Но Иньков совсем не впал в уныние. Он скромно, ничуть не обижаясь и по-простому рассказал, что как-то так сложилось его бытиё, что железную дорогу и весь сопутствующий антураж за всю жизнь (а было ему под сороковник или даже слегка за) довелось созерцать от силы пару раз. Очень давно. В отпуск из Якутии никуда ездить не пришлось – родственников на «Большой Земле» не имелось, а курорты и санатории не прельщали. Мечта осталась с самого детства или юности – побывать на железной дороге, вволю надышаться мазутом, насмотреться вдоволь на вагоны и поезда, наслушаться свиста паровозных гудков и перестука колёсных пар... Что тут скажешь? У каждого есть мечта, а если есть и возможность осуществить, то... Игорь признался, что по большому счёту напросился в перегонку именно из-за возможности побывать на железнодорожных станциях, а если удастся, то и свести знакомство с настоящим машинистом. Ни больше, ни меньше!
Это показалось несколько странным, учитывая, что железная дорога – вовсе не такая уж, на первый взгляд и в наше время, недоступная невидаль, на которую стоит таращиться в любой удобный момент. Есть и другие диковинки, заслуживающие внимания. Но надо было видеть счастливые глаза Игоря, чтобы понять: не всё так просто и однозначно. Припоминаю, что почти на каждом перелёте впоследствии, если выпадал случай, Игорь изыскивал способ улизнуть на железную дорогу. К тому же маршрут перегонки до Хабаровска проложен как раз вдоль неё. Нас это уже ничуть не удивляло, хотя кое-что даже я видел впервые. Например, как пассажирский состав на всех парах вползает внутрь горы, исчезает, а потом вновь показывается с другой стороны склона. Ветка проложена сквозь некоторые горушки, иначе протяжённость рельсовой дороги стала бы поистине фантастической...
Сколько времени, усилий и тонн взрывчатки потребовалось для этого, остаётся только представлять, ужасаться и удивляться. И вместе с тем торжествовать, радоваться и восхищаться человеком, победившим природу. Хотя вмешательство человека в естественные условия приводит, зачастую, к непредсказуемым катастрофическим последствиям. Достаточно вспомнить многострадальный Арал или искусственные водохранилища и навсегда затопленные деревни и сёла, в одночасье ставшие безвестными. Там некогда бурлила жизнь, а народ трудился и процветал, совершенно не подозревая о такой незавидной судьбинушке...
(продолжение следует)