* * *
Этот странный человек (я бы сказал – подозрительный) своим появлением не на шутку растревожил моё воображение. Сначала послышались гулкие шаги внизу винтовой лестницы, потом лёгкое покашливание и даже непродолжительный нервный хохот. Взбирался незнакомец долго, потому как осторожно, по всей видимости из-за неоднородного освещения вдоль внутренних стен Маяка. Наконец разразился приступом кашля у сАмого входа в верхнее помещение башни.
Я сидел, заворожённо глядя на входившего посетителя, что-то в его облике раздражало и одновременно пугало, словно то была нагрянувшая ревизия или налоговая служба, которых бояться у меня, впрочем, вовсе не было оснований.
- Добрый вечер! Разрешите на огонёк, - начал вошедший.
- Пожалуйста, пожалуйста. Извините, что не встретил вас на лестнице. Давно отвык от гостей.
Снаружи бушевал шторм.
- А что, разве Маяк заброшенный?
- Вроде того. Навигация здесь бывает несколько месяцев в году, к тому же суда причаливают редко – исключительно завезти провизию и прочее необходимое в моём затворничестве. Пару раз среди зимы прилетает вертолёт. Вчера вообще телеграфная связь сломалась. А навестят меня только через месяц.
«Да, - мысленно добавил я. – Если аппарат не починят, то в подступающий зимний период и вовсе долго потом ждать помощи с материка».
- А почему вы здесь один?
- К сожалению, родные мои друг за другом покинули этот бренный мир: дед, отец, мать, сестра. А жена не выдержала и увезла ребёнка на Большую землю…
Давно я не был настолько многословен. Подумав так, я осознанно замолчал.
- Ой, я даже не представился. Зовут меня Чарльз Даркнесс. Можно просто Чарли.
Да, неестественная фамилия для посетившего Маяк (Darkness – темнота, мрак, тьма). На меня снова нахлынули сомнения, но я мужественно представился тоже:
- Моё имя - Роберт, или Робин.
Абсолютно не хотелось поддерживать беседу, я старался отнекиваться и «отдакиваться». Единственно, в чём заключалось моё гостеприимство, это в предложении согреться чаем или кофе. Приготовление угощения избавило меня от излишней разговорчивости. Почему-то я начал опасаться, что скажу что-нибудь лишнее.
Нежданный гость тем временем озирался по сторонам. Пока наконец не заметил, что дополнительная подсветка, установленная по окружности башни, имеет пару пробелов. Он указал мне на эти пустоты, я сказался на плохое самочувствие и предложил ему достать из шкафа лампы и поставить взамен перегоревших.
Но самочувствие действительно было неважным. Буквально на той неделе я легко залезал на самый бортик и подкручивал эти фонарики. Теперь даже слова нелегко мне давались, словно не хватало воздуха.
- Башня Маяка внутри напоминает то ли старинный замок, то ли склеп, - вдруг заявил Чарли.
- Да, просто ремонт порядочное время не делался.
Потом мы долго сидели молча. Я рассматривал его, а он изучал убранство этажа. И каждому казалось, что ему довелось общаться со странным человеком. Что-то было не так.
Стемнело окончательно – и я уложил гостя на нижнем этаже. Сам не сомкнул глаз.
Под утро я услышал такой громкий вскрик, словно он доносился не снизу, а совсем рядом. Я начал спускаться, Чарльз поднимался. Когда мы поравнялись, он возбуждённо сообщил, что только что видел моего брата лежащим под винтовой лестницей... с петлёй на шее. Но у меня никогда не было брата.
Я тоже испугался, и мы вместе спустились. Когда же я увидел собственное бездыханное тело, то кричать не мог. Силы окончательно оставили меня.
- Вы так бледны, - и Чарли в порыве дружеской помощи бросился ко мне, чтобы подхватить на всякий случай, но его руки прошли сквозь меня, обнимая пустоту.
- Что это? – опешил я, а в глазах Чарли застыл неописуемый ужас.
Как только гость справился с собой, он тут же перестал быть гостем и, забыв о рюкзаке, оставленном наверху, выскочил наружу и помчался в сторону моря, где ждала его яхта, на которой он приплыл на Мой Остров.
В беспомощном смятении я наблюдал в дверях за медленным продвижением яхты, покидающей меня и оставляющей одного в такой чудовищной ситуации. Потом я повернулся к подножию лестницы и долго стоял, поражённый видом своего двойника, словно сам был повинен в смерти человека, как если бы я кого-то собственными руками повесил на перилах лестницы или на корабельной рее, как пират какой-нибудь. Как будто пришёл час расплаты! Но я не убивал – и не самоубийца я.
С трудом поднявшись в свою комнату, я сел, положив руки на стол. Солнечный свет проникал через многочисленные оконца с юго-восточной стороны, оставляя яркие блики на каменном полу. В страхе я глядел на свои руки – они стали прозрачными, так что фактура стола полностью просматривалась под ними...
И тут я вспомнил. Неделю назад вне расписания прилетал вертолёт, двое в чёрных масках забрали жену и сына, которые безропотно проследовали в кабину вертолёта. Не могла же любимая жена сговориться против меня?
Оба мужчины вернулись за мной, скрутили мне руки и накинули верёвку на шею. Потом – провал в безвременье... Помню лишь странную эйфорию, охватившую целиком и перекрывшую болевые ощущения. Это было похоже на головокружительный полёт от самой макушки Маяка и спиралью вдоль винтовой лестницы – словно в глубокий тоннель. На яркую вспышку движения по тоннелю чудовищного аттракциона, когда тебя безудержно несёт вниз!
Но почему же я ощутил себя живым – после встречи с убийцами? Сначала я даже нормально касался предметов: передвигал стулья, поддерживал горение в камине, варил кофе... Но ведь не ел и не пил!
С этой проблемой доплёлся до полки с книгами, но нужную никак не мог вынуть: руки не слушались, став менее материальными, нежели книги. Силой воли я всё-таки достал книгу, сумел раскрыть и прочесть несколько мистических строк.
Итак, на девятый день мой задержавшийся здесь образ исчезнет. Они прилетали третьего числа. Сбиваясь со счёта, я определил, что получается одиннадцатое. Это завтра.
Тогда я включил свой старый диктофон и записал всё это для вас, то есть для тех, кто прибудет сюда в ближайшее время. Возможно, Чарли вернётся, к которому я начал испытывать дружескую симпатию. В любом случае, к сороковому дню люди здесь появятся.
Стемнело. Мой фантом заканчивает своё существование. Напоследок пишу на столе упавшим на него кусочком побелки: «Ваш Робин Крэзи». Вот и оправдалась моя фамилия: Krezy – почти что Crazy (значит – сумасшедший!).
11.11.11.
Фотография из Интернета.