Рассказ написан в жанре «фэнтези», но это лишь форма, и внимательный читатель легко узнает антураж и стоящие за героями тени исторических персонажей и эпох, сообразные с нашей «реальностью».
Глаза Войны.
Если слишком пристально вглядываться в Бездну, Бездна начнет смотреть на тебя.
Ф. Ницше.
Генерал Мило Севе, размеренно печатая шаг, спускался по пологому склону холма, привычно удерживая короткий «галидий» за рукоять. За его спиной, будто язычок адского пламени под порывами ветра, метался алый плащ. Ветер подул лишь недавно, с утра его не было и в помине, но к вечеру, как нередко случается на равнинах, он появился, внезапный, порывистый, злой. Позади генерала на некотором отдалении, но неотступно, следовал Симаре Винт – поседевший, морщинистый ветеран давным-давно ставший его адъютантом, слугой и нянькой - и пара телохранителей, а ещё дальше, намного дальше, раскинулся лагерь его поредевшей армии. Армии победительницы! Там суетно кипела жизнь, там слышались смех и стоны, там вспоминалась и обсуждалась недавняя битва, и то, как кто себя в ней вел. Всё это было там. Не здесь. Нет. На поле утреннего боя, к которому он приближался, не слышались голоса, смех, стоны, здесь царил совсем иной шум. Привычный, обыденный шум завершенного сражения: шорох крыльев, воронье карканье, да редкий, озлобленно-испуганный шакалий взвизг. Волков ещё не было. Они всегда появляются позже. Ночью…
И ещё здесь был запах. Нет! Смрад! Тяжелый, густой, отвратительно-липкий, почти вещественный – смрад изувеченной плоти. Генералу доводилось читать глупые сочинения так называемых писателей, где говорилось, о полях сражений пахнущих кровью и славой. Тщеславные глупцы никогда не видевшие и не нюхавшие войны и все свои представления, вынесшие с ратных игрищ так любимых плебсом! Они не знают - чем в действительности пахнут «равнины смерти». Дерьмом, они всегда пахнут дерьмом из развороченных внутренностей мертвецов… и тухлятиной. Да, этот запах неистребим.
Генерал внезапно остановился. Его адъютант, Симаре Винт подойдя к полководцу вплотную, тревожно огляделся по сторонам и незаметным движением приказал телохранителям приблизиться. Он никогда не понимал этой навязчивой потребности своего повелителя, раз за разом тянувшей того к полям отгремевших сражений.
У ног генерала, на земле - перепаханной и вздыбленной, будто по ней прошелся безумный страдник - раскинув окоченевшие руки, лежал юноша с незрячим взглядом карих глаз устремленных в небо. Его одежда была до того забрызгана грязью, что невозможно было узнать, даже на чьей стороне он сражался. А вот лицо - по нелепой прихоти судьбы - оставалось практически незапачканным. Юное, светлое, по-детски удивленно-наивное.
- Ваша светлость, - осторожно коснувшись плеча генерала, нерешительно проговорил Симаре, - может быть на сегодня достаточно? Ветер крепчает, слышите, как он зло воет? Может пора вернуться?
- Ты помнишь Шавэрийцев, Симаре? – отрешенно поинтересовался генерал, казалось, даже не расслышав встревоженного вопроса своего слуги.
- Жители древней Гиары, тех, которых разгромил четвертый триум? – незамедлительно откликнувшись, уточнил адъютант. – Конечно, - он нахмурился. - Старики рассказывали: они были славными солдатами, крепкими, беспощадными, но их вечная грызня между собой…
- У них была странная культура – будто говоря сам с собой, едва слышно прошептал генерал Севе. – Множество крошечных городов-государств постоянно враждующих; десятки народов ненавидящие друг-друга; язык – настолько несхожий, что зачастую им требовался переводчик для общения меж собой. Пантеон Шаверийцев был настолько велик, что включал в себя даже Богов ручьев и озер – и у каждого, свой! Разумеется, большинство Богов почитались лишь в местности, которой принадлежали, но был у них и общий пантеон. В него входило всего восемь Богов. Среди них был и Амего, бог сражений и битв, крови и жертвоприношений. Великий Бог, могущественный Бог, ужасный… В те времена, как рассказывают люди, Боги были куда как общительнее и нередко Их можно было встретить и в городах и домах обычных людей – дворцах и лачугах, всех Богов, даже Великих. Кроме Амего…
Амего всегда путешествовал, нигде не останавливаясь надолго, не задерживаясь, и повсюду его сопровождал пес. И звали того пса – Война. Много раз видели люди пса, бегущим позади своего хозяина, и каждый описывал его по-своему. Люди тщеславные уверяли, что Война являлся им в блеске славы и с триумфальным венком на голове. Люди скупые твердили, что Война это сияние богатства, и каждый его шаг оставляет россыпи золотые монеты. Люди наивные уверяли что Война – лишь тень, столь же бессмысленная сколь и ненужная. И лишь мудрецы видели истинный облик зверя: кровавая иссеченная плоть бессчетных мертвецов с торчащими наружу костями; шерсть, щетинившаяся осколками стальных клинков; хвостом Воине служили обрывки знамен и обломки аквил; а его когти – окостеневшие руки воинов.
- Да, - генерал задумчиво смолк. А когда заговорил вновь, его голос стал до того тихим, что лишь напрягая слух изо всех сил, Симаре смог расслышать обращенные к нему слова полководца. – Каждый видел Войну по-своему. Лишь в одном они сходились: очи зверя пылали как самые яркие маяки, будто вобрав в себя огненную ярость битв и страданий, будто стремясь испепелить каждого, на кого обращал свой взор многоликий зверь.
Он снова смолк. Но лишь на миг.
- Они все ошибались, - голос полководца окреп и обрел свою привычную властность. – Все! Глаза Войны это глаза мальчика. Вот этого мальчика – резким движением, будто вонзая клинок в тело врага, генерал Севе указал на распростертое у своих ног тело. – Его и бессчетных тысяч таких же, как и он. Глаза Войны пусты, в них нет ничего. Глаза Войны это взгляд Бездны…