Сразу и не сообразить, Маша оглядела через ограду красивые пожарные машины в боксах, и пошла дальше, искать вход для гражданских лиц. Прогулялась вдоль забора и обнаружила стеклянную будку КПП на первом этаже трехэтажного здания. А в будке – бравого молодца, который на вопрос как пройти к инспектору, ответил:
-- Не положено.
-- Но я же звонила и мне сказали, что в пятницу прием с четырех до пяти?
-- Так вы по частному?
-- Да.
-- Третий этаж.
На третьем этаже стояла абсолютная тишина, стояла как вода в ведре. Маша заглянула в первую дверь – никого. Только компьютеры с погасшими мониторами и шмотки на вешалке: куртка, плащ и дамская сумка. И ранние осенние сумерки в зарешеченном окне, сквозь раздвинутые жалюзи. Во вторую – то же самое, в третью – аналогично. А четвертая, последняя дверь была закрыта.
-- Але – тактично позвала Маша.
Даже эха не получилось – маленький коридор, негде родиться эху. Маше было тоскливо, мало того, что приемные час два раза в неделю, в среду – утром, а в пятницу – вечером, так еще казенные стены действовали на нее дико угнетающе.
Спустилась на второй этаж, заглянула в первую дверь и обнаружила за столом Чапаева. Худощавый дядька двухметрового роста, с непокорным чубом и пушистыми усами, лихо торчащими вверх. На плечах кителя красивые звезды, в которых Маша не разбиралась.
-- Вам кого? – дядька явно был удивлен.
-- Инспектора.
-- По какому вопросу?
-- По личному – Маша стеснялась.
-- Третий этаж.
-- А там никого нет.
-- Да?
-- Да.
-- Сходите на КПП, пусть дежурный вам инспектора вызовет по селектору – дядька снова уткнулся в бумажки.
Спустилась на первый этаж, в стеклянной будке – тишина и покой, и ни одного человека. Маша остро почувствовала себя запуганной идиоткой. Заглянула в коридор, отделанный светлыми пластиковыми панелями, и прислушалась – где-то играла тихая музыка, не разобрать. Голосов не слышно.
-- Простите, пожалуйста – произнесла она в пространство.
Здесь эхо было.
-- Кто-нибудь – она решила, что сейчас не выдержит и заплачет, но потом обругала себя тетерей, и вернулась к Чапаеву.
-- Извините?
-- Слушаю.
-- А там тоже никого.
-- Где? – Чапаев встал со стула – усы настороженно шевельнулись.
-- Внизу.
-- Пойдемте.
Внизу, на первом этаже, Чапаев оставил Машу стоять у стенки, а сам решительно прогулялся по коридору в левую сторону – никого. В правую – та же картина. Подошел к пульту, снял трубку и приказал:
-- Оксана? А ну-ка учебную тревогу!
А потом Маше:
-- Сейчас мы их найдем.
В этот момент въебало. Да так, что Машу сначала прижало к стене, а затем стало по ней размазывать. Испугалась она сильно, когда мимо, через пару секунд, под страшный вой сирены, побежали огромные пожарные в боевом облачении, на ходу нахлобучивая каски. Причем, появились они из ниоткуда. Промчалось два расчета по три человека в каждом, а Чапай за ними. Маша же осталась стоять у стенки, держась рукой за сердце. И непроизвольно икая.
Тут как раз дежурный материализовался из воздуха и сразу спросил, едва стих вой:
-- Это кто?!
-- А?
-- Кто, говорю, скомандовал?
-- Я не знаю – Маша решила, что сейчас ее будут бить.
Но дежурный ломанулся к тому же аппарату, связался с невидимой Оксаной и, теряя только что приобретенную материальность, произнес трагическим шепотом, обращаясь вообще:
-- Удалов!
Они поглядели с Машей друг на друга – дежурному было хуже.
А через некоторое время на КПП прибыли противопожарные бойцы с Чапаевым-Удаловым, выстроились вдоль противоположной Маше стены, и начался небольшой разбор полетов. Начался с дежурного.
-- Ты где был? – спросил Чапаев, зверски шевеля усами.
-- Тут – твердо ответил дежурный.
-- Где тут? – продолжал Чапай, накаляясь в синеву.
-- Да тут – стоял на своем дежурный.
-- Уволен, нахрен!
-- Да я…
-- Что?! Вы где все были?! Я вас спрашиваю?! – Чапаев испепелял народ взглядом.
Дежурный предпочел заткнуться, зато слово взял один из пожарных:
-- На местах!
-- Умный? – несколько неожиданно отреагировал на это Удалов – У меня один такой умный уже асфальт вдоль забора метет, хочешь к нему присоединиться? Не хочешь? Уволен нахрен!
Арамидноволокнистый строй колыхнулся к стене.
Маша стояла, ни жива, ни мертва, проклиная день и час, когда ввязалась с соседями в спор из-за огромного шкафа в общем коридоре и приперлась к неуловимому инспектору.
-- Так – продолжил Чапай, обводя дружину отеческим взором, который, как назло, в этот момент, остановился на бедной Маше:
-- А вам чего?
-- Я к инспектору – пискнула Машуня.
-- Ты – палец Чапая уперся в грудь дежурному – узнай.
-- Так это – дежурный потоптался на месте, а потом зачем-то отдал честь – инспектора сегодня до полчетвертого. Короткий же день. Предпраздничный.
-- Точно, – обрадовался Чапай – действительно, предпраздничный, вы, гражданочка, – он смотрел на Машу сверху, как с пожарной каланчи – в понедельник приходите, а сегодня что ж… Сами видите.
И широко развел руками, как будто собирался Машу обнять.