В то утро мы с сыном решили совершить давно обещанный марш-бросок: доехать до Мги и вернуться на дачу пешком. Однако уже на мгинской платформе сын внезапно почувствовал себя плохо - живот, - со всем сопутствующими симптомами… В задумчивости сошел я к путям – по всем правилам, даже для военных, надо срочно возвращаться.
И тут мы увидели состав: на платфомах стояли танки – не особо новые, пушки, полевые кухни, защитного цвета автомашины «Уралы» с радиостанциями и каким-то другим оснащением. Между платформ в составе находились настоящие теплушки. Солдаты, облокотясь на брус, перекрывающий дверной проем, смотрели на нас. Локомотива не было – должно быть, меняли паровоз. Хотя какой теперь паровоз – тепловоз, конечно. С другой стороны, уже давно запретили ездить в теплушках… И не видел я их ни разу много-много лет.
Сын, забыв про болезнь, как завороженный пошел вперед, разглядывая военную технику. Может, впервые он видел ее так близко и реально.
Состав кончился; но сын продолжал идти вдоль путей, к военной дороге А-120. Я не решился остановить его. Довольно долго шли мы до «точки принятия решения» - теперь уже возвращаться неразумно. Медленно и пошатываясь от наступившей слабости, продвигался сын. Когда было совсем невмочь – отдыхал, упираясь руками в колени. Видимо, он правильно почувствовал: если сядет, встать и пойти ему будет очень трудно - если вообще возможно.
На одном из наших «привалов» мы услышали шум догонявшего поезда – не электрички. Пока развернулись к дороге, тепловоз – или паровоз? – уже скрылся в лесу. Мимо проносились те же платформы и теплушки. Солдаты весело махали нам - наверное, запомнили во Мге полусогнутого мальчишку.
Хорошо, если поезд шел из Петербурга. А если из Ленинграда? Ведь солдаты явно не знали, что линия фронта – через одну станцию впереди.
Фото: 1941 год.
fotosoyuz.ru